Шум пылесоса. Тихие шаги раздаются в пустом в доме, глаза наворачиваются туда-сюда, проверяя. На втором этаже по очереди закрываются двери. Она спускается вниз, но то и дело наклоняется к правому плечу, словно нюхая. Нюхает. Запах gucci. Когда уборка будет закончена, а весь мусор окажется в пакетах завязанных и оставленных на крыльце, девушка сядет за ноутбук и начнёт писать….
«Пятница.
Я ждала этого всю неделю, а теперь из-за пробок жду ещё лишние 40 минут. Время близится к ужину, и едва только я собираюсь резать салаты — хотя вставать с коврика на траве и теплом солнце было невыносимо — как открывается дверь. Первый приехал. Я была так рада её увидеть, что голова словно отключилась. За это я потом получила взбучку, конечно. Через некоторое время позвонил второй, и мы пошли навстречу к ним. Они махали издалека, отчего по всему телу словно поползло счастье. Короткие обнимашки. Мы так давно не виделись!
Я не могла точно сказать понравилось им или нет, однако недовольства на лицах не заметила. Мы разделились на пары, помогая готовить ужин. Мальчики подружились с собакой, и до сих пор один шутит, что заберет «его девочку». Родители поили их пивом, хотя я сильно переживала, что это не красиво со стороны. Смех за общим столом и стрекот кузнечиков были единственными яркими звуками на протяжении двух часов. Парни взяли со своей дачи монополию, и я успешно шла к миллионерству, попивая с подругой асти. В чужом доме было холодно даже с обогревом. Время близилось к ночи. В какой то момент я легла на подушки и его вытянутую руку. И почувствовала, что пальцы гладят мои волосы. «Могло показаться», – мои мысли всегда оправдывают. Наш с ним взаимный флирт начался не так давно. Сначала он просто писал глупости по типу «запрещаю» то сё, или «приеду к тебе и вместе мы». Я считала это смешным, но стала отвечать взаимностью. Мы даже пинали друг друга ногами под столом, улыбаясь. Подруге со стороны казалось милым такое общение, я же никогда не считала, что он писал серьезно. Тем более, что мы друзья. Вчетвером. Тем более, что он ей давно нравится. Я бы не поступила так с ней.
По крайней мере я так думала.
Игра переместилась на второй этаж. Пока он ушел, я пересела на «теплое место». Чего я не ожидала, так того, что он положил мои ноги себе на колени. И сидит себе, гладит. Мои мозги словно отключились. Странно и непривычно. Надоела одна игра, другая и вот мы все лежим на незаправленных постелях и просто болтаем. Один парень вскоре уснул, причем мы осознали это, когда услышали его сопение. Я не была уверена, что правильно поступила, когда положила его руку под голову. Затем когда обняла его. И даже когда он обнял и водил пальцами по моей руке; и даже когда от его прикосновений по телу то и дело бегали мурашки, я была не уверена во всем. Я просто прижалась к его груди, вдыхала его запах, даже немного подремала, пока он все это время разговаривал с подругой. Случайно или специально, но он поцеловал меня в лоб, и я не могла заставить себя поверить, что это не было моей выдумкой. (даже когда подруга подтвердила дважды) Ощущения были словно во сне или фильме. Тебя обнимает парень, легонько гладит по волосам, ноги переплетает с твоими…вы даже дышите в унисон. По ощущениям казалось, что я кроха, а он огромное теплое одеяло, сладко пахнущее и невероятно мягкое. Наши глаза встретились, и я отстранилась. Сама не поняла, чего испугалась. Но прежде чем разум вернулся ко мне, магия рассеялась. Пора было стелить постель, и жутко хотелось спать. Одна мысль не давала мне покоя. Я вернулась к парням в комнату и легла рядом с ним. И спросила: «Что это было?». А услышала: «Не знаю». Облегчение – вот чем откликнулось мое сердце на его слова. Значит, изначальные мои доводы были верны: чувства эти словно порыв ветра, который незаметно и необъяснимо пройдет. Он закрыл глаза, и мне так захотелось его поцеловать, что даже нахлынувший страх не помешал мне оставить поцелуй на его щеке. Едва зайдя в комнату, где мы с подругой собирались спать, я не могла перестать улыбаться. Почему то вспомнилось, как одним вечером в общем чате он предложил мне встречаться, на что я согласно ответила. И даже переспросила для надежности. Однако тогда обсуждая с подругой, которая убеждала, что рада такому развитию событий, мне не верилось в серьезность слов. Прошел месяц, и я уже забыла, а сегодня вдруг «романтика».
Суббота. Не ожидала я проспать до десяти утра совсем без снов. Даже расстроилась немного. Парням повезло меньше. Я разбудила их брызгами ледяной воды с рук. Едва удержалась, чтобы не сфотографировать его во сне. Они так мило лежали.
День пролетел настолько незаметно, насколько это возможно летом. Мы с ним словно негласно договорились делать вид, что все как обычно. Как позже ночью обсуждали с подругой, он вернулся к подколам в её адрес, а она не понимает как ей реагировать. Не знает, что чувствует и что хочет. Я совладала с чувствами, не дав им зажечь во мне ревность и печаль. Я искренне желаю счастья ей намного больше, чем себе. Словно облако грусти начало появляться над головами. Так что мы решили смотреть фильм. Комедия. Ничего бы не напомнило о предыдущей ночи. Ничего бы не произошло, если бы меня не охватило желание снова почувствовать тепло. Его тепло. Пока искали следующий фильм, все пересаживались немного. И я сама переложила его руку, в которую упиралась своей, под голову. И в первое мгновение подумала, вдруг ему будет некомфортно. Но он ближе прижался ко мне и приобнял другой рукой. В груди сердце заколотилось как бешеное. Лежа вчера, я спросила, почему его сердце стучит так быстро, и он сказал, что одна хорда лишняя. Это так необычно.
Через время мы были настолько уставшими, что смотрели фильм сквозь веки. Я даже сползла на бок, а ноги опять начали мерзнуть. Подложить их под чужое одеяло не составило труда. Вдруг я почувствовала, как он уткнулся лицом в мою шею. С каждым вдохом по коже пробегали мурашки, и мне едва удавалось сдерживать дрожь в ногах. Фильм зависал все чаще и чаще. Шевелиться хотелось все меньше и меньше. Зарядка на ноутбуке подвела, так что пришлось снова ощутить холодный порыв воздуха. После этого, всё для меня словно туман. Он тесно обнимал меня со спины до самых титров, хотя порой мне казалось, что он спит. Уже не управляя собой, я повернулась к нему, зарываясь глубже. Он поцеловал меня в щеку. Это был самый счастливый миг, который только можно представить. Поглаживания оставляли искры на коже; мышцы, намного большие, чем я представляла, отдавали все тепло моим; все его действия таили в себе такую нежность, которую мне сложно даже ассоциировать с ним, особенно радовало, что никакого «природного» желания от него не было. И как бы не хотелось остаться и заснуть в таком положении навсегда, я знала, что время на исходе. Даже когда он дважды повторил: «пора спать», я что-то буркала в ответ и не отпускала его. «Я не хочу». Когда его голова осталась напротив моей, единственной мыслью, занявшей меня, было слово «поцелуй». Мне почти удалось набраться решимости. Вздрогнув от неожиданно включившейся рекламы, я ощутила вспышку разочарования внутри. Его же, словно батарейкой ударило: сразу подскочил и стал собираться. Только тогда я заметила, что подруги нет в комнате, а второй лежал в полудреме. По неведомой причине, паника охватила меня, или же это был страх? Я осталась в том же положении, словно не собираюсь уходить. Каково же было радостно моему сердцу, когда он вернулся, прилег рядом, точнее, спиной ко мне, и свернулся калачиком. Я обхватила его руками, насколько их длина позволяла, и носом утонула в волосы. В порыве или нет, но я легонько поцеловала его ушную раковину, отчего он дернулся и засмеялся. «Не надо! У меня мурашки, посмотри!» — прошептал он, шевеля левым предплечьем. Мои пальцы погладили и это место. Но я все равно продолжала его щекотать, потому что знала, как на самом деле это приятно. Возможно, я слышала шумные вздохи. Просьба сказать завтра, что это был сон, могла быть странной, но иначе мне было не донести свои мотивы.
Я нависла над ним в тот момент, когда он перевернулся на спину, и сказала, смеясь: «Я выиграла». Не думаю, что он понял о чем мои слова. На самом деле я проиграла — влюбившись в него. Мне хотелось смотреть на него снова и снова. В книгах говорят «тяжелый воздух», я же ощущала только его сладкий аромат. Глаза затуманились пеленой из-за линз, которые я не сменила на очки (потому что когда спрашивала об этом у подруги, он прокричал вместо нее), так что нельзя сказать видела ли я что-то кроме его губ. Глядя на них, всегда невольно задумывалась, насколько они мягкие? Мне показалось, что его рот приоткрылся, тогда я потянулась вперед. К нему. Задержав дыхание. Я коснулась своими губами его, ожидая безумную вспышку, которой не последовало. Время не замедлилось. Мое секундное недоумение сменилось чувством эйфории, когда он ответил. Громко выдыхая, словно смешок, он вел, а я позволила. Его рука переместилась со спины на шею, и тогда я не смогла бы думать, даже если бы хотела. Не зная что делать, я гладила его волосы. В полной тишине звуки становятся в разы громче. Мне стало немного стыдно за них, отчего я старалась подольше не отстраняться. Секундное промедление длилось один раз. Не знаю, кто продолжил, но закончил все он. Громче, чем нужно, сказав: «А теперь спать». Повелительный тон чуть все не испортил. Я холодно (надеюсь) произнесла: «Да» — и сложила ноутбук. Второй парень тоже поднялся. То ли он не спал, то ли спал, но проснулся, мне было не до него. Я просто ушла. Хотя пришлось дважды вернуться — за подушкой и резинкой для волос — в комнате не было неловкой атмосферы, даже наоборот, парни смеялись и болтали. Не помню, ответили ли на мое пожелание доброй ночи. Я думала только о своих раскрасневшихся губах (так это правда!), растрепанных волосах и счастливом виде. Только потом до меня дошло, что я была не накрашена, с кучей проблемных зон на лице, и, скорее всего, с неприятным дыханием (что могло быть у обоих, так как они пили). Он целовал меня такую!
Я ощутила груз своего поступка только видя подругу под одеялом. Слава богу, что она не плакала в тот миг, иначе я бы сама заревела. Я рассказала все сразу, с третьего раза меня услышали, мне было так стыдно, она сказала что будет рада если у нас выйдет. Я отрицала. Я больше так не сделаю. Мои нахлынувшие волной чувства, взявшиеся из ниоткуда, не должны брать верх. Я сошлась на мнении, что соскучилась по «мужскому теплу», подруга же не верит. Мы слышали их голоса за дверью, наверное и они могли нас подслушивать, однако совместно было принято решение пойти поесть салата. И допить пиво. Почти три часа без остановки проболтать было самым легким, что я делала за весь день. Я поняла, что мне будет невыносимо потерять ее, что в очередной раз убедило меня отказаться от любой надежды с ним. Причем большинство из них предлагала она сама, я же не хотела себе позволить взрастить семена. Чем меньше надежды, тем легче будет сохранить то, что есть. Дружба между нами четырьмя — это лучшее, что мне подарила судьба.
Я поделилась своим секретом. Она поделилась своим. Я заставила ее улыбнуться. Она рассказала смешную историю. Я назвала себя плохой подругой. Она утешала, что это не так. Мы обе вскричали, когда рядом пролетела шумная муха (о том, что было очень громко мы узнали утром от парней. А также, я все же спросила, обсуждали ли они, на что получила резкий отказ. Возможно другой осуждал меня, но духу мне не хватит поговорить об этом). Я сказала ей не притворяться и посоветовала разобраться в себе, если не знаешь, что делать. Она не сказала ничего и ничего не спросила.
Минутная слабость все же случилась. Стоило подруге отойти на пару минут, как я надела его кофту, глубоко вдыхая запах парфюма. Свежие воспоминания снова захватили меня. Губы действительно были мягкими. Вдруг я осознала, что остыть будет не так легко, как я рассчитывала.
С ним в любом случае ничего не вышло бы. Он уезжает на следующий день, и наши жизни разделяются сотнями километров и тремя часами в дороге. Я боюсь, его привязанность была намного слабее моей, в чем еще больше я убедилась на утро, когда не могла заставить себя непринужденно стукнуть его. Разбудить его объятием — вот чего я хотела. Даже поглаживания выходили слишком нежными. Я все делала неправильно. Облако грусти стало еще больше. Хотя бы разговоры мне давались легко. Шутки также плохо придумывались, как раньше. Прикосновений было мало, но даже ненамеренные не пробуждали спящих бабочек в животе. Я бы не смогла разглядеть в глазах любовь, даже если бы хотела — я не умею — но кого спросить? Стоит ли? Как было сказано ночью на кухне — его невозможно понять. Даже пост в канале от него был двусмысленный: фотография с другом говорит об одном, но слова «у меня есть кто-то еще» осмеливаются по-разному. Одно было неизменно. Его улыбка освещала мир вокруг.
До тех пор, пока они не стали садиться в машину, я не задумывалась, насколько огромно было облако печали, парящее над душой. Я обняла по очереди их словно в последний раз. А он забыл об этом, что вызвало невероятное возмущение во мне. Но стоило снова почувствовать тот запах, я только крепче прижала его к себе. Стеснение перед родителями росло с каждой секундой. Объятия длились много дольше дружеских. Он не отпустил меня, когда я расслабила руки. Он хотел дольше остаться. Эта мысль послужила искрой спички, от которой зажглась маленькая надежда. Может стоило поцеловать его шею, но не при маме, которая — я знала — наблюдает из машины. Я шептала ему: «Хорошей дороги. Удачи вам», но не шептала слов, которые хотела бы. «Это настоящее. Это правда. Я не хочу заканчивать. Возможно, ты мне нравишься». Никогда он не услышит их…»
Первое, что ощутила она, когда машина скрылась за поворотом, был его запах, оставшийся на футболке. Она улыбалась до ушей и обнимала себя за плечи, пока не стала убирать дом.
Еще почитать:
океан
Воскресение, но не мое
Мальчишка в юбке — Глава 4. Москва
«Просветление» и Бали
«
»
28.08.2023
