Солнце. Солнце в Норильске не частый гость, и когда оно заглядывает, лучше и теплее от этого становится лишь на короткое время, хотя некоторым обитателям оно всё же разглаживает морщинки на угрюмом лице. Но только тем, кому не по душе девятимесячная зима в году. В такой глубинке северной части России дневной свет в ноябре становится той маленькой частью после работы, которую мы обычно не замечаем, когда на часах ещё только пять вечера, но при взгляде в окно кажется, что поздняя ночь. Лето тут теряет ту часть своей сути, как тепло и солнечно и конца весны, а точнее с середины мая начинаются полярные дни, вплоть до конца июля, пытаясь отбить своим обитателям недостаток витамина D. Но этого, разумеется, всегда недостаточно. Местная фауна уже не будет так удивлять, если прожить в ней с десяток, а то и меньше лет. Разве что изредка приезжими туристами в поисках новых ощущений или того самого места, как бы это не звучала абсурдно под солнцем. Но не подумайте в негативном ключе, со временем ведь и камень становится гладким, да холодок тёплым. Я не скрупулёзен в таких темах, как описание города, слоёв населения и его культурного достоинства. Уж простите за быструю смену темы, хотя педантичность у меня в крови от профессии. Думаю, в этом моменте она будет похожа, к сожалению, на занудство и излишнее расточительства слов и времени, что парою бывает немало важно, если, конечно, ты не старый скупердяй, проживающий шестой десяток лет. Иронично, пусть и не к месту.
Меня зовут Акимов Василий Георгиевич. Родом я, как вы уже поняли, из Норильска. Я ведущий учёный — спелеолог. По крайней мере, был им раньше, до случая, как это бывает в фантастических романах, изменившего всё моё естество и в целом взгляд на наш удивительный мир. Совпадение это было или судьба, на тот момент мне ещё не было известно, хотя позже я ещё изменю об этом своё мнение.
Ничем не примечательное утро нашего маленького уютного офиса «Надежд» в Талнахе. Так мы его в шутку называли с Ниной и Олегом, моими бывшими коллегами в моём старом ремесле. Почему Надежд? Потому что каждый раз, находя финансирования на наши проекты, мы каким-то чудом или везение избегали банкротства и снова могли изучать нами любимые пещеры. Даже сейчас сложно представить, что с того момента прошло целых тридцать лет. Наверное, обо мне уже и не помнят. Но давайте о главном. Мы тогда начали изучать микроклимат в Ледяных пещерах за Скалистым рудником. Но из-за простуды, будь она не ладна, я не смог стать частью экспедиционной команды и по общим выводам и соображениям остался в офисе изучать потенциально интересные географические объекты. И вот, налив себе в стакан кофе и усевшись поудобней в кресло, собираясь погрузится в нудную офисную рутину, прозвучал звонок сотового телефона. Сразу отвечать я не спешил, удивившись на добавочные к номеру цифры плюс тридцать. Звонили явно с Европейского континента. И вроде звонили из Греции. Какая-то часть внутри меня в тот момент тихо говорила мне: Не надо, не бери трубку, занимайся своим делом. Но любопытство от того, что звонят с другой части континента, взяла надо мной вверх.
-Да?
Мой голос от мокроты показался мне сиплым и каким-то неуверенным в ответе. Ведь обстоятельство тогда умножились с простудой в моменте. Да и не стану лукавить, никаких звонков я не ожидал.
— Акимов Василий Георгиевич?
Не здравствуйте, не добрый день или вечер в трубку не прозвучала. Мужской басистый голос отрапортовал моё ФИО, как по уставу, в ответ на моё сиплое Да, что у меня даже засосала под ложечкой от накатившего волнения, и захотелось с места отдать честь, вспомнив при этом военнообязанные годы в армии. Бессознательно кивнув саму себе, подтверждая, что, мол, да, это я, решив, что этого станет достаточно и собеседник поймёт эдакое ментальное подтверждение на заданный им вопрос. Но ничего подобного, разумеется, не случилось.
— Ало-о-о. Акимов Василий Георгиевич?
Прозвучала растянутое и растерянное Ало. И мужской голос повторил вопрос, но уже более снисходительно, видимо, уловив свой тон, который, возможно, срабатывает автоматически.
— Да. Да. С кем имею честь говорить?
Помню, пока формулировал этот ответ, который после спешно вылетел из моего рта к оппоненту, в голове звучал не менее важный вопрос: Кто это? Наверное, опять очередной банк проверяет список потенциальных клиентов по телефону!. Конечно, это может показаться глупо, ведь я итак задал вопрос, и нужно было всего лишь дождаться ответ. Но сам факт того, что меня тогда назвали по фамилии, имени и отчеству, будоражил и наводил на разные мысли. Грандиозных открытий в нашей скромной команде не было. Мы как-то всё время действовали коллективно, обдуманно и старались не завышать планку возможностей, работая в пределах семи — ста километров по области от Нового Уренгоя. А тут на тебе. Но тогда я ещё не знал, что потрясения ещё только начали набирать свои обороты.
— Меня зовут Амон Крит. Прошу прощенья за непреднамеренную неучтивость. Я действующий секретарь организации Иапи. Если говорить о полном названии — Исследовательский агронома промышленный институт. Вы могли бы уделить мне пару минут для нашего разговора с вами? Голос Амона начал звучать мелодичной трелью лиры, словно пытаясь усыпить бдительность своего слушателя, излучая спокойствием в голосе без присутствующего акцента.
К сожалению, мне о вас ничего не известно.
Прокручивая в голове затейливое название на возможность упоминаний кем-либо на ум так ничего и не пришло. Да и что могло понадобиться агрономам из Греции от спелеолога в России? Вопрос сам по себе уже блистал своей обёрткой чей-то нелепой шутки или ошибки. Не нашли же они скрытые Елисейские поля в одной из пещер Афин, где вход был прикрыт старой ветхой занавеской. Всё это мне казалось одной большой, хорошо продуманной шуткой от Нины и Олега. Мы иногда подшучивали друг над другом, чтобы труд не казался пресным. То Олег фонарики попрячет, оставив на доске приклеенный стикер с жирным отпечатком большого пальца от сажи с надписью: — «Гномы фонарики не брали». Убирать его никто с доски не стал. Все посчитали шутку вполне забавной, да и Олег потом сам рассказал, что это придумал для забавы ради. А потом и вовсе появился второй стикер с не менее эпатажным заголовком: — «Гномам шкурник надоел, Молот сломан. Шкурник цел».
Выяснилось, что в этот день пропал один геологический молот, в чём, собственно, потом созналась Нина, поддержав такую шуточную идею с гномами. И мне казалось тогда, что ребята просто решили пойти дальше в своей гиперболизированной шутке, ведь из непринятых участников в этом оставался только я. В телефоне повисло молчание с ели уловимым шелестом бумаги и неразборчивым перешёптыванием двух голосов мужского и женского.
— К вам скоро прибудут. Приготовьте с собой всё необходимые элементы и. Удачи. Вам, Акимов Василий Георгиевич.
Озадаченно моргая, слыша гудки положенной трубки, я смотрел на дисплей телефона, так и не успев даже задать элементарный вопрос: — Кто ещё прибудет?
Пока в голову кучей ломились различные вопросы, прозвучал стук в дверь, и меня трусливо передёрнуло от неожиданности. Удивившись от самого себя, что обыденность момента смогло пробудить во мне испуг, я даже усмехнулся тогда, вслух выражая своим лицом вопрос: — Что за вздор?
В офисе повисла тишина, и я в момент задумался над происходящим.
Звонок и стук — совершенно разные между собой события, связанные лишь простым совпадением и не более. Попасть к нам можно либо на технике, либо на лыжах с гидом. Но в таком случае с нами бы связались ещё со Скалистого и предупредили о ходе туристов к пещере. Звуков подъезжающий техники отсюда даже в закрытом помещении можно услышать за пару минут до прибытия, будь это снегоход. Ну а вертолёт тем более. Кто бы это ни был, он слишком рисковал, добираясь сюда своим ходом. Наверное, Нина и Олег перед уходом банально забыли предупредить, что кто-то зайдёт.
Внутренние рассуждения в голове толком ни к чему не привели, и тогда я поспешил открыть дверь стоящему. Некто на пороге.
— Иду, иду.
Проговорив себе поднос, я, но так, чтобы могли услышать, стоя у двери, попутно зацепив рукой зимнюю куртку с напольной вешалки, быстренько накинув её на себя плащом на плечи, чтобы не просовывать руки в рукава, оставив себе возможность быстро её снять или скинуть.
Приоткрыв немного дверь, я почувствовал, как из рук вырывается дверная ручка, скользя своим лакированным холодным покрытием в моей ладони, в которой её держал, понимая, что с другой стороны её стали крутить и резко толкать на меня, чтобы войти.
Нудвиль., изображение №2
Дверь распахнулась, и холодный зимний ветер ударил мне в лицо. Передо мной стоял в хорошо утеплённой одежде человек. Лыжные очки отблёскивали попадавшие на линзы лучи солнца, надетые поверх балаклавы, покрытой инеем от выходящего воздуха из-за рта носящего. Меня грубо пихнули вперёд, но это было не толчком, чтобы повалить меня с ног, а скорее, чтобы я просто отошёл в сторону, либо вернулся вглубь офисного контейнера. Пятясь назад, стараясь не упускать из вида гостя. Было сложно понять, кто передо мной сейчас стоит — мужчина или женщина, но это непонимание быстро развеялось, как только данный чужак закрыл за собой дверь.
— А у вас тут не Мадагаскар, Василий Георгиевич. Да вы присядьте. Так ведь и дыру взглядом в спине сделать можно. Хе-х.
Проговорил мужской голос, усмехнувшись. Возясь у двери, незнакомец стоял ко мне спиной, и было трудно разобрать, что он там делает. Не желая рисковать и отрывать его от каких то своих невидимых мне хлопот, мне оставалось только наблюдать в стороне и думать, что он предпримет дальше.
Сказать, что я оробел в тот момент — ничего не сказать вовсе. Голос мужчины был подозрительно похож на тот, с которым я только что вёл странный телефонный разговор, но отличался лишь звуками гласных и парою согласных букв. Звучали они как-то глухо и пусто. Словно русский язык для него был тяжеловат в произношении, если, конечно, он не пытается таким образом скрыть свой акцент или дефект в речи. Наверное, у меня даже отвисла челюсть, но я не обратил на это внимание, пока его голос тихо разлетался по всему контейнеру внутри. Незнакомец развернулся и стянул балаклаву со своего лица. Мужик явно был в возрасте не меньше пятидесяти, а может и шестидесяти лет. Его карие глаза хитро смотрели в мой бегающий, изучающий взгляд на нём, игнорируя не менее загадочную улыбку. Держа балклаву в руке, он прошёл мимо меня в конец контейнера за рабочий стол Нины, проходя так, словно происходит ничего необычного и он тут завсегдатай. Гость, который просто не попадал только мне на глаза. Вытащив задвинутый под столом стул, он шумно сел, смотря в мою сторону, положив балаклаву на стол и скрестив деловито пальцы замком.
— А вы, голубчик. Как бы это назвать. Хм.
Мужчина словно пробовал слово на вкус. Прежде чем продолжить говорить.
— Сорвали. Целую планиду. Удачи. Разумеется, в хорошем смысле.
В голове проносились мысли, одна хуже другой, а я стоял как вкопанный, слушая, что говорит этот мужик, сидевший за столом Нины, сузив свои глаза до щёлок в подозрении на самодовольной морде. На военного он не тянул, но манерой речи и то, как управляет ситуацией — вылитый госслужащий. Чувство было гадкое, что даже во рту пересохло от волнения, словно меня оставили после уроков на продлёнку, где я битый час доказывал, что три плюс два равно четыре, не понимая верного ответа, да и задачи в целом. Кто бы это ни был, настигнуть врасплох и нагнать жути всего парой фраз он точно умел.
— Простите. Что?
«Простите. Что?» Вот что я смог тогда выдавить из себя, выглядя так, будто только сейчас научился говорить. Хитрая ухмылка незнакомца расплылась на морщинистом лице ещё больше, видимо от того, что я выглядел довольно глупо от своего ответа, поскольку совершенно не понимал, о чём идёт речь. Интерес старика ко мне нарастал ежесекундно, словно он ожидал совершенно другой реакции и ответа в целом. А я же стал чувствовать, что попал в клетку со львом.
— Да вы присядьте. Как там в вашей народной притче говорят: «В ногах правды нет». Вроде так обычно поговаривает в разговоре Российский люд.
Старик, сидя за столом, всё так же загадочно улыбался, приглашая жестом к стулу напротив его стороны стола, говоря спокойно и размеренно. Его зрачки карих глаз расширились до размера спелой горошины, блестя краями белка от падающих лучей потолочной лампочки, которая почему-то начала интервально моргать, словно от перебоя в электричестве.
Захотелось беспрекословно подчинится. Удивляясь от себя самого и накатившей покорности, которой в данной ситуации не следовала бы и быть, Я сел в ответ на приглашение, хотя в мыслях ликовал один единственный вопрос: «Какого хрена я сейчас делаю?».
Сидя друг напротив друга, с повисшим над нами молчанием, гость снова сложил руки на стол, скрестив пальцы замком, пристально смотря на меня в ожидании, кто продолжит разговор первым в этой сюрреалистичной ситуации. Анализируя персону перед собой, прикидывая в уме, что я могу сопоставить при возможном сопротивлении, вывод напрашивался только один — ничего. От старика не исходила чувство опасности, дружелюбия или чего-либо другого, кроме этой хитрой улыбки на лице, и это до жути настораживала меня, словно он знает меня как облупленного. По крайне мере, мне одному так казалось на тот момент.
Меня начинала злить эта непрошибаемая улыбка. Как и ситуация в целом.
«Кто он вообще такой? Что он о себе возомнил! Врываться вот так говорить какими-то загадками и метафорами! Мадагаскар! Планиду! Присядьте. Надо встать и вышвырнуть его к хренам отсюда! Точно! Нужно так и сделать! Немедленно!».
И как только я захотел встать, реализуя эту отличную идею, как мысль и действие тут же оборвалась бредовым вопросом внутреннего голоса, заставив меня сидеть дальше на месте: «Посмотри, он же старик. Что он может? Выслушай, может, заблудился». Любой негативный вариант в моей голове почему-то стал пресекаться на корню одним единственным аргументом с этой бредовой трактовкой внутреннего голоса, подавляя любое моё желаемое. сопротивляться с призывами к действию, пришедшими мне на ум.
— Вы, собственно. Кто?
Тихий щебет слов выскользнула у меня с языка, словно боясь нарушить царственный покой четырёх металлических стен. И этот вдумчивый вид и взгляд названного гостя. Опять нелепость в виде вопроса, пришедшая в мысли и выплюнутая ртом, почему-то казалась глупостью. задавая уже мне свой выраженный вопрос с заголовком: Ну, ты же знаешь, кто это, когда я совершенно не имею понятия, кто передо мной.
«Как. бы это безумно не прозвучало. Мне было довольно странно наблюдать за ходом своих мыслей и принятых решений, словно за меня думал и решал кто-то другой».
— Ну, если вас беспокоит именно эта формальность, то можете называть меня Мистер Н.
Сделав небольшую паузу он вдруг продолжил.
— И да. Вы, разумеется, не ослышались. И раз вы заговорили первым, то давайте обсудим ваше скорое благополучное отбытие в пути…кхм. простите. Экспедиционное турне.
Пока, уважаемый господин говорил.
Я почему-то начал испытывать внутреннее блаженство и эйфорию от того, что мне какой-то дед с горы предлагают отправиться в экспедицию. Проверив у себя пульс, который оказался стабильным, а после тыльной стороной ладони пощупал лоб на возможную температуру — кожа была тёплой и не била жаром. Прикинул в уме, что словил далеко не рота вирусную инфекцию или простуду, ведь для полной убедительности не хватала только ущипнуть себя за руку.
«Даже не знаю, почему я сейчас выбираю именно такую формулировку и состав слов под его описание».
Мистер Н. терпеливо наблюдал за порядком этих смехотворных действий собеседника. Его даже стало забавлять то, как Василий Георгиевич отчаянно пытается доказать себе, что происходящее имеет исключительно болезненный характер. Но, к сожалению для него, реальность парой полна разочарований. Сложив руки на стол, желая произнести от возмущения: «Что за чушь, чёрт возьми! Что здесь происходит?!». Я неожиданно для себя произнёс совершенно иное.
— Когда выступать? Мистер Н?
Услышав моё согласие, Мистер Н сузил свой хитрый взгляд чуть ли не до прищуренных щёлок и тихо похлопал перед собой в ладоши, поощряя правильность моего выбора, как мой непосредственный руководитель. Закончив хлопать в ладоши, он резко схватил мою руку и, подтянув её к себе, сильно ущипнул за кожу, смотря мне в глаза, заговорщически проговорив.
— О нет, голубчик, Вы не больны и не спите.
Отпустив мою руку, он откинулся на спинку стула, чуть отпряв от стола, растянувшись в зевоте, выражая всем своим видом, что всё прошло безукоризненно и именно так, как он этого хотел. Пока я, черт бы его побрал, находился под каким-то неестественным влиянием извне, смиренно сидел и улыбался ему.
— Ох, чуть совсем не забыл.
Прекратив зевать, Мистер Н выпрямился в осанке и пододвинулся чуть ближе к столу. Взявшись за язычок собачки своей куртки, он потянул ее вниз, расстёгивая пошитую ткань на молнии. Остановившись на середине, засунув руку куда-то вглубь пуховика. Как волшебник, достающий из шляпы кролика, он достал из каких-то глубин своей куртки коробку, больше похожую на хьюмидор кубинских листовых сигар, размером сантиметров тридцать в длину и пятнадцать в ширину, но какой-то антикварной его версии. Поставив коробку перед собой и приоткрыв её, Мистер Н всё так же загадочно поглядывал, но уже вовнутрь содержимого. Я не видел, что могло находиться внутри, но был уверен, что этот чокнутый ещё не закончил свои трюки. Мистер Н перевёл взгляд с коробки на меня, смотря изучающе, явно решая, как лучше сейчас поступить.
— Хм. Всё же нет…
Мистер Н вдумчиво проговорил, наклонив голову на правое плечо, затем на лаве, словно разминал затёкшую шею от веса. в правильности этого выбора. затем продолжил.
— Сейчас не подходящий момент для этого.
Взяв коробку снова в руки, Мистер Н затолкал её обратно вглубь своей куртки, застегнув молнию до самого конца, чуть задев свой подбородок большим пальцем. Застегнув куртку, он вытянул свои руки перед собой. Мне показалось, что он собирается опереться об стол, чтобы встать и уйти, или выпрямить рукава, чтобы снова скрепить пальцы в замок. Но он тянулся ими к моему лицу. В ужасе наблюдая, как старые морщинистые руки сантиметр за сантиметром неминуемо приближаются. Захотелось зажмурить глаза в испуге, «но я не смог» и оставалась лишь смотреть в его прищуренные карие глаза. Руки остановились в считанных сантиметрах от моего носа. Мистер Н пристально смотрел мне в глаза тяжёлым серьёзным взглядом, не шелохнувшись не единой морщинкой в лице. Прогремел хлопок, как если бы кто-то в комнате только что иголкой проткнул надутый воздушный шарик, заставив меня моргнуть, а за тем вздрогнуть. Открыв глаза, я увидел, что Мистер Н хлопнул в ладоши перед моим лицом.
— А теперь, Василий Георгиевич, вы будете слушать очень внимательно. И главное, запомните все, что я вам скажу.
Мистер Н растянуто проговаривал каждое своё слово, отбивая его в такт об стол указательным пальцем правой руки, словно рапортуя азбуку Морзе напрямую в голову абонента.
— Когда я уйду. Вы возьмёте свой самый надёжный рюкзак с запасом еды и воды…
Мистер Н неожиданно синхронно остановился в речи вместе с тактом пальца об стол, словно его прервали извне, но спустя секунду продолжил.
— С запасом на два дня. Оденете самую лучшую тёплую одежду и пойдёте строго по этим координатам. Вас там будут ждать.
Бить по столу пальцем он перестал так же быстро, как встал со стула, на котором сидел. Всё произошло настолько быстро, что я даже не успел заметить, как он уже стоял передо мной, смотря на меня снизу вверх. Сравнявшись со мной, он встал около стола, где сидел я, и положил карточку на стол, больше похожую на визитку, которая едва мелькнула пред глазами в его руке.
— Можете говорить.
Сухо, с хрипотцой. Мистер Н сказал, смотря в направление выхода. В этот раз его голос звучал, словно его пропустили сквозь наждачную бумагу, пытаясь сгладить углы чёрствого предложения.
В этот же момент меня словно окатили ведром ледяной воды из проточного колодца грунтовых вод. Пришло чувство ясности, и мысли потоком хлынули, заполняя чуть ли не всё моё нутро, фактически вогнав меня в панику своим потоком. Сконцентрировавшись, я сжал пальцы в кулак, чувствуя, как по венам хлынула кровь в почти затёкшие суставы рук. Вернулась даже чувство опасности, которое истерически начала свербеть под ложечкой, будто я проглотил грамм битого стекла. Но самое главное, я стал чувствовать контроль тела, мыслей и всего полностью. А значит, могу скрутить этого безумца и вызвать помощь.
— Я бы не стал так рисковать на вашем месте. Учитывая ход ваших.
Мистер Н драматически закашлялся в моменте своей речи и продолжил.
— Ещё не изложенных мыслей. Но я разрешу задать вам один вопрос. Мне совершенно, совершенно не хочется причинять вам боль.
Я опешил в моменте, даже, побледнел от ещё большего испуга и еле удержался в ногах, пока вставал со стула, думая, как поступить и разбирая шквал поступивших мыслей и чувств. Времени на раздумья было не достаточно много, и вопрос начал теряться в промежутках между эмоциями и осязаемыми чувствами. Ведь я понятия не имел, что следую задать Мистеру Н.
«Этот старик явно имеет какие-то способности или знания в психологии человека. Пользуясь неожиданностью момента, ввёл меня в шок и после этого понял, что мной будет легко управлять. Пока я растерян и потрясён. Да и кто бы так не отреагировал. Завались к вам вот так? А теперь зубы заговаривает, чтобы уйти чистеньким, без последствий».
На виске Мистера Н начал вырисовываться пульсирующий нерв. Любезно намекнув мне, что с вопросом пора поторопится.
— Кто вы?
Мой вопрос был спешным и нервным в интонации. Но ничего другого на ум не пришло.
Нерв на виске Мистера Н перестал пульсировать, и его тыльная сторона лица слега расслабилась. говоря о возможной угрюмости в лице.
— Если сравнивать с тем, что предстоит вам сделать, в дальнейшем это перестанет быть важным. Кто я.
Голос Мистера Н звучал тихо и спокойно, добросердечно и с каким-то еле уловимым сочувствием. Казалось, что старик мог бы объяснить всё в одном предложении, вплоть до каждой мелочи и детали, но цена откровения стала бы катастрофической и ощутимо смертельной. Но только для одного из них. Но нависший вопрос над стариком так и не был отвечен и был не прикрыто проигнорирован.
— Не забудьте, Василий Георгиевич, у вас нет иного выбора. Удачи.
Прозвучал лёгкий щелчок, похожий на тот, когда щёлкаешь большим и средним пальцем. Ровно в тот момент, когда я решил снова моргнуть. И на месте, где только что был Мистер Н, никого не оказалась. Открытая дверь контейнера била по железной стенке лакированной ручкой изнутри, пока ветер вьюгой залетал вовнутрь, с холодным воздухом и снегом заметая порог и мебель.
— Исчез так же загадочно, как и появился. Сука.
Прошептал себе нерешительно я, осекаясь по сторонам, надеясь, что теперь уж точно никто не услышит и не поймёт. С минуту я стоял как вкопанный штырь, подпирающий хлипкий старый забор в виде моего рассудка, чтобы не слететь с катушек, но холод остудил накатившую кровь к вискам. Белую визитку на столе подхватила волна залетевшего холодного воздуха, желая отправить её в последний полёт, сдув тем самым её к моим ногам. Смотря на визитки снизу вверх, я боролся с желаниями, таким как поднять и втоптать её со всей дури в пол. Любопытство всё-таки взяло вверх, и я нагнулся, чтобы подобрать упавшую карточку. Ведь если не найти объяснение происходящему, с рассудком точно придётся прощаться. А терять самое сокровенное в жизни совершенно не хотелось. Подняв визитку с пола, которая успела намокнуть в мелкой луже от оттаянного снега, с ботинок Мистера Н. Выпрямившись с визиткой в руке, я встряхнул её в воздухе от воды и снега, подтянул чуть ближе к себе, чтобы лучше рассмотреть. Тонкий картон успел слегка набухнуть, впитав в себя немного воды и внутреннее Я ликующе взвыла надеждой на то, чтобы эта была та сторона, на которой возможное сообщение, или чтобы там не было. Что повелению самой судьбы сейчас всё решилось совершенно иначе, и что моя судьба не предрешена каким-то безумным стариком. Но не на задней и лицевой стороне не было ничего. совсем ничего. И только когда я захотел уже выбросить этот кричащий картон безумия, на его мокрой стороне начали проявляться цифры: 69. 6980597058799, 88. 30580794470407.
Минут десять я пялился на визитку в руке, сев на стул, утешая себя мыслью, что это тщательно продуманный бред окажется далеко зашедшей шуткой, от которой, возможно, кому-то придётся очень долго умолять меня не уволится. Положив визитку обратно на стол, поверх поставив стоящий рядом канцелярский органайзер, чтоб не слетела со стола вновь, чтобы встать и закрыть стучащею ручкой об стену контейнера дверь. Подойдя к открытой двери. Снаружи падал снег, слегка завывая метелью от ветра. Всматриваясь в безмятежность снежного царства с порога. Присущее холодное дыхание зимы уже тянула ко мне свои руки из снега и ветер желая поглотить целиком, шустро заметая мне ноги. Но я закрыл дверь перед её зяблым носом. Небрежно почистив порог от снега ногой, смахнув его сторону декроттуара, лежащего в углу возле двери. Развернувшись обратно к столу, садится обратно. Совершенно не было желания и тем более видеть то, что на нём лежит и ждёт. Но мысль проверить цифры на картографической карте крепчала с какой-то бешеной скоростью, заставляя проявить к не здоровой ситуации свой здоровый интерес. Шагая из стороны в сторону у стола, гипнотизируя нервным взглядом визитку, словно он мог расщепить её до атомов и потом материализовать обратно, я даже не заметил, как начал грызть ногти на правой руке в этом порыве нервоза и бездействия. В конце концов, убедив себя, что возможные цифры на визитке не будут сходиться в каких либо координатах. Клятвенно поклявшись себе, что дальше проверки не зайдёт, взяв подвешенный на пластиковую петлю у стены тубус и вытащил карту, расстилая её на своём столе с самой неприятной для себя мыслью: «Они точно не должны быть верны».
Десять минут спустя.
«Знаете, у нас в России в народе бытует поговорка: Семь раз отмерь, один раз отрежь. Именно так я тогда и поступил, прикрепив фольклор к этой притче. Долго не мог поверить своим глазам, что координаты верны и даже точны чуть ли не на считанные метры. И, перепроверяя один раз за другим, я искренне надеялся найти ошибку, но уже в своих действиях, чтобы не терять равновесия в этом абсурде фактов, тычущих мне в лицо суровой реальности. Даже сейчас я гадаю, что на самом деле толкала меня снова и снова идти на поводу этих до нелепости странных обстоятельств с загадочным Мистером Н из не менее загадочной организации Иапи. Провались они пропадом. Ведь в таких случаях рациональный взгляд быстро теряется от быстро меняющейся ситуации, сбивая с толку. Но в глубине своего подсознания я всегда знал, что меня подталкивает чья-то невидимая рука, заставляя впутаться в эту авантюру».
Перепроверяя координаты на визитке, наверное, в седьмой или в восьмой раз потеряв ход времени хотя, возможно, попыток было и больше, получив первые предварительные результаты. Бросив циркуль с угловой линейкой на развёрнутую карту. Ноги сами подкосились от усталости, и я рухнул на стул позади себя. Верить в полученные данные совершенно не хотелось, но отрицать их точность было бессмысленно, даже если бы я стёр карту до дыр карандашом, в безумных попытках доказывая обратное. Но всё же сомнение или собственное внушение подпитывала совесть иллюзией, что, возможно, в написанных цифрах есть ошибка, и мне просто нужно проверить всё снова. Подтянувшись снова к столу, зачем-то зажмурив глаза, одна часть меня заставляла вытянуть руку и потянутся к этой уже высушенной и слегка бурой от въевшейся от снега грязи с пола картонки безумия, пока другая моя часть судорожно заставляла оттянуть руку обратно и предать её огню. Приоткрыв один глаз, думая, что происходящее всего лишь сон и что вот именно сейчас всё закончится, я тут же открыл второй от изумления, ведь этого просто не могли там быть. Схватив визитку в руку, чуть не перевернув коленями стол, вставая настолько резко со стула, что он с грохотом упал на пол позади меня. Вытянув визитку к лучам ярко светящейся потолочной лампы. Сомнения тут же перетекли в перманентный новый шок, ведь на запачканной части визитки, которой она упала, начал появляться текст.
— Поздравляем! Мы рады, что вы проверили координаты.
К сожалению, с этого момента у вас нет другого выбора, кроме как явится на заданный маршрут. В случае неповиновения или отказа. Вы будете стёрты.
Рука дрожала, зависнув перед лицом с держащей между пальцев визиткой в воздухе. Глаза истерически пробегались по тексту от слова до слова, перечитывая букву за буквой. Ком в горле повис пудовой гирей, и, с трудом сглотнув накопившуюся слюну во рту, она медленно потекла вниз, обжигая своим теплом пересохшую глотку изнутри.
— Что значит стёрты?
Выдавил из себя тогда непонятный мне даже сейчас вопрос, и по телу волной пробежали мурашки, а весь мир сжался до размеров контейнерного офиса. Не знаю, что надломила меня тогда больше, заставив проглотить ситуацию со всеми её безумными, прилегающими и поступающими к ней идеями. был ли это полученный тогда стресс или сопоставление всех фактов, убеждающих меня рискнуть, но само бездействие претило своей же сутью, подталкивая меня к пасти ещё спящего зверя под именем «Неизвестность».
Сложно вот так всё бросить и сорваться чёрт знает куда. Но, смотря на свой чёрный рюкзак бренда Deuter Aircontact объёмом сто двадцать литров, я автоматически прикидывал в уме, что мне может понадобиться в пути. Внутренний голос, как назло, повторил слова Мистера Н, недавно сказанные им здесь: «Вы возьмёте свой самый надёжный рюкзак с запасом еды и воды на два дня». Я нервно усмехнулся сам себе от сказанной им точности, расстраиваясь внутри ещё больше, потому что идти придётся ровно столько, как он и сказал. Пройдя к столу Олега, который был больше похож на склад военного прапорщика, заставленного вдоль левой стены и стола картонными коробками. Взяв ближайшею к его столу коробку, довольно увесистую, не смотря на свой размер — сорок сантиметров в длину и двадцать в ширину, подцепив другой рукой оставленный по соседству на коробке ниже канцелярский нож. Брать коробку наугад было конечно плохое решение, но что-то мне подсказывала, что консервы были явно тут. Положив коробку на свой стол, переложил канцелярский нож в правую руку, выдвинув большим пальцем его лезвие наружу. Быстрый взмах руки вдоль приклеенного скотча на крышки коробки и она распахивается, как ворота от ветра.
«Зачем? Зачем я иду по следам этой глупости? Могу ведь просто оставить всё как есть, дождаться Нины и Олега, рассказать им всё до мелочей и вместе разобраться, что тут, чёрт возьми, произошло».
Мыслями я всё ещё сопротивлялся, да только вот руки говорили обратное. Складывая консервы на дно раскрытого рядом рюкзака. Взяв шесть банок консервированной лосятины и столько же сухих пайков, принялся рыскать по всему офису, крутясь, как белка в колесе, из стороны в сторону в поисках остального. Три коробки охотничьих спичек Колумб, огниво на случай, если спички вымокнут при перевале или будут бракованы. И, конечно, мой старый, проверенный временем термос на тысячу двести миллилитров с чайником и котелком в комплекте. Большая бензиновая каталитическая именная грелка для рук с двумя запасными катализаторами, подаренная одним чиновником в Москве, даже уже не вспомню за что. Интересный принцип работы грелки: через специальный каталитический патрон проходят пары бензина, подвергаясь окислению кислородом на поверхности, разогревая катализатор и, конечно же, руки. Два морозостойких батончика лыжной мази, походная газовая мини плитка с четырьмя портативными газовыми баллонами, попутно подхватив миску и туалетную бумагу. Личная аптечка первой помощи, охотничий нож, ручной GPS-навигатор с двумя запасными аккумуляторами, компас на случай, если Китайский гаджет сядет при стойком ночном морозе, что наверняка случится в первую же ночь. Аккуратно всё складывая, решил заранее прикрепить к бокам рюкзака снегоступы старого образца ручной работы из ясеня. Два фальшфейера с красным оттенком огня, спутниковой телефон на случай экстренной эвакуации.
«Надеюсь, Олег не сильно разозлится. Не обнаружив телефон».
Две флуоресцентные палочки жёлтого цвета. Одноместная зимняя палатка с ней мне, кстати, повезло в приобретении весит всего два килограмма. И, конечно, зимний спальный мешок. Не оставив записки и какого либо объяснения своим коллегам Олегу и Нине, спешно собравшись. Всё сводилось к тому, что я либо съехал с катушек, либо случилось что-то такое, что не оставило мне времени для объяснений. буквально сбегая, оставив за собой кучу вопросов, которые, наверное, всё ещё терзают чужие головы.
Путь был на удивление спокойным, пару раз только наткнувшись на животных. Даже погода была тихой ночью и днём. Последний перевал сделал ночью, за три километра до места назначения. Почему-то в этот раз не захотелось бродить в кромешной темноте по сугробам. Проснувшись утром и собравшись по меньшей мере за час, продолжил свой путь. Оставалась пройти через очередной лесной массив и цель должна быть поблизости. Джипиэс навигатор разрядился, как и запасные к нему аккумуляторы после первых пяти часов после отбытия, не дожив и до первого перевала. Вещь хорошая, если не экономить на качестве. Сложив Джипиэс навигатор в пакет от съеденного сухого пайка, после первого перевала, выйдя на тропу, скинул рюкзак у первого дерева, натянув перчатки на руки, плотнее сделал маленькую ямку в виде норки и зарыл под первым попавшимся деревом, воткнув рядом флуоресцентную палочку для обозначения. Неоновый стержень светиться будет довольно долго, так что возможно кто нить наткнётся на эту находку, а там и гляди вещь вернётся к прежним хозяевам. Чаща леса встречала меня быстро начинающейся вьюгой, сократив видимый обзор до метра от нарастающего ветра с метелью. Лыжные очки хоть и спасали от бьющего ветра в лицо, но никак не исправляли вопрос с видимостью. Не малую сложность ещё прибавило то, что взятые снегоступы скоропостижно сломались об скрытую под снегом корягу, спутавшись с ней каким-то удивительным образом. Остановившись возле первой берёзы, снял снегоступы. Натянутые полоски кожи правого крепленья порвала так, словно по ним лезвием прошлись. Но отчаиваться времени не было, и я просто повесил их на выпирающий из ствола сук и пошёл дальше. Спустя два часа, довольно уставшим, я вышел из чащи леса, который казался мне бесконечным от бури. Воткнув лыжные палки перед собой в снег, сняв лыжные очки. Холодный ветер ударил в лицо, заставив прищурить глаза от изумления и ветра. В пятистах метрах от меня стоял серебряный надутый дирижабль диаметром не меньше тридцати метров и примерной длинной в двести метров, если не больше. Лыжные очки упали из руки на снег, и я пошёл заворожённым к этой громадной махине. Подходя ближе к этому надутому овалу эллипсоидной формы, ветер с каждым шагом становился всё тише, мягко обдувая снег. Но стоило обернуть голову назад, как разница в преодолённых метрах становилась колоссальной из-за своих погодных условий, ведь позади бушевала целая буря. Аномалия это или чудо природных явлений, мне было не ясно, и размышлять об этом не было времени, хотя ощущение, что это место скрывали от любопытных глаз, стойко держится даже сейчас. Пройдя дальше, увидев огромные моторные винты длинною около семи метров, я осознал, что вышел к хвостовой части дирижабля. Неожиданно посетило стойкое чувство, что мне сейчас нужно идти к его пассажирской гондоле. Опять это странное чувство незримой, чужой, подталкивающей руки в спину, словно старая набухшая мозоль на пятке напоминает о себе каждый раз, когда останавливаешься подумать о чём-то другом, кроме маршрута. Ноги не захотели останавливаться от столкновения в уме со старым, наводящим своей сутью вопросом, и ветер снова стал подгонять меня в спину от желания задавать себе вопросы о ситуации. Минув хвост, который прикрывал своим массивным двигателем переднюю часть округи, показался необычного вида шатер, расположенный в метрах десяти от командной рубки, закреплённой возле носа дирижабля. Металлический каркас геодезического купола, покрытый плотной белой тканью, манил лишь одним и, пожалуй, единственным своим участком в центре сферы, покрытым полиэтиленом, где моргала подвешенная светящая лампа. Всё это сбивала с толку этот шатёр, дирижабль и эта до боли ясная погода. Выглядело это так, будто я и вовсе не был сейчас на севере и мы не находимся в полутра тысячах километров от Северного полярного круга. И пока я шёл и думал, смотря себе под ноги над этими загадками в пустоте, как не успел заметить, что оказался возле шатра и его немного вытянутого входа, прикрытого ковром с причудливым рисунком. На рисунке было семнадцать лиц в каких-то странных, диковинных разных масках, которые смотрели на каменный постамент, на котором лежал предмет, выглядевший как скрижаль или книга. Форму уже было сложно понять, поскольку в этой части рисунок пострадал, возможно, от времени или от чего-то другого. Определить самому было сложно, что могло повредить рисунок. Но, видя такую антикварную редкость, подвешенную так кощунственно у парадного входа, руки сами потянулись пожалеть полотно простым прикосновением. Вытащив руку из перчатки, протянув её вперёд, к ковру, чувствуя, как лёгкий холодок начинает обжигать подушечки пальцев, и видя, что до касания остаются считанные миллиметры. С внутренней стороны ковра появилась рука и махнула ковёр в сторону, показывая согнувшегося в той же загадочной улыбке Мистера Н. Кажется, я даже попятился в этот момент от неожиданности. Хотя последняя встреча с Мистером Н подразумевала далеко не последнею. Но этот чертов старик пугал своими неожиданными появлениями.
— О, вы как раз вовремя, Василий Георгиевич. Правда, мы вас ожидали часом ранее, но это ошибки чужих расчётов. Проходите, Не стоит бояться.
Мистер Н, не теряя загадочности в лице, жестом пригласил внутрь с речью придворного лакея, у которого лишь одна цель — угодить прибывшим вельможам. Отвечать что-то ему в ответ совершенно не хотелось, как и видеть его в целом. Но в интонации и то, как он себя наигранно вёл, чувствовалась эта безоговорочная власть над ситуацией и выбором в целом, которого, собственно, то и так не было. Молча, немного нагнувшись, я вошёл в глубь шатра, грубо задев плечом плечо Мистера Н в тесном проходе, что, разумеется, тот не оставил без своих комментариев.
— Как грубо.
С издёвкой в голосе сказал Мистер Н. Будто это всё, что мне могло быть позволено именно в этот момент. Пропуская меня вперёд.
Идя по вытянутому коридорчику, внутри шатра виднелся простор. Если сравнивать, к примеру, с Чукотскими ярангами, то помещение можно бы было назвать негласным убежищем, но отнюдь не полноценным чьим-то домом. Резко остановившись, я заметил, что из-за угла в центре шатра высунулась огромная чёрная волчья морда, роняя капли слюней из пасти, как английский бульдог на застеленный овечьим мехом пол. Он смотрел на меня своими янтарными блестящими голодными глазами, издавая рычащие звуки из пасти. Вжавшись в стену от страха, немыслимо пугающего появившегося волка, захотелось слиться с этим безжизненным тоном натянутого белого полотна шатра, чтобы зверь не заметил моё присутствие, забыв в один момент абсолютно всё, кроме существования смотрящих на меня янтарных глаз и рычащей пасти, роняющей свои слюни между проходом вовнутрь.
— Мистер Ф, будьте так любезны, прикажите Грюннендалю уйти на своё место. Он пугает наших дорогих гостей. И. К вашему сведенью, это уже не первое замечание касательно вашего питомца.
Голос Мистера Н впервые обрёл нотку раздраженности, как и его лицо в принципе. Эта напыщенная загадочность с самодовольной улыбкой улетела в один миг, когда он прошёл мимо меня, словно я часть декорации этой стены, нахмурив итак старое лицо новыми складками морщинок, выглядя так, словно съев лайм целиком с цедрой, ошибочно пологая, что кисло в этот раз уж точно не будет.
— Ну он же такой милый! Мистер Н. Признайтесь, критикуя его поведение, вы просто желаете себе такого же питомца, как он.
Стоя между залом и проходом, Мистер Н перегородил своим туловищем мне обзор, чтобы разглядеть вторую персону, отвечающею ему голос был поразительно юн и свеж. И не надо быть экспертом, чтобы сообразить, что отвечает Мистеру Н ни кто иной, как обычной подросток. Но пока это лишь предположение и скоро предстоит увидеть ещё одну певчею птичку этого карнавала безумия. Хотя кто знает этих чокнутых сектантов или кем они себя возомнили, что у них там на уме и кто ещё у них имеется на службе. Услышав голос своего хозяина, пёс в момент перестал пристально наблюдать за мной и повернул голову к нему. Мистер Н, скрестив свои руки на груди, явно умножая своё недовольство внутри себя, собираясь ответить на столь дерзкое заявление. Мистер Ф, понимая неуместность своей шутки, тут же продолжил.
— Вы правы, он начинает злоупотреблять своим гостеприимством. Грюнендаль. Место.
Пёс ещё раз наградил меня своим неестественно голодным взглядом, словно почуяв, что чужак, стоящий за спиной Мистера Н, расслабился и его можно снова прошибить порцией леденящего страха. Скрывшись за стенкой, где-то внутри шатра.
— Как надумаете отлипнуть от стенки, Василий Георгиевич, присядьте на кушетку, она будет напротив нас.
Сказал Мистер Н, смотря через своё плечо на вжавшегося от испуга в стену меня. В его голосе что-то изменилось. Он слышался не таким сухим и безразличным, как прежде. Словно этот старик на секунду проникся в моё положение и что-то вдруг изменил в своём мнении обо мне.
— С вами и собственную тень бояться начнёшь! Кто вы такие? Что вам от меня нужно? Какого хрена тут вообще происходит? Отвечайте! Живо!
Меня словно прорвала и я выплёскивал всё, не думая о сути и значимости каких либо слов. Эпитеты летели своими оборотами прожарки слов от вежливости до самых низов мата. Я даже сам удивился от себя, что знаю такие слова, проклиная весь род и каждого вплоть до седьмого колена. Яростно дыша через нос, я смотрел на Мистера Н, который комично держался за живот, прикрыв рот от накатившего на него смеха, что выводило из себя ещё больше. Сжав кулак, уже слыша хруст собственных суставов на пальцах от сдавленного напряжения, я размахнулся и ударил со всей силы, что у меня есть, целясь ему в лицо. Попытка была отличной, но в порыве накопившейся злости я успел забыть, что за спиной моей весит набитый походный рюкзак. И не успев нормально сгруппироваться, рюкзак потянул меня своим весом в права, превращая ситуацию в очередную глупость и неизбежное моё падение. С грустью наблюдая, как медленно падаю вниз, Меня вдруг подхватили под руку и начали поднимать обратно. Готовясь к худшему, что возможно сейчас Мистеру Ф нанесёт ответный удар за столь дерзкую попытку. Но он лишь подтянул меня по струнке. Смирно.
— Попытка, конечно, хорошая. Но в следующий раз подумай как следует, прежде чем выпускать злость наружу. Ты получишь ответы, но не на все вопросы. Рюкзак оставь тут, он тебе больше не понадобиться. И раз ты уже взбодрился, не заставляй нас ждать ещё дольше, парень.
Мистер Н снова усмехнулся и, хлопнув меня по плечу, скрылся где-то внутри шатра. Скинув рюкзак там же, где и стоял, я разбито и обречённо двинулся вперёд. Ведь я итак наплевал на то, что может случиться со мной, ввязываясь в эту ситуацию. Отступать уже было поздно. Пройдя внутрь шатра, меня окликнул Мистер Н. расположившись с Мистером Ф. в левой его части, сидя на подушках и коврах. Словно они шейхи из Арабских Эмиратов.
— Присядьте, Василий Георгиевич. Можете не разуваться, но лучше вам снять верхнюю одежду. Тут не холодно.
Учтиво пригласил Мистер Ф. добродушно улыбаясь, смотря на меня.
Господи, Боже! Это был действительно подросток, сидевший в летней панамке, в шортах и майке с надписью «Just do it». Позади его лежал чёрный, огромный по своим размерам волк, вылизывая себе лапу, игнорируя происходящее вокруг. Мистер Ф, заметив, как мой взгляд бегает с него на волка, тут же добавил к ещё неостывшему предложению.
— Если вы боитесь Грюнендаль, то наволнуйтесь. Он причиняет вред только по моей команде.
Не здоровый смешок в конце Мистера Ф не добавлял мне уверенности, лишь подтвердил очередную гипотезу, что сейчас свяжусь с ещё один поехавшим. Но не ясно было только одно: кто из них главнее?
— Наша иерархия, Василий Георгиевич, вас не должна беспокоить. И я не поехавший.
Мистер Ф разочарованно констатировал мне мои же мысли, заставив меня стоять с отвисшей челюстью от того, как он мог узнать, о чём я только что думал.
— Мистер Н, где вы откапали этого грубияна. Совершенно никаких манер и приличия при детях.
— Мистер Ф. Слышали бы вы его в коридоре! Он там такую канонаду мне устроил! Кирилл и Мефодий ещё долго бы завидовали этому содержанию.
— Вы присядете или так и будете стоять столбом? Там?
Повторил Мистер Ф. всё тем же дружелюбным тоном.
Ноги сами поволокли меня к ним, и я рухнул напротив их. Копилка с моими вопросами уже трещала по швам и добавляя к ней новые вопросы, легче от этого она не становилась.
«Мне. всегда казалось, что меня трудно удивить, но это. Это прямо из разряда фантастики. Мальчик, читающий мысли, да ещё и старик с хрен пойми чем. Что дальше? Молнии из глаз полетят или в воздухе лимитировать научат?».
Они оба вдруг рассмеялись, смотря на меня, как мои зрачки бешено переключались на них по очереди. Только одному мне было совершенно не до смеха. Мистер Н. и Мистер Ф. в моменте перестали смеяться, став серьёзней прежнего. Оба смотрели мне в глаза, разглядывая моё ошарашенное лицо, жаждущее явных прояснений. на имеющиеся вопросы. И Мистер Ф. первым начал на них отвечать.
— Вас, Василий Георгиевич, выбрали для очень важной цели. Понимаете, наш мир устроен гораздо сложнее, чем вы могли бы себе это представить, сидя в своём офисе, попивая кофе, иногда выходя в поля к излюбленным пещерам. И решающие в нём ситуации требуют к себе соответствующих кандидатов.
А дальше всё как в тумане и обрывисто. Видимо, в какой-то момент я потерял сознание. Точно не могу сказать, что произошло. Очнулся я уже в пассажирской гондоле с полупустым рюкзаком. Но не единственным пассажиром, кроме меня, был Сайман, который предотвратил мою панику после того, как я очнулся. Простыми словами.
— Постарайся успокоится. Мы уже в воздухе.
Конец первой части.
Спасибо, что прочитал(а) мой рассказ. Надеюсь, Вам всё понравилось! И ещё раз спасибо, мои четыре читателя! Удачи! https://vk.com/club_weap
Еще почитать:
МОРОЗНЫЙ ВЕТЕР—ГЛАВА ПЕРВАЯ — М. В. — Подглава 1.2
На дне
Почему так? или Бойся своих желаний — 2. ПРИНЯТОЕ РЕШЕНИЕ
Лесной цветок
«
»
