Новая религия

Мы вернулись в Шанхай. Все поехали в штаб округа для доклада. Точнее, докладывала Чен, а мы стояли по стойке “смирно”. Командир выслушал и преложил сесть. Минут пять все молчали, пока не вошёл некто в штатском и все встали. Он обошёл всех и остановился напротив меня. Мой второй имплант работал хорошо и я не чувствовал ни угрозы и ни волнения. У этого человека был такой метод воздействия, но меня он не касался. Я чётко знал, что провели операцию на отлично и мнение партайгеноссе меня не интересовало. Я единственный человек в мире, у которого в голове был электронный архаизм, которому нашли применение через два десятилетия. Я был ценнее для властей, чем этот господин, который из себя изображал властителя наших жизней.

— Не желаете ли присесть, сэр? — сказал я с уважительной интонацией и выдвинул из-под стола стул.

Он явно понимал английскую речь, но не вспылил.

— Спасибо, — сказал он и сел.

Руководитель заседания дал команду всем сесть.

— Как оценивает руководство перехват дронов? — спросил я.

— Мне понравилось, что их не сбили, а использовали для удара по противнику. Как вам удало это сделать?

— Я видел частоты их управления перед глазами и передал информацию координатору.

— Вы видите все частоты?

— Да, сэр, ваш передатчик в кармане ведёт трансляцию нашего разговора на частоте 27 Мгц.

Все притихли.

— Вы правы.

Мой второй имплант сам начал испускать частоту 432 гц. Мужчина расслабился. Его плечи опустились и руки легли на стол. Он пытался понять, что происходит, но не мог. Желание спокойствия было сильнее его воли. Я посмотрел на своих товарищей, они кемарили. Старший зевал, а Чен счастливо улыбалась. Я прекратил трансляцию своей мыслью. Через три минуты все восстановилось в соответствии с занимаемой должностью каждого присутствующего на собрании.

— Спасибо, все свободны, — сказал мужчина в штатском, встал и вышел из комнаты.

Я тоже встал, за мной встали товарищи по эксперименту. Я посмотрел на Чен, на ней не было лица, она была белее машинописного листа бумаги.

— Пошли домой Чен, всё будет хорошо. Сейчас погаснет свет и заработает аварийное освещение. Пожалуйста, все поспешите, пока не заблокировали двери. Руководитель проекта тоже встал и быстро направился к дверям. Только вышли, как раздался сигнал тревоги. Половина сотрудников корпуса оказались заблокированными.

— Зачем ты это сделал? — Спросила Чен.

— Для проверки готовности аппарат к эвакуации. Он не готов. Нужно менять систему переходов с этажа на этаж.

— А кто принимал трансляцию нашей беседы?

— Тоже человек в штатском, на четвёртом этаже, комната 17.

— Это Мин, нас всех расстреляют.

— Нет, он улыбался и был в хорошем настроении, пока работал мой второй имплант.

— Ты использовал сеть связи здания?

— Совершенно верно, моя дорогая.

— Тебя теперь не выпустят из страны.

— Выпустят и дома встретят, как родного дядю.

— Почему?

— Я всё транслировал в голову Вильсону. Он в восторге от результатов операции и нынешнего “разбора полётов”. Вильсон предложил мне подготовить проект чипа для контроля пассажиров при посадке в самолёт. Я согласился, но с условием, что ты и твои сотрудники, будете отлаживать программы американских чипов. Know How находится в вашей собственности. Я доступа к технологии не имею.

— Ты уверен в успехе?

— Не веришь? Сейчас будет электрическое замыкание в корпусе комендатуры и оно сгорит до тла. Его нельзя будет потушить. Ни один спринклер не сработает.

— Только не это. Не занимайся вредительством.

— Не волнуйся, я не враг вашей страны.

— А остальные члены группы способны на такие действия?

— Я не буду их учить этому. Поехали домой, я устал после перелёта, поэтому и нахулиганил сегодня.

— Что тебе не понравилось сегодня?

— Я отвык от порядков тоталитаризма. Пришёл какой-то тип в штатском. Его не представили, а он смотрит на меня стеклянными глазами и молчит. Я бы мог сделать ему сердечный приступ и его откачивали бы три года за счёт партийной казны, но я ему предложил присесть и дал возможность сбросить ярмо стресса. Я мирный человек, это ваша программа меня таким сделала. Людей не надо наказывать, надо дать возможность расслабиться. Ты тоже сидела со счастливой улыбкой. И я хочу видеть твою улыбку сегодня, мы ведь скоро расстанемся. Когда я уеду, то буду постоянно к тебе приходить в голову. Я буду тебя ласкать и целовать. Потом ты приедешь ко мне и мы вместе улетим в твой прекрасный дом, но легально.

— Всё это хорошо в фантазиях, а если что случится, то меня первой накажут.

— Поэтому, я поговорю с Вильсоном по поводу твоего приезда и через суд изменим твои паспортные данные и выдадим номер социального страхования с определённой пенсией. Дом не будет такой красивый, как твой. Может мы его купим в предгорье Аппалачей, а может на острове Мауи, где мы проведём остаток своих дней. Тут тебя казнят, рано или поздно. А я этого не хочу и даже боюсь.

— Чем мы будем заниматься на острове Мауи.

— Мы откроем школу для интеллектуального искусства жизни. Это будет новая религия наподобие христианской, но без тысячелетних предрассудков. Не надо любить ближнего своего. Надо его понимать и уважать точку зрения. Самая миролюбивая современная религия христианство, а самые злобные страны, тоже христианские. Потому, что нет уважения к своему соседу по планете. Именно, по планете, а не по дому, двору или улице.