Лес давно скрылся в сумерках, что мрачной пеленой легли на макушки деревьев. Темно. Я не чувствовал холода, хотя изредка что-то пощипывало за кожу и втыкалось в неё ледяными иглами. Свет передо мной потух и я задумчиво взглянул на фонарик. Через пару секунд он снова зажёгся. Круглое пятно света упало на искорёженные ветви лип и колючие заросли ежевики, плотно покрывшие росшие вдоль тропы кустарники. На самом деле никакой тропы не было, был лишь бледный, выцветший слой земли и опавшие сучки́. Что-то внутри говорило иначе…
Я вновь посветил фонариком вокруг себя. Позади зашуршала трава и хрустнула ветка, но я не обернулся. Моё чувство страха словно притупилось — от окружающего меня ночного леса не исходила опасность. Здесь даже не чувствовалась смерть, настолько было спокойно и безропотно.
Может, я умер?
Я задумчиво хмыкнул. Как я сюда попал и где я был прежде?
Кто я?
Ноги понесли меня дальше, будто желали скорее что-то показать. В свете фонаря тёмные стволы деревьев окрашивались в светло-серый, перемешанный с цветом кофе с молоком, а беспорядочно свисающие ромбообразные листья отливали бледно-зелёным, мятным оттенком.
Всё было мрачным и неживым: сгнившие листья под ногами ломались и хрустели как кости; серые грабы и вязы, ветхие кусты бузины вокруг: всё напоминало картонные театральные декорации. Казалось, что достаточно дотронуться и оно с глухим стуком упадёт вниз, — я приблизился к одному из стволов, вплотную прижал ладонь и с интересом прошёлся ею вверх-вниз. Шершавая поверхность неприятно царапала. Я провёл ещё раз, и ещё, пока на коре не осталось красное пятно. Я взглянул на руку — по до безобразия расцарапанной коже размазалась кровь. Боль совсем неощутима.
Наверное, так и должно быть?
Как ни в чём не бывало опускаю руку и осматриваюсь. Я потерял счёт во времени, как только попал сюда. Есть ли выход из этого места? Я продолжал идти вперёд и думал об одном же — есть ли выход из этого места? И чем больше я думал об этом, тем правдивее казалось подозрение, что я знаю ответ на этот вопрос.
Погружённый в мысли, я не обратил внимания, как оказался в осиннике. Чёрные глазки́ наблюдали за мной и прожигали тело, следили за каждым шагом, а после резко будто отпрыгивали и смотрели в другую сторону — туда, куда вела меня тропа. Сотни немых голосов вызвали в голове пульсирующую боль, но я не отступал. Чем ближе я подходил к краю леса, тем быстрее разрасталось впереди огромное тусклое пятно. За ним не различалось ничего: ни лес, ни горизонт, ни что другое. Всё пожирающая дыра медленно сверлила лес, начиная с окраины.
Тихо. Обломки ветвей остались позади, здесь не летали птицы и не дул ветер. Внезапно запахло смертью. Теперь я понял. Этот лес — мертвец. Я не спеша подошёл к обрыву, покрытому низкой редкой травой, и, вытянувшись всем телом, заглянул вперёд. Ничего нет, кроме бескрайней ночи. Даже звёзд. И месяца. Вообще ничего. Свечу фонариком, но яркий свет тонет в темноте. Она без промедления сожрала и его.
Позади вновь послышался подозрительный хруст. На этот раз от него веяло опасностью — тонкий, еле ощутимый аромат защекотал ноздри. Я обернулся, но меня уже со всей силы толкнули в спину. Краем глаза я успел заметить чёрную, человеческую руку. На душе всё также тихо и безмятежно, а я летел вниз, в неизвестность. В воздухе моё тело перевернулось, и я увидел это — высокая тень выросла над обрывом. Тупое выражение лица не показывало ни единой эмоции. Затем оно скрылось, а я всё падал и падал…
На мгновение меня осенило.
Это и был выход.
