—  А, может всё же мне, действительно, померещилось? — но тут же ещё раз вдали ударила молния, опять же, не озарив своим светом комнату, после чего прогрохотал гром, и вновь заставил молодого Блока обливаться холодным потом. 

    Вдруг скрипнул пол. Блок встрепенулся, пытаясь понять, откуда шёл звук. Или же уловить ещё хотя бы что-то, что могло подтвердить его неутешительные догадки, однако больше он ничего не услышал. 

    Но даже несмотря на страх, глаза начинали слипаться, слегка заурчал живот. Даже такой тихий звук ошеломил комнату, своей из ряда вон «выходящестью». После чего ещё минуту пришлось держать руку на сердце чтобы утихомирить его ускорившейся бой. Рука опять опустилась на кровать, не издав ни звука. 

    Животный страх всё ещё не уступал здравому смыслу. Мыслить внятно было сложно, хотя порой и проскакивала искра разума, но быстро терялась в океане, царящего в голове безумия. Рассвет казалось был далеко, невидимая смерть была близко. В голове не проскользнуло и мысли о сюре происходящего, не говоря уже о предпренимание какого-либо действия. 

    Усталость тем временем копилась. Лишь постоянная выработка страха поддерживала бодрствование в теле и не давала сомкнуться глазам. Однако процесс моргания явно замедлялся, глаза просто не хотели вновь открываться, отчасти, боясь того, что в этот раз они смогут всё же что-нибудь различить в темноте. 

Спустя ещё пару минут, а может и не минут, часы не тикали, время терялось, но всё же Бонифаций решил лечь. Он ещё никогда в жизни так не волновался. Казалось будто сердце собирается вот-вот остановиться. Для простейшего движения пришлось собрать всё своё мужество, все свои силы. 

    Одна рука лежала на сердце пытаясь сдержать его биение, другая прикрывала рот чтобы ненароком не вдохнуть громче нормы. Наконец Блок начала опускаться. Он молился — лишь бы не скрипнула старая кровать. Он был готов поверить в Бога если вдруг всё кончится благополучно.  Все его силы, всё его сосредоточение легло в движение, которое можно было совершить, не прикладывая совершенно никаких усилий. Наконец плечом он почувствовал хлад простыни. Он чуть не выдохнул, но вовремя взял себя в руки. Это было самое сложное, что он когда-либо делал. Пот лился по нему чуть ли ни градом. Дёргался глаз. У, и так не самого сильного духом человека чуть не пошли слёзы. 

    Однако вечно лежать на иглах он не мог и вот он расслабил плечи и те расправились. Кровать скрипнула. Блока чуть не хватил сердечный приступ. Он не знал слышал ли Тот, этот скрип. А может ему послышалось, и никакого скрипа не было? Может это всё ему только снится? Он бы себя ущипнул если бы не боялся издать ещё один звук. Всё, что оставалось — это вглядываться в непроглядную темноту и надеяться, что там никого нет.

—  Чёрт побери! Я схожу с ума. 

—  Или уже сошёл?

—  Что это вообще значит, и какая к чёрту разница?

—   Может это чья-то глупая шутка?

Прошло ещё немного времени.

—    А, может и не прошло? 

—    А, может его вообще и не было? 

—    Кто, когда сказал, что время вообще когда-либо существовало?