Корректировка вселенной Нет времени мечтать

Глава I

Мечтать не вредно

Космос… Он всегда манил, привлекал взгляды и умы существ. Сколько бы ни существовала вселенная, любая её жизнь рано или поздно выходила из моря своей планеты, и их взгляду, направленному в ночное небо, открывался простор бесконечных возможностей. Целый неизведанный мир загадок, новая территория или просто поле для очередного мигрирования. Сотни тысяч звёзд моргали и отражались в их глазах. Что скрыто за чужим разумом, какие мысли прокручивались в их нейронах? Что чувствовали наши предки, разжигая ночью костёр и вглядываясь во мрак вокруг себя, пока вместо догорающего огня звёзды освещали им путь?

Именно такие мысли одолевали Александра Мирмидонова, когда он смотрел в бескрайний космос через двойное кварц-стекло сильного закаливания. Прямо сейчас в его личной каюте на исследовательском звездолёте «Вирджиния» все вещи ходили ходуном от стартовой дрожи двигателей, выходящих на световую скорость. Благо с набором скорости тряска должна исчезнуть и звездолёт начнёт плавное, как он любил говорить, космическое мореплавание – прямо до пункта назначения, в десятке световых лет от Солнечной системы. Переключив внимание Александра с ужасной тряски, в коридоре с треском заговорил Ом-динамик:

— …свои ремни безопасности, они у стены вашей каюты, — искажённый, но отчётливо угрюмый голос капитана повторил, — «Вирджиния» вышла за гравитационный колодец системы, две минуты до разгона, немедленно пристегните свои ремни безопасности, они у стены вашей каюты, последнее предупреждение!

Выслушав это, Александр мельком озадачился, почему пошёл не в дипломаты. Мирмидонов тяжко вздохнул и встал к ремням, перекинул их через себя, и стоило ему щёлкнуть последним замком, как его взгляд зацепился за открывшийся магнитный ранец, с покачиванием висящий на стойке. Из него на пол каюты потихоньку выпадали документы и немногочисленные личные вещи. Они неприятно шелестели и грохотали от тряски, но Александр ничего не мог поделать, лишь беспомощно наблюдал за нарастающим бардаком и подумал: «Придётся потерпеть полчаса, когда можно будет отстегнуться, потом я всё соберу».

Вопреки его надеждам, с резким хрустом треснуло стекло небольшого походного зеркальца, купленного ровно перед полётом у торговца расы Интенов… «Гуманоидной формы жизни, наладившей контакт с Солнечным Союзом около сотни лет назад», — пронудел воображаемый голос особенно требовательного лектора, запомнившегося Мирмидонову ещё со времен вуза. Александр вздрогнул и с недоверием глянул в сторону Ом-динамика. Тот молчал, а дребезжание разбитого стекла продолжало давить на нервы.

— Неразбиваемое «кварц-стекло»… Н-да, — буркнул Мирмидонов. Отсчитав минуту молчания напрасно потраченным деньгам, он вздохнул и постарался очистить свой разум от всяких мыслей про ушлых торговцев «гуманоидной формы жизни и далее по списку», ведь это, вообще-то, его второй полёт, впервые настолько далекий. К тому же, в столь важной экспедиционной миссии.

В течение следующего получаса он успел помечтать о том, чтобы капитан звездолёта, помимо современных скафандров, выпросил у председателя Солнечного Союза ещё и новейшие сверхсветовые двигатели. Они буквально за минуту, без подобной тряски, могли разогнать звездолёт до скорости много большей, чем их текущие двигатели! Но увы…

Мирмидонов даже успел немного прикорнуть, устав от монотонного шума вокруг. Внезапно тряска прекратилась, и стоило ему снять последний ремень с ног, как в каюту коротко постучали, а после дверь резко поднялась вверх, в специальный паз. Внутрь заглянула женщина лет тридцати пяти, его коллега по изучению космических минералов и доктор геологических наук Солнечного Союза Алиса Караулова. Как всегда, она витала в облаках, мало смутившись из-за беспорядка в каюте. Влетев словно ураган, случайно добив стальным каблуком лежащее на пороге зеркальце, отчего Мирмидонов окончательно пал надеждой использовать его, она сказала:

— Александр, мы вышли…

— Я знаю, да, — перебил её выбравшийся из ремней Мирмидонов.

— Всех ждут на брифинг в кают-компании, приходи быстрее, — протараторив это, Алиса развернулась и широким шагом ушла из комнаты, оставив после себя аромат насыщенного парфюма с ноткой ромашки.

Быстро собрав разбросанные вещи и закинув их в стальной ящичек у входа, Мирмидонов вышел в коридор и направился к лифту, что мог отвезти его прямиком к обзорной площадке на самом верху «Вирджинии», по совместительству игравшей роль кают-компании звездолёта. Сейчас там собрались все пятьдесят участников авантюрной экспедиции. Среди специалистов был десяток профессиональных военных со всех колонизированных планет Солнечной системы, что немного пугало.

Тем не менее, обсерватория Плутона смогла доказать, что планетная система, к которой они направляются, не только никому не принадлежит, но и в ней точно отсутствует разумная жизнь. Пара планет в системе могут быть аналогом Земли, поэтому с целью оценки системы была собрана сто семнадцатая экспедиционная команда, состоящая в основном из учёных и инженеров; но, как было заявлено, для перестраховки, «на случай непредвиденных обстоятельств», к ним прикрепили небольшую команду бойцов. Помимо этого, в самом экипаже «Вирджинии» состояли более чем пять сотен специалистов, сотня космических рейнджеров с сотней абордажной команды, также игравшей роль милиции на звездолёте. Ещё их сопровождали не менее двухсот простых рабочих, однако их уже погрузили в криосон из-за тесноты на корабле и невостребованности до самого конца пути.

Заселение космоса только начинается, а все люди давно уже поняли, что они не единственные, кто освоил космос, и опасность подстерегает на каждом шагу.

Над путешественниками всегда довлеет риск нарваться на рейдерский звездолёт, по обыкновению патрулирующий периметр той или иной звёздной системы, чтобы пополнить запасы продовольствия, провести ремонт или подстеречь расслабленных торговцев. Экипаж таких команд может состоять из кого угодно угодно, даже роботов и киборгов. Недавно образованная Федерация Бесконечных Звёзд старается выделить по паре охранных звездолётов всем вступившим в их альянс расам, но такая практика ещё только развивается. Поэтому любой капитан звездолёта должен содержать свою личную боевую команду для защиты от любых неприятностей, которые могут произойти в пути.

Пока Мирмидонов вспоминал всё это, лифт доехал до конечного этажа кают-компании, его створки эффектно разъехались, открыв незабываемое зрелище. Весь потолок кают-компании состоял из единого и очень крепкого адамантового арм-стекла, примерно раз в 10 прочнее, чем кварц-стекло иллюминаторов в каютах. Старая, к тому же очень дорогая разработка, но по надёжности дотягивающая до брони самой «Вирджинии». Кристальная чистота стекла поддерживалась еле заметными, небольшими роботами-мойщиками. Благодаря этому звёздный свет отлично проникал в само помещение, освещая длинные овальные столы и изогнутые скамьи, а также подиум у дальней стены.

Сейчас кают-компания была как никогда полна голосов и постукиваний открывающейся питательной пасты, фляжек с витаминной водой и прочей еды на магнитных подносах. Мирмидонов шёл по центральной дорожке, ища взглядом знакомых или друзей. На брифинг собрались не только члены экспедиции, но и все желающие, свободные от своих рабочих смен на звездолёте. Наконец его взгляд зацепился за рослого, загорелого человека с густой, коротко стриженной бородой чёрного цвета и бритой головой. Он лёгкой трусцой подбежал к нему и сидящим рядом людям, после чего, хлопнув сразу по двум плечам, сказал:

— Ну что, аргонавты, готовы постигать детали нашего задания?

— Искандер! Ты с ремнями так застрял, наверное? Давай садись, сейчас всё поедет! — в своём странноватом для землян стиле ответил здоровяк, подвинувшись вбок, чтобы Мирмидонов мог сесть рядом.

— Вообще-то, Дезислав Ингварссон, правильно говорить «начнётся», не «поедет», — занудно ответил сосед по скамье, тоже подвинувшись в сторону. — Да и зовут его не Искандер, а…

— Вот ведь, ни времечка без всезнайства. Я же как наши, по-домашнему, Илья, — с улыбкой прервал его Дезислав, пока Мирмидонов смог сесть рядом и вклиниться в беседу.

— Серьёзные вы, аж мурашки по коже. Только вот, по-домашнему — это откуда, из какой колонии, Слав?

— Э, дорогой мой, я ведь не из колонии, а с самого Марса! — воздел палец в небо Дезислав, гордясь многолетней историей своей планеты.

— Вот как! Я всё стеснялся спросить, пока мы на Луне обучались. То-то порой фразы выдаёшь оригинальные, у вас ведь там своя культура, все дела.

— Звучит так, будто мы не пару месяцев в академии пробыли, а лет десять. Не было у него времени… У всех не было, такой ускоренный курс прошли, до сих пор голова болит от лишних знаний, — вновь встрял Илья.

— Как тут иначе, — ответил Мирмидонов, — все мы впервые летим так далеко. Да ещё практически с незнанием того, что нас ждёт. Пусть мы и лучшие в своей стезе наук, но я считаю, что все те новые формы ГТО, которые мы сдавали, и все те недели ускоренных курсов по биологии, химии, военной подготовке и инженерии пригодятся нам в совершенно неожиданный момент.

— Легко тебе говорить, впитывал как губка. У нас заведено так: выбрал путь – иди по нему, — со смешком произнёс Дезислав.

— О, смотрите, начинается! — громким шёпотом произнёс кто-то позади Мирмидонова, отчего тот шикнул на вновь заговоривших друзей и повернул голову влево, чтобы видеть подиум. За подиумом висел огромный жидкокристаллический волновой телевизор, с функцией голографической объёмной картинки, управляемой специальной перчаткой, сейчас надетой на руку спикера.

Зал стал затихать пропорционально тому, насколько сильно разгорался телевизор, его катушки потихоньку делали картинку всё более чёткой по мере нагревания и передачи информации по всей кристаллической сетке. Кают-компания стала медленно погружаться в полумрак, чтобы прожекторы по бокам стен могли подсветить фигуры в центре подиума и не засвечивать картинку телевизора одновременно.

На подиуме стоял сам капитан звездолёта, легко узнаваемый по левой руке, которую заменял массивный кибер-протез – капитан не стал прятать его под рукавом белого пиджака. Правее стоял высокий сухонький дедушка, напоминающий жителя колонии Луны своим вытянутым телом и жидкими волосами, которые еле-еле прикрывала шапочка-тюбетейка. С самого правого края стояла старая знакомая Александра Мирмидонова – Алиса Караулова, ведущий куратор их научной команды, приметная своими ровно и коротко стриженными волосами пшеничного оттенка.

Дедушка в центре неуверенно схватил грави-микрофон, что парил около него, и поставил перед собой на удобную высоту, затем дождался, пока тот перестанет прыгать вверх-вниз, прокашлялся и начал брифинг для участников экспедиции.

— Дамы и господа, мои дорогие коллеги и спутники, меня зовут Бугмен Вильям Альфредович, я глава нашей грандиозной экспедиции, — мягкая и плавная речь отлично подходила ему, слова будто поэмой лились в грави-микрофон. — Сегодня мы отмечаем начало первой экспедиции сто семьдесят седьмого экспедиционного корпуса, датируемой две тысячи шестьсот двадцать вторым годом. Все вы славные специалисты в своих, и может быть даже соседних областях, после прошедших курсов в академии Я уверен, вы смогли ещё лучше усовершенствовать свои знания в самых разных сферах деятельности и стать просто незаменимыми. Как вы все знаете, каждая экспедиция может подвергнуться некоторому риску, потому я настоял, чтобы Солнечный Союз выделил в корпус ведущих специалистов системы, — в зале поднялись деликатные аплодисменты, – также я попросил для нашей первой экспедиции в столь удалённый уголок вселенной выделить наш личный звездолёт, а им стала легендарная «Вирджиния», сошедшая с верфей Урана, а главное, возглавляемая не менее легендарным капитаном Кылычем Текером Маратовичем! Он покоряет космос последние сто девять лет как ветеран и самый надёжный капитан Солнечного Союза, — аудитория выдала оглушительную серию оваций, громкость которых особенно поддержала свободная часть экипажа корабля.

— Большое спасибо вам за тёплый приём, сто семьдесят седьмой экспедиционный корпус, новобранцы и ветераны «Вирджинии», — сухо отреагировал на приветствие капитан, подняв свой грави-микрофон.

— Видимо, капитан уже в который раз проходит подобный брифинг, так они ему опостылели, — попытался пошутить Мирмидонов, однако получил лишь два тычка в бок от друзей, слушающих лектора с вниманием.

— Также я с радостью представляю всеми почитаемого доктора геологических наук Солнечного Союза – Алису Караулову!

— Спасибо вам за то, что выбрали меня своим научным куратором этой экспедиции, — с теплотой сказала Караулова под дружный гомон и аплодисменты «сто семьдесят седьмых».

— Ну а теперь перейдём к общему и углублённому брифингу, дамы и господа, — наконец сказал господин Бугмен фразу, которую все так ждали. — Наш путь пролегает за девять световых лет от Солнца, — экран телевизора позади спикера стал визуализировать его слова. Было видно, что в мастерскую жестикуляцию Вильяма также входил навык управления объёмной картой и смены анимированных картинок единовременно. — Наша цель – изучение целой звёздной системы под кодовым названием «Вавилон».

На экране вспыхнула яркая звезда по центру системы, окружённая шестью планетами, целым астероидным полем по периметру системы и странными облаками внутри самой системы, причём одна планета наполовину была скрыта в одной из туманностей. Три из шести объектов были зелёного цвета, два красного и один серого цвета.

— На данной карте, которую нам предоставила обсерватория Плутона, известная своей самой большой и точной системой предварительного дальнего исследования, можно увидеть, что систему окружает плотное и широкое астероидное поле. К счастью для нас, в нём есть пробелы – и именно через них мы и пролетим. Капитан Текер заверил нас, что «Вирджиния» сможет с лёгкостью, словно лазер сквозь сыр, проскочить данное место, что сократит наш путь на целых несколько месяцев – ведь лететь мы будем около системы уже не на световой скорости, как вы понимаете, а на плазменных двигателях – иначе проскочим мимо системы, не успев даже глазом моргнуть.

В зале хохотнули несколько человек, чего, видимо, и добивался Вильям, чтобы снять возросшее напряжение от вкрадчивой и немного официозной лекции.

— Далее, после попадания в систему, нас будут интересовать три планеты из шести. Почему не все? Три из них уже имеют воздушную среду, вероятно, схожую с привычной нам, в той или иной мере. Две планеты не пригодны или опасны для жизни, одна – из-за близости к солнцу, другая же – из-за её, наоборот, удалённости. К тому же, пока не ясно, чем покрыта одна из этих планет, морем или песком, конкретнее мы определим на месте. Вопросы?

— Какую из трёх планет мы начнём исследовать первой? — раздался вопрос из зала.

— Это хороший вопрос. Вначале нас будет интересовать планета, столь похожая на колыбель человечества, её мы назвали Земля-Двадцать Один. Кто бы мог подумать, — сослался на известный факт Вильям, — планет, похожих на Землю, открыли уже двадцать штук. – Она является четвёртой планетой, расположенной ровно между тремя другими. По предварительным оценкам с Плутона, суточное время на планете равняется двадцати девяти часам, а время её оборота вокруг солнца – четыреста восемьдесят один день. Будет немного трудно приспособиться, но уверен, мы все справимся.

— Есть ли известные формы жизни на планетах, или, может, сигналы из системы шли? — как всегда громогласно задал вопрос Дезислав, уловив паузу в брифинге.

— Был лишь один короткий сигнал, его так и не смогли расшифровать – вероятно, он принадлежал древней расе, которая владела системой, и только недавно мы его получили, почему все обсерватории Солнечного Союза и обратили своё пристальное внимание на данную точку космоса. Со всей уверенностью заявляю, что сейчас мы можем ожидать там либо вырождающуюся расу, либо осколки ее истории. К слову, именно поэтому в нашу экспедицию входят пять превосходных археологов. Любая культура имеет право на опознание и увековечивание в истории, — кают-компания вновь наполнилась радостными овациями.

Далее Мирмидонов уже особо не слушал. Он начал витать в своих мыслях, представляя, как со своими друзьями найдёт великие реликвии древней цивилизации местной расы, как они обнаруживают новый, доселе неизвестный источник энергии, пригодный для человечества, скрытый в глубинах новой системы. Быть пионерами на заре рассвета покорения космоса – что может быть лучше и вдохновеннее? Это поможет всей Солнечной системе, всем колониям людей в иных уголках космоса. Конечно же, он не ждал, что это принесёт известность и уважение, увековечивание в истории лично ему. Но все же немного, но надеялся, позволяя приятному эгоизму подтачивать идею «самоотверженных свершений во имя всех людей».

Наконец брифинг закончился. На нём успели обсудить даже такие важные вопросы, как порядок высадки, взаимопомощи и координации, включая распределение ответственности. Поделили планеты на секторы и этапы, наметили примерный фронт работ на следующий от момента прибытия в систему год, проработали возможности всей взятой на борт техники и вероятные методы обустройства лагерей на планетах. На данной ноте закончился первый брифинг сто семьдесят седьмого экспедиционного корпуса, люди стали расходиться по своим делам, как только прозвучало сообщение от капитана корабля.

— Прошу всех подготовиться к переходу в криосон, бодрствовать будет лишь экипаж корабля, посменно, только необходимые в моменте специалисты. Не думаю, что вам будет интересно смотреть на размытые звёзды за бортом следующие девять лет.

— Ух, ну и долгий полёт нам предстоит, а, коллеги? — с воодушевлением спросил Дезислав друзей, направляясь к лифту.

— Ага, мы даже побьём последний рекорд, который в целых семь световых лет. Вы ведь понимаете дистанцию? — в своей манере повёл разговор Илья.

— Далеко или нет, можно понадеяться на криосон – доставимся не постаревшими ни на день, словно свежие соя-огурцы из холодильника моментальной заморозки.

— А команда? — с прищуром уточнил Илья, поправив массивные очки на глазах.

— Что поделать, — отозвался Дезислав, нажимая кнопку лифта их жилого яруса, выделенного под учёных, — они с восторгом относятся к своим путешествиям, да и смены же, каждый проведёт в экспедиции максимум около года реального времени на каждые десять световых лет. На год и постареют, вероятно, даже меньше.

— Ну, у каждого своя работа. Верно? — под лёгкое шипение открывающихся створок спросил Мирмидонов.

— Ага.

— Не мне судить, но…

— Вот и славно, давайте, собираемся ко сну, через три часа по хронометру звездолёта я буду ждать вас около криокапсул нашего яруса.

Мирмидонов после этих слов пошёл от друзей и не глядя помахал им рукой, успев услышать донёсшееся хмыканье Дезислава и ворчание Ильи про манеры землян.

Зайдя внутрь своей каюты, Мирмидонов стал прибираться тщательнее, чем перед уходом. В этот раз он убедился, что все его бумаги, вещи и некоторые безделушки надёжно спрятаны внутрь магнитного ранца, а тот монолитно закреплён на стене. Перед выходом Александр достал из небольшого кармашка на бедре кулон-книжку и открыл его. Внутри виднелась крохотная пиктограмма, снятая ещё на Земле около полугода назад, когда он прощался со своей семьёй, – женой и дочкой. Они обе смотрели на Александра будто живые, словно выглядывая из того мгновения с щелчком камеры. Тяжело вздохнув от гнетущего чувства на душе, повисшего из-за разлуки, он закрыл кулон и вновь надёжно спрятал его в карман.

— Всё для вас, дорогие мои, всё для человечества…

Сейчас на Земле пришло время колонизации других планет, не из интереса, а чисто из стремления выжить. Диктаторы прошлого правительства обильно выкачивали все запасы планеты и тратили их на свои личные нужды и прихоти, поставив жизни миллиардов людей на грань выживания. И только огонь революции и справедливости, что зажегся в сердцах многих, помог реорганизовать планетарное правительство, наладить контакты с суверенными бывшими колониями вне Земли – Марсианскими Аграриями, Лунной Автократией, Колониальным Альянсом кольца Сатурна, Шахтёрским Союзом Венеры. Все они пришли к единому соглашению после встречи на искусственном спутнике Земли, бывшим ковчегом развлечений предыдущей власти. Именно здесь иные главы и представители всего за месяц смогли прийти к единому мнению – человечество должно сделать следующий шаг – освоение космоса во благо людей. Решив уважить историю каждой колонии, лидеры всех фракций образовали небольшой парламент с председателем во главе. Их цель – объединить возможности всей человеческой расы, чтобы покорить и изучить глубины космоса. Так возник Солнечный Союз в 2311-м году. За это время Союз успешно помог жителям всех планет, были колонизированы ещё несколько и единым фронтом стали развиваться в сторону межкосмических перелётов. Семимильными шагами стал идти прогресс теперь единой нации – и это только начало.

Но всё же, нужда в простой питьевой воде и свежей еде по-прежнему никуда не уходила. Именно поэтому Александр Мирмидонов старался учиться не только ради себя, но и ради всей своей семьи. А после того, как стал отцом, он не мог более терпеть то, что его ребёнок будет так же неистово стремиться к свету знаний не по своему желанию, а по нужде. Именно это стало стимулом для подачи заявки на конкурс в один из экспедиционных корпусов Союза – всем участникам и их семьям полагалось государственное обеспечение и помощь, пока сам член экспедиционного корпуса находился вне дома. В случае успешного выполнения миссии благополучие семьи могло серьезно улучшится.

Союз даже предоставлял по желанию семьям личные криокамеры на время отсутствия участника экспедиции, чтобы не отнимать драгоценное время счастливых семей. Этим и воспользовались его отец, мать, жена и дочка, решив дождаться возвращения Александра. Поэтому он собирался выложиться на все сто, чтобы его семье было чем гордиться, и они никогда более ни в чём не нуждались, и чтобы ни одна семья Солнечного Союза не знала нужд и горестей, ведь каждое успешное возвращение экспедиционных корпусов несло новые открытия и развитие, благодаря чему рос общий уровень жизни населения. Мирмидонов не подведёт свою семью и веру всего человечества в своих героев.

Пока его голову занимали эти думы, он сам не заметил, как пришёл на полчаса раньше – если корабельный хронометр не врал.

— Ну что же, меня нередко ждут, и я подожду, — сказал он, спокойно оперевшись спиной о стену, в стороне от входа в зал криокамер.

Мимо него время от времени проходили воодушевлённые члены сто семьдесят седьмого корпуса, на ходу перебрасываясь с ним словами, шутками или мечтами, а иногда просто игнорируя. Ну, люди разные, как говорится, не найдётся разом двух арбузов, совершенно одинаковых по количеству косточек.

— Арбузы, да? — протянул Мирмидонов, вновь задумавшись.

Эта культура была безвозвратно утеряна на Земле из-за опустынивания Евразии и окончательно уничтожена взрывом Хранилища Судного Дня. И пятьдесят второй экспедиционный корпус смог привезти космическое чудо, отдалённо напоминающее арбузы с картинок в словарях. Историки долго сравнивали записи предков из двадцать второго века, когда и произошло исчезновение целых сельхозкультур с лица планеты, наконец придя к единому решению. В итоге, хоть новые арбузы и прижились на Земле и Марсе, на вкус они оказались чуть более водянистыми, кислыми и полностью отказывались подчиняться чудесам селекции Марса, работающей на сладость былого века, а на сине-красный цвет кожуры учёные вообще махнули рукой.

Наконец его друзья пришли, и трое учёных влились в постепенно нарастающий поток людей на очередь заснуть в своей криокамере. Перед тем, как сотрудники криокамер стали закрывать Дезислава, тот сказал:

— Искандер! Кто последним отмёрзнет, тот должен будет ужин с семьёй победителю на Земле! — Мирмидонов лишь успел открыть рот, как здоровяк Ингварссон исчез в шипении гидравлики и пара от моментальной заморозки.

Александр хмыкнул и сам нырнул внутрь угловатой колыбели. Когда крышка стального прямоугольника с миниатюрным тройным окошком кварц-стекла закрыла обзор Мирмидонова, тот лишь крепче сжал проступающий под одеждой кулон, лишь на миг почувствовав страх, который тут же сменило чувство решимости, а затем… Время остановилось.

***

Звездолёт «Вирджиния» ужасно трясся, казалось, что он вот-вот развалится на две части, даже его тупоугольный нос немного смялся от ударов. Но ведь в космосе нет трения, так что же заставило «Вирджинию» так отреагировать? Это было трудно понять, пока сами звёзды не превратились из вытянутых полосок в привычные всем огоньки вдалеке. Звездолёт сбрасывал скорость, а повреждали его корпус множество маленьких астероидов и их осколков, что на страшной скорости двигались в пустоте вокруг звездолёта.

— Капитан, мы успешно сбросили скорость, — прокричал на мостике главный механик, после чего ему вторил рулевой:

— Капитан, ошибка вычислений на одну тысячную в скорости света! — не менее быстро и громко отрапортовал главный навигатор. — Мы замедлились слишком далеко от предполагаемого места!

— Мой капитан! «Вирджиния» опасно близка к астероидному поясу! — моментально вклинился в гвалт ведущий специалист по радиоволнам. — Принимаю множественные сигнатуры и помехи не далее, чем в двух часах движения прямо по курсу на плазменных двигателях!

Эти и ещё множество тревожных, но чётких голосов одновременно слышал вокруг себя и анализировал капитан Текер, в чём ему помогали импульс-импланты в правом ухе, в то время как полностью механизированное левое воспринимало двоичный код от аппаратуры, переводя это в сигналы, понятные мозгу.

— Ведущие оружейники, вести огонь с бласт-зениток по всем мелким опасным объектам, идущим на перехват. Макролазерам дробить на куски любой астероид, угрожающий движению!

— Есть, выполняю! – дружно прокричали двое людей в одной нише и стали отдавать распоряжения своим подчинённым.

— Немедленно включить магнитные щиты, отталкивайте всё, что только можно! Следом поднять электрополярные щиты на носу и корме!

— Так точно! — ответил один из членов мостика, висевший в люльке под потолком.

— Главному инженеру перенаправить двадцать восемь процентов с двигателей на все щиты! — властно простерев руку, отдал приказ капитан Текер.

— Но это на шесть процентов больше, чем мы можем позволить! — немного нервно возразила женщина, у которой из правого плеча выглядывала дополнительная хватательная меха-рука.

— Так вычтите это из ресурсов связи и снабжения кольцевых генераторов криокамер, пусть проснутся раньше, но зато долетят до места высадки живыми!

— Есть, исполняю!

— И главное теперь – включить на полную мощность плазменные двигатели, мы начинаем движение, необходимо срочно прорваться сквозь поле, поднять всех, подготовить гражданских и сто семнадцатый корпус к эвакуации на бункерные этажи с капсулами! — продолжал чётко и быстро отдавать команды Текер, параллельно посылая двоичные сигналы разным частям пульта управления мостика и экипажу на других ярусах и отсеках. Не то чтобы он не доверял своему экипажу мостика, просто старая привычка – люди могут замешкаться, но не электроника. — Вызвать ко мне лидера экспедиций и его заместителей!

— Сделано, специальные командные криокамеры открыты, передан срочный приказ подняться на мостик, — моментально отрапортовал ведущий электросвязист внутренней связи.

— Теперь всё внимание на радары, и молитесь во славу человечества, чтобы мы работали, как хронометры.

***

Первой мыслью, которая проскочила в мозгу Мирмидонова, было: «Надеюсь, это будет недолго, всё же я…». Однако её прервало жуткое шипение, а затем крышка криокапсулы отъехала вверх. Мирмидонов попробовал сесть, удивлённый тем, что капсула открылась, успешно закрывшись две секунды назад. Его мысли текли очень вяло, словно он не спал три дня кряду, вновь готовясь к устному зачёту по минералогии в своём вузе на Земле. Мирмидонов лениво отметил то, что весь покрыт кристалликами льда, а его мышцы спины еле слушались, словно он их отлежал. Наконец в его голове зажглась идея, осмотревшись вокруг, он с трудом смог сосредоточить взгляд на хронометре над входом в криозал. Большие часы точно были в другом положении, да и цифры года какие-то не те.

Точно, криосон уже был, всё случилось так неожиданно, что его мозг просто не смог осилить целых девять лет нахождения здесь. Вокруг поднимались из капсул такие же замороженные люди, пока не сориентированные в пространстве и времени, да и в таком же ослабленном состоянии. Вон, вроде, Илья просто выкатился из капсулы и теперь, словно жук, пытается перевернуться. Забавно.

Мирмидонов смог немного шлёпнуть себя по щеке, разбудив нервные импульсы мозга, чтобы быстрее прийти в норму. Помогло, но лишь слегка.

Вдруг звездолёт довольно ощутимо шатнуло и все некрепко стоявшие на ногах люди попадали кто куда. Раздался возглас: «Медика!». Видимо, кто-то неудачно упал и сильно поранился. Шатаясь, Александр добрался до Ильи, находившегося неподалёку. С трудом нагнувшись и подняв друга с пола, он увидел, что тот ранен. Осколки разбитых очков рассекли кожу вокруг глаза, отчего лицо Ильи заливала кровь, пропитывав гемоткань одежды.

— Илья, Илья! — позвал Александр друга и пощёлкал пальцами у того перед лицом, дождавшись, пока его взгляд сфокусируется. — Твой глаз… Ты как, видишь?

— Да, боль кошмарная, но вижу чётко… Всё-таки зрение минусовое… — пространно сказал Илья, было заметно, что думать ему ещё трудно.

— Пошли, присядешь, лицо только не трогай, сейчас приведут врачей, — говорил Мирмидонов, помогая доковылять другу до стены, где тот смог относительно удобно усесться, и сам схватился за поручень криокамеры.

Звездолёт в этот момент сильно тряхнуло, несколько людей даже взлетели в воздух и упали. Раздались крики боли, под которые открылась двойная дверь в стене криозала. Через неё спешно забежали люди в синих комбинезонах, с белой повязкой на плече и нашивками врачей, тут же приступили к обработке ран и помощи пострадавшим членам сто семьдесят седьмого корпуса. Передав Илью в руки профессионалов, Мирмидонов поискал глазами Дезислава. Наконец он увидел его и челюсти непроизвольно сжались в гневе. Немедленно подбежав к другу под странные вибрации пола, будто корабль резко разворачивался, Александр присел на одно колено и спросил медика:

— Как он, всё под контролем?

Медик обернулся, его руки были измазаны красным, он открыл рот для ответа, но кинул ещё один взгляд на пострадавшего, перед тем, как сказать:

— Теперь да, открытый перелом ступни, обильная потеря крови, но мы думаем, протез не понадобится. Стабилизируем его состояние и положим несколько слоёв синтеплоти, через месяц сможет ходить сам, если не будет осложнений. Всё, не мешайте, — под конец несколько сердито сказал медик, вновь переведя взгляд на бледного Дезислава, лежавшего в отключке.

Мирмидонов кивнул и жестом показал Илье, чтобы тот не беспокоился о Дезиславе, а затем сорвался с места и побежал к лифту на командный мостик. Пробегая комнату, он видел, что как минимум половина здесь присутствующих пострадали в той или иной степени, было даже два участника, чьи лица скрыли под белыми накидками. Гневно заворчав, он ускорился, одолев путь до лифта со скоростью выстрела из лазерного пистолета. Мирмидонов старался не задевать никого по пути и ловить момент начала очередной встряски, чтобы схватиться за небольшие поручни на уровне пояса. Весь состав команды звездолёта сейчас бегал по коридорам, явно случилась какая-то беда, и он должен был знать, что происходит. Несколько раз его окликнули сержанты отрядов милиции из абордажных команд, но он проигнорировал их требования остановиться.

Наконец добежав до лифта, Александр умерил свой пыл и постарался не удариться об стены, когда звездолёт вновь будто врезался во что-то. Хотя на командный мостик иметь доступ могли только особые члены команды, а также верхушка их экспедиционного корпуса, Мирмидонов тоже был не последним в этой иерархии, являясь заместителем Алисы Карауловой по геологическим изысканиям. У него была карточка доступа, которую он вставил в специальный лифтовый считыватель. Тот пропищал отклик на двоичном коде и открыл небольшое отверстие рядом с кнопкой мостика, стоило только её нажать.

Пока лифт с неприятной дрожью поднимался, Мирмидонов постарался успокоиться, чтобы призвать к ответу капитана корабля за случившуюся трагедию в их криокамере как можно более трезво и эффективно. Необходимо было разобраться, почему их так резко выдернули из заморозки и что теперь делать. Причина должна была быть довольно весомой, вероятно, даже угрожающей всей их экспедиции.

Смакуя в голове эти мысли, он вытиснулся из лифта, как только двери начали открываться.

На мостике царил полнейший хаос, все перекрикивались информацией, обменивались пакетами данных и распечатками длинных лент со странными графиками. Посреди всего этого стоял статный мужчина, дирижируя беспорядком с заправским мастерством, лишь иногда оборачиваясь и спрашивая уточнения у капитана корабля. Мирмидонов понял, что это был первый помощник капитана, ведь сам капитан вёл обсуждение с пятью людьми, стоя буквально в глазу бури за небольшим круглым проекционным столом.

Мирмидонов быстрым шагом влился в их собрание, чем вызвал то ли неловкую, то ли возмущённую паузу, но за него резво вступилась Алиса.

— Всё нормально, он мой заместитель, второй после меня, если я буду не способна работать на планете. — Бугмен, Текер и их заместители, которые тоже выглядели весьма потрёпано, кивнули и продолжили беседу, а Караулова коротко сказала: — Мы все тоже резко вышли из сна, ситуация тяжёлая, «Вирджиния» без подготовки попала в астероидный пояс.

— Понял, — так же кратко ответил Мирмидонов, унял гнев и стал слушать капитана Текера, осознав, что их пробуждение не было халатностью со стороны команды звездолёта.

— Как я говорил, сейчас мы буквально расширяем канал в астероидном поясе. Он слишком узок для «Вирджинии», но он есть. Если бы мы не продолжили движение вперёд в надежде прорваться, то пошли бы против потока, что могло разнести нас на куски. Даже с нашим вооружением и щитами, текущая задача почти нереальна.

— Почему же мы не можем пойти вместе с потоком? — спросил Вильям Бугмен.

— Скорость астероидов разнится от экземпляра к экземпляру. Вдобавок, мы никак не сможем предугадать момент, когда скорость одного астероида поменяется из-за того, что его ускорит ударом соседний. По этой же причине их траектория крайне непредсказуема.

— Как мы сейчас движемся? — спросил Мирмидонов капитана Текера, отчего тот переключил парой кнопок на столе визуальную картинку. Теперь на голографическом дисплее проекционного стола были видны ближайшие астероиды и их звездолёт, летящей по ломанной траектории внутрь системы.

— Как видите, мы постоянно сканируем местоположение текущих астероидов и немедленно реагируем на множество переменных, подстраивая скорость и угол наклона движения по кривой до относительно безопасного места внутри системы «Вавилон». Если ситуация становится тупиковой, производим выстрелы, открывая путь. Однако это очень рискованно, каждый разбитый астероид меняет векторы движения множества других объектов вокруг себя. Помимо этого, приходится постоянно сбивать несущиеся на нас более мелкие объекты, что тоже вносит хаос в план движения.

— Сколько нам ещё двигаться, по вашим прогнозам? — Спросил Бугмен, сжав край стола до побеления своих костяшек.

— От пяти часов до тринадцати по земному хронометру, — немедленно ответил Текер.

— А наши шансы на успех? — с еле заметной нервозностью спросила Караулова.

— От восьми до сорока двух процентов, — неожиданно оптимистично ответил капитан, всё равно встревожив всех собравшихся членов экспедиционного корпуса.

— Что заставило всех нас экстренно проснуться? — наконец спросил Мирмидонов тревоживший его вопрос.

Капитан Текер вновь пощёлкал кнопками пульта, сменив картинку на вращающуюся копию «Вирджинии» с графиками и цифрами вокруг. Несколько мест светились ярко-красным цветом, а один задний двигатель был серым.

— Обрати внимание на показатели щитов, они работают сверх заложенной в них мощности. Лишнюю энергию я приказал перенаправить с энергозатратных криокамер и узлов связи. Без лишней мощности на щитах они бы давно прогнулись и взорвались, случился бы пожар в ключевых отсеках, а астероиды бы начали дырявить нас, словно лазерная винтовка манекен. Я ответил на ваш вопрос, молодой человек? — после этих слов меха-рука капитана с небольшой злобой ударила по кнопке отключения проекционного стола.

— Вопросов нет, капитан…, — растерянно ответил Мирмидонов, после чего его локоть сжала Караулова, предостерегая продолжать говорить, и сама задала вопрос.

— Что сейчас делать всем нашим участникам экспедиции?

— Я вызову сержанта милиции, он проводит вас всех в специальные отсеки-бункеры к спасательным капсулам. Организуйте подготовку к эвакуации на всякий случай и будьте готовы уйти со звездолёта, — сухо сказал Текер. Вильяма Бугмена перекосило:

— Вы предлагаете нам эвакуироваться прямо в астероидный пояс?! — возмущённо воскликнул прежде спокойный глава экспедиции.

— Это даст вам шанс. Шанс на то, что хотя бы половина сто семьдесят седьмого корпуса сможет достичь пригодной для жизни планеты и отправить сигнал о помощи. Всё, расходимся, мне надо провести звездолёт настолько близко к краю астероидного пояса, насколько я смогу, — с горделивой обречённостью произнёс капитан Текер, взмахнув кибер-рукой в сторону лифта, где уже членов экспедиции ждала милиция.

Все коротко пожелали удачи капитану и в напряжённом молчании проследовали вслед за милиционерами прямо до бункерного отсека. По пути им разрешили зайти в свои каюты, забрать необходимые вещи, дав не более пяти минут каждому. Они группой дошли до каюты Мирмидонова, тот молниеносно пробежался по своим немногим вещам, закинул магнитный ранец за спину и вышел обратно.

Через полчаса удалось достичь места сбора других участников сто семьдесят седьмого экспедиционного корпуса. Они вошли через одни из главных служебных ворот, попав в водоворот подготовки спасательных капсул к запуску – в случае экстренной необходимости.

— Караулова, займись подготовкой своих учёных, я же займусь нашими рабочими и охраной, — сказал Бугмен, кивнул и исчез среди пробегающих людей.

— Александр, — позвала Алиса своего заместителя.

— Слушаю?

— Я подготовлю оборудование, а ты просто распредели людей по капсулам. Теперь мы наверняка все поместимся, — Мирмидонов в пути рассказал ей о нескольких погибших и раненых.

— Хорошо, я понял, — ответил Мирмидонов, начав подготовку.

За два часа их движения «Вирджиния» ещё несколько раз ощутимо встряхнулась, но все к этому уже были готовы, поэтому обошлось без новых жертв. Один раз зажглись экстренные огни, и раздался голос, просящий подготовиться к эвакуации после открытия шлюзов. «Вирджиния» стала закладывать невероятный поворот вокруг своей оси, вызвав отсутствие гравитации. Даже генераторы искусственной гравитации не смогли побороть новую центробежную силу, а сам корпус скрипел, словно находясь на грани, но в итоге всё обошлось. Голос из динамиков-рупоров в бункерном отсеке сообщил об успешном маневрировании вокруг невероятно огромного астероида, что чуть было их не сбил. Люди немного расслабились и снова продолжили подготовку к эвакуации.

Напряжение в течение следующих шести часов можно было резать вибро-ножом. Благо, с каждым часом «Вирджиния» содрогалась всё меньше и меньше. Теперь все ждали только одного сообщения, понимая, что капитану Текеру удалось провести звездолёт сквозь опасный участок.

— Говорит капитан «Вирджинии», критически опасная область астероидного пояса пройдена, все незадействованные в обеспечении работы звездолёта могут действовать по своему усмотрению и желанию, — даже динамики хрипящих рупоров отражали облегчение и крайнюю усталость капитана Текера.

Весь отсек содрогнулся от радостных криков толпы, когда опасность миновала. Люди обнимались друг с другом и благодарили Текера за совершение невозможного, везде звучали восхваления мастерства легендарного капитана, который исследовал космос более полувека и бывал ни в одной опасной ситуации, и вот – успешно прошёл очередную.

Мирмидонов устало поднялся с ящиков провизии внутри спасательной капсулы и пошел на выход. Рядом с ним радостно отстёгивались от ремней его коллеги по экспедиции, а медики срочно доставляли раненых обратно в лазарет. Среди улыбок Мирмидонов сразу уловил стандартно кислое лицо Ильи, направлявшегося к нему. Один глаз друга закрывали повязки из бинтов, отчасти пропитавшиеся кровью. Но Мирмидонов с улыбкой отметил тот факт, что очки вновь на нём, пускай без одного стекла и дужки – теперь Илья напоминал древнего аристократа с моноклем.

— Стоила ли эта паника с подготовкой к эвакуации нашего покоя, — ворчливо сказал Илья, шагая в ногу с Александром.

— Конечно, всегда стоит готовиться к худшему. Вдобавок, мы всё же были на волоске от катастрофы. Или ты уже забыл?

— М-м… — с недовольным видом промычал Илья.

— Дезислава уже видел? — беспокойно спросил Александр, пока собеседника не накрыла очередная волна брюзжания.

— Да, он уже в сознании, всех в капсуле подбадривал шутками. Невероятный всё-таки человек, почти лишился ступни, но ухитрился остаться маяком надежды для окружающих.

— Узнаю, в его характере, — со смехом мимолётной радости ответил Мирмидонов, но вдруг нахмурился. — Только прибыли в «Вавилон», а уже такие трудности, десятки смертей, что же будет дальше?.. Надеюсь, это последнее испытание для нас. Хотелось бы вернуться домой с головой на плечах.

— Мечтать не вредно, поживём – увидим, — уныло ответил Илья, чем вновь вызвал небольшую улыбку у Мирмидонова. — Что забавного?

— Когда в водовороте событий есть якорь постоянства, это обнадёживает.

— Ты о чём? — растерялся Илья, а Мирмидонов вновь улыбнулся.

В течение следующих двух недель стали известны подробности их прорыва сквозь астероидный пояс. Главной потерей стал один из восьми плазменных двигателей, из-за чего общая скорость «Вирджинии» упала на двенадцать процентов, а поворот вправо стал более затруднительным. Несколько других двигателей получили незначительные повреждения, но капитан Текер заверил Вильяма Бугмена, что пока его сто семьдесят седьмой корпус будет занят исследованием первой планеты, команда звездолёта по возможности попытается восстановить все повреждённые двигатели. Также во время прорыва в систему «Вавилона» погибло более пятидесяти человек, а не менее сотни получили тяжёлые ранения. К сожалению, запасов кибер-частей для протезов на всех не хватило, но инженеры и механики звездолёта пообещали, что за год сумеют решить и эту проблему, чтобы все могли работать на все сто процентов.

Корпус «Вирджинии» тоже получил повреждения, и не самые простые. Почти все щиты левого борта перегорели и нуждались в ремонте, носовой щит мог выдать в турборежиме не более двадцати процентов покрытия, что оставляло большие бреши в носовой обороне. Бронепластины внутреннего корпуса и сталь-пластовая внешняя оболочка двух бортов была испещрена небольшими дырами и вмятинами, почти все бортовые отсеки и коридоры были разгерметизированы и нуждались в срочной починке. Ремонтные команды уже работали снаружи, устраняя проблемы, чтобы внутренние бригады могли вновь накачать кислород в отсеки и заняться ремонтом изнутри.

Во время открытия одного такого отсека был найден странный предмет – непривычно ярко-серого цвета, а форму было проще всего описать как стреловидную, словно осколок брони. Несмотря на комфортную температуру во внутренних отсеках «Вирджинии», неизвестный осколок оставался совершенно ледяным, а состав его молекулярной сетки не поддавался разумному анализу. Ни одна группа учёных не смогла разгадать загадку данного объекта, даже сама Алиса Караулова с совершенно удивлённым лицом призналась, что такого она ещё не встречала. Осколок был словно каменный, но при этом реагировал на тесты как металл. Мирмидонов тоже лишь разводил руками и мечтал достать лежавшее в вакуумных ящиках грузовых челноков научное снаряжение, но достать до высадки его невозможно. Иначе вакуумная среда ящика перестанет быть таковой, и когда они будут проходить атмосферу планеты, тряска может повредить части оборудования.

Отложив интересную загадку в сторону, Мирмидонов с нетерпением ждал новости, что они вот-вот достигнут первой планеты из их списка. «Вирджинии» уже удалось собрать более детальную информацию о первом месте высадки, четвёртой планете. Хотя её обозначение и было Земля-Двадцать Один, экипаж звездолёта уже наименовал её Николина, что в переводе со старого языка Земли означало «победа людей».

Николину на шестьдесят процентов покрывала водная среда, а суша занимала всего около сорока процентов. На её северном полюсе находилась возвышающаяся гора льда, напоминающая Олимп из древних мифов, только чрезвычайно холодный. Южный полюс на удивление был диаметральной противоположностью Олимпу – группа активных вулканов периодически извергались по очереди, держа над собой постоянное облако дыма. Мирмидонова, однако, сильно обрадовал тот факт, что климат планеты был приятными и фактически шёл от холодного на севере до жаркого на юге.

Всего на Николине оказалось ровно пять континентов. Команда решила для начала высадиться в северном полушарии, на самом большом континенте, который тянулся почти сквозь всю планету по параболе, оканчиваясь в центре южного полушария. Континент экспедиционная группа на очередном брифинге окрестила «Лиадейн». Также Мирмидонов наконец услышал на встрече то, что больше всего не давало ему спокойно спать: «Высадка через два дня».

Весь путь от края системы до четвёртой планеты занял у «Вирджинии» восемь недель. За это время все грузовые челноки были уже заранее подготовлены к высадке, каждая группа экспедиционного корпуса сопровождалась двумя военными для охраны. Всего в челноке, вместе с Мирмидоновым, должны были лететь ещё 8 человек, с ними он постарался подружиться получше, хотя часть из них и так знала его со времён академии.

Наконец настал день, которого все так ждали. Звездолёт вышел на безопасную орбиту Николины. Судя по данным с радаров, моря и суша полнились жизнью, порой даже титанических размеров. Пока было неясно, насколько опасные существа их там ожидают, но все участники экспедиции, включая приписанных к 177-му корпусу рабочих, прошли первичную военную подготовку – для самозащиты.

Ангарный отсек «Вирджинии» на левом борту забили грузовыми челноками с разделёнными на группы людьми и даже четырьмя истребителями межатмосферного типа, нацеленными на прикрытие высадки и сопровождение экспедиции. Под потолком, на специальном мостике, стояли Вильям Бугмен, его заместитель и капитан Текер со своими помощниками. Слова напутствия оказались довольно избитыми, настолько, что даже Дезислав, неутомимый оптимист, заскучал и стал перешучиваться с Мирмидоновым. До тех пор, пока он не услышал внезапную новую информацию, от которой сердце всех участников в ангаре затрепетало, у каждого по своей причине.

— Особое внимание хочу обратить на то, что по последним данным углублённого визуального анализа с «Вирджинии», планета была заселена, — немного зловеще произнёс Вильям, взяв паузу перед следующими словами. — Мы обнаружили руины трёх городов, раскиданных по континенту Лиадейн. Одной из ваших целей, после основания укреплённого лагеря около руин в центральной части континента, будет сбор данных и анализ того, что может там находиться. Мы потратим множество времени, если не используем знания предыдущего народа этой планеты. Поэтому я принял решение, что приоритетной задачей будет – после анализа флоры и фауны – разведка руин. Командовать общим прогрессом экспедиции будет мой заместитель Ричард Флокс — после того, как Флокс приветственно кивнул, Бугмен поднял руки, как бы напутствуя людей внизу. — А теперь… наша экспедиция начинается, да пребудет с вами сила человечества, несгибаемый дух нашего народа и вера в прекрасное будущее!

От стен ангара отразилось троекратное «ура», после чего каждая группа экипажа и пилотов стала грузиться внутрь своих челноков. Ричард Флокс и административная команда, вместе с частью рейнджеров «Вирджинии», заняли свои места в просторном командном челноке, что имел большие размеры, чем стандартная модель, множество антенн для связи и восемь манёвровых двигателей вокруг корпуса.

Ужасный гул накрыл ангарный отсек, который продолжался до тех пор, пока не открылись шлюзы и звук не утонул в вакууме. Словно стая железных птиц, они стали преодолевать слои атмосферы одна за другой, красиво пикируя точно на свою цель – большой равнинный участок около леса и реки, находящийся неподалёку от руин древней расы.

Мирмидонов всем своим телом ощущал тряску от трения при вхождении в мезосферу, а после, в стратосферу. Будь он менее образованным, он был бы уверен, что его спина вспотела не от волнения, а от всё сильнее нагревающегося челнока. Сидящие внутри с ним члены команды учёных имели противно воодушевлённые лица, и только он один сидел мрачный, одолеваемый мрачными предчувствиями. Хотя, наверняка, ещё один участник экспедиции сидел с ещё более хмурым лицом, чем он, и эта мысль вызвала быстро промелькнувшую улыбку на лице Александра.

Когда они преодолели стратосферу, тряска пошла на спад, и зелёные огоньки в ручках кресел дали сигнал, что можно отстегнуть ремни, чем незамедлительно и воспользовался Александр. Быстро расстегнув пряжку крестообразного ремня, Мирмидонов тут же приник лицом к небольшому окошку, чем вызвал смех коллег.

Он взглядом жадно впился в новый, неизведанный мир другой планеты. По его ощущениям, она была минимум в два раза больше Земли, а цветовой переход от холодного севера до горячего юга поражал воображение. Чуть менее насыщенный цвет синего океана покрывал большую часть планеты, тем не менее вскоре и земля континента Лиадейн стала виднеться в обзорном окошке Мирмидонова. Тут уже все члены его команды с таким же восхищением приникли лицами к стеклу и впитывали образ каждого изгиба ландшафта и его деталей. Челноки явственно стали сбрасывать скорость и снижаться. Все стали готовиться к высадке.

— Десять минут до посадки, товарищи учёные! — раздался бойкий голос пилота в динамиках над дверью. — Вид просто невероятный, надеюсь, что удача будет с нами и дальше, приземлимся без всяких проблем!

— Всмыс-… — раздался из динамика встревоженный голос Крутикова Леонида Аркадьевича, ведущего гидробиолога, прерванный, словно по щелчку.

Отрубил связь не кто иной, как пилот, и своего он добился – люди расслабились, посмеявшись, и с меньшим беспокойством, чем прежде, приготовились к открытию задней аппарели. Мирмидонов встал впереди всех, на всякий случай положив руку на лазерный пистолет, висящий в кобуре сбоку. Шутки шутками, но флора и фауна планеты ещё не исследованы. Да ещё эти руины…

Десять минут прошли очень быстро. Появилось чувство лёгкой невесомости, будто они плавно падали вниз, а затем лёгкий толчок корпуса от соприкосновения шасси с землёй планеты слегка пошатнул команду. Красная лампа над выходом начала моргать, её цвет сменился на константно зелёный, последовал резкий писк, и задняя дверь-аппарель упала на почву, создав наклонный спуск в красивую траву серо-зелёного цвета. Мирмидонов рывком преодолел расстояние до поверхности, присел и внимательно огляделся.

С шумом двигателей по кругу соприкасались с землёй челноки других отрядов. Из них – кто осторожно, кто безрассудно – выходили люди, и с впечатлением оглядывались. Наиболее слаженно проявили себя приписанные к корпусу бойцы армии Солнечного Союза, они выходили из челноков по парам, создавая снаружи кольца свой собственный круговой периметр, настороженно всматриваясь во тьму леса и сторожа колыхание травы у реки.

Только Мирмидонов успокоился, что всё идёт гладко, как мелко дёрнулся от страшного звука торможения огромных двигателей их командного челнока, больше напоминающего летающий дом. Его четверо пилотов явно были мастерами своего дела, ибо посадили судно ровно по центру. Широкие крылья гиганта поднялись вверх, а на концах крыльев выехало множество антенн и радио-сканеров.

Из двух выходов – кормового и под носом челнока – стали трусцой выбегать рейнджеры «Вирджинии», помогая солдатам армии укреплять периметр вокруг места высадки. Затем, немного отстав от челноков в небе, над ними стали кружить двое истребителей, пока двое других осматривали и сканировали поверхность вокруг места будущего лагеря.

Мирмидонов дружески похлопал подошедшего Дезислава, который успокаивал их нервного гидробиолога, и пошёл к носовому трапу командного челнока. Туда же стекались команды инженеров, лидеры рабочих, учёных и несколько военных офицеров. Все они ждали, пока выйдет их второй лидер экспедиции – Ричард Флокс, которого весьма бегло представил Вильям Бугмен перед самым вылетом.

Ждать пришлось недолго. Мужчина лет тридцати, выбритый до синевы и в строгом деловом костюме, поверх которого был накинут водоотталкивающий плащ экспедитора, вышел в сопровождении четырёх личных охранников. Не дойдя до конца трапа, он остановился на некотором возвышении, чтобы быть видным всем, ну или чтобы смотреть свысока. Мирмидонов сразу понял, что он в корне отличался от добродушного, строгого и справедливого Вильяма Альфредовича.

— Господа, — немного поджав губы, начал Ричард Флокс, медленно оглядывая сто семьдесят седьмой экспедиционный корпус перед ним, — без лишних слов, давайте начнём обустраивать лагерь. Первым делом я ожидаю увидеть столовую для корпуса, медицинские мобильные палаты и, естественно, несколько дозорных вышек с пласт-забором, которым мы разметим первичную территорию нашего лагеря. Вопросы?

Несколько учёных подняли руки, отчего Флокс закатил глаза, но в итоге кивнул им. Слово взял Мирмидонов, он встал ближе всех к трапу, чтобы опередить остальных. Александр махнул рукой в сторону реки:

— Здесь неподалёку река, уже прямо сейчас необходимо разобраться в её пригодности для питья, прежде чем возводить основательный лагерь. К тому же, нам необходимо собрать первичное исследовательское оборудование для взятия образцов почвы, воды и грунта, чтобы оценить степень опасности местонахождения на данной точке, — присутствующие согласно закивали словам Мирмидонова, никто не хотел спать на опасной земле или пить ядовитую воду с инопланетными бактериями.

— Ваше имя и должность? — сухо спросил Флокс, сдерживая нетерпение поскорее вернуться в командный челнок.

— Это Мирмидонов Александр Васильевич, мой заместитель, второй ведущий геолог нашего корпуса, мистер Флокс, и я с ним согласна. — Алиса Караулова вышла вперёд, чтобы добавить веса рациональному предложению коллеги.

— В таком случае его компетенции должно хватать для данного заявления, — несколько человек вокруг тихо прыснули от столь вызывающего поведения, чем смутили Ричарда Флокса, взявшего паузу на раздумья. — Что ж, хотя я и являюсь полевым руководителем экспедиции, вы и ваши коллеги, Караулова, действительно должны позаботиться о том, чтобы мы не заболели неизученными болезнями этого нового мира. Потому свой план я пересмотрел. На первое место выходит срочное обустройство полевой лаборатории для исследования воды и земли. Сколько вам надо времени?

— Для получения первичных данных, самых важных, хватит и двух часов, — ответил Мирмидонов.

— Хорошо. До момента получения результатов никто не должен разгружать челноки. Ещё вопросы? — Один учёный поднял руку, но Флокс его проигнорировал. — Отлично, жду отчёта через два часа по земному стандарту, работаем.

С этими словами он вернулся на борт командного челнока. Вся группа людей внизу завздыхала и разошлась по своим делам. К Мирмидонову с Карауловой подошёл гидробиолог Крутиков, а с ним офицеры, на подходе отдавшие честь учёным.

— Старший лейтенант Солнечного Союза Табагари, рад служить и защищать сто семьдесят седьмой экспедиционный корпус, товарищи, — с гордостью и еле заметной картавостью представился первый офицер. — Не имел чести представиться раньше, господа, хотя непосредственно с товарищем Карауловой уже знаком, — задорно подмигнул он ей.

— Ветеран-сержант второго взвода космических рейнджеров «Вирджинии» Сарто Витторе, рад знакомству, — по строгому представился Витторе, без тени улыбки или дружелюбия.

— Мирмидонов Александр, Караулова Алиса и Крутиков Леонид, — представил всех разом Мирмидонов. — Чем обязаны, товарищи?

— Решили сразу обсудить с вами работу, — по-прежнему сухо и сжато произнёс Витторе.

После знакомства, учёные и военные договорились, что как наиболее подготовленный к неожиданностям и опасностям, отряд учёных Леонида к воде будет сопровождать десять рейнджеров Сарто, они уже имели богатый опыт высадки на планеты с целью добычи пропитания в более ранних миссиях «Вирджинии». Прочие сорок рейнджеров займут оборонительный периметр, пока солдаты Табагари устроят патрули внутри и выделят четыре человека для охраны полевой лаборатории. После этого все разошлись для выполнения определенных задач.

Мирмидонов вернулся к своему челноку, захватил с собой команду геологов с Дезиславом, и вместе с ними начал собирать образцы почвы на месте высадки, затем они пошли исследовать образцы внутрь уже собранной полевой лаборатории. Стоило отдать должное главному бригадиру рабочих и инженерам корпуса, всего за полчаса они дружно собрали всё необходимое для проведения тестов. Пока геологи под руководством Мирмидонова рассматривали образцы и пытались разобраться в машинных графиках на длинных бумажных полотнах, внутрь лаборатории подтянулись все сведущие в гидро-науках учёные Крутикова. Мирмидонов разговорил застенчивого Леонида, который годился ему в дедушки, но был необычайно робок даже с теми, кто был младше него.

— Как сходили? Судя по всему, ваши ребята решили даже искупаться – вон, все мокрые, — с теплотой в голосе произнёс Мирмидонов, чтобы не напугать случайно Крутикова.

— Ой, ну, товарищ Мирмидонов, понимаете…, — Александр немного напрягся, — нашего сотрудника чуть не утащила под воду огромная рыбина…

— Все же живы, верно? – побледнев, уточнил Мирмидонов, пытаясь поймать взгляд коллеги.

— Да-да! – тут же всполошился тот, успокаивая Александра. — Ребята Сарто очень профессионально её нейтрализовали… Пять выстрелов из лазерных карабинов, и мы уже вытаскивали всей командой ногу Олега прямо из пасти этой рыбы.

— Какого же она была размера? Почему напала? Вы её принесли? — немного ошарашенно спрашивал Мирмидонов, отчего Леонид Крутиков чуть сжался.

— Длиною восемь метров, напоминает рыбу семейства сомовых, только три глаза, а на лице множество щупалец. — Крутикова даже немного затрясло от воспоминаний. — Правда, благо зубов у неё даже хрящевых не оказалось, видимо, добычу она заглатывает, сдавливает и переваривает, словно змея. Поэтому нашему коллеге и повезло, без ран обошлось, разве что воды нахлебался, но его уже отправили в лазарет командного челнока – проверять организм на заражение.

— Правильное решение, лишний раз перебдеть пока что не помешает…

— Насчёт вашего второго вопроса… Мы решили взять пробы воды в разных местах, то место с рыбой было в тени деревьев, где много ила. Видимо, потревожили её среду обитания. А по поводу третьего вопроса, сома уже передали ихтиологам и биологам. Говорят, пока просто в морозильный ящик бросили, оборудования нету готового.

— Это да. Ну, сейчас всё проверим и дальше посмотрим, как быть, — ответил Мирмидонов, успокоившись. Затем взял из многомолекулярного сканера пробирку с землёй и распечатки исследований.

К моменту, когда Караулова пошла с данными исследований к Флоксу, который уже нетерпеливо её ожидал, стоя на краю трапа челнока и постукивая ногой по ступеньке, прошло как раз два часа. Флокс внимательно изучил листы с графиками, тяжело вздохнул и выслушал куратора сто семьдесят седьмого корпуса экспедиции. После их разговора Флокс отдал распоряжение всем грузиться в челноки и перемещаться на новую поляну, дальше от руин, но по-прежнему у реки, в которой гидрологи взяли пробы.

Как оказалось, здешняя земля была насыщена странными бактериями, которые активизировались с наступлением темноты и излучали лёгкий радиационный фон вкупе с выделением вредных газов. И хотя анализ воды показал совершенно пригодную среду для человеческого организма, опасность вроде бы мирной равнины у леса немного привела в чувство расслабившихся членов экспедиции. Всё же, они были на новой планете, неожиданные сюрпризы могли обнаружиться под каждым камешком.

Прибыв на новое место, похожее на равнину, но с редкой травой и более засушливой землёй, все отметили, что местные деревья выглядели более естественно, по земным стандартам, по сравнению с прошлыми.

— Видимо, хотя они и приспособились к радиации за многие годы, но всё же она меняла их, — заметил Мирмидонов, а его коллеги согласно кивнули.

После очередных исследований воды и почвы Флокс наконец получил подтверждение, что их свободный от леса участок шириной в четыре километра и длиною в семь был совершенно безопасен для обустройства лагеря. Инженеры и рабочие с рвением взялись за постройку всех нужных зданий для экспедиции. Научная команда «Вирджинии» так рассчитала время высадки на планете, чтобы у 177-го корпуса было максимальное количество светлого времени суток планеты. К местному вечеру, когда специально созданные дубль-часы показывали двадцать восьмой час местного времени, а земные – четвёртый час утра, постройка опорного пункта экспедиции завершилось.

Всего за один неполный день на равнине выстроился настоящий космический лагерь, полностью подготовленный к отражению внешних угроз, но главное – к повсеместным исследованиям Николины. Хотя все были ужасно уставшие после трудного и напряжённого дня, Ричард Флокс отдал разрешение на небольшой праздник в честь возведения лагеря «Надежда».

Кроме настороженных солдат Солнечного Союза, все учёные, рабочие и рейнджеры весело праздновали. Кто-то заиграл незамысловатую музыку на привезённых с собой инструментах, которую порой сменяли магнитные аудиофоны, воспроизводящие заранее записанную музыку Солнечной системы. Мирмидонова еле держали ноги, так что все его друзья и коллеги как один говорили, что танцевал он словно настоящий лунный автократ. В этот день Мирмидонов позволил себе наконец дать волю и спустить немного стресса в очередном стакане фруктового спирта и танцах с песнями.

Когда звёзды стали меркнуть, люди наконец начали разбредаться по своим спальным местам. Кто в бараки, кто в прорезиненные палатки. Мирмидонов наотрез отказался проводить первое утро под крышей, так что Илья, Алиса, Дезислав и ещё несколько коллег решили составить ему компанию.

— Ну что, товарищи, встретим вместе рассвет, что принесёт удачи новых открытий нашему корпусу? – спросил инженер Вазген.

— Конечно, родной! — с оптимизмом воскликнул Дезислав, словив крепыша Вазгена левой рукой, правой он дал тому стакан, и они, чокнувшись, выпили.

— Могу только разделить их оптимизм, — с удивительно кислым и одновременно довольным лицом взял голос Илья. — Мне хочется поскорее раскрыть все здешние загадки, вписать своё имя в историю человечества и со спокойной душой уйти на покой, преподавая науку молодому поколению, которое с открытым ртом будет слушать о моих невероятно гениальных открытиях! — под конец речи щёки Ильи немного зарумянились, это вызвало очередной взрыв смеха компании.

— Мечтать не вредно, друг, — со смехом Мирмидонов похлопал по плечу товарища, а его взгляд остановился на плавно исчезающих звёздах.

Александра Мирмидонова посетили мысли, которые обуревали его, по ощущениям, не менее столетия назад. В тот день он только вошёл в свою каюту на «Вирджинии», все ценные бумаги из рюкзака разлетелись по комнате, а Алиса раздавила его ручное зеркальце. Столько всего произошло с тех пор, что мурашки пробежали по спине.

— Что же ещё нас ждёт впереди…