Нелюди

Трилогия «Школа порока»

Книга 2

Нелюди

— Мой брат болен СПИДом, — он умирает, — проговорил мальчик.
Его светлые большие глаза страдальца могли бы послужить образцом для иконописца, пытающегося изобразить взгляд скорбящей девы Марии, столько в них было непорочной добродетели и самопожертвования. Кожа на его хрупком теле была белой, почти прозрачной, отчего он мог казаться бесплотным духом. Лицо, с тонкими точеными чертами, обрамленное длинными светлыми волосами, было почти прекрасным в своей непорочности. С первого взгляда мальчику можно было дать лет шестнадцать-семнадцать, на самом деле ему было немногим более двадцати двух.
Собеседник казался полной его противоположностью. Внешность его была яркая, броская, глаза блестели. Они напоминали два факела, которые в любую минуту готовы зажечь и испепелить дотла всю комнату. Эти глаза вспыхнули изначально ярко-зеленым, но время от времени становились огненно-красными, горящими, светящимися всеми цветами радуги, всеми земными пороками и извращениями.
Мальчик непроизвольно отшатнулся в сторону. Лицо человека, казавшегося его полной противоположностью, очень выделялось своей уникальной яркостью и порочной красотой. На правую щеку слегка падала челка длинных блестящих волос цвета красного дерева. Сочный, привлекающий взгляд, рот растянулся в усмешке. Что-то в его лице было дьявольское, потустороннее.
— И что же? — продолжая ухмыляться, спросил собеседник.— Разве я Господь Бог, чтобы помочь твоему брату избавиться от этой хвори? А будь я даже Господом, почему я должен помогать именно твоему брату? Чем он лучше миллионов других людей, больных этим недугом, а, Фил?
Мальчик вздрогнул:
— Откуда вы знаете…
По лицу собеседника пробежала легкая тень недовольства, будто бы он ляпнул то, чего не стоило говорить, но тут же взял себя в руки.
— Ты же сам представился, когда вошел, — непринужденно ответил он.
— Возможно, мистер Локи…
— Можно просто Локи, — перебил его собеседник.
— Локи… Был по-моему такой бог в скандинавской мифологии, — задумчиво проговорил Фил.
— Может быть, — ответил Локи и его чувственный сочный рот снова растянулся в улыбке.
— Я читал о вас в газетах… — робко начал Фил.
— «На ты»! — резко перебил Локи с легким раздражением.
— …о тебе, — неуверенно проговорил мальчик.
— И что же! — Локи театрально метнулся в сторону, вскочив с кресла, и водопад чудесных длинных волос цвета красного дерева слегка скользнул по щеке Фила. — Каково меня там высмеяли? Это было здорово! Эти идиоты не могут взять в толк, что я действительно изготовил сыворотку, которая спасает людей от СПИДа! Они ни за что не поверят, что я за какие-нибудь пару месяцев сделал то, что они не могли разработать годами!
Лицо Локи выражало гнев и его глаза светились ярко-красными огоньками. По телу Фила пробежала еле заметная дрожь. Локи уставился на него:
— Почему же ты мне поверил?!
Не выдержав его взгляда, Фил опустил глаза:
— Не знаю… Я цепляюсь за малейшую надежду спасти брата…
Лицо Локи стало злорадным. Ухватившись за спинку кресла он с издевательской улыбкой смотрел на Фила. Длинная челка упала вниз и закрыла половину лица.
— Да,я действительно сделал эту сыворотку и она помогает! Но почему я должен давать ее тебе, хоть будь ты первым человеком, поверившим в меня?
— Сколько она стоит? Я буду работать, не покладая рук…
Локи звонко расхохотался, запрокинув голову назад.
— Мальчик мой, ты будешь работать годами и не сможешь купить эту сыворотку, ибо она бесценна. Я один знаю секрет! Понимаешь, я один! И я имею право диктовать условия. Денег таких тебе не найти, но ты можешь расплатиться другим…
— Чем?! — в страдальческих глазах Фила промелькнула искра надежды.
Вызывающе улыбаясь, Локи положил руку ему на колено, Фил испуганно вздрогнул.
Локи наклонился к нему совсем близко и в области уха Фил почувствовал его горячее, знойное дыхание. Рука скользнула выше колена. Фил повернулся и встретился с ним глазами — его глаза были красноватыми, горящими страстью и похотью. На лице парня изобразился ужас и возмущение, он не мог взять в толк, что на этом свете действительно встречаются такие порочные люди. Выражение на его лице рассмешило Локи и он оставил на бледных губах Фила поцелуй своими влажными губами. Фил дернулся в сторону, но Локи крепко схватил его за руку и на бледной коже выступили красные пятна, похожие на след от раскаленного клейма.
— Ты делаешь мне больно! — сказал мальчик, пытаясь высвободить руку.
Локи недовольно отпустил его.
Он повернулся к окну, скрестив руки на груди:
— Что ж,можешь идти. Но заметь: я давал тебе шанс!
Фил встал с Кресла:
— Нет, я сделаю все, как ты скажешь, мне нужна эта сыворотка…
— Все? — Локи обернулся к парню и рот его растянулся в самодовольной улыбке — ощущение, заставившее почувствовать себя Богом. Он наслаждался собственным превосходством, смотря на полный покорной обреченности взгляд Фила, видя его испуг и беспомощность.
Локи, как кровожадный паук, затягивал новую жертву в паутину разврата. А такую непорочную, беззащитную жертву затянуть в эту паутину было вдвойне приятнее.
— Какое самопожертвование! — не выдержал Локи и водопад красных волос взметнулся в сторону. — Ради брата ты готов пожертвовать своей невинностью, какая трогательная братская любовь! Тебе же отвратительно то, что я собираюсь с тобой сделать? — Локи расхохотался .— Ты мне нравишься, Фил.
Мальчик стоял, потупив взор, на его бледных щеках разыгрался лихорадочный румянец.
— Иди сюда! — Локи резко рванул его за руку и Фил оказался в его объятиях. Локи был на целую голову выше его и гораздо крупнее. Он положил свои руки на бедра Фила и продолжал улыбаться.
— Какой ты весь хрупкий и прозрачный, точно эльф! — Локи снова расхохотался. Он зарылся лицом в мягкие светлые волосы парня, пахнущие лесными травами, руки скользнули под футболку.
— Я тебя почти люблю, — пробормотал Локи, очевидно все больше возбуждаясь. Он слышал как бешено колотилось сердце Фила под футболкой, что возбудило его еще больше.
Фил почувствовал его язык на мочке своего уха — ему это было настолько отвратительно, что захотелось умереть. Промелькнули мысли, что лучше бы СПИДом болел он сам, только бы с братом было все в порядке… Ему захотелось закричать и убежать отсюда прочь. Но как он может жить, зная, что имел возможность спасти брата и пренебрег ею?
Фил закрыл глаза и стиснул зубы, сквозь которые уже пробивался жадный до наслаждений язык Локи.
Локи встряхнул его за плечи.
— Ты будешь делать все, что я скажу?
Не открывая глаз, Фил кивнул. Локи на мгновение засмотрелся на него: как прекрасны эти светлые волосы, обрамляющие бледное ангельское лицо с лихорадочным румянцем стыда на щеках, как прекрасно это хрупкое тело под футболкой! Захотелось обнять его, прижать к себе и никогда не отпускать, защитить от этого жестокого и ужасного мира. Локи улыбнулся собственным мыслям. И как в его порочный мозг они вообще могли прийти !
Он слушал отчаянное биение сердца Фила под футболкой, наслаждаясь его страхом, не замечая, как бешено бьется его собственное сердце.
— Пойдем, — томным голосом, полным любовной страсти, прошептал Локи ему на ухо. Он схватил парня за руку и потащил наверх. Фил волочился сзади, сердце все сильнее колотилось от ужаса. Осознание того, что ему придется преступить свои принципы, самому стать частью порока, убивало.
Едва ли не ворвавшись в спальню, и оставив двери открытыми настежь, Локи швырнул Фила на кровать и принялся поспешно срывать с себя одежду.
Фил в ужасе забился в угол, обхватив колени руками, он отвернулся в сторону, чтобы не видеть обнаженное и перевозбужденное тело Локи (который уже стоял перед ним нагишом).
— Раздевайся! — беспардонно сказал Локи, из груди которого вырвалось дыхание животной страсти.
— Не нужно… Пожалуйста… — проговорил Фил, еще плотнее сомкнув руки на своих коленях.
Локи стал нервно хохотать,теряя терпение:
— Почему ты на меня не смотришь? Боишься? Тебя мучает стыд? Ха—ха—ха! — он сжал лицо Фила в своей ладони, заставив его повернуться:
— Смотри, как прекрасно мое божественное тело! Смотри, как оно возбудилось, почувствовав тебя, ты можешь его потрогать. Ну же, дай мне свою руку! — видя, что Фил забился в угол, пребывая в полном шоке, закрыв раскрасневшееся от стыда лицо белокурыми волосами, у Локи снова начался приступ истерического смеха. Но смех вскоре затих. Лицо стало серьезным и немного раздраженным. Глаза вновь загорелись красноватыми огоньками.
— Мне надоел этот детский сад, раздевайся немедленно!
Или проваливай отсюда и пусть твой брат сдохнет!..
— Нет, — испуганно пролепетал Фил. — Я сделаю так, как ты скажешь… Не мог бы ты отвернуться…
— Что?? Ты надо мной издеваешься? Раздевайся сейчас же, я сказал!
Фил неловкими движениями снял с себя футболку, стараясь как можно тщательнее прикрыться руками.
— Раздевайся полностью! — начинал злиться Локи. Видя,что Фил продолжает сидеть в той же позе, со вздохом отвернулся.
— Только быстро! — предупредил Локи.
Фил кинул брюки на кресло и нырнул под одеяло.
— Сними одеяло! — сказал Локи.— Тебя что, замучили комплексы? Сейчас же сними одеяло!
Видя, что Фил обеими руками вцепился в одеяло и ни в какую не собирается от него избавляться, он прикрикнул:
— Жизнь твоего гребаного брата в моих руках, решать тебе. Или ты будешь делать то, что я тебе скажу, или проваливай отсюда!
Такой ультиматум возымел действие. Фил откинул одеяло и уткнулся лицом в подушку от стыда и страха.
— Ты не спал еще ни с кем?
— Нет, — дрогнувшим голосом ответил Фил, не отрывая лицо от подушки.
— Девственник, значит, — сладострастно проговорил Локи .— Обожаю девственников! Ничего, скоро я развращу тебя так, что тебе позавидует самая оттраханная шлюха! — и Локи захохотал своим раскатистым смехом самого демона.
Он засмотрелся на хрупкое тело Фила, с белой прозрачной кожей. На его тонкие, как у женщины, запястья, на выпирающие ребра и стройные ноги, Локи захотел его еще больше.
— Фил! — позвал он, но мальчик не ответил.
Локи одним сильным рывком перевернул его на спину. Лицо Фила было все в слезах.
— Ненавижу слезливых истерик, — поморщился Локи. — У каждого есть выбор. Собирайся и уматывай отсюда! Мне надоело нянчиться с тобой, пойду и оттрахаю кого-нибудь другого. Одевайся и уматывай!
— Нет-нет, я все сделаю, как скажешь, — шептал Фил, еле сдерживая слезы.
На самом деле Локи ни за что не хотел, чтобы Фил сейчас ушел, пока он не лишил этого парня девственности. Давненько ему не попадались такие экземпляры. Нет, они ему вообще не попадались. Да, Локи мог бы изнасиловать его прямо сейчас, но это было ниже его достоинства. Его, Локи, красавца, все сами должны хотеть.
— Как скажешь, — повторял Фил.
— Тогда убери свои руки и не закрывай то, что тебе закрывать совершенно не нужно.
Фил убрал руки. Он остался перед Локи в абсолютной наготе. Не в силах выносить похотливого взгляда, пожирающего его тело, парень закрыл глаза. Лицо лихорадочно пылало.
— Делай со мной, что хочешь, только спаси брата, — прошептал Фил.
Локи склонился над ним, щекоча его лицо своими дьявольскими красными волосами. Фил, содрогаясь, почувствовал жадную руку, скользнувшую ниже бедра и довольно болезненный укус на своей шее. Он чувствовал, как Локи все тяжелее и тяжелее дышал, напоминая дикого зверя. Он навалился на него сверху своим массивным, но подтянутым торсом. Его руки, как щупальца голодных осьминогов, ползали по телу парня, не пренебрегая ни малейшим его кусочком.
Филу было стыдно, противно и унизительно. Лицо его раскраснелось, он по-прежнему лежал, не открывая глаз. Губы и язык Локи ласкали его грудь и соски с нечеловеческой прытью, он то и дело кусал их, так, наверное, зверь играет со своей добычей, прежде,чем растерзать ее на шмотки.
Фил представил, что будет дальше и содрогнулся.
Локи резко схватил его за волосы и приподнял голову:
— Открой глаза и смотри на меня! Я хочу, чтобы ты смотрел, как я тебя ласкаю.
Фил открыл глаза. Волосы Локи разметались по плечам, он был очень красив. От ощущения того, что руки мужчины нагло ласкают его везде, парень в смущении опустил взгляд.
— Открой рот! — в повелительном наклонении сказал Локи. Фил обреченно исполнил приказание. Он почувствовал его язык у себя во рту и мог бы в этот момент поклясться, что поцелуй Локи отдает привкусом крови и сырого мяса. Мужчина целовал его жадно, нагло и грубо, время от времени покусывая и делая больно. Эта страсть граничила с мгновениями нежности и тогда поцелуи становились более умеренными и не такими болезненными.
Локи взял хрупкую ручку Фила и положил себе между бедер:
— Ты чувствуешь мою плоть? Чувствуешь, как сильно она хочет тебя? Оказаться в тебе? Отвечай!
— Да, — заикаясь сказал Фил в тщетной попытке убрать руку с того места. Рука Локи гладила его сзади и вскоре пальцы этой руки оказались внутри него.
Фил и представить себе не мог, что бывает такое. Его охватила паника. Он решил, что как только спасет брата, непременно покончит с собой, потому что такого ему просто не пережить. Пальцы этого развратного и порочного существа погружались в него все глубже.
Фил задыхался от горячего похотливого дыхания Локи, но не мог пошевелиться под тяжестью его торса. А пальцы мужчины, тем временем, делали свое дело: то погружаясь глубже, то выскальзывая из него.
Локи приказал встать ему в соответствующую позу и вошел в него резко и полностью. Фила пронзила невыносимая боль, даже закружилась голова и парню показалось, что он теряет сознание.
Локи двигался с таким бешеным темпом, так грубо, казалось, ему наплевать, что чувствует в этот момент его партнер. По лицу Фила потекли горячие слезы:
«Животное… Настоящее животное! Как я тебя ненавижу!»
Он чувствовал себя таким грязным, порочным, как последняя уличная шлюха, что твердо решил умереть после окончания всего этого кошмара.
За окном уже минут пятнадцать выли собаки и Фил подумал, что если Локи не оставит его тело, то он лишится чувств.
Казалось, что мужчина только что вспомнил о нем:
— Я смотрю, ты совсем не возбуждаешься, моя сладкая конфетка, — сказал Локи, лаская его рукой в самом интимном месте. Но все было бесполезно. Фил не только не возбуждался, у него темнело в глазах от боли и сильного морального потрясения.
— Уж не импотент ли ты? — захохотал Локи.
Получив свой долгожданный оргазм, он оставил его тело в покое и откинулся на подушки, все еще тяжело дыша.
Фил схватил одеяло, натянул его по самую шею и закрыл ладонями разгоряченное лицо. Придя в себя, Локи, с улыбкой бывалого развратника, стянул с него одеяло.
— Ну и чего я там не видел? — сказал он, словно взрослый маленькому ребенку. — Слушай, мне понравилось. Ты — как леденец: сладкий и вкусный. Когда леденцы заканчиваются, то хочется еще,— он игриво обнял его за шею и притянул к себе.— Не переживай, мы еще развлечемся, но не сегодня. Сегодня мне уже пора.
Фил ничего не соображал, он был как под наркозом. Машинально они оделись. Фил пришел в себя лишь тогда, когда Локи протянул ему пробирку с сывороткой.
«Брат спасен!!» — Фил даже забыл о своем стыде и унижении.
— Не вздумай покончить с собой! — предупредил Локи перед выходом. — Сыворотка действует тридцать лун, ее нужно принимать два раза в неделю. Так что для исцеления твоего брата понадобится еще семь таких пробирок. И за каждую я буду тебя трахать. Так что увидимся в конце недели. Не переживай, во второй раз уже не будет так больно, как в первый. В конце концов, ко всему можно привыкнуть.
Фил вышел, как пьяный и ударился лбом об стену. Раздался звон. То ли колокольчика, то ли какой-то другой ерунды.
Возле дома Локи Фила окружили огромные, нереального размера, собаки, напоминающие волков. Они рычали и скалили свои зубы. Но, обнюхав парня, заскулили и отошли в сторону. Фил помчался бегом подальше отсюда. Бежать нужно было мимо леса, а уже почти стемнело.
Парень еще долго слышал позади себя вой и крик непонятной ночной птицы.

В комнате находились две дамы, привлекающие глаз своей красотой. Первая грациозно сидела на стуле, держа в руках с длинным, кроваво-красным маникюром, газету. Она была одета в белую кружевную рубашку с довольно откровенным вырезом, поверх которой был затянут кожаный корсет. Облегая красивые ноги, брюки были вправлены в длинные, с драгоценными бляшками, сапоги, под стать шикарному ремню с узором, который обвивался вокруг бедер. Ее поразительные черные волосы были зачесаны назад и собраны на затылке. На мраморного цвета лицо падали две длинные вьющиеся пряди.
Лицо первой дамы казалось строгим и надменным: вздернутые брови, красивая форма слегка припухлых ярко-красных губ… Дама внимательно читала газету.
Другая стояла подле нее. Вьющиеся волосы ниже лопаток цвета светлого каштана, орехового цвета глаза на таком же белоснежном лице. Рот был слегка приоткрыт, грудь, стянутая корсетом, часто вздымалась. Прозрачные юбки выдавали красивые линии бедер и стройные ноги. Дама со светло-каштановыми волосами покрывала жаркими поцелуями шею той, которая увлеченно читала газету.
— Прекрати, Ромина! — не отрывая глаз от газетной статьи, ответила дама, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи.
— Я люблю тебя, Изи…
Дама с красным маникюром, не обращая внимания на прозвучавшую реплику, задумчиво проговорила:
— Это он… Да, точно он!..
Ромина не слушала ее, утопив свои руки в шнуровке ее корсажа.
— От тебя пахнет чужими духами! — неожиданно вскричала Ромина. — Изольда, ты снова развращала маленьких хорошеньких девочек, шлюха?!
Впервые Изольда оторвала взгляд от газеты и посмотрела на Ромину. Ее глаза казались синими-синими, миндалевидной формы и были удивительными. Взгляд казался строгим. Она схватила Ромину за кучерявые пряди и сильно дернула.
— Сколько раз я говорила, что никто не имеет права ущемлять мою свободу — я развлекаюсь и сплю с кем захочу и когда этого захочу. Я принадлежу только самой себе, ясно?
В назидание она еще больнее дернула Ромину за волосы.
— Ай, Изи, но я же люблю тебя…
— Я тоже тебя люблю, дура! Но мою свободу никто не имеет права ограничивать. Я делаю то, что посчитаю нужным. Смотри лучше сюда! — она еще раз дернула Ромину за волосы, как куклу, показав пальцем на фото в газете:
— Смотри, это он!
— Кто? — растерянно спросила Ромина.
— Локи, это он, я не могла ошибиться! Тот, кого мы искали десятилетиями, кто убил моего отца и твоего дядю, моя маленькая кузина. Он уже близко. Родственная кровь вопиет о мщении. Мести!! Убить его, этого ублюдка, до полуночи, иначе он растерзает нас…
Рука Изольды тем временем разгуливала в корсаже своей кузины:
— Я чувствую, как ты возбудилась от моих прикосновений, любимая…. Так иди и жди меня в спальне, я хочу тебя прямо сейчас. А потом мы тормознем какого-нибудь мудака и отправимся по следу Локи.
Ее язык сделал дорожку от груди до подбородка Ромины.
— Я так хочу тебя, что уже не могу себя сдерживать! — томно проговорила Ромина.
— Так не сдерживай! — с усмешкой проговорила Изольда, повалив ее на кухонный стол, не обращая внимания на полетевшую вниз и с грохотом разбившуюся посуду. Они судорожно пытались развязать друг другу шнуровку корсажа.
Ромина победоносно вскрикнула, так как ей первой удалось высвободить грудь своей любимой из-под тугой шнуровки корсажа. Визжа от дикого восторга, Ромина наклонила Изольду к себе, чтобы иметь возможность утопать лицом в ее груди, целовать это совершенство до изнеможения. Ромине нравилось, когда Изольда была сверху и когда она склонялась над ней, это сильно возбуждало.
Изольда в это время откинула прозрачные юбки своей кузины и Ромина почувствовала, что в нее что-то вошло.
— Вот так, без предварительных ласк? — проговорила она обиженно.
— Ты так быстро заводишься, что тебе не нужны предварительные ласки , — хмыкнула Изольда.
— А что это? Что сейчас внутри меня?
— Сюрприз, лежи и получай удовольствие этой штукой, я тебя сейчас хорошенько оттрахаю, — угрожающе сказала Изольда.
— Я тебя очень люблю, — сказала Ромина, ее дыхание было прерывистым и тяжелым. Она обхватила Изольду за шею. — Нет, ты не понимаешь, очень-очень, правда… Я тебя люблю и хочу едва ли не каждую минуту…
— Так лежи и получай удовольствие! — с легкой издевкой ответила Изольда, мастерски управляя предметом. Ромина откинула голову на подушки и со стороны могло показаться, что она вообще отключилась, если бы не тихий, прерывающийся голос, бормочущий что-то насчет любви и страсти.
Вскоре Ромина была удовлетворена.
— Спасибо, спасибо, моя любимая, ты доставила мне сейчас такое наслаждение! Дай же посмотреть на твой «сюрприз», мне так интересно!
— Не дам, — поддразнивала ее Изольда, пряча что-то в руке. Они едва не скатились со стола. Ромина схватила ее за руку. Кузины перекатывались по столу туда-сюда, пока что-то с грохотом не упало.
Ромина посмотрела вниз:
— Морковь! Ты взяла меня морковью!
Изольда издевательски смеялась. Ромина взяла в руку маленький замочек, висящий на ее ширинке:
— Милая, я тоже хочу доставить тебе удовольствие!..
Изольда оттолкнула ее руку.
— Не сейчас. Нам нужно ехать.
Она пыталась водворить свою грудь обратно в корсаж.
— Изи…
— Да?
— Ты любишь меня?
— Больше хочу тебя…
Видя похоронное лицо своей кузины, Изольда потрепала ее по щеке:
— Шучу. Люблю тебя.
— А все эти маленькие девочки?..
— Тема исчерпана! — Изольда взяла Ромину за подбородок и слегка прикусила ее губу. — Нам пора ехать. Сейчас кого-нибудь остановим…

3
Клаус уставился на ворона, сидящего на кладбищенской оградке. Птица смотрела на него одним глазом, дергая головой. Один неверный взмах руки и она сорвалась со своего места, взметнувшись ввысь.
Его пышная белая челка была зачесана назад, а ниже плеч падали черные пряди. Почти как у Тило Вульфа из «Лакримозы».
Губы аккуратно были подведены черным карандашом (за неимением черной помады), под глазами — слабые черные штрихи.
Клаус посмотрел в небо: колько воронья кружится на кладбище! Они истерически кричат в диапазоне от тенора до баса.
Смерть… Вестники смерти… Что такое смерть? Куда уходит человек после смерти? Тянется ли нить жизни после смерти или труп просто съедят могильные черви и жуки, точащие бездыханное тело? Куда девается душа? И есть ли она вообще?
Все эти вопросы донимали Клауса с того дня, как он узнал, что болен СПИДом. Почему он? Где можно было подхватить эту верную шавку безносой старухи с косой? Стоматолог? Игла для пирсинга? Кто знает…
«Откуда желание смерти? Это желание идеальной жизни», — сказал Джим Моррисон. Но Клаус не хотел этой «идеальной жизни»! Где гарантия, что эта «идеальная жизнь» вообще существует, что существует жизнь после смерти? Нет, он хотел жить здесь и сейчас, в своем молодом и привлекательном теле, со своей душой, жить в ЭТОМ мире, а не строить нелепых бессмысленных догадок о том, есть ли что-то ТАМ.
Все эти бредни готов о СМЕРТИ, о том, как прекрасно быть мертвым… Что они знают о смерти! Да, бесспорно, он был одним из них. Хорошо разглагольствовать о смерти, когда тебя она не касается, но теперь-то ЭТО его касается! И вот, столкнувшись со смертью, парень понял, насколько он хочет жить. И ведь никто никогда не ценит того, что имеет, а когда теряет, то сожалеть об утерянном уже ПОЗДНО.
Клаус так заморочился этими мыслями, что чуть не расплакался от жалости к самому себе. Все его приятели будут жить, радоваться жизни, а его молодое, не успевшее изведать радостей жизни тело, будет гнить в мрачном гробу, кишащем червями! Он и не заметил, как зарыдал, не обращая внимания на слетевшихся и кричащих дурацкими голосами ворон.
Парень молча встал и пошел по кладбищенской тропинке. Воображение живо рисовало ему близость собственной кончины. Он представлял родителей, брата, друзей оплакивающих его у гроба. Ему стало настолько невыносимо, что захотелось задушить самого себя обрезанными и продырявленными черными колготами, которые он натянул себе на руки до локтей.
Вот так же и к нему придут на могилу, а изображение Девы Марии или Иисуса Христа будет украшать черный мрамор памятника… Все, что от него останется — всего лишь груда костей и воспоминания, которые сотрутся со временем тоже, так как все будут жить своей жизнью, БЕЗ НЕГО.
К черту их всех, к черту готику, к черту весь свет, который собрался жить припеваючи без него! Клаус сорвал здоровый серебряный анкх, болтающийся у него на груди, и запустил его в воздух. Со свистом, ни в чем не повинный символ вечности пролетел по своей траектории и повис на ветке.
«Нет, уж лучше его с собой в гроб», — решил Клаус, приближаясь к дереву, на котором повис анкх. Тут была чья-то могила. Клаус мельком взглянул на памятник усопшего. Потом сделал это еще раз. Что-то в этом памятнике его привлекло. Он даже забыл об анкхе, и о том, что собирался скоро умереть. Здесь был похоронен молодой парень.
«Год рождения и смерти: 1980—2000».
— Двадцать лет! — вслух воскликнул Клаус, распугав непроизвольными жестами ворон, продолжающих кричать истерическими голосами. — Совсем как мне сейчас!
«Людвиг… Он был немцем, как мой отец»…
Лицо красивого ангела на памятнике глубоко запечатлелось в сознании Клауса. Он пошел прочь, оставив анкх болтаться на ветке, обернувшись раз пять на памятник.

Клаус увидел Фила. Брат сидел за столом. Уронив лицо, закрытое длинными волосами, он казался неживым.
— Фил! — Клаус с нежностью погладил его по голове. — Фил! Что случилось?
Парень поднял на него измученное лицо с опухшими заплаканными глазами.
— Братишка, чего ты? — Клаус осторожно поцеловал его в щеку.
— Я принес тебе жизнь, — болезненным голосом сказал Фил, доставая пробирку.
— Как это? — не понял Клаус.
— Помнишь, в газетах писали о сыворотке?..
Клаус с презрением махнул рукой:
— Написать можно, что угодно.
— Это правда! — продолжал настаивать Фил. — Никто не смог, а он смог. Он один это умеет. Пей! Когда я достану тебе еще семь таких же пробирок, ты будешь жить.
Клаус растерянно посмотрел на брата. Но утопающий хватается за каждую соломинку, как и тот, кому нечего терять. Клаус готов был поверить во что угодно, что дало бы ему хоть малейшую надежду на жизнь. Он выпил сыворотку залпом.
— Но если это правда, почему этот человек отдал тебе такую бесценную сыворотку? — спросил Клаус. — Что он попросил взамен?
— Ничего, — сухо отвечал Фил .— Ты будешь жить.
Видя измученное лицо старшего брата, Клаус наклонился к нему:
— Пойдем спать, ляжем вместе. Тебе очень плохо, я же вижу.
Клаус помог Филу подняться. Они легли на кровать Клауса. Фил прижался к нему, кутаясь в одеяло, а Клаус обнял его за плечо и моментально уснул (видимо подействовала сыворотка).
Фил плотнее прижался к младшему брату. Как дорог ему этот такой родной человек! Он пожертвует ради него всем, подвергнется позору, надругательству, но Клаус будет жить. Он ДОЛЖЕН жить.
А Клаус повторял почти бессвязно имя «Людвиг», так звали того парня из Некрополиса, о котором он не мог забыть.

— Тормози! — сказала Изольда.
Ромина выставила вперед руку, жестом останавливая машину.
— Куда едем, девочки? — спросил здоровый, откормленный, как боров, верзила, снимая очки с прищуренных, заплывших жиром, похотливых глазок, уставившихся на соблазнительную грудь Ромины, вздымающуюся под корсетом. Его друг, подобной комплекции, тоже уставился на Ромину, глотая слюну.
— Сто пятьдесят миль на восток, — ответила Ромина.
— Вам повезло, — квакающим голосом ответил старый похотливый урод. — Мы едем как раз в ту сторону.
— А вы хиппи, девочки? — давя улыбку на жирном жабьем лице, спросил друг, который сидел за рулем.
— Нет, «киберготы», — ответила Изольда с усмешкой презрения, бесцеремонно прыгая в машину.
— Виски, девочки? — спросил свиноподобный мужлан.
— Предпочитаем вино, — в своем любимом тоне отвечала Изольда, покуривая сигарету. Она потянула за шёлковую ленту и непревзойденные черные шелковистые волосы мягким водопадом накрыли плечи и бедра.
— Что-то мы не туда едем, — шепнула Ромина. — Эти ослы думают, что мы можем перепутать восток с севером?
Изольда лишь цинично ухмыльнулась.
— Слушай, ты, — сказала она, обращаясь к водителю, — быстренько повернул в том направлении, какое тебе указали!
— Еще чего, сучка! Пока мы с приятелем не трахнем вас где-нибудь по дороге, мы никуда не поедем.
— Это ты серьезно насчет сучки? — на лице Изольды не было гнева, лишь презрение. Длинные, кроваво-красные ногти впились водителю в шею едва ли не полностью, потекла кровь.
— Ты, козел, быстро повернул на восток, я не люблю повторять трижды. И трахну тебя Я, ножкой от табуретки, в твою жирную вонючую задницу!
Ромина звонко рассмеялась, оскалив белоснежные зубы с аккуратными клыками по бокам.
— Господи… — проговорил толстяк и между его ногами стало мокро.
— Он обоссался! — захохотала Ромина, вгрызаясь в короткую жирную шею, которую-то и шеей нельзя было назвать.
Водитель чуть не вписался в кирпичный забор, но Изольда держала его под контролем.
— Останавливай тут! — скомандовала она. Ромина выкинула труп одного из них в кусты.
— Так, кто-то что-то говорил насчет траха? — улыбнулась Изольда своей белоснежной безукоризненной улыбкой, которую украшали два верхних и нижних клыка.
— Снимай штаны!
— Что? — пролепетал водитель.
— Снимай штаны! — повторила Изольда, вцепившись в ширинку красными, словно сделанными из стали, когтями. Через минуту она уже вертела в руках то, что еще недавно называлось мужским достоинством.
— Ромина, закинь в дорожную сумку для коллекции, — она швырнула оторванный пенис кузине.
Ошарашенный водитель в состоянии болевого шока помчался, не разбирая дороги.
Изольда аккуратно поправила волосы и, будто бы ничего не случилось, села за руль.
— Поехали. Я уже чувствую Локи.
Дорога была пустынной, а погода тихой, за исключением освежающего легкого ветерка. Взору открывались необъятные просторы, чистое звездное небо и стыдливо улыбающаяся полная луна. Ромина села в ногах у Изольды, пытаясь справиться с замочком на брюках.
— Ах, прекрати, ты сейчас начнешь меня возбуждать и я опять куда-нибудь врежусь от дикого оргазма.
— Изи, это нас не убьет.
— Я знаю, но зачем лишний раз портить прическу? О…
Ромина уже делала свое дело, справившись с молнией. Временами машина ехала зигзагами.
— Нам нужно приехать после четырех утра, — сказала Ромина, когда у нее появилась возможность говорить.
— Я знаю, — ответила Изольда, поглаживая кузину по голове. — Самое опасное время для нас.
— С полуночи до четырех. В другое время Локи нам не страшен.
— Хороший Локи — мертвый Локи, — с ненавистью проговорила Ромина.

Фил снова появился в доме Локи в конце недели. Как он ненавидел этот дом, всегда наполненный множеством собак, больше похожих на огромных чудовищ. Они рычали и скалили свои зубы, но трогать не смели.
Было так тихо… Фил дотронулся до двери. Она заскрипела и открылась сама.
— А, это ты, мальчик, заходи, заходи, — послышался голос Локи. Он валялся на постели, играя с собачьим ошейником, к которому был прикреплен колокольчик.
— Вовремя пришел. Стоит упустить хоть один день лечения и все покатится к черту. Где же ты достанешь сыворотку, секрет изготовления которой не знает кроме меня никто? — Локи улыбнулся. Его улыбка вышла такой добродушной и безобидной, словно он был сама невинность.
Фил опустил взгляд в пол, краснея, вспоминая, что творил с ним Локи в прошлый раз. Ему было настолько стыдно, что он не смел оторвать от пола глаз.
— А поработать придется хорошо, — сказал Локи, закинув ногу за ногу и подложив под голову руки. По его полуобнаженному торсу струились пряди темно-красных волос. — Представляешь, продай я эту сыворотку в массы, я бы стал мультимиллиардером! Почему я должен дарить тебе ее просто так? Ты не настолько Бог!
Фил молчал, не отрываясь от пола, будто бы на нем была нарисована карта, по которой можно было прочесть где хранятся сокровища.
— Я рад, что лишил тебя девственности в прошлый раз. Ты познал секс, который, полагаю, привел тебя в ужас и принес боль. Но это лишь самое начало нашего обучения. Сегодня будет урок номер два. Разденься донага там, где ты сейчас стоишь и медленно подойди ко мне.
Фил закрыл лицо руками:
— Нет. Зачем ты издеваешься!
— Я не издеваюсь, я учу тебя не бояться собственного тела. Ты стесняешься меня просто до смерти! У тебя есть выбор: или уйти отсюда и ждать похорон брата, или сейчас медленно передо мной раздеться, выбирай!
Фил обреченно потянулся трясущимися руками к верхней пуговице на рубашке.
— Нет, не отворачивайся, смотри мне прямо в глаза! — безжалостно проговорил Локи, с улыбкой наблюдая за страданиями Фила.
— Ты чудовище, — чуть не плача сказал Фил, — ты пользуешься моим горем и безвыходностью.
— Я делаю тебе добро, — бесцеремонно ответил Локи, — кто тебя всему научит, кроме меня? Так, помедленнее, задержи руки на ремне. И не отворачивай взгляд.
Это было для Фила настоящей пыткой. Руки трусились, парень еле стоял на ногах, глаза растерянно бегали. Он пытался на чем-нибудь сосредоточиться, но ничего не выходило. Взгляд Локи жег его огнем. Ему было настолько стыдно, что хотелось провалиться хоть к самому дьяволу. Но Локи был неумолим.
— Медленнее! — скомандовал он.
Наконец, брюки упали к ногам Фила и он остался в своей наготе, под насмешливым взглядом Локи. Фил стоял, болезненно смотря исподлобья на мужчину, все больше смущаясь и пугаясь жадных красноватых глаз, изучающих его тело.
— Иди сюда, — наконец сказал Локи ласковым голосом, указывая на место рядом с собой на диване. — Иди, иди, не бойся.
Фил неуверенно подошел, стараясь прикрыться чем только можно. Локи взял его на руки и усадил рядом с собой на диван.
— Не нужно стесняться, у тебя хорошее тело, хоть оно и несколько худовато.
Руки Локи тут же пустились в круиз по этому «хорошему» телу.
— Я понимаю, что первая ночь со мной не принесла тебе удовольствия, но нужно потерпеть и совсем скоро ты научишься его испытывать. — Локи запрокинул голову парня и впился в его губы своим обворожительным ртом с привкусом крови и сырого мяса.
— А теперь сними с меня штаны, — сказал Локи.
— Что??
— Сними с меня штаны!
— Подлый извращенец, ты пользуешься чужой бедой! — не выдержал Фил.
— Делай то, что я тебе говорю, и не испытывай моего терпения.
— Ты грубый, ужасно… Делаешь мне больно…
— А ты захотел ласки? — Локи захихикал. — Мою ласку нужно заслужить, так что лучше делай то, что я тебе говорю!
Фил стал стаскивать с него брюки, а, заметив, как он возбужден, еще больше покраснел и отвел взгляд в сторону.
Локи притянул его поближе к себе и сказал, чтобы Фил целовал ему грудь и живот и ласкал их языком. Смотря, с каким недовольством и смущением парень это делает, Локи сказал, что ему надоело и что сегодня нужно попробовать другую позу в сексе. Мужчина просто посадил его на себя и сам контролировал глубину и движения. Боль показалась Филу еще сильнее, чем в прошлый раз и он уже не сдерживал рыданий из-за своих унизительных мучений во имя братской любви. Локи не отпустил парня, пока хорошенько не насладился его телом. Но наконец-то кошмар закончился. Утомившись своими утехами, мужчина разрешил ему одеться. Фил наспех оделся, уже не думая о стыде. Неожиданно Локи поймал его, посадил к себе на колени и поцеловал в шею. Да так нежно, что у Фила пошли по телу мурашки. Он не понял, откуда это странное ощущение.
Раздался вой собак и в окна стали биться то ли птицы, то ли летучие мыши. Фил вздрогнул. Взяв сыворотку, он поспешил к выходу. Собаки завыли еще громче.
— Я боюсь ,— остановился у дверей Фил.
— Не бойся, — уверенно сказал Локи. — от тебя пахнет мной, они ничего тебе не сделают, это запах моего тела.
Филу ни на минуту не захотелось оставаться в этом проклятом доме.
— У нас впереди еще шесть ночей, — со смехом заметил Локи.
Обступившие Фила громадные псы-Церберы, обнюхав его, уступили дорогу. Парень бежал, не оглядываясь, и ему казалось, что те самые птицы или летучие мыши, которые бились в окно, преследуют его сзади.

Клаус пил сыворотку и физическое самочувствие его действительно стало улучшаться. Но в то же время, с каждым днем он все больше уходил в себя. Был задумчив, неразговорчив, почти все свободное время находился подальше от дома. Фил не мог понять такой резкой перемены. Когда он спрашивал брата, куда тот уходит, Клаус отвечал, что на кладбище.
Фил безмолвно страдал. Он продавал себя, свои принципы похотливому извращенцу из-за своего самого дорогого человека, с которым начало твориться черт знает что.

Клаус сидел на кладбище, склонившись возле могилы того самого парня, которую увидел неделю назад. Это было проклятие и колдовство, но его тянуло сюда каждую минуту. Клаус не мог понять себя. Он очень страдал. И ему все меньше хотелось жить. Он думал, что чем быстрее умрет, тем быстрее встретит на том свете Его (даже, если того света и не существует).
Уронив голову на руки, Клаус почти задремал на могиле. Кто-то провел рукой по его волосам, Клаус очнулся и поднял голову. Перед ним стоял парень с черными до плеч волосами, с таким знакомым лицом.
— Кто ты? — спросил Клаус.
— Это же я, Людвиг… Ты думаешь обо мне каждую минуту и тоскуешь…
— Не может быть, ты же умер!!
— Люди не умирают, — ответил парень, — они просто уходят в иной мир, в иное измерение.
— Почему я постоянно думаю о тебе? — спросил Клаус.
— Потому, что ты любишь меня так же, как и я тебя, — ответил Людвиг. — Мы принадлежим друг другу.
Клаус посмотрел на него округлившимися, полными слез глазами. Людвиг протянул к нему руки и сел рядом. Он нежно убрал волосы с его лица.
— От чего ты умер? — спросил Клаус.
— Разбился на машине, — ответил Людвиг. — Банальная история. Отец подарил машину, а я был нетрезв…
— Я тоже умру скоро…
Людвиг покачал головой:
— Тебя лечит сыворотка зверя, она в тебе… Ты можешь стать таким, как он…
— Какого зверя?
— Забудь…
Людвиг снова нежно провел рукой по его волосам и прикоснулся своими прохладными губами к его губам.
— Целуй, целуй меня! — взмолился Клаус. — Изнасилуй, растерзай, я хочу принадлежать тебе!!
— Ты и так принадлежишь мне, — Людвиг провел губами по его лицу.
Его язык прикоснулся к губам Клауса, который с трепетом ожидал поцелуя. Они упали, примяв только что распустившиеся кладбищенские цветы.
— Раздень меня, — умолял Клаус, — сделай со мной, что захочешь, я пойду за тобой, куда захочешь, даже на тот свет. Жизнь без тебя потеряла для меня сенс.
Людвиг улыбался, снимая с него черную рубашку:
— Мой мальчик, ты так часто думал обо мне, что твоя воля позволила мне явиться в этот мир… Обо мне давно забыли, но в твоих мыслях, в твоем сердце я вновь воскрес…
Клаус обнял его за шею и прижал к своему уже наполовину обнаженному телу:
— Где бы ты ни был, я останусь с тобой, на этом свете, или на том, — шептали его губы, с размазанной по ним черной помадой.
— Мальчик-гот превращается в мальчика-зверя, плазма крови зверя… — проговорил Людвиг, но одержимый страстью Клаус его не услышал. Он запрокинул голову, наслаждаясь поцелуями Людвига, его голова покоилась на кладбищенских ирисах, а выкрашенные черным лаком ногти неистово царапали спину.
Клаус стонал от его прикосновений, от предвкушения, что Людвиг сейчас разденет его полностью и будет в нем. Как приятно заняться с ним сексом здесь, на могиле, украшенной цветами, на ЕГО могиле.
— Тени растерзанных зверем взбунтовались, — шептал Людвиг, входя в него, — они послали меня оберегать тебя… Они не хотят появления еще одного зверя… Но ты должен сам сделать выбор. Если не будешь пить сыворотку — умрешь, будешь пить — станешь зверем… Твой выбор…
— Зверем, да, да, зверем, — в экстазе шептал Клаус. — Буду зверем, кем захочешь, только люби меня, пусть это мгновение никогда не закончится… Будь во мне, со мной… Да… Так… Всегда…
Их губы судорожно искали ласк, руки переплелись, плоть стала одним целым. Клаус закрыл глаза, продолжая стонать.
Вокруг низко летало воронье, раздражая своим карканьем.
Клаус очнулся. Он лежал на могиле Людвига, в цветах, совершенно обнаженный, его руки гладили собственное тело, по которому пробегали судороги оргазма.
— Людвиг… — тихо позвал Клаус. — Людвиг… Что это было? Сон… Бред…
Он кинулся искать свою одежду, но ее нигде не было.
— И черт со всем этим! — выругался Клаус. Он обнял могильный памятник с изображением ангела и прижался к нему всем своим обнаженным телом, что начало его еще больше возбуждать.
— Мальчик из моих видений, с того света… Я не знаю, где ты живешь, но теперь ты живешь в моем сердце…

— Город большой, где мы будем искать его? — спросила Ромина.
— Нужно разделиться, — ответила Изольда, закручивая волосы в две торчащие на голове гульки .— Ты пойдешь в одну сторону, я в другую. Каждая из нас сможет найти хоть какую-нибудь информацию об этом мудаке, который в городе небезызвестен. Он изобрел чудодейственную сыворотку. Найти его все равно возможно.
— Но он учует нас по запаху крови! — возразила Ромина, вплетая в волосы красные ленточки и застегивая кожаные браслеты на запястьях.
— Дура! — ответила Изольда. — А на что тебе парфюмы? Смешай три-четыре запаха и тебя не найдет ни один волк с самым изощренным обонянием.
Они покинули отель. Изольда зашла в бар, заказала себе пиво и решила немного расслабиться. Это был какой-то неформальный бар. С экрана голосом кающегося грешника завывал вокалист My dying bride.
Изольда присела за барную стойку.
— Тебе известен тип по имени Локи? — спросила она у бармена. Бармен несколько секунд подумал и отрицательно покачал головой.
— Не знаю. Сыграешь с нами в числа?
— Сыграю, — ответила Изольда. — два, шесть, тринадцать.
— Текила, виски и бренди.
Все присвистнули, когда бармен наливал эту гремучую смесь в один огромный бокал.
— Сейчас ее убьет, — со смехом перешептывались посетители.
Изольда поднесла бокал ко рту и, глазом не моргнув, осушила содержимое до дна, облизнувшись.
— Хочу девочку! — заключила она. — Все малолетние неформалки бисексуальны.
Она с любопытством осмотрелась вокруг. Сзади сидела длинноволосая девочка лет семнадцати в футболке с изображением смерти.
Изольда поманила ее пальцем:
— Как зовут?
— Твигги, — ответила девочка.
— Бармен, — сказала Изольда. — Твигги хочет сыграть в числа.
— Я не…
— Числа!
— Один, три, семь…
— Ликер, водка, шампанское.
— Ого! — воскликнули все.
— Я не…
— Пей! — Изольда поднесла бокал к губам девочки. Выпив из бокала, та вскоре захмелела.
— Пойдем ко мне в отель, — сказала Изольда.
— Мне домой…
— У меня там есть запись последнего концерта Крэдл оф Филз, его непременно стоит посмотреть, милая…
Пьяную девочку было несложно уговорить.

— А где же запись? — спросила девочка, когда они уже сидели в отеле.
— Она потерялась, —ответила Изольда, кладя руку ей на колено. — Ну, такое бывает, жизнь сложная штука. Здесь так жарко, правда же? Нужно снять футболку.
Вскоре девочка осталась без одежды.
— Какое юное нежное тело! — воскликнула Изольда, гладя его руками.
— Ты хочешь меня трахнуть? — спросила девочка.
— Ага, — с вожделением отвечала Изольда. — И такого траха, как со мной, у тебя больше никогда не будет,— ее руки уже пробирались в самые сокровенные места, а язык пожирал соски, девочка постанывала от наслаждения, когда вторая свободная рука Изольды царапала ей живот длинными когтями, возбуждая еще больше.
Вдруг хлопнула дверь и на пороге появилась Ромина.
— А, вот оно что! — закричала она. — Под прикрытием поисков Локи, приводишь в наш номер девочек и трахаешь их прямо у меня перед носом!
— Не кричи, — пробурчала Изольда.
— Не кричи?! — Ромина фурией кинулась на кровать.
Не успела Изольда глазом моргнуть, как она, ощерив острые клыки, впились в бьющуюся жилку на шее девочки.
Ромина напилась крови и растерла ее по лицу, скидывая труп на пол:
— Малолетняя шлюха!
— Ты опять закапала кровью всю постель, нужно быть аккуратнее, мне кажется, — недовольно проговорила Изольда. — Ты не дала мне поразвлечься.
— Как ты смеешь! — вскричала Ромина. — Тебе всякие малолетние сучки дороже меня, дорогая кузина?
Она сорвала с себя рубашку, обнажая грудь:
— Трахни меня, давай же!
— Пошла вон, я злая на тебя!
— Тогда я сейчас сама себя трахну, а ты будешь смотреть и возбуждаться, — с вызовом крикнула Ромина.
Рука Изольды вцепилась в ремень на ее брюках:
— Нет, уж лучше я оттрахаю тебя, да так, чтобы было неповадно в следующий раз прерывать меня! Нравится анальный секс? — она рассмеялась.
— Нет, это нравится тебе, по-моему!
— А теперь понравится и тебе, — сказала Изольда.
— Неееет!
Но Изольда уже успела спустить с нее брюки и перевернуть на живот.

— Считаешь дни, когда же закончатся твои мучения? — усмехнулся Локи. Его длинная шевелюра сегодня была собрана в на затылке.
— Маленькая просьба, — проговорил Фил. — Можно убрать из спальни хотя бы этих странного вида животных?
— Тебе не нравятся мои собаки? Вот напрасно! Ну ладно, — он посмотрел на собак и огромные животные сразу же убежали прочь, открыв лапами тяжелую дверь.
— Вот мы и одни, мой мальчик, теперь ничто не помешает нам насладиться друг другом. Ну же, раздевайся и иди ко мне, хватит стесняться, я уже все там видел.
Фил обреченно опустил голову, снимая с себя одежду, которая упала к его ногам. Сейчас снова начнется эта пытка…
Он лег на кровать рядом с Локи и молча отвернулся в сторону.
— Правильно лег, отличная поза, — сказал Локи и руки его потянулись к тому самому месту.
— Ну, повернись ко мне, я хочу видеть твое лицо!
Когда Фил развернулся, на его лице было такое страдальческое выражение, что Локи едва сам не расчувствовался из-за того, что кто-то может так сильно страдать.
— Сейчас я сделаю тебе приятное, — сказал он.
Губы мужчины скользнули по груди Фила, перемещаясь от сосков к животу, опускаясь ниже, все ниже и ниже. Его язык коснулся чего-то и от этого по телу парня пробежала дрожь. Все внутри стало горячим, а дыхание участилось. Фил никогда прежде не испытывал такого странного и вместе с тем приятного ощущения. Он начал возбуждаться, от прикосновений языка Локи. Парню захотелось кричать, но, сдерживая себя, он только простонал, закрыв глаза. Ему начало казаться, что он находится в каком-то другом мире. Локи продолжал делать свое дело. Фил метался на подушках, наконец, он дернулся, по телу пробежала дрожь, а потом затих, наслаждаясь незнакомым до сих пор ощущением.
— Он стал такой большой под влиянием моих ласк, — сказал Локи. — Тебе ведь понравилось?
Фил покраснел и отвернулся:
— Не мучай меня, делай свое дело и оставь в покое.
Локи провел губами по его плечу:
— Зачем скрывать то, что тебе понравилось ощущение, которое ты только что испытал впервые? Со мной ты сможешь испытывать его снова и снова. Ты увидишь, что не только я получаю удовольствие, наслаждаясь твоим телом, а ты сам можешь получать от этого удовольствие.
Фил молчал, сильнее уткнувшись в подушку. Пользуясь тем, что парень лежит на боку спиной к нему, Локи вошел в него. В этот раз было не так больно как в предыдущие. Он довольно легко вошел. Схватив Фила за бедра, мужчина стал двигаться. Его красные пряди волос выбились из пучка на затылке и упали Филу на живот. С ужасом и стыдом Фил почувствовал, что снова начал возбуждаться. Он пытался пересилить свою плоть, но ничего не мог с собой поделать. Парню хотелось крикнуть Локи, чтобы тот двигался быстрее и глубже в него входил.
Фил устыдился собственных мыслей. Локи творил с ним чудеса и, не имея возможности себя сдерживать, Фил начал стонать. Рука Локи скользнула между его бедер и Фил вскрикнул. Снова благоговейная дрожь пронзила все его тело. Он будто бы отключился.
Немного придя в себя, Фил увидел Локи, ласкающим его соски.
— Тебе понравилось? — спросил он.
— Нет, — ответил Фил, отвернувшись в сторону.
— Ты врешь сам себе, — ответил Локи. — Я же слышал, как ты стонал подо мной. Тебе понравилось то, что я с тобою делал!
— Нет! — категорично сказал Фил.
— Лжешь! — со злостью ответил Локи. — Сейчас ты сам во всем сознаешься.
Локи снова вошел в него полностью. Он двигался быстро и руки его гуляли везде, где только было возможно.
— Я чувствую, как возбуждается то, что у меня сейчас в руках, — с усмешкой сказал Локи. — Я хочу, чтобы ты стонал и кричал подо мной.
Фил закусил губу. Ему сейчас действительно хотелось и стонать и кричать. Локи начал возбуждать его еще и руками.
— Ну что, нравится тебе?
— Не мучай меня… — взмолился Фил, тяжело дыша.
— Нравится или нет, тебя это возбуждает, отвечай?!
— Да!! — едва не закричал Фил, потому что Локи смог довести его до оргазма.
Совсем измученный, он, тяжело дыша, повалился на подушки.
— Ты мне нравишься, — сказал Локи, облизывая его губы.
Фил ненавидел самого себя. За свою слабость. За то, что начал возбуждаться от того, что казалось ему омерзительным.
И что это ему начало нравиться. Руки Локи гладили его везде.
— Уже почти стемнело, мне идти через лес… — заметил Фил, поднимаясь.
— Пока ты со мной, тебе нечего бояться, — сказал Локи, хватая его и усаживая к себе на колени. Его язык впился в рот Фила, в его тонкую нежную шею. Фил почувствовал, что снова начал возбуждаться и вскочил с колен Локи, поспешно одеваясь.
Возле выхода Локи схватил его за руку и когда парень обернулся, поцеловал в губы.
— Иди, мой сладкий мальчик, и не бойся леса. Они тебя не тронут. Они — свои.
Фил помчался прочь, держа в руке драгоценную сыворотку. За ним устремились здоровенные собаки, словно провожая.
Фил считал дни до того момента, когда он навсегда покинет этот дом порока и разврата, мечтая о том, что снова попытается жить как прежде.

— Клаус!
Клаус отрешенно посмотрел на Фила, поправляя прозрачные черные перчатки.
— Где ты летаешь?
Клаус снова посмотрел на брата отсутствующим взглядом:
— Смерть или зверь… Что бы это могло значить? Может не пить? — он схватил сыворотку, решив вышвырнуть ее в окно.
— Стой! — закричал Фил. — Что ты делаешь! Знаешь ли ты, чего стоило мне добыть эту сыворотку? Я хочу, чтобы ты жил! — он едва не расплакался.
Клаус провел рукой по щеке брата:
— Прости. Не знаю, что на меня нашло. Я выпью…
Он залпом осушил содержимое и Филу показалось, что его глаза вспыхнули красным светом, как у Локи.
— Я тебя люблю, — сказал Фил, поцеловав брата в лоб.
— Я тоже тебя люблю, — Клаус обнял Фила.
Парень вздрогнул и отстранил Клауса, подозревая, что его прикосновения брата возбуждать еще не успевшую остыть плоть.
Фил ушел к себе. Он долго ворочался в постели и не мог заснуть. Парня одолевали мысли о сексе и о том, какие ощущения он сегодня пережил. Как стыдно ему было признаться самому себе в том, что в эту минуту он зверски хотел Локи. Ему хотелось бежать к Локи сию минуту, не дожидаясь конца недели, сказать мужчине, чтобы он взял его сейчас же.
Фил устыдился таких позорных мыслей и попытался уснуть.

_Клаус чувствовал, как постепенно в его иссушенное хворью тело вливаются новые силы. Он даже начал поправляться и прежде висящая на нем, как на скелете, одежда, снова приняла божеский вид. Он уже четыре раза принял сыворотку и прошёл половину пути к своему выздоровлению. Появился аппетит, лицо посвежело. Но, вместе с тем, Клаус начал замечать другие изменения в своем организме. Например, он стал, как штык, вскакивать с постели в двенадцать ночи и не мог сомкнуть глаз до четырех утра. Ему стало очень хотеться сырого мяса и, пока на кухне никого не было, Клаус прокрадывался туда и разрывал куски мяса ногтями и зубами. Руки его стали понемногу покрываться обильной растительностью (которой раньше почти не было).
Такие странные изменения начали происходить с Клаусом, а пока что он спал, потому что было около пяти. Ему снилось, что он дикий зверь, который разрывает зубами кусок мяса. Клаус катался по кровати и скрежетал зубами.
Кто-то нежно положил руку парню на лоб и тонкие пальцы коснулись его полуоткрытого рта. Клаус издал дикий стон и затих. Дыхание его стало ровным. Рука погладила его по щеке плавным заботливым движением. Клаус снова тихо застонал и приоткрыл глаза. Словно в тумане, перед ним сидел прекрасный темноволосый мальчик, похожий на ангела с того самого кладбищенского памятника. Клаус беспомощно протянул к нему руки, словно к видению. Темноволосый мальчик грустно улыбнулся и положил руку ему на грудь.
— Людвиг… — проговорил Клаус, закрыв и снова открыв глаза, боясь, что видение исчезнет. Но мальчик сидел и по-прежнему улыбался. Он склонился над Клаусом и его губы прикоснулись к губам парня так нежно, словно это был поцелуй легкого перышка.
— Ты нужен мне… — простонал Клаус. — Без тебя я ничто…
— А я с тобой, — ответил тихий голос. — Я навсегда останусь с тобой.
— Не исчезай только, умоляю…
— Ты знаешь, где меня найти, знаешь, где мой дом, тебя зовет и тянет туда песня ветра… Там, где колышутся травы, там, где полная луна, посылающая тени, там, где вечно можно слушать тишину… Мой дом…
— О… Как же я люблю тебя! — простонал Клаус, протягивая к видению свои страждущие руки.
Мальчик отстранился, но через мгновение его прекрасное тело уже опускалось на подушки рядом с Клаусом.
— Возьми меня, я твой, — прошептал Людвиг. Клаус схватил его лицо в свои руки и долго смотрел, страстно и жадно. Его губы с жаром поцеловали губы Людвига и он снова стал вглядываться в его лицо ненасытным взглядом.
Потом Клаус сел сверху и с нетерпением стал срывать на Людвиге одежду. Вдруг он остановился:
— Стоп… У меня же СПИД!
— Слишком поздно ты вспомнил об этом, — улыбнулся Людвиг. — Но чего мне бояться, когда я уже мертв для этого мира!
Клаус снова накинулся на него со всей страстью. Он перевернул Людвига на живот, чтобы наслаждаться любимым телом. Клаус поймал себя на мысли, что ему хочется царапать его и рвать когтями, но он сдержался. Движения парня стали нежными и ласковыми. Он целовал и целовал темноволосого мальчика, казалось, конца и края не будет этим поцелуям, пока не понял, что целует воздух.
— Людвиг! — закричал Клаус, но в комнате никого не было.
Скрипело лишь распахнутое настежь окно, колыхалась от сильного ветра занавеска. Клаус подбежал к окну:
— Людвиг!
В ответ ему раздался шум листвы и Клаусу даже показалось, что вышло что-то похожее на слово «прощай».
Клаус посмотрел на часы — шесть утра. Почти рассвело.
Ему стало настолько одиноко, что захотелось кричать.
Не выдержав, Клаус побежал в комнату брата. Ему хотелось, чтобы рядом присутствовала хоть одна живая душа. Он плюхнулся на кровать рядом с братом.
Фил не спал в это время. Он тщетно пытался отогнать от себя мысли о Локи, но они преследовали его постоянно. Филу так хотелось секса, что внутри все горело.
Клаус невзначай прижался к нему своим голым торсом и по телу Фила пробежала легкая дрожь. От этого прикосновения мысли о сексе стали преследовать его еще больше.
Возбужденный спонтанным посещением Людвига, Клаус ощутил после прикосновения к брату то же самое, что и Фил. Он повернулся к Филу и его взгляд, полный желания, испугал и смутил парня. Фил отвернулся к стене и проговорил:
— Что ты здесь делаешь?
— Мне одиноко… — ответил Клаус.
«Мне тоже», — чуть не выпалил парень, но смолчал.
— Я сейчас с кровати скачусь, — сказал Клаус, подвигаясь к нему плотнее. Его живот прижался к голой спине Фила, которого передернуло.
— Ты затолкал меня к стенке, — пробурчал он.
— Так развернись! — ответил Клаус.
Фил не ответил.
Рука Клауса как бы невзначай скользнула по его бедру.
Фил резко развернулся:
— Нет, нет, не стоит!
— Что не стоит? — спросил Клаус. — О чем это ты? Значит ты чувствуешь то же, что и я?
— Ничего я не чувствую! — воскликнул Фил. — Мы же братья!!
— Ну и что из того? — невозмутимо ответил Клаус. — Значит ты чувствуешь то же, что и я? Ты меня хочешь?
— Нет, нет, нет! — вскричал Фил.
— Хочешь ведь, расслабься, малыш, — Клаус едва ли не с боем просунул язык к нему в рот, а рука проскользнула между бедер брата. Отчаянное сопротивление Фила стало уже не таким отчаянным. Он лишь простонал. Освободившись из плена поцелуев Клауса, Фил с мольбой проговорил:
— Нет, пожалуйста, нам нельзя…
Он попытался убрать от себя руку брата, но она уже проделывала такие вещи, что у Фила просто не хватило силы воли, не смотря на его моральные принципы. Он закрыл глаза. Так хорошо ему давно не было. Фил сделал последнюю попытку убрать назойливую руку, но сразу же сдался.
— Ты хочешь секса со мной? — спросил Клаус.
Филу трудно было ответить, но Клаус стал возбуждать его еще сильнее.
— Да,— едва не закричал Фил, потому что Клаус сильно его возбудил. — Но у тебя же…
— Есть презервативы, — ответил Клаус и полез в карман.
Фил отвернулся к стене, в томном ожидании, когда же брат наконец-то овладеет им. Ему так зверски хотелось секса, что он уже просто сходил с ума. Когда Фил почувствовал в своем теле частицу своего брата, он с облегчением застонал. Ему хотелось кричать: «Трахни меня сильнее!», но Фил закусил губу. Боли он почти не почувствовал, почувствовал лишь какую-то животную страсть, которая его испугала. Вцепившись рукой в спинку кровати, Фил закрыл глаза и предался наслаждению. Ему так нравилось, что делает с ним брат, что он даже забыл о стыде.
Вспомнил о правилах приличия Фил лишь тогда, когда они проснулись голые после полудня. Его охватил нечеловеческий стыд и ужас: он переспал с собственным братом! Фил стал презирать самого себя, он стал сам себе отвратителен.
Клаус положил руку ему на ягодицу. Фил убрал руку. Он не знал, что делать ему в этой ситуации и как смотреть брату в глаза. Он судорожно искал свои бриджи под одеялом, но они упали на пол. Фил отвернулся к стенке, не зная, как выскочить из постели, и накрылся одеялом едва ли не с головой.
— Не нужно меня стесняться, — ответил Клаус, — мы же одной крови. Не нужно бояться своих желаний, будь собой. Тебе же понравилось то, что мы сделали, признай это.
— Этого не должно было произойти! — вскричал Фил, злясь на самого себя. — Никогда! — он вылез из-под одеяла, прикрываясь обеим руками, и помчался в ванную.

— Я стал зверем, Луи. Именно в тот момент, когда я принял решение выбрать смерть, появился ОН. И он заставил меня выпить сыворотку.
Людвиг сидел под кладбищенским деревом и внимательно слушал Клауса.
— Ему нужен приемник. Кто-то близкий, кто-то такой же, как и он.
Клаус опустил глаза:
— Я переспал с ним…
— Я знаю, — спокойно ответил Людвиг. — Я всегда знаю все, или почти все.
— Я не собирался этого делать… Этот человек поверг меня в шок, я ничего не успел понять. Теперь ты и знать меня не захочешь…
— Наша любовь Вечна, Клаус, она не зависит от внешних факторов, — рука мальчика сжала его ладонь.
Кричала какая-то кладбищенская птица. Ее крик бередил душу.
— Здесь прекрасно, Луи… — сказал Клаус. — Нет ничего прекраснее кладбища, окутанного туманом, ночного пения птиц и капель дождя на распустившихся цветах… Старый город мертвых — лучшее, что может быть… В Смерти новая жизнь… И пусть эти птицы поют не мне, а корни растений обнимают не меня… Это Твой дом, Луи, и я не могу не любить его…
— И тебе всегда здесь рады, Клаус, кем бы ты ни был.
Людвиг протянул ему сорванные только что полевые цветы с каплями вечерней кладбищенской росы на лепестках.
Клаус поднес их к лицу, на его губах остались капли росы, которые осушил Людвиг своим поцелуем. Клаус взял кукольное лицо Людвига в свои руки, целуя его и наслаждаясь.
— Что мне делать, Луи? Каждую полночь тело мое теперь деформируется, я превращаюсь в зверя. Меня тянет в лес, мне хочется мяса и крови. Иногда на меня нападает такое остервенение, что хочется растерзать родного брата (и хорошо, что он куда-то пропал).
Людвиг гладил его по голове и смотрел своим мягким понимающим взглядом. Скоро плоть его растворится с последним лучом заходящего солнца.

— Он жив, он снова жив, проклятое отродье! — Изольда смотрелась в зеркало, ругаясь всевозможными словами и проклятиями.
— А с чего ты вообще взяла, что именно твоей потаскушкой будет лакомиться Локи? — спросила Ромина, спокойно собирая рыжие пышные волосы в хвост. — Как глупо было подумать, что Локи купится на эту приманку!
— Ты намекаешь на то, что я глупа? — Изольда запустила в зеркало табуреткой. Стекла разлетелись в разные стороны. — Как ты смеешь! Давно мне пора бы пойти и поразвлечься с хорошенькими девочками. Хочу крови и секса!
— Вперед! Я не побегу за тобой на сей раз. Ты всегда считала себя лидером, а на самом деле ты просто неудачница! И я сама придумала план, как извести Локи.
Изольда заехала ей кулаком по лицу. Ромина схватила ее за волосы и запрокинула ей голову:
— Не смей бить меня по лицу! Никогда не смей! Я больше не стану тебя терпеть!
Она отпустила Изольду и вышла, хлопнув дверью.

Ромина отправилась в первый попавшийся ночной бар, чтобы успокоиться и выпить пару коктейлей. За барной стойкой спиной к ней сидел человек с длинными красными волосами. Ромина прекрасно поняла, кто это. Она достала из сумочки несколько видов парфюмов, чтобы перебить запах кровопийцы. Помнить её в лицо он не мог. На шоу она была в маске, кроме того, стреляла Изольда. Ромина присела рядом и заказала коктейль. Люди оборачивались, потому что смесь ее парфюмов была просто гремучая.
— Добрый вечер! — обратилась она к Локи. Тот обернулся со своей привычной развязной улыбочкой развратника.
— Приветствую, леди!
—Случайно вы не тот самый Локи, о котором я столько читала в газетах?
— Случайно тот самый, — улыбочка продолжала играть на его красиво очерченных губах.
— Вы, говорят, изобрели сыворотку, способную побороть вирус СПИДа?
— Это так. И вы прекрасно видели, как меня подняли на смех, — отвечал Локи, большими глотками выпивая вино из бокала.
— Люди глупы, — проговорила Ромина, в свою очередь, пригубив из своего бокала коктейль.
Локи внимательно посмотрел на нее и его глаза на мгновение вспыхнули:
— Вы так говорите, будто бы сами не являетесь человеком.
— Ах, я бы мечтала об этом! — невозмутимо ответила Ромина. — Но, к сожалению, я простая смертная, а сказки существуют лишь для детей… Вы в реальной жизни намного красивее, чем о вас пишут в газетах.
— Вы тоже довольно сексуальны, — не растерялся Локи. — Так выпьем же за эстетику на брудершафт.
Они подняли бокалы.
— А теперь нам полагается поцелуй, — ответил Локи, поставив бокал.
— Сочту за честь, — ответила Ромина. Они демонстративно чмокнулись в губы.
— Ах, здесь так душно, — сказала Ромина, доставая маленький веер.
— Так пройдемте же в темный зал, там намного прохладнее, — ответил Локи.
— Вы так милы, ах!
Они прошли в темный зал, в котором играла какая-то рок-группа. Локи заказал еще по коктейлю.
— А вы мне нравитесь, леди, — сказал он, не сводя с Ромины своей похотливой улыбки. — Так и хочется вас поцеловать.Что плохого в поцелуе?
Ромина загадочно улыбнулась:
— Поцелуйте же, я тоже этого жду!
«Смерть придет с поцелуем», — подумала она, нащупав у себя в чулке нож с серебряным клинком. Если всадить его в сердце Локи, он умрет. А пока ее губы соединились с губами заклятого врага ее семьи. Который заслужил смерти и только смерти. Ромина потихоньку доставала нож.
— Локи! Локи, ну где же ты? — раздался крик администратора.
— Что там такое? — раздраженно сказал Локи, отрываясь от поцелуя.
— У нас полетела барабанная установка!
— А я что, Господь Бог?
— Ну ты же можешь, Локи?
— Черт, ладно, — мужчина недовольно встал из-за столика. —Одну минуту, леди.
Ромина посмотрела на часы — без четверти двенадцать. Нужно проваливать отсюда, пока не поздно, пока зверь не показал свое истинное лицо. Это игра с огнем.

Клаус бежал, сам не зная куда. Его вели вновь обретенные собакообразные лапы. Он немного привык не пугаться своего чудовищного отражения в лужах. Клаус бежал на зов песни, звучащей у него в ушах:

За собою ветер кроет
Все следы волчьи.
Кто здесь был и кто здесь не был
Этой ночью.
Слышит племя, видит, раны
Кровоточат.
Пламя режет стены ночи,
Смерть пророчит.
Время будет
Длиться вечно
Наше время
Бесконечно.
Жертвы стонут, ночь уходит,
Небо жжется
Свет луны волков обнимет —
Остается.
Днем свет тело преломляет,
Шкура рвется.
С черной шерстью и с клыками
Расстается.
Время будет длиться вечно
Наше время
Бесконечно.

Засыпает день и уходит прочь.
Тени на воде, тени на земле —
Племя оставляет тень везде.
Время будет длиться вечно
Наше время бесконечно…
(группа Oneir)

На зов этой песни бежал Клаус. Кто попадался ему на пути — зверь ли, птица ли, человек — он разрывал зубами в клочья.
Песня звала туда, в темный лес, под густые кроны деревьев, под пение ночных птиц, туда, где в это время начиналась ночная жизнь зверей. Песня леса, песня волков, песня свежей крови и сырого мяса звала за собой.
Как поразительно: Клаус начал видеть в темноте! Он потерял страх. Его ничего в это время суток не волновало и не беспокоило. Клаус бежал, четко зная зачем и куда. Здесь теперь была его стихия и глаза его вспыхнули красным огнем ненависти к племени человеческому.
И, вдруг, дикая боль пронзила его ногу-лапу. Он заскулил, как раненый волк. Лапа попала в капкан. Напрасно он пытался освободиться. В волчьих глазах застыли слезы.
В кустах раздался шорох. Клаус заметил, что из кустов за ним пристально наблюдают две горящие светящиеся точки глаз. Никто ничего не произнес, но Клаус почувствовал импульс в голове и мысленный голос, который чётко произнес:
«Сиди и не шевелись. Сейчас я помогу тебе».
Из кустов выпрыгнул большой собакообразный волк с темно-красной шерстью. Он подбежал к Клаусу и с силой ударил по конструкции мощной лапой. Капкан раскрылся. Клаус почувствовал такую невыносимую боль, что потерял сознание.

Он очнулся и посмотрел в небо. Было тихо. Спокойно. Рассвет. С высоких крон деревьев падали, кружась в воздухе, пожелтевшие листья. Оказывается, пришла осень. Воздух был чистый, свежий. Клаус вдохнул его полной грудью. Он увидел, что лежит у Локи на руках, а в области ноги почувствовал умопомрачительную боль.
Теперь Клаус вспомнил капкан ночью и волка с темно-красной шерстью. Это был Локи. Он нежно гладил парня по спине рукой, повторяя:
— Мой бедный мальчик…
— Ты оставишь меня здесь? — спросил Клаус пересохшим ртом. — Я не могу идти…
— Как же я могу оставить свое драгоценное дитя! — сказал Локи. — Ты потерял много крови, малыш, я отнесу тебя к себе.
— К себе? — слабеющим голосом спросил Клаус, положив обессиленную голову на плечо Локи.
— Да, к себе. И теперь ты будешь жить со мной. Я буду оберегать и любить тебя, как свое драгоценное дитя. Ночью мы будем охотиться и ты узнаешь многое о нашей расе.
Клаус что-то проговорил, даже сам не поняв что. Он снова потерял сознание.

Клаус лежал в самой дальней комнате. Локи не хотел, чтобы Фил, проснувшись, увидел в доме своего брата.
Нога Клауса до сих пор кровоточила. Он метался в жару. Иногда, приходя в себя, парень видел склонившегося над ним Локи, обрабатывающего его ногу травами и мазями. Боль вскоре утихла, а жар начал падать. Локи периодически целовал его в лицо и губы. Почувствовав облегчение, Клаус был ему благодарен. Мужчина постоянно вливал в его рот какие-то отвары, а потом — добрую порцию свежей крови. Кровь растекалась теплом по телу, начала циркулировать по венам. К парню возвращалась сила и бодрость.
Локи целовал его руки, называя самым любимым, единственным своим детищем.
— Луи… — пробубнил Клаус и веки его закрылись под тяжестью сна.

Ромина вернулась в отель среди ночи. На столе она заметила несколько опустошенных бутылок вина, разбросанные по полу вещи и кузину, лежащую в постели с обнаженной и пьяной вусмерть девочкой.
Ромина выхватила из чулка нож и стукнула валяющуюся в пьяном угаре девочку метко в сердце.
— Что происходит? — спросила, вставая, сонная и раскосмаченная Изольда. — Убила ее? Зря! Могли бы попить молоденькой крови.
— Потаскуха! — закричала Ромина.
— Не смей на меня орать! — Изольда схватила ее за горло и, оскалив свои клыки, зашипела, как змея. Ромина, в свою очередь, тоже оскалила клыки и тоже зашипела на кузину.
— Отпусти! — раздраженным голосом сказала Ромина. Изольда ослабила хватку.
— Классно было трахать эту маленькую шлюшку?
— Да уж поинтереснее, чем тебя!
— Шлюха! Я бы хотела посмотреть, как тебя трахает Локи! — с презрением ответила Ромина и получила такой удар плетью по лицу, что заструилась кровь.

Фил сидел на кровати, обняв колени руками. Он чувствовал себя несчастным. Локи был явно чем-то озабочен и не обращал на него внимания.
— Локи…
— Видишь ту крайнюю комнату? В нее не входи, иначе будешь наказан!
Фил отвернулся и по его лицу потекли слезы обиды. Локи схватил его рукой за подбородок и повернул к себе:
— Что там случилось?
— Ты на меня внимания никакого не обращаешь! — воскликнул Фил, тщетно силясь избавиться от душивших его слез. — Ты влюбил меня в себя!
— Я никого в себя не влюблял,— спокойно ответил Локи, подпиливая длинные ногти пилочкой.
— У нас был уговор и каждый получил, что хотел.
— Зачем уговор! Бери меня, теперь я твой безо всяких уговоров.
Фил обнял его за шею.
Локи рассмеялся:
— Надо же, какой ты стал ненасытный! И кто бы мог подумать, что еще недавно ты краснел и опускал глаза в пол при одной мысли о сексе со мной. Что же, пожалуй, сейчас можно заняться и сексом. Я хочу тебя в трех позах. Что-то есть особенное в твоем хрупком беспомощном теле… — Локи уложил Фила, который так и таял в его руках, на кровать.
Он вглядывался в красивое лицо Локи, наблюдал за его мимикой, слушал его дыхание. Когда Локи брал Фила, на парня находили приступы страсти. Он кричал, что любит Локи до сумасшествия. Фил становился страстным и целовал мужчину до тех пор, пока не начали болеть губы
После таких сцен, Локи куда-то удалялся. А уходил он в дальнюю комнату, чтобы проверить самочувствие своего детища и засыпал вместе с ним, пока стрелки часов не начинали показывать двенадцать ночи.
Как-то раз Локи не было дома и Фил, слоняясь по комнатам, услышал крик из самой дальней.
— Эй, откройте двери!
Фил задумался, ведь Локи приказывал ему не входить в ту комнату. Но человек очень уж стучал и просил. Фил отпер дверь.
— Клаус?!
— Брат?! — в свою очередь спросил Клаус.
— Что ты здесь делаешь?! — гневно спросил Фил.
— Это ТЫ что здесь делаешь? — ответил Клаус.— Я нахожусь у своего родителя, во мне теперь течет его кровь, я стал таким, как он. И останусь жить тут! Мы с ним звери, понимаешь, волки-оборотни!
— Что ты несешь, свихнувшийся на своей готике придурок?! — закричал Фил. — Локи — мой любимый, мы с ним любовники!
Филу уже даже не стыдно было говорить такие вещи брату.
— Ну, любовники — дело наживное, — ответил Клаус. — Мы с Локи тоже любовники, между прочим, и мне это нравится!
— Что?! — Фил с остервенением накинулся на Клауса и они покатились по полу. Фил отколошматил Клауса кулаками по чем попало, пока не послышался грозный голос Локи:
— Что здесь происходит, черт возьми?!
Фил и Клаус молча остановились.
— Что здесь делает мой брат? — спросил, наконец, Фил. — Он утверждает, что твой любовник!
— Да, он мой любовник, — спокойно ответил Локи. — В нем течет моя кровь и он мой приемник. А, если тебя что-то не устраивает, ты можешь покинуть этот дом.
Фил убежал в спальню, плюхнулся на кровать и проплакал весь день.

Ромина и Изольда не разговаривали уже три дня. Каждый занимался своим делом, и одна другую будто бы не замечала.
Первая не выдержала Изольда:
— Послушай, я, конечно, все понимаю… Ну повздорили… Но у нас ведь есть общее дело — смерть Локи! Нужно устроить настоящую ночную охоту на волков. Знаю я одних любителей охоты и острых ощущений. Я позабочусь, чтобы пули во всех ружьях оказались серебряными.
Ромина сидела молча.

Клаус молча сидел у могилы.
«Как только ты захочешь меня увидеть — закрой глаза»…
Клаус закрыл глаза. Словно легкое перышко коснулось его щеки.
— Луи! — Клаус поймал его руки и прижал к своим губам. — Как я скучал по тебе! Почему ты больше не являешься ко мне?
— Я не могу являться в обитель зверя, мне запрещают те, кто выше.
Клаус продолжал целовать его руки:
— Луи, как я люблю тебя! Ты — самый прекрасный цветок в моем цветнике, ты ассоциируешься у меня с белой лилией, такой нежный, такой хрупкий. Да, я сплю с Локи, но люблю-то я тебя, мой дорогой мальчик! Как же я хочу быть с тобой!
Глаза Людвига светились беспредельной тоской.
— Скоро вам грозит опасность, будь осторожен, — сказал он.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Клаус.
— Мне говорят тени умерших, они знают.
— Какая опасность?
— Этого они мне не сказали, поэтому я не знаю…
— Луи, один поцелуй, пожалуйста… Я так соскучился за твоими губами…
Но любимый силуэт растаял, солнечными бликами прыгая на листке дикого тюльпана.

Фил уже целые сутки лежал, уткнувшись в подушку. Локи начало это раздражать.
— Опять нюни пускаешь, ну сколько можно, мальчик!
Фил поднял заплаканное лицо:
— А в грусти можно видеть прелесть… Можно черпать в боли силу, можно отдать полжизни за один твой поцелуй, за один твой ласковый взгляд, за прикосновение твоих нежных рук, за то, чтобы слышать биение твоего сердца, за возможность любоваться тобою спящим…
Локи заслушался. Даже его, погрязшую в разврате душу, тронула эта исповедь несчастного ребенка, которого он совратил и который так сильно в него влюбился.
Локи, сидя в кресле, взял Фила за руку и притянул к себе, другой рукой обняв за талию.
— Что, неужели так все серьезно? — казалось, его глаза смеются.
Видя, что на глаза мальчика снова набегают слезы, Локи взял его лицо в свои руки и поцеловал в губы:
— Все хорошо. Я люблю тебя.

Стая огромных собакообразных волков рыскала в поисках добычи. Впереди бежал волк с темно-красной шерстью, рядом черный, поменьше, видимо, совсем молодой.
Клаус мог чувствовать, что говорит ему Локи. Для этого не нужно было раскрывать пасть. Они могли общаться безмолвно, могли читать мысли друг друга.
— Ржание лошадей. Откуда ночью в лесу лошади? — уловил Клаус мысль Локи.
Почему-то Клаусу не нравилась сегодняшняя ночь. Было не по себе, будто бы что-то должно было произойти. Вспоминались увещевания Людвига.
Ржание лошадей раздавалось все ближе и вскоре Клаус заметил человек десять всадников и среди них две женщины в масках.
— Охотники! — подумал один из стаи.
— Мы их разорвем! — ответил Локи.
Послышались выстрелы. Раздался жалобный вой одного из волков.
— Роберт мертв, ружья заряжены серебряными пулями, это облава!
Клаус чувствовал, как бьется от страха его собственное сердце.
— Серебряные пули — верная смерть, уходим! — услышал он мысли Локи.
Послышались новые выстрелы и снова раздался вой. Клаус пустился следом за Локи. Лошади неслись, как угорелые, чувствуя, кто перед ними. В таком припадке они могли сбить с ног, — а это легкая добыча для охотников. Клаус почувствовал, что отстал от стаи и потерял Локи. Его охватил панический страх.
— Вот он! — промчалась верхом на белом коне одна из женщин, темноволосая, и в лапу Клауса угодила пуля. В ту самую, которую недавно Локи освободил из капкана. Клаус покачнулся, упал на задние лапы. Раздался жалобный вой и глаза волка увлажнились слезами боли.
— Тащите сеть, мы поймали оборотня! — кричала женщина.
— Папа!Папа! — звал Клаус.
— Мы придем за тобой, — поймал он мысленный сигнал Локи.
Огромная сеть опустилась сверху на Клауса, поглотив его с головой. Сил сопротивляться больше не было. Волк лишь поскуливал от невыносимой боли.
— В клетку его! — не унималась женщина. — Утром я докажу вам, что это самый настоящий оборотень.
Охотники почти всю ночь не смыкали глаз, наблюдая за зверем в клетке. Наутро они увидели в ней молодого парня с длинными волосами.
Парень был в крови, потому, что нога его была прострелена. Охотники начали креститься:
— Тьфу ты, дьявольщина какая-то! Заколите его вилами, этого нечистого!
— Закопать его лучше в землю живьем!
— Спалить вместе с клеткой!
Версий еще могло прозвучать очень много, но Изольда, в своих охотничьих сапогах, заткнула рот всем.
— Не трогать мальчика, он наш! Вот вам обещанные деньги, проваливайте отсюда и забудьте, что вы здесь видели раз и навсегда.
Обрадованные хорошей подработкой, охотники быстро разошлись.
Изольда схватила плеть и подошла к клетке, словно укротительница тигра.
— Ну что, мальчик, рассказывай-ка нам кто ты такой, иначе эта плеточка может кожу снять вместе с мясом с твоей больной ножки, ой, извиняюсь, лапки!
Клаус больше не мог выдерживать такой умопомрачительной боли и рассказал подробно, что его связало с Локи и каким образом он сам стал оборотнем.
На лице Изольды отразилась самодовольная улыбка:
— Да, интуиция меня еще ни разу не подводила.

Дикая боль не давала уснуть, Клаус пластом лежал в клетке, как раненый зверь. Простреленная нога болела невероятно, а тот факт, что в ней еще и осталась серебряная пуля, наталкивала Клауса на безумную мысль о том, что лучше будет перегрызть себе ногу, когда он снова станет зверем.
Клаус закрыл глаза, он молил все существующие силы, чтобы они облегчили его страдания, даже, если, смертью.
Кто-то нежно провел рукой по его волосам.
— Луи, я хочу смерти, Луи, я так сильно страдаю… — из глаз Клауса потекли слезы.
— Мой бедный мальчик, — проговорил Людвиг. — Я облегчу твои страдания.
Он поднес руку к ране. От руки его исходило какое-то неземное, радужное свечение. Серебряная пуля вылетела и со звоном ударилась о прутья клетки. Рука Людвига продолжала излучать мягкое зеленоватое свечение и вскоре рана зарубцевалась, а боль прошла.
Клаус смог подняться и обнять мальчика:
— Любимый мой, ты просто волшебник! Ты сможешь освободить меня?
— Нет, Клаус, не смогу, — ответил мальчик. — Тени не позволяют мне. Физически я мертв и не имею права вмешиваться в судьбы живых, не имею права менять ход истории. Я даже не должен был тебя предупреждать, меня могли наказать за это…
Клаус прижался лицом к его плечу, его губы шептали слова любви. Людвиг нашел их и скрасил душевную боль поцелуем. Такие нежные объятия, будто объятия неземной материи, такие приятные…
Клаус обнял мальчика за шею.
— Луи, что же теперь будет со мной? — проговорил зверочеловек.
— Он скоро придет за тобой, тогда все решится… — и Людвиг исчез, в руке исстрадавшегося Клауса осталось только легкое белое перышко.

Фил проснулся с рассветом. Он увидел, что Локи лежит, отвернувшись к нему спиной. Парень оперся на его плечо и заглянул мужчине в лицо. Он заметил, что Локи чем-то озабочен.
— Что случилось, мой любимый? — спросил Фил.
— Не твое дело, — раздраженно ответил Локи.
На глазах Фила появились слезы. Он тоже отвернулся от Локи, однако лег поближе, чтобы чувствовать прикосновение его обнаженной спины.
— Ты меня вообще не любишь… — сквозь слезы проговорил Фил.
Локи, обнаженный по пояс, с разметавшимися красными волосами и сверкающими глазами развернулся к нему:
— Интересно, если я тебя сейчас трахну, ты успокоишься и перестанешь наконец-то ныть? Мальчик распробовал вкус секса! И на свою голову я тебя к нему приучил, ты достанешь любого оборотня, честное слово!
Он накинулся на несчастного хрупкого парня и разодрал на нем остатки одежды.
— О боже… — проговорил Фил.
— Боже тебе не поможет, — отвечал Локи. — Потому что его не существует… — он грубо развернул Фила и начал делать свое дело: — Ты хотел меня? Так получай! Ты узнаешь, каким бывает настоящий зверь!
Фил еле задерживался, чтобы не закричать от невыносимой боли.
Удовлетворив свою похоть, Локи собрал растрепанные волосы в хвост, наспех накинул халат и молча вышел в свой кабинет.
Фил чувствовал себе изнасилованным. По его лицу не переставали течь слезы.
Локи был зол, получив «черную метку» от вампиров. Он прекрасно понимал, что отпрыски вампира, убитого им когда-то, нашли его, чтобы отомстить и уничтожить. И у них в плену его преемник… И они хотят взамен видеть его, Локи, днем, тогда, когда он не сможет обернуться зверем, чтобы растерзать их.
Локи долго и напряженно думал.

Изольда сегодня просто светилась. Наконец-то пришло время торжества. Сегодня убийца ее отца будет уничтожен. Все это время вампирша преследовала одну единственную цель — найти и уничтожить Локи. Она жила этой целью.
В узких, заправленных в высокие сапоги, брюках, в белой пышной рубашке, она направилась встречать дорогого гостя. Лицо ее было для предосторожности сокрыто маской. Сзади шла Ромина. Она была одета почти так же, как и сестра, только рубашка на ней была сшита из черного шелка. Лицо тоже скрывала маска.
Изольда остановилась, с улыбкой облокотившись на клетку, в которой сидел новоиспеченный оборотень. По другую сторону стояла Ромина. Волосы ее были скрыты капюшоном, чтобы Локи не вспомнил их встречу в баре.
Локи появился в сопровождении двух человек, а, вернее, нелюдей. Он был одет в белый костюм, а на руках красовались атласные белые перчатки. Мужчина остановился метрах в ста от вампирши.
— Это вы, сучки, я так и знал! — проговорил он.
— Не в твоем положении сейчас грубить, — издевательски ухмыльнувшись, сказала Изольда. — Не зли меня, иначе твоему звериному ублюдку придет конец!
От безвыходности Локи отвел взгляд, хотя глаза его выражали страшнейший гнев.
— Что вы от меня хотите за мальчика? — спросил Локи, всеми силами пытаясь сдержаться.
Изольда снова ехидно заулыбалась. Как ей нравилось наслаждаться своим триумфом! Она смаковала его медленно, словно дорогое вино, наблюдая унижение Локи.
— Помнишь ли ты такого нечеловека, которого звали Алистер? — издевательски спросила Изольда.
— Я так и знал, что тот выстрел и отравленная девочка в лесу — ваших рук дело, — скрипя зубами, ответил Локи.
— Как приятно, что ты ценишь наши труды, которые, оказывается, не пропали даром, — Изольда показала два ряда жемчужных зубов, среди которых виднелись клыки.
— Что вы хотите за мальчика? — повторил Локи, начиная терять терпение.
— А я дочь этого самого Алистера, — словно не слыша его реплики, сказала Изольда. — Того самого, которого ты так подло убил!
— Чего ты хочешь?! — почти закричал Локи.
— Твоей крови!
Они с Роминой почти синхронно достали пистолеты, соответственно, заряженные серебряными пулями. Но Локи тоже был далеко не дураком, на верную смерть он идти не собирался, поэтому они со своей свитой приготовили вампирам сюрприз и внезапно достали арбалеты, заряженные осиновыми стрелами. Изольда первая начала перестрелку, но промахнулась. Ромине удалось попасть кому-то в живот. Нет, это был не Локи. Локи уже не одно столетие считался лучшим стрелком. Оружие в его руках для врага было смертельно. Изольда, словно в трансе смотрела, как в нее летит осиновая стрела, прямо в грудь. Стрела достигла цели и белая рубашка Изольды обагрилась кровью. Она пошатнулась и упала.
Выругавшись, Ромина выбросила пистолет, в котором закончились пули. Она поняла, что теперь ей конец и нужно срочно спасаться бегством. Перекатившись на другую сторону, она исчезла в зарослях.
Локи сорвал замок с клетки, Клаус со слезами благодарности кинулся к нему на шею.

Мрачное помещение было освещено лампадами, стоящими вокруг трупа. Пахло горьковатыми травами, специфическими благовониями и курениями. Разносилась заунывная песнь очень красивым высоким голосом. Это скорбела Ромина. Песня одинокого покинутого вампира. Она была одета в длинный шелковый плащ с капюшоном. Ромина занималась своим делом. Она разрезала труп кузины фамильным ножом, украшенным гербом и складывала внутренности в специальный ларец. То и дело, продолжая петь свою песню, Ромина оборачивалась, чтобы помешивать раствор, который готовился в большом чане.
Помещение наполнял дым, клубившийся, словно туман. Песня Ромины становилась все прискорбнее. Наполнив ларец внутренностями любимой, она накрыла его крышкой и положила правую руку на крышку ларца:
— Клянусь тебе ,любимая, что для нас двоих нет места под ночным небом. Останется только один из нас: либо зверь, либо я.

— Тебе было сильно больно, мой маленький? — с участием спросил Локи, поглаживая Клауса по голове. Клаус вцепился в него обеими руками, спрятав голову на груди мужчины.
— Да, — страдальчески проговорил он. — Спасибо, что пришел за мной, я так это ценю…
Локи приподнял его голову за подбородок и нашел своими губами его губы. Клаус жарко ответил на поцелуй. Он обхватил Локи за шею обеими руками и повторил поцелуй.
— Ты меня не оставишь?.
— Не оставлю, — с жаром проговорил Локи. — Сынок, пойдем домой, — он взял его за руку.
— Ты красивый, очень красивый, —повторял Клаус.
— ВСЕ хорошо, все позади.

Они пришли в мрачную обитель Локи. Тут всегда царил полумрак. Всегда слышался волчий вой. Всегда по ночам заглядывала в окно полная луна. Старинный интерьер рисовал вошедшим сцены из жизни зверей.
Локи, обнаженный по пояс, на руках отнес Клауса на постель. Его глаза светились страстью. Клаус опустился на подушки под тяжестью его тела.
Ему было хорошо и спокойно. Он чувствовал себя защищенным. Клаус трогал лицо Локи. Ему хотелось стать таким же красивым, властным, сильным. Ему казалось, что вот, сейчас, Локи передаст ему часть своего загадочного естества. Он трепал рукой его волосы, утопая в пышном водопаде. Локи расстегивал ремень на его брюках. Ласкал его. Хотел его.
— Я буду с тобой, — шептал Клаус.
В эту минуту мысли его были далеко от Луи, их все заполнял Локи. Их волосы перепутались в красно-черный цвет. Клаус видел в Локи идеал, наставника, любовника. Мужчина был неутомим, он хотел его снова и снова, Клаус был в агонии страсти.

Фил поднес к губам стакан воды. Голова болела. Вчера он напился снотворного, чтобы не мучиться бессонницей и не думать о Локи, которого не видел уже несколько дней.
Лицо Фила осунулось, стало бледнее обычного, глаза запали. Он был сильно несчастен и терзался душевно.
Фил начал бродить по комнатам и в одной из комнат (в крайней конечно же) встретил своего обнаженного спящего брата.
С пеной у рта Фил принялся бить Клауса.
— Вставай, тварь, немедленно!
Клаус медленно и недовольно приоткрыл глаза:
— А… Это снова ты!
— Что значит «снова я»?! — позеленел от злобы Фил. — Что ты здесь делаешь?!
— Живу здесь, к твоему сведению, — встал Клаус, абсолютно не пытаясь прикрыть наготу.
— Он мой!! — не своим голосом закричал Фил .— Я люблю его!
— Даже так? — усмехнулся Клаус. — Если ты любишь его, то это еще не факт, что ОН любит тебя. Он — мой любовник, мой наставник.
Худые руки Фила потянулись к шее брата:
— Я спас тебе жизнь, а ты вот как отплатил мне, поганец!
Клаус хмыкнул:
— Благодаря тебе я стал зверем. Это ты привел меня к нему. Во мне… Его кровь. Я такой же зверь, как и он, мы — оборотни.
Фил беззвучно засмеялся.
— Да ты чокнулся… Вон оно что… Ты — психопат… Шляешься по кладбищам со своей готикой, ты болен…
— Это ты болен! — отрезал Клаус. — А теперь оставь меня, я хочу спать!
Еле сдерживая себя, Фил убежал в свою комнату.
Он стал чахнуть, словно сорванный цветок без воды. Ничего не ел, не выходил из комнаты, молча лежал, уткнувшись лицом в подушки, пока, наконец, неделю спустя, в комнату не вошел Локи.
— Фил?
Мальчик не ответил.
— Фил? Не хочешь со мной разговаривать? — Локи подошел и приподнял его за голову. Он увидел лицо, подобное маске смерти.
— Фил! — Локи хлопнул его по лицу. Мальчик приоткрыл глаза.
— Ты вспомнил обо мне? — слабо спросил он. Локи нашел его губы и медленно целовал их, словно вливая в мальчика жизненную энергию.
— Хочешь, сделаю тебе приятное? — и не дожидаясь ответа, Локи начал водить языком по животу мальчика. Фил приоткрыл глаза.
— Делай со мной, что хочешь, я хочу умереть в твоих объятиях.
— Ты решил уморить себя голодом, чтобы привлечь к себе внимание? — усмехнулся Локи. — Посмотри на себя, ты уже как живой труп! Кожа да кости.
Если будешь продолжать в том же духе, то Локи не будет любить тебя.
— А Локи меня любит?
— Сейчас Локи тебе покажет…
Он опустил Фила на подушки и продолжил неистово целовать его.

В задымленном благовониями склепе слышался крик. Будто бы крик дикой одинокой кошки.
Посреди склепа стоял большой просторный хрустальный гроб. В гробу лежала Изольда. В самом своем нарядном платье, с красивой прической, с вплетенными в волосы цветами смерти. Лицо ее было прекрасно. Оно останется безмолвным и прекрасным навечно. Ромина не зря делала раствор из трав. Тело кузины теперь не будет принадлежать распаду. Вечно молодое. И вечно прекрасное.
Мерцающие блики стоящих вокруг гроба лампад освещали безмолвную тьму склепа.
Вот, от стены что-то отделилось. Будто тень. Это была Ромина, одетая в черное. Она почти полностью сливалась с темнотой. Ее выдавало лишь меловое бледное лицо. Ромина была босая, в руках ее звенел бубен. Она танцевала дикий танец. Танец смерти…
Она плясала неистово, войдя в транс, словно древний шаман. Магические колокольчики на бубне звенели, словно пели песню. Танец вечно одинокой черной птицы.

Фил был так счастлив! Наконец-то любимый пришел к нему, наконец-то они соединились физически! Он лежал в объятиях Локи, закрыв глаза и тихонько дыша. Локи понял, что мальчик спит и отстранил его, вставая с постели.
«Наверное, пойдет сейчас в комнату брата», — подумал Фил, мучаясь жестокой ревностью. Он решил проследить, притворившись спящим.
Локи встал, тяжелыми переваливающимися шагами зашагав к двери. Он заохал. Послышался звук, очень напоминающий треск костей. Локи начал стонать.
Фил приоткрыл один глаз. Волосы на бледном черепе начали подниматься дыбом. Он увидел, что Локи моментально оброс густой шерстью, а части его тела стали деформироваться. Фил подумал, что, наверное, точно сошел с ума. Вместо Локи стояла, тяжело дыша, громадная собака. Парень лежал ни жив, ни мертв. Сознание не могло согласиться с тем, что он только что увидел.
«Это сон, сон» , — твердило оно, а по спине пробегали мурашки.
Кто-то толкнул дверь с другой стороны. Дверь открылась. Стоял собаковолк помельче и помоложе.
— Ты готов, отец? — спросил волк голосом Клауса.
— Да, — ответила громадная волкообразная собака голосом точь-в-точь как у Локи. Оба зверя выбежали прочь, семеня по паркету.
Фил подскочил на постели и застыл с вытращенными глазами, которые смотрели в одну точку.

Ромина была одета в мужской костюм, а волосы собраны в пучок на затылке. Она напоминала молодого парня.
Лицо Ромины было жестким, решительным и целеустремленным. Она держала в вытянутой руке пистолет и целилась в голову игрушечного волка. Выстрел. Голова волка пробита насквозь, он вертится вокруг своей оси, а пищалка внутри игрушки издает визг. Ромина ставит нового. Выстрел. Голова — насквозь. Все то же самое. Новый огромный пакет с игрушками пустеет.
На лице Ромины изобразилась удовлетворенная улыбка. Да, она отличный стрелок. Каждый раз в десятку. Она не промахнется. Не имеет права промахнуться.

К рассвету, так и не отойдя от шока, Фил рухнул на кровать и уснул. Когда проснулся — Локи дома не было. Фил пробрался к нему в кабинет и включил компьютер. Он отправил в поисковую систему запрос со словом «оборотни».

Ромина, переодетая мальчиком, отправилась в гей-клуб. Она знала, что Локи будет непременно там.
Она заказала себе пиво, поражаясь тому, что оно здесь просто отвратительное.
Почему-то, не смотря на танцующих людей, на снующих туда-сюда барменов в кружевных голубых передниках, Ромину приковал взгляд сидящего напротив, Этот взгляд налитых кровью глаз мог принадлежать только Локи. Ромина с вызовом посмотрела на него. Локи не заставил себя долго ждать и вскоре сидел за ее столиком.
— Скучаете? — обаятельно улыбнулся Локи. — Да вы просто прекрасный принц с фарфоровым лицом. Как зовут вас?
— Артур, — слегка высокомерно ответила Ромина.
— Где-то я уже видел вас, милейший Артур. У меня хорошая память на лица.
— Очень может быть, — не растерялась Ромина. — У меня есть сестра-двойник, возможно вы знакомы с ней. Нас постоянно путают.
— Да, возможно, — Задумчиво проговорил Локи. — Коктейль?
— Пожалуй, — с тем же легким высокомерием отвечала Ромина.
— А где же ваш друг? — спросил Локи, подсаживаясь поближе, когда на столике уже стояло два бокала, принесенных улыбающимся молоденьким мальчиком в голубом переднике с надписью клуб: «Ласковый котик».
— У меня нет друга, — ответила Ромина, поднеся бокал к губам.
— Одиноки?
— А вы? — вопросом на вопрос ответила Ромина, повернувшись к Локи и посмотрев ему в глаза.
— Я со всеми и ни с кем, — ответил Локи, улыбаясь с обворожительной грустью.
— Можно сказать, что я одинок.
И рука Артура моментально оказалась в его руке.
— Какая у вас бархатистая кожа, чудесный мальчик, — сказал мужчина, проведя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. Его глаза загорелись похотью.
Артур изобразил что-то наподобие холодной улыбки.
— О, Лакримоза! Наконец-то за этот проклятый вечер поставили готику! Вы пойдете танцевать?
— Я…
Но Локи уже тащил ее, схватив за руку. Ромина боялась сближаться с Локи. Она боялась,что он почувствует грудь, тщательно перевязанную под рубашкой.
Локи сомкнул свои руки на спине Артура.Он дышал страстью. Они закружились в танце.
— Вы прекрасны… — томно проговорил Локи.
— Вы тоже… — сквозь зубы ответил Артур.
Ромина подумала, как же сильно ненавидит этого человека, вернее зверочеловека. Но ради осуществления мести придется и потерпеть. Рука Локи уже пыталась проникнуть под рубашку, но Артур строго отстранил ее. Еще мгновение и сладкие, страстные губы Локи слились с губами Артура. Локи вел танец, держал его в своих объятиях и безумно целовал. Его поцелуй напоминал бокал дорогого изысканного вина. Ромина подумала, что отчасти начала понимать, почему столько мужчин сходили из-за Локи с ума. Ходили слухи, что любовники Локи заканчивали жизнь самоубийством. Потом он приводил на их могилы новых любовников и те тоже заканчивали свою жизнь самоубийством.
Танец уже закончился и Локи вел свою новую пассию под ручку обратно за столик.
Губы Локи были уже у шеи Артура, а рука скользнула по его плечу.
— Зачем такая ядерная смесь дорогих парфюмов? — проговорил он. — Думаю, что запах вашей кожи без них равен благоуханию лепестков роз.
— Да,так и есть, — ответил Артур. — Предпочитаю кроваво-красные розы.
— О… Какой изысканный вкус! Какой утонченный, — проговорил Локи, соединяя свои губы с губами Артура:
— Будьте моим! Здесь и сейчас! — его рука потянулась к ремню на брюках Артура.
— Нет, нет, — вскочил Артур, — только не сейчас, на нас же смотрят! Тем более, что мне уже пора, прощайте! — он растворился в толпе.
— Стойте, куда же вы, Артур? — закричал Локи, с проклятиями расталкивая толпу.
Вот, Артур мелькнул в толпе и исчез. Локи выбежал на улицу:
— Артур!
Но кричал он в пустоту. Небо заволокло тучами, а ветер играл кронами деревьев. Артура нигде не было.
Локи нервно снял свою белую перчатку и глубоко о чем-то задумался.

Клаус лежал в постели в расслабленном состоянии. Он смотрел в потолок, слегка ободранный, потемневший от времени и дождей. Он думал, думал о Луи. О том, какие нежные были у него руки, какими вкусными были его губы с привкусом горячего шоколада, как мягко лился его голос, подобный журчанию родника…
Нет, Луи не придет. Нет ему места в доме зверя. Но куда идти Клаусу? Теперь это его дом, Локи — его семья, ведь он сам зверь и должен быть с себе подобными. Ему не выжить в одиночку. Но это значит, что он навсегда потерял Луи. Своего мертвого прекрасного мальчика. Клаус чувствовал себя негодяем и предателем.
Но тут открылась дверь и вошел Локи. Дерзкий, своенравный, красивый. И образ Луи растворился, как паутина, промокшая от ливня. Клаус смущенно посмотрел на него и неловко улыбнулся. Он восхищался Локи.
— Здравствуй, родитель!
— Здравствуй… — Локи был сегодня какой-то рассеянный, не такой, как обычно.
Он стоял, как статуя, молча и без движения. Потом вдруг резко снял пиджак, небрежно бросив его на кресло.
— Ну что, не поиграть ли нам в морской бой? — мужчина кинулся на постель, подхватив Клауса и сжав в своих объятиях. Парень не успевал отвечать на его ласки и поцелуи. Он задыхался в объятиях Локи, страсть зверя давила на него.
Было такое ощущение, что Локи чего-то сильно ожидал, но не получил и теперь выплескивает это все на новоиспеченного отпрыска.
Мужчина остановился и лукаво посмотрел на Клауса с насмешливой улыбкой:
— Что, трахал тебя кто-нибудь лучше, чем я?
Клаус хотел сказать, что кроме Луи и самого Локи его больше никто не трахал, но решил опустить этот аспект и лишь сдавленно сказал:
— Нет…
— То-то же! — удовлетворенно сказал Локи. — Я тебя сейчас так трахну, что будешь кричать, что хочешь еще снова и снова.
Он перевернул мальчика на бок. У приоткрытых дверей стоял Фил. Он был белый, как стена в больничной палате. Широко раскрывшимися, как у куклы, глазами, Фил смотрел, как Локи спит с его родным братом. И как нравится это последнему. Как он обнимает его, как целует!
У Фила больше не было эмоций, не было слез. Он молча ушел на кухню и взял здоровый кухонный нож. Парень посмотрел на свою тонкую, бесцветную руку, трясущуюся, с синими прожилками вен, и провел по ней ножом. Через некоторое время керамика на кухне стала складываться узорами и орнаментами, как в калейдоскопе. В ушах зазвенело, голова закружилась. Фил упал и едва не расшиб голову о косяк стула.

Теплая жидкость вливалась в рот. Фил закашлял.
— Фу, что это?
— Бычья кровь, — ответил Локи.
Фил пытался восстановить последние события в своей памяти. Руку пронзила адская боль. Парень опустил глаза и увидел свое натуго перевязанное запястье. Память вернулась. Он захныкал:
— Зачем, зачем ты вернул меня к жизни? Я так хотел умереть!
— Мне жаль тебя, мальчик, — искренне ответил Локи. — Пусть говорят, что я бессердечный, но это не так, у зверя тоже есть сердце.
— Ты разрываешь мою душу на кусочки, — с болью в голосе сказал Фил.
— Какой ты эгоист! — ответил Локи.— Если я трахнул твоего брата, это еще не конец света! Меня на всех не хватит.
— Не хочу тебя больше видеть, уходи! — со злостью сказал Фил.
Локи встал со своего места:
— Ты правда этого хочешь?
— Нет, нет, не хочу! — снова сказал Фил, захныкав, протягивая к Локи свои искалеченные ножом руки. Мужчина вернулся на прежнее место, затем прилег рядом, положив голову на грудь мальчика. Фил снова почувствовал такой знакомый аромат лесных трав.
— Слышу, как бьется твое сердце, — сказал Локи, проведя рукой по его животу под футболкой. — Зачем ты любишь меня?
— А ты не любишь! — вскричал Фил.
— А ты откуда знаешь? Разве ты ковырялся в моих мыслях? Я люблю тебя, только по-своему.
Локи дотянулся до его губ и чмокнул.
— Я не могу без тебя… — прошептал Фил.
— Хочешь, я трахну тебя?
Фил опустил глаза.
— Знаю, что хочешь, — усмехнулся Локи. — Только я тебя не трахну. Ты наказан. Из-за того, что берешь без спроса колюще-режущие предметы. Ножи кухонные, например. Вот посиди в одиночестве и подумай над своим поведением.
Локи вышел и запер дверь на ключ.
— Локи! Локи!! Не поступай со мной так, не покидай! — но он уже слышал тяжесть его удаляющихся шагов по скрипучему паркету.

Ромина целовала холодные, но все еще красивые губы Изольды.
— Прекрасна… — шептала она. — Навечно прекрасна…
Губы Ромины растянулись в дьявольской злорадной усмешке:
— Скоро, скоро… Час пробил… Dar la una…

Ромина, переодетая мальчиком, снова торчала в «Ласковом котике» — это был любимый клуб Локи.
Но его нигде не было. Ромина уже успела выпить три коктейля. Кто-то сзади обхватил ее за плечи. Она резко обернулась, чтобы дать под глаз наглецу, но встретилась взглядом с красными глазами Локи.
— Это Вы, Артур, конечно же, я не мог ошибиться! — воскликнул Локи. — Я так много думал о Вас, я скорбел о том, что могу Вас никогда не увидеть…
— С чего бы это? — ответил Артур. — Поговаривают, что Вы разбиваете мужчинам сердца, что еще ни один не устоял перед Вашими чарами. И все они мертвы!
— О, неужели Вы верите слухам, милейший Артур! Да, признаюсь, что никого никогда в своей жизни, наверное, не любил, кажется, до встречи с Вами…
Артур отвернулся, скрестив руки на груди:
— Вы всем это говорите?
— Нет, Вы первый, если честно, — Локи взял руку Артура в свою и медленно поднес к губам. — Позвольте отвести Вас за столик, чтобы выпить пару коктейлей покрепче.
— Хотите меня напоить? — усмехнулся Артур.
— Угостить, — поправил Локи. Он наклонился совсем близко к его уху и страстно прошептал:
— Я люблю Вас..
— Прекратите паясничать! — проговорил Артур-Ромина..
Локи заключил Артура в объятия и взял его губы в свой плен.
Артур отстранил Локи:
— Угомонитесь же!
— Я влюбляюсь в Вас все больше и больше, я не пойму, что со мной, я совсем обезумел, — он схватил Артура за руку.
— Отпустите! — угрожающе предупредил Артур.— Иначе Вам это дорого обойдется! — он ударил Локи по руке и молча поднялся со своего места: — Совращайте какого-нибудь глупенького маленького мальчика!..

Локи сидел в мрачном кабаке. Таким же мрачным было и его лицо. Он пил черное вино и думал об Артуре. Этот юный мальчик не выходил у него из головы. Локи боялся признаться себе, что сильно в него влюбился.
«Стоит мне только признать это», — подумал Локи, — «и я пропал»… Триста лет сердце Локи молчало. А вот теперь оно забилось. До этого Локи испытывал ко всем лишь похоть и мимолетную симпатию.

Ромина задалась целью отомстить по полной. Уничтожить Локи не только физически, но и морально. Она взялась за почти невозможную задачу — влюбить в себя Локи, заставить его страдать и терзаться. Но «невозможно» — слово, которое утешает слабаков и бросает вызов сильным. Так считала Ромина.

Утро наполнило комнату солнечным светом. Это скрасило привычный полумрак. Луч тайком пробрался в обиталище сумерек и привнес в него почти детскую радость, о которой давно уже позабыл Фил. С того момента, как смертельно заболел брат, а особенно с того момента, как в его жизни, а, вернее, в его сердце, появился Локи. Фил так сильно терзался, что жизнь стала для него просто невыносима.
Но сегодня утром, вместе с лучом солнца, пришли новые мысли, а вместе с ними и спокойствие.
Фил вошел в комнату брата.
Клаус не спал (хотя в такое время обычно его никогда нельзя было добудиться). Он сидел перед зеркалом, держа в руке расческу и расчесывая свои длинные черно-белые волосы..
— Локи нет уже четыре дня и я не знаю, где он. Так что можешь не спрашивать о нем, — не поворачивая головы и безо всяких эмоций, сказал Клаус, увидев отражение брата в зеркале.
— А с чего ты взял, что я пришел к тебе, чтобы спросить о нем? — вполне миролюбиво спросил Фил.
Клаус повернулся с саркастической улыбкой:
— А о чем же ты еще можешь спросить, как не об этом?
— Ты мой брат. Я скучаю по тебе. Знаю, я был глупцом и эгоистом. Обижал тебя. Не верил. Прости. Я знаю, кто вы…
— Надеюсь, ты говоришь искренне, — смягчив тон, ответил Клаус. — Ты изменился просто до неузнаваемости! Где тот добрый, скромный, понимающий мальчик? Где мой брат? Он умер. Прежний Фил умер.
— Все мы изменились… — задумчиво проговорил Фил. — Ты тоже очень и очень изменился.
— Ну, мне сам черт повелел…
Фил подошел к Клаусу. Накинулся и с нежностью чмокнул в губы:
— Простишь мне? Мы же братья!
Все еще недовольно, но уже более добродушно, Клаус посмотрел на Фила:
— Только, если ты не будешь загонять.
— Не буду. Локи знает, что делает. Не станем ссориться?
— Не станем, — отвечал Клаус, продолжая расчесывать волосы.
Фил обнял его за шею.
— Теперь ты зверь… Как странно… Будешь жить вечно…
— Да, если какой-нибудь придурок не пустит мне пулю в лоб из серебра.
— Нет, ты будешь жить вечно, — Фил погладил брата по волосам.
— Какой я был глупый! Мне в то утро хорошо было с тобою, между прочим… А я все со своими предрассудками и комплексами! Теперь я понимаю, насколько был глуп.
Фил начал поглаживать брата по шее, словно кота. Клаус поднял на него голову, его глаза светились озорством.
— Так может повторим? — он заговорщицки улыбнулся.
Фил ответил ему такой же улыбкой.
— Ты мне всегда нравился больше, чем просто брат, если честно, — сказал Клаус. — Только я боялся себе, и тем более тебе, в этом признаться.
Фил наклонил к себе его голову, обхватив за шею, и страстно поцеловал.
Рука Клауса проникла к нему под рубашку. Фил дернулся от возбуждения. Он сел сверху на брата и начал кусать его за шею.
— Я тебя хочу…
— Так пойдем скорее, — ответил Клаус, хватая его за руку и увлекая на кровать.

Локи, демон с красными волосами, бродил по городу, не находя себе покоя. В его непробиваемом пулями сердце завелся таинственный червь, точащий его изнутри, как спелое яблоко. Имя червю было Артур. Милейший мальчик — нежный, чувственный, имеющий хороший вкус, с прекрасной внешностью. Воображение Локи поминутно рисовало себе облик Артура. Он вспоминал вкус его нежных и сладких губ и хотелось кричать не своим голосом от невозможности повторить этот поцелуй.
Локи подолгу вглядывался вдаль, смотрел на широко раскинувшуюся реку, на горизонт неба, напичканный маленькими шарообразными облаками на голубом фоне. Он видел мачту одиноко уплывающего вдаль корабля и подумал, как хорошо, наверное, тем, кто уплывает сейчас на этом корабле… Как хорошо было бы стоять на палубе этого корабля, разглядывая сине-зеленую морскую гладь, держать за руку Артура… Раньше он не обращал внимания на все эти вещи, даже не замечал их. Неужели Локи стал романтиком!
Локи, который всегда выставлял любовь на смех, потешался над ней до умопомрачения! Он презирал романтиков, считая их сентиментальными дурачками.
«Это пройдет, это ненадолго, это всего лишь очередное увлечение», — утешал себя Локи.
Но в потаенных уголках подсознания голос шептал:
«Ты врешь сам себе».
Этот голос тяжелым молотом опустился на голову Локи, вынося ему диагноз: «Любовь». Смешное, несуществующее для него слово.
Локи услышал чарующие, бередящие душу звуки скрипки. Играл одинокий мальчик-скрипач. Локи подумал, что сейчас так же одинок, как этот мальчик и что он сейчас играет струнами его души.
Локи подошел к мальчику и высыпал все содержимое своих карманов в футляр скрипки. Мальчик изобразил что-то вроде изящного поклона благодарности.
— Как тебя зовут? — спросил Локи.
— Лео, — ответил мальчик.
Он поднял на Локи свои мечтательные голубые глаза в ореоле длинных пушистых ресниц. У него были белые мягкие волосы чуть ниже плеч и прекрасное юное, почти детское лицо.
Про себя Локи улыбнулся улыбочкой Казановы. Он посмотрел на рваные ботинки мальчика, на его поношенный пиджак и прикинул что-то в уме.
— Если тебе нужна работа, я бы мог взять тебя к себе, — сказал Локи.
— А что мне нужно будет делать? — осведомился мальчик.
— Всего лишь играть на скрипке, когда у меня начинаются приступы меланхолии. Где ты живешь?
— Нигде, — печально развел руки в стороны мальчик. В одной руке он держал смычок, в другой — скрипку. — Улица — мой дом. Все, что у меня есть — это моя скрипка…
— Прекрасно! — сказал Локи. — Ты мог бы пожить у меня, Лео. — Я буду платить тебе каждую неделю столько, сколько ты не заработаешь и за год, — Локи пристально посмотрел ему в глаза своим демоническим взглядом.
— Неужели моя музыка так дорого стоит? — удивленно спросил мальчик.
— Раз слушатель платит за нее такую цену, значит стоит, — ответил Локи.
Он пошел вперед, но потом остановился и обернулся:
— Так что, идем?
Мальчик положил скрипку и смычок в футляр и побрел за Локи.
Про себя Локи уже облизывался, представляя это совсем еще юное тело в своих объятиях. Мужчина захотел совратить мальчика. Поиграть с ним. Такая игра отвлекла бы его от мыслей об Артуре, совершенно безутешных. Но Локи решил поставить эксперимент: пусть мальчик сам захочет его.
Локи не повел Лео в тот дом, где находились братья. Он устал от них. От слепой любви Фила и от влюбленности и поклонения Клауса. Локи представил чем сейчас могут заниматься братья в его отсутствие и на его губах пробежала похотливая улыбочка. Эти мысли начали его возбуждать. Он подумал, что с удовольствием посмотрел бы, как братья трахают друг друга, а потом бы трахнул их обоих. Он перевел взгляд на Лео. Мальчик усердно и бережно нес инструмент. Локи представил во что оденет мальчика и как сделает из него свою куклу. У Локи был еще один дом, в котором никто не жил. Он повел мальчика туда.
— Возьми это и надень, — сказал Локи, когда они пришли, подавая бархатный камзол, панталоны и новые ботинки с позолоченными пряжками.
Все было пошито на старый манер и с хорошим вкусом. Лео не стал спорить.
Локи был совершенно удовлетворен, оглядев мальчика с головы до ног. Лео был просто как настоящая кукла! Локи слегка подкрасил ему глаза и губы.
— А теперь играй! — сказал Локи и полилась чарующая мелодия скрипки.

Фил лежал на животе, с разметавшимися по плечам волосами. Его руки были раскинуты в сторону, как у распятого Иисуса.
— Клаус… — шептал Фил. — Да… да.. Боги, какой ты страстный…
Клаус был сзади. Он входил в него глубоко и царапал спину брата длинными острыми ногтями, выкрашенными в черный цвет. Фил получил разрядку. Локи не спал с ним уже полторы недели. А Клаус был опытен в сексе. Фил и не представлял себе, что ему будет так хорошо с собственным братом!
На спине Фила оставались ярко-красные царапины. Но ему нравилась эта сладкая боль. Он хотел еще и еще.
Клаус перевернул его на спину. Фил закрыл глаза и тяжело дышал. Брат взял его руки в свои и развел в стороны. Его лицо, обрамленное длинными черно-белыми волосами, склонилось над Филом, щекоча щеку. Фил чувствовал также его тяжелое дыхание рядом. Клаус будто замер в этой позе, продолжая тяжело дышать. Он склонился над Филом и его язык моментально очутился у брата во рту. Клаус продолжал стоять, склонившись над ним, а потом резко развернул брата на бок и вошел в него. Фил застонал.
Клаус наклонился к нему ещё ниже и прошептал на ухо:
— Ну как, тебе хорошо со мной?
— Да… Да!!! — уже едва ли не кричал Фил.

Лео печально смотрел в окно. У него было теперь жилье и немалые деньги… Но он здесь был совершенно один и не знал, что ему делать, кроме того, чтобы играть на скрипке. Мальчик чувствовал себя совершенно одиноким.
Локи произвел на Лео впечатление своей яркой неподражаемой внешностью, харизматичностью, шармом. Он никогда еще не видел такого загадочного необыкновенного человека. Лео не мог понять, почему Локи наряжает его в средневековые костюмы и красит, как куклу. Это была одна из его причуд.
Мальчик был безгранично одинок. У него не было своего дома, но весь мир был для него большим и холодным домом. Он странствовал из города в город, зарабатывая на жизнь игрою на скрипке. Перекати-поле. Ни дома, ни друзей, ни родных, ни близких — никого…
Лео чувствовал, что он остался один на всем белом свете. Он никого не любил, никто не любил его. Никто о нем не заботился. Этот мальчик был словно тенью, призраком. Локи стал первым человеком, который заметил его. Который о нем позаботился. Обогрел его и приютил.
Лео был благодарен Локи. Но ему было все равно одиноко.
Мальчик достал котомку и нашел в ней старенькую флейту. Эту флейту подарил ему едва знакомый циркач в одном из многочисленных городов, которые Лео успел объехать автостопом. Циркач научил его играть.
С детства у Лео был талант к игре на музыкальных инструментах. Его тонкий слух улавливал любой мотив. Лео поднес флейту к губам. Раздалась чудесная музыка.
— Браво, не знал, что ты играешь еще и на флейте! Да ты настоящий талант! — послышался сзади голос Локи.
Лео прекратил играть и повернулся. Локи стоял у дверей, скрестив руки в белых перчатках на груди и внимательно наблюдал за ним.
Мальчик смущенно отложил флейту в сторону:
— Я ужасно играю на флейте…
— Чепуха! Ты отлично играешь. И хватит грустить в одиночестве. Ты не один! У меня есть чудесное вино, напиток богов…
— Я не пью, — ответил Лео.
— Зачем пить? Его можно пригубить, такой изысканный вкус! — и, не дождавшись ответа, Локи увел мальчика в другую комнату.
Там, уже словно дожидаясь их, стояла бутылка доброго вина и два хрустальных бокала были давно наполнены яркой рубиновой жидкостью, словно кровью.
Локи указал Лео на кресло. Мальчик неуверенно сел. Мужчина взял в руки колокольчик и позвонил. Пришел слуга, держа перед собой огромный поднос, напичканный различной снедью. Он быстро и аккуратно расставил блюда на столе и, так же, как и пришел, незаметно удалился.
Видя, что мальчик сидит, подобно статуе, не зная, что же ему делать, Локи сказал:
— Я знаю, как ты изголодался, мой милый Лео. И не только по пище, но и по общению — ты так одинок! Присоединяйся же к трапезе!
Мальчик взял салфетки, взял нож и вилку. Несмотря на то, что он был очень голоден, ел он не торопясь, грациозно, аккуратно, с манерами, присущими хорошему аристократу.
Локи поразился и не выдержал:
— Я конечно же не хочу обидеть тебя, прелестный юноша, но где ты научился таким благородным манерам?
— Я много ездил по миру, много повидал. Меня приглашали играть в богатые дома. Наблюдая за людьми, я многое почерпнул для себя, — ответил мальчик.
— Это разумно, — сказал Локи. — Однако не все, далеко не все, стоит перенимать, любезный Лео. Уж поверь моему опыту! Давай-ка выпьем!
Локи протянул Лео бокал. Раздался лёгкий звон хрусталя. Выпив половину, Лео начал хмелеть, так как прежде не пил вообще. Он увидел висящую на стене лютню, снял ее и начал играть. Уже видавший на своем веку виды, Локи был поражен таланту Лео. Такого уникального мальчика ни в коем случае нельзя было упускать. Локи не мог остаться равнодушным к такому таланту. Он задумчиво подпер голову рукой.
— А можешь сыграть… — Локи вполголоса пропел: — За собою ветер кроет все следы волчьи… Кто здесь был и кто здесь не был Этой ночью…
Лео безукоризненно повторил мотив на лютне.
— Время будет длиться вечно, наше время бесконечно…
Локи даже не заметил, когда Лео успел достать свою флейту, а потом и скрипку. Он был шокирован, когда мальчик стал играть песню на разный лад, еще и импровизировать.
— Это песня волка? — спросил мальчик, окончив играть.
— Да, это песня волка, — ответил Локи, пораженный его талантом, как громом.
Он даже передумал пользоваться невинностью мальчика.
— Ну, мне пора ,— сказал Локи. — Он наклонился к Лео.— Спасибо, — мужчина поцеловал его в щеку, очень нежно, едва касаясь, и ушел.
Лео никто никогда не целовал. Даже так, по-отечески. У него никогда не было семьи. Мальчик взялся рукою за щеку, пытаясь поймать ускользнувший поцелуй. Он снова остался один.
Сам допив бокал вина и захмелев окончательно, он случайно толкнул стоявшую на столе вазу с красными розами. Ваза пошатнулась и лепестки роз начали опадать, кружась в воздухе, осыпаться на пол.
Лео достал скрипку и заиграл песню волка. А лепестки роз продолжали падать к ногам мальчика, словно преклоняясь пред его большим талантом.

Фил лежал в объятиях Клауса. Они были совершенно обнаженные. Их губы сплетались в сладком поцелуе, а руки ласкали друг друга.
Локи уже полчаса наблюдал эту трогательную сцену между братьями, с усмешкой стоя в дверях.
Случайно заметив его, они вскочили с постели, краснея.
— Локи! — подскочил Клаус.
Следом метнулся и Фил, награждая брата, губы которого он с такой нежностью целовал минуту назад, испепеляющим взглядом.
— Локи, где ты был? Мы думали, ты нас покинул! — чуть не плача пробормотал Фил.
Они кинулись ласкаться к нему, словно щенки, едва не передравшись друг с другом.
— Прекратите! — на повышенных тонах сказал Локи. — Иначе я сейчас покину вас обоих! Только что вы были близки друг с другом и я за всем этим наблюдал. Разве я ревновал?! Я смотрел на вас, наслаждаясь зрелищем. Почему же вы ревнуете?! Советую вам как можно скорее избавиться от такого ненужного чувства, как ревность.
— Не уходи, Локи! — стали возмущаться братья.
— Хочу вас обоих, — как король, сказал Локи.
Клаусу такое заявление было слышать менее болезненно. Лицо же Фила едва не позеленело. Он так безумно любил Локи! Как он мог допустить, чтобы на его глазах Локи спал с его собственным братом! Это же убийственно!
Локи разделся и лег посередине, а Клаус и Фил легли по бокам. Локи сначала развернулся к Филу, начав ласкать его и целовать, затем повернулся к Клаусу.
Фил, с застывшими слезами на глазах, смотрел, как эти губы, только что целовавшие его, целуют теперь его брата. Ему хотелось наброситься на Клауса и задушить его.
Фил злобно дернул Локи за плечо:
— Я хочу тебя!
— Если ты будешь продолжать себя так вести, то надолго лишишься моих ласк, — с пренебрежением заметил Локи.
Он заставил Фила смотреть, как занимается сексом с Клаусом. Как брат стонет в его объятиях, как он целует его тело… Для Фила это было равносильно смерти, терпеть такую адскую пытку.
Локи провел губами по спине Клауса, поглаживая его вздрагивающее тело. Красные волосы Локи накрывали Клауса своим мягким бархатистым шелком. Фил стиснул зубы.
— А теперь, — с ехидной улыбкой развернулся Локи к Филу. — Я хочу, чтобы ты занялся любовью с братом.
— Ни за что! — Фил ударил кулаком по стене.
— Тогда ты будешь лишен моих ласк, ты плохо себя ведешь.
Фил покорно, но с ненавистью опустил глаза.
— Клаус, приласкай брата, — властно сказал Локи.
Рука Клауса неуверенно опустилась на бедро Фила.
— Ну же, смелее! Фил любит тебя тоже, только не показывает этого.
Фил развернулся на живот, чувствуя себя униженным и оскорбленным. Терпеть такое! Клаус тоже без особого энтузиазма посетил его тело.
— Давай же, Клаус! — подбадривал Локи, наслаждаясь зрелищем. — Представь, что меня тут нет вообще, будь жестче!
Фил вцепился в спинку кровати. Он хотел просто разорвать брата, но в этот момент все происходило наоборот.
Локи все больше наслаждался этим зрелищем. Ему нравилось смотреть на сплетающиеся, еще юные, тела. Вот это эстетика! Правда тело Фила было несколько худовато.
Парень лежал без движения и лишь тихо вздрагивал от безудержных рыданий.
— Клаус, выйди в другую комнату, — сказал Локи.
— Но Локи… — обиженно начал Клаус.
— Ты свободен, Клаус, — повысив голос, сказал Локи.
Парень вышел, демонстративно хлопнув дверью.
Локи положил руку на спину Фила:
— Фил! — Локи перевернул его на спину.
Фил почти лежал на его руках. По его лицу ручьями текли слезы.
— За что ты так надо мною издеваешься? — дрожащим голосом спросил парень.
Локи вытер ему слезы рукой, указательный палец которой украшал перстень с изображением волчьей головы.
— Перестань, мальчик мой любимый, — прошептал Локи ему на ухо.
Он нежно поцеловал Фила в место около глаза, где еще минуту назад текла слеза. Легким прикосновением рук Локи пригладил Филу волосы и с жаром стал целовать его лицо. Подбородок Фила дрожал от еле сдерживаемых слез.
— Я тебя люблю, — прошептал Локи томно. — Ну же, обними меня, я хочу тебя!
Обиженный, но уже оттаявший от таких слов, Фил обхватил Локи за шею:
— Скажи, что ты мой, Локи!
— Я твой, только твой, — мужчина страстно поглаживал его нежную кожу, он впился в его губы, словно змея.
Фил упивался своей любовью. Он требовал, чтобы Локи немедленно взял его. Да, сегодня ночью Локи принадлежал лишь одному Филу, несчастному, влюбленному в него мальчику.

Ромина проснулась из-за волчьего воя. Хвала богам, это всего лишь сон! Или… видение… Звери преследуют. Нет-нет. Здесь они не найдут ее. В этом склепе. Не должны. Она сама пойдет к ним в логово.
Ромина спала обнаженной в объятиях мертвой кузины. Этот хрустальный гроб стал колыбелью для них обеих. Она целовала мертвое тело Изольды. Ее похолодевшие, но все еще красные, как от крови, губы. Холодна… Как она холодна! Больше Изольда никогда уже не ответит на ее ласки, на ее поцелуи. Не в этой жизни. А будет ли другая? От этих мыслей кровь кипятком закипала в жилах Ромины. От ненависти к Локи. Ко всему племени зверей. Изольда — все, что у нее было. Ее любовь, ее семья, от которой теперь, кроме самой Ромины, ничего не осталось.
Накинув просторный халат с вышитыми на нем рунами, и поцеловав мертвую любимую, Ромина вышла из склепа. Светила полная луна. Послышался волчий вой. Нет, это был не сон. Звери бродят где-то рядом…

Локи мучился целый месяц, иногда немного отвлекаясь с братьями и восхищаясь талантом Лео. Мысли его все равно текли в другое русло. Он вспоминал Артура. Его губы. Волосы. Контур его лица.
От этих воспоминаний в звериной душе Локи становилось тепло и приятно. Это приятное тепло разливалось по всему телу и в этот момент Локи охватывала вселенская любовь. Ему казалось, что он любит этот мир и всех живущих в нем невероятною любовью.
Вспоминая этого женственного прекрасного мальчика, сердце начинало биться чаще, кровь, как в котлах, закипала, а по телу скользила дрожь.
Локи целыми днями слонялся по городу. Ему не хотелось ничего. И вот, один раз ему показалось… Что в толпе промелькнул Артур. Локи, расталкивая людей, которые кричали ему вслед нецензурную брань, помчался следом. Ему было абсолютно наплевать на грузчика яблок, который валялся, засыпанный своими яблоками по шею, на дороге. Ему было все равно на то, что пицца разносчика, вылетевшая из коробки, как блин распласталась на витрине, сползая по ней своими внутренностями. Ему было наплевать, наконец, на то, что из-за него на дороге случилась авария, которая повлекла за собой еще аварии три.
Локи бежал. Он спешил за Артуром, боясь упустить его навсегда. Улица наконец-то становилась безлюдной, но Артур уже почти скрылся за поворотом.
— Артур! — закричал Локи на всю улицу, не поспевая за ним.
Артур-Ромина остановился и обернулся, с удивлением наблюдая, как к нему бежит Локи, спотыкаясь по дороге и падает с грохотом в пыль.
Артур взорвался от смеха.
Локи поднялся, отряхивая пыль с бархата и ругаясь про себя всевозможными бранными словечками.
— Простите, не сдержался, — все еще смеясь, сказал Артур. — Вы не ушиблись?
— Нет, благодарю за заботу! — его глаза выражали гнев.
Но стоило Локи взглянуть на Артура, как он сразу же переменился. Стал более задумчивым.
— Я увидел вас… еще там, в конце улицы, — сказал Локи.
— Не стоило так спешить, — заметил Артур.
— Нет, стоило! — ответил Локи, кидаясь к Артуру.
Он нашел губами его губы. Затем язык. Каким же сладким был этот поцелуй… И Артур-Ромина даже мимолетно на него ответил, но его взбесила беспардонность Локи. Ромина закатила ему пощечину.
Локи схватил ее изящную руку и сжал.
— Не будь это вы, Артур, будь это кто-то другой… — проговорил Локи, еле сдерживая гнев.
— И чем же я так отличаюсь от других? — с легким презрением спросил Артур.
Локи отвернулся в сторону:
— Я люблю вас. Я вам уже говорил.
Артур хмыкнул и вырвал руку:
— Это ваши проблемы!
— Как?! Вам все равно?! — едва ли не вскричал Локи.
— Абсолютно! — ответил Артур.
ТАК Локи еще никто не отшивал. Все мужчины сходили из-за него с ума. А этот мальчик… Возмутительно! Пока Локи отходил от воздушной пощечины равнодушия, которую нанес ему Артур, сам Артур уже успел скрыться.

От скуки и одиночества Лео смастерил себе арфу и, сидя у окна, перебирал ее нежные струны. Лилась чудесная музыка. Казалось, что это пела его безгранично одинокая душа.
Лео было уже пятнадцать, но он еще не успел изведать вкус поцелуя и почувствовать крылья за спиной. Иногда он трогал свою щеку, вспоминая поцелуй Локи.
Лео думал о том, что было бы, если бы Локи поцеловал его в самые губы. Что бы он тогда почувствовал? При мысли об этом по телу пробежала дрожь.
Мальчик ждал Локи. Кроме Локи у него не было никого. Локи был таким красивым, таким опытным, образованным, обходительным… Лео не мог им не восхищаться.
Думая о Локи, он подобрал на арфе красивую мелодию.
Лео прошел в зал, где черный паркет всегда был усыпан лепестками ярко-красных роз. Там всегда стояла бутылочка доброго вина, которое пил Лео, скрашивая свое одиночество. Вот, нежные пальцы его забегали по струнам арфы.
Вошел Локи. Мальчик прекратил игру.
— Добрый вечер! — сказал Лео.
Локи не ответил. Он мрачно сел в кресло и налил себе вина.
— Я посвятил тебе музыку, — снова нарушил молчание Лео.
Его пальцы опять забегали по струнам арфы. Он, словно волшебник, заставлял арфу петь чудесную мелодию.
Локи мельком взглянул на мальчика, отвел глаза в сторону и снова налил себе вина.
Лео отложил арфу в сторону и тоже налил себе вина.
— Тебе не понравилось? — спросил он.
— Понравилось, — тихо ответил Локи.
Лео заметил, что Локи чем-то удручен и подсел к нему.
— С тобою что-то происходит?
— Я очень одинок… — печально сказал Локи.
Выпив еще вина и набравшись храбрости, Лео сделал то, о чем так давно мечтал. Он оставил на губах Локи пару поцелуев, причем абсолютно невинных. Так может целовать дитя своих родителей. Локи удивленно поднял на него свои глаза.
Лео перепугался, что Локи станет ругать его и отсел в сторону, пролепетав что-то вроде: «Ой, прости!»
— Все нормально! — ответил Локи. — Не нужно стесняться своих порывов. Я просто пытаюсь понять, почему ты это сделал. Можешь мне объяснить?
Лео стыдливо отвел глаза.
— И сам не знаю… Мне просто интересно было, что я почувствую, если поцелую тебя…
— И что почувствовал? — улыбнулся Локи.
— У меня забилось сердце…
— Хочешь, я поцелую тебя по—настоящему? — спросил Локи.
— Я… — начал мальчик. — Я никогда не целовался… Я не умею…
— Сколько лет тебе, дитя? Ты никогда не говорил.
— Пятнадцать…
«О, мой любимый возраст», — подумал Локи. — «Юный, непорочный, наверняка девственник. Нужно его непременно совратить»…
— Лео, подойди, не бойся!
Мальчик неуверенно подошел.
Локи взял его хрупкую изящную руку, сжимающую платочек с белым кружевом, в свою.
— Сядь ко мне на колени, сядь, не бойся! — сказал Локи.
Лео неуверенно присел. Локи чувствовал, как сильно бьется его сердце. Он нежно обнял мальчика за талию.
— Тебе нравится, как я обнял тебя? — спросил Локи.
— Да… — проговорил Лео дрогнувшим голосом и поднял на Локи свои мечтательные голубые глаза большого романтика.
Локи ласково провел рукой по его щеке:
— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?
— Хочу, но не знаю как…
— Не волнуйся. Не бойся ничего, я с тобой. Просто приоткрой рот и закрой глаза.
Когда Лео сделал так, как ему сказал Локи, он почувствовал его влажные от вина губы на своих губах. Лео начало казаться, что он умирает, а сердце его вот-вот выпрыгнет наружу. Локи медленно и аккуратно продолжал целовать его нижнюю губу, едва ли не доведя Лео до исступления. Язык Локи скользнул к нему в рот. Вначале Лео не знал, что ему делать, но, приноровившись, через пару минут его язык уже отвечал на поцелуй.
Он полулежал на руках Локи.
Мужчина оторвался от поцелуя. Лео продолжал лежать на его руках с закрытыми глазами. На губах блуждала блаженная улыбка.
— Лео? — тихо позвал Локи.
— Я люблю тебя! — ответил мальчик.
Внезапно он открыл свои большие голубые глаза, в которых можно было увидеть отражение целого мира. В которых было столько счастья, обожания и романтической грусти, что Локи самому уже стало казаться, что он влюбился в него. Но, вспомнив об Артуре, он отогнал от себя эти мысли.
— Любишь после одного поцелуя? — спросил Локи.
— Нет, давно уже, наверное. Просто я не понимал, что со мной, а теперь понял… Я пережил сейчас такие, ни с чем не сравнимые ощущения…
— Они понравились тебе?
— О да!
Локи погладил его по волосам.
— Да, но любишь ли ТЫ меня?! — озабоченно вскочил у него на руках Лео.
— Конечно люблю! Разве можно не любить такой талант?— Локи уложил его обратно.
— Локи, у меня серьезно…
— У меня тоже, мой любимый мальчик. Локи только твой, — он бережно взял Лео на руки и опустил на пол, туда, где черный паркет был усеян лепестками красных роз. Их было так много, что получилась настоящая розовая постель. Лео видел мерцающее пламя свечей в канделябрах, он утопал в аромате розовых лепестков.
— Ах, как же романтично! — воскликнул Лео.
Мужчина поспешно снял с себя рубашку. Его полуобнаженное тело дышало страстью. Локи нашел губы мальчика и повторил поцелуй. Он целовал его шею с нежной страстью и Лео лишь стонал от невероятных ощущений. Рука Локи расстегивала рубашку и на нем. Вскоре обнажившаяся грудь Лео почувствовала прикосновение обнаженного тела Локи. От этого бросило в дрожь.
Локи принялся целовать его живот, водя по нему языком, доводя этими действиями его едва ли не до оргазма.
— Я хочу тебя, — задыхаясь от страсти, прошептал Локи.
— Нет, нет, не нужно, прошу тебя, — испуганно проговорил Лео.
— Чего ты боишься? Ты же любишь меня? Отдайся мне! — Локи стал целовать его, опускаясь все ниже.
— Не нужно, пожалуйста, — жалобно попросил мальчик.
— Чего ты боишься? — Локи обжег его своим страстным дыханием. — Я знаю, что ты девственник. Но я буду с тобой аккуратен, ты ничего не почувствуешь, я не причиню тебе боли. Отдайся же мне, я хочу твое тело! — Локи ухватил его за пряжку на ремне.
— Локи, не нужно, прошу тебя, — еще жалобнее стал умолять Лео. — Я отдамся тебе, но только не сегодня. Я не готов еще к этому морально. А за этот вечер я пережил такое море новых ощущений, что едва не сошел с ума. Мне нужно расставить все на места в своей душе, в которой сейчас просто переполох. Дай мне немного времени, дай подготовиться к этому моменту морально и настроить себя. Я хочу, чтобы первый раз был у меня красивым…
Локи злобно отпустил его, словно неудовлетворенный зверь. Он сел на полу, подогнув ноги под себя и отвернувшись к Лео обнаженной спиной. Мальчик присел на своей розовой постели. Рубашка была расстегнута. Он не знал: застегивать ему ее или нет.
— Локи? — осторожно спросил он.
Тот не ответил.
— Локи? Ты обиделся?
Неожиданно Локи развернулся и заключил мальчика в свои объятия:
— Нет.

Клаус лежал на животе, подперев руками подбородок.
Фил безмолвно наблюдал за ним. Потом подошел и сел рядом. Положил руку Клаусу на голову. Парень слегка вздрогнул.
— Не бойся. Это я. Твой брат…
— А… — сказал Клаус.
— Хотел прощения у тебя попросить за свои глупые обиды и ревность.
— Ты каждый раз просишь прощения!
— Нет, это в последний раз. Точно. Не злись. Братик… Я сделаю все, что ты захочешь… — и, не дожидаясь ответа, Фил перевернул его на спину, поднял рубашку и стал целовать живот брата. Потом он целовал, опускаясь все ниже.
— Черт… — застонал Клаус. — Что ты делаешь! Нет, продолжай, не останавливайся. О боги…
Скромный, застенчивый, непорочный некогда мальчик Фил закончил свое дело, как настоящий профессионал. Клаус и опомниться не успел. Хотя чего можно ожидать от человека, окончившего «школу» Локи! Все становились такими после ее окончания. Им был выдан «диплом» школы разврата.
— Возьмешь меня? — тихо спросил Фил.
— Не хотел, да ты уже возбудил меня. Раздевайся.
Фил беспрекословно разделся.
— Бери меня. В любой позе. В какой захочешь.
— Что это ты сегодня такой добренький?
— Ты мой брат и я люблю тебя, — ответил Фил.
Клаус смягчился.
— Ты прав. Я тоже тебя люблю. Как брата, — он повернул его на живот, лицом в подушку и вошел в него.
Фил целовал руки Клауса.
— Ты сегодня такой нежный, — проговорил Клаус. — Нет, очень нежный…
— Я тебя очень люблю. Знай это, — сказал Фил.
Клаус стал целовать его губы так же нежно.
Они перестали заниматься сексом и просто ласкали и гладили друг друга. Это показалось даже более приятным. Их тела общались на языке, ведомом лишь им одним.
Фил залез на Клауса сверху и стал покрывать все его лицо поцелуями:
— Я тебя так люблю, мой дорогой брат…
Фил целовал каждый уголок его тела, каждый, без исключения. Он стал лобзать ноги Клауса, как покорный раб.
— Да что с тобой! — удивился Клаус. — Ты открыл в себе склонность к унижению, хочешь поиграть в слугу и господина, садо-мазо?
— Нет. Просто люблю тебя. Без слов.
Фил перебирал волосы Клауса, вдыхал их аромат, целовал их.
— Ах, какие чудные волосы, какие шелковистые!
— Фил, ты помешался!
Фил целовал его грудь. Слушал биение его сердца.
— Мой маленький братик, я обещал матери всегда защищать тебя…
Фил стал целовать его в губы до тех пор, пока Клаус не ответил на поцелуй.
Пораженный его нежностью, Клаус стал отвечать тем же. Они были похожи на морских котиков.
— Мне нужно идти, — наконец сказал Фил.
Он очень нежно поцеловал брата в губы и поднес к губам его руку:
— Я тебя очень сильно люблю. Знай это!
Фил вышел.
Словосочетание «сильно люблю» навеяло Клаусу воспоминание о Луи. Он решил во что бы то ни стало пойти на кладбище. Быть может, удастся пообщаться с духом покойного.

Клаус надел свой лучший костюм и вышел к лесу.
— Брат!! — услышал Клаус крик Фила.
Он обернулся. Дальше все произошло со скоростью молнии. Выстрел. Какой-то шум. Головокружение. Кровь. Клаус упал на траву.
— Да ты убил меня! Каин… Иуда, как подло… Как же болит… В голове… Я умираю…
Фил, сам шокированный своим поступком, держал в дрожащей руке все еще дымящийся пистолет. Пальцы безвольно разжались и он упал на траву.
Фил кинулся к брату:
— Прости, прости мне… Я очень люблю тебя, но Локи люблю больше. Он — моя жизнь. Я не мог иначе. Не мог делить его с тобой.
В тот день, когда Фил в первый раз пришел к Локи, когда решил спасти дорогого брата любой ценой, пожертвовать ради него собою, он и представить себе не мог, что станет братоубийцей.
— Как же больно, — рыдал Клаус, бледнея.
Кровь стекала с его лба, заливая глаза, смешиваясь со слезами.
Фил с жаром целовал его холодеющие губы, шепча:
— Прости, прости мне, я люблю тебя…
— Поцелуй Иуды… — с отвращением прошептал Клаус. — Будь ты проклят…
— Не говори такое! — тоже со слезами ответил Фил. — Я страдаю и мучаюсь сейчас вместе с тобой…
— Подлый, отойди от меня!
Клаус с отвращением сплюнул ему в лицо кровью.
Фил, как помешанный, стер кровь с лица рукавом, шепча:
— Прости, прости…
Клаус не мог ничего видеть, так как глаза залило ручьями крови. Он чувствовал, что умирает, корчась от невероятной боли в предсмертной агонии.

Локи, подперев голову одной рукой и поднеся к губам бокал с красным вином другой, внимательно слушал игру на скрипке. Лео сочинил для него новую мелодию. И, вдруг, ни с того ни с сего, Локи показалось, что струны скрипки спели песню:
«Труп возле леса лежит… Весь истекая, в крови… Вот вам танго цветов, вот вам танго любви»…
Локи вскочил со стула, разлив вино по столу.
— Что случилось, Локи?! — спросил Лео, прекратив играть.
Где-то далеко послышался волчий вой…

Локи прибежал к тому месту, где произошла трагедия.
— Что тут случилось?! — он поднял пистолет и посмотрел, чем тот был заряжен. — Серебро! О, мой бедный мальчик, мое любимое дитя! Я здесь, я уже здесь!
Он положил голову Клауса и стал вытирать текущую кровь носовым платком.
Клаус смог открыть затуманившиеся глаза:
— Локи, я не хочу умирать, как же мне больно, как больно!
— Мой бедный мальчик, кто сделал с тобой такое?!
Клаус посмотрел Филу в глаза. Фил опустил голову. Он знал, что ему конец. Локи никогда не простит ему такого. Он убьет его на месте.
— Ответь же, дитя мое, кто бы это ни был, он будет наказан по правилам зверя!
Фил закрыл глаза.
— Вампиры… — прошептал Клаус. — Это были вампиры…
Фил встрепенулся, с удивлением посмотрев на умирающего брата. В этот момент он почувствовал себя еще большим ничтожеством.
— Проклятое племя! — сжал кулаки Локи. — Горе мне! О горе!
— Как мне больно! — стал рыдать Клаус. — Я не могу больше терпеть эту боль…
Фил отвернулся в сторону. Он тоже плакал. О невозможности вернуть время и избежать нелепой трагедии. От презрения к себе и невыносимого созерцания мук дорогого брата.
— Локи, я умру? — дрожащими губами спросил Клаус.
— Нет, конечно же нет, мой мальчик!
— Как мне больно! — он стал рыдать еще больше.
Его крики рвали душу Локи и Фила, которые уже не могли смотреть на то, что их близкий нечеловек так сильно мучается.
«Серебро», — подумал Локи. — «Рана смертельна. Шанса нет. Бедный мальчик будет еще долго умирать в мучительной агонии. Нужно облегчить муки несчастному страдальцу»…
— Локи, я больше не могу терпеть эту невыносимую боль! — снова закричал Клаус.
— Все хорошо, мой милый мальчик. Боли больше не будет,
Локи достал маленькую бутылочку с янтарной жидкостью и влил Клаусу в рот несколько капель.
Он поцеловал мальчика в лоб.
— Ну что, боль утихает? — по-отечески спросил Локи.
— Утихает… — слабо проговорил Клаус.
На его лице появилась гримаса облегчения.
— Спать хочется…
Локи погладил его по окровавленным волосам.
— Спи, милый,спи… Я люблю тебя…
— Я тоже тебя люблю…
Клаус закрыл глаза. Лицо его застыло. Он получил успокоение.
Локи обнял его уже бездыханное тело и громко зарыдал.
Фил закрыл лицо руками. Он рыдал тоже.

Кто-то положил Клаусу руку на лоб.
— Кто тут? — спросил Клаус.
— Это я, Луи. Пойдем, пора идти.
Клаус наблюдал за тем, как рыдает Локи, обнимая его тело.
— Подожди, а как я могу уйти? Вон там мое тело! Как это вообще возможно? Как я могу уйти без тела!!
— Можешь, — ответил Луи. — Ты можешь даже летать. Ты же легкий и невесомый!
— Хватит так шутить, Луи!
— Я не шучу! Оттолкнись от земли и ты взлетишь!
Клаус не понял шутки, но все же оттолкнулся. Он действительно взлетел. Поднимался все выше и выше. Над Локи и своим собственным телом, затем над лесом, так близко проплывали облака…
— Ну как? — спросил Луи.
— Мне страшно, Луи, дай мне руку. Я не чувствую ее!
— Не бойся, ты не упадешь.
Клаус задумался. Осенила страшная догадка…
— Так я умер?!
— Ты не умер, — спокойно сказал Луи. — Просто теперь будешь жить в другом мире. Ты умер для них, — Луи указал на Локи и Фила, — но ты живешь…
— Ты простишь мне Локи? — спросил Клаус. — Ты ведь самая настоящая, искренняя, вечная моя любовь…
— А я и не обижался, — ответил Людвиг. — Я знал, что ты вернешься ко мне.
— Теперь мы будем вместе?
— Вместе. Но между нами всегда будет пропасть. Я светлый, ты же стал темным. Полетели дальше, зачем тебе видеть, как твоим телом пируют черви.

Шла похоронная процессия. Впереди несли гроб, обитый черным бархатом. По обе стороны бежали сотни волкообразных собак. Сзади шел Локи, убитый горем. Он был одет в черный траурный костюм. Рядом шел Фил, также в траурном костюме. Его худое бледное лицо не выражало никаких эмоций. Полная луна освещала путь в лесной чаще под аккомпанемент ночных птиц.
— Я потерял единственного своего приемника, своего названного сына! — трагическим голосом произнес Локи.
— Преемником он был потому, что стал зверем? Потому, что в его жилах текла уже твоя кровь? — спросил Фил.
— Да, — ответил Локи.
Фил с чувством кинулся к нему:
— А мог бы ты и меня сделать зверем? Таким, как и ты?
Локи сурово поднял на него лицо:
— Знаешь ли ты, что говоришь, дитя?! Знаешь ли ты, на что будешь обречен?
— Знаю, знаю! — с жаром отвечал Фил.
— И ты согласен?
— Согласен! Ради тебя я на все согласен! Я так люблю тебя, Локи!
Фил кинулся к нему. Обхватил его руками за шею и стал целовать.
Локи оттолкнул его:
— Постыдись хоть своего покойного брата, гроб которого несут перед нами! Имей хоть какое-то уважение!
Резко закричала ночная птица. Носильщик споткнулся и гроб наклонился — из него чуть не выпал покойник.
— Дурной знак, — проговорил Локи.
Он пошел вперед, чтобы Фил отстал от него.
Под большой сосной уже вырыта яма. Здесь будет тихо и спокойно.
Локи подошел к раскрытому гробу. Клаус лежал весь в черных кружевах, шелке и бархате.
— Прощай, прощай, мой несчастный, безвременно ушедший, сын… Горе и проклятие тому, кто сотворил с тобой такое! Я проклинаю твоего убийцу, да не будет ему покоя ни в этом, ни в другом мире!
Раздался волчий вой, а луну заволокло тучами. Фил вздрогнул.
Локи целовал лицо Клауса, скорбя о несчастье.
— Прощайся с братом! — развернулся наконец Локи.
Фил, как зомби, подошел к гробу. Поцеловал холодные губы брата и прошептал:
— Прости мне.
После чего гроб заколотили и опустили в яму. Снова раздался вой. Волкообразные собаки опустили морды вниз. Это означало, что в стае мертвый.
Под сосной образовался большой холм. Тучи разошлись и луна снова одарила землю своим светом. Все было, как всегда, только этот мир потерял еще одного нечеловека. Но жизнь будет идти своим чередом даже без него.

Локи сидел неподвижно и молчаливо. Лео неуверенно подошел к нему, нервно теребя рукав пиджака.
— Локи… — испуганно начал он. — Я много думал… Я готов стать твоим сегодня. Я уже себя на это морально настроил. Правда, мне немного страшно и я не знаю, что делать, но ты мне все объяснишь. Я люблю тебя.
Локи печально посмотрел на него:
— Нет, малыш, не сегодня. У меня умер сын.
— У тебя был сын?! — поразился Лео.
— Да. Немного старше тебя.
— Ты кажешься молодым…
— Неудивительно, — ответил Локи. — Я всегда молодой.
— Тогда я сыграю тебе одну печальную мелодию, — сказал Лео. — Она подойдет к твоему настроению.
И его пальцы, пальцы настоящего мастера, заиграли. Смычок в руке Лео казался волшебной палочкой. Раздавалась такая прекрасная и печальная музыка, что Локи едва не прослезился.
Он подскочил к Лео, схватил его руки в свои и поцеловал.
— Ах.. — проговорил мальчик, опуская ресницы.
Локи схватил его за талию, наклонился, и продолжил целовать. Губы Лео напоминали бутоны свежей, еще нераскрывшейся розы. Локи чувствовал как бьется сердце еще одного, влюбленного в него, мальчика.
«Почему я буду лишать себя такого удовольствия?» — подумал Локи. — «Обладать телом этого прекрасного и совсем еще юного девственника… Нет нет, нужно непременно согласиться. В его объятиях я забуду о своем горе».
И он продолжал целовать мальчика. Оторвавшись от поцелуя, Локи многозначительно посмотрел в его глаза и погладил его по щеке.
Лео отвел глаза:
— Ах, я не могу, когда ты вот так вот смотришь на меня… Я так тебя люблю, Локи… Ты один на всем белом свете у меня…
— Тебе нравится, когда я целую тебя, Леонардо? — спросил Локи.
Лео захлопал ресницами:
— Очень… Когда ты целуешь меня, мне кажется, что я летаю в других мирах…
— Хорошо, сегодня я сделаю тебя настоящим мужчиной, раз ты к этому готов.
— Мне немного страшно, — признался Лео. — Я так нервничаю…
Локи ласково провел рукой по голове мальчика:
— Не нужно бояться. Все будет хорошо. Тебе нужно немного выпить, чтобы раскрепоститься.
Локи усадил его в кресло рядом с собой и налил красного вина. Локи нежно поглаживал руку Лео и не мог не заметить, как тот нервничает и переживает. Мужчина стал наливать ему больше вина, пока бутылка не опустела.
— Пойдем? — спросил Локи, когда мальчик уже захмелел. — У меня есть одна комната, которую ты еще не видел.
Он подхватил мальчика на руки.
Лео обхватил его за шею изящными, почти детскими, ручками:
— Я так люблю тебя, Локи! Я хочу принадлежать тебе, мой единственный любимый человек. Я твой!
— Я не человек, Леонардо, — заметил Локи.
Держа мальчика на руках, одной рукой он раскрыл дверь, сделанную из темно-красного, под цвет его волос, дерева, с выгравированными на ней купидонами.
Было абсолютно темно. Локи опустил мальчика на кровать и зажег свечи.
Когда стало светло, Лео разглядел, что находится на шикарнейшем ложе с кружевным бельем в нежно-розовых тонах. Ложе было завешано прозрачным пологом, раскачиваемым легким ветерком, проникшим через открытое окно, из которого виднелось неповторимое звездное небо. Благоухали лепестки роз, разбросанные по полу, а с потолка можно было наблюдать мифические сценки из жизни богов.
— Как прекрасно! — воскликнул Лео.
Локи опустился рядом с ним на ложе уже по пояс обнаженный.
— Любимый… — проговорил Лео, закрыв глаза.
Он почувствовал на своих губах горячий поцелуй.
Руки Локи обнажили его до пояса, а губы целовали в грудь и живот. Это хрупкое, юное, почти детское, тело наконец-то в его руках. Причем, он отдается по собственной воле! Локи смаковал очередную победу. Однако, когда Локи дошел до пряжки на ремне, Лео протестующе вцепился в нее рукой.
— Что за детский сад, Леонардо! — сказал Локи. — Ты же все для себя решил. Ты боишься нашей близости или стесняешься меня?
— Я не знаю, — неловко проговорил Лео. — Я и хочу тебя и боюсь этого.
— Расслабься, все будет хорошо.
Локи расстегнул ему пояс и стянул брюки. Он схватил со стола пригоршню розовых лепестков и посыпал на живот мальчика.
— Как прекрасны эти розы! — проговорил Лео.
— Ты среди них — самая прекрасная, — Локи решил как следует возбудить его и занялся поцелуями.
— Как прекрасна эта сладкая ночь! — шептал Лео.
Он тяжело дышал в объятиях Локи, пока тот целовал и лизал его стройное тело.
— Тебе нравится? — спросил Локи.
— О… — простонал Лео. — Мне начинает казаться, что я умираю…
Локи целовал низ его живота, все ниже и ниже опускаясь, достигнув, наконец, самого интимного места.
— Локи!! — чуть не закричал Лео. — Что ты делаешь, ты хочешь довести меня до сумасшествия?! Я еще ничего подобного никогда не испытывал…
Локи молча продолжал свое дело, вводя Лео в настоящий транс. Потом резко остановился на полпути и посмотрел на мальчика:
— Ты хочешь, чтобы это ощущение продолжалось?
— О да…да… — едва не кричал он. — Очень хочу…
— Пришло время, — сказал Локи.
— Да? Ты возьмешь меня сейчас? А как ты сделаешь это? Мне страшновато, между прочим…
— Душа моя, не переживай так, мой любимый мальчик, — сказал Локи. — Все будет хорошо. Я постараюсь сделать все как можно менее болезненно.
— Мне страшно, — снова повторил Лео. — Что мне нужно делать?
— Ничего. Лечь и расслабиться. Тебе же хорошо со мной?
— Очень хорошо.
Локи осторожно перевернул мальчика на бок, выбрав для него эту менее болезненную позу.
— Расслабься, Леонардо!
Локи стал очень медленно входить в него. Лео почувствовал ужасную боль. Будто бы он разрывается изнутри. Он закричал. Локи нежно целовал его в спину и гладил в самых сокровенных местах, уговаривая потерпеть. С большим трудом мужчина вошел в него. Лео казалось, что в него вонзился клинок ножа. Боль была невыносимой, он думал, что потеряет сознание. Из глаз потекли слезы.
Локи двигался очень медленно и аккуратно, но, не смотря на это, боль все равно казалась ужасной. Локи шептал ему самые нежные слова любви. Его прикосновения в самых интимных местах дали о себе знать. Постепенно, Лео привык к боли, потому что привыкнуть можно ко всему. Она уже не казалась ему такой острой, как вначале. Локи стал двигаться немножко быстрее и Лео начало казаться, что он задевает внутри него что-то такое, от чего ему становится невероятно хорошо. Эта смесь боли и чего-то непередаваемо приятного… Лео почувствовал близость Локи, насколько они стали сейчас родными, будто бы слились в единое целое. Из глаз Лео снова потекли слезы. Но уже не от боли, а от нахлынувших на него волшебных чувств романтической любви.
— Локи, Локи, — звал он, чувствуя его в себе.
— Что, мой родной? — спросил он.
— Обними меня… Никогда не оставляй… Я хочу быть с тобою всегда… любимый…
— Да, любовь моя, — ответил Локи, положив руку ему на бедро. Он стал двигаться энергичнее.
Лео находился в такой нирване, что чувство боли притупилось. Он чувствовал только Локи. Остальное не имело смысла. Внезапно Лео показалось, что внутри него что-то взорвалось. Стало так хорошо, что он застонал. Он не понимал, что происходит. Он лежал на руках Локи. Лео видел его прекрасное лицо с разметавшимися волосами. Мужчина целовал его в губы, говорил о любви. В комнате витал аромат роз и боги смотрели с потолка. Лео был безгранично счастлив. Ему казалось, что и у богов на потолке такие же счастливые и сияющие лица.
— Мой самый любимый мальчик, — услышал Лео, словно очнувшись ото сна.
— А что случилось? — с улыбкой спросил он.
Локи потерся щекой об его губы:
— Я сделал тебя мужчиной… Теперь тебя можно поздравить, ты пережил свой первый раз.
— Я тебя очень, очень и очень люблю. А теперь еще больше.
Лео посмотрел на нежно-розовую простынь, она вся была в крови.
— А откуда кровь?! — испугался он.
— Это твоя кровь, — сказал Локи. — Ну, ты лишился «девственности» так. Бывает и такое. У тебя первый раз прошел довольно болезненно. Но так больно будет только в первые разы. Потом настолько сильной боли ты ощущать не будешь. Не будем торопиться. Пусть все заживет.
Решив не мучить больше мальчика, Локи стал целовать и ласкать его тело, чтобы сделать ему приятное другими способами.

— Ты знаешь, что риск велик и ты можешь просто не выжить? У тебя слабый от природы организм, — наставлял Локи.
— Мне все равно, — сказал Фил. — Если я не стану таким, как ты, и не смогу остаться с тобой навсегда, лучше мне вообще не жить!
Локи покачал головой.
— Ты ж обещал! — укоризненно сказал Фил.
— Ну хорошо. Лежи. Схожу в лабораторию за капельницей.
Фил лежал на кровати в длинной ночной сорочке, с разведенными в стороны руками и со своей привычной бледностью.
Локи притащил капельницу.
— Вот капельница. Здесь моя кровь, — он вздохнул. — Ой, не знаю, рискованно это… Ну да ладно, попытаем счастье, попробуем вырастить оборотня в домашних условиях.
Он взял кисть Фила. На бледной коже ветвились ярко-синие вены. Игла быстро нашла свою цель. Фил поморщился от боли. Глаза посмотрели на капельницу — теперь кровь Локи начнет поступать в его организм. Она будет в нем.
— Локи? — умоляюще позвал Фил. — Можно попросить тебя?
— Говори.
— Можешь побыть со мной, пока идет переливание? Ведь я могу умереть и мы никогда не увидимся…
— Да, конечно, я побуду с тобой.
Локи взял мальчика за руку.
— А если все пройдет успешно и я стану зверем, ты сделаешь меня своим приемным сыном?
— Сделаю.
— А ты любишь меня хоть немного?
— Люблю, — ответил Локи.
— Мне что—то так плохо делается…
— Эта кровь может прижиться в твоем организме, а может и нет, — ответил Локи.
— Поцелуй меня… — жалобно попросил Фил. — Вдруг я умру…
Локи наклонился и нежно поцеловал его в губы.
— Спасибо, — с благодарностью сказал Фил. — Как бы я хотел, чтобы ты целовал меня всегда, не отрываясь.
— Ну, тогда мы просто умерли бы с голоду.
— Я могу питаться лишь одними твоими поцелуями, мой любимый…
Фил еще больше начинал бледнеть. Он закрыл глаза, Локи испугался, что он умирает.
— Мальчик мой!
Локи принялся целовать его в лицо и губы.
— Мой милый, — прошептал Локи. — Хоть ты не покидай меня!
Фил улыбнулся:
— Я никогда тебя не покину. Только целуй. Говори. Будь рядом. Если ты будешь со мной рядом, я не умру, я это точно знаю.
— Да, да, я буду с тобой рядом, — сказал Локи и сжал его бледную руку с синими прожилками вен.
— Любимый мой, —шептал Локи. — Все будет хорошо. Ты будешь жить.
Темно-красная жидкость каплями стекала по трубке и вливалась в тело Фила. Парень чувствовал, что в его организме происходит что-то странное, что-то необычное, отчего ему становилось непонятно и плохо. Он потерял сознание.

Локи ни на минуту не отходил от постели, держа Фила за руку и моля всех богов зверя, чтобы сохранили мальчику жизнь. Иной раз ему захотелось вырвать иглу из вены Фила и выкинуть к чертовой матери, но он не любил останавливаться на полпути.
Кровь в капельнице иссякла. Фил так и не приходил в себя. Локи взволнованно расстегнул ему рубашку, чтобы послушать бьется ли сердце. Он ничего не услышал в бездыханной груди.
— Мой мальчик! Только не это! — вскричал Локи.
Он языком разжал ему губы и принялся неистово целовать, словно вдыхая в парня кислород. Фил зашевелился:
— Локи… Локи…
— Хвала богам! — радостно воскликнул Локи. — Жив! Мы победили. Мои опыты были сделаны не зря. Мы победили!
Фил открыл глаза:
— Победили?
— Ты жив!
— Жив? Я жив. И хочу к тебе и тебя! — сказал Фил.
— Лежи. Тебе сейчас нужен покой, — сказал Локи. — Ты ослаб.
Но Фил продолжал карабкаться к нему на колени, покусывая за плечо.
— Нет, — отстранил его Локи. — Сейчас никакого секса. Ты мог умереть. В твоем организме начались изменения. Тебе нужно отдыхать.
— А ты тогда ляжешь со мной и обнимешь меня? Без тебя я не усну!
— Ну хорошо.
Локи прилег рядом, а Фил лег ему головой на руку и плотнее прижался. Он обнял Локи за шею и стал пристально разглядывать его лицо, прислушиваться к дыханию.
— Прижми меня к себе покрепче, — попросил Фил.
Локи вздохнул. Он сжал его в объятиях, плотнее прижав к своей груди. Фил успокоился. Он обхватил Локи ногами с одной стороны и руками с другой, вцепившись в него, как пиявка. Только после этого он уснул.

На цветущей, залитой яркими солнечными лучами поляне, летали два мотылька. Один был черный и в крапинку, а другой — нежно-голубой.
— Мне не верится, Луи, как здорово! — послышался шепот. — Я чувствую себя эльфом. Да мыслимо ли это, чтобы мы с тобой летали, обратившись в мотыльков!
— Это души наши летают, — ответил Луи. — Легкие и прозрачные. Наши души и есть мотыльки.
— Я так счастлив тут с тобой! — проговорил Клаус. — Так здорово летать! А я смогу превращаться на некоторое время в свое земное тело, как ты?
— Если тебе будет дарована такая привилегия.
— А кем дарована?
— Старшими.
— Кто такие старшие? — спросил Клаус.
— Этого говорить мне не велено. Узнаешь. Не забывай, что ты — темный. Мы из разных миров…
— Мне все равно, — ответил Клаус. — Я люблю тебя!
Мотыльки полетели, перепархивая с цветка на цветок, выбирая все более яркие и благоухающие соцветия…

Фил с удовольствием начал замечать, что увеличился рост его волосяного покрова на коже. Его стала возбуждать свежая кровь и сырое мясо. Он часто в полночь просыпался и слушал подолгу волчий вой, доносящийся из леса.
— Я — зверь! — с гордостью смотрясь в зеркало, сказал Фил. — А ты возьмешь меня на охоту?
— Да, но когда ты сможешь превращаться, — ответил Локи.
— А когда это будет? — спросил Фил.
— Думаю, скоро.
Пока подобные изменения происходили в теле Фила, Локи не отходил от него. Он должен был следить за процессом.

Лео остался совершенно один. Его начала съедать нечеловеческая тоска. Тоска по любимому. Уже две недели не было Локи. Две недели он не целовал его. Не говорил слова любви. Лео хотел чего-то большего. Хотел, чтобы Локи снова взял его. Не смотря на ту боль, которую мальчик вытерпел, ему опять захотелось повторить те ощущения. Но Локи все не было и Лео чахнул, как сорванный цветок. Да, у Локи горе, но это же не повод так пропадать!
Лео играл. Только игра спасала его. Его музыка выражала состояние души. Лирическая, грустная музыка.

Ромина радовалась. Хоть она и не очень-то верила Локи, но тот факт, что он бегает за ней, признается в любви и унижается не мог ее не радовать. Ей понравилось это. Пусть страдает и терзается душевными муками. А потом она пустит пулю ему в лоб. Из чистого серебра.
Ромина предвкушала час расплаты, приближающийся к ненавистному зверю, который ничего о ее происхождении не знал.

По паркету пробежался молодой собаковолк. Тощий. Со светлой шерстью. Он открыл лапами дверь.
— Я готов, Локи. Я такой, как и ты.
— Очень хорошо, что мой эксперимент увенчался успехом. Теперь я могу сам выращивать оборотней в домашних условиях.
— Зачем они тебе? У тебя есть я! Не нужно больше никого выращивать.
— Опять ты со своими ревностями! — Локи лизнул пасынка в ухо. — Идем.
— Локи, подожди! — собаковолк помчался следом за Локи. — А что мне нужно будет делать?
— Охотиться и есть. Это естественный процесс.
— Зверей?
— Людишек, — усмехнулся Локи. — Иногда они бывают вкусными. Я — гурман и мне нравится смаковать их тупые мозги под шубой.
Фил следовал за своим учителем.
— Локи…
— Да?
— Не знаю, как спросить. Меня давно мучает один вопрос.
— Говори.
— А как теперь… ну… в плане секса?..
— Маленький извращенец! Снова хочешь, чтобы я тебя трахнул? Сразу говорю — у меня нет склонности к зоофилии, поэтому, пока мы в таком облике, я трахать тебя не стану. Хотя… Ты, наверное, подал мне идею. Совокупиться как волки.. Это будет интересно. Но не теперь. Я хочу жрать…
— Да кто ж в такое время суток по лесу будет ходить! — воскликнул Фил.
— Знаю, что говорю. Я людишек за версту чую. От них же прет тупостью и разложением мозгов. Наверное, кто-то снова в лесу заблудился.
Локи не ошибся. Действительно, в лесу заблудились два грибника, замешкавшиеся до темноты.
— Смотри! — подтолкнул один грибник другого. — Волки! Кажется, мы попали!
— Да какие здоровые!!
— Ну что? — сказал Локи. — Вперед, сынок! Один твой, другой мой.
— А что мне делать? — спросил Фил.
— Рвать мясо и есть его. Живое мясо с кровью… Что может быть лучше! Представь, что ты разрываешь курицу.
Локи помчался за своей добычей. Раздался душераздирающий вопль. Он уже рвал свою добычу на куски. Пасть его, перемазанная кровью, с удовольствием смаковала человечину.
Фил поступил по примеру Локи. Он повалил жертву в кучу листьев и наступил на нее лапами. Но разорвать не мог. Ему было страшно. Фил видел полные ужаса глаза жертвы. Он сам еще недавно был человеком. Страх. Желание жить. Фил колебался. Он не мог пересилить себя.
— Что? Страшно? — послышался издевательский голос сзади. — Так ведь ты уже стал убийцей, чего тебе теперь бояться? Ты уже убийца, первый шаг сделан, так что не бойся!
Фил вздрогнул.Он обернулся,но никого не было.
— Кто здесь?
— Брата уже не узнаешь, Каин?
— Ты мертв!! Ты не можешь говорить со мной, я схожу с ума!
— Мертв я для вашего мирка, — послышался голос. — Я на самом деле живее всех живых. Спасибо за услугу, кстати! Так давай же, убийца, разве ты еще не прочувствовал вкус крови?
Раздался звонкий переливистый смех и все смолкло.
Фил стоял в позе нерешительности. Облизываясь, к нему подошел Локи.
— Что же ты медлишь? Давай, приступай к ужину, ты же сам хотел стать зверем!
Фил посмотрел на Локи, потом на переполненные смертельным ужасом глаза жертвы, потом опять на Локи, глаза которого выражали явное недовольство.
— Ты зверь, смирись теперь с этим! Твоя судьба — убивать. Убивать ради того, чтобы жить. Вперед, я люблю тебя, мой мальчик!
Последние слова для Фила означали все равно, что команда «Фас!»для пит-буля. Он накинулся на обезумевшую от ужаса жертву, вцепившись ей в глотку. Повернул окровавленную пасть, с куском свежего мяса, в сторону Локи.
— Хорошо, приятного аппетита, малыш, — одобрительно сказал Локи.
Полную луну окутал кроваво-красный круг на темном небе. Это было посвящение. В клане зверей стало больше на одного.
Фил рвал на куски окровавленную жертву, забыв о совести, сострадании и благочестии. Теперь он был зверем и чувствовал себя зверем, которым стал ради Локи.

— Где ты был? — спросил Луи.
— Где моему мятежному духу еще носиться, как не в лесу? Навещал свое тело! И брата заодно навестил. Он стал зверем. Этот проклятый братоубийца занял мое место!
— Отпусти его ,— сказал Луи. — Он очень несчастен потому, что стал рабом собственных страстей. Придет когда-нибудь и его черед. Нет ничего вечного. Вечность лишь в Смерти.
— Луи, как мне на время снова обрести тело?
— А ты спустись на землю. Почувствуй почву под ногами. Представь, что твой дух снова вселяется в тело.
— Как я это представляю! — вскричал Клаус. — Мое тело точат сейчас черви, и оно ужасно выглядит!
— Все это лишь иллюзия. Представь, что ты снова в нем, почувствуй это и ты вновь его обретешь. Встань на землю, чувствуешь снова свои ноги? Чувствуешь влажную от росы траву? Чувствуешь колючие иголки кустарников?
— Да, чувствую, чувствую! — закричал Клаус.
— Открой глаза, значит ты уже в своем теле.
Клаус открыл глаза. Он снова увидел свои руки, смог потрогать свои волосы, свое лицо. Все было такое же, как и раньше, нетронутое червями. Он увидел перед собое Луи, такого же прекрасного и улыбающегося, как всегда.
— Луи! — с детской радостью закричал Клаус и обнял мальчика. — Как я соскучился по своему и по твоему телу! По тому, чтобы чувствовать почву под ногами, по каплям холодной росы, по этим мерзким, впивающимся в ноги, колючкам!
— Придется привыкать, мой принц, впереди целая вечность.
Клаус прижал лицо Луи к своей груди, радуясь его красоте и тому, что может видеть и ощущать собственные руки. Как он соскучился по ним! А может ничего и не было? Может, он вовсе не умирал?

В зале было светло. Вместе с утренним солнечным светом вернулся Локи.
Лео побежал к нему навстречу, цокая башмачками по паркету, задев дерево в кадке, с которого посыпались листья. Он нерешительно остановился возле Локи. Глаза его стыдливо бегали.
— Я скучал… — только и смог выговорить он.
Локи слегка улыбнулся и потрепал мальчика по щеке:
— Я тоже скучал, мой милый. Пойдем?
Лео знал, что Локи зовет его сейчас в спальню и хочет его. Ему было слегка страшно при воспоминании о боли, которую он испытал. С другой стороны, Лео задыхался от волнения, он был в настолько возбужденном состоянии, что у него темнело в глазах. Он не знал, как себя вести рядом с Локи.
Локи открыл ему двери:
— Входи. Раздевайся и ложись. Я схожу в ванную.
Он вышел. Лео сел на кровать, опустив голову. Он некоторое время не видел Локи и ожидал совсем другой встречи. Фраза: «раздевайся и ложись» заставила его почувствовать себя вещью, бездушной игрушкой. Ему стало грустно.
Локи вскоре вошел в спальню абсолютно обнаженный. Его длинные красные волосы, распущенные до пояса, совсем мокрые, начали слегка виться. На теле еще блестели жемчужинами капли воды. Он казался богом.
— Ты еще не разделся и не лег? — спросил Локи, встряхивая мокрыми волосами.
Лео не пошевелился. Он сидел, удрученно опустив голову.
Локи взял его за подбородок:
— В чем дело, Леонардо?
Мальчик с обидой и чуть не плача посмотрел на него:
— Локи, я же не вещь. Я так ждал тебя… Так скучал…
Локи нежно провел рукой по его щеке:
— Прости, милый…
Его губы нежно коснулись губ Лео. Его язык был таким же нежным. Лео растаял. Его тело обмякло в руках Локи, которые, пользуясь его слабостью, снимали с него одежду. Мальчик совершенно не сопротивлялся. Он чувствловал себя будто захмелевшим, хотя не пил ни грамма.
Положив одну руку ему на грудь, а другую чуть пониже, Локи продолжал целовать Лео. На самом же деле, как обычно, по утрам, Локи зверски кого-то хотелось и ему было абсолютно наплевать на все эти прелюдии и поцелуи. Ему просто хотелось удовлетворить свою похоть. Но иногда приходилось уступать влюбленным в него в него мальчикам, чтобы не слушать нытье, от которого ему хотелось застрелиться.
Сдерживать себя становилось все труднее. А особенно разыгрывать примерного любовника. Рука Локи опустилась еще ниже, желая поскорее возбудить Лео, чтобы ему захотелось того же самого. Свою плоть с каждой секундой контролировать становилось все труднее. Локи вцепился зубами в плечо Лео.
— Ай! — воскликнул Лео..— Мне же больно!
— Прости… — пробормотал Локи.
Возбужденный уже до предела, Локи больше не мог сдерживать свою плоть. Он развернул Лео на живот и начал в него входить, делая это с животной необузданной страстью, чем причинил еще больше боли, чем в первый раз.
— Потерпи немного, — бормотал он, уже войдя в него почти полностью.
Лео закричал. Локи еле сдержался, чтобы не ударить его. Ослепленный животной неудовлетворенной похотью, он стал раздражаться.
— Да, больно, я прекрасно это знаю, но пора бы научиться терпеть боль и сдерживать свои эмоции. Я не буду терять сейчас время на то, чтобы войти в тебя безболезненно, у меня тоже есть свои потребности. Не раздражай меня, можешь и потерпеть, не маленький.
Лео уткнулся лицом в подушку, которая сразу же стала мокрой от слез. Он всячески старался настроить себя на то, будто может не ощущать боль. Но Локи сегодня орудовал действительно, как настоящий дикий зверь. Он бездушно удовлетворял свою похоть, совершенно не заботясь о том, какие чувства сейчас испытывает партнер.
Не оправившись толком после первого раза, такой грубый и жесткий второй раз причинял Лео неимоверную боль. Кричать он не мог, боясь разгневать Локи, только безмолвные слезы боли скатывались из глаз на подушку.
Наконец боль смешалась с оттенком чего-то божественно приятного, тело Лео было совсем горячим. Сейчас было больно и в то же время очень хорошо. И с каждой минутой становилось все лучше и приятнее. Будто что-то взорвалось в нем и по телу пробежали конвульсии. Лео закрыл глаза и простонал. Он почувствовал, как теперь тело его расслабилось и ему стало спокойно, несмотря на то, что Локи все еще продолжал возню сзади. Вскоре успокоился и он, откинувшись на подушки.
— Больно было? — спросил Локи, придя в себя.
— Очень…— проговорил Лео.
— Прости, не сдержался, — промямлил Локи сонным голосом.
Спрятав свою руку между бедер Лео, он заснул. Мальчик пытался тоже прийти в себя. Тело все еще стрелой пронзала боль. Локи был сегодня совсем другой. Грубый, дикий… Почему? В чем причина? Он взглянул на уткнувшийся в его плечо безупречный профиль Локи и сердце его учащенно забилось. Лео боялся пошевелиться, чтобы не разбудить мужчину, чтобы он никуда не ушел. Ему так нравилось лежать рядом с Локи, слушать его дыхание. Он осторожно убрал руку, лежащую между своих бедер, которая его немножко смущала. Какой же Локи был красивый, когда спал!
Лео подскочил, на ходу одеваясь. Он выбежал на улицу.
Локи проснулся. В лицо ему уткнулось что-то свежее и влажное. Он поморщился и открыл глаза. Возле него лежал огромный букет полевых цветов.
— Что за дрянь! — раздраженно сказал невыспавшейся Локи. — Кто это сюда притащил!
— Я нарвал их для тебя… — сказал Лео. — Как жаль, что тебе не понравилось… А еще я сочинил для тебя новую мелодию…
— Потом, — пренебрежительно буркнул Локи, — мне некогда сейчас.
Он поднялся с постели. Цветы упали и Локи наступил на них, злобно выругавшись при этом. Нагишом он пошел в зал.
Лео сидел возле окна. Он смотрел на разбросанные по полу цветы, на которые только что наступил ногами Локи. Сердце сжалось от непреодолимой тоски. Почему-то ему показалось, что это не на цветы наступил Локи, что он наступил на его душу… В голове заиграла печальная музыка. Это была еще одна мелодия, родившаяся в сердце великого таланта. Новые творения рождались всегда, когда Лео охватывала тоска и меланхолия.
Он выбежал в зал за скрипкой. Локи продолжал стоять нагишом, увлеченно беседуя со слугой, и не заметил Лео.
— Наконец-то нам удалось выследить вашего любимого Артура. Есть один бар, где Артур бывает в одно и то же время. Я нанял людей, которые могут организовать его похищение.
У Локи загорелись глаза:
— Наконец-то… — проговорил он. — Заплачу сколько им будет угодно, если только они его похитят…
— А куда прикажете везти? Сюда, али в ваш особняк возле леса?
— В особняк, — сказал Локи.
— Но там же…
— Он не помешает, — сказал Локи, зная заранее, о чем сейчас скажет слуга.
Лео слушал и не верил. По лицу потекли слезы. Он схватил скрипку и выбежал прочь.
«Я уйду. Навсегда».
Так этой юной души коснулось первое разочарование. Первая боль разбитого сердца. Она узнала, что значит предательство и какими подлыми могут быть люди и нелюди. Утопая в своей боли, душа мальчика пела. Какие же неземные, божественные мелодии могут рождаться в подобных состояниях!

Люди Локи действительно выследили Артура-Ромину. Он любил бывать в мрачном уединенном кабаке. Любил сидеть в одиночестве за столиком, попивая красное вино.
Одним прекрасным вечером, соблазнившись солидной оплатой, они напали на Артура и затащили его в машину.
Если бы Ромина только захотела! Она растерзала бы их одного за другим, впившись блестящими клыками в плоть и обескровив до последней капли. Но она знала, что это люди Локи и что, пустя в ход клыки, она тем самым выдаст свою вампирскую сущность и ей наступит конец. Поэтому она покорилась своей участи и решила выжидать. Что же Локи будет делать дальше? Каковы его планы?
Локи нервничал. Он ходил взад-вперед по комнате, моля своих богов, чтобы все прошло удачно. Он вел себя причудливо, как никогда и разглядывал свое отражение в зеркале. Поправлял цветы, переставлял вазу с места на место, не зная, где она будет смотреться более привлекательно.
Послышался шум, Локи выскочил на улицу. Но это была всего лишь собака, на которую он накричал.
Часы продолжали свой круговорот, а люди все не появлялись.
Наконец снова послышался шум: они!
— Ну что?! — с озабоченным выражением лица спросил Локи.
Они поставили перед ним кого-то, замотанного в черный плащ.
— Идите! — с нетерпением указал Локи на дверь. — Мой слуга рассчитается с вами.
Когда люди вышли, мужчина с бьющимся сердцем снял плащ.
— Что это за штучки?! Что вы себе позволяете?! Куда вы меня притащили?! — закричал разгневанный Артур. Локи даже смутился.
— Простите, — не повышая голоса, сказал он. — Но теперь вы будете жить здесь…
— Вы совсем спятили? Что это значит?! — возмутился Артур.
— То, что я сказал, — ответил Локи. — Нравится вам или не нравится, но вы теперь будете жить здесь.
Артур даже не знал, что ответить на такое заявление.
— Не вижу смысла, — сказал он. — Чего вы хотите этим добиться?
— Вас, — с горящими глазами проговорил Локи, — чтобы вы стали моим.
— Смею вам заметить, что я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, — высокомерно сказал Артур. — Думаете, я без ума влюблюсь в вас, как один из ваших бесчисленных обожателей? Очень ошибаетесь.
Локи с трепетом взял руку Артура и поднес ее к своим губам:
— О… Ваши слова так больно режут мою душу… Я все отдам, только вы были бы рядом…
— Вы это всем говорите? Это первый этап, с которого вы начинаете свою игру? Со мной этот номер не пройдет.
— О, почему вы не верите мне! — простонал Локи. — Я, презирающий любовь, сам стал ее жертвой, — он с жаром целовал руку Артура.
Вначале ладонь, потом запястье, потом кисть, плечо, шею. Артур стоял, не шевелясь, как под гипнозом, а потом дал Локи звонкую пощечину.
Локи со злостью схватил его за руку и сжал до боли:
— Не будь это вы… — задыхаясь от бешенства, проговорил он. — Я бы раз и навсегда отучил вас бить меня по лицу.
Артур стерпел боль и спокойно ответил:
— Что бы вы не сделали, вы меня не добьетесь! Так что не тратьте понапрасну время.
— Посмотрим, — прорычал Локи, заталкивая Артура в комнату и запирая дверь на ключ.
«Ничего», — утешал он сам себя. — «Фил тоже поначалу противился, а потом влюбился в меня до безумия. И этого постигнет та же участь. Всех постигает одна и та же участь… Фил? Кстати, интересно, где он. Как бы я сейчас с удовольствием оттрахал этого заморыша! Что мне теперь, на слуг кидаться? Артура трахнуть я не могу, он должен отдаться мне сам… Когда же вернется этот Фил?»…

Локи забежал возбужденный и безумный, с бегающими глазами.
— Здесь нужно будет сделать перестановку, все украсить цветами.
— Будешь помогать мне, — сказал Локи Филу.
— Да что случилось, любимый?
— Так… Сюда букет… И в углу… А где же здоровая кадка с изображением фавнов и сатиров? — продолжал прикидывать в уме Локи, словно не слыша его вопроса.
Волкообразные собаки, путаясь у него под ногами, с таким же интересом осматривали комнату.
— На стену мой портрет, сделанный в 1734 году! Там я наиболее хорошо и удачно изображен после охоты. С огненно-рыжими волосами… Принесите портрет! — заорал он слугам.
Собаки бегали и суетились вместе с Локи.
Фил схватил Локи за плечи и посмотрел в глаза. Только сейчас Локи обратил на него хоть какое-то внимание.
— Душа моя, неужели нас должен посетить сам король, что ты так тщательно готовишься? — спросил Фил.
— Да может и не король. В этой комнате будет жить один человек, которого я очень люблю. А ты только посмей хоть слово поперек сказать и сразу же окажешься на улице! Не вздумай и словом ему проговориться, что я с тобой сплю!
Фил смотрел на него большими, раскрывшимися от негодования глазами, в которых застыли слезы. А Локи, будто ничего такого особенного и не сказал, продолжил дальше:
— Так, сюда вазу, сюда портрет… Да где вы носитесь с этим портретом! Фил, иди помоги!
Фил не мог снести такого унижения. Он помчался в свою комнату с переполненной мерзостями душой, в которой творилось такое, что было неподвластно никому описать это пером на бумаге. Ясно было одно — у Локи кто-то есть, кого он безумно любит, к чьему приезду должен помогать готовиться Фил, разыгрывая, что все хорошо, что с Локи у него ничего никогда не было (хотя именно Локи сбил его с пути истинного, перевернул жизнь вверх дном, развратил его. Фил ради любви к Локи убил родного брата и сознательно согласился стать зверем). Без Локи Фил не мог представить теперь своей жизни. Она совершенно не имела смысла. Схватив на кухне здоровый нож, трясущимися руками Фил поднес его к запястью.
Сзади послышался звонкий раскатистый смех. Фил вздрогнул и уронил нож на ногу. Брызнула кровь.
— Собрался покончить с собой, слабак? Да забыл, что ты теперь бессмертен? На вот, револьвер, заряженный серебряной пулей, пусти ее себе в висок!
Фил обезумевшими глазами посмотрел на стоящего рядом целого и невредимого брата, который над ним смеялся. Он взял протянутый револьвер, продолжая смотреть таким же обезумевшим взглядом.
— Давай, давай, к виску! — раззадоривал Клаус.
Трясущейся рукой, смотря взглядом шизофреника, Фил приставил револьвер к виску.
— Ну что, страшно? — хохотал Клаус. — Ты не сделаешь этого. Знаешь почему? Потому, что ты — слабак! Ты умеешь только ныть и плакаться, что Локи тебя не любит!
Со свирепой гримасой Фил направил револьвер на Клауса и нажал курок. Послышался выстрел. Но пуля прошла сквозь тело брата, совершенно не деформировав его, словно оно было соткано из воздуха. Клаус расхохотался:
— Поздно, Каин, я уже мертв! Или ты хочешь убить меня второй раз? Смотрю, рука бы твоя не дрогнула и ты готов стрелять в меня хоть десятый раз. Ты променял жизнь брата на развращенного зверя, который пользуется тобой, как наскучившей игрушкой!
— Заткнись, ты мертв! — сказал Фил, подбородок его затрясся и по щекам ручьями потекли слезы.
— Плачь, плачь! — безжалостно говорил Клаус, нанося Филу невидимые пощечины. — Никогда тебе не обрести счастья, я проклинаю тебя, братоубийца!
Фил снова прицелился из револьвера и начал стрелять. Один, два, три. В комнату вошел Локи.
— Да что здесь происходит, черт возьми! Чокнутый безумец!
Локи заломал руку Фила и вырвал пистолет. Фил вскрикнул от боли.
— Чем ты тут занимаешься вместо того, чтобы помочь навести в доме порядок к приезду любви всей моей жизни!
— Ненавижу… — прошептал Фил.
— Да, лучше ненавидь. Это избавит мой слух от твоих постоянных слезливых истерик, — ответил Локи. — Иди и помоги прибрать дом!
— Ага, сейчас же! — не в силах перебороть слезы, воскликнул Фил. — Прибрать дом, чтобы ты спал в нем с каким-то ублюдком?! Да ты издеваешься надо мной!
— Да как ты смеешь! — воскликнул Локи, занося над ним руку.
— Давай, вперед, ударь меня, ты и так меня уже уничтожил, задавил мою личность, которая стала жить лишь одним тобой!
— И я в этом виноват? — раздраженно бросил Локи. — Или твой малодушный характер, который не может сказать себе: «стоп, хватит»? Я виноват в том, что ты раб собственных страстей, которые постоянно берут над тобой верх, а ты слепо сдаешься им, даже не пытаясь бороться? Да если бы со мной так обращались, как с тобой, я бы уже давно послал все к черту.
— Что я и сделаю! — сказал Фил, уязвленный за живое. — Прощай, я покидаю твой дом навсегда. Ты не любил и не ценил меня и теперь больше не увидишь! — он повернулся к выходу.
— Всех благ! — бросил вслед Локи, с полной уверенностью, что через пару дней Фил приползет к нему на коленях, умоляя принять обратно.

Да, Фил сказал то, что должен был сказать давно, но он не знал, что теперь делать, как жить ему без Локи. Он шел по улице, плача навзрыд. Жизнь утратила для него сенс. В глубине души он верил, что Локи изменится, станет любить его одного. Фил не мог признаться самому себе, что все это самообман, что Локи не переделает и сам дьявол.
Мысль о том, что Локи готовится к приезду кого-то другого, что кого-то другого он будет называть «любимым», целовать его, гладить повергала его в состояние безумного ужаса. Перекошенное сверхчеловеческой ревностью лицо Фила могло испугать. Его душа так терзалась, что он посчитал бы смерть наивысшим благом.
— Высшие силы, — шептал он, если вы существуете, дайте мне утешение. Нет больше сил моих так сильно мучиться!
И вдруг он услышал звуки скрипки. Звучала завораживающая мелодия, прекраснее которой не могло быть просто ничего. Ошеломленный Фил остановился, забыв уже и о Локи. Он вслушивался в звуки скрипки, ревностно боясь упустить хоть пару нот. Кто же это мог так божественно играть? Фил готов был целовать руки мастера, рождающего такую бесподобную музыку.
Он ожидал увидеть пред собой умудренного опытом старика и очень удивился, увидев голубоглазого и светловолосого мальчика-подростка. Слушая музыку, Фил продолжал плакать.
Заметив это, мальчик прекратил играть.
— Почему ты плачешь? — спросил Лео.
Фил не ответил, а, закрыв лицо руками, зарыдал.
Лео подождал, пока он успокоится.
— Твоя музыка, прекрасный Орфей, взяла за живое мою истерзанную душу, — проговорил он, растирая слезы кулаками по лицу.
— Эту музыку на самом деле играет МОЯ истерзанная и исстрадавшаяся душа, — ответил мальчик.
— Неужели на свете найдется человек, такой же несчастный, как и я! — воскликнул Фил.
— Нет ничего страшнее душевных мук, терзания неразделенной любви и ревности! — ответил Лео.
Этот совсем еще юный мальчик, почти ребенок, казался прожившим жизнь мудрецом. В его телесной оболочке скрывался Великий человек.
Фил кинулся к нему, схватил его за руки, принявшись целовать их. По его лицу продолжали течь слезы. Очень удивленный, Лео вырвал руки, обнял Фила, пытаясь его успокоить.
— Перестань же, что такого страшного случилось с тобой, что ты так сильно плачешь?!
— Я расстался со своим любимым, у него другой… — сквозь слезы проговорил Фил.
— Не поверишь, — отвечал Лео, — но у меня такая же ситуация. Я жив только благодаря музыке.
— У тебя есть музыка, а у меня нет ничего, я жил им одним!
Лео проникся горем несчастного, всеми силами пытаясь утешить его. Он снова взял скрипку и смычок и заиграл веселую мелодию. Музыка может манипулировать настроением человека, а музыка, сотворенная Лео, просто делала чудеса. Она была такая смешная, что Фил вначале улыбнулся, а потом рассмеялся.

Фил решил не возвращаться. Он решил заполнить свою абсолютно пустую без Локи жизнь поклонением искусству. Парень слушал Лео, как завороженный. Филу никогда еще не доводилось слышать что-либо подобное. Он преклонялся перед талантом мальчика. Лео почувствовал, что нужен хоть кому-то в этом огромном чужом мире. Он видел, как сильно душевно терзается Фил и жалел его, хотя душевно терзался и сам.
Лео видел, как музыка его творит чудеса и залечивает самые глубокие раны. Вскоре они друг к другу привязались. Лео рассказал, что дома у него нет и живет он на улице. Фил ответил, что идти ему тоже некуда, а дома его считают мертвым.
Лео предложил путешествовать вместе с ним и его скрипкой. Чтобы как-то помочь мальчику, Фил попробовал петь. И открыл в себе талант. У него оказался уникальный голос с широким диапазоном. Он мог начать с фальцета и закончить низкими тонами.
Так образовался дуэт. Фил и Лео стали сочинять песни.
— Тебе легче душевно хоть немного? — спросил Лео.
— Намного, — отвечал Фил. — Когда я занят музыкой, я совсем не думаю о Локи.
— О ком?! — Лео выронил смычок. — Как ты сказал?!
— Локи… Это тот парень, которого я любил…
Фил даже не заметил, что сказал это в прошедшем времени.
— С длинными красными волосами? — спросил Лео.
— Да. У него длинные красные волосы и божественной красоты лицо. Ты знаком с ним?
— Знаком ли я с ним?! — вскричал Лео. — Да это тот самый парень, обманувший меня, разбивший мою душу, овладевший моим телом, занявший место в моем сердце. Он любит какого-то Артура. Но у тебя ведь другое имя?
— Значит мало того, что он одновременно встречался с нами обоими, есть еще и некий Артур. Да, тот самый, к приезду которого Локи так тщательно готовился! Негодяй! — сказал Фил и сжал кулаки.
Он весь был на эмоциях. Схватил Лео за шею и поцеловал в губы.
— Зачем? — Лео отпрянул в сторону, прикрыв рот рукой.
— Пусть Локи знает! Поступим с ним так, как он с нами, — в сердцах воскликнул Фил.
— Если ты когда-нибудь еще решишь сделать это, пусть это будет не назло Локи или… не будет вообще, — задумчиво проговорил мальчик.
Они молчали весь вечер. Не репетировали. Каждый думал о своем, но предположительно оба думали о Локи и его подлостях.
— Смеркается, — сказал Лео, складывая скрипку в рюкзак. — Нам нужно выбрать ночлег, ночи стали холодные.
— Какие предложения? — спросил Фил, ежась от холода в одной рубашке.
— Тут недалеко есть конюшня, — начал Лео.
— Нет-нет! — категорично сказал Фил.
Он не знал, в курсе ли Лео насчет того, кто такой Локи. Известно ли ему про оборотней? Но говорить на эту тему он не стал.
Лошади очень чутко чувствовали оборотней и поднимали неимоверный шум, если кто-то из этой расы оказывался рядом.
— У меня аллергия на лошадей,— сказал Фил.
— Там нет лошадей, — сказал Лео. — Зато там есть сено. Если в него зарыться, будет тепло.
— Хорошо, — сказал Фил.
Они добрались до пустой деревянной конюшни, наполненной сеном.
Сначала Лео тщательно упаковывал скрипку, затем зарылся в сено. Фил зарылся в сено рядом. До полуночи у него еще было немного времени, чтобы отдохнуть. Он обнял мальчика за спину.
— Ничего, что моя рука на твоей спине? Я просто привык, что кто-то спит рядом.
— Ничего, — ответил Лео.
Фил смотрел, как на небе зажигаются первые звезды, чувствовал запах дерева и сена. Он поймал себя на мысли, что ему хорошо тут. Он чувствовал тело Лео под легкой рубашкой и это начало его возбуждать. Ему все больше и больше нравился этот маленький, но такой талантливый мальчик. Фил упивался его талантом. Как ему хотелось целовать тело Лео, ощущать его тепло, чувствовать его язык, его прикосновения. От этой мысли у Фила закружилась голова. Его рука проникла под рубашку мальчика. Он, с дрожью во всем теле ощутил его нежную, как шелк, кожу, его юное стройное тело. Лео поймал его руку у себя под рубашкой и вытащил ее обратно.
— Не нужно этого делать, мы испортим нашу дружбу.
Фил убрал руку и отвернулся в сторону, свернувшись клубочком. По щеке скатилась слеза.
«Я не нравлюсь ему. Я ему не нужен. Я никому не нужен. Так мне и надо. Я убил своего единственного брата и теперь останусь один навечно. Изгоем.»
Он подумал, что через пару часов начнется превращение. Что он обернется зверем и убежит куда-нибудь в лес одиноким волком.

«Если у меня нет тела, существую ли я вообще? Как меня могут видеть, ощущать, знать вообще, что это я? Почему мы не можем быть вместе с Луи, что за пропасть, разделяющая нас? Что такое темные и светлые? Кто такие Старшие?» — эти вопросы не могли оставить в покое Клауса, который еще не разобрался до конца со своим теперешним статусом и дух его мятежный носился над землей, выкраивая какой-нибудь час, для того, чтобы облачиться в прежнее тело.
Клаус смотрел на небо, по которому проплывали серые облака. Оно казалось совсем рядом, а до облаков можно было дотянуться рукой. Клаус наблюдал за дымкой, покрывающей небо. Наблюдал за сменой цветов небесной палитры.
— Где искать их? — проговорил Клаус.
— А нас не нужно искать, мы здесь, повсюду, — послышались голоса, напоминающие отголоски грома.
— Но я не вижу вас!
— А нас не нужно видеть, достаточно того, что ты слышишь нас! Что ты хотел?
— Хотел… У меня есть просьба… Я люблю одного человека, и он тоже любит меня, мы хотели бы быть вместе. Нам не удавалось быть вместе при жизни, мы хотели бы соединиться хотя бы после смерти…
— Мы знаем, о ком идет речь, — послышались голоса. — Но это невозможно, ибо он светлый, ты же был зверем, а, стало быть, темный. Чтобы души ваши соединились, нужно, чтобы он стал темным, либо ты светлым. Что, в принципе, тоже невозможно.

Артур сидел под замком. На столе в изобилии стояли самые дорогие, самые вкусные и изысканные блюда, но он с каждым днем все худел и бледнел, ибо вампир не будет сыт этими блюдами. Сам того не зная, Локи морил любимого голодом. Появилась мысль наброситься на слуг и высмоктать кровь, но тогда Локи сразу же узнает правду.
Локи был уверен в своей победе. Даже не столько из-за своей самовлюбленности, сколько из-за одного фактора… Существовало такое понятие, как «проклятие Локи». Три столетия назад один маг и оккультист проклял его. Все парни, узнавшие его поближе, до безумия влюблялись. Однако это проклятие Локи считал за благо и пользовался своим преимуществом на полную катушку. Заводил сотни любовников, разбивал сердца, упивался своими победами.
— Что-то вы слишком бледны, любезный Артур. Неужели решили уморить себя голодом?
Артур сидел неподвижно, с королевской осанкой, за столом, уставленным яствами и ни к чему не притрагивался. На столе стояли две длинные свечи.
— Да уж лучше уморить себя голодом, чем терпеть ваше общество!
— Я настолько неприятен вам? — ухмыльнулся Локи. — Или вы просто набиваете себе цену?
— Что вы о себе возомнили! Думаете, вы настолько неотразимы, что перед вами не устоит никто?
— Да, именно так и думаю, — самодовольно ответил Локи, уверенный в себе на сто процентов.
Артур презрительно усмехнулся:
— Смею вас разочаровать, но вы меня ни капли не интересуете. Да и чем вы можете меня заинтересовать? Красивой внешностью? На свете много красивых людей, так что же, все они должны меня интересовать?
— Но я не чел… — начал Локи, но осекся. — Я знаю, что вы сходите по мне с ума, но не хотите показывать этого!
— Неужели? — Артур нагло рассмеялся ему в лицо. — Вы смешны! Ваша самоуверенность жалка!
— Что же, быть может проведем эксперимент? — спросил Локи.
— Какой же?
— Один поцелуй. Если после него вы останетесь ко мне равнодушны, я возьму свои слова обратно. Что? Боитесь? Не уверены в себе?
— Я-то в себе уверен, — высокомерно ответил Артур.
Локи приблизил свое прекрасное лицо к не менее прекрасному лицу Артура. Его рука слегка коснулась щеки Артура и губы мужчины осторожно дотронулись до его губ. Потом дотронулись еще раз, уже смелее, потом еще. Потом его язык дотронулся до языка Артура, который с невозмутимым видом выдержал поцелуй.
— Ну что? — наконец спросил Локи трогательным голосом, смотря Артуру в глаза. Его лицо, освещаемое мерцающим пламенем свечей, казалось таким милым в этом испуганно-растерянном выражении, его лучистые глаза казались такими бездонными, его волосы отливали красной медью, что самый отъявленный гомофоб не смог бы оттолкнуть от себя такое дивное создание. Но лицо Артура казалось каменным.
— Зря старались, — мне все равно, — равнодушно ответил он.
— Не может быть! — воскликнул Локи. — Я не верю, не верю! — он схватил Артура и повалил его на постель, очутившись сверху.
— Ну скажите же, когда наше дыхание почти сливается в одно, когда наши губы, наши тела так близко друг от друга, скажите, что вам все равно!
— Все равно…— сквозь зубы проговорил Артур, стараясь всеми силами препятствовать новому поцелую. Локи обладал фантастическим очарованием и устоять перед ним было практически невозможно. Артур-Ромина закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться, но Локи начал притягивать и его. Этот будоражащий аромат лесных трав и цветов…
— О, станьте же моим, прекрасный мальчик… Отдайте мне свою душу и свое тело… Я готов любить вас вечно… — его томный и страстный голос заставлял мурашки бегать по коже. Его губы снова нашли губы Артура, и это орудие было убийственнее пушечного ядра.
Ледяной ореол, окружающий Артура, начал таять, его красивый полуоткрытый рот впустил язык Локи. Страсть Локи передавалась Артуру и в это мгновение он был готов на все.
Но в зеркале, освещенном светом двух свечей, появился призрак Изольды. Ромина увидела ее холодный, пристальный взгляд. Взгляд, наполненный презрением. Взгляд, вопиющий о мести за убитую зверем семью. Кровь предков воззвала. Артур с дьявольской силой оттолкнул Локи и тот ударился о ручку двери.
—Уходите! Вы мне противны! Ваши мерзкие домогательства мне противны! Я никогда не буду с вами, вы мне ничего, кроме отвращения не внушаете!
Локи выскочил, объятый бешенством.
Ромина попыталась приподняться на кровати, но чуть не упала. Она голодала уже целую неделю.

Фил и Лео продолжали репетицию новых песен. Свой дуэт они назвали Umpires of Elegance (что-то вроде «судей изящества»).
Фил с каждым днем все меньше думал о Локи, все больше поражаясь таланту пятнадцатилетнего светловолосого мальчика. Лео нравился ему с каждым днем все больше. Сколько раз Фил мечтал целовать эти губы, гладить это тело! Оно лежало рядом, но Фил не мог коснуться его… что породило в душе несчастного новые страдания.
Сколько раз Фил намекал и всячески показывал Лео, что неравнодушен к нему. Лео же делал вид, что ничего не замечает и все было, как всегда.
Вот мальчик провел смычком по струнам скрипки и окрестности огласила нежная и очень грустная музыка.
Фил начал петь:

Я буду сегодня
Игрушкою мертвой твоей.
Своею рукою
Меня этой ночью убей.
И я стану пеплом,
И я буду прахом.
Поцелуем смерти
На твоих губах.

Его прекрасный голос лился из самых глубин души. Вот скрипка отыграла свое соло и Фил снова запел:

Наполни меня болью
И я воскресну снова.
Назови мое имя
И умри со мною…

— Браво! — послышался голос. — Бесподобно!
Фил смутился и перестал петь, а Лео опустил смычок. Они увидели перед собою длинноволосого бородатого человека лет сорока.
— Ай-да черти! Браво! — не переставал восхищаться он. — Вы приезжие? Никогда раньше не слышал вас.
— Наша группа существует всего лишь пару недель… — сказал Лео.
— Восходящие звезды? Вот что, черти, в пятницу приглашаю вас выступить в моем готическом клубе «Склеп». Хорошие бабки вам не помешают?
— Но у нас нет костюмов, — сказал Лео.
Мужчина протянул купюру зеленого цвета:
— Это аванс. Итак, до пятницы.
Такие перспективы взбудоражили и Лео, и Фила. Вот так, из ничего, целое выступление!
— Пойдем, купим ткани, — сказал Лео.
— А кто будет шить?
— Сами будем, в ателье дорого и этих денег не хватит.
— Сами? — изумился Фил.
— У нас нет выбора.
Они совещались и сошлись в конце концов на черном и белом фраках.
— Я не умею шить! — воскликнул Фил, когда они устремились к своей поляне с двумя рулонами ткани.
— Будем учиться. Измерь мою талию и отметь ткань угольком.
Фил обвязал ткань вокруг талии Лео. Руки его трусились, он нервничал, борясь с искушением измерить его талию своими руками.
— Леонардо… — проговорил Фил, жалобно заглядывая ему в глаза.
— Отметил? — Лео отвел взгляд в сторону. — Теперь можно начинать кроить.
Он сделал вид, будто бы ничего не заметил. Фил удрученно взял ножницы в руки. Никогда Лео не полюбит его. Никогда он не вкусит взаимной любви! Он, изгой, проклятый собственным братом.

Они весь день занимались лишь тем, что кроили и шили костюмы. Под командованием Лео стало кое-что получаться. Фил с обожанием смотрел, как мальчик примеряет белый фрак, который делал его похожим на маленького голубоглазого бога.
Лео подошел к речке, чтобы посмотреть на свое отражение и не заметил мчащегося прямо на него на бешеной скорости грузовик.
— Леонардо!! — закричал Фил.
Словно зверь, в погоне за добычей, Фил подлетел к Лео и столкнул его вниз. Они оба скатились с пригорка.
Лео поднял на него испуганные бегающие глаза:
— Тебя же могли раздавить в лепешку!
— Ничего…
— Ничего?!
Лео долго и пристально разглядывал Фила своими голубыми глазами. В белоснежном фраке, измазанном грязью и травой, Лео подполз к Филу и повесил руку ему на шею.
— Спасибо, — шепнул он. — Я же все вижу… Ну, как ты ко мне…
— Что? — тихо проговорил Фил, смутившись.
— Ну, мне кажется… Что ты хотел бы со мной отношений… более, чем дружеских…
— Какая разница! — вскочил Фил. — Что я хотел! Разве кому-то есть какое-то дело до того, что я хотел! — из его глаз брызнули слезы. — Я обречен на страдания. И тебе, как и всем, на меня наплевать!
Лео снова подсел к нему и снова обнял за шею:
— Думаешь, мне легко! После того, как меня соблазнил и предал Локи? Сможет ли когда-нибудь окончательно затянуться оставленная им рана? Думаешь, легко мне сейчас снова довериться кому-то? Снова открыть свою душу, сердце, мысли, чувства? Поэтому я ждал. Ждал, чтобы испытать тебя. Сегодня я увидел, что ты не пожалел бы ради меня своей жизни. А что докажет лучше этого твою искренность?..
Фил хотел сказать что-то насчет того, что этот грузовик все равно бы его не убил, что он не человек, но Лео уже гладил и целовал его лицо, шепча:
— Прости, прости, если заставил тебя страдать, я хочу быть с тобой…
Фил закрыл глаза и вздохнул: он не верил, что это с ним происходит на самом деле.
— Ну скажи, скажи, что хочешь быть со мной, что мне это не показалось… — шептал Лео.
— Да, хочу, очень хочу… — так же, шепотом, ответил Фил.
— Локи был ужасен. Подлый, лживый, грубый. Ему не было дела ни до чего, кроме удовлетворения собственной похоти. И лишь изредка просыпались в нем нотки нежности. Ему не было дела, что он причиняет мне боль, как физическую, так и душевную… Ему было наплевать, что я чувствую. Я не хочу, чтобы у нас было так… У нас должно быть все по-другому. Я хочу, чтобы мы ценили и уважали друг друга…
Фил целовал руку мальчика:
— Леонардо, мой милый, я тобой восхищаюсь… Я хочу всегда быть с тобой… Не вернусь к Локи, я не буду больше терпеть его истязаний и унижения! Мы начнем новую жизнь!
— Да, мой хороший, — мальчик гладил его по голове. — Наши несчастные одинокие души обрели наконец-то друг друга. У нас есть наша музыка и мы сами. А разве этого мало для счастья!
Фил стал презирать себя сам, потому что слушал возвышенные речи Лео, а думал в этот момент о его теле.
— Лео, — перебил его Фил, которому было невмоготу терпеть, проведя пальцами по его губам. — А ты бы хотел меня?
Что поделать, тут сказалась школа разврата Локи!
— Хотел бы взять меня прямо здесь и сейчас?
Лео смутился:
— Я не уверен, получится ли… Я был всего лишь два раза с Локи… И он входил в меня… Ну, понимаешь…
— Ясно, — со вздохом сказал Фил. — Значит инициативу придется брать мне.
— В первый раз мне было ужасно больно, — заметил Лео. — А во второй еще больнее. Локи взял меня, как настоящее животное…
— Да, он это может, — злобно проговорил Фил. — Но теперь тебе уже не будет так больно. Во-первых, мои размеры куда скромнее, чем у Локи, во-вторых, я не думаю исключительно о себе и умею быть нежным…
Лео стыдливо опустил глаза:
— Ну, я не знаю…
— Леонардо, — со страстью в голосе сказал Фил. — Отдайся мне, я так давно мечтал о твоем теле…
— Бери меня, я твой, — тихо ответил светловолосый мальчик, не поднимая головы. Но почему-то оба сидели на месте.
Фил медленно расстегнул на Лео пиджак, который теперь не мешало бы постирать, и расстелил на траве. Легким движением он опрокинул Лео на пиджак. Мальчик держал его, обхватив за шею. Его прекрасные мечтательные голубые глаза были сейчас такого же оттенка, что и небо.
— Я так и не попробовал твои губы на вкус, — сказал Фил.
Он наклонился к Лео и их уста слились. Фил почувствовал нежный вкус его губ, его языка. Небо закружилось над головой, или это были широко раскрытые голубые глаза Лео?
Парень оторвался от поцелуя и, тяжело дыша, проговорил:
— По-моему, я люблю тебя…
Лео притянул его за шею.
— Фил, пожалуйста, сделай меня счастливым… Кроме тебя и моей скрипки у меня никого нет на всем белом свете…
— Обещаю сделать все, зависящее от меня, чтобы ты был счастлив, мое маленькое неземное существо. Отдай мне себя!
— Бери… — проговорил Лео. — Доверяю тебе свою душу и тело, надеюсь, ты знаешь, с ними делать…
Фил снял с Лео одежду и любовался его юным, почти еще детским, телом, лежащим в цветущих травах.
— Ты вгоняешь меня в краску, — проговорил мальчик.
— Красоты не нужно стесняться, — сказал Фил. — А тело твое прекрасно. Как я жалею, что не художник и не могу изобразить всю его прелесть!
— А разве ты часто пробовал рисовать? Быть может, помимо голоса, ты откроешь в себе еще один талант?
Фил взял светловолосую головку Лео в свои руки и горячо поцеловал в губы. Он снял одежду и с себя. Их обнаженные тела соприкасались друг с другом и от этого бросало в дрожь. Однако Фил не торопился. В роли актива у него был довольно скудный опыт. Тем более, после вторжения Локи, Фил боялся причинить Лео боль. Поэтому он только держал тело Лео в своих руках, целуя его, где только возможно, постоянно осведомляясь, где ему приятнее всего.
— Так ты возьмешь меня сегодня? — наконец спросил Лео.
— Да… — неуверенно проговорил Фил, поняв, что дальше откладывать уже некуда. Он перевернул Лео на живот и стал медленно входить, каждую секунду спрашивая, не больно ли ему.
— После того, что я испытал с Локи, было бы стыдно назвать это болью, — ответил Лео. — Мне приятно чувствовать в себе твою плоть…
Фил целовал его спину, покоящуюся в густых зеленых травах, пахнущих свежим лугом.
«Запах Локи», — подумал Фил, глядя на светловолосую головку Лео, на его обнаженные плечи.
Фил не знал, что чувствует Лео. Хорошо ли ему, приятно ли? Или он ничего не ощущает, или ощущает боль? Спросить об этом Фил не решался. Пока не услышал, что Лео застонал.
— Тебе хорошо? — спросил наконец Фил.
Лео не ответил, лишь снова застонал.
— Я люблю тебя, — переведя дыхание, ответил Лео.
Фил закончил свою миссию и лег разгоряченной спиной на траву. Он не знал, удовлетворил ли Лео. Мальчик лежал молча.
— Леонардо, не молчи… Ответь, было ли тебе хорошо со мной, понравилось, или нет?
Лео развернулся, сел на Фила сверху и стал беспощадно целовать его в губы:
— Было ли мне хорошо? Да мне еще никогда не было так хорошо! Это лучшее, что у меня было за мой недолгий век! И, если ты вздумаешь когда-нибудь бросить меня… тогда, тогда я найду тебя и убью на месте!
Он со страстью продолжал целовать губы Фила.
— Погоди! — Фил схватил его за руки. — Чтобы ты потом не упрекал меня во лжи, я расскажу тебе правду о себе: я убил родного брата, а еще я — оборотень!
В раскрывшихся голубых глазах Лео отражались плывущие по небу облака.

Афиши Umpires of Elegance были уже расклеены по всему городу. Многие уже спешили послушать многообещающую таинственную группу.
Был тут сегодня и Локи, который понятия еще не имел, что участники группы — его бывшие любовники.
В «Склеп» вошли Клаус и Луи. Их бледные лица, смешавшись с другими лицами готов, выделялись лишь своей неземной красотой и выразительностью.
— Мой брат поет в группе! — саркастически усмехнулся Клаус. — Надеюсь, у меня получится поздравить его от души.
Клаус сегодня был одет в стиле графа Дракулы, с цилиндром на голове. В руке Луи была элегантная трость. Здесь многие поражали экстравагантностью своих нарядов, поэтому никто не удивился.
Клуб отчасти действительно напоминал склеп. Его освещали горящие свечи и лампады. На столах стояли мертвые цветы, а покрывали их скатерти из черного шелка с кружевами. Сидения были вырезаны в форме гробиков.
Клаус и Луи уселись на хорошо обозреваемое место, заказав пару коктейлей.
— Я люблю тебя, — сказал Клаус, изобразив губами поцелуй. — Старшие сказали: для того, чтобы нам с тобой быть вместе, мне нужно стать светлым, либо тебе темным, но это почти невозможно.
— Чтобы тебе стать светлым, тебе нужно сделать что-то мегахорошее, а чтобы мне превратиться в своего антипода — мегаплохое. И это может повести за собой какое-нибудь другое наказание.
— А что можно сделать мегахорошее? — спросил Клаус.
Луи пожал плечами:
— Этого я не знаю…

Локи выбрал место менее видное. Он не хотел, чтобы персона его лишний раз была выставлена на всеобщее обозрение. Излишнее внимание стало утомлять его. Он хотел спокойно думать об Артуре.
Вышел конферансье:
— А сейчас поприветствуем начинающую, но очень талантливую готическую группу… Итак… Umpires of Elegance!
Зал взорвался аплодисментами. Все с замиранием сердца уставились на сцену, которую озарил луч света.
Показался светловолосый мальчик в белом фраке, со скрипкой в руке. Он заиграл чудесную музыку, переливающуюся нежной мелодичностью.
На сцену вышел еще один артист, также светловолосый, одетый в черный фрак. Локи даже привстал. Он узнал Лео и Фила!
Удивлению Локи не было предела, когда Фил запел высоким чудесным голосом:

Рожденный для смерти,
Коронованный болью,
Сердце рвется к свету,
Распятое тобою.
Шелест твоих крыльев,
Шум твоих шагов.
Ты бог из моих странных
И ненормальных снов…

После первого куплета скрипач и вокалист стали неистово целоваться под бурные овации зрителей. Локи едва не поперхнулся коктейлем. Удивлению его не было предела.

Где ты был в эту ночь?
Когда так нужен ты…
На могиле моей увядают цветы.
Напои меня ядом,
Нежным шепотом слов…
Нет ведь рая без ада,
Нет и роз без шипов…

Они на несколько минут закружились в вальсе. Теперь Лео заиграл уже на флейте.
— Ах, какая грация! — кричали и восклицали вокруг.
— Какая пластика!
— А голос!
— А музыка!
— Кто они такие? Они — сами боги!
— Надо сказать, я недооценил брата, — сказал Клаус. — Кто бы мог подумать, что в этом бледном братоубийце скрывается такой талант!

В смерти наша судьба,
Мы свободны с тобой.
В бесконечность шагнуть
Было нашей мечтой.
Слезы пусть по щекам,
Руки шрамами в кровь
Лунный ветер споет нам,
Что такое любовь…
И я стану пеплом,
И я буду прахом
И поцелуем смерти
На твоих губах…
Зал буквально взорвался. Такого потрясающего успеха «Склеп» не имел за всю историю своего существования.
— Браво, браво! — громче всех кричал Клаус, не отказав себе в удовольствии бросить на сцену букет кроваво-красных роз.
Фил заметил это, побледнев еще больше.
— Ах, я так волновался! — проговорил Фил. — Я думал, что от волнения потеряю голос.
Они стояли уже в гримерной.
— Ты был великолепен! — сказал Лео. — Особенно твои поцелуи… Я люблю тебя, слышишь?
Он обнял его за шею.
— Леонардо, я хочу тебя прямо здесь… — простонал Фил.
— Сейчас я вас обоих отымею прямо здесь! — раздраженно сказал Локи, схватив их за шиворот и задев своей головой висящую на цепи лампу — единственный источник света в гримерной. Лампа со скрипом закачалась.
— Локи! — едва ли не в один голос воскликнули Фил и Лео, напрочь шокированные.
Посмотрев на Локи, Фил почувствовал, что вспыхнули прежние чувства. Но обиды, грубости, унижения, на которые не скупился Локи, сразу же обратились против него злобой и ненавистью. Фил все делал ради Локи, даже стал зверем, а что получил взамен!
Парень посмотрел на Лео, на этого маленького, но такого талантливого человечка с ангельским лицом и понял, что ни за что не хочет его потерять. Все, чего ему сейчас хотелось — обнять Лео и плакать у него на плече. Что поделать, он был слаб духом!
Появление Локи вызвало у Лео гнев и негодование.
— Как ты смеешь врываться в нашу гримерную! — воскликнул он.
— Вот как ты заговорил, гаденыш! — разозлился Локи, отшвырнув Лео в другой конец гримерной. — Да ты без меня не имел ни дома, ни пищи!
— Ты ничего не дал мне, кроме душевно-физической боли и разочарования, — смело смотря ему в глаза, сказал Лео.
— А ты?! — Локи повернулся к Филу, держа его за шиворот, — марш домой, совсем от рук отбился!
— Я никогда туда больше не вернусь, — с трудом проговорил Фил. — Я к тебе не вернусь!
— Что это значит, сговорились, щенки?! — закричал Локи.
— А то, что мы — не твои куклы, которыми ты можешь играть и которых можешь выбрасывать, если они тебе надоели. Мы не собираемся больше терпеть твои унижения. Мы хотим остаться вместе, мы любим друг друга. Мы не вернемся к тебе, неужели непонятно?! — сказал Лео.
Его голубые глаза гневно и бесстрашно смотрели на Локи. Фил в тот момент позавидовал его решительности и бесстрашию. Локи получил моральный удар ниже пояса. Плотской измене он не придавал большого значения, но измене душевной… Его больше не любят!! Как такое возможно! Его юные любовники предпочли ему друг друга.
— Щенки! — снова воскликнул Локи. — Это я сделал вас, стыдливых девственников, мужчинами. Я научил вас получать удовольствие от секса.
— Нет, ты научился получать его сам, — ответил Лео.
— Что-то твой язычок стал сегодня чересчур острым, — сказал Локи. — Интересно, где ты его подточил… Сейчас я оттрахаю тебя прямо здесь и так жестко, что ты на коленях будешь молить меня быть более нежным!
— Тебе больше подошло бы трахать собак! — ответил Лео.
Это была последняя капля. Локи схватил его и нагнул, расстегивая себе ширинку.
— А ты, — он повернулся к Филу, — будешь стоять и смотреть, как я зверски трахаю твоего новоиспеченного любимого!
— Нет, Локи, прошу тебя, только не он! — взмолился Фил. — Возьми меня!
— И до тебя дойдет очередь, не переживай. Нужно поставить на место этого неоперившегося птенца!
Фил знал, какими уникальными размерами обладал Локи и что почувствует Лео, если Локи возьмет его всухую. Но мужчина был зол и решителен. Без промедления Локи овладел мальчиком и Лео потерял сознание от боли. Локи это совершенно не смутило.
— Локи!.. — воскликнул Фил. — Оставь его!
— Тем лучше и щенку, и мне. Щенку тем, что не чувствует боли, а мне, что не слышу его воплей и нытья. Сейчас закончу с ним и оттрахаю тебя точно также. Будешь выть от боли, как побитая собака.
— Что здесь происходит? — заглянул в гримерную хозяин «Склепа». — Ой, простите… — он снова исчез.
— Постойте, не уходите! — закричал Фил, но хозяин уже ушел.
Оставив бесчувственного Лео валяться на полу, Локи развернул Фила к себе спиной и грубо стащив с него штаны, вошел в него. Огромным усилием воли Фил не закричал. Боль была адской.
— Локи, оставь меня… Зачем мы нужны тебе? Ты не любишь нас! Дай нам хотя бы покой…
Локи прижал его к себе, схватив за грудь под рубашкой:
— Мой дорогой мальчик, я знаю, что ты любишь меня, что ты изголодался по мне… Ты же знаешь, каким я могу быть нежным…
— Можешь… Правда, иногда… — с обидой, чуть не плача, проговорил Фил.
Локи прижал его еще крепче, стал целовать сзади в шею.
— Вспомни наши ночи… — как демон, шептал Локи. — Вспомни, как ты кричал в моих объятиях потому, что никто не делал тебе настолько приятно, как я…
Парень простонал. То ли от физической боли, то ли от боли воспоминаний.
Фил снова чувствовал в себе Локи. Его запах, его голос, снова руки Локи лежали на его бедрах, а губы целовали шею. Все, как раньше… Фил находился между своим новым и старым миром.
Новый мир манил вперед спокойствием и счастьем, старый захлестывал волной еще не забытых ощущений.
— Ну тебе же хорошо со мной? — продолжал Локи. — Вернешься домой и все будет как прежде, мой мальчик…
— А он?
— Кто?
— Кто должен был приехать?
— Живет у меня.
— Нет уж, хватит!
Фил сильно дернулся, чем причинил себе ужаснейшую боль. Зато ему удалось освободиться от плоти Локи.
В это время очнулся Лео.
— Тебе не заставить нас быть с тобой! — воскликнул он. — Мы свободны, мы не твои сексуальные рабы! Мы вправе выбирать то, что сочтем нужным для себя. Мы не хотим быть с тобой!
Локи посмотрел на Фила.
— Не хотим! — неуверенно сказал Фил.
— Хорошо, — с ненавистью ответил Локи, — пеняйте на себя, щенки. А ты, мой маленький музыкант, скоро попадешь в такое место, где тебя оттрахают по самое не хочу, но уже не столь прекрасные, как мое, тела. Хотите войны, щенки? Вы ее получите! — Локи выбежал, хлопнув дверью.
Фил и Лео посмотрели друг на друга. Мальчик обнял Фила:
— Я боялся, что ты сломаешься, что вернешься к нему…
Фил со всей душой обнял мальчика:
— Все хорошо, я с тобой, только с тобой…
Парень прижался к Лео. Его душу терзала тревога, он знал, что Локи слов на ветер не бросает.

Ромина не могла больше потихоньку умирать голодной смертью. Она знала, что Локи сегодня не было дома.
— Воды! Воды! — закричала она.
Комнату отпер слуга.
Ромина накинулась на него и запустила клыки под кожу, в тонкую заветную жилку, по которой струилась горячая животворящая жидкость. Она пила, наслаждаясь долгожданным ужином и не думая, кроме еды, ни о чем.
Но труп нужно было куда-то деть. Сделать это нужно было как можно скорее, пока не вернулся Локи.
Ромина металась по дому и нашла в стене свежую кладку. Аккуратно вытащив кирпичи, она, таким образом, замуровала труп в стене.
Теперь нужно было осмотреть дом, не удастся ли как-нибудь отсюда сбежать? За ней зорко наблюдал Локи с портрета. Она дергала двери, но все они были заперты. Входная дверь была заперта тоже. Ромина с силой дернула ее, дверь внезапно открылась и она чуть не налетела на вошедшего Локи.
— Надо же, любезный Артур, как вы сегодня свежо и бодро выглядите! А то я уже начал переживать не заболели ли вы.
— Со мной все в порядке, благодарю за беспокойство, — ответил Артур. — И я себя гораздо лучше бы чувствовал вдали от вас!
— Снова дерзите! — сказал Локи.

Артур пристально смотрел на Локи, стоя в дверях. Локи, завороженный взглядом, потерял бдительность. Артур оттолкнул его и выбежал прочь. Опомнившись, Локи кинулся следом за ним. Возле дома Локи рос большой и густой сад, напоминающий лесную чащу. На ночном небе собирались тучи, уже начал накрапывать дождь.
— Остановитесь лучше, потому что я все равно догоню вас! — закричал Локи.
Локи был зверем и бежал, как зверь. Артуру было прекрасно об этом известно, поэтому он свернул, чтобы затеряться в густых кустах.
— Я все равно найду вас! — Локи принюхался. — Такое ощущение, что рядом находится вампир. Но этого не может быть, я точно схожу с ума.
Дождь пошел сильнее и перебил запах.
Ромина наблюдала за ним из-за кустов. Локи стоял с мокрыми, прилипшими к лицу волосами, под блеск молний и грохот грома. Он казался повелителем стихий. Его красота в этот живописный момент была просто убийственной.
— Артур, я все равно найду вас!
— Как бы не так, ублюдок! — прошептала Ромина.
Отчасти она сказала так ради спасения собственной души и во избежание позора, потому что, когда она вглядывалась в идеальное лицо Локи, сердце начинало биться сильнее. Но, как правило, в таких случаях возникал презрительно холодный взгляд Изольды, напоминавший о вопиющем долге перед кровью семьи и непонятное чувство в душе искоренялось в самом зародыше.
Локи рыскал по кустам, злясь, что ничего не может учуять из-за дождя
— Артур, предупреждаю вас, что прятаться нет ни малейшего смысла, потому что вам отсюда все равно не уйти — ворота под замком, а территория охраняется собаками. Поэтому незачем вам лишний раз сидеть и мокнуть под дождем, вы простудитесь!
Локи был уже совсем мокрый, он со злостью выбросил пиджак в грязь, оставшись в белой, прилипшей к телу рубашке с открытым воротом, так выгодно облегающей его фигуру. Трудно подобрать такие слова, чтобы в точности описать лицо Локи в тот момент. Его густые черные брови, удивительно красивой и правильной формы, были чуть сдвинуты, что придавало ему неподражаемое сердито грустное выражение. Глаза сверкали тоской и гневом. Кожа при свете бликов молний казалась однотонно матовой, что идеально гармонировало с волосами, цвета красного дерева, начинавшими виться благодаря дождю.
Ромина отвернулась, чтобы не искушать свою душу, которая должна была быть посвящена великой миссии — отмщению за кровь семьи. Важнее этого не было ничего.
Дождь начался еще сильнее. Короткий порыв ветра качнул ветки дерева, с которого свалилось огромное гнездо. От неожиданности Ромина кинулась в сторону, в самую гущу кустов, раздался треск, который не укрылся от чуткого звериного слуха Локи.
— Ах, вот вы где! — сказал Локи.
Ромина снова кинулась бежать, но подскользнулась на грязи и упала. Подоспел Локи. Он подал руку:
— Вставайте, негоже такому прекрасному юноше валяться в грязи, подобно свинье!
Артур не торопился вставать.
— Вставайте же! — продолжал стоять над душой Локи.
Артур резко схватил его за руку и потянул вниз. От неожиданности Локи упал в грязь рядом с Артуром.
— А вам очень подходит валяться в грязи, подобно свинье!
— Вы смеете мне дерзить?! — вспыхнул Локи.
— Грязь смоется с вашего тела, но кровь не смоется с вашей души! — выпалил Артур.
Локи пристально посмотрел на него:
— Кровь? Какая кровь? К чему вы это сказали?
Артур прикусил язычок. Он явно ляпнул лишнее. Нужно было любой ценой спасать ситуацию.
— Какая кровь?.. Кровь ваших любовников, которых вы соблазнили, а потом довели до самоубийства!
— Ах, вот оно что! — ухмыльнулся Локи. — Это еще один цикл легенд, которые обо мне слагают. Однако, я думаю, что вы уже достаточно взрослый, чтобы не верить им. Вставайте же, не пристало нам сидеть в этой ужасной грязи, — сказал Локи и подал руку.
— Благодарю, но я не калека и сам в состоянии подняться, — надменно сказал Артур.
Они оба были изрядно измазаны грязью. Особенно заметно это было на белой рубашке Локи. Он отдаленно напоминал аристократа, решившего развлечения ради поиграть с плугом крестьянина.
Артур поднялся.
— Идемте в дом, — сказал Локи.
— Никуда я с вами не пойду! — ответил Артур.
— Пойдете!
— Ни в коем случае!
Локи подхватил Артура на руки.
— Поставьте меня на место! — возмутился Артур.
— Держитесь лучше крепче, если не хотите снова упасть в грязь! Или, смотрю, вам понравилось в ней валяться?
Злобно стиснув зубы, Артур ухватился за шею Локи довольно небрежно. Под маской пренебрежения он украдкой глянул на лицо мужчины, которое было совсем рядом, по которому стекали капли дождя. Как захотелось коснуться этого прекрасного лица! Дыхание Локи обжигало шею, его мокрые волосы время от времени касались щеки Артура. Артур боролся с самим собой, боролся с искушением.
Внезапно взгляд его стал холодным и он отвернулся от Локи. Это враг испокон веков, убийца семьи, тот, по чьей вине умерла Изольда. Глаза Артура вспыхнули ненавистью, ему захотелось наброситься на Локи, душить его и истерически при этом кричать. Но он знал, что так ему зверя не убить, поэтому сдержал свой глупый порыв.
— Вот вы знаете, — начал Артур, — с каким презрением и сарказмом я отношусь к вам. Какой вам смысл держать меня у себя в заточении?
— Я уверен, что вы тоже полюбите меня, иначе просто не может быть, — ответил Локи.
Артур презрительно, как всегда, ухмыльнулся:
— Вы действительно так думаете? Очень зря. Уверяю вас, что этого не произойдет.
— Дайте мне месяц, — стоял на своем Локи. — Если за этот месяц вы останетесь ко мне холодны и равнодушны, то, даю вам слово, что сдамся и вы уйдете отсюда, куда вам будет угодно. Но я точно знаю, что за этот месяц вы полюбите меня, я все для этого сделаю…
Артур рассмеялся таким смехом, будто бы слушал речь полного ничтожества, чем обезоружил Локи и заставил его замолчать.
— Долго вы собираетесь нести меня и куда? — спросил Артур.
— В ванную… Вам не кажется, что следует смыть с себя грязь?
— Кажется. Но я предпочту это сделать без вашего присутствия.
— Мы могли бы сделать это вместе, — сказал Локи, опуская Артура на пол с легкой попыткой обнять его.
Артур гневно оттолкнул Локи:
— Вы забываетесь! Я ни один из ваших многочисленных любовников, с которыми вы удовлетворяете свою похоть!
— Но никто же не говорил о…
— Убирайтесь! — вскричал Артур. — И, если вы таким образом думаете «добиваться моей любви» за этот месяц, то ваша затея обречена на провал. Хотя она обречена на провал в любом случае, проваливайте!
Локи покорно вышел, но не торопился уходить. Он оперся о дверь ванной, стоя по ту сторону. Мужчина слышал шум бегущей воды, представлял обнаженное тело Артура, по которому она стекает. Как он позавидовал каждой капельке, бегущей по его драгоценному телу! Эта мука казалась невыносимой.
Будь сейчас в ванной кто-то другой, Локи просто ворвался бы и овладел им силой. Но это был Артур. Локи боялся прикоснуться к нему, сказать что-то не то, терялся, как мальчишка, проживший около ста лет звериной жизни. Артур стал для него тем, кто заполнил жизнь зверя, его сердце, душу… Какие сильные, какие безумные чувства… Неужели это возмездие за сотни загубленных, влюбленных в него юных и прекрасных мальчиков?
Стоя у двери ванной и не в силах больше так терзаться, Локи заплакал.

— Ты столько раз приходишь к нам и спрашиваешь одно и то же! — ответили голоса.
Клаусу казалось, что он парит где-то между гор. Он уже научился не бояться упасть, потому что не упадет все равно. Хотя иногда еще одолевали страхи, что он вот-вот провалится в бездну.
Здесь было прекрасно. Ощущение невозможно было передать. Будто бы в этом месте находилась вся мудрость мира и земного бытия.
Клаус видел поседевшие от снега вершины гор, облака, укутывающие их, словно теплым пледом, густую дымку. Он видел свысока нити рек, зеленые вкрапления лесов, фонтаны водопадов. Будто бы здесь ничто не имело значения. Ничто из того, что происходило там, внизу.
Клаусу казалось, что он сидит на облаке, хотя ощутить облако само по себе не мог. Здесь было свободно. Он ощущал свободу от земных тягот и забот, которые здесь не имели никакого смысла.
— Кто вы такие, вы боги? — спросил Клаус.
— Нет, не боги, — ответили голоса, — потому что не существует богов. Хотя, в людском представлении, мы, наверное, боги.
— Почему вам дано право решать наши судьбы? — снова спросил Клаус.
— Тебе НЕ ДАНО этого знать, — был ответ.
— Кем не дано?
— Ты задаешь слишком много вопросов.
— Как мне стать светлым? Что я могу сделать мегахорошего?
— Обрести покой, вступить в гармонию с самим собой, освободиться от того, что терзает тебя. Только когда ты освободишься от этого, ты сможешь стать светлым и соединиться со своей любовью в вечности.
— А что меня терзает, от чего мне нужно освободиться? — спросил Клаус.
— Это ты должен понять сам, только тогда ты обретешь покой, — ответили голоса и смолкли.
Теперь душа Клауса стала терзаться от того, что он не мог понять, что ее терзает и от чего нужно освободиться.

Срубив нормальные деньги за концерт, Фил и Лео смогли снять на ночь нормальный отель. Фил лежал в просторной чистой постели, пахнущей свежими простынями и порошком. Он наблюдал, как Лео в длинной белой ночной рубашке до пят бережно упаковывает свою скрипку в футляр. Филу стало смешно. Маленькая фигурка Лео, путающаяся в длинной белой рубахе, напомнила ему одного из гномов Белоснежки.
Лео был маленький, светловолосый, изящный. Ему было всего лишь пятнадцать. Филу было уже почти двадцать четыре. Но по внешнему виду он выглядел старше Лео максимум на четыре года. Фил был на полголовы выше Лео, его волосы были темнее на тон, чем у мальчика и длиннее. Если Лео казался изящным, то Фил выглядел чересчур худощавым. Однако в его бледном бесплотном облике таилась какая-то необъяснимая прелесть, очарование.
— Как давно я не спал в нормальной постели! — воскликнул Лео.
— Со времен Локи? — спросил Фил.
— Да, со времен Локи! — с легкой грустью в голосе ответил Лео.
Его подвижная маленькая фигурка подошла к постели и, путаясь в длинной ночной рубашке, нырнула под одеяло.
Лео развернулся к Филу:
— Как же хорошо лежать в этой большой мягкой и уютной постели.
— Да! — не мог не согласиться Фил. — Я почти уже отвык от такой роскоши.
— Обними меня? — застенчиво проговорил Лео, лежа на боку и уткнувшись лицом в плечо мальчика. Лео тоже охотно его обнял.
— Прости, — проговорил Лео, — я не отдамся тебе сегодня. После насилия Локи… Ну, ты понимаешь, я испытываю не самые прекрасные ощущения…
— О, как я тебя понимаю! — отозвался Фил. — Я испытываю приблизительно такие же ощущения и мне не очень-то удобно спать на спине.
Лео перебирал волосы Фила, задумчиво разглядывая его.
— Лео? Можно тебя попросить? — сказал Фил.
— Конечно, — ответил мальчик.
— Можешь снять рубашку? Не для того, чтобы… А просто, хочу чувствовать тепло твоего тела…
Лео присел на кровать и начал стягивать рубашку через голову, слегка раскошлатив волосы. Откинул ее на стул, посмотрел на Фила и лег, положив голову ему на грудь и обняв обеими руками за торс. Фил тоже спал обнаженный. Он с чувством обнял Лео за спину, прижимая к себе так, словно мальчика хотел кто-то отобрать.
Они лежали так некоторое время совершенно безмолвно. Лео слушал биение сердца Фила.
Затем Лео повернул к Филу свое лицо с яркими красивыми глазами, которые внимательно наблюдали за ним. Как мило было сейчас это наивное детское лицо, не вкусившее в полной мере всех подлостей жизни! Как очарователен был этот подбородок, уткнувшийся в грудь Фила, как прелестны были эти растянутые в улыбке губы почти еще ребенка!
Фил подумал, что с каждым днем все больше влюбляется в это милое дитя со взрослыми мыслями в голове и талантом настоящего мастера. Он подумал, что навеки готов стать ангелом-хранителем этого мальчика, чтобы только оградить его от этого ужасного, жестокого и несправедливого мира.
Фил прослезился.
— Почему ты плачешь? — серьезно посмотрев на него, спросил Лео.
— Потому, что я люблю тебя, — ответил Фил.
Лео схватил его голову в свои руки и принялся целовать в губы. Прекратив целовать, он снова серьезно посмотрел на него.
Фила сводила с ума детская непредсказуемость Лео. Его внезапные порывы. То, что Лео часто вдруг рассуждал, как проживший долгую жизнь старик. Его непредсказуемый характер, его неординарность обезоруживали Фила.
— Так я же тоже люблю тебя! — проговорил Лео. — Слышишь, я тебя люблю!! — он страстно потерся головой о щеку Фила и крепко обнял его за шею.
— Не все так просто, мой гномик! — с грустью ответил Фил, проведя рукой по его губам. — Я хорошо знаю Локи и он не оставит нас в покое.
— Пошел он к черту! — воскликнул Лео. — Ничего не хочу о нем слышать, я люблю тебя и это обстоятельство его не касается!
Фил попытался усмирить тревогу в своем сердце, он нежно гладил тело Лео под одеялом.
— Уедем из города как можно скорее? — спросил Фил. — Будем и дальше зарабатывать на жизнь музыкой. Представь, если наша группа прославится, станет знаменитой?
— Я никогда не думал о славе, — ответил Лео. — Я играл всего лишь, чтобы заработать на хлеб…
Фил взял его лицо в ладони и, притянув к себе, долго и нежно поцеловал.
— Как же хорошо с тобой… — почти простонал он. — Но мне нужно идти…
— Куда?! — перепугано спросил Лео. — Я никуда не отпущу тебя, на улице полночь!
— Вот именно… — с тоской проговорил Фил. — Я говорил тебе, кто я есть на самом деле… Увы, но во всех бедах порой виноваты мы сами. Я не хочу, чтобы ты видел, что со мною начнет происходить. Прости… — он крепко поцеловал мальчика и, выскочив из-под одеяла, скрылся за дверями.
Лео задумался, лежа в постели. Он услышал печальный волчий вой и выглянул в окно. Светила полная луна. Под окном стоял довольно тощий собаковолк.
— Я люблю тебя, Фил! — крикнул Лео, высовываясь из окна.
Собаковолк печально посмотрел в его сторону, заскулил и побежал прочь.

Каждый день Артура окружали букеты цветов, которые поджидали его в самых неожиданных местах, вплоть до кастрюль. Повсюду он находил записки с признаниями в любви и даже со стихами. Артур над этим посмеивался. Он знал, что Локи больше веков, чем ему самому, и тем не менее он ведет себя как школьник.
Локи не мог понять, куда подевался его слуга. От него не было ни слуху, ни духу. Артур сказал, что в последний раз, когда он видел слугу, слуга плакался на маленькое жалование и говорил, что хочет уйти.
Это показалось Локи весьма странным, так как скупым он никогда не был и платил слуге вполне приемлемую цену.
Артур потребовал приставить к своей персоне (так как есть хотелось невероятно) нового слугу и, желательно, помоложе. Молодая кровь намного вкуснее и питательнее.
Локи обещал исполнить просьбу Артура. Его удручало другое: месяц шел, а продвижений никаких не было. Артур по-прежнему презирал его и посмеивался над чувствами.
«Все обыденно, банально», — решил Локи. — «Нужен какой-то всплеск эмоций, толчок».
Вспомнив великого Нерона, который ради того, чтобы вдохновиться зрелищем, решил подпалить Рим, Локи решил разыграть пожар. Естественно, свой дом сжигать он не собирался. Дом должен был гореть искусственным огнем.
Слуги привыкли к причудам Локи и не сильно удивились такому сумасбродству.
Среди ночи раздались вопли:
— Пожар! Пожар!
Артур подбежал к окну и увидел сгусток пламени.
— Пожар! Дом горит уже изнутри! — вопили слуги.
Артур подошел к двери и подергал ручку: закрыта.
— Твою мать! — сказал он.
— Воды, воды! — кричали на улице.
Суматоха продолжалась. Дверь начала загораться тоже. Артур схватил стул и принялся выбивать двери. Шум доносился и с другой стороны. Кто-то помогал ему. Наконец дверь открылась, на пороге стоял Локи.
— Пожар, нужно бежать! — закричал он, хватая Артура за руку. — Весь дом объят пламенем! Мы тут погибнем!
— Только с таким хозяином, как вы, могут случаться такие нелепые происшествия, — не преминул съязвить Артур.
— Сейчас не время это выяснять! — сказал Локи с трагическим выражением лица. — Выход завалило и мы все здесь погибнем!
— Да, звери особенно боятся огня!
— Звери?!
Локи пристально посмотрел в глаза Артура, но тот с достоинством выдержал взгляд, хоть и понял, что ляпнул лишнее.
— Да, звери. Я заметил, у вас здесь много собак.
— Да, действительно, — рассеянно сказал Локи. — Но время ли сейчас думать о собаках, когда жизни наши висят на волоске!
— По вашей вине я умру молодым и прекрасным! — запричитал Артур. — Лучше я вскрою себе вены или заколю свою плоть ножом, чем мучиться в пламени огня!
— Нет нет, не делайте этого! — закричал Локи. — Отдайте мне нож!
— Почему же не делайте? — Артур посмотрел на Локи. — Вы — кретин, хочу я вам сказать! Неужели вы подумали, что я такой дурачок, что не отличу настоящий огонь от искусственного?! Ваше представление с позором провалилось и это еще один минус.

Локи пригласил Артура на прогулку около моря. Он подумал, что возможно и на него в такой обстановке могут нахлынуть романтические чувства.
Артур мельком пробежал глазами по лицу мужчины и устремил взгляд в пустоту. Он мысленно настраивал себя на ненависть к Локи — это было что-то вроде своеобразной медитации. Артур вспомнил сколько горя и зла причинил Локи его семье, как он убил его возлюбленную Изольду и ненависть с новой силой заструилась по жилам.
У Локи был грустный и задумчивый вид. Он смотрел на отсутствующее лицо Артура, борясь с желанием взять его за руку. Представив, какой отпор последует за этими действиями и какой позор будет перед лодочником, Локи сдержал свой порыв. Он смотрел на размеренно раскачивающиеся волны на сине-зеленой глади, вдыхал морской аромат, слышал крики неугомонных чаек, пролетающих по лазурному небу. Артур по-прежнему глядел куда-то вдаль, будто находился не здесь. Лодочник посмотрел на них:
— Эх, молодые люди, меж вами словно черная кошка пробежала! Да что стряслось-то?! Погодка отличная, только жизнью наслаждаться, а вы сидите мрачнее тучи!
Чтобы как-то скрасить ситуацию, Локи спросил:
— Артур, как вы находите сегодняшнюю прогулку?
— Очаровательно, — сухо и кратко, как всегда, ответил Артур.
Они снова замолчали. Лодочник сдался, оставив попытку разговорить их.
Неожиданно погода стала портиться. Небо закрыли пушистые серые тучки, подул прохладный ветер. Чайки суетливо носились над морем и кричали.
— Что за чертовщина! — проговорил лодочник, гребя веслами. — Как бы шторма не было. Да не должен, вроде не обещали…
Но ветер продолжал дуть все сильнее, море заволновалось.
Смотря на пенящиеся волны, которые поднимались все выше, на шатающуюся из стороны в сторону лодку, Артур все больше начинал раздражаться. Ветер снял с его головы шляпу и отнес ее далеко, кинув в пучину моря, как подарок. Вся их одежда была забрызгана морской пеной.
— Этой «романтической» прогулкой вы собирались покорить меня? — с иронией, злобой и раздражением сказал Артур. — Из-за вас у меня одни лишь неприятности, из-за ваших дурацких выходок!
— Я куплю вам новую шляпу, не переживайте, — сказал Локи.
— Дело не в шляпе! — теряя терпение, сказал Артур.
— Да уж… — проговорил Локи. — Эй, лодочник, что там с погодой у нас? Эта нелепая буря утихнет?
— Ох, даже не знаю, что сказать вам, мистер… По-моему, не вижу ничего утешительного… Надеюсь, мы успеем добраться до берега, пока шторм не начался еще сильнее.
Лодку все больше шатало из стороны в сторону, Артура начало мутить. Он разразился всевозможными проклятиями и еле сдержал порыв рвоты, дабы не облегчиться на новый костюм Локи из красного бархата.
Лодочник уже не в силах был справляться с веслами. Его самого раскачивало. Он потерял одно весло, которое тотчас же унесли вездесущие волны. До берега было недалеко, но ветер забавлялся с лодкой, бросая ее то в одну сторону, то в другую. В конце концов лодка перевернулась. Локи тщательно пытался грести, он видел, как волны накрыли Артура с головой, но подплыть к нему не было ни малейшей возможности, ибо волны продолжали забавляться, швыряя Локи то в одну, то в другую сторону. Больше Локи ничего не помнил.

Артур очнулся на песке. Голова слегка болела и кружилась из-за того, что он ударился ею об камни. Артур встал и отряхнул песок с немного обсохшей одежды, пытаясь привести в порядок мысли.
Он увидел валяющегося на песке в беспамятстве Локи, а чуть поодаль лежал лодочник, также без сознания. Море уже улеглось и снова волны нежно и ласково лизали морские камни.
При виде лодочника, распростертого на песке, Артур понял, насколько голоден. Он еще раз обернулся на Локи — Локи все также находился без сознания. Тогда Артур прислонил ухо к груди лодочника: он услышал слабый стук сердца, человек был жив. С нетерпением разорвав на нем ворот рубахи, Артур припал к тонкой пульсирующей жилке. Живительная влага стала капля за каплей наполнять естество Артура. На щеках появился румянец, а тело ощутило прилив сил.
Поняв, что лодочник уже мертв, Артур оттащил его тело и выбросил его в море. Тело сразу же подхватили волны.
Наконец-то утолив свой трехдневный голод, Артур почувствовал, что к нему вернулись бодрость и хорошее расположение духа. Даже не подумав о том, как будет выбираться отсюда, он пошел поиздеваться над бесчувственным телом Локи.
Локи лежал на песке, раскинув руки в стороны, с разметавшимися в беспорядке длинными красными волосами, в расстегнувшейся рубашке. Артур с ненавистью вгляделся в его лицо, присыпанное песком и бесчувственное, наступив ногой ему на грудь.
«Смотри, зверь, твой заклятый враг попирает тебя ногой, как последнее ничтожество!» — прозвучали слова в голове Артура. Внезапно Локи пришел в себя и открыл глаза. Увидев такое непростительное кощунство по отношению к своей персоне, разъярившись, Локи схватил его за ногу и Артур плюхнулся рядом с ним на песок. Резко Локи развернулся к Артуру: его глаза, словно бушующее море, не предвещали ничего хорошего.
Он с силой схватил Артура за плечи, дыхание его было исполнено ярости:
— Вы забываетесь, любезный! Что вы позволяете себе! Я ведь могу забыть о манерах и правилах хорошего тона. Вы забываете, что находитесь в моих руках, и здесь я правлю бал, потому что я сильнее и вам не справиться со мной, поэтому я смогу сделать с вами все, что захочу, а хотел я вас уже давно. И сейчас я осуществлю свою давнюю мечту!
— Вы не посмеете сделать этого! — воскликнул Артур.
— И кто же помешает мне? — ухмыльнулся Локи. — Здесь безлюдное место. А если кто появится, — он сказал это уже как зверь, — то я убью его. Я устал терпеть ваше ко мне пренебрежение. Если вам не нравилась моя любовь и нежность, то сейчас вы в полной мере почувствуете мою грубость! — сказал Локи, который нагло впился губами в его уста. Артур не мог освободиться от тяжести его тела и лишь протестующе махал руками.
Насытившись поцелуем, Локи, словно зверь, предпринял попытку разорвать на Артуре рубашку, шутить он вовсе не собирался.
— Постойте! — воскликнул Артур, видя, что дело приняло серьезный оборот, и, чтобы потянуть время. — Зачем так спешить, дайте мне прийти в себя после бури и я сам отдамся вам. Я поранил голову об камни.
— Нет уж! — неумолимо сказал Локи, терзая ткань его рубашки и срывая свою. — У вас было достаточно времени, чтобы стать моим по доброй воле. Так, как к вам, я еще ни к кому не относился, но вы только издевались и дерзили и теперь можете не молиться своим богам, ибо они вам не помогут, я не откажу себе в долгожданном удовольствии овладеть вами сейчас же.
Восходящая луна осветила волосы Локи, падающие на обнаженный торс и отливающее красным золотом. Глаза Локи демонически горели.
Но Артур был тонким дипломатом, он решил сразить врага психологическим орудием. Он решил сыграть на самолюбии Локи.
— Хорошо, берите меня силой, если вам так угодно, — сказал Артур, пытаясь казаться спокойным. — Я согласен, что мне вас не одолеть. Берите мое тело, потому что другого вы не умеете. Вы не можете сделать так, чтобы, полюбив вас всем сердцем и всей душой, человек отдался вам по доброй воле. Вы можете только грубо насиловать!
Локи самодовольно улыбнулся:
— В меня влюбляются столько мальчиков, что вам и не снилось, я мог выбрать любого, самого прекрасного.
— И что же, вы их всех брали силой? — издевательским тоном спросил Артур.
— Зачем бы мне это понадобилось? — ответил Локи. — Все они отдавались мне по доброй воле, они сами вешались мне на шею.
— Будь это правдой, — еще более издевательским тоном продолжал Артур, — вы бы не пытались сейчас взять меня силой. Что же, берите, мое тело в ваших руках! Ведь вы не способны сделать так, чтобы мое сердце билось от любви к вам, чтобы я сам шептал вам слова любви, чтобы сам просил овладеть мной. Ну так давайте же, наслаждайтесь моим телом!
— Да идите вы к черту! — психанув, сказал Локи.
Он встал и, разметав песок в разные стороны, побрел к морю. А потом уселся к Артуру спиной и уставился на звезды.
Артур с облегчением принялся приводить себя в порядок, пытаясь соединить булавкой две половины разорванной на плече ткани.
Локи неподвижно сидел у моря, словно медитировал. Лунный луч скользил по его обнаженным плечам, нежно ласкал его длинные, ниспадающие на спину пышным водопадом, волосы.
Артуру хотелось убить его и в то же время хотелось сохранить ему жизнь. Но он знал, что рано или поздно должен убить Локи и свершить неминуемую месть. Он даже пожалел, что Локи — его заклятый враг. Иначе… Ведь все могло сложиться по-другому. Но Артур быстро отогнал эти мысли в другое измерение.
Локи хотел остыть от гнева, чтобы не наделать глупостей, о которых мог бы пожалеть. Шепот волн нежно ласкал слух. Темное небо, сливающееся на горизонте с морем, поглощало все мысли и заботы, а море уносило их в даль горизонта.
Успокоившись, мужчина встал. Он пошел в сторону скал, обросших лесом.
— Сидите здесь и никуда не уходите, я вернусь на рассвете, — бросил он на ходу.
— Вы куда? — крикнул Артур.
— Прогуляться.
— Вы оставите здесь меня одного?! — возмутился Артур.
— Да, — ответил Локи.
Его фигура уже скрылась за скалой.
Артур прекрасно знал, почему ушел Локи. Близилась полночь и он скоро должен был превращаться.
От безысходности Артур лег спать, накрывшись остатками плаща, разорванными о камни. Но сон не шел к нему. В голове роились сотни мыслей: сегодняшняя буря, долгожданный ужин, свирепость Локи, холодный и внимательно изучающий ее взгляд Изольды, месть. Все перепуталось в голове.
Артур мучился бессонницей и спасительный сон сморил его только к утру. Ему снилось, что он лежит в объятиях Локи, отчего ему неимоверно хорошо и приятно, что Локи медленно касается его губ своими губами и сердце Артура трепещет, словно голубь, готовый выпорхнуть из клетки наружу. Локи продолжает нежно целовать его в губы и Артур с удовольствием отвечает на поцелуй. Он еще не понял, что сон плавно перетек в реальность, что он уже лежал на руках Локи, что губы Локи в действительности целовали его с самой искренней нежностью и Артур отвечал на поцелуй. Окончательно проснувшись, Артур увидел, что Локи был не сном и в действительности сидел перед ним.
— Опять вы! — недовольно пробурчал Артур и отодвинулся подальше, нарушив цельность песчинок, лежащих на берегу. Он смотрел на чистое розовое небо, начинающее вставать солнце, на белеющий вдали парусник, на прекрасное бескрайнее нежно-голубое море, на искрящиеся ласковые волны, ласкающие слух своим шепотом, которые грозились нахлынуть, но подчиненно остановились у ног, словно преклоняясь пред своими повелителями. Артур искоса взглянул на Локи, который пристально смотрел на морскую гладь. Внезапно ему захотелось обнять Локи и никогда не отпускать. В душе он сам над собой посмеялся, над всей нелепостью своего порыва.
Локи встал.
— Сейчас сюда приплывет парусник, — бесстрастно сказал он, — собирайтесь. Я заплачу ему сколько угодно, чтобы он доставил нас обратно.
Артур поднялся вслед за ним.

«Пришел момент», — подумала Ромина. — «Сейчас или никогда».
Она взяла пистолет и пробралась к Локи в спальню. Сердце отчаянно стучало.
«Убийца должен ответить за все!» — твердил про себя Артур.
Но,увидев лежащего в постели наполовину обнаженного Локи, его прекрасное лицо в ореоле красных волос при свете ночника, рука Артура, помимо воли, опустилась. Он отчаянно боролся с самим собой. Между своим долгом и отчаянно бьющимся сердцем.
«Должен, должен, разве я малодушный слабак какой?» — он отвернулся, чтобы его не смущал вид спящего Локи, но шея, вопреки желанию, развернулась обратно. Он неосознанно сделал шаг вперед, к постели. Артуру так сильно захотелось коснуться лица Локи, что он не смог себя обуздать в этом желании. Он еле заметно провел рукой по волосам Локи, как всегда, пахнущих лесными травами. Погладил его гладкую щеку. Захотелось коснуться этой щеки губами. Артур смутился позорного для него желания и даже слегка покраснел, но подумал, что Локи сейчас умрет и уже не будет никакой разницы. Он провел губами по щеке Локи и слегка коснулся уголка губ. Артура бросило в дрожь. Ему захотелось сотворить такие вещи, о которых он бы впоследствии жалел и стыдился бы всякий раз при воспоминании о них. Поэтому, собрав в кулак всю силу воли, Артур подкреплял себя воспоминаниями о дяде, о кузине, о крови семьи, оставшейся неотмщенной. Он собрал в себе всю ненависть к Локи и наставил на мужчину пистолет.
«Сдохни, проклятый зверь, убийца! Ни на мгновение не пожалею тебя, как и ты не пожалел нашу семью!» — рука Артура уже не дрожала. Губы искривились в презрительной мстительной усмешке. Он прицелился, обещая оставить в прекрасном лбу Локи зияющую дыру. Но Локи неожиданно открыл глаза, Артур опешил. Мужчина моментально подскочил и одним движением вывернул тонкое запстье Артура. Пистолет упал на пол. Локи схватил его и разрядил.
— Очаровательно. Серебро, — сказал Локи, поднимая на Артура гневный взгляд. — Заряжая пистолет серебром, вы, разумеется, должны были знать, кто я такой на самом деле. Откуда?
Артур испуганно смотрел на него, став еще бледнее, чем был на самом деле.
— Как-то ночью… случайно увидел, кто вы… — пролепетал он.
— Случайно увидел! Как мило! — Локи присел на постели наполовину прикрытый одеялом. Волосы струились по плечам. Он спокойно снова засунул пулю в пистолет и вложил его в дрожащую руку Артура.
— Вы так сильно ненавидите меня, что готовы даже убить? — спросил Локи.
— Да, — ответил Артур, смотря мимо него.
— Что ж, если так — стреляйте! — сказал Локи. — Но предупреждаю, что если вы этого не сделаете, я овладею вами силой, я сделаю с вами все, что захочу, о чем так давно мечтал и что еще не сделал до сих пор. Я устал терпеть. Стреляйте же, это единственный шанс избавиться от меня и не лишиться чести.
Артур машинально прицелился. Локи смотрел на него, прямо в глаза. Артур не хотел видеть его глаз, просто выстрелить, но взгляд Локи имел гипнотическое воздействие, Артур не мог оторваться.
— Стреляйте! — холодно повторил Локи, будто бы дело касалось не его жизни, а совершенно посторонней вещи.
Локи был слишком отчаянным, любителем поиграть в русскую рулетку, он готов был сейчас рискнуть или умереть. Артур не выдержал такого давления. Ему намного проще было спустить курок, не видя этих глаз, так пристально изучающих его, не слышать этого: «Стреляйте!»
— Не могу! — вскричал Артур и пистолет с грохотом упал на пол.
Он закрыл лицо руками, ему отвратительна и постыдна была эта минутная слабость.
— Это был ваш последний шанс, — сказал Локи. — Я предупреждал вас, теперь вы мой, — он дернул его за руку и Артур свалился в постель к Локи.
Они смотрели друг на друга и молчали. Артур чувствовал тепло его обнаженного торса. Сердце Артура волнительно билось. Локи взял его подбородок в свою ладонь и припал к его губам. Так страстно Артура никто еще не целовал, но он начал отбиваться, делая это из принципа и из гордости. На самом же деле, отбиваться ему сейчас хотелось меньше всего. Он мечтал отвечать на этот прекрасный, сумасбродный поцелуй, отдаться ласкам Локи, сойти с ума от его прикосновений, но гордость, честь семьи не давали ему сделать этого. Поэтому Артур стал отчаянно сопротивляться, делая вид, что поцелуи Локи ему не только не нравятся, а вызывают омерзение.
Локи прижал Артура к постели тяжестью своего тела. Артур задыхался в его объятиях, он боролся с самим собой, чтобы не броситься в омут страсти с головой. Локи сводил его с ума.
Локи целовал его шею, гладил разметавшиеся по подушке волосы. Не смотря на все угрозы применения силы, во всех его ласках и поцелуях была непреодолимая нежность и Артур чувствовал это. Кожа его ощущала, как бережно касается ее Локи, вопреки всем своим суровым угрозам. Как же хотелось сейчас обнять его, прижать голову к его груди и сказать: «Без вас я никогда не стану счастливым!» Но эти непримиримые противоречия, так давно терзающие душу, эта проклятая дилемма между личным счастьем и отмщением… Артур перестал сопротивляться. Он наслаждался мгновением, тем, Локи целовал его с такой глубокой нежностью! Как хотелось Артуру продлить это мгновение хоть на одну лишнюю минутку! От всех этих переживаний и запретных чувств, переполнявших Артура к Локи, на его глазах выступили слезы.
Мужчина заглянул ему в лицо:
— Вы плачете? Я настолько вам ненавистен, что вы даже плачете?!
— Больше, чем вы себе представляете! — ответил Артур. — Ненавижу вас.
Локи поднялся с постели.
— Вставайте! — резко сказал он.
Артур встал, поправляя рубашку.
— Раз вы так сильно меня ненавидите, — сказал Локи, — нет никакого смысла держать вас здесь больше и надеяться на чудо, что когда-нибудь вы переменитесь ко мне. Я отпускаю вас. Больше встречи с вами я искать не стану…
Артур не ожидал такого поворота событий, он опешил. Он сделал было шаг в сторону Локи, но остановился. Как хотелось сейчас кинуться к Локи на шею, обнимать, целовать его, остаться с ним навсегда и обрести свое счастье, но Артур знал, что НЕ МОГ этого сделать.
— Идите же, убирайтесь на все четыре стороны! — гневно закричал Локи.
— С удовольствием! — выдавил из себя Артур. — Как я неслыханно рад, что никогда вас больше не увижу!
Но стоило ему сделать шаг за порог, как Артур почувствовал, что по лицу потекли слезы. Он побрел прочь. Сейчас ему не хотелось думать даже о мести.

Локи решил покинуть свой дом. Жить в нем становилось невыносимо. Все чаще вступала в свои права осень. В эту пору мужчину всегда охватывала тоска и меланхолия. Он смотрел на небо, в котором с каждым днем все больше присутствовал серый оттенок, на тучи, наливающиеся свинцом, на клин птиц, скитающихся по свету в поисках счастья, и его своими цепкими объятиями охватывала тоска.
Вечера становились все прохладнее. Локи часто зябнул в своем большом, пустом и мрачном доме. Он сидел и раскачивался в старом кресле, закутавшись в плед, попивая чай из трав, в тщетной надежде согреться. Сидел и смотрел в окно. Смотрел, как облетают с веток желтеющие листья, как постепенно мрачнеет небо и на землю опускаются сумерки. Скоро дом будет охвачен мраком. А он сам будет сидеть и, кутаясь в плед от холода, смотреть в окно, смотреть в темноту, смакуя свое одиночество, меланхолию и безрадостную Вечность. Пока не придет пора превращаться и пока он не убежит рыскать по лесу в поисках добычи одиноким волком. И так будет изо дня в день. Целую Вечность.
Не выдержав больше этой обстановки, Локи решил уехать. Он собрал кое-какие вещи и сел на поезд, купив билет со словами: «Дайте билет куда-нибудь»…

Локи смотрел в окно. Смотрел, как мило проносятся мимо деревья, позолоченные осенью, как где-то там, за горизонтом, возможно, есть новая жизнь… Быть может удастся ему позабыть Артура. Где-нибудь там, далеко… Сотрется его образ в памяти Локи, истлеет, как потухшая искра, заметут его снежные бури, развеют весенние ветры, смоют проливные дожди, унесут с собой морские волны, растворится его облик, поблекнет, рассыплется во прах. Не будет больше терзаться звериное сердце, обретет покой. Случайно, блуждающий взгляд мужчины упал на сидящего напротив человека. Локоны, небрежно выбившиеся из-под шляпы, эти выразительные глаза, эти прекрасные черты, эти соблазнительные губы… Это был Артур!
Локи решил, что снова бредит, что снова его посещает призрак Артура и схватил его за колено, чтобы удостовериться, что Артур вовсе не призрак. Артур заметил Локи и сильно изменился в лице.
— Что вы себе позволяете! — вскричал он.
— О, неужели это вы!.. Этого не может быть…
— Да, я! — небрежно сказал Артур, пытаясь взять себя в руки.
— Не кажется ли вам, что нас сводит вместе судьба? — спросил Локи, поразившись такому совпадению.
— Мне кажется, что просто вы меня преследуете, — сказал Артур, отвернувшись к окну.
— Клянусь честью, я и понятия не имел, куда вы едете, я взял билет наугад! — воскликнул Локи.
— Честью? — усмехнулся Артур. — Есть ли она у вас?
— Почему вы не пустили мне пулю в висок тогда? — шепотом спросил Локи.
— Это было всего лишь чувство жалости к вам.
— Отчего же вы тогда не смотрите мне в глаза, чего боитесь?
— Ничего, — ответил Артур.
Он посмотрел Локи в глаза, в его горящие любовным пылом глаза-хамелеоны.
— Артур, вы видите, как искренне я люблю вас, как терзается моя плоть и душа, вы заметили, каким странным образом судьба сводит нас…
Локи припал к руке Артура губами.
Артур неуверенно положил вторую руку на голову Локи:
— Да…
— О… — проговорил Локи. — Я просто самый счастливый нечеловек во всей вселенной! Как вы осчастливили меня, мой Бог и мой палач!
Локи снова принялся целовать его ладонь. Артур все так же надменно отвернулся к окну. Мужчина продолжал покрывать поцелуями его запястья.
— Прекратите! — оттолкнул его Артур. — Не смотря на то, что я сказал, вместе мы никогда не будем. Сейчас я выйду на первой остановке и мы с вами никогда больше не увидимся…
Артур встал и пошел к выходу.
— О, за что вы так терзаете меня! — вскричал Локи. — Говорите одно, а сами хотите навсегда покинуть! Что же вы делаете со мной!
Он схватил Артура за плечи и сильно прижал к себе.
— Отпустите!
Но Локи, запрокинув голову Артура, принялся с жаром его целовать. Потом остановился и заглянул ему прямо в глаза.
— Вернитесь же! — Локи схватил Артура за руку и усадил рядом с собой. — Уедем вместе, далеко отсюда, начнем с чистого листа, мой любимый… Я изменюсь, моя душа, мое тело будет навечно принадлежать тебе, только тебе одному, — с такой страстью, с таким трепетом говорил Локи. Он нежно взял в ладонь лицо Артура и развернул к сбе:
— Только не молчи, скажи…
Артур снова отвернулся в сторону.
— Артур, любимый…
Он не выдержал, обнял Локи, уткнулся лицом в его плечо. Локи в ответ обнял Артура. Они прижались друг к другу и сидели молча и долго. Пока поезд шумел, летя в неизвестном направлении, пока проносились мимо деревья, пока на землю спускался вечер.
Локи целовал лицо Артура, целовал его волосы. Эта дорога казалась бесконечной…

Голос Фила сегодня был чистый, ровный. Пел он с душой и глаза его, раньше всегда полные тоски и печали, сегодня светились счастьем. Парень не отрывал взгляда от Лео и не нужно было быть Нострадамусом, чтобы понять, что душа его пела только для этого совсем еще юного, но уже ставшего таким дорогим человека.
Фил не выдержал, подошел к Лео, приник к нему губами. Мальчик выронил скрипку.
— Тише, я угроблю инструмент!
Но Фил все равно прижал его к себе, его руки скользили по спине Лео, а губы искали страсти.
— Твои губы доводят меня до умопомрачения, — прошептал Фил, прислонившись лбом к его лбу. Он тяжело дышал. — Хочу тебя.
Лео молчал в смущении. Фил потихоньку опустил его на траву. Лео полностью отдал себя в его руки. Он закрыл глаза и смаковал каждый поцелуй нежных и таких приятных губ на своем теле. Чувствовал, как нежные руки Фила снимают с него одежду. Чувствовал прикосновения капелек росы к своей коже. Душа замирала. Лео чувствовал себя в раю. Он ответил на поцелуй Фила, зарылся лицом в его волосы.
— Люблю… Люблю, — повторял Лео.
Фил стал целовать его грудь и опустился ниже. Лео был готов отдать ему всего себя, отдаться на милость его ласк, его губ, рук, окунуться с головой в его нежность, утонуть в его глазах, растаять от его слов. Мальчика переполняли чувства любви и блаженства, счастливого умиротворения, безмятежности. Как он был счастлив в этом своем душевном спокойствии!
По телу пробежала дрожь, но не от капель росы, а от прикосновений любимого не человека. Лео нежно обнял Фила, взял его лицо в свои ладони и поцеловал. Почувствовав его язык на своих губах, Фил возбудился. Ему очень захотелось овладеть этим юным, трепещущим в его руках, телом. Схватив Лео за талию и легким движением развернув его к себе спиной, Фил овладел им.
Лео закрыл глаза. Вздохнул. Он схватил руку Фила и потерся об нее. Гамма ощущений охватила его. Мимолетная боль. Внутри становилось все горячее. Он чувствовал священное единение не только душ, но и тел. Они становились все ближе. Хрупкое тело входило в другое хрупкое тело, они сливались в дивном танце, в танце гармонии и успокоения.
В агонии оргазма Лео издал стон. Фил, совсем обессиленный, развернул его на спину и склонил голову ему на грудь. Лео погрузил пальцы в его волосы.
— Тебе было приятно со мной? — спросил Фил.
— Да, очень, — ответил Лео. — Что-то мне прохладно, я встану.
— Да, да, конечно, — сказал Фил, помогая ему одеться.
— Я отойду, — сказал мальчик. — В туалет.
Он пошел в кусты, но не успел еще расстегнуть ширинку, как его схватили чьи-то крепкие волосатые руки.
— Попался, красавец!
Лео еще и рта не успел раскрыть, чтобы позвать на помощь, как рот ему быстро закрыли.
Напрасно Фил ждал мальчика. Лео не вернулся. Фил одиноко сидел на поляне, удрученный горем, со скрипкой в руках. Он строил различные предположения, разнообразные версии и в пропаже Лео обвинял Локи, вспоминая его угрозы.
Но Фил не угадал. Лео на самом деле украл больной на голову извращенец, страдающий каннибализмом и педофилией, по прозвищу Кроу. Локи и знать ничего не знал.

— Я не могу понять, что терзает меня, — сказал Клаус. — Они сказали, что я должен освободиться от того, что меня терзает, но как я могу, если даже не знаю, что это!
Людвиг погладил Клауса по волосам. Его взгляд был исполнен нежной серьезности.
— А ты счастлив здесь, со мной?
Клаус поцеловал его руку:
— С тобой я всегда счастлив, ты же знаешь, милый мой. Для того я и решаю этот ребус, чтобы соединиться с тобой в вечности.
— Чтобы ты делал, если бы не умер физической смертью? — пытливо вглядывался в лицо Клауса Луи, пытаясь заплести косичку из его волос.
— Не знаю… Я даже рад, что сейчас не там. Я бы жил у Локи. Видел бы своего чокнутого брата… — после этой фразы Клаус задумался.
Словно черная кошка пробежала в душе. Стало как-то не по себе, как-то неприятно.
— Что с тобой? — спросил Луи, видя его замешательство.
— Я вспомнил кое-кого и зверь, так долго терзающий меня инутри, дал о себе знать…
— Что ты имеешь ввиду?
— А то… Кажется я понял, что это за зверь… Мысль о брате, совершившим со мной такую неслыханную подлость, терзает меня.
— Как хорошо, что ты это понял! — воскликнул Луи, любуясь прекрасными синеглазками, растущими в изумрудно-зеленой траве и слушая шум кристально чистого водопада. — Теперь ты можешь освободиться, чтобы мы навсегда были вместе, любимый…
Клаус встал, переполненный гневом, он сжимал кулаки от злобы.
— Никогда! Слышишь, никогда я не освобожусь от терзающего меня ощущения предательства, подлости!
— Отпусти это, оно мешает.
— Ни за что! — возглас Клауса испугал спустившихся на траву птичек и заглушил шум водопада. — Братоубийцу должна постигнуть праведная кара! Самое лучшее отмщение для меня — это дождаться того времени, когда я смогу наблюдать, как мое проклятие уничтожит этого выродка. Потешаться над ним и злорадствовать, видя его падение.
— И это доставит тебе радость? — спросил Луи.
— О да! Неслыханную! Я так долго жду этого момента,— ответил Клаус.
Луи встал. Отвернулся.
— А как же мы? Значит, я ошибся в тебе…
Клаус обнял его за плечи:
— Не говори так, любимый, я тебя очень люблю, и дороже тебя у меня ни на этом, ни на том свете никого нет. Но то, что не дает мне покоя — это лишь мое. Прав был этот ублюдок, убив родного брата, да еще и так подло, исподтишка, в спину? Справедливо это? Где же ваша справедливость? Выходит, ее нет ни в том мире, ни в этом? Выходит, что можно делать подлости и злодеяния безнаказанно и никому нет до этого никакого дела?
— Есть, — отвечал Луи.— Но не ты судья, наказание должно исходить не от тебя…
— Но он сделал подлость именно мне, поэтому я имею полное право его наказать по своему усмотрению.
— Можешь, — сказал Луи, — но тогда ты потеряешь счастье — нашу вечность…

Фил печально шел куда глаза глядят. Он сердцем чувствовал, что с Лео случилась какая-то беда, но не знал, где искать его и что именно случилось.
— Брат проклял меня, — прошептал Фил. — Не видать мне счастья. И я заслуживаю этого проклятия, оно вполне справедливо. Но Леонардо ведь не заслуживает, он ни в чем не виноват… О, суровый палач, сжалься!..

Дом находился в горах.
Кроу швырнул Лео в хлев, вместе со свиньями и другими детьми и вышел, закрыв дверь на засов.
Какое-то время Лео пытался адаптироваться, разглядывал мальчиков. Те, в свою очередь, сбившись в кучку, словно испуганные зверьки, разглядывали его.
Разглядывали его и большие жирные свиньи, обнюхивали и тыкали мокрым пятаком под коленку.
Воняло навозом.
— Куда я попал? — произнес Лео.
— В свинарник, — шепотом сказал один из мальчиков.
— Это я уже понял, — ответил Лео. — Но кто этот субъект, зачем он притащил меня сюда, зачем притащил вас?
— Это… человек, который ворует и ест людей…
— А нас заставляет варить суп, — сказал самый маленький мальчик.
Лео задумался.
— Прямо как в какой-то сказке… А сбежать нельзя?
Мальчики покачали головами.
— Если мы попытаемся убежать, он нас поймает и съест! Он съел двоих из нас, тех, которые хотели убежать!
— Да, ну и дела…—проговорил Лео.
В углу стояла сложенная из кирпича печь, а над ней висел громадный котел.
— Что это? — спросил Лео.
— Там суп, который Кроу сварил из нашего друга, — ответили мальчики чуть ли не хором.
Одна из свиней катила что-то. Лео с ужасом заметил, что это был еще не совсем обглоданный человеческий череп.
— И все же, раз нет никакого выбора, почему бы не попробовать бежать? — спросил Лео.
— Кроу! Кроу идет! — закричали все, разбегаясь по своим углам.
Открылся засов и тяжелой поступью вошел Кроу. Дверь хлева осталась приоткрытой и, благодаря проникшему внутрь свету, Лео смог разглядеть лицо Кроу. На вид психопату можно было дать около тридцати пяти лет, но рассмотрев морщины и глубокую складку возле рта, мальчик предположил, что Кроу старше чем кажется.
Роста он был высокого и крепкого телосложения. На лице его выделялись большие светлые глаза, подбородок покрывала густая черная с легкой проседью борода. На голову была надета широкая шляпа с полями, за плечами висело ружье, а на ногах красовались охотничьи длинные сапоги, покрытые пылью.
Кроу снял грязный плащ и повесил его на крючок. Дверь по-прежнему оставалась открытой. Свиньи, почуяв свободу, с воплем кинулись на улицу.
— Ох, как я устал! — он присел на сено, облокотившись о деревянный столб. — Вы, двое, — скомандовал он. — Ай-да на улицу, разделывать мясо, пока оно не пропало! И вы тоже приступайте к своим обязанностям.
Двое мальчиков побежали на улицу, сняв со стены висевший топорик. Один мальчик взял шляпу Кроу и стал ее чистить, другой натирал ему сапоги, третий делал массаж, четвертый подставил табуретку и, взяв здоровый черпак и миску, полез в котел. Он накладывал парное мясо, заправляя его юшкой. Не удержавшись, мальчик упал с табуретки, выронив миску. Мясо разлетелось в разные стороны и оставшиеся в свинарнике свиньи с жадным хрюканьем накинулись на него.
— Ай-ай-ай! Какой ты стал неловкий, Джимми! — воскликнул Кроу. — Сколько мяса пропало! А ты хоть какое-то усилие приложил, чтобы добыть его? Ты охотился со мною на это мясо? Отвечай!
Мальчик покачал головой, опустив глаза в пол.
— Вот именно! А так, как тебе больше расплатиться нечем, ты расплатишься собой! Я даже не посмотрю на свою усталость.
Кроу встал, схватил мальчика за шкирку и повернул к стене лицом. Все смотрели, как Кроу грубо насиловал его, а тот боялся даже пикнуть, зная, на что способен мучитель.
Лео встал, стараясь как можно меньше шуметь, взял вилы и нацелился сзади на Кроу. Быстро развернувшись, Кроу одним ударом ноги выбил из тоненькой руки Лео грозное сельскохозяйственное орудие.
— Твое отражение видно в моем медном тазу, маленький храбрец! — захохотал Кроу, приставив вилы к шее Лео. — Что, страшно? — он слегка надавил на них и брызнула кровь. Кроу снова захохотал. — Мне нравится твоя дерзость. Идем, я покажу тебе кухню.
Он подтолкнул Лео вперед и выпихнул его на улицу. Мальчик увидел, как двое других маленьких пленников сдирают кожу с мертвеца. Его стошнило.
— Если хочешь блевать, можешь сделать это над ведром, — сказал Кроу.
Склонившись над ведром, Лео увидел в нем плотно утрамбованные человеческие скальпы. Его вырвало.
— Какие мы нежные! — захохотал ему в спину Кроу. — Ничего, еще неделька и я сделаю из тебя мясника, — ты мне нравишься, малыш.

Артур очнулся. Он лежал в объятиях Локи, в окнах проносились мимо рощи, поезд двигался, не замедляя хода. Артур попытался вырваться, но Локи взял его руки в свой плен:
— Прекратите, не нужно. Вчера мы объяснились.
Артур стал вспоминать это «вчера» и его обуял ужас.
— Забудьте! — воскликнул он. — Я был неадекватен.
— Неужели? — Локи припал своими губами к его губам так, что у Артура перехватило дух. Он сжимал его в своих объятиях, гладил его плечи, целовал в шею.
— Нет, не нужно…
Локи взял его за подбородок.
— Ах! — воскликнул Артур.
Что это значило, одному черту было известно.
Мужчина легонько сжал его руку:
— Сейчас мы сойдем на этой станции или на следующей, мне все равно на какой и пойдем, куда глаза глядят.
Локи потащил Артура за собой. Когда поезд остановился, мужчина взял его на руки и спустил со ступенек. Они остались на одиноком перроне, возле позолоченной кое-где рощи, глядя вслед уходящему поезду.
Локи продолжал держать Артура на руках.
— И что вы от меня хотите? — едва заметно улыбнулся Артур своей самодовольной улыбкой.
— Вас хочу! Я каждую ночь мечтал, лежал и грезил о вас, о вашем теле, ваших изящных руках, которые готов лобзать целую вечность, ваших губах, таких нежных, таких умопомрачительных… Я представлял, как вы лежите в моих объятиях…
— А вы извращаетесь над моим телом, — с сарказмом докончил Артур.
— Я не…
— Бросьте, о вас ходит слава самого отпетого развратника, какой только может быть! Вы хотите пополнить свой список мной, добиться неприступного мальчика и поставить еще одну галочку?
— О нет! Я же люблю вас… Первый раз в своей жизни!! Почему, когда сотням мальчиков я вешал лапшу на уши о любви, все они мне верили, а когда полюбил по-настоящему, вы не верите мне!
— Мир жесток!
— Вы… Вы жестоки! Вам нравится терзать меня!
Артур прикрыл глаза, улыбаясь. Да, ему нравилось терзать Локи.
— Когда я держу вас в своих руках, кровь закипает в жилах и хочется сотворить безумство…
Артур с отсутствующим видом посмотрел в небо, сделав вид, что наблюдает за пролетающим косяком птиц. Локи припал губами к его шее, он так нежно её касался, что у Артура закружилась голова.
Мужчина понес его в рощу, загадочно шелестящую, словно готовую поведать о самых сокровенных тайнах.
— Куда вы меня несете? — спросил Артур, еле переведя дыхание.
— Не знаю.
Локи споткнулся о какую-то корягу и они плюхнулись на целую кучу листьев. Артур потерял шляпу и волосы его разметались по земле.
— Отдайтесь мне, я схожу по вам с ума, — шептал Локи.
— Погодите, — все еще холодным, но уже не настолько как раньше, тоном сказал Артур. — Дайте мне шляпу! — он поторопился встать.
Подняв шляпу, Артур водрузил ее на свою голову, встав одной ногой, обутой в кожаный сапог, на пень. Он стоял и с видом рабовладельца смотрел на Локи.
— О, отдайтесь же мне здесь и сейчас, положите конец моим страданиям, я не могу так больше!!! Я молю вас о любви!
Артур скрестил руки на груди, продолжая стоять все в той же позе, раздумывая.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я отдамся вам. Прямо сейчас. Но с одним условием…
— Все, что угодно!
— Вы можете взять мое тело, но больше никогда меня не увидите. Я уйду навсегда и вы дадите слово, что никогда не будете меня искать, идет? — с усмешкой спросил Артур.
— Нет! — закричал Локи. — Так я не согласен!
Он ударил кулаками по куче листьев и листья разлетелись в разные стороны, а потом отвернулся в сторону, обхватив голову руками.
«А ведь действительно любит», — задумался Артур. — «Если бы ему было нужно просто мое тело, которого он столько добивается, он бы согласился овладеть мной прямо сейчас»…
— Зачем вы так терзаете меня! Вам доставляет это удовольствие? Вчера вы говорили, что любите!
— Я пошутил, — ответил Артур.
Он смотрел на опадающие листья, на эту красно-желтую кучу, на такие же красные, разметавшиеся волосы Локи, на его удрученное, словно на похоронах, лицо, которое он уткнул в свои ладони. Артур пошел вперед, разгребая ногами листья.
— И… Я вам скажу правду… Я — женщина… Так вот! — обернулся он.
Локи обезумевшим взглядом смотрел на него. Артур собирался уходить.
— Постойте! — закричал Локи. — Я люблю вас, будь вы самим дьяволом! Вернитесь же, иначе я пущу пулю себе в лоб!
Он почти сошел с ума. Он едва осознавал, что происходит, что руки Артура уже обвили его шею, а его губы целовали.
— Я ваш… — прошептал Артур.
Продолжали падать листья, Локи и Артур сидели наполовину обнаженные, они обнимали друг друга.
— Ты так долго добивался меня. Вот, я твой. Ну, что ты собирался делать со мной столько времени? — спросил Артур.
Локи растерялся. Вот, Артур рядом, но Локи даже не мог пошевелиться, чтобы сделать что-то. На него напал ступор.
— Что, боитесь ко мне прикоснуться? — в издевательской манере спросил Артур. — Хорошо, тогда я сам сделаю это, раз вы такой нерешительный..
Артур напоминал дикого лесного кота. Он свалил Локи в кучу листьев и едва не разодрал на нем одежду острыми ногтями. Потом он впился в губы мужчины.
«Как вампир», — подумал Локи словно во сне.
Артур царапал кожу до крови, а потом присасывался к ранке. Это было необычно. Но Локи готов был позволить ему все, что угодно.
«Дикий изящный лесной кот, любящий кровь, как вампир,» — подумал Локи.
— Тебе нравится то, что я делаю? — спрашивал Артур.
Его волосы касались лица Локи.
— Да, мне нравится все, что ты делаешь, даже, если ты съешь меня, откусывая по кусочку…

Когда Локи пришел в себя, он увидел, как рядом лежит Артур, подложив руки под голову.
— Ну что? — сказал он. — Все? Вы добились, чего хотели, получили мое тело. Теперь я вам не нужен, пора прощаться, — он отвернулся.
— Не смейте такого говорить! — воскликнул Локи. — Теперь я еще крепче люблю вас и даже, если этот момент больше никогда не повторится, я буду жить воспоминаниями о нем всю свою жизнь.
Локи развернул к себе Артура и, прижав к себе, обнял обеими руками.
— Поцелуйте! — капризно сказал Артур.
Локи аккуратно убрал с его шеи волосы и прижался к ней губами.
— Что это за цепь у вас золотая? Где-то я уже видел такую.
— Неважно, — ответил Артур.— Целуйте или я ухожу!
— Вам не холодно? — спросил Локи.
— Так согрейте!

Локи проснулся, когда давно уже встало солнце. Он посмотрел на место рядом с собой — Артура не было. Мужчина вскочил.
Артур застегивал ремень и чистил сапоги. Локи хотел что-то сказать ему, но не знал что и тоже молча стал одеваться.
— Кто вы на самом деле? — наконец спросил Локи.
Артур перестал чистить сапоги и посмотрел на Локи:
— Я скрывался, чтобы выследить вас…
— Меня?! Но зачем?! — удивился Локи.
— Чтобы убить вас…
— Убить меня?! — еще больше удивился Локи. — Но зачем вам это было нужно?!
Артур пристально посмотрел на него, и Локи показалось, что в его глазах блеснули искорки ненависти.
— Потому, что я был из семьи вампиров, — жестко ответил он. — Потому, что вы убили…
Локи уставился в одну точку, как пораженный громом. Он стал вспоминать…
— Я видел вас еще ребенком. Племянница…
— Да, того, кого вы подло убили!
— У него еще была дочь…
— Да, — с ненавистью сказал Артур. — Изольда, моя возлюбленная кузина, которую вы подло убили!
Локи поразился.
— Знаете, — сказал Артур, — пусть меня изгнали из семьи за малодушие. Пусть возврата нет, но, по крайней мере, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я — трус! — с этими словами Артур достал пистолет и выстрелил в Локи. Рубашка Локи обагрилась кровью.
— Я не хотел никого убивать, — проговорил Локи. — Я защищался! Если бы не убил его я, ваш дядюшка прикончил бы меня, как дикого кабана, у меня не было выбора! Что же касается вашей кузины, то вы сами приготовили мне ловушку, вы хотели убить моего сына и сделали это!
— Мы никого не убивали, клянусь честью! — ответил Артур.
— Кто же тогда? — он стал сильно кашлять, кровь хлынула с новой силой. — Вы убили меня, а я вас так любил… больше, чем кого-либо… Но уж лучше так, чем жить без вашей любви… Пусть лучше я сдохну…
Артур кинулся к Локи. Он приподнял его за голову и посмотрел в затуманившиеся глаза:
— Я давно уже люблю вас, слышите! Когда я жил в вашем доме, я уже любил вас и ненавидел себя за эту слабость!
Артур знал, что терять уже нечего и мужчина хоть перед смертью узнает правду и унесет ее с собой в могилу.
— О… — простонал Локи, все сильнее истекая кровью. — За эти слова, сорвавшиеся из ваших уст, мне не жалко и жизни… Но как сейчас не хочется умирать, кто бы знал! Поцелуйте же меня, хотя бы в последний раз. Это моя последняя просьба!
— О… — проговорил Артур и припал к его губам своими устами.
Локи обнял его слабеющей рукой.
— О, как сладок и убийственен был ваш поцелуй! — прошептал Локи. — За него я готов умереть. За вчерашнюю ночь…
— Простите меня, — дрожащим голосом проговорил Артур, — за мою строптивость, сарказм, издевки, скверный характер и за то… за то, что я вас убил!
Локи поймал слабеющей рукой руку Артура и поднес ее к губам:
— Вот оно, мое причастие. В последний путь. Я не сержусь на вас, наоборот, я очень благодарен вам за то, что смог испытать, благодаря вам, такие чувства, за которые не стыдно и умереть…
— Ах,если бы я смог вернуть время назад! Я бы не стрелял тогда! Плевать на то, что меня обвинили бы в малодушии, но я бы не стрелял…
— Скоро дух покинет мое тело…
— О… что могу я сделать для вас?! — воскликнул Артур.
— Скажите мне правду, были бы вы со мной, если бы не выстрелили? Хотели бы быть со мной?
— Хотел бы! Но уже слишком поздно…
— Лучше поздно, чем никогда! — сказал Локи, бодро, как для умирающего, поднимаясь с земли.
Он держал в руке окровавленную пулю.
— Вы не научились отличать свинец от серебра? — ехидно спросил он. — Либо просто перепутали.
— Черт! — воскликнул Артур. — Я действительно перепутал. Пуля из свинца, она не убьет вас! Вы придуривались… О, как же я вас ненавижу!
— Только таким способом я мог выбить из вас правду.
— Будьте вы прокляты! Я вас ненавижу! Слышите? Это подло! И, вообще, я все это говорил, чтобы вам легче было отправиться в последний путь, я все соврал!
Кровь продолжала струиться из раны, Локи бледнел. В конце концов он грохнулся в обморок.
— Ну-ну, — сказал Артур, — продолжайте дальше разыгрывать свою комедию!
Но Локи действительно упал в обморок из-за потери крови.

Локи сутки провалялся в отключке. Он потерял много крови. Но на звере быстро все заживало и без последствий. Локи пришел в себя. Рядом сидел Артур.
— Вы живы? А я уже собирался скинуть ваш труп в выгребную яму, — сказал он.
— Вы в своем репертуаре!
— С вами по-другому нельзя!
— Все еще злитесь, что я узнал правду?
— А это не было правдой, — ответил Артур. — Я это специально сказал.
— Не кажется ли вам, что судьба просто дала нам шанс? Ведь, если бы вы случайно не перепутали пули, я был бы сейчас мертв. Так пользуйтесь случаем, цените то, что есть. Вдруг второго шанса не будет?
Артур сидел, облокотившись о ствол дерева, с которого осыпалась листва; он отвернулся.
— Я не могу, — сказал Артур. — Не могу довериться людям. Не могу открыть свое сердце. Вокруг все лгут и лицемерят.
— Это люди, но мы — нелюди! Вы боитесь довериться мне?
— Вам особенно, — ответил Артур. — Повеса, распутник!
— Это было до вас, но каждый имеет право измениться. Доверьте мне свою душу и, клянусь, вы не найдете лучшего хранителя.
— Я вам не верю.
Они примолкли.
— Когда мы уже выберемся отсюда? — раздраженно сказал Артур. — Я два дня ничего не ел!
— Так давайте поймаем хомяка, — предложил Локи. — Вы его обескровите, а я съем мясо.
— Ваши дурацкие шутки неуместны!
— Идемте! — сказал он. — Предлагаю вам свою душу и свое сердце, останьтесь со мною навсегда.
— Нет, не останусь, — сказал Артур и пошел вперед.
Когда он обернулся, Локи нигде не было.
— Локи, где вы? — но в ответ ему был лишь унылый крик улетающих в тёплые края птиц, да шум листвы.
Локи схватил его сзади.
— Вы дурак! — закричал Артур. — Мне надоели ваши шуточки!
— Излишне повторяться, — сказал Локи, — но я вас очень люблю.
— Ничего, скоро я сделаю так, что вы меня любить не будете! — с энтузиазмом ответил Артур.
— Значит, вы сделаете невозможное.

Артур подстриг волосы до плеч и покрасил их в цвет болотной зелени, считая, что Локи теперь его разлюбит. Но страсть Локи не уменьшилась ни на грамм.
— Завтра ночью на охоту, — сказал Локи. — Надо найти кого-то потолще, а то от этих сморчков все равно под ложечкой сосет.
— Я предпочитаю пить кровь у эстетически прекрасных доноров, — возразил Артур.
— Да, я понимаю. Но в них мало мяса!!! Я и так уже падалью питаюсь, доедая обескровленных после вас мертвецов!
— Падальщику нужно больше падали! — расхохотался Артур.
Разозленный Локи отвернулся, но промолчал, налив себе вина и залпом выпив.
— Любимый, — наконец не выдержал Локи, — подойди же, выпей со мною вина!
Артур подошел. Локи жестом показал, что он может сесть к нему на колени.
— Нет, — сказал Артур, — я присяду на стул. И сам себе налью!
Выпив, Артур украдкой начал поглядывать на Локи, страдает ли мужчина от любви к нему?
Наконец, Артур все же присел к нему на колени и начал заигрывать, но не давал себя поцеловать.
— Все, с меня хватит! — психанул Локи. — Везде ложь и нелепый фарс! Вижу, вы действительно не любите меня, а вашими издевательствами я сыт уже по горло. Прощайте, надеюсь, мы с вами никогда больше не увидимся и мне получится вас забыть!
— Локи! — сказал Артур.— Извините…
Локи схватил его на руки и опустил на кровать:
— Что, что скрывается в вашем маленьком циничном сердечке?!
Они уже лежали под одеялом.
— Ну-с, — сказал Артур. — Что молчим? Считаем звезды, прицепленные к потолку? Вот вы меня раздели, ну и? Что-то будет дальше или вы поддерживаете лозунг: «Спать нагишом — залог здоровья»?
— Я просто понять вас не могу, — сказал Локи. — Вы то весь день язвите мне и осыпаете колкостями, то кричите, что любите.
— А вы не задумывайтесь сильно над этими вопросами или, быть может, на самом деле вы вовсе не соответствуете той славе, которую о вас пускают?
— С вами я не такой…
— Да? Правда? Чем же я такой особенный? — Артур стал прижиматься к Локи под одеялом. — Вам понравилась ночь в роще? — прошептал он ему на ухо. — Понравилось, как я вас тогда оттрахал?
Локи посмотрел на Артура, который говорил все это таким издевательским тоном, что захотелось его задушить.
— Вы — мое наказание за всю мою разгульную жизнь!
Артур залез на Локи и начал целовать его, впиваясь клыками.
— Ну, что, хотите меня или нет, отвечайте!
— Хочу.
— Что-то этого не видно! — сказал Артур.
— Вы же сами знаете!
Это действительно было наказанием для Локи за все его издевательства над несчастными, влюбленными в него, мальчиками. Спать с Артуром — все равно, что спать с самим дьяволом, когда у него плохое настроение. Локи весь был искусан и исцарапан. Но он не переставал любить Артура-Ромину, это странное существо.
— Если ты когда-нибудь предашь меня или я застану тебя с кем-то другим, я пущу пулю тебе в висок, обещаю! И она будет уже не из свинца.
— В этом я не сомневаюсь!
— Просто… — сказал Артур и в голосе его почувствовались грустные нотки, — я отдал тебе свою душу, свое тело. Я не потерплю измены! Я вам не один из сотни мальчиков из вашего фан клуба.
Локи повернулся и посмотрел на Артура такими влюбленными глазами, что тот примолк.
— Не бойся, — сказал Локи, — мое сердце и тело навсегда только твои. И только ты будешь помогать мне коротать вечность.

— Почему вы смотрите на того юношу в сиреневом?
— Я не смотрю на него, помилосердствуйте, Артур! Если вы так ревнуете, зачем притащили меня в гей-клуб? — спросил Локи.
— Я ревную?! — возмутился Артур. — Вот еще, чтобы я ревновал! Да, я собственник, не отрицаю.
Они заказали вина.
— Что, любите меня, любите? — злорадно усмехался Артур.
— Как же с вами сложно!
— Да, я сложнее, чем кажусь! А вам вчера понравились мои ласки в постели? — Артур выжидающе посмотрел на Локи.
— О да! Тому свидетель моя искусанная вашими клыками спина!
— А что же вы хотели? За любовь нужно платить!
Локи наклонился к Артуру, откинул волосы с его лица и поцеловал в губы долго и медленно.
— Потанцуете со мной?
— Нет, — Артур откинулся на спинку кресла. — Мне вон тот парень, в сиреневом, приглянулся. Пойду, его приглашу.
— Ну все, с меня хватит! — сказал Локи. — Я пошел отсюда!
«Черт!» — подумал Артур, в сердцах проклиная себя за характер.
Но Локи не ушел из бара, он пригласил потанцевать какого-то мальчика. Артур взбесился. Он подлетел к ним и врезал мальчику хорошую оплеуху, а потом начал таскать его по всему клубу, обзывая самыми паскудными именами. Локи схватил Артура за руку и вытащил на улицу.
— Отпустите меня, к черту!
— Я сойду с ума! — вскричал Локи.
— Да, я — не подарок, — сказал Артур. — Но кто же заставлял вас влюбляться в меня?! О, моя любимая песня, пойдемте танцевать! — взбудоражился он, услышав из клуба звуки музыки…

Лео одолел сон — он уже очень долго не мог сомкнуть глаз, наглядевшись на все ужасы, творившиеся здесь. Но сон все же был сильнее. Находясь между сном и реальностью, мальчик приоткрыл глаза: он увидел здоровенную ряшку наблюдавшей за ним свиньи. Лео снова прикрыл глаза, пока не подскочил от невероятной боли. Голодная свинья, привыкшая питаться человеческим мясом, решила не упускать своего. Она накинулась на Лео. Его крик разбудил остальных мальчиков.
Огромная свинья стала очень агрессивна и опасна.
Джимми схватил лопату, стукнул свинью по голове и она рухнула на пол.
— Убил! — проговорил Джимми.
— Убил! Убил! — зашептали остальные. — Что теперь будет!
Раздался шум отодвигающегося засова, скрип двери и яркий свет фонаря, от которого мальчики зажмурились, как вампиры из книг от слепящих лучей солнца.
— Что тут у нас стряслось? А? Матильда, детка, что эти маленькие звереныши сделали тебе? — Кроу с участием наклонился к свинье. — Мертва, моя девочка! Кто это сделал?! — он обвел мальчиков таким взглядом, каким смотрел питон на бандерлогов.
Мальчики прижимались друг к другу, дрожали и продолжали щуриться от яркого света.
— Это сделал я! — сказал Лео.
Все зажмурили глаза, боясь смотреть на то, что произойдет дальше.
Кроу повернулся
— Это что там у нас за смельчак такой? — он посветил Лео фонарем в лицо.
Лео лежал в крови, сене и навозе.
— А, это новенький! Видимо, еще не все наши правила выучил, пошли со мной! — он схватил Лео за шкирку.
Мальчики мысленно оплакивали участь несчастного.
Кроу притащил Лео в свое деревянное жилище, находившееся рядом со свинарником. На стенах висели охотничьи атрибуты — ружья, кинжалы, фотографии, на которых были изображены не убитые звери, по обыкновению, а убитые люди.
— Ну, давай, выкладывай, зачем ты убил мою девочку? — сказал Кроу, натачивая нож.
Лео в холодном поту представлял, что его сейчас ожидает.
— Она хотела меня съесть, — запинаясь, проговорил мальчик.
— А ты конечно не растерялся, — усмехнулся Кроу. — Настоящий охотник. Знаешь, что я обычно делаю за такие вещи? Вспарываю живот, очищаю от внутренностей и подвешиваю вялиться на крючок.
Лео мысленно прощался с Филом.
— Но тебе повезло. Тебе удалось понравиться мне, а это редко кому удается, — Кроу посмотрел на Лео и спрятал нож в ножны.
«Неужели не убьет? Что тогда?» — спросил сам себя мальчик.
— Раздевайся, — сказал Кроу.
Лео медлил.
— Раздевайся и никогда не заставляй повторять тебе дважды, я очень этого не люблю.
Лео нерешительно начал стаскивать с себя одежду.
— Полностью! — сказал Кроу.
Он взял таз и налил в него воды из большого ковша.
— Становись!
— Вы хотите сварить меня живьем? — осведомился Лео.
— Оценил твой юмор. Ты весь в свинячьем дерьме!
Лео залез в таз.
Кроу намылил большую мочалку и стал тереть тело мальчика — шею, грудь, спину, живот. В интимных местах он задержался подольше.
— Какая чудная нежная кожа! — воскликнул Кроу. — Хочу выпить всю твою молодость до последней капли. Стать тобою, начать все сначала…
«Это человек с неблагополучным прошлым», — сделал выводы Лео.
Кроу закутал его в здоровенное полотенце и взял на руки.
— Сегодня ты будешь делить со мною ложе, — сказал он.
— Я не люблю вас, — сказал Лео.
— Какая дерзость! — воскликнул Кроу. — Это меня все больше заводит. Сейчас мы нежно покувыркаемся и ты узнаешь, какой друг есть у дядюшки Кроу.
— Какой друг?
— Большой, очень большой друг!
Кроу положил Лео на постель и расстегнул ширинку. Он перевернул мальчика на бок. Лео почувствовал, кто такой этот «большой друг» и вскрикнул.
— Я так легко в тебя вошел… Да ты не девственник! Признайся, кто трахал тебя? — он все глубже вонзался в Лео, пробивая себе дорогу.
Лео снова вскрикнул:
— Любимый… чел… нечеловек…
Кроу стонал, получая неслыханное удовлетворение, которого не получал так долго, его никто так давно уже не заводил.
Руки Кроу параллельно прогуливались между ног Лео, заставляя его возбуждаться поневоле.
— Вы отвратительны! — проговорил Лео, стеная от боли.
— Тем хуже для тебя, — философски отвечал Кроу, делая свое дело.
Лео лежал на животе и беззвучно плакал. Он думал о том, где сейчас Фил, что вряд ли уже увидит его. А как хотелось сейчас кинуться к нему на шею, упасть в его объятия, прижаться всем телом! Искать защиты. А он бы защитил, он смог бы. Он — зверь. Тогда можно было проверить, какой Кроу знаменитый охотник! Оборотня ему не одолеть.
Слезы катились по щекам мальчика. Он чувствовал себя отвратительно в объятиях чокнутого каннибала, который наверняка уже умял свежего мясца.
А Кроу уже захрапел, насытившись юным телом Лео. Мальчик чувствовал его тяжелую руку на своих ягодицах. Кроу храпел на всю комнату. Лео медленно и осторожно убрал его руку и тихонько встал с постели. Одежда мальчика валялась под спящим Кроу, поэтому он схватил висящую на стуле ночную рубашку и надел ее. Был шанс бежать.
Лео попробовал стянуть со стены охотничье ружье, но оно было таким тяжелым, что едва не упало, поэтому мальчик оставил эту затею. Он снял остро отточенный кинжал. Если Кроу погонится за ним — будет, что сказать ему в ответ.
Прихватив с собой фонарь, Лео выбежал на улицу. Подсвечивая себе фонарем, Лео попытался открыть свинарник. Не сразу удалось одолеть тяжелый засов. Он собрал последние силы, поставив перед собою цель. Засов, наконец, упал. Деревянная дверь со скрипом открылась. Послышалось недовольное похрюкивание свиней. Кроу загонял мальчиков на ночь, словно скот, и вместе со свиньями запирал на засов.
— Эй! — тихо позвал Лео. — Давайте все быстро на выход, пока Кроу спит! — он повертел глазом фонаря, рассеивая тьму и видя сонные лица детей.
— Нет, мы боимся, — ответили мальчики.
— Нужно бежать! — настаивал Лео. — Второго шанса может и не быть.
— Если Кроу поймает нас — это будет конец!
— Конец вам будет в любом случае, так что выбор небогат. Почему бы не попробовать использовать свой последний шанс? Сейчас темно, вы разбежитесь в разные стороны, Кроу не сможет разорваться, чтобы догнать всех. А сейчас вы можете спрятаться под покровом ночи.
Мальчики стали шептаться.
— А что, ведь он прав!
— Может, это наш последний шанс?
— В темноте Кроу не найдет нас!
— Мы пойдем!
— Только не шумите! — сказал Лео.— Выходите тихо и организованно, чтобы не разбудить Кроу. Я подсвечу вам.
Лео встал возле двери с фонарем, пока все не вышли. Но тут следом побежали и свиньи. Лео не успел выскочить, одна из свиней сбила его. Он упал, ударился головой и потерял сознание.

Локи вошел в спальню, таща за собой громадный букет белых лилий. Утренний свет пробрался в комнату из-за занавески. Артур сладко спал с блаженной улыбкой на устах.
Локи сел на край кровати и разложил лилии рядом. Он наблюдал за спящим влюбленными глазами, смотрел на его лицо, утопающее в прекрасных белых цветах. Мужчина сидел, как завороженный, и слушал стук собственного сердца.
Он не выдержал, склонился над Артуром и, очень осторожно, чтобы не разбудить, коснулся губами его губ.
Артур приоткрыл глаза. Он почувствовал тонкий аромат лилий, касавшихся его лица.
— Снова цветы? — спросил Артур сонным голосом. — Вы приносите их каждое утро!
— Вам не нравится? — спросил Локи.
Вместо ответа Артур обхватил его за шею и притянул к себе, впившись в его губы. Поцелуй затянулся надолго. Они лежали в окружении благоухающих белых лилий и целовались.
Локи казалось, что он умирает, что душа его уже парит, отделенная от тела. Он влюблялся в Артура каждый день, словно в первый раз.
— А где же мой кофе? — спросил Артур, отпустив Локи.
— Уже готов, — ответил мужчина, отправляясь на кухню.
Он знал, что вопрос этот последует непременно, поэтому кофе уже был готов.
Артур взял чашку тонкой рукой с длинными ногтями и, сделав глоток, пристально посмотрел на Локи, довольно улыбаясь.
— Сильно вы меня любите? — спросил Артур.
— Вы каждый день спрашиваете!
— Я не слышу ответа, — нахмурился Артур.
— …
— Так что? — снова спросил Артур.
— ДА, — ответил Локи. — Да, да, да.
Артур удовлетворенно кивнул. Взгляд его упал на стол, на котором лежал большой черный конверт.
— А это что? — указал на него Артур.
— А, это вам пришло утром, не хотел будить, — ответил Локи.
— Небось, уже прочли?
— Да что вы, мне совесть не позволит читать чужие письма…
— Ну хорошо, — сказал Артур.
Он потянулся за письмом, словно дикая изящная кошка. По мере того, как Артур читал письмо, лицо его приобретало удивленное и испуганное выражение. Прочитанный лист медленно упал на пол.
— Что там было? — спросил Локи.
Артур перевел отсутствующий взгляд на валяющийся лист.
— А то, что… — после многозначительной паузы сказал Артур и было видно, что ему трудно говорить, — что я должен уехать. Уехать, возможно, навсегда.
— Уехать? Куда?! — спросил Локи.
— Объявились мои родственники по линии матери. Они зовут меня, очевидно еще не зная, что я с убийцей, пусть и неумышленным, двух вампиров из нашего клана… И они не должны узнать…
— И вы поедете?! — не выдержал Локи.
— Я не могу иначе… это все, что у меня осталось, это зов крови…
— Тогда, где они были все это время?! Почему только сейчас опомнились?
Локи встал и молча направился к двери.
— Локи… — позвал Артур, не поднимая глаз.
Мужчина мрачно остановился в дверях.
— Я сейчас закажу билеты и завтра мне уже нужно будет уехать… Куда бы вы сейчас не пошли, приходите вечером попрощаться. Мне тоже очень больно, между прочим…
— Больно? Было бы вам больно, вы бы так не поступали, — Локи раздраженно хлопнул дверью.

Локи сидел в задымленном кабаке. Он наблюдал, как струйка дыма поднималась кверху и плавно растворялась в воздухе. Он с безразличием посмотрел на людей. Ах, да, нужно улыбнуться, сделать вид, что все хорошо, надеть на лицо приветливую маску. Маски… Локи подумал о том, как же он ненавидит их. Зачем он должен делать вид, что все хорошо, если на душе скребут кошки? И Локи перестал улыбаться. Больше он никого не замечал, никто для него больше не существовал… Никто, кроме Него. Взгляд Локи блуждал. Он смотрел на темную жидкость в бутылке. Пил. Втягивал дым сигареты в легкие и думал.
«Приходите вечером попрощаться»… Эти слова убивали и резали ножом. Локи не знал, что делать. Мозг разлетался на сотни кусочков, а сердце тянуло лишь в одном направлении. Он выскочил из кабака, едва кого-то не сбив с ног.
Дверь была открыта. Локи тихо вошел. Было темно. Лишь две тонкие длинные свечи горели в подсвечниках. Появление Локи возвестила его громадная, исказившаяся тень на стене.
Артур повернул голову.
— Я думал, что вы не придете, — обиженно и печально сказал он.
— Я тоже так думал, — ответил Локи, все еще стоя в дверях.
Артур сидел на кровати, он смотрел на Локи и в его глазах отражалось, искрясь, пламя свечей. Неестественно блестели его глаза. И вот, не в силах больше сдерживаться, слезы потекли по щекам.
Локи кинулся к нему, встал на колени, взял его руки и горячо припал к ним губами. В этот момент, глаза его тоже увлажнились. Он положил голову Артуру на колени и закрыл глаза. Артур гладил руками его волосы. Рука его дрожала и была холодной. Свечи, будто тоже расчувствовавшись, глядя на эти несчастные души, плакали вместе с ними своими восковыми слезами.
— Быть может выпьем? — спросил Артур, чтобы нарушить затянувшееся молчание и всеми силами стараясь, чтобы голос его не дрогнул.
— Быть может, — ответил Локи, доставая бутылку красного вина. — Вы дрожите?
— Мне зябко, — ответил Артур. — Что-то прохладно, кажется…
— Я растоплю камин…
Пока Локи отошел, Артур потихоньку налил себе вина и залпом выпил. Он не мог воспринимать эту реальность трезвыми глазами, он хотел чувствовать себя увереннее хотя бы с помощью алкоголя.
Вскоре комната озарилась волшебным светом потрескивающих в камине поленьев. Разлилось тепло. Однако оно все равно отчего-то не согревало.
Локи сидел на полу и смотрел в сторону. Артур тоже присел на пол и, не зная куда ему смотреть, стал ковырять случайно проделанную искрой дырку на брюках.
— Может выпьем? — нарушил молчание Локи.
— Можно, — ответил Артур, оторвавшись от своего нелепого занятия.
Локи разлил вино, совершенно не заметив, что четверти бутылки как не бывало.
— За что выпьем? — вырвалось у Артура, но он понял, насколько сейчас глупо звучит этот вопрос.
Поэтому они молча стукнулись звенящими бокалами и залпом выпили.
Они не могли смотреть друг другу в глаза. Это тягостное молчание было просто невыносимо.
— Артур, — наконец сказал Локи.
— Да? — неуверенно сказал он.
— Как зовут тебя на самом деле, в женском обличии?
Артур не ответил и мужчина не стал настаивать, он уже оказался рядом. Локи запрокинул голову Артура и стал целовать так страстно, как не целовал еще никого и никогда в жизни. Они упали на ковер, Локи лежал сверху. Его взгляд пронзал до глубины души. Артур смотрел на него тоже, на его прекрасное лицо в темно-красном зареве от раскаленных в камине поленьев. Локи провел рукой по лицу Ромины, освещенному багряным светом.
— Не делайте ЭТОГО, — проговорил Локи, тяжело дыша.
— Не могу, — тихо проговорил Артур.
Локи снова поймал его губы, целуя их с такой страстью, какой Артур никогда еще в нем не видел. Тоже поддавшись безумной страсти, Артур не преминул впиться в его губы острыми клыками. Поцелуй смешался с соленым привкусом слез, струившихся по лицу, и крови. Это был поцелуй боли и страсти. Кто-то задел рукой ножку стола и лепестки засохшей розы облетели вниз, как шепот былой любви.
— Вы что, все еще любите меня? — с закружившейся от хмеля и поцелуя головой, спросил Артур, из его глаз продолжали струится по лицу слезы.
А листья прекрасной мертвой розы печально опадали, нашептывая:

Скажи мне «Нет»!
Ты сильный, очень сильный,
Когда у ног твоих,
От страсти обессилев, —
Любви буду просить,
Земной любви…
Скажи мне»Нет!»
Пожалуйста, солги…
(стихи Татьяны Беловой)

— Отвечайте, любите?! — с агрессией в голосе спросил Артур.
— Сильнее, чем когда-либо, — отвечал Локи.
Артур вскрикнул, словно от боли. Впился в его тело клыками.
— Ты — мой, только мой! — кричал Артур, едва ли не разрывая на Локи одежду. — Никто не имеет права рвать твое тело клыками, целовать твои губы, смотреть в твои глаза, слушать твои признания, ты же мой!!
— Да, никто… Только Ты, — в каком-то тихом помешательстве повторил Локи.
Он закрыл глаза, чувствуя, как острые клыки Артура вонзаются в его тело. И сейчас это было лучшее лекарство. Лекарство от разрывающей душу в клочья боли. Все закрутилось в голове. Наверное, они все были слишком пьяны. Локи чувствовал вкус его губ, боль его укусов, тепло его тела. Больше он ничего не помнил…

Артур и Локи шли по вокзальной площади, взявшись за руки. Они молчали.
— О, готы! Да еще и педики! — послышалось вслед.
Локи развернулся и посмотрел на шутника таким взглядом, что тот побежал бегом, сразу же уверовав в мистику.
Сегодня был день, отличавшийся от всех других, мрачное молчание.
Они остановились возле поезда.
— Ну что, поцелуете может на прощание? — спросил Артур.
— С какой легкостью вы это говорите, что вы за нечеловек такой!
— Ну вы же знали, какой я мерзкий. Ну, как хотите.
Он уже ступил одной ногой на ступеньку лестницы, чтобы подняться в вагон поезда, но тут же сделал шаг обратно. Сел на колени, закрыл лицо руками и стал рыдать. Сорвался.
Локи и сам был не в лучшем виде. Он уже успел заехать кому-то по физиономии: незнакомец ляпнул что-то по поводу его ориентации. Локи сел к Артуру, они обнялись, сидя прямо на асфальте. Мужчина гладил Артура, целовал его волосы, лицо, губы, руки. Ему легче было умереть, чем смириться с мыслью о том, что любимого-любимой он больше не увидит.
Артур успокоился. Очень крепко обнял Локи. Он провел рукой по его губам, на которых виднелись следы от вчерашних укусов.
— Мне пора, — как судья, который только что вынес приговор, сказал Артур.
Локи вскользь провел губами по его щеке. Это конец!!
Артур поднялся в вогон поезда, но продолжал смотреть в открытые двери.
— Молодой человек, проходите! — возмутился кто-то.
Артур посторонился:
— Ты мой навсегда! — крикнул он Локи.
— Поцелуй, коснись моих губ своими губами хоть в последний раз, умоляю! — проговорил Локи.
Артур спустился немного вниз, обнял Локи, коснулся его губ. Поезд тронулся. Артур полетел со ступеньки, не удержался, но тут же был подхвачен сильными руками Локи. Он обнимал Локи, лежа у него на руках, и с облегчением смотрел вслед уходящему поезду.
— Знаете, — сказал Артур, — я тут понял, что, кажется, уже никуда не еду. Так может что-нибудь придумаем на вечер интересное?
Локи с нежностью прижал его к себе…

Намечался бал. Да, это был бал, который устроили нелюди, который многие ждали столетия, чтобы показать себя в свете «своих», таких же «нелюдей», как и они сами.
— Поверните зеркало левее! — сказал Артур, держа в руках черный карандаш. — Левее, вы что, не знаете, где лево, а где право?
— Догадываюсь, — вздохнул Локи, стоя перед ним с зеркалом в руке.
Артур кокетливо взглянул на него, улыбаясь накрашенным ртом:
— Ну как, хорош?
— Хорош, — снова вздохнул Локи. — Послушайте, быть может не пойдем на этот бал? Ненавижу всю эту светскую показуху, одни маски, одно лицемерие!
— Как это не пойдем?! — возмутился Артур. — Я сто лет ждал, когда же наступит этот день, а вы такое говорите!
Ромина настолько вжилась в роль парня, что ей не хотелось из нее выходить. Кроме того, она знала, что Локи нравятся парни, поэтому хотела если и не быть для него мальчиком, то хотя бы им казаться, потому что полюбила всей душой.
Локи не хотелось присутствовать ни на каком балу, но он так любил Артура, что готов был ради своего любимого на все.
Они вошли в зал, взявшись за руки.
— О, Локи прибыл, — стали перешептываться гости. — Легендарный Локи, а кто это с ним, очередная пассия?
— Да это же Артур, племянник Алистера, вы что, это же такой знаменитый клан!
— Говорят, что Локи серьезно влюбился.
— Не может быть, чтобы Локи влюбился! Наверное, этот Артур подпоил его приворотным зельем.
— Да, а мне рассказывали, что его видели даже в истерике, рыдающим, как женщина.
— Как женщина! — рассмеялись слышащие эти сплетни нелюди. Родившись людьми изначально, они сохранили свои мелочные, омерзительные пороки.
— О, Локи, — почтительно приветствовал его тот, кто только что громче всех смеялся.
— Ох, вы сегодня просто шикарно выглядите, шик и блеск!
— Очаровательно!
— А ваш парень обворожителен, вы такая красивая пара, мы в восхищении!
— В восхищении! — лицемерно захихикал вампир маленького роста, но его смех казался черезчур наигранным.
— Благодарю, — ответил Локи, одарив их холодной улыбкой.
— Хочу пирожное с кровавой прослойкой, — требовательно дернул его за рукав Артур.
— Конечно, мой милый, — ответил Локи, и они пошли к барной стойке.
Те, кто сейчас отвешивал им комплименты, сразу же стали шушукаться, получив новую пищу для очередных сплетен.
— Ах, как вкусно! — восхищался Артур, прожевывая пирожное. — Хочешь кусочек?
— Воздержусь, не фанат сладкого, — ответил Локи.
Артур откусил еще и поцеловал Локи в губы.
— Ах, как вкусно! — снова проговорил он.
— Ваши губы — самое вкусное пирожное на свете! — сказал Локи.
— У меня стерся весь блеск, — сказал Артур, подкрашивая губы бесцветным блеском. — Хочу пить и курить! И танцевать!
— Тогда я приглашаю вас на танец.
Скрипки оркестра бередили душу своими струнами. Локи и Артур закружились в танце вальса.
Все внимательно наблюдали эту трогательную сцену с участием двух танцующих прекрасных нелюдей. Мины многих вампиров исказились черной завистью. Многие завидовали потому, что нелюдьми они стали в том возрасте, когда молодость и красота их уже отцвела, многие имели виды кто на Локи, кто на Артура, а некоторым просто не везло в личной жизни. Зависть постепенно превращалась в ненависть.
— Ах,как нежно вы обнимаете! — сказал Артур.
Локи ничего не ответил, просто крепче прижал Артура к своему сердцу, биение которого говорило красноречивее любых слов. Как он был счастлив в тот момент! Но перипетии жизни, пусть даже и нелюдей, готовили новые сюрпризы.
— Посмотрите мне в глаза! — сказал Артур.
Локи поднял на него свои глаза. В его глазах можно было прочесть так много. Он тонул в глазах Артура, этот взгляд завораживал, взгляд его таинственной и непредсказуемой души.
— Любите? — спросил Артур.
— Вы же знаете!
— Нет, не знаю!
— Я только ваш, навсегда… Даже, если вы надумаете снова пустить пулю мне в висок.
Артур удовлетворенно улыбнулся. Он обнял Локи за шею и притянул его поближе, к своим губам, прикосновение которых так напоминало касание нежных лепестков розы. Локи закрыл глаза. Поцелуй из нежного плавно переходил в более страстный. Они уже целовались так, будто вокруг никого не существовало.
Мины наблюдающих за ними вампиров и оборотней исказились завистью, а у некоторых даже позеленели.
— Пить и курить! — сказал Артур. — Пунш с кровью!
— Душа моя, не напивайтесь сильно, — сказал Локи. Они продолжали общаться в старинной манере, называя друг друга «на вы», как разговаривали когда-то давно, в прошлых столетиях.
— Такой бал дают раз в сто лет и я хочу по полной отдохнуть!
— Пунш с кровью, — сказал Локи официанту. — Два.
Они пили, слушали льстивые похвалы окружающих, слова восхищения, за которыми скрывалась ненависть.
— Ах, Артур, вы просто очаровательны! — сказала одна вампирша преклонного возраста. Она давно добивалась Локи, но он лишь отказывал и посмеивался над ней. Дама поклялась отомстить наглецу, проигнорировавшего ее старообразную беззубую «красу». Хотя, взгляд ее похотливо гулял уже по телу Артура, но она не дерзнула заявить ему о своих тайных желаниях.
— Ох, какая чудесная рубашка! — восхитилась пожилая дама, проведя рукой по плечу Артура. — А ткань какая, просто прелесть! Какой вы красивый! Знаете, мой племянник — ваш давний фанат, пройдемте, я познакомлю вас. Он будет признателен мне за эту услугу.
«Какой еще племянник!?» — едва не вскрикнул Локи, но промолчал. — «Пусть сам решает, куда ему идти, не стану я ограничивать ничью свободу. Каждый решает для себя сам.»
Он делал попытки бороться с ревностью, считая это чувство недостойным своей звериной натуры, но, вопреки всему, ничего не выходило.
— Да, идемте, — сказал Артур, уже захмелев.
Он обернулся к Локи, поцеловал его в губы и сказал, что через две минуты вернется.
Увидев, что место рядом с Локи освободилось, его окружили знакомые. Мужчина холодно вставлял пару-тройку фраз ради приличия, но мысли его витали далеко, а глаза следили за тем, куда отправился Артур. Появилось внезапное желание схватить его и насильно увести с этого лицемерного бала, на котором, кроме приторных улыбок и притворных масок, Локи не видел больше ничего. Но музыка, нужно отдать должное скрипачам-кровопийцам, была чудесной.
Локи отхлебнул вина,поставил бокал на столик и задумался.
«И что я так люблю его… ее?» — внезапно спросил он сам себя и не нашелся, что ответить. Он не был против того, что Ромина продолжала разыгрывать из себя парня. Кроме того, в этом он находил определённое очарование. Сильно влюбившись в Артура, ему стало уже все равно, кто он на самом деле.
Артур уже находился в толпе окружавших его вампиров. Все разглядывали его и по возможности старались потрогать.
— Ах, как вы прекрасны! — слышалось со всех сторон.
— Очаровательны!
— Восхитительны!
Еще мгновение и, казалось, что они набросятся на него, чтобы заняться групповым сексом.
— Это мой племянник, — улыбнулась наполовину беззубым ртом, в котором по бокам торчали два клыка, пожилая вампирша. — Эд. Это несравненнейший Артур. Мы так давно наслышаны о вас и до сих пор не верим, что сейчас вы здесь, стоите перед нами.
Вампир был молод и хорош собой. Он медленно поднес руку к губам Артура, поцеловал, затянув момент, и пристально посмотрел ему в глаза.
— Я хотел бы с вами побеседовать тет-а-тет, — сказал он. — Я давний ваш поклонник. Пройдем на лоджию?
— Мне нужно вернуться, — проговорил Артур. Но Эд так уговаривал,что Артур в конце концов согласился. Вампир взял тройную порцию алкоголя с кровью и они вышли.
— Пейте, пейте, — говорил Эд. — Вы знаете, я давно уже очарован вашей красотой… Вы божественны, просто божественны!
Он ненавязчиво, но в то же время решительно подсаживался все ближе и ближе. Вот, руки его уже были на плечах Артура.
— Не нужно… — сказал Артур, но алкоголь ударил в голову.
— Прелестны! — томно повторил Эд.
Губы его оказались так близко… Артур сам не заметил, как они уже целовали его, а он отвечал на поцелуй.

— Так надолго вы в этом городе? — спрашивала какая-то дама. — Локи, что с вами? Я уже три раза повторяю один и тот же вопрос!
— Что? — спросил Локи. — Я что-то неважно себя чувствую, простите…
«Куда он делся?» — роились мысли в голове. — «Ах, он на целых два столетия моложе меня, молод и ветрен. Пусть развлечется на светском балу.»
Кто-то что-то с увлечением рассказывал, но Локи этот бред был совсем не интересен. «Пойду, найду его», — подумал он. — «Ах, нет, это же унизительно, сколько можно бегать за ним!!»
Мужчина терзался противоречивыми чувствами, не зная, что же ему делать. В конце концов, он плюнул на все и, не говоря никому ни слова, вышел. Глаза его расширились, когда он увидел Артура в объятиях Эда.
«Дуэль!» — пришла в голову первая мысль.
«Ах, нет! Пусть сам решает, если я ему не нужен, пусть развлекается с кем хочет!»
«Нет, все-таки я набью наглецу морду!»
«Нет, уйду, так будет лучше»…
Локи разозлился и пошёл прочь. Он подошел к открытому окну и стал смотреть вниз.
«Сброшусь, не могу без него… Но я же не умру… Как хорошо людям, с ними все куда проще!»
Кто-то уже обнимал сзади.
— Да идите вы все к черту! — закричал Локи в гневе, даже не заметив, что перед ним была дама.
Он пил и пил, заказывая новые порции алкоголя. Выпивал залпом и заказывал еще, но, как назло, не пьянел.
За ним с ехидной улыбочкой наблюдала старуха-вампирша, потирая свои морщинистые ручки и злорадствуя из-за сделанной гадости.
«Будешь знать, мой милый гордец, будешь знать, с кем связываться!».
Она мерзко хихикала.

— Хватит! — сказал Артур. — Не нужно пользоваться моим нетрезвым состоянием, мы с вами почти не знакомы! — он оттолкнул его.
— Так что мешает нам познакомиться!
— Я в зал! — сказал Артур.
— Я провожу вас! — Эд навязчиво взял его под руку.
— Ах, какая замечательная пара, мой племянник и Артур, какая красивая! — нарочито громко сказала старуха, чтобы все обернулись.
— Великолепно!
— Прекрасно!
— Чудесно!
— Очаровательно!
На лицах вампиров изобразились слащавые улыбки.
Локи издали наблюдал за этим, попивая вино.
— Да это же Ромина, от которой отрекся ее клан, вся семья отреклась! Она теперь безродная! Изгой! — на весь зал сказала одна вампирша в шикарном платье из темно-красного бархата.
Все обернулись на Артура. Даже музыканты перестали играть и уставились на него. В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как пролетает муха.
— Изгой! — сказал кто-то.
— Да, изгой! — словно стадо баранов, повторили остальные.
— Изгой! Ее прокляла и изгнала семья вампиров!
— Отойди от нее, она — изгой! — сказала старуха, отталкивая племянника подальше.
Тот постарался затеряться в толпе, чтобы остальные не видели как он только что вошел под ручку с Артуром.
— Ужас!
— Кошмар!
— Отвратительно!
— Чудовищно!
Говорили сейчас те, кто пять минут назад рассыпался в любезностях и комплиментах, которые лились, как из рога изобилия.
Артур остался один в центре зала, вампиры стояли вокруг него, поодаль.
— Теперь, без сомнения, вам нужно подыскать себе новую пассию. Возмутительно, соболезную! — твердил кто-то на ухо Локи. Мужчина со злостью оттолкнул его и вышел в середину зала, к Артуру.
Все были шокированы, наблюдая их страстный поцелуй, а место возле Артура резко освободилось после того, как вампиры узнали правду.
— Я слишком люблю вас для того, чтобы забивать голову такой ерундой, как мнение ничего не значащих и вызывающих у меня омерзение льстецов и лицемеров, — громко сказал Локи.
По залу прокатился шепот возмущения. Но делать никто ничего не решался, ожидая первого смельчака. У этих вампиров сохранился от людей стадный инстинкт.
— Да как они смеют еще и оскорблять нас! — возмутилась старуха. — Растерзать! — она указала пальцем, на котором блестел перстень из фамильной сокровищницы, на Локи.
— Бежим отсюда! — успел сказать мужчина, прежде чем к ним подступила обозленная толпа.
Они бежали переулками, пока не убедились, что толпа разгневанных дерзостью вампиров и оборотней, отстала.

Локи и Артур молчали, пытаясь отдышаться и переварить события сегодняшнего вечера.
Локи украдкой взглянул на Артура.
— Зачем? — спросил он.
— Вы видели?..
Локи заметил, что глаза Артура стали красными от слез.
— Да, видел, — с тяжестью в голосе произнес Локи.
— Простите, я был так пьян… Мне нет оправдания, я знаю… Поэтому и сказать мне больше нечего…
Его лицо напоминало лицо провинившегося ребенка.
Локи молчал. Он не знал, что ему делать.
Неожиданно, Артур обвил его шею руками и начал целовать. Он так нежно целовал его, что Локи, забыв обиду, ответил на поцелуй. Поцелуй Локи был наполнен такой же нежностью и любовью.
На темном небе светила полная луна, ветер кружил в воздухе желтые листья, в ночи витал аромат осени, крови и меланхолии…
На следующий день они решили переехать в другой город.

Лео разбудил запах сырости и отвратительный сладковатый запах вареного мяса. Он открыл глаза. Голова болела и кружилась, а во всем теле чувствовалась слабость. Лео попробовал привстать, но раздался звон цепи, а за ногу что-то больно потянуло. Мальчик увидел, что прикован за ногу цепью к столбу. Он попытался восстановить последние события в голове.
Свиньи ошивались рядом, мерно похрюкивая. На улице раздавался стук топора.
Вскоре открылась дверь и вошел Кроу, держа в руках окровавленный топор, кровь стекала на сапоги.
— Одного поймал, — мерзко захохотал Кроу, держа голову одного из мальчиков за волосы. Он кинул ее возле Лео. Лео закричал. Голова покатилась, обрызгав его белую рубашку кровью. Увидев голову около себя, мальчик чуть не упал в обморок, отодвинувшись подальше.
— Выпустил мое стадо, — усмехнулся Кроу. — Я знаю, что ты хотел мне сделать сюрприз, малыш, хотел устроить мне хорошенькую ночную охоту.
Кроу уселся на кусок бревна и взял тарелку. Посыпал солью, перцем и перемешал.
— Ешь, малыш, ты наверняка проголодался, — сказал Кроу и Лео увидел возле себя миску с дымящейся похлебкой. Его охватило омерзение и захотелось вырвать.
— Ничего, — сказал Кроу, — это поначалу. Когда не поешь недельку-другую, потом еще добавки просить будешь, — он уплетал похлебку за обе щеки. К нему требовательно подошла свинья. Кроу протянул на открытой ладони кусочки человечьего мяса и свинья с жадностью схватила его.
— Да, — причмокивал Кроу, — не зря говорят, что чем моложе мясо, тем оно нежнее.
Лео весь сжался от ужаса и отвращения.
Кроу облизал ложку, отставил пустую тарелку и надел очки. Он достал кипу газет.
— О, что опять навыдумывали обо мне! — он ткнул пальцем в газету. — Что Кроу печет пирожки, начиняет их мясом мальчиков и продает на рынке! Чтобы я, охотник, как уличная торговка, стоял на рынке? Что за околесицу городят!
А фото, сделанное в фотошопе! Я им в редакцию лучше пришлю целую коллекцию собственных снимков. Я — звезда и имею право подать на них в суд за недостоверную информацию! Папарацци чертовы, да что они знают обо мне!
Он посмотрел на Лео:
— Будешь моим сыном. Я совсем один. Из тебя получится славный охотник, просто нужно привыкнуть. Я сам мясник, мой отец был мясником, и ты будешь мясником.
— Не буду… — тихо проговорил Лео.
— Будешь, — ответил Кроу. — Мой отец был мясником… — и взгляд его будто ушел в прошлое. — Он любил мясо. Мясо и кровь. Этот топор принадлежал ему. — Кроу провел пальцем по лезвию окровавленного топора. — Он любил насиловать меня по ночам. Приходил и трахал каждую ночь… И я боялся сказать об этом брату. Мне было стыдно. Но брата он тоже трахал. Я увидел случайно, как они боролись и как отец зарубил его топором, как с топора стекала кровь, как покатилась голова, как содрогалось обезглавленное тело… А потом… Потом отца посадили. Ему дали пожизненный и он сдох в одной вонючей тюремной камере. Но у нас, — Кроу перевел взгляд на Лео, — все будет по-другому…
Лео стало понятно, почему Кроу стал Таким. Как и в большинстве случаев, все психологические травмы тянулись из детства.
Кроу провел пальцами по ноге Лео, начиная от щиколотки и поднимаясь выше, залез под рубашку.
— Не бойся, — сказал Кроу, видя его испуганные бегающие глаза.
Вторая рука Кроу обнажила плечо Лео и начала гладить его.
— Я не виноват в том, что у вас был душевнобольной отец, — сказал мальчик. — Я не виноват в том, что он насиловал вас, что убил вашего брата. Я не должен расплачиваться за грехи вашего отца! Чем тогда вы отличаетесь от него?
— Не трогай моего отца, щенок! — Кроу ударил Лео по лицу. — Он классно трахал! И у него был такой же большущий член, как и у меня!
Кроу задрал на Лео рубашку и его руки стали жадно гладить ягодицы.
— Нежная кожа, — шептал Кроу, — у меня в то время была точно такая же, когда я познал член своего отца, этот большущий член, доставивший мне столько боли и столько удовольствия!
Кроу все более страстно гладил мальчика, его руки воровато шныряли по самым сокровенным местам, а его губы Лео чувствовал уже на своих ягодицах. Мальчику стало настолько мерзко, что захотелось умереть. Член Кроу ворвался в него с неистовой агрессией.
Лео расплакался.
— Фил, Фил… — шептал он…

Клаус сидел на обрыве и слушал шум водопада. Он свесил ноги вниз, в ушах свистел ветер, а в небе кружился горный орел. Луи гладил Клауса по спине.
— Ты терзаешься, я знаю, — прошептал он. — Ты хочешь стать свободным, как ветер, как этот горный орел в небе, но душа твоя продолжает терзаться. Отпусти обиду, прости месть и ты освободишься, мы будем вместе.
Клаус задел ногой камень и он с грохотом скатился в пропасть. Он развернулся к Луи, обхватил его за шею и просунул в рот язык.
— Мы будем вместе, — сказал он, чмокнув его в губы, — мой прекрасный мальчик, но не требуй от меня невозможного.

Лео больше не мог терпеть в себе этого ужасного чокнутого маньяка. Он стал дергаться и вырываться, чем причинил себе невероятную боль.
— Будь тише! — начинал злиться Кроу, потому что Лео мешал ему нормально кончить.
— Я не ваш сын! — кричал Лео. — А вы — не ваш душевнобольной отец!
— Не трогай моего отца, птенец! — Кроу стукнул его кулаком в спину. — Желторотый птенец! Что ты понимаешь?! Ты еще смеешь мне возражать! Да сейчас я из тебя сделаю вкуснейшую закуску. Твой жареный с оливками зад принесет моему желудку гораздо больше пользы, а твои гениталии под грибным соусом — вот это будет деликатес! С шампиньонами! Мысль! — Кроу дождался пока кончит, захохотал и нервно принялся натачивать топор.
Лео попытался встать, но цепь тяжело зазвенела, отдавая тянущейся болью в ноге.
— Фил! Фил! — закричал Лео.

— Фил! Фил! — будто крик донесся ветром.
Фил поднял голову, костюм промок от вечерней росы.
В сердце защемило: Ему плохо. Он молит о помощи. Ему нужна помощь. Фил пристально посмотрел на недавно появившуюся в небе луну.
«Я здесь. Я с тобой. Я найду тебя».
Одинокий молодой волк завыл, глядя вверх…

— Я самый сильный, самый могущественный из зверолюдей в этом городе, я прекрасен, — сказал Блэквульф, вертясь перед зеркалом и пафосно разглядывая свое отражение. — Вся власть, вся мощь будет в моих руках…
— Точнее была бы, если бы не было Локи, — возразил Той, чтобы усмирить спесивого друга.
Он с удовольствием украдкой наблюдал за раздосадованным лицом Блэквульфа.
— Да…. Этот Локи словно кость в горле, — злобно проговорил Блэквульф, фыркнув по-звериному. — Самовлюбленный наглец, выскочка! Он просто неуправляем, его не пронять ничем, такое чувство, что ему вообще на все плевать.
— На все, да не на все, — загадочно улыбнулся Той.
Блэквульф внимательно посмотрел на него:
— Или ты знаешь то, чего не знаю я?
— Может быть, — интригующе повторил Той. — Знаю я слабое место Локи, его ахиллесову пяту.
— ?! — Блэквульф дернул его за плечо. — Говори!
Той хитро посмотрел на него и провел пальцами по статуэтке волка очень тонкой и старинной работы, инкрустированного мелкими изумрудами.
— Я давненько заприметил эту вещицу, — любовно гладя статуэтку рукой с чрезмерной растительностью, сказал Той.
— Хитрющий шакал! Это фамильная. Да ей цены нет!
— А может и есть, — лукаво посмотрел на него Той. — Уничтожить Локи.
— Хорошо, если ты не лжешь и научишь, как уничтожить этого проклятого Локи, статуэтка твоя! — с воодушевлением сказал Блэквульф. — Хотя сомневаюсь, что его можно уничтожить.
— Нужно сделать так, чтобы он сам себя уничтожил.
Блэквульф хмыкнул:
— Ага, насмешил!
— Послушай меня, — сказал Той, переведя взгляд с изумрудных глаз статуэтки на горящие глаза Блэквульфа. — Есть одно слабое место у Локи — это один юный вампир по имени Артур. Локи очень его любит.
— Не смеши! — наигранно расхохотался Блэквульф.— Я скорее поверю в то, что на яблоне выросли ананасы, чем в то, что Локи в кого-то влюбился.
— Поверь мне, я знаю, что говорю, — сказал Той. — Из верных источников эта информация.
— Кто ж такой этот Артур? — задумался Блэквульф. — Наверное какая-то особая штучка, раз Локи так зацепило?
— Не знаю, — ответил Той. — Я воочию его не видел.
— Ну так, а мне-то чем это поможет, даже, если допустить, что Локи и любит этого самого Артура?
— А ты не понимаешь? — как на последнего недоумка посмотрел на него Той. — Выкради Артура и Локи приползет к тебе на коленях. Будешь наслаждаться его унижением, попирать его своей ногой, как Цезарь Галлию!
Блэквульф впал в задумчивость, закутавшись в плащ. Взгляд его застыл.
— А как я выкраду этого Артура, если даже не знаю, как он выглядит?
— Вот, специально для тебя раздобыл, — с улыбочкой достал фотографию Той.
— Гм… Это он и есть? Какой женоподобный… Я бы сам его…
— Думай о высших материях, — сказал Той, с жадностью сжимая в руках долгожданную статуэтку, — если хочешь насладиться крахом Локи.

В эту ночь Локи рыскал по лесу в поисках добычи.
— Пустите, мать вашу! — вопил Артур, из уст которого вылетала такая ругань, что у похитителей едва не отпали уши.
Действуя по принципу, что даже с отрубленной головой самурай способен хотя бы на еще одно решающее действие, Артур с мешком на голове впился острыми когтями в физиономии похитителей.
— Не можешь с этим мальчиком справиться, тупица! — прикрикнул один из слуг Блэквульфа на другого.
— Оно царапается!
После ожесточенного сопротивления, Артур все же был связан и упрятан в кузов машины.
Всю дорогу из кузова доносилась нечеловеческая брань и страшнейшие проклятия.
— Что с вами такое?! — с удивлением посмотрел на похитителей Блэквульф. — Вас атаковали ночные птицы?
— Да так… — краснея, проговорили похитители.
— Где товар?
Они притащили связанного Артура с мешком на голове и наполнили свои карманы звонкой монетой.
— Развяжите! — приказал Блэквульф.
— Нет уж, предоставляем эту торжественную процедуру вам, милорд, — раскланялись похитители.
— Так… — проговорил Блэквульф, терзаемый любопытством. Он взял острый нож, разрезал веревки и снял мешок, тут же закричав от невыносимой боли, так как острые клыки чуть ли не до кости впились ему в руку.
Блэквульф потрясал окровавленной рукой в воздухе.
— Так вот какой ты, северный олень… — проговорил Блэквульф, уставившись на Артура.
— Что это еще за х…ня, кто ты, нах…р, такой?! — накинулся на него Артур.
Блэквульф посмотрел на него с задумчивой улыбкой, что-то прикидывая в уме. На паркет продолжала стекать кровь, текущая из прокусанного пальца.
— Да… Локи всегда выбирал что-то не от мира сего, — проговорил Блэквульф.
— Ты не понял вопроса?! — воскликнул Артур. — Я тебя еще раз спрашиваю, какого х…ра я здесь делаю?!
— Артур, строптивый, ты меня заводишь, — сказал Блэквульф. — Я научу тебя разговаривать со своим господином. Целуй меня!
Ответом ему был средний палец. Уязвленный Блэквульф, страдающий манией величия, снял со стены плеть.
Плеть просвистела над ухом Артура. Следующий удар обжег ему плечи.
— Ну и что? — ехидно спросил Блэквульф. — Уже не такой строптивый?
— Ты наивно полагаешь,что боль заставит меня изменить к тебе отношение? — отрезал Артур.
Он гневно пнул ногой кресло, которое покатилось и ударило Блэквульфа по коленям.
— Черт! — закричал Блэквульф, впав в состояние исступления. Удары плети сыпались на Артура градом.
— Сейчас я научу тебя, как надо со мной разговаривать! Сейчас ты отдашься мне по доброй воле, Артур, не то я забью тебя до смерти.
— Да ну? — скрепя зубами от боли, но с вызовом, ответил Артур. — Забыл, что я бессмертен?
— Я знаю, что сделает тебя смертным! — Блэквульф продолжал бить Артура.
Скрипнули дверь, раздался шум. Рука Блэквульфа неуверенно застыла с плетью. Артур с удивлением уставился на огромного собакообразного волка с печальными, по-человечески, глазами и густой шерстью с красным отливом, вошедшего в зал.
— Локи?! — сделал шаг назад Блэквульф.
— Локи… — прошептал Артур.
Он никогда не видел метаморфоз Локи. Мужчина всегда уходил в этот момент, чтобы Артур не видел его таким, в обличии зверя.
Зверь тяжело дышал и фыркал — очевидно долго бежал. Голова его горделиво покоилась на массивном, но грациозном туловище.
— Блэквульф, я никогда не сомневался в низменности твоей подлой натуры, — сказал Локи. — Ты ненавидишь меня, но при чем здесь это юное создание?
— А при том, — постепенно взял себя в руки Блэквульф, — что посредством его я отомщу тебе!
— Подлый и ничтожный! — прорычал Локи. — Хочешь ударить меня? Бей! Бей меня, но не прикасайся к нему, тварь!
Блэквульф полностью овладел собой и нагло усмехнулся:
— Нет… Наивысшее удовольствие мне может доставить лишь вид твоих мучений, когда ты будешь смотреть, что я начну вытворять с твоим несравненным у тебя же на глазах!
Зверь оскалил огромные острые клыки:
— Ты покойник…
— Ты забыл, что мы бессмертны… Но я с удовольствием развлекусь с твоим мальчиком, а после напою его мертвой кровью.
Глаза зверя стали багровыми. Он пристально смотрел на Блэквульфа, навострив уши. Блэквульф знал, что это вызов.
И вот огромный волк уже стоял перед Локи. С шерстью, цвета воронова крыла, блестящей, отливающей синевой. Их взгляды застыли, остановившись друг на друге. Еще мгновение и звери сцепились в смертельной схватке.
Клочья шерсти разлетались в стороны, звериный рык, брызги крови, обляпавшие стены, привели Артура в ужас. Звери катались по паркету с кровавой пеной у рта. Фортуна размышляла, кому отдать предпочтение. Блэквульф вцепился клыками в шею Локи, но Локи оттолкнул его и мгновенно встал в исходную позицию, тут же снова накинувшись на Блэквульфа. Ни один бой не мог сравниться с боем двух оборотней.
Клубок покатился по паркету, размазывая по нему кровь. Артур закричал от ужаса. Он снял со стены ружье, но толком не знал, как с ним обращаться. Прозвучал выстрел. Артур закрыл глаза. Открыв их снова, он увидел лежащего на паркете Локи, Локи-человека. Рядом валялся Блэквульф, не подавая признаков жизни.
Артур кинулся к Локи:
— О, вы ранены…
— Все хорошо. Это не смертельно. Послушайте, бегите отсюда!
— Я никуда без вас не побегу!
— Я не в состоянии даже встать. Бегите же, иначе вы погубите и себя, и меня.
— Нет, — твердо сказал Артур, — без вас я никуда отсюда не уйду.
Изо рта Локи текла кровь. Блэквульф едва не перегрыз ему горло.
— Что я могу сделать для вас? — перепугавшись, спросил Артур.
— Как можно скорее уйти.
— Нет.
Он оторвал кусок рубашки и принялся бережно вытирать с лица Локи кровь.
— Не бойтесь, сказал Локи, — это не убьет меня.
— А он? — спросил Артур, косясь на недвижимого Блэквульфа.
— К сожалению, не убьет и его.
Артур не отходил от Локи, постоянно вытирая текущую из его ран кровь. Устав от бесполезного занятия, он лег на Локи, положил голову ему на грудь и обнял обеими руками. Артур подумал, что если Локи сейчас умрет, то он хочет умереть вместе с ним, потому что все остальное теперь потеряло сенс . Они впали в состояние какого-то болезненного забытья, словно провалившись в бездну.
— Бог мой, как трогательно, я сейчас слезу пущу! — услышал Локи голос Блэквульфа и поднял отяжелевшие веки.
Он увидел сияющую от злорадства рожу Блэквульфа, который одной рукой держал Артура, подставив ему локоть под горло, а другой шприц с красной жидкостью.
— А? — издевательски подмигнул он. — Мертвая кровь!
— Что ты хочешь? — хрипло спросил Локи.
— Встань! — приказным тоном ответил Блэквульф, поняв, что ему подвластно все и вся.
Локи встал. Голова кружилась. Он ухватился за стол.
— Бери пистолет! — скомандовал Блэквульф.— А теперь приставь его себе к виску и спусти курок, если хочешь, чтобы мальчишка остался жить.
Локи приставил курок к виску, за считанные секунды он попытался запечатлеть облик Артура в своей памяти. В последний раз.
Артур изо всех сил впился когтями в ногу Блэквульфа. Тот взвыл от боли, неосознанно шагнув назад и ударившись головой об стену. Рука его, державшая шприц с мертвой кровью, непроизвольно вонзилась ему же в бок.
— Чего вы ждете, стреляйте! — воскликнул Артур.
Он выхватил из руки шокированного Локи пистолет и пустил пулю в лоб Блэквульфа, который медленно сполз по стене и затих. Но было ли там действительно серебро? Убьет ли зверя мертвая кровь, как вампира? Артур не знал ответы на эти вопросы.

Артур закончил перевязку. Он закрывал баночки с мазями и сухими травами. Клыки Блэквульфа оставили на теле Локи далеко не второстепенные раны.
Локи наблюдал за врачеваниями Артура:
— Какой вы сегодня нежный.
— Я боялся, что вы умрете, если честно, — тихо сказал Артур.
Локи поймал его руку и с благодарностью поцеловал.
— Не двигайтесь! — запротестовал Артур. — Вам нужно отдыхать.
— А вы ляжете рядом?
— Хорошо.
Артур лег рядом, погасив свет. Он слушал размеренное дыхание Локи и не мог заснуть, думал. Думал о веренице нанизанных друг на друга случайностей, которые приводят либо к трагедии, либо к хэппи энду.

— Гениталии с шампиньонами! Вот это я устрою желудку праздник! — восхищался своей идеей Кроу.
Осклабившись, он провел пальцами по отточенному гладкому лезвию топора.
Кроу занес топор над головой Лео. Мальчик перекатился на противоположную сторону. Лезвие топора вонзилось в пол.
— Фил!!
Глаза Кроу загорелись злобой и раздражением. Он вытащил топор и снова замахнулся на Лео. Мальчик закрыл лицо руками. Сейчас топор сделает свое кровавое дело.
Неожиданно, проломив двери, влетел зверь, оскалив острые клыки.
Кроу остановился. Топор завис в воздухе. Свиньи стали жалобно хрюкать, сжавшись в кучу. Волк вцепился в руку Кроу, тот выронил топор. Топор упал ему на ногу и отрубил большой палец. Кроу взвыл. Продолжая вопить от боли, он схватил вилы и намахнулся на волка, но зверь прокусил ему вторую руку.
Кроу пытался задушить его руками, но на зверя это не подействовало: зверь продолжал рвать его тело и Кроу начал истекать кровью. Но живым сдаваться ему не хотелось. Если уже и умирать, так забрать проклятого зверя с собой — мужчина достал из сапога нож.
Лео увидел, что клинок ножа был серебряным.
— Фил! — закричал он.

Клаус трогал рукой водную гладь журчащей реки. Кристальную воду, чистую и прохладную, в которой растворялась полная луна.
Вдруг вода потемнела, будто обагрилась кровью, забурлила. Клаус испуганно вытащил руку. Раздался крик сыча и парень съжился.
— Подумай, Клаус, — увидел он в воде отражение Луи, — быть беде. Ты можешь потерять шанс. Наш шанс. Навсегда.
Луну затянуло тучами. Стало совсем темно. Поднялся ветер.

Кроу занес нож над спиною зверя. Лео истерически запричитал, представляя, как клинок вонзается по самую рукоятку в тело Фила, как все будет кончено. Ему ничего не останется, как добровольно отдать себя в руки Кроу, потому, что жизнь потеряет всякий сенс.
Рука Кроу с серебряным клинком была уже у шеи зверя. Лео закрыл глаза, по лицу текли слезы.

Клаус с ужасом смотрел на кипящую в реке воду, кроваво-красную, от которой исходил пар.
— Кровь! — проговорил Клаус. — Это кровь!
Мир перед глазами стал каким-то тесным, сплюснутым. В воздухе витал запах смерти. Клаусу стало страшно. Он оглянулся, но Луи нигде не было.
— Луи! — закричал он. — Луи!
Эхо издевательски повторило его слова. Облик Луи растаял. Продолжал кричать сыч. Клаус возненавидел эту птицу.
Он увидел, что остался совсем один, в темноте. Что река по-прежнему бурлит кровавой пеной, а все вокруг застилает пелена густым белым пологом.
— Отпускаю! — закричал Клаус. — Отпускаю! Я отказываюсь от своей мести. Слышите, вы, все?! Я отказываюсь от мести!
Загремел гром и небо прояснилось. Вода в реке начала успокаиваться.

Зверь всей массой навалился на руку Кроу, державшую нож, пальцы безвольно разжались, клинок выпал. Послышался хруст ломающихся костей. Зверь вцепился Кроу в горло. Мужчина смотрел в потолок и видел, как раскачивается над ними остро наточенный топор, висящий на крючке. Крючок становился все слабее, топор все сильнее раскачивался.
— Фил!! — закричал Лео.
Зверь успел отпустить Кроу, который продолжал лежать и смотреть, как на него летит лезвие топора. За считанные секунды его голова уже лежала отделенная от тела. Хорошая смерть для мясника, не так ли?
Фил обнимал Лео, целовал его руки, волосы. Покрывал поцелуями каждую клеточку его тела и слезы текли по лицу.
— Ты жив… Жив… все хорошо… — повторял Фил, продолжая плакать.
— Как ты нашел меня? — спросил Лео, закрыв глаза и отдав себя во власть его ласк.
— По запаху крови, — ответил Фил, слизывая каплю крови с его губы (Кроу разбил губу Лео, ударив его по лицу).
Фил перепилил напильником цепь, которой Кроу приковал Лео, и вытащил его посиневшую ногу, покрывая ее поцелуями.
— Мой дорогой мальчик, — шептал Фил, — я думал, что уже никогда тебя не увижу…
Лео молча ластился к нему, отвечал на поцелуи. Из его глаз тоже продолжали скатываться слезы. Фил аккуратно снял с него рубашку, пропитанную чужой кровью. Тело Лео трепетало в его руках, содрогаясь от каждого его прикосновения, горячее и возбужденное от желания. Прикосновения Кроу вызывали лишь отвращение, а нежные руки Фила — сердечный трепет.
— Возьми меня, я по тебе изголодался, — простонал Лео.
Фил усадил его на себя, поддерживая обеими руками за бедра.
Лео сидел на нем. Фил лежал на спине, не сдерживая стоны. Он чувствовал близость Лео и сходил с ума.
Свиньи, заметив, что зверочеловек занят совершенно другими проблемами, осмелели и сгрудились возле обезглавленного трупа своего хозяина. Они были чрезмерно голодны и начали рвать зубами труп Кроу, который приучил их к человечине.
Лео склонился над Филом, его волосы дотрагивались до щеки Фила, а губы нежно прикасались к его губам. Фил чувствовал себя в нем. Он задыхался от агонии. Руки Фила скользили по горячему телу Лео. Он хотел, чтобы этот момент длился вечно, это ощущение рая… Кричать от восторга, целовать эти нежные юные губы, слушать их ласковый шепот — все, что сейчас было нужно.
Лео продолжал двигаться, сидя сверху. Безжизненные глаза Кроу неосознанно запечатлели эту сцену, пока здоровенный хряк не выел их, оставив пустые глазницы.
Раздался вой сирены. Полиция.
— Копы! — проговорил Фил.
Лео остановился. Осторожно слез с Фила.
— Они не должны нас здесь видеть.
Фил прикрыл его своим пиджаком:
— Тогда скорее уходим отсюда!
— Это мальчишки, которым я помог бежать, наверняка вызвали полицию, — сказал Лео.
Фил вытащил его за собой из сарая, взяв за руку.
Сытые свиньи притихли и тупо наблюдали за ними.

По асфальту стекали струйки воды. Одинокий желтый кленовый лист попал в этот маленький водоворот, закружился, как бумажный кораблик, и понесся прочь, в неведомую даль.
Локи подумал, что также одинок, как и этот кленовый лист, и жизнь несет его неведомо куда, как и эта струйка дождевой воды.
Он стоял один, в уже почти опустевшем городе, под дождем, смотрел на заплаканные витрины магазинов, по которым струились дождевые капли, и читал на них: «Он не придет. Забудь»…
Локи упивался своей болью и одиночеством. Смотрел на рассеивающий свет от фонаря, на запоздалого, бегущего под дождем, прохожего. Он взглянул на свое отражение в огромном блюде лужи.
«Он не придет. Забудь»… — прочитал Локи немую прозу дождя.
Волосы мужчины совсем вымокли, прилипли к лицу, которое ласкал холодный бессердечный дождь. Локи встряхнул мокрыми волосами. Вся одежда тоже вымокла до нитки, но ему было на это наплевать. Он не мог более так жить и смерть не улыбалась ему. Неприкаянная звериная душа, без пристанища, между небом и землей, обреченная на вечные муки душевной пытки… Будто невидимый палач уже накалил в печи железо, чтобы навсегда оставить в его сердце клеймо. Локи снова перевел бессмысленный взгляд на бегущие струйки воды. В грязи валялась белая роза. Когда-то прекрасная и благоухающая, сейчас она валялась, втоптанная чьими-то ногами в грязь.
«Зачем срывать цветы, забавы ради?» — бегло подумал Локи, смотря на убитую людской черствостью розу.
Он поднял цветок и бережно подставил его под струйку дождя. Но было уже слишком поздно — лепестки, один за другим, облетели и маленький дождевой потоп понес их течением по асфальту.
«Он не придет. Забудь»… — прошептали нежные лепестки, уплывая вдаль.
Локи взялся за голову. Он сходил с ума. Случайно стукнул локтем в витрину. Показался силуэт охранника, который покрутил указательным пальцем у виска. Внутри магазина было уютно и сухо. На подоконнике стояла чашечка горячего ароматного кофе, источающая теплый пар.
«А может и правда я сумасшедший?» — подумал Локи. — «Может быть нужно вычеркнуть из своей души высокие порывы? Этого все равно никто не оценит. Быть может, стать таким, как этот охранник? Радоваться чашечке горячего кофе, тому, что сухо и тепло, когда на улице льет дождь? Приходить домой, где ждет жена и куча детей, водить их по воскресеньям в цирк и радоваться своим маленьким банальным людским радостям?»
«Людским… Но я же не человек! Я — зверь! И в этом мое проклятие. Слишком много я знаю»…
Мужчина стукнул кулаком в витрину и едва не выбил стекло. Он с безразличием смотрел, как охранник беззвучно кричит и жестикулирует, видимо, угрожая полицией.
Локи сел на ступеньках магазина. Продолжал капать дождь, напевая свою грустную песню:
«Он не придет. Забудь»…
Это всего лишь Госпожа Осень. Холодная и бессердечная, ворвавшаяся в его жизнь на золотой колеснице.
Локи стал загибать пальцы:
— Один, два… пять… девять… Девять…
Девятая ночь без Него. Он не знал, что случилось, почему любимый покинул его. Теперь лишь сон приносил успокоение. Во сне можно летать. Сном можно забыться. Сон — это лекарство.
«Я не хочу жить вечно!!!» — про себя подумал Локи. Он почувствовал теплоту рук, коснувшихся его лица. Это был Фил. Его светлые волосы совсем промокли, промокшая курточка облепила тело, нарочито подчеркивая его худобу. Прекрасные голубые глаза Фила светились чрезмерной тоской. В них была мольба.
— Вот я и нашел тебя, Локи… — прошептал он посиневшими губами, на которых блестели капельки дождя.
— Мой бедный мальчик, ты тоже одинок и несчастен! — ответил Локи.Фил уткнулся лицом к нему в плечо.
Он напоминал маленького вымокшего котенка, который, наконец, нашел своего хозяина.
Локи с горечью вздохнул. Фил поднял на него глаза. Его бледное лицо, с выступающими от худобы скулами, все еще такое притягательное, было совсем близко.
— Один поцелуй, Локи, пожалуйста…
Локи внимательно, изучающе, смотрел на него, но не отталкивал.
— Не нужно, — наконец сказал мужчина. — Тебе же будет больнее. Какое удовольствие принесет тебе поцелуй, если мысленно я с кем-то другим? — он не отвечал на поцелуй, но позволял себя целовать. Локи почувствовал ледяное, но так сильно жаждущее тепла и страсти, прикосновение.
Шел дождь. Их губы были влажными от дождя, кисть которого старательно выводила черты их лиц. Губы Фила становились все горячее, они целовали мужчину все с большей страстью. Локи открыл глаза: перед ним был Артур. Локи закричал. Артур отпрянул в сторону:
— Что с вами, вы с ума сошли? Будто бы я монстр какой-то… — он отвернулся от Локи, обиженно надув губы, и обнял руками колени…
Локи схватился за голову. Он лежал в постели, рядом сидел Артур, на столе горел маленький светильник, а за окном занимался рассвет и дождь барабанил по стеклу. Он был дома.
— Фу ты! — воскликнул Локи. — Боги всемогущие, мне приснился кошмар!
— Какой? — спросил Артур.
— Что я больше вас никогда не увижу… Этот ливень, витрина, Фил…
— Кто такой Фил? — прицепился Артур.
— Вы ревнуете меня ко сну?
— Не ревную, а спрашиваю. Отвечайте, кто такой Фил, а то смотрите, кошмар ваш может сбыться!
— Это один мальчик… Из прошлой жизни, который очень меня любил. Так любил, что добровольно согласился взять на себя карму зверя…
— Любил, значит? — прищурился Артур.
— Да, но это было до вас, — ответил Локи.
— А сейчас? — смягчившись, спросил Артур.
— Ну вы же знаете, что я принадлежу только вам одному — и душой, и телом, и сердцем… лишь вам…
Артур самодовольно улыбнулся:
— Хотите, чтобы я вас обнял?
— Вы просто читаете мои мысли.
Артур лег рядом и обнял Локи своими изящными, словно выточенными из мрамора, руками. Локи слушал биение его сердца. Он взглянул на очертание нового дождливого дня за окном. Дождь продолжал выстукивать барабанную дробь. Казалось, что наступил вселенский потоп. Локи обнял Артура и руки вампира тоже сомкнулись на его спине. Он потерся щекой о плечо Локи, как мурлыкающий кот. Мужчина нашел в полумраке рассвета его губы и запечатлел на них долгий и нежный поцелуй, от которого мурашки пошли по коже.
Ветер срывал с веток листья и они бились об оконное стекло, будто падающие раненые птицы. Светильник погас. Дождь не переставал рисовать на стеклах картинки.
Локи провел рукой по волосам Артура:
— Милый, давай на несколько дней закроемся в спальне, возьмем побольше шампанского, вина и крови и устроим себе праздник?
— Гм… — ответил Артур. — Заманчиво.
Локи закутался в одеяло, его сморил сон. Артур развернулся к нему и тоже задремал. Его губы слегка касались щеки Локи.

Дождь за окном стал тише. Он уже не шумел, он убаюкивал своей колыбельной песенкой.
Артуру казалось, что он проваливается все глубже и глубже, в самые недра земли, где все окутал мрак. Вот, передвижение, наконец, закончилось. Артур сидел на мощеной серым кирпичом мостовой, оглядываясь по сторонам. Он встал и стряхнул пыль с одежды.
Что за странный город? Куда он попал? Улочки были узкие, повсюду возвышались мрачные стены, башенки и ворота с тяжелыми засовами, будто он попал в средневековье. Нигде не было ни единой живой души, словно в мертвом городе.
— Локи!! — закричал Артур. — Забери меня отсюда!
— Сюда! Сюда! — подхватило обрывок слова громогласное эхо.
Артур пошел вперед. Его шаги издавали такой шум, будто он шагал в громадной стеклянной банке. Пейзаж по-прежнему был мрачен.
Наконец-то вампир заметил хотя бы одного человека. Это был сутулый, облаченный в длинный плащ, человек.
— Постойте! — погнался за ним Артур.— Скажите, как выбраться отсюда?!
Лицо человека было чудовищно уродливым и каждую секунду искажалось все новыми гримасами безумия. Рот искривился в наводящей страх усмешке, а морщины на лице хаотично собирались и разглаживались. Артур вздрогнул, поразившись такой демонической усмешке.
— Никогда ты отсюда не выберешься! — захохотал смехом громовержца человек.
Артур увидел, как невдалеке бежит толпа с вилами, топорами и копьями. Он пустился бежать узкими переулками, слыша крики совсем близко. Прохода не было. Он забежал в тупик.
Огромные двери с тяжким скрипом открылись, приглашая войти. Видя, что Артур мешкает, двери продолжали скрипеть.
Вскоре все двери в этом тупиковом переулке начали открываться и закрываться, ужасая скрипом.
Артур поймал один из листов бумаги, которые летели, подхваченные ветром, и прочел на нем свою судьбу. Он с остервенением скомкал лист.
За тяжелой дверью стоял человек, подобный статуе. Он манил рукой, а дверь, продолжая скрипеть, зазывала гостя внутрь.
Город наполнился густым туманом. Раздавался лишь скрип двери и шепот:
— Сюда… Следуй сюда…
— Нет!! — истерически закричал Артур. — Локи!! Забери меня отсюда! — он пустился бежать назад.
Разозленная толпа, с исказившимися безумием лицами, нагоняла.
— Ищи свой путь… — шептали скрипучие двери. — Думай, по какой дороге тебе пойти…
Толпа становилась все ближе. Артур видел, как недалеко от него просвистели и вонзились в землю громадные вилы. Сотни жадных рук тянулись к нему и каждые хотели дотянуться. Артур слышал за спиной, чуть ли не в двух шагах от себя, безумный и бессвязный разговор, смех и выкрики.
— Ищи путь… — раздался шепот.
Артур уже видел, как руки тянутся ближе. Сейчас они растерзают его на кусочки. Это конец.
— Локи!! — не своим голосом закричал Артур. — Забери меня отсюда!!
Он увидел склонившегося над ним Локи. Мужчина горячо целовал его лицо и руки:
— Ну что ты, мой родной, успокойся, я здесь, с тобой, — шептал он.
Артур протянул к нему руки и крепко обнял.
— Кошмар… Мне приснился кошмар, отвратительный… Локи… Мне страшно…
Локи погладил его по волосам:
— Успокойся, малыш. Это был всего лишь дурной сон. Все хорошо.
Как только рука Локи касалась его волос, Артур начинал успокаиваться. Он прижался к Локи всем телом, пытаясь забыть о кошмарном сне.
Тишину в спальне нарушал лишь стук часов, да его учащенное прерывистое дыхание.
Дождь за окном не прекращался.
Было трудно понять, какое сейчас время суток. То ли рассвет, то ли сумерки.
— А давай возьмем вина, — предложил Локи, — и включил музыку.
Наши кошмарные сновидения мгновенно улетучатся.
— Давайте, — радостно согласился на то Артур.

Клаус нежно гладил руку Луи.
— Какой ты сегодня красивый! Такой нарядный…
— Сегодня день нашего венчания, — улыбнулся Луи. — Оказывается, после смерти тоже можно найти свое счастье.
Клаус погладил его по лицу и запечатлел на устах поцелуй.
— Сегодня мы навсегда соединим наши души, навсегда будем вместе, — сказал Луи.
— Ага, с улыбкой кивнул Клаус.
На нем был роскошный черный костюм. Луи был в белом. Клаус залез рукой ему под рубашку:
— А я поскорее хочу с тобой брачной ночи.
Луи смущенно опустил глаза.
— И кто сказал, что после смерти этим не занимаются? — спросил Клаус. — Хочу, чтобы ты разделся.
— Тогда раздень меня сам, — сказал Луи.
Они не торопясь раздели друг друга. Клаус посмотрел на кристально чистую, по-прежнему, воду в реке.
— Пойдем? — сказал он Луи.
Они взялись за руки и вошли в воду. Водопад обдавал брызгами воды. Клаус остановился, когда вода дошла до пояса. Он погладил Луи, проведя пальцами по его шее и ниже. Потом руки его скрылись в воде. Луи издал вздох, закрыв глаза. Клаус поймал его губы:
— Я тебя люблю.
Некоторое время они нежились в прозорачной воде и Клаус проявлял мастерство своих рук и кое-чего другого. Потом принялись кувыркаться на мягкой зеленой траве, устроив себе игрища. Клаус хотел овладеть им, но Луи не давался. Они катались по траве.
— Ах вы извращенцы! — намахнулся косарь здоровой косой. — Я вам покажу сейчас, негодники!
Протер глаза — уже никого и нет, только трава примятая.
— Что за чертовщина?! — возмутился косарь.
— Догоняй! — послышался шепот.
— Так интереснее, — ответил другой голос.
На поляне летали два мотылька
— Поймала! — закричала девочка, накрыв мотыльков своим сачком.
Она сжала их в кулак. Потом раскрыла его .Мотыльки смотрели на нее, мирно сидя на ладони.
— Папа! — закричала девочка. — Я мотыльков поймала с лицами человеческими!
— Дорогая, не говори ерунды, — ответил отец. — Такого в природе не бывает.
— Говорю тебе, что бывает, я их поймала! Ой, но где же они?!.

В одном из замков короля,
С его прекрасным принцем милым,
Жил-был один веселый шут,
Слагал стихи и пел красиво.
И принц вдруг как-то говорит:
«О, милый шут, спой серенаду!
А коль затронешь сердце мне —
Получишь поцелуй и ночь в награду».
И шут ударил по струнам, а голос был нежнее ситца.
И в тот же вечер он узнал, как сладки губы были принца.
А утром в комнату шута
Король ворвался с видом грозным.
И, что-то пряча под плащом, он молвил:
«Как это возможно?!»
Шутов я с детства не любил,
Любил лишь голос мягче ситца!»
И бросил голову шута к ногам прекраснейшего принца.
«О, милый шут, тебя люблю!
А вас, король, я презираю!
Он бездыханного обнял
И нож вонзил в себя до края…
В одном из замков короля,
С его прекрасными садами,
Там два надгробия стоят
И все увенчаны цветами…
(переделка песни «Шут и королева»)

Зал взорвался аплодисментами. Фил поймал букет роз из зала.
— Это была самая знаменитая готическая группа! — проговорил конферансье и в зале раздался новый шквал аплодисментов.
— Выходим, незаметно, за кулисы, — шепнул конферансье. — Из такой толпы фанов просто нереально выбраться.
Лео кивнул, пряча скрипку в чехол. Они скрылись за кулисами.
Толпа продолжала бесноваться, выкрикивая название группы, держа плакаты с изображением Фила и Лео.
— Мы отдохнем в гримерной. Никого не впускайте и принесите нам выпить, — сказал Фил.
Организатор кивнул.Через минуту Фил и Лео уединились в гримерной, поднимая бокалы за очередной сумасшедший успех.
Фил прилег на диван с бокалом в руке. Он смотрел в потолок.
— Леонардо?
— Да?
— Можно попросить тебя?
— Что угодно, — ответил Лео.
— Ты… Мог бы взять меня… Я постоянно владею тобой, но мне хочется тоже почувствовать тебя в себе.
Лео смущенно опустил глаза:
— Не знаю…
— Ты боишься?
— Да, — тихо ответил Лео. — Вдруг у меня ничего не получится?
— Присядь ко мне, — сказал Фил.
Лео присел на край кровати, не смотря на Фила. Парень схватил его руку и начал целовать. Горячо. Страстно.
— Я люблю тебя, — сказал Фил. — Доверься мне. Не бойся ничего. Разве ты не хочешь сделать мне приятное?
— Хочу…
Фил притянул его к себе, стал целовать его и гладить, да так нежно, что Лео обнял его и расплакался:
— Я сделаю для тебя все, что угодно, я так люблю тебя…
Фил раздел его, продолжая целовать, он всячески возбуждал мальчика и с благоговением вздохнул, почувствовав, что Лео наконец-то в нем.
— Не бойся, двигайся смелее, — прошептал Фил. — Увереннее… Глубже, мой милый… О, да, вот так!
— Тогда и ты исполни мою просьбу, — прошептал Лео ему на ухо, обхватив за плечи.
— Да, конечно, какую?
— Давно хотел попросить тебя, чтобы ты…

— Ах, какая чудесная картина! Дружище, это настоящий шедевр! Этот мальчик с волком — это просто лучшая твоя работа за все годы творчества. Какая легенда вдохновила тебя на такое творение?
— Это не легенда, — сказал старый художник. — Один раз в лесу я случайно подсмотрел, как юный светловолосый мальчик с огромной любовью и нежностью обнимает здоровенного волка с глазами, светящимися людской мудростью.
И вроде бы что-то между ними есть. Связь какая—то. Невидимая, но осязаемая. Поразившись собственному открытию, я изобразил увиденное на полотне.

Локи наблюдал, как медленно и чинно спускается Артур. Он засмотрелся на него. Подхватил на руки и стал целовать в губы.
— Что вы себе позволяете! — закричал Артур. — Вы испортите мне прическу! Помнете мне рубашку! Поставьте меня на место, кому говорят!
— Кричите, ругайтесь! — сказал Локи. — Мне доставляет это удовольствие.
— Наглец! — вскричал Артур. — Как вы смеете!
Не смотря на все сопротивления, Локи не выпускал Артура из своих объятий. Он потащил его на кресло и целовал до тех пор, пока Артур не принялся ему отвечать с такой же страстью.
Локи прекратил целовать Артура и посмотрел ему в глаза.
— Что вы так на меня смотрите? — с легким смущением спросил Артур.
— Как же я вас люблю! — воскликнул Локи.
— Ах! — воскликнул Артур и слегка покраснел.
Локи прижал его к себе и слушал стук сердца. Потом снова взял на руки и отнес в зал, где уже играла музыка и собрались люди, вернее, нелюди.
Локи заметил здесь и Фила. Рядом с ним шел Лео. На мгновение их взгляды соприкоснулись.
«Фил сделал его таким же, как мы», — сразу же подумал Локи.
Он повернулся к Артуру и снова принялся со страстью его целовать.
— Что вы делаете?! — возмутился Артур. — На нас же смотрят!
— А для меня никого, кроме вас, не существует, — сказал Локи.
— Правда? — в голосе Артура послышалась спокойная нежность.
Взгляд Локи, наполненный глубокой любовью, был ему ответом. Нелюди начали бал.

Локи заговорился с многочисленными знакомыми и только сейчас понял, что Артур отсутствует уже около часа. Мужчина кинулся искать его, но не мог нигде найти. Повсюду были маски, за которыми скрывались чужие лица и приторные улыбки.
Он! Локи подбежал и сорвал маску, которая упала к ногам испуганного и удивленного мальчика.
— Простите, — небрежно сказал Локи.
Мальчик поднял маску и замешкался среди толпы, недоуменно оглядываясь.
Локи вышел в зимний сад. Здесь было пусто. Царил полумрак. Он хотел вернуться в зал, но его привлекли голоса и смех, причем до жути знакомый. Так смеяться мог только один нечеловек. Артур.
— Тогда почему вы не уйдете? — спросил молодой голос.
Локи узнал одного молодого красивого вампира-новичка.
— Вы могли бы поселиться в моем поместье.
— Да, на днях я уже собирался это сделать, — сказал Артур. — Весь этот зверинец достал меня. Негоже вампиру вступать в тесные отношения со зверьми, питающимися падалью. Пожалуй, я приму ваше предложение, мой друг, и на днях уже перееду.
Вампир неуверенно прикоснулся губами к устам Артура. И Артур ответил на поцелуй. Локи стоял и не верил в то, что видит и слышит. Он еще не мог осознать ЭТОго. Локи безумным взглядом смотрел на воду в круглом бассейне, освещенном фонариками, на плавающих в нем золотых рыбок.
— Я рад, что вы согласились на мое предложение… — ответил вампир. — Но… Вы с такой легкостью сможете оставить Локи?
— Да, — Артур беззаботно рассмеялся. — Этот зверь влюблен в меня до безумия и здорово меня забавляет. Я потешаюсь над его любовью.
Артур расхохотался, но осекся, случайно повернувшись и заметив, что сзади них стоит Локи. Локи молча смотрел на вампиров. Он не находил слов… Фразы Артура обрушились на него, как снежная лавина. Сердце его пронзили невидимым, но очень острым ножом. Оно кровоточило, получив смертельную рану.
Артур смутился. Локи казался статуей. Лишь глаза его светились ярко-зеленым светом в полумраке. Казалось, что от них исходит какое-то странное свечение, Артур никогда еще не видел глаза Локи ТАКИМИ…
— А что? — начал Артур, на мгновение испугавшись и устыдившись. — Рано или поздно ты должен был это узнать. Я покидаю тебя и начинаю новую жизнь.
В глазах Локи стоял немой вопрос:
«Почему?»
— Печально… — каким-то странным тоном проговорил Локи.
— Что тут печального? — нервно проговорил Артур. — Обыденно…
— Зачем вы говорили мне о любви? — спросил Локи.
— О любви? Это были всего лишь обороты, которые не значили ничего такого… — сказал Артур и опустил глаза, потому что больше не мог выдерживать пронзительный взгляд Локи.
Мужчина развернулся и молча вышел. В пустом здании зимнего сада эхом разносилась его тяжелая поступь. Артур смотрел Локи вслед, пока молодой вампир, наблюдающий эту сцену, не дернул его за руку.
Локи не знал, куда идти и что делать. Его охватила пустота. Душа терзалась, все еще не в состоянии поверить в то, что только что произошло. Локи невыносимо терзался, перебирая в памяти прошлое. Быть может, он что-то сделал не так? Что-то сказал? Обидел чем-то? Он искал ПРИЧИНУ.
Но Локи не знал, что причина не в нем. Вампиры отличались от людей лишь возможностью вечной жизни и молодости, жаждой крови. Но у них были моральные качества и пороки, присущие людям. Непостоянство, переменчивость, неуверенность, противоречивость были тому причиной. От сказанного вчера не останется и камня на камне. Все это будет сказано точно также кому-то другому, а потом снова потеряет сенс. И от воображаемой вечности останется лишь горстка пепла, ибо ничто не вечно в мире непостоянства людей и вампиров. Лишь в смерти вечность… Смерть??

Локи сидел в сквере, на лавочке. Было самое начало весны. Под тонким слоем снега лежали пожухлые прошлогодние листья. Локи подковырнул их ботинком. Вспомнилась золотая осень. Чудесная осень. Усыпанная рыжими листьями, кружащимися в воздухе, в вальсе любви. Та самая осень, когда Ромина призналась ему в чувствах… Та самая осень, когда Локи был счастлив… Но ничего уже не вернуть! Время скоротечно. Терзаться душевными муками целую вечность — было самой ужасной пыткой.
Локи услышал звуки скрипки: протяжные, печальные… Лео… Нет, это не Лео…
Играл мальчик в оборванной одежде. Играл так проникновенно, что в глазах Локи появились слезы. Ему стало казаться, что скрипка играет реквием по его безвозвратно ушедшей любви…
Он подошел к мальчику и отдал ему все деньги, какие у него были. Положил их в дырявую шляпу. Деньги ему не нужны.
Сквер окутал туман. Локи озяб. Закутавшись в шерстяной шарф, он прошелся по аллее. С кормушки слетела испуганная птица и кормушка стала одиноко раскачиваться на ветке.
Сердце немилосердно кровоточило. Душа терзалась, наполняясь этой зябкой мартовской прохладой и бездушием ТОГО, кто еще недавно так много значил…
Забвением и пустотой подул на Локи мартовский ветер. Старая сосна заскрипела.
Нелепость произошедшего начала дикое пиршество в глубине звериной души. Вслед ему каркали слетевшиеся вороны. Мальчик в оборванной одежде ушел, совсем продрогнув. Скрипка замолчала. Но она продолжала играть в голове Локи. Он слышал ее звуки. Печальные, плачущие, страдающие, теребящие нервные окончания на кончиках пальцев, убийственные. И серое небо скрывало вселенскую тоску о быстротечности счастья. О переменчивости и непостоянстве людской и нелюдской натуры.
Локи впал в гнев и остервенение. Ему захотелось догнать мальчика со скрипкой и разорвать его, не превращаясь, прямо зубами. Почувствовать вкус свежего мяса и крови. И пусть голодные вороны выклюют ему глазницы! Локи еле сдержал себя огромным усилием воли, завернув к своему пустому, мрачному дому. Обители одиночества.

Ромина вернулась, чтобы забрать свои вещи. Она по-прежнему любила Локи, но не могла оставить кровь семьи неотмщенной, не могла не отомстить за смерть Изольды. Убить Локи не поднималась рука, поэтому, Ромина решила просто навсегда покинуть его, отомстив зверю душевными муками. Она надеялась, что сегодня Локи не будет дома. Эта ситуация ставила ее в неловкое положение. Ромина заглянула в комнату. Было тихо. На столе, освещаемом маленьким колеблющимся пламенем свечки, беспорядочно лежали листы бумаги, залитые вином из перевернутого бокала. Красным, как кровь… Оно растекалось по бумаге и строчки становились бесформенными. Комнату наполнял дым от еще дымящейся, торчащей в пепельнице, ароматической сигары. Клубящийся дым кольцами тумана окутывал комнату. На полу лежал пистолет.
«Застрелился!» — подумал Артур.
В сердце защемило, прокралась непонятная тревога.
Бледный, с трясущимися руками, он вошел в комнату. В кресле сидел Локи. Сидел неподвижно. С закрытыми глазами. С мертвенно-бледным лицом. Его растрепавшиеся волосы казались рубиново-красными.
— Локи… — проговорил Артур. — Локи! Зачем?
Оборотень открыл глаза. Глаза его загорелись красным демоническим светом. Артур в страхе отпрянул в сторону.
Локи резко привстал с кресла и приблизил к нему свое лицо. Артур отшатнулся.
— Надеялись, что я умру? — сухо и цинично спросил Локи.
Глаза его фосфорились и мерцали в полумраке адским огнем.
Артур увидел, как Локи начал превращаться. Он зажмурился, потому что зрелище это было ужасно. Кости Локи с треском ломались и деформировались.
«Не смотреть, не смотреть», — твердил Артур.
Лицо с прекрасными чертами покрывалось шерстью. Бледного Артура обуял страх. Он увидел Зверя. Кровожадного, ненавидящего, жаждущего насытиться плотью и кровью.
Еще секунда и зверь накинулся на него.
— Локи! Локи! Не нужно! — закричал Артур, но это был уже не Локи. Это был Зверь. Беспощадный. Неумолимый. Зверь, чьи зубы вонзились в его нежную плоть, разрывая ее по частям…

— А разве Локи мог убить вампира, даже, если бы и разорвал его? — спросила девочка.
— Кто знает, — ответил рассказчик. — Локи отомстил за свою истерзанную душу…
— А что потом было с Локи? — снова спросила девочка.
— Он исчез. И никто никогда больше не слышал о нем. Быть может, он даже умер…
— Спасибо, что посидели с ребенком, — сказала женщина, подходя к лавочке в сквере. Вокруг царила золотая осень. С деревьев сыпались листья.
— Не за что, — улыбнулся мужчина, убирая упавшую на лицо красную прядь волос. — Я рассказал вашей дочери одну старую сказку…
Женщина взяла ребенка за руку. Уходя из сквера, девочка обернулась: мужчина смотрел на нее и по-прежнему улыбался. Его глаза светились красным демоническим светом.
Он надел очки, достал блокнот и, немного подумав, начал писать. Под шуршание опадающих с деревьев осенних листьев приходило вдохновение:

«Клубящийся сигаретный дым рисует мне твой образ…
Ты повсюду…
Ты улыбаешься мне мириадами звезд на зимнем небе…
Ветер доносит мне шепот твоего голоса, аромат лепестков роз — твой аромат…
Ты искришься инеем на каждой ветви дерева, белым серебром блестят твои глаза…
Я слышу твой голос в шуме волн…
Я мысленно рисую твой образ в своем воображении…
Ты живешь в каждой снежинке бушующего снежного моря…
Ты — в каждом цветке, в каждом рассвете и в каждом закате…
Ты — в пении струн серебряной лютни и в каждом полете вольной птицы…
В каждом цвете, в каждом звуке, в каждом запахе…
Ты — целая ВСЕЛЕННАЯ…
Но я сейчас улыбаюсь потому, что ты умер. Умер навсегда»…

2009