Не услышал меня бог

Осень в тот год выдалась ранняя и немного дождливая, но не холодная. Оставшиеся выходные дни сентября я проводил в горах, ползая по пещерам и лазая по скалам. Ночевал в палатке на озере и ничто не предвещало изменение такой холостяцкой жизни, да особенно и не хотелось ничего менять. Компания собралась хорошая, в будние дни каждый занимался своим делом, а в пятницу созванивались и договаривались куда ехать. У каждого был свой транспорт, свое снаряжение и личная палатка. Общим было желание проводить время активно на природе. Изредка кто-то привозил с собой знакомых, но как правило на один раз, случайные были люди, не познавшие радости экстремальных условий, радости от поднятия уровня адреналина в крови. Им нравилась романтика песен у костра, а не сон физически уставшего человека, который пол дня поднимался по отвесной скале на 15 метров, повисал на крючках и спускался оборванный и исцарапанный. В почете были не внешняя красота и интеллектуальные разговоры на модные темы, а умение владеть своим телом. Романов друг с другом не крутили по негласному взаимному соглашению, хотя в особенно холодные ночи частенько парами спали в одной палатке, невзирая на пол.

В окрестностях городка Вудсток, столицы поклонников хиппи, буддизма и рока, где нет Мак Дональдсов и других фастфудов, но есть несколько мест особо почитаемых экстремалами. Наша компания в табели о рангах располагалась в нижней части и не дотягивала до экстремалов байкеров и очень много. Мы пользовались страховками, выбирали подъёмы и спуски с умом, долго обсуждая что и как делать и кто кого будет страховать. Байкеры же все делали в одиночку и всегда удачно. Они были очень сильные, ловкие, выносливые и мгновенно принимали правильные решения. Как и мы, приезжали поодиночке. Но мы уезжали всегда «хором» после того как последний наш товарищ пришел в лагерь, а байкеры уезжали кто когда хотел, будучи уверенными, что из их компании никому никогда не потребуется помощь.

В прошлый месяц я отработал два выходных и устроил себе в сентябре четырехдневный отдых на Северном озере. На Ред Клиф сам не поднимался, а бродил по окрестностям с фотоаппаратом. Деревья уже сбрасывали листья и в воздухе кружились красные и желтые маленькие аэропланчики. Они устилали землю красивым покрывалом и скрывали те редкие сыроежки, которые я собирал к ужину. Стало темнеть и я решил пойти коротким путем по краю обрыва, благо тропинка мне была хорошо знакома. Подул ветерок и заморосил холодный осенний мелкий дождик, указывая на то, что костер жечь не придется и на ужин поеду в соседнее селение в кофешоп при гостинице охотников. Кормили там невкусно и это малость меня омрачало.

Подойдя уже почти к лагерю фонарик высветил проседание грунта у тропинки. Собственно говоря, надо было либо плестись назад под дождем, либо рискнуть и проскочить слабое место. 10 метров веревки с крюком у меня были, поэтому закинув ее за дерево метрах в двух за размывом я прыгнул. Грунт просел и обдирая пятую точку о камни и пеньки я скользил пока веревка полностью не размоталась.

— Жопошник, — сказал я сам о себе и стал вертеть головой по сторонам, освещая место остановки фонариком, закрепленным на вязанной шапочке.

Почти под ногами была еще одна тропинка, совсем узкая, но не просевшая. Скорее всего, это была тропа местных зверюшек, а не туристов. Шагов через 10 увидел углубление в скале, скорее навес, чем пещера, но ни дождь, ни ветер туда не должны были попадать. Перебирая руками ветки кустарника осторожно двинулся к навесу.

В голове было только две мысли. Одна и главная «как бы дальше не загреметь без веревки» и вторая совсем не мужская, «лишь бы под навесом не было хозяина тропинки». Не то что бы я сильно трусил, но в моем неустойчивом положении и заяц бы одними ушами, не поднимая ни лап, ни хвоста отправил бы меня обдирать пятую точку дальше. Сделав большой вздох я ввалился под навес в скале. Шапочка при движении сдвинулась набок, как ушанка старослужащего советского бойца и фонарик освещал только косые мокрые ветки со стороны с которой я пришел. Под навесом кто — то был и много больше зайца. Он издавал какие — то хрипящие звуки, которые мой слуховой аппарат не мог идентифицировать.

Сухие ветки под хозяином навеса хрустнули и он стал медленно разворачиваться в мою сторону. Я приготовился отстаивать свое место под навесом. Ни одна из боевых стоек каратэ и айкидо не могли помочь, так как я стоял на четвереньках, причем на коленках и мог только бодать как горный дагестанский баран. Спросите почему дагестанский, да потому что я родом из этой страны гор, ну а почему баран, вы сами догадались наверное, здесь дар ясновидения не нужен.

Ветки продолжали хрустеть, хозяин навеса повернулся ко мне боком и тут я вспомнил о фонарике и резким движением направил луч света вперед себя, зажмурив слегка глаза, что бы не видеть этой пасти издающей столь странные звуки и не получить ядовитый плевок в глаза.

Вы можете представить себе ситуацию в которой отличник ГТО Страны, ветеран советского стройбата и офицер недружественной армии теряет голос, цепенеет в позе охотничьей собаки унюхавшей дичь. При этом цвет его лица, да и само лицо становится похожим на помятый плавленый сырок «Городской» из сельпо поселка Горелово, где автор этих строк проводил пионерские годы. И тут я осознал, что хозяин навеса не ОН, а ОНА, которая тоже стояла лицом ко мне в такой же позе, но зеркально.

Я бывал по ночам на Охтинском кладбище еще с мальчишеских лет после захоронения покойников и наблюдал исходящие из могил свечения и слышал вздохи оседавшей земли свежих могил, на спиритических сеансах видел духов и задавал вопросы, но никто не стучал зубами так как ОНА, ни у кого не было такого неподвижного лица и подранной до мяса кожи, побуревшей от запекшейся крови.

ОНА приоткрыла рот из которого не вылетел ни дракон, ни выползли ни кобра, ни тарантул, а показался распухший посиневший язык. Из шипения я уловил слово:

— Вода.

Со мной было три бутылки Поланд Спрингс. Одну я ей влил в рот, второй обмыл лицо, а последнюю оставил на утро. Это была байкерша, соскользнувшая, как и я, но двумя днями раньше.

Сказать, что мы всю ночь спали и надеялись на утро было бы неправдой, сказать, что всю ночь не спали и надеялись на утро было бы неправдой так же. Мы тесно прижались друг другу и не существовали в этом мире раздельно, одно дыхание, одно тепло, одно сердцебиение на два тела. Это она, Хуана, спасла меня от простуды в ту ночь. Она заставила утром дотянуться до веревки и вылезти наверх, а не звать на помощь диким голосом, потом вытянуть ее и никому об этом не трепать языком в лагере.

Думаю не надо вам объяснять как продолжалось наше знакомство, вы уже догадались что я научился ездить на мотоцикле, стал брить голову, носить цепочки с черепами, кожаные куртки и сапоги с заклепками. Мой красавец Крайслер был поставлен в гараж и новенький Кавасаки в паре с ее Дукати мотался по национальным паркам соседних штатов в поисках приключений доводящих меня до ее уровня понимания настоящего мужчины.

На мебельной фабрике, где я работал водителем, постепенно стали называть меня Харли (от Харлей Дэвидсон). Программу поездок Хуана всегда определяла сама, она была и Гуру и Сэнсэй и всем чем я жил три года.

Как то в конце октября, когда в горах уже подмораживает ее компания собралась покататься на горном серпантине вдоль реки Делавер на границе штатов Нью Джерси и Пенсильвания. Я не успевал накануне вернуться из поездки из штата Нью Хэмпшир и вся орда уехала без меня, не став дожидаться полчаса. Так как мой байк был у механика, то я поехал на своем Крайслере прихватив вещи, которые мне оставили для организации ночёвки в Юлане.

В это время года дороги уже пустые от автолюбителей и полицейских и я довольно резво наматывал мили на спидометр под звуки хрипловатого голоса Эллы Фицджеральд. После городка Порт Джервис пришлось резко затормозить, так машины скорой помощи перекрыли дорогу в самом начале серпантина. Я заглушил мотор, вышел из машины и подошел к месту пришествия. Дико засосало под ложечкой. Санитары на каталках везли 3 тела с закрытыми лицами. Нехорошее предчувствие оправдалось мигом, на одной из каталок из-под салатного покрывала выступали сапоги Хуаны. Я рванулся к каталке, но полицейский резко дернул меня за руку, осмотрел одним взглядом с ног до головы все мои железяки, и со всего размаха саданул в челюсть процедив:

— Вали урод от сюда, опоздал.

С тех пор я опять ношу привычное камо (в смысле камуфляж) и армейские ботинки. От прошлого остались мотоциклетная куртка, бандана и бейсболка Нью Йорк Чопер. Так и вожу их в багажнике уже третьей с того времени машины, как память о недожитых годах. Вышел на сайт знакомств, а там все дамы хорошо готовят борщи, делают вкусные котлеты, любят путешествовать по миру и танцевать при свечах. У них много внуков, жира в талии, внутренних болезней и в квартире идеальная чистота. Скучно, смертельно скучно с такими.

Сегодня ураган Хуана достиг Нью Йорка. Специально поехал купаться в высоких волнах при сильном дожде и холодном ветре в темноте. Нырял и кричал Х-У-А-Н-А. Не услышал меня Бог, опять не услышал.