– Привет. – сказала я.
Я сидела на маленькой кровати, укрытая одеялом, но по-прежнему была в своей грязной одежде.
– Здорова… – ответил Рома, и испуганно отвернул голову от моего лица.
– Очень страшно? – спросила я.
Парень замешкался.
– Лучше тебе не смотреть в зеркало… – взволнованно произнёс Рома, почёсывая висок. – Месяца два…
– Кто тебя так, отец?
Я покачала головой.
Он посмотрел мне в глаза, ожидая ответа.
– Сама нарвалась. – ответила я.
– Да уж… Это ты можешь… – сказал он. – И где ты так нагадила?
Я отвернулась.
– Мамка воду греет, чтобы ты помылась… Тебе надо переодеться. – сказал парень, и вышел из комнаты. Я выглянула за дверь и увидела его маму, которая что-то резала у кухонного стола.
Я прилегла, потому что побитое тело устало сидеть и заболело ещё сильнее. В животе пекло, а рёбра сильно ломило. Мне стало тяжело дышать в тёплом одеяле, которое превратило мою температуру в жар.
Сквозь сон, в который я моментально провалилась из-за усталости и распространившегося тепла, я почувствовала, как меня слабо трясут за плечи.
– Ритка, проснись… Ритка! – я возвратилась из темноты. Прямо возле моих глаз торчало лицо Ромы, а чуть дальше, прищурившись, глазела тётя Вера.
– Ну ка, вставай! – сказала женщина, держа в руках большую чашку. – бульон попей. Только сварила…
Рома помог мне подняться, и я растерянно осмотрела комнату, в которой уже почему-то не горел свет, а только виднелся тусклый огонёк ночника.