Не конец

Мир сошел с ума.

В нем больше нет

места для жизни.

Хочется ли мне, чтобы мир стал прежним? Стал более привычным? Стал таким, как было раньше? Конечно, как и любого другого человека, меня посещают ностальгические воспоминания о том, как жилось раньше. Но я, в отличие от других, отдаю себе отчет, что этого больше никогда не вернуть. И если нам когда-нибудь удастся исправить то, что мы сами же и натворили, то это совсем не значит, что наши потомки не повторят этого, даже если будут помнить этот промежуток страшной истории. Нашей общей истории. Той истории, к которой отчасти причастен я, ровно настолько же, насколько и любой другой человек. Чувствую ли я раскаяние? Нет. Скорее обиду на самого себя за то, что не сделал ничего для того, чтобы предотвратить это.

Нет, я не занимал какую-то высокую должность. К моему мнению мало кто прислушивался. Я был обычным работягой, что тихо и мирно работал на складе, зарабатывая на то, чтобы прокормить свою семью, и иногда радуя их какими-нибудь подарками. Казалось бы: что вообще может зависеть от меня, тем более в таком сложном деле как внешняя политика?! Мне никто не послушал бы. Ведь я обычный человек. Ровно такой же, как и миллиарды других. При этом нет сомнения, что каждый из этих миллиардов думает так же, как и я. Но почему-то никому из нас не пришла в голову мысль, что наша единственная сила в единстве. И если бы тогда нам удалось собраться вместе, то можно было бы предотвратить катастрофу. Но, увы… Мы так и не собрались. Хорошая мысль приходит намного позже произошедшего.

Все начало происходить задолго до того, как кто-то, что-то смог понять и осознать, и уж тем более предположить такой исход события. Даже сейчас, когда все произошло, с трудом вериться в этот исход события.

Это началось в далёком 2017 году, когда весь мир наблюдал за новой вспышкой эпидемии, что носило очередное «звериное» название. По старой привычке, ставшая чуть ли не традицией, эта эпидемия родом из одной африканского континента. Естественно, что вспышка произошла от неестественного спаривания человека с каким-то животным.

«Смерть шагает по планете», «Эпидемия черного континента», «Спасения нет, и не будет», «Судный день не за горами». Именно так пестрили заголовки новостей, телевидения и глобальной сети. Кто-то, привыкший к подобному рода эпидемиям, проходящую чуть ли не по сценарию, смеялся над этими новостями, посчитав их очередными ужастиками. Кто-то безусловно верил каждому слову, что говорилось в СМИ. Ну а кто-то, вроде меня, вовсе не обращал на это внимания, посчитав, что меньше знаешь, крепче спишь.

Я искренне был уверен, что сейчас поиграют на людском страхе, а потом и вовсе замолчат, как будто бы ничего и не было. Шло время. И все шло по «плану». Но почему-то СМИ никак не хотели заканчивать мусолить эту тему. Вскоре, от безразличия я перерос в злость. Как тогда, так и сейчас, я не могу дать четкого ответа на вопрос: чего я ненавидел больше: СМИ, что как по заезженной пластинке играют одну и ту же «песню»? Видите ли вирус опасный, и он нас всех убьет. При этом никто не видел этот вирус, и даже тех, кто пострадал от него. Или же меня бесят больше те люди, что до сих пор верит тому, что «поют» СМИ, при этом, боясь, вздохнуть и пернуть без разрешения диктора новостных каналов.

Сейчас, задним умом, я понимаю, что эту эпопею эпидемии нужно было прекращать силами адекватных и здравомыслящих людей. Но мы просто не додумались до этого. Почему? Я не знаю. А вся эта история с Африканским вирусом продолжалась, преодолев временную отметку в год. «Идиотизм людей не знает границ» — думал я тогда, и сейчас эта мысль лишь укрепилась меня.

Я твердо верил, что это не может вечно продолжаться. Рано или поздно всему приходит конец. Это неоспоримый факт, который не раз показывал себя на всем протяжении истории человечества. Первая мировая война, вторая мировая война, чума. Всё это пришло к своему логическому завершению. Так и здесь: остаётся лишь вопрос времени. Эта история обязана была закончиться рано, или поздно.

Естественно, что никто не мог предположить окончание эпидемии вооруженным конфликтом.

Гражданская война, что началась в сердце Европы, заставила людей забыть об «смертоносной» эпидемии, что убивала всех и сразу. Но это не повлияло на то, что люди были разделены на три лагеря. Одни за правых, другие за левых, третьим всё равно.

Именно тогда я начал о чём-то догадываться. Как-то всё очень гладко выходило. Я начал наблюдать и собирать информацию, которой было очень мало. Обрывки газет, случайно проговорившийся диктор новостного канала, интернет-сервисы, дарк нет. Всё это было у меня на вооружении. Но этого как нельзя мало. Даже очень мало. Увы, но я не был удовлетворён той информацией, что имел. Поэтому я начал искать людей, которые могли бы мне хоть что-то рассказать более подробно. Мне нужна была не правда, так как правда у каждого своя. Я хотел истину.

Нет, я не вламывался в кабинеты министров и офицеров министерства обороны. Я не идиот, и прекрасно понимал, что за такое меня как минимум запрут в психушке. А по правде, то за решётку отправят. Одно из двух, выбирай что хочешь. Мне нужны были другие идеи, и совершенно другие люди. Те, кто больше осведомлен истинной информацией, но при этом не принадлежит ни правительству, ни министерству обороны.

Задача стояла почти невыполнимая. Главный вопрос заключался в том, что я не знал, как найти этих людей, и кто конкретно мне нужен. Размышлений было много. А каждая мысль, оказывалась тяжелее предыдущей. Тем не менее я шел к поставленной задаче. Казалось, что меня вообще никто не может остановить. Вообще никто. Кроме себя самого, или случая.

Но, что я дела? А точнее: ради чего? Этот вопрос был очень тонкий. Ведь эта гражданская война не касалась ни меня, ни мою семью, ни моего государства. Если смотреть глубже, то можно сделать упор на мое благородство, сказав, что я великий борец за жизнь, здоровье, и мир во всём мире. Но это лишь малая доля процента моих действительных мотивов. На самом деле я чувствовал, или даже твердо знал, что эта война кончится катастрофой для всего человечества, и меня, в частности. Я обязан был все закончить на корню. Но я был один. Что я мог сделать? Я чувствовал себя ребёнком, что заблудился в джунглях. Я не знал: что делать, и куда идти.

Я не помню какое было число и какой день недели. При этом я точно помню события того дня. К сожалению, я не предал должного значения этому. О чем сожалею в полной мере. Да простит меня Господь.

Это было, по-моему, начало июля. Я со своей семьёй отправлялся в отпуск. Моё состояние было крайне уставшим, и поэтому не имел ни единого желания думать ни о войне, ни о забытой заразе, ни о любой другой проблеме. Только отдых. Всё остальное ушло в небытие. На тот момент я просто выгорел. Я просто устал.

Мы тогда были на вокзале, и ждали отправление поезда. Как вдруг ко мне подошел какой-то бомж. Он него воняло говном, потом и дешёвой брагой. На его зимней куртке были заметны клопы и какие-то блохи, что запросто могли перескочить на меня, или члена моей семьи. Поэтому я тут же послал его прочь, пригрозив отрядом полиции. При этом он мне что-то пытался сказать. Что-то невнятное с одной стороны, и очень важное с другой. Он говорил о том, что он знает то, что я ищу. Но мне казалось, что я лучше знаю то, что он хочет. А именно выпивки. В итоге я послал его в грубой форме, о которой не следует говорить приличной публике.

Спустя полгода я вновь увидел этого «бомжа». Но теперь не на вокзале, а на экране телевизора. Я тут же понял то, что это был именно он. Я не сомневался ни на йоту. И именно он объявил о том, что началась третья мировая война. И в этот момент я осознал свою ошибку. Только тогда я понял, что упустил возможность прекратить это безумие, смерть и разрушения. Я чувствовал, что из-за этого необдуманного поступка, чье начало лежит в обыденности узкого мышления, каждая смерть лежит на моей совести. Но кто бы мог подумать, что какой-то бомж с вокзала, окажется вовсе не бомжом? Эта мысль хоть немного успокаивала меня, но легче не становилось.

Вот так началась третья мировая война. В этот момент мир стал другим. Он изменился. И уже никто не мог сказать о том, что будет завтра. Или почти не кто. Я в течение месяца ходил на тот вокзал, проводил там всё своё свободное время. Но мне так и не удалось найти того самого человека в обличии бомжа. Хотя, иногда я был готов поклясться, что я чувствовал, как он за мной наблюдает. Но это мне всего-навсего казалось.

Шли дни очень быстро, а война все усложнялась. Эта война была абсолютно другой, совершенно отличной от той, что была прежде. Тогда победитель определялся на поле брани. Были пропаганды, были схватки, стратегия, был смысл, идеология. Сейчас не было ничего. Никакой идеи. Казалось, что будто человечеству стало просто скучно жить. Пропаганда несла в себе какой-то идиотизм, а не смысл. На поле брани не решалось ничего, просто гибли люди, которых как скотов отправляли на убой. Всё же решалось в кабинетах правительств. Стратегия ведения войны была сравнима с детской игрой в войнушку во дворе после школы, и не более того. А молодые люди погибали ни за идею, ни за семью, ни за страну и отчизну. Они отдавали жизни за деньги, которые в этих реалиях ничего уже не стоили. И должен заметить, что это не такие большие деньги, чтобы за них можно было идти на верную смерть.

Мне стало страшно по-настоящему. Не только за себя, но и за свою семью. Мой кредо, о том, что я, как глава семьи, обязан заботиться о ней, начал «играть» в полную силу. Я твердо решил уезжать из города, понимая, что если начнется бомбежка, то именно мегаполисы попадут под удар первыми.

Мне было обидно, что я так и не встретил того бомжа. А ведь так хотелось верить, что он вот-вот появится и мне все объяснит, расскажет, и возможно предложит защиту. Но увы, его так и не было.

Куда ехать с семьёй? Ведь загородный дом я так и не купил. Просто не успел. И одной бессонной ночью ко мне пришли воспоминания, что от моего дедушки остался дом, который находится в нескольких сотнях километрах от города.

Там, ещё будучи ребёнком, я проводил каждое лето. Эта деревня, как и многие деревни, уже находились на последней стадии вымирания. Стоит ли говорить, что настоящий момент от этой деревни сейчас остались лишь названия и пустые дома? Думаю, что не стоит. Именно этот факт сыграл решающую роль в том, чтобы уже на рассвете, мы, собрав все самые необходимые вещи, выехали туда. Там не было связи, там не было новостей, там не было людей, там не было ничего, что нам было привычно и знакомо. Там было что-то куда важное. Там было спасение и новое начало. И, возможно, это новое начало было для всего человечества. Ведь угрозу ядерной войны никто ещё не отменял. Она лишь только возрастала.

Это было так странно… Спустя так много лет я вновь приехал туда, где всегда находил спасение. Меня определённо радовал тот факт, что дом стоит целый и почти невредимый. Только все немного заросло, но это было нестрашно. Главное, что я и моя семья в безопасности, и нам ничего не угрожает. Естественно, что у нас были вопросы: на долго ли мы здесь? Чем будем питаться? Как мы обустроим тут свой быт? К счастью, у меня были ответы. Эти ответы ко мне совершенно не пришли сами собой. Они уже были у меня, запрятанные глубоко в воспоминаниях, как будто въевшись в моё подсознание.

На долго ли мы тут? До тех самых пор, пока не закончится война.

Чем будем питаться? Припасы я закупил на год вперёд. А дальше огород прокормит. Может быть, скотину заведём.

Как мы обустроим свой быт? Ровно также, как и наши предки. Ровно так же, как и учил меня мой дедушка в далёком детстве.

Тем не менее мы приступили к обустройству новой жизни, погрузившись с головой работу. Стоит ли говорить о моём нескончаемом удивление, когда я осознал, что прошел уже месяц, как мы тут живем. И самым удивительным я счел, что за этот месяц мои мысли ушли прочь от суеты прошлой жизни. Я перестал думать о войне, о вирусе, о всеобщем идиотизме. Я просто перестал о них думать, вот и всё. Мой дом меня вылечил. Признаюсь честно, что даже нервы успокоились, а сон стал значительно лучше.

К началу лета у нас было все готово для нормальной жизни в этом доме. Всё было так, как я помнил с далекого детства. Я даже пшеницу посадил сзади дома, сзади дома, ровно так же, как это было раньше.

«Жизнь наконец-то наладилась. А остальной мир пусть идёт ко всем чертям» — думал я чуть ли не каждый день, сидя на небольшом пруду, что находился недалеко от дома.

Рыбалка – лучшее занятие, что успокаивает лучше всех психологов мира. Это занятие у меня было на ежедневной основе, после чего я любил за солнечным шаром, который безмятежно уходит за горизонт, говоря о том, что завтра будет новый день, новое начало, новая жизнь. К середине лета я вовсе перестал думать обо всем мире, заключив себя целиком и полностью в тот мирок, который мы с семьёй создали. Я отпустил целый мир.

Но как бы я не хотел уйти от того мира, он не хотел отпустить меня, и вскоре он нашел меня. Вскоре в нашей деревне появился ещё один человек. Этим новоявленным соседом оказался мой давний друг из детства Виталик. Он то и начал мне напоминать о том, что творится в том, другом безумном мире. Говорил он без умолку, давая мне представление о том, что он говорит даже во сне. Все попытки перевести тему разговора в другое русло, обрубались на корню нытьем Виталика.

Честно сказать я был готов его убить. Но, его жизнь спасло лишь то, что к нам пришел ещё один человек. А потом еще один, и еще один, следом приехала целая семья.

Уже к концу августа все двадцать три дома были заняты. Деревня вновь начала жить. А моя гармония и уединение умерли страшной смертью. Хотя, со временем, я осознал, что каждый, кто приехал сюда, изначально думал ровно так же, как и я. Это радовало и поддерживало меня, заставляя радоваться в полной мере. Я был не одинок. При этом я всё чаще вспоминал о той жизни в городе. Порою даже становилось грустно. Но жизнь здесь, в деревне, я ни на что не променяю.

Первая зима в деревне оказалась очень морозной и снежной. Таких вьюг я не видел никогда в жизни. Эта зима также оказалась последней зимой для целой цивилизации.

Это случилось в ночь с двадцать седьмого декабря на двадцать восьмое декабря. В ту ночь к нам в дом постучали. Какого же было мое удивление, когда на пороге дома я увидел его. Того самого бомжа с вокзала. Того самого человека, что объявил о начале третьей мировой войне.

Он был абсолютно без сил, полностью вымотан и истощён. Как и при первой встрече он мало напоминал человека, который обладает хоть какой-то информацией, при этом обладая властью. Перед моими глазами стояла лишь истощенная человеческая оболочка. Вот и всё.

Единственными, и последними словами его были: «Мира больше нет. Все города стерты с лица земли. 90-95% населения планеты умерло». После этого он умер в моем доме. Да, я знал, что всё кончится именно так. Но надежда, эта тварь живучая, всё же грела меня, и в итоге подвела. Видимо не её день был сегодня.

Вся моя ночь была проведена без сна. Хоть я и знал, но поверить в произошедшее я никак не мог. Именно поэтому ещё до рассвета я отправился в город, чтобы видеть всё своими глазами. Этот запах гари я почувствовал ещё за 50 километров до границ города, говоря мне о том, чтобы я оставил все свои надежды в прошлом.

Подъехав к городу, я увидел руины, что всё ещё дымились. Хаос? Увы, но нет. Просто разрушение и пустота. И больше ничего. А в голове гуляли мысли: как мы могли допустить такое? Почему мы не предотвратили этот ужас? Почему я не прислушался к тому бомжу? Почему мы не остановили это безумие? Ответов у меня не было. Как и не было оправдания.