— Вы все думаете верно, мсье, вот только ошибка в том, что перед вами как раз находится личность. Этот мальчик еще совсем ребенок, вспомните каким были вы в его годы. Этот юноша не предмет рассмотрения вроде разобранного механизма часов, который вам нужно собрать, или лягушка, вскрытие которой вам приходилось бы делать. Это живой человек со своими радостями, болями, страхами, со своей историей, поговорите с ним, выслушайте его и тогда вам будет легче принять тот факт, что он скорее невиновен, чем виновен. Видите ли, не нужно иметь своих детей ,чтобы уметь представлять, что было бы с ними на его месте. Как было бы тяжело вам на его месте? Что бы вы делали на его месте? Такие вопросы нужно задать самому себе, а не ему. Откройтесь ему немножко, чтобы он понял, что перед ним человек и тогда он сам откроется. Ему страшно и одиноко.

— Спасибо, доктор,- голос Макрэя дрогнул на октаву вверх, он откашлялся и почувствовал, что может совершить подвиг в любой момент,- я рад, что смог с вами поговорить, я пошел делать дела.
— И вам спасибо, хорошего дня.- последняя фраза доктора звучала несколько угрожающе, нежели доброжелательная, брови доктора нахмурились, костяшки руки побелели, а сам он так громко поставил чашку на стол, что как будто бы пытался убить мух, севшую на него. «Зачем же Дюваль приходил на самом деле? Он что, дурак, думает, что я его простил? Слабохарактерный бесхребетный слизень- вот он кто, старается выглядеть доброжелательным и выдает свою слабость. Ненавижу таких людей. Они не понимают, что работа должна быть сделана. Если ты взялся за что-нибудь, то уж будь любезен.» -Так думал доктор, потому что себя он считал в высшей степени компетентным в такого рода рассуждениях и суждениях, кажется ему, что он видит людей насквозь. Вредно не думать, а думать слишком много еще вреднее. Сильный слабого съест, так думает доктор. Своей философии он придерживался с непринужденной простотой, а заключалась она в следующем: ложь- не скверна, порождающая слабость и уничтожающая мир, а всего лишь инструмент давления. Кто лжет без остатка, так только сильный духом и сердцем. Есть сильные люди и есть слабые, сильных выбрала сама Судьба, а слабых, коих большинство, нужно ломать и тогда править ими будет легче легкого. Что же касается морально-этической стороны вопроса, то отрицал саму мораль и саму этику. Он, великий разум, достоин того, чтобы властвовать, а остальных же людей он видел как безмозглых макак. Искренность в нем была истреблена им самим в угоды силы. Неся на себе этот груз безответственности и жестокости он и пошел в медицину, считая, что уж он-то точно лучше всех остальных, что он своего рода Сверхчеловек, а остальные лишь последние люди, которые и думают с трудом. Его кредо, поднимающее по утрам, заключалось в том, что он своим примером показывает, как себя нужно вести; нет плохих поступков или хороших, есть только реакции и отношение к поступкам. Руководствуясь своими размышлениями доктор сделал то, чего Дюваль никак не мог ожидать, еще вчера он рассказал, что юноша пытался съесть ампулу с ядом, усыпил его в палате нужным раствором и отправил отчет в котором написал, что юноша является шпионом соседней страны и своих секретов не выдаст и, солгав по поводу общения с ним, так же уведомил начальство, что если не предпринять решительных мер, то он переманит следователя Макрэя Дюрваля, завербует его и тогда придется отправить на эшафот обоих. После содеянного юношу казнили на рассвете. Его расстреляли с осужденными на казнь политическими заключенными и так обрадовался этой казни, что при виде Дюрваля выпалил первое, что пришло ему в голову. Власть над жизнью и смертью не должна находиться во власти людей, а только этого доктора, который принял единоличное решение надоумить подписать смертный приговор тем людям, которые и не были ни к чему причастны к тому, в чем их обвиняли.