— Я не пон… Я не… Я не подготавливал никаких терактов! Эти обвинения не это…без оснований! Слушайте, я законопослушный гражданин. Я не виновен! Я…- речь его резко оборвал господин Дюваль.

— Слушайте, голубчик, отвечайте по существу. Я столько раз слышал эти слова, что каждый раз хочется зевать. Улики против вас неоспоримые; в вашей квартире нашли все необходимое для изготовления сву, ваши соседи утверждают, что вы очень замкнутый человек, ваши коллеги утверждают то же самое. Под кроватью у вас нашли написанные от руки планы передвижений эскорта в день выступления нашего Вождя и буклеты экстремистской организации, запрещенной на нашей территории. Все улики указывают на то, что обвиняют вас в том, что вы как раз планировали, юноша.
— Откуда? Как? Что? Я не… За что?… Я ведь ничего не сделал… Я… Не могу дышать…
Приятная обволакивающая тьма, что может быть приятнее, чем сладкое забытье. Мир кружится в печальном танце. Воспоминания подступают как раз во время этого сна и господин Бланк видит их, а хотел бы увидеть это в реальности. Маленький домик в деревне, пшеничные поля. Славное было время. Когда-то мистер Бланк был счастлив, тогда он жил у бабушки с дедушкой в их крохотном домике на западе Франции, он любил пробегать по пшеничным полям и, пробираясь сквозь них, добегал до реки, на берегу которой можно было часами сидеть и смотреть в воду. Встреча с этими воспоминаниями дала Гаспарду чувство безопасности и радости; счастье длилось недолго, образы начали динамично сменяться и сознание не может уже за них уцепиться. Все трясется, беснуется, оно перестало кружить. Свет и боль. Двое мужчин стоят сейчас над телом господина Бланка: первый пытается привести его в чувство, а второй в это время записывает все, что видит на своем «клиенте». Макэр Дюваль скрипит сначала ручкой, а потом подает сиплый голос :»Доктор, скажите уже, в чем дело?! Это мешает моей работе. Долго это тело еще будет в себя приходить? Надоела уже вся эта возня.»- Господин Дюваль никогда не стеснялся открыто выражать свои эмоции подобным образом, хоть и знал, что никому из его окружения это не приносит никакого удовольствия; заботился он только о том, чтобы ему было хорошо в этот момент. Через несколько мгновений заговорил и врач: » Слушайте, он потерял сознание. Точно сказать не могу, потому как вам это не важно, от волнения или от обезвоживания. Дайте ему отдохнуть, поспать, поесть.»