Вот так скажешь однажды: «Я, пожалуй, останусь. Мне здесь нравится» и мечется потом по кухне бешеная пигалица размером со спичечный коробок, там, где ты это и произнёс, возле плиты. А ты стоишь, через пару лет, смотришь на это глупое пернатое существо и думаешь: «Вот жеж бль…».
Не то чтобы кухня была исключительно моей вотчиной, но я, несомненно, не последний в этом месте человек. И когда вижу дичь (не ингредиент для будущего блюда, а какое-то вопиющее непотребство), творящуюся в моём дворце чревоугодия, я делаюсь нервным и непроизвольно дёргаю левой щекой. Поэтому стряпуха, с которой мы делим не только кухню, но и много чего ещё, старается стряпать либо в моё отсутствие, либо бутерброды. И да, я, конечно, немного преувеличиваю, не без этого, но таким образом я пытаюсь показать, что некоторые пары умеют разграничивать пространство и обязанности. И лучше не вторгаться на чужую территорию, но если уж вторглись, соблюдайте технику безопасности и постарайтесь замести следы.
Я человек безобидный, и если меня посылают, я иду. Да и нет ничего зазорного в походе за зелёным горошком и огурцами. Не было меня – всего ничего, прогулка в магазин не экспедиция в Арктику, но и за полчаса, как выяснилось, можно превратить кухню в театр военных действий.
Первое что насторожило меня, когда я вошёл в квартиру — это странный запах. Странный, но знакомый. Второе – тишина, которая в квартире, где нет поклонников послеобеденного сна, наступает только с приходом ночи. И то не всегда. Обычно, что-то шумит, гудит, бормочет – текущая вода, бурлящий чайник, гудящая микроволновка, один из гаджетов разговаривает или поёт. А тут вдруг тишина! И кто-то еле слышно причитает… матом? По ощущениям, домушник залез в квартиру и пытается вытащить холодильник через форточку, но у него ничего не получается и он забористо выражается по этому поводу. Забористо и тихо, чтобы не привлечь внимания соседей.
Стараясь не шуметь, крадусь на кухню. Осматриваюсь, и уже начинаю догадываться, что произошло, остаётся только выслушать подозреваемого. От которого имеется только попа и ноги в положении полушпагат, а всё остальное прячется во чреве духовки и неумело матерится. Со стуком ставлю пакет с продуктами на стол и говорю:
— Не верь ему, обманет он тебя!
Попа вздрагивает и медленно, в раскорячку, выбирается из духовки, являя свету, кто бы мог подумать, мою стряпуху. Красная, мокрая, как после пробежки, в резиновых перчатках до локтя и с видом нашкодившего ребёнка:
— Кто обманет? – спрашивает она и пытается поправить волосы локтями, а левой пяткой задвигает за спину мусорное ведро.
— Иван. – я пожимаю плечами, для меня то всё очевидно.
— Какой ещё Иван?
— Сказочный. Царевич или дурак. Ты же его приготовить на ужин хотела? А он тебе говорит: «Не помещаюсь я в печи Яга. Покажи, как лечь». Ты ему покажешь, а он дверцу захлопнет и сам тебя изжарит.
— Сам ты царевич-дурак, я «вороньих» яичек приготовить хотела. – произносит она тихо.
— Чего?
— «Вороньих» яичек. — повторяет она, уже громче. – Какие ты на Пасху готовил. – и садится на мусорное ведро.
Было дело, запёк два десятка куриных яиц, но… Я снова оглядываю кухню: стол, стена, холодильник заляпаны, на полу осколки скорлупы. Перевожу взгляд на неё и только теперь замечаю, на правой щеке рядом с ухом, бактерицидный пластырь.
— А это что? Бритвенный порез?
Она осторожно погладила пластырь и поморщилась:
— Бандитская пуля.
— А, ну понятно. – мозаика сложилась. – Яйца прямо из холодильника положила в духовку?
— Да.
— И духовку, поди, предварительно разогрела?
— Ты сам всегда так делаешь!
— Чаще всего, да. Но не всегда. Яйца хоть минуту полежать успели, прежде чем началась канонада?
— Я не засекала. Закрыла духовку, ушла в спальню, только открыла читалку, а на кухне как бахнет!
— Так, ну и что ты сделала?
— Пошла на кухню.
— И?
— Включила свет и смотрела на лампочки.
А вот это было неожиданно:
— Зачем?
— Ну, знаешь, они иногда перегорают с таким хлопком…
— Светодиодные лампочки?! И когда последний раз такое было на твоей памяти?
— Не помню. Давно. Но было же!
— Ты же собственными глазами видела, как я диоды в них перепаиваю. В них ничего нет, кроме матрицы. Чему там бахать?
— Я что электрик? Раньше же что-то бахало?
— Хорошо, не буду спорить. Ты пришла на кухню, смотрела на лампочки, а дальше что?
— Свет горит, лампочки целые, а тут духовка как бахнет! Опять. – стряпуха замолчала и поту́пила взгляд.
— Чего молчишь, что дальше было?
— Ну, я её и открыла.
— Зачем?
— Я не могла поверить, что яйца так бахают!
И тут меня начал разбирать смех, еле сдерживаюсь, но выдавливаю из себя:
— А у тебя ещё что-то было в духовке?
— Что ты щеришься? – сердится стряпуха. — Я между прочим пострадала. – и демонстрирует мне пластырь на правой щеке.
— Извини, — я уже не сдерживаюсь, ржу как конь. – но со мной тоже такое случалось, лет в двенадцать.
— А если бы мне в глаз прилетело, ты бы так же веселился?
— Случись такое, я бы сейчас в приёмном покое переживал, а так… Ну ожёг, ну поболит, у меня за карьеру сварщика таких больше сотни было.
— На лице?
— И на лице тоже. Видишь, — я кручу головой. – ни одного рубца.
— Погоди, ты меня что, бабой-ягой обозвал?
— Ты не отвлекайся, — перевожу сразу стре́лки, — засохнет, замучаешься отмывать. Яйца в холодильнике остались?
— Да. — обречённо вздыхает стряпуха.
Затыкаю пробкой мойку, набираю воды — такой чтобы рука еле терпела и кладу в неё десяток яиц. Смотрю на стряпуху, разведя руками:
— Всё. Предварительная подготовка завершена. Закончишь с уборкой, позовёшь. И да, не садись больше на мусорное ведро, провалишься, а я не замечу и вынесу его. То есть тебя. – из кухни ухожу очень быстро, пока в меня ничего не прилетело.
Через полчаса возвращаюсь на кухню. Кладу на противень решётку, на решётку тёплые яйца, противень в духовку на тридцать минут. Температуру выставляю на сто пятьдесят градусов. К тому времени, как кухня приведена в порядок, яйца уже остыли и были почищены. На столе простенький салат из горошка, огурцов, репчатого лука, зелени и сметаны. Стряпуха вышла из ванной, мы сели ужинать и вдруг она спросила:
— Знаешь, чего хочу?
— Надеюсь того же чего и я. – сам-то я хотел сала и варёной картошки с каймаком.
— Жареного минтая, картофельного пюре на воде и маринованных зелёных помидоров. И чтобы как в школе. Ты этого же хочешь?
— Ну, прямо с языка сняла! Насчёт маринованных зелёных помидоров не обещаю, но минтай с пюрешкой я тебе гарантирую.
— Сейчас?
— Давай завтра.
— Гляди у меня, — щурится. – слово не воробей…
