Наблюдатель 

Глава 1.

Я тронулся то ли головой, то ли финансовым положением, чувствуя лёгкость своего кармана, и отсутствие привычного звона монет, шуршание новых купюр, и тиканье тревожных часов. 

Часы мои были обернуты вокруг руки, подобно минутной стрелке, оборачивающейся по окружности циферблата.

Я тронулся.. тронулся с места, и тронулся в целом, взявшись за эту вязкую авантюру, вовлеченный в любовную интрижку, к которой сам никак не причастен. Чувствовал себя сторонним наблюдателем, неким мнимым куколдом, который делает дело ради то ли денег, то ли какого-то спортивного или скорее следственного интереса. 

Она предложила мне приличную сумму денег, что стало неприлично отказывать ей в столь скромном её одолжении. Она попросила то всего ничего, лишь только понаблюдать за её мужчиной. Эта женщина обрушила на него все свои подозрения, и мнила мрачные мысли о том, что её мужчина, мог себе позволить супружеское преступление, коварнейший проступок, явную измену.

В последние дни, как это упоминала Фелиция, её супруг задерживался до поздна, ссылаясь на то что у него много работы. Сама она была домохозяйкой, и потому большую часть её времени занимала домашняя рутина, которая сопровождалась разве что иногда чтением книг или телефонными разговорами со своими знакомыми. Но эти дни насытились тревожностью и не давали ей покоя для спокойного времяпрепровождения. 

Я позадавал ей несколько вопросов, начиная с самых общих, повторно спросив у неё о том как к ней можно обращаться, и на удивление наткнувшись на новое обращение — Феля, лёгкое, непринуждённое звучащее как вдох и выдох. Затем спросил более частные вопросы насчёт неё и супруга, и воспользовавшись тем её потоком льющихся ответов, вклинил вопросы весьма более интимного характера. Я хотел было сослаться на то, что это необходимо для дела, но её даже не пришлось уговаривать. Она и без того с лёгкостью поделилась некоторыми деталями интимной жизни. Мне показалось даже, что это её несколько приободрило. 

Она была весьма чуткой и гостеприимной в течении того периода дня, которая я мог уделить ей в силу возложенных на меня обязанностей. Ближе к вечеру же она побуждала меня наблюдать за её супругом и ни в коем случае не попадаться ему на глаза. 

Хороших советов и рекомендаций я наслушался от неё, и также долгих рассказов о всяком таком, так что иногда мне приходилось переубеждать себя в том, что она ведь действительно велела понаблюдать за своим мужем, чувствуя приступы ревности, нежели пригласила меня к себе со скуки смертной, обернув всё сказкой о супружеских страданиях. 

Нет, это было точно, её ревность проявлялась во всяком упоминании о супруге. Даже портрет, и тот вызывал в ней чувства тревожности. Портрет тот был изображением некоего графа, который напоминал ей о брате, и вследствие вереницы мыслей, напоминал ей о браке. К слову она мне показала фотографию своего брата, и он нисколечко не был похож на этого графа. На графа был похож другой её брат, а что касается третьего, то он всё также не был похож. 

В четверг я сделал первую вылазку. Это было как раз за день до того, как Фелиция обратилась ко мне со своей просьбой. 

Я сидел без дела и без денег, с кружкой крепкого напитка в руках и потягивал его в беседе со своими незнакомыми знакомыми, готовые выжать мои последние гроши. Ну я и подумал что не стоит кружится вокруг копеек в кармане, и решил что можно себе позволить пуститься в пляс. 

С последним глотком, за которым предшествовал ещё один стакан, раздался звонок за который я схватился с небольшой задержкой, длившейся ровно столько, сколько мне хватило на то, чтобы осушить содержимое стакана, протереть пенку и потянуться к телефону в кармане.

Я принял звонок с неясным ожиданием, и после нескольких слов сказанных ею, откланился от мнимых приятелей и вернулся домой. Особых ясностей в её словах не имелось, но она бросила интригу, которую несколько раскрыла на следующий день. 

Примерно таким образом я и приступил к своей работе. Только вот мне пришлось очень сильно зарекомендовать себя, потому как она бросала тень сомнения на мой профессионализм. По началу казалось что она хотела тем самым сбить цену, но этого я ей не позволил, даже напротив, выстоял свою сумму. В случае с ней, то она тем самым хотела быть убежденной наверняка что я справлюсь со своими обязанностями. Я дал понять что даже если и допустить столь дерзкую мысль о том, что мой профессионализм может быть подвергнут сомнению, то она всё равно не найдёт никого лучше меня. Не даром ведь она наткнулась на визитку с надписью «Роб Риччи — умён и прагматичен», напечатаную на дешёвой бумаге.

Четверг. Было около 4 часов вечера. В пять у него оканчивалась работа. По крайней мере так мне сказала Фелиция. 

Филлипа я должен был увидеть, но не встретить. И так как улица была сплошная, за исключением нескольких изгибов в маршруте, я должен был быть максимально осторожен, чтобы не внушить подозрения. О моём существовании он совершенно не должен был знать. 

Я пришёл несколько раньше должного времени и засел в кафешку, окна которой бросали вид на ту улицу, на которой работал Филипп. Вот он — офис в котором работал супруг Фелиции, прямо напротив окна. Я сидел пил кофе и внимательно наблюдал за тем, как один за другим из офиса выходит то мужчина, то ещё мужчина, то женщина и вдруг ещё мужчина. Я искал его по тем мелким и по тем явным приметам, о которых между первой и второй чашечкой чёрного чая говорила Фелиция. И по той фотографии, которую она мне показала. 

Темно синяя рубашка в клеточку, точно такие же брюки, в сочетании с черной глянцевой обувью. Он походил на человека делового, только дело то вероятно заключалось в развлечении людей. Большие глаза, несколько выглядывающие из орбит, вытянутый подбородок и выделенные скулы вместе с носом акулы. У него даже были клыки, правда это было не той деталью которую можно заметить издали. 

Моё терпение иссякалось с каждым глотком кофе, и видя силуэт человека.. видя то как отворяется дверь в здании напротив, и оттуда кто-то выходил, я был настроен на то что это он. Но он оказался только седьмым, после четырёх мужчин и двух женщин. 

Я допил очередной стакан кофе, кажется третий, оплатил счёт, и плавно вышел на улицу стараясь не упускать его из вида и вместе с тем не быть замеченным в этом потоке людей. 

Он вёл себя очень осторожно, так, что начиналось казаться будто он знает что за ним наблюдают, или по крайней мере подозревает слежку. Вместе с тем за всё то время, что я за ним наблюдаю, он ни один раз не бросил свой взгляд на меня. 

Я был от него на некоторой дистанции, чтобы избежать лишних взглядов, и кто бы мог подумать что этот факт мог выйти мне боком. 

Мерными безмерными шагами он дошёл до остановки и я тут же понял что мне стоит ускориться. Я поправил свою наплечную сумку и чуть приободрил шаг, вижу как троллейбус подъехал к остановке и распахнулись с грохотом двери, и время вдруг вокруг стало спешить. Колеса уже начали трогаться с места и я начал видеть как ускользает от меня силуэт Филиппа. Его тень уже вошла в салон и решимость как гром поразила меня и сподвигла побежать. Ворвался с последним скрипом ржавых дверей через задний вход и схватился за поручень. 

(Теперь это место показалось хорошим наблюдательным пунктом для того чтобы сделать заметки, но мне ни сколько надо было просто наблюдать за ним, сколько наблюдать за конечным итогом, за предполагаемой изменой).

Я схватился за поручень и стоял, зарывшись с головой в шапку так, что мой лоб был прикрыт, и малая часть чертовой челки выглядывала из под неё, повиснув над сплюснутым носом. 

Мне оставалось только догадываться куда он едет, смотря на проносящийся мимо меня ландшафт города, смотря на сменяющиеся друг друга дома и декорации зданий, кафе и каких-нибудь других заведений по типу ателье, прачечных и парикмахерских. 

С какими-то неопределенными непродолжительными промежутками времени, варьирующимися между мгновение и минутой, я поглядывал короткими промежутками на Филиппа только чтобы не потерять его из виду. Особенно бдительными необходимо было быть на остановках, на местах где менялась обстановка. 

В очередной раз колеса перестали вращаться и двери со скрипом отворились, около центральной библиотеки, того большого здания где скапливалась вся молодёжь, и помимо прочего старшие и пожилые. 

Поток людей вышел по своим делам и какая-то незначительная, глупая деталь зацепила моё внимание — прохожий, так похожий в тот день погожий, на поросший своей прической папоротник. Улыбка скользнула на лице, пока мужчина не потерялся в потоке людской массы. И когда я вернул своё внимание к Филиппу его уже не было на прежнем месте, либо он затерялся среди тех новоприбывших пассажиров. 

Я был готов к подобному, тут главное ни в коем случае не паниковать. Я сосредоточил своё внимание на ту самую область в которой находился Филипп и своим бдительным взглядом обнаружил похожего среди прочих остальных. 

На этот раз я старался не отрывать от него взгляда, но его голова блуждала в массе других лиц, тупо глядя в какую-то единую воображаемую точку. Его рука приложилась к поручню, сначала лёгким прикосновением, а после, когда транспорт дал тряску, он ухватился за неё крепче, несколько накренился вперёд и бросил блуждающий взгляд по полу. Я почувствовал эту лёгкую тряску, но уже заведомо ухватившись за поручень, не позволил телу дрогнуть перед незначительной кочкой. 

К тому же это непродолжительная поездка не была насыщенна подобного рода сложностями и уже через пару минут очередная остановка на которой, вы только гляньте, только посмотрите, выходит тот в ком я узнал Филиппа. Он через передний вход, спокойным новым, ещё непримеченным мною шагом, будто бы он раскрепостился. И я через задний вход, проявляя бдительность блуждал бродячей походкой за ним. 

Это был чуть ли ни центр города, людное место, к тому же солнце стало скрываться за высотами города, за его мнимым подобием ландшафта, оставляя за собой солнечный след. Потихоньку начали зажигаться уличные фонари, окна домов и свет исходящий из зданий. Я поправил шапку на голове, которая зажила своей жизнью, обратив прическу вспять, в то мнимое состояние в котором она была утром после пробуждения. Долой шапку, она давит на голову и не даёт полноценно думать. Не могу ведь я тупо преследовать приятеля без конечной цели, и не задумываясь над теми возможными препятствиями — человечек чуть не сбил меня с ног — с которыми мне придётся столкнуться — ещё один который перешёл мне дорогу. И тем не менее такой оплошности, которая произошла на остановке, в минуту когда я отвлёкся на прохожего так похожего на кого-то там — память уже подводит — не повторится. Он был у меня на прицеле, я видел каждый его шаг. Кажется он направлялся в какой-то хостел с неким вульгарным названием, оставляющее притворное приторное послевкусие на устах.

Попробуйте представить пошлость, походящее на письмо. Нечто подобное было в названии. В этих злосчастных, расстановленных в неприличном порядке, буквах. 

В тот момент, пока преследование продолжалось, у меня ещё мелькала надежда на то, что вероятно он сменит своё направление, но каждый его шаг только укреплял мои сомнения, и уносил надежды прочь. 

Но последним роковым ударом, который укрепил меня на убеждённости, вероятно излишне поспешной, было то, что его встретила какая-то девушка. Красивая между прочим. Её длинные светлые волосы растекались по спине, мельком прикрывая вырез на красном платье, и по груди, лишь подчёркивая форму бюста. Я не делал на ней особого акцента, и видел её боком лишь пару тех секунд, в течении которых она любезничала с ним, расплываясь в улыбке, и обменявшись парочкой фраз. 

Они взявшись за ручку почти сразу вошли в здание. Дальнейшее наблюдение вероятно не дало бы мне больше сведений, нежели те, которые удалось выяснить до сей поры. 

Я уже готов был с головой рвануть к Фелиции чтобы рассказать об увиденном, однако счёл лучшим немного подостыть и понаблюдать за ним повторно на следующей день. 

Меня разрывало желание поделиться увиденным, и вместе с тем было решено не торопить событие, и подготовить её к неблагоприятным новостям, к которым она и без того склонялась. 

……..

Прошёл день, вероятно чуть меньше, так как меня застало ещё только раннее утро, когда солнце только только выглядывало из-за горизонта, осторожно присматриваясь к тихому, ещё сонному городу. 

Я вернулся к последнему наблюдательному пункту, будучи уверенным что застану их на месте проступка. 

Я готов был признаться что видел их вчера вместе вдвоём — её и его. Эту вульгарную девушку или скорее женщину, и мужчину, в ком я разглядел Филлипа — мужа Фелиции. 

Будь она здесь, сейчас — вдруг возникла внезапная мысль, которую я быстро смёл в сторону. Всё таки её сейчас здесь нет. 

Вчера, после последних наблюдений я набрал Фелиции, расспросил о муже, и о какое совпадение, кто же мог сомневаться — оказывается вчера он не вернулся домой, потом она перезвонила ночью, потревожила мой сон, но подтвердила мои догадки. 

Я не стал говорить о моих наблюдениях в подробностях, только сказал то что пришло первое в голову, и то только потому что мне не хотелось расстраивать её. Ляпнул ей о том, что потерял его у центральной библиотеки. Не далеко от истины, если можно назвать потерей мою мимолётную увлеченность внезапным прохожим, который перетянул на себя внимание.

В её голосе слышалось беспокойство, а в голове казалось бардак и волнение. Она мимолетом подтвердила мой слова о центральной библиотеке, мол он сказал ей также, так что наши мифы удачно совпали. Правда не знаю насколько далеко зайдёт Филипп для своих целей. 

Некоторое время я наблюдал, то на прохожих, то на стрелки часов вяло вращающиеся вдоль окружности циферблата.

Когда наступило семь, мною уже было насчитано сорок семь с половиной прохожих — тот один был лишь наполовину замечен между переулков, я выкурил две сигареты, и лишь один раз краем ухо услышал как было упомянуто название заведения: «сто тысяч никого». 

Как раз в семь оно открылось. На ресепшене меня встретила хостес. Я с ней разговорился о бронировании номера, и о прочем, и главное невзначай расспросил о тех двух что пришли вчера вечером вместе. Вернее я в общем поинтересовался, не приходили вчера кто-нибудь вечером, и вышел на них. Это потребовало немало усилий и времени. 

Она даже назвала имена — Кирилл и Кириллица. Улыбка разошлась по лицу. Это ж надо было до такого додуматься. Назваться Кириллом. Просто назвался как своя спутница, которая вероятно тоже назвалась ненастоящим именем — Кирилл лица, вот уж иронично звучит. Я просто не мог сдержать улыбку нарисовавшуюся на моём лице — благо не КирилЛице. 

Что касается номера, то его я так и не снял: во-первых оно было мне не по карману, вернее мой бюджет не был на это запланирован, а во-вторых мне просто было не до отдыха. 

Зато выяснилось что здесь часто снимают номер на одну ночь, ну оно и понятно для чего. И те двое не были исключением из общего правила. Пазл складывался, ведь маловероятно чтобы два взрослых человека — мужчина и женщина сняли номер на ночь для чего-то помимо того чтобы предаться утехам. 

По словам хостеса многие покидают номер с утра по ясным причинам досуга и быта — работа, учёба и прочие прелести подобной жизни.

Именно поэтому я предположил что и они поступят точно также, и сел у стеклянного столика на деревянных ножках, пока моя улыбка потихоньку возвращалась в естественное состояние. На столе стояла ваза и лежали пару глянцевых журналов. 

На этом мои наблюдения за столом закончились. Мой интерес перетянули они, действительно они, я это видел собственными глазами. Он — в точности похожий на образ описанный Фелицией — округлые глаза, длинный подбородок и подчёркнутые скулы, правда смущало меня то, что он весь был в сером: серый пиджак, серые брюки, а ведь ещё вчера (тут память стала бросать сомнения), он был весь в синем — по крайней мере до того момента как мы сели в общественный транспорт, что касается после, то я смотрел исключительно на его лицо. Говоря проще, я склонился к тому что он оделся в другое. 

Что касается его спутницы, то голубое платье, подчеркивало её красоту, точно как и красное предыдущим вечером, а цокот каблуков — красных, почти что алых, как помада на губах, оставлял отголосок напоминающий о возвращении, что-то на подобии: «ушла, но обещала вернуться, ушла, но обежала Кирилла». 

Они спускались по лестнице на ресепшен, как я понял сдавать ключи. Машинально схватился за журнал и уткнулся в него, скрывая улыбку которая сопротивлялась желанию отвести от себя внимание и те пристальные взгляды, которые я мог уловить со стороны. К счастью их внимание не было обращено на меня, пока я потихоньку утекал под стол и ловя себя на мысли возвращался в прежнее положение. И только сейчас я заметил на её плечах лёгкую пуховую накидку напоминающую шарф. В нём переплетались чёрный и белый цвет, создавая иллюзия серого. Ещё и эти чёрные очки на глазах. Деталей становилось всё больше, когда они спустились с лестниц и подошли к девушке. Я обращал взгляд то на них, то на журнал. В нём тоже были девушки, все какой-то отдельной деталью похожие на Кириллицу — то кудрявые волосы, то впалые щёки, то тёмные карие глаза. Эти все детали запечатлились в моей памяти, складывались в одно единое целое и образовались в спутницу Кирилла. 

Я представил эту белоснежную руку с тонкими хрупкими пальцами и они тут же явились на яву, когда он схватился за её ручку и прикоснулся к ней своими губами, так медленно, нежно, точно боялся причинить страдания, и очень туманно я разглядел румянец на её щеках, сквозь волосы, которые скрывали её левую половину лица. 

Нескольким позже они разошлись. По моим наблюдениям прошло порядка пары минут, и я трижды перекинул ногу на ногу промежутками перелистывая страницы журнала, одну за другой со свойственным скрипом. 

Перекидывая ноги я подсознательно метался с одной стороны в другую. Метался между мужчиной и женщиной, между ним и нею. Решительным, ключевым моментом стало моё упущение, моя долгая нерешительность. Когда выбора уже не осталось, когда мужчина уже покинул стены этого здания, а она осталась. Я ухватился за это, буквально вцепился за подол её платья, готовый расспросить её, разузнать о ней, нет, скорее о нём.

«Постойте» — повторял я себе следуя за ней, и одно из таких «постойте» выбралось из меня, и набросилось на неё. Секундная задержка, она остановилась на мгновение, на тот самый промежуток времени в котором существовало короткое «постойте». 

Я повторил это слово, ухватился за неё вновь, и тогда она обернулась и предстала более ясно. Идеалы исчезли, обратились вспять. Суровая реальность опрокинулась на меня. Детали её черт лица, далёких от того воображаемого идеала, прояснились. 

(Прекрасное лицо обратилось в милое личико).

От некоторой неожиданности я замялся, пока она поправляла волосы. Этого промежутками времени, и ещё несколько секунд на то чтобы поправить сумочку, на которую я только недавно обратил внимания, хватило чтобы подобрать слова, вероятно не самые подходящие. 

Я расспросил её о Филлипе, заметил её смущение, некоторое недопонимание и поправил имя на Кирилла. 

Тогда она задалась встречными вопросами, обо мне и всём прочем. Единственное чем я мог парировать это назвать своё имя, разумеется поступив аналогично. Я назвался Бобом. Типа как Боб Марли, Боб Дилан или Боб Росс. 

«Знакомьтесь, Боб» — это то как я ей представился. 

Она ответила на это грубо, сказав что меня никак не касаются их с Кириллом отношения, которые длятся около месяца. 

Аккуратно подведя её к жене, которая имеется у так называемого Кирилла, она не стала мне верить, сопротивлялась, парировала его разговорами, однако впустила в сердце семя сомнения. 

Дало ли мне это какие то плоды? Разве что больше уверенности в догадках Фелиции, об измене Филиппа. 

Девушка быстро сменилась в лице, совсем поменялась и кажется не желала говорить со мной. На всякий случай я оставил ей свою визитку, на всякий случай она взяла её у меня. На этом наши пути разошлись. 

В этот день я больше не видел ни её, ни Филиппа. 

Еще почитать:

Утро Шейлы

Беглец

Ни в рай, ни в ад не попаду… 

Укрась мою могилу цветами