Мыльная роза

Открывая свои заспанные глаза, я ожидал мучительной смерти. Но, очнувшись в поле чудесных ярко-красных роз, был поражен. Одежды на мне не было, поэтому я боялся шипов, но их прикосновения не вызывали никакой боли, наоборот, шипы будто гладили меня. Я поднялся на ноги, розы оказались мне по пояс. Легкий тёплый ветер, как родная мать, нежно трепал мои черные локоны. В этот момент я услышал приторный запах мыла, шедший от роз. Первое, что бросилось мне в глаза и было прямо передо мной, — величественные горы, прорезающие своими штыками небесную ширь. Прямо как у Лавкрафта, подумал я. Может, именно там, на самом кончике горы, спрятанным за облаками, сидит бог, может, он назначил мне свидание прямо на вершине. Обернувшись, я увидел внеземной красоты закат, режущий глаза, как брошенный в них песок, красно-оранжевый и при этом розово-фиолетовый, не думаю, что когда-либо вообще видел такой цвет в жизни. Я понял, что сейчас мне нужно сделать выбор, от которого зависит вся моя жизнь. Куда пойти? Необъятные гиганты пугали меня своей загадочной огромностью, но это также и привлекало. Закат казался мне неким ускользающим счастьем, которое я могу потерять, если сейчас же не попытаюсь схватиться за него. Я сделал выбор. Развернувшись всем своим неспортивным, хлюпким и максимально не вписывающимся в эту картину телом, я сделал шаг. Наступив на что-то зыбкое, ломкое, похоже даже гниющее, я упал лицом в землю и проснулся.
Вот тут меня и ждала смертельная мука — похмелье. Я не мог открыть глаз, уже ощущалась эта неповторимая тяжесть трезвости, вместо крови будто молоко, а вместо головы наковальня… С трудом открыв глаза, я увидел всю ту же тошную картину: потолок заговаривает на смерть, книги шепчут о вечной жизни. Каждая вещь кричала мне о том, насколько пуста моя жизнь. Наконец-то я снова ощущаю тепло своего родного дома.

Встав с кровати, сердце забилось так, что у меня подкосились ноги. Толчки были медленными и тяжелыми, каждый ощущался словно это последнее, что может выжать из себя мое уставшее сердце. Подойдя к зеркалу, я увидел страшное чудовище: тело выглядело несуразно, кости отказывались держать плоть, сгорбившийся и нагруженный, весь в синяках и ссадинах. Кажется, это уже не человек пялится в зеркало, а ожившая груша для битья. Я еще раз осмотрел комнату. Вещь, лежавшая на столе, очень удивила меня. Кем-то надкусанное мыло в виде ярко-красной розы. Я точно знал, чьи зубы оставили укус, единственное, что никак не приходило мне в голову, — воспоминания о происхождении этой розы, если так можно было её назвать.
Выйдя из комнаты, как Заратустра из своей пещеры, я начал похмельный ритуал. Таблетки, вода с лимоном, славно, что я стал практически профессионалом в этой теме. На самом деле мне полюбилось это состояние, ведь именно с бодуна ты ощущаешь всю скрытую в обыденности боль трезвой жизни. В момент, когда мое горло жадно глотало настолько желанную для тела воду, я почувствовал ужасающую боль в желудке. Боль пронизывала каждую клетку моего тела и не оставляла ничего, кроме себя. Быстро поставив стакан, я схватился за живот и скрючился, как креветка. Боль отдавала в зубы и пятки, боль сводила с ума. Кажется, это будет продолжаться вечность! Я не могу сделать и вдоха, будто даже сердце перестало биться. Лучше бы я умер, чем испытал это. Буквально через пять секунд всё кончилось, я отдышался и разогнулся.

Раздался звонок на мобилу. Увидев имя своего друга на экране, я точно знал, о чем будет разговор: «Извинись перед той», «Оплати разбитую посуду там», «Этот хочет набить тебе морду или прострелить колени.» Славно, что я стал практически профессионалом в этой теме.
— «Алё, я только встал»
— «Ты ненормальный? Нас больше ни на одну нормальную тусовку не позовут»
Удивленный нарушением внутреннего плана, я решительно не понимал про что он.
— «А что я сделал то?»
— «Какая же ты свинья! Забудь мой номер, ублюдок!»
Звонок прервался. Не ожидал, что могу довести даже его. Он правда думает, что мне нужны эти «нормальные тусовки» — наркоманы и эскортницы. Перебьюсь. Быстро забыв об этом инциденте и убрав телефон подальше, я стал задаваться вопросами по поводу желудка. Немного времени мне понадобилось, чтобы понять простую тайну моей боли. Я был уверен, что кусок мыльной розы, плавающий в остатках виски, водки, вина, ведет войну внутри моего желудка. Представив эту картину, меня пробрало на смех — о более абсурдной ситуации я не мог и подумать. Но что-то делать надо было, так и в больницу слечь можно, без этого козла некому будет даже мандарины принести. Идти куда-то в моем состоянии настоятельно не хотелось. Немного подумав об идее растворения куска мыла дозой водки, я решил обратиться к более естественному решению. Нагнувшись над унитазом и засунув пальцы в рот. На мое величайшее удивление, ничего не произошло: я сколько угодно мог елозить пальцами по корню языка, трогать язычок, но спасительные рвотные позывы не появлялись. Можно сказать, это даже разбило мне сердце, ведь других вариантов, кроме похода ко врачу, просто не было.
На часах было 11:33, на календаре — 21 июня. Собирался я не долго, одевшись во всё привычно черное и взяв с собой сумку с вещами первой необходимости — сигареты и наушники, я отправился в путь.

Выйдя из подъезда и еще не успев поднять голову, я почувствовал прекрасный аромат свежести и свободы, но, конечно, поднимать голову в моем состоянии вообще не стоило, солнце похоже направило всю силу своего свечения в мои глаза. Я включил в наушниках довольно жизнерадостную электронную музыку, покурил и стал передвигать ногами. К счастью, идти мне было не долго. Я смотрел на прекрасные, развивающиеся ветром листья, на голубое, чистейшее небо. Я всегда знал, что вещи пытаются мне что-то сказать, в этот раз они умоляли меня перестать пить и наслаждаться трезвой жизнью. На миг прислушавшись к ним, я оказался уже на пороге поликлиники. Вдруг, только дернув дверь, меня опять схватила эта ужасная боль, но не такая, как дома, — в бесконечность раз больше. Я сразу же упал и скорчился, голосовые связки отказывались кричать, боль парализовала мое тело, страх смерти встал мне поперек горла. В таком состоянии я и потерял сознание.
Открыл глаза, я уже в палате, где совсем никого не было, хотя мне казалось, всегда кто-то должен следить за состоянием больного. Услышав стук своего живого сердца, на лице даже прорезалась убогая, но довольно нежная улыбка. Через капельницу какое-то вещество проникало в меня, видимо из-за него моему телу так легко. Одет я был в больничный халат, довольно уютный и приятный. Осмотревшись в этом до жути пустом и скомканном пространстве, ощущение было, как если бы меня положили в гроб на несколько размеров больше. С трудом я смог встать с кровати и, опираясь на передвижную капельницу, дойти до окна. Было темно и жутко. Я стал думать о произошедшем, всё это ощущалось просто глупым сном. Чуть не умер из-за куска мыла — абсурд! Гудящее одиночество стало напрягать меня. Захотев позвонить своему другу, который в своей манере тепло бы посмеялся надо мной, я вспомнил, что вчерашней ночью сделал что-то такое, из-за чего он и думать обо мне не хочет. И вообще, с чего я собрался звонить, я не знаю, где телефон, где сумка. Став рыскать глазами, я увидел, что моя сумка аккуратно лежала около кровати.. Значит, они нашли мой паспорт, кому-то, хотя бы родителям, смогли сообщить о моем состоянии, да и тем более у меня столько друзей, а я целый день не появлялся в сети, кто-то да точно всполошился.
Я нагибаюсь, достаю телефон из сумки, и сердце моё замирает. Ни одного звонка, ни одного сообщения, только уведомление о надвигающемся циклоне. Видимо, вчера я обидел буквально весь мир. Наверное, даже врачи спасли меня просто из-за того, что это их работа. Даже мандаринов никто не принесет.

Неожиданно я слышу звук капающей жидкости, опускаю взгляд ниже сумки и понимаю, что причина этого звука — я сам. Всё моё брюхо в крови, она капает на пол и растекается морем. Я резко принимаю горизонтальное положение, от чего кровь начинает идти ещё быстрее. Поднимаю низ халата и вижу, что от пупа до солнечного сплетения у меня красуется кровоточащий порез. Швы разошлись от нагрузки. Меня опять сковала боль, необычная и в этот раз: режущая, противная, точно меня сто раз пырнули ножом. Я падаю на пол, хватаясь за живот. Был бы сейчас хоть кто-то рядом, врачи, друзья. Я опять не могу выдавить крик, даже на стон не осталось сил. Моё тело уже полностью в луже крови. В глазах темнеет, силы покидают меня, внутренности словно наполняет воздух.
«Я же только задумался о том, чтобы начать нормальную жизнь.»
«Где они все?»
«Что я им всем сделал?»
«Разве я заслужил это?»
«Что за роза?»
…
Быстрее, чем я успел открыть глаза, в ноздри мне залез едкий запах мыла, стало сразу же понятно, где нахожусь. Огромное поле из мыльных роз, прекрасный закат, пугающие горные громадины и моё некрасивое тело. Поднявшись, я встал там же, где и закончил, развернув голову — гор уже не было, и вообще ничего, кроме плотного тумана в той стороне, не было. Теперь выбора нет. Я побежал навстречу прекрасному закату, ускользавшему от меня счастью. Он будто и сам истекал кровью, теряя жизненные силы, становясь все слабее. С каждой секундой я ускоряю бег, чтобы успеть запрыгнуть на него, обнять, сжать и никому не отдать. И только отвратительно приторный запах мыльных роз сопровождает меня.

Еще почитать:

«Никакого гольф клуба»

Жизнь дурака или комедия шиномонтажника — Продолжение

Десять капитанов («Русские пазлы»)

Мать обомлела, увидев, с кем дочь в постели.