Мотылек

Теплый летний вечер. Солнце опустилось за горизонт, оставив после себя лишь тонкую алую полоску. Самое время выкурить сигару. Я вошел в беседку и расположился в кресле. Неторопливо откупорил футляр. Откусил резаком конец сигары. Покрутил ее во рту, смакуя сладковатый вкус пропитки и прикурил от длинной каминной спички. Приятный сигарный дым расплылся по беседке.
Вошла собака. Взглянула на меня, прошла мимо и залезла в соседнее кресло.
Я отложил сигару в пепельницу и просто сидел, окутанный струйками сладковатого дыма, не сводя взгляда с тонкой закатной полоски.
Собака вскинула уши и насторожилась.
— Что там? — спросил я ее.
Она издала короткое рычание, соскочила с кресла и подошла к мусорному ведру.
— Что там? — снова повторил я, более задорно, подначивая собаку.
Она даже не повернулась, лишь настороженно склоняла голову то в одну, то в другую сторону и нервно поскуливала.
Я встал. Слабое шуршание привлекло и мое внимание.
Я поднял коробку от крекеров, лежавшую на самом верху и разгреб смятую упаковку и прочий мусор. Трепет крыльев, я узнал этот звук. Собака, жалобно поскуливая, отступила назад.
Я пожурил ее с ухмылкой.
— Трусиха! Это всего лишь мотылек.
Впрочем, самому мне тоже было не по себе. Таких крупных мотыльков я раньше не встречал. Он сидел на куче отходов дневной готовки — очистки овощей, потроха разделанной птицы. Я было подумал, что он не может выбраться, но нет, мотылек и не думал улетать, он деловито шуршал крыльями, покрытыми грязно серыми хлопьями, словно осыпанные пеплом. Жуть. Я невольно поежился, по спине пробежал холодок. Крючковатые лапы мотылька усердно рылись в птичьих потрохах, забираясь в самую глубь. Довольно мерзкое зрелище. Раздавить его я не смог, побрезговал. Однако снова прикрыл его мусором и коробкой. Как залез, пусть так и выбирается, коли жить хочет.
Я затушил сигару и покинул беседку. Настроение курить пропало. Мотылек не лез из головы. В памяти всплывали образы этого противного создания. Вот уж не думал, что я так хорошо его рассмотрел. Крючковатые лапы, мохнатое тельце от которого мурашки по коже, мелкие фасеточные глаза и кустистые усики, извивающиеся между них, но самое противное, это шуршащие от взмахов пепельные крылья мотылька, образующие грязно белое облако, в котором можно рассмотреть преображающиеся узоры, как в сгустках тумана стелющегося над болотом и создающего призрачные видения, способные напугать мнительного наблюдателя. Что это? Правда ли я все это увидел или это плод моего, порядком испуганного и отвращенного, воображения.

Я вошел в дом, погасил свет. Оставил только ночник. Ночь обещала быть душной, после дневного зноя. Легкая прохлада тянула от окна. Я не стал его закрывать, чтоб не ворочаться ночью в поту.

Я лег. Взял с прикроватной тумбы книгу и открыл на закладке. Прочитал страницу, вскользь. На задворках сознания, шурша огромными крыльями, завис мотылек. Я инстинктивно обернулся, конечно позади никого. Я упрямо продолжил читать, хоть лучшей идеей было бы отойти ко сну и забыться от тревог.
Я сам не заметил как уснул. Видимо книга и жара сморили меня.

Проснулся я внезапно. Я лежал в постели. В комнате темно. Не помню как выключил ночник. Серебристое свечение, набирающей вес луны, едва проникало через створки окон. В абсолютной тишине я пытался вырваться из остатков дрёмы. И лишь что-то смутно знакомое, не давало мне покоя, что-то недавнее, внезапно забытое. Слабое шуршание крыльев мотылька. Я вздрогнул и все внимание обратил в слух. Да, кажется это оно, но это был звук крыльев мотылька помноженный на сотни.
Я осознал, но было уже поздно. Рой мотыльков влетел в распахнутое окно. Я, парализованный, смотрел на их витиеватый полет. Они парили надо мной, повинуясь какому-то, заложенному в них природой, узору, постепенно сжимая кольца вокруг меня. Я был не в силах прокричать, я не мог вскочить и выбежать из комнаты. Я лишь завороженно смотрел за причудливым калейдоскопом мертвенных образов, то распадающихся, то собирающихся в новый, еще более ужасный образ, пока наконец, они не породили смутный силуэт огромного мотылька, зависшего надо мной, с поглощающими мою волю, глазницами человеческого черепа на крыльях. И тот миг, когда тончайшая игла страха пронзила меня и я, плавно теряя сознание, начал впадать в забытье, это картина словно распалась на сотни таки же маленьких осколков и обволокла меня со всех сторон. Мое сознание потемнело.
Не знаю через сколько я пришел в себя. Я не слышал стук своего сердца. Я не чувствовал тепла своих рук. Я не чувствовал прохлады ночного воздуха, хоть и находился в кромешной темноте. Где-то внизу раздались голоса. Это моя семья приехала на выходные в наш загородный дом. Они зовут меня по имени. Ищут меня. Кажется я на чердаке. Но я не могу крикнуть в ответ, не могу пошевелиться и спуститься к ним навстречу. Подожду. Скоро они найдут меня.

Отброшенная дверь на чердак, впустила слепящий свет. Яркий, он ударил в сотни моих глаз. Напуганные им, затрепетали с лёгким шуршанием сотни моих крыльев и мое сознание распалось на сотни частиц, разлетающихся в разные стороны, взмахивая крыльями. Кто потревожил наш покой?