Недавно у меня была гостья из Нью-Йорка. Наше детство и юность прошли в Ленинграде. В детстве нас дразнили “жених и невеста, тили-тили тесто”. Мы жили в коммуналке из трёх комнатна две семьи. В моей семье было на одну комнату больше, такая маленькая с окном. Это была наша общая с Юлькой комната. Мы спали в одной кровати до пяти лет, пока родителям не дали отдельные квартиры в новом ДОСе (дом офицерского состава). Мы вместе пошли в школу, сидели на одно парте, потом в институте учились в одной группе. Наши родители уже устали ждать, когда мы поженимся. Но не судьба. На третьем курсе мы сидели в студенческой столовой и жевали котлеты. Юлька посмотрела на меня и сказала:
— Я выхожу замуж за Гену, ассистента нашего профессора.
Я чуть не поперхнулся. У неё от меня никогда не было секретов, а тут такое важное событие, как ухаживание Гены за Юлькой я и не заметил. А была ли между нами любовь, честно говоря, я не знаю. Мы и планов не строили. Просто вместе взрослели.
— Поздравляю, теперь пересядешь от меня на другой лабораторный стол, когда Гена будет вести занятия?
— А я об этом даже не думала. Может и правда, нам надо сидеть теперь отдельно?
Была весна, в природе всё цвело, но этого я не видел. Потом привык к неожиданному одиночеству. Это мне пошло на пользу, я увлёкся студенческим научным обществом. У Юльки сначала был один академический отпуск, а через год второй. Так наши пути и разошлись. Гена был классный мужик, быстро поднимался по службе и получил место в министерстве, а я корпел над диссертацией. Потом долго не видели друг друга. Только встретились случайно на улице в Нью-Йорке. Это было после распада СССР. Гена и Штатах быстро стал каким-то важным и хорошо оплачиваемым человеком, его пригласила фирма и была спонсором грин карты, а мой брак в Нью-Йорке распался. Потом потеря работы, нахождение другой и её потерял. Сменил пять работ и не заметил, как стал контрактником. Это занятие мне нравилось, экстрим.
Я бывал у них дома, иногда спал, когда не было где спать. Гена мне как-то сказал:
— Я могу помочь тебе с работой, в одной фармацевтической фирме есть позиция исследователя. Это почти по профилю твоей диссертации и зарплата хорошая.
— Спасибо, Гена. Я уже не могу работать с девяти до пяти. Скучно.
— А если тебя убьют?
— А кому я нужен в этом мире?
— Юльке.
— ?
— Да.
— Спасибо за предложение. Но я, как Бременский музыкант, — “Нам дворцов заманчивые своды, не заменят никогда свободы”.
Через день я их поблагодарил за гостеприимство и уехал во Флориду, к своему командиру. И больше в Нью-Йорке с ночёвкой не появлялся. Иногда звонил, минут пять говорил о всякой ерунде, а потом опять было долгое молчание.
Подошёл срок и по возрасту меня списали на пенсию. Я уехал в предгорье Аппалачей. Поселился в полусотне миль от дочки и бывшей жены. Мешать никому я не хотел, но иногда надо говорить на родном языке. Это успокаивает нервную систему. На работе можно говорить на любом языке, а дома нужен свой родной. Жил я недалеко от Нэшвилла, точнее за аэропортом на берегу ручья с красивым названием Clear Water. В ручье действительно была чистая вода. Он впадал в озеро, которое было совсем рядом. Рядом находились холмы, которые поднимались высоко в городишке Брентвуд, я любил туда ездить. Почти на самой вершине холма был спортивный зал YMCA. А в 10 милях на запад начинались холмы Смирны, там жила дочь и тоже спортивный зал YMCA, но с бассейном. Бывших бойцов было много, часто приходили молодые парни и девочки либо с протезом ноги, либо с протезом руки. Но и первые и вторые, плавали не хуже остальных. Я с ними дружил.
Жил я в красивом месте. Воздух всегда чистый, заводских труб нет, одни сборочные производства и те были миль за двадцать. В лесу росли дикие груши и дикие цитрусовые, орехи и даже такая экзотика, как маракуйя. Бег трусцой, рыбалка, прогулки на велосипеде, изменили моё представление о жизни, как о борьбе. Я стал наслаждаться каждым днём.
Дом был старый, постройки 70-х годов пришлого века в два этажа. Он был ветхий и я со временем его привёл в хорошее состояние. Стоил он не очень дорого и продавался AS IS, то есть без всяких гарантий и претензий. Первым вылетел кондиционер, он большой, на оба этажа. Муж дочки с другом починили и ремонт стал в приемлемую сумму. За работу парни ничего не взяли, я оплатил только запасные части. Был участок земли за домом и большая лужайка перед домом, где бегали соседские дети. У крыльца я посадил инжир, японскую песчаную вишню и ежевику. Перед входом росла ель, которую украшал на Рождество и Новый Год. Когда я отлучался на неделю или две по старым делам, то за домом присматривала соседка Мишель, многодетная мама и многодетная бабушка. В семи из двенадцати домов нашего микрорайона жили её потомки. Очень приятная семья.
Однажды позвонила Юлька и сказала, что приедет на фестиваль Кантри музыки. Нэшвилл это музыкальная столица Америки. Дети и внуки пойдут на шоу, а она приедет ко мне на пару дней, пока идёт фестиваль. Я обрадовался, так как скучал по ней. Встретил их в Аэропорту, всего семь миль от моего дома. Всех её отпрысков я отвёз в отель Knights Inn, а с Юлькой поехали ко мне. Она посмотрела дом, а потом спросила:
— А где альбом с фотографиями?
— Мне он не нужен, я всё помню. Если я умру, то он никому не будет нужен.
— А дочке?
— Я сказал — никому. У нас разные стили жизни. Поплачет пару дней и забудет. Про внучек я и не говорю, на могилу с белым столбиком никто ходить не будет. Мы проезжали военное кладбище, там были сотни белых столбиков и ни одного венка или человека. Раз в году администрация городка Берритаун пластмассовы е цветы положит каждому, оплачивая из собранных налогов. Кладбища со столбиками это красивый государственный мемориал, а не семейный склеп. И не факт, что я умру здесь, а не за границей, где-нибудь в Колумбии. Мне там иногда дают подработать.
— Грустно.
— Всё нормально, я не политик, в истории след не собираюсь оставлять. На большее, чем беленький столбик, я не рассчитываю.
Конечно говорили о далёком прошлом. Подруга сказала слово “питерские”. Я сразу умолк, так как “питерские” в моём сознании были те люди, которые наехали на мой бизнес, пытались украсть дочь и разбили голову жене. Тогда дети ходили в одинаковых шубках и шапках. Был дефицит всего. Схватили другую девочку прямо с крыльца музыкальной школы. Я обратился за помощь в местное отделение милиции и мне дали телефон бандитов, мол сам разбирайся. Я довёл дело до суда, а там предложили мирно разойтись. Питерские держали власть в районе.
Я уехал транзитом через Европу в Штаты. Питерские были либо мои ровесники, либо младше. То есть они и сейчас никуда не делись. Больше я на своей родине, даже во сне не был. Поэтому милитаризированная служба меня привлекала. Бандиты есть в любой стране и когда ты чужой в ней, то у тебя тормозов нет. И те, кто мне помог уехать, сами вскоре уехали в Европу.
В этом ничего удивительного нет. Становление капитализма и в Штатах тоже прошло через криминальную стадию. Последнего босса клана Гамбино я сам провожал на кладбище в Квинсе в 2002 году. Джона Готти предал его друг Сэмми Бык он же Гравано. Это был первый случай сотрудничества мафиозо со следствием. Обещали прикрытие, новые документы. И всё выполнили. Но Гравано после телевизионной передачи знала вся страна. И не долго он жил.
На кладбище приехали представители всех мировых преступных группировок. Репортёров было много. Я шёл с маленьким букетом цветов. Меня спросил репортёр телеканала 2, не провожаю ли я Джона Готти. Я ответил, что провожаю не Готти, а историческую эпоху. Сегодня переворачивается новая страница истории Америки, а какой будет следующая страница, никто не знает. Эти слова показали по ТВ.
Позвонил мой командир и отругал. Мы не должны лезть в гражданские дела. Я сказал ему, что Джон правил изнутри с 1985 года. Ни один президент не мог быть у руля столь долго. Это дань уважения не преступнику, а таланту управляющего. Я знал людей из Джиновезе, Кастеллано, Джиордано и однажды чинил конвейерную печку в пиццерии на Метрополитен авеню. Мало кто может похвастаться, что ел первую пиццу с этой печки в такой компании. А сейчас полная анархия, никто не управляет криминалом. Сотни бандитских групп по всей стране. Стрельба и торговля проститутками. Нарко картели стали непобедимы. А разборки между итальянскими группировками стали мелкими на уровне кондитерских и пиццерий по большей части это ценовой сговор на товар. В один прекрасный день вся выпечка становилась дороже или аптека переходила в другие руки. Нет сюжетов для рассказов и кинофильмов. На фильмах о современной мафии сейчас Оскара не заработаешь. Другие социальные условия и другие персонажи.
Юлька перевела тему на название города. Современное название города Санкт-Петербург мне нравится. Оно исторически правильное. Надо отделить историческую часть города и сделать платным её посещение гостями города, убрать наземный транспорт и оставить только транспорт на конной тяге, да метро. Такие эмигрантские фантазии. А хорошо ли будет гражданам города, я не представлял. Я знал только тех, кто ездил на время к родне или туристом. А им заплатить несколько долларов, это не проблема.
Я говорил о восстановлении Российских границ 19 века, а подруга была против. Я монархист, а она социал — демократка. Это всё бред на историческую тему, но в лучшее время территория Российской Империи уступала только территории Британской Империи. Это факт. Правда в те времена не было интернета и сотовой связи, но жизнь не была хуже. Бедные были всегда и всегда будут, как и богатые. Если у человека есть клочок земли, да дом, то он свою собственность бережёт. Так и Царь будет заботиться о своей стране.
Войны тоже всегда были, как удачные, так и проигранные. Император Всея Руси мне нравится больше, чем Президент Федерации. Не обязательно искать потомков Романовых, можно новую династию заложить. Никто этому не мешает.
Поболтав вволю решили попить чайку. Заварил травяного чаю, листочки для которого собирал по округе и приправил его засушенными цветами жасмина, что растёт у меня у южной стены дома.
— Вов, а сахар у тебя есть?
Этот вопрос меня озадачил. Я уже много лет не пью чай и кофе с сахаром по причине достаточной калорийности пищи. Сахар у меня был и я положил на стол куски пальмового сахара формой схожие с детской хоккейной шайбой. Шайбы были цвета хозяйственного мыла времён Никиты Сергеевича. Подруга возвела на меня свои светлые очи и спросила:
— Странный сахар.
— Он называется raw, не очищенный.
Подруга взяла одну шайбу в руки, взвесила и спросила:
— Как ты такой кусок колешь?
— Я его специальной пилкой пилю. Или натираю на тёрке.
— Романтично, средние века, ха, ха. Ты всё узнал из интернета?
— Конечно, по телевизору такое не покажут.
— А где твой телевизор?
— У меня его нет. Последний мой телевизор был в СССР и назывался Горизонт. Он остался у бабушки. А здесь новостям нельзя верить. Я телевизор смотрю в спортивном зале, когда бегу по дорожке, там разные кулинарные шоу и ремонт домов, изредка хоккей, когда играет Овечкин. Там висит штук 20 телевизоров. Есть из чего выбирать.
— А ты помнишь, в детстве мы кололи сахар, а потом появился пиленый, за ним быстрорастворимый и кубинский, как из слюды?
— Да, говорили, что он не настоящий, так как медленно растворялся.
— А почему твой сахар коричневый?
— Это пальмовый сахар.
— О, как интересно, а он сладкий?
— Наверное, не пробовал.
— Ты на мне эксперимент проводишь?
— Он приятно пахнет, я его в скраб добавляю. Я думал, тебе он для запаха нужен, смотри, как его запах хорошо гармонирует с ароматом листочков мяты.
— Химик в тебе не умер за много лет. А что это за листья, на которых хлебцы лежат?
— Это фиговые листики, инжир в наших краях растёт почти везде и у меня возле крыльца, у нас растут и дикие цитрусовые, они у меня вдоль забора. У них острые колючки и прекрасные небольшие плоды. А аромат хлеба бесподобный потому, что я чуть помял листики инжира. Да и сам хлеб я испёк из муки Король Артур, в ней нет примесей, которые делают хранение муки долгим. Если я вижу на упаковке слово enriched, то не беру. Мне ни к чему витамины и стабилизаторы.
— Интересно ты ведёшь хозяйство. Чай в “принюшку”, Вовка, ты совсем рехнулся на своём Диком Западе.
Пальмовый сахар оказался сладкий и окончание вечера прошло нормально. Мы поговорили об общих знакомых, о многих делах и сошлись во мнении, что мир сильно изменился в лучшую сторону, но при этом границы Ада и Рая практически стёрлись.
Дети Юльки всегда радовались, когда я появлялся в их доме. Они ждали гостинцев из Латинской Америки или Ближнего Востока. Совсем не тех, что продают в магазинах.
Ближе к вечеру Юлька спросила:
— А где спать БУДЕМ?
— Я не ослышался?
— Нет.
— Спасибо, мы 65 лет вместе не спали.
Юлька засмеялась и обняла меня.
— Ты знаешь, почему я вышла замуж за Гену?
— Понятия не имею, для меня это была неприятная новость.
— Я знаю, когда ты услышал, то растерялся. Буркнул, мол поздравляю и сказал, что надо теперь сидеть раздельно. Так вот, накануне, когда мы сдавали зачёт, Гена попросил меня остаться и сказал, что получил хорошее предложении о работе, но надо иметь семейный статус. Что он знает, что я дружу с тобой. Но к другим девочкам он боится с таким предложением обращаться. Могут растрезвонить и все планы обрушатся. Это деловой брак. Как сложится судьба дальше, он не знает. Я сразу согласилась. Мы же с тобой никогда даже не целовались, только на дни рождения в присутствии родителей в щёчку.
— Ты хоть раз пожалела о своём решении?
— Нет, я была всем обеспечена, не работала, а занималась воспитанием детей. Но счастливой не была. Я не знаю, что это такое, быть счастливой с мужем. Когда ты проезжал к нам в НЙ, уставший, голодный, небритый, я тебя обнимала и целовала в колючую щёку. Но ты на это не реагировал. Ты был словно мёртвый. Когда ты спал в гостиной, я не могла спать, я хотела к тебе. Гена тоже не спал. Я спускалась в подвал дома, где были стиральные машины и приводила твою форму в приличный вид. Я плакала мне так хотелось быть твоей женой. Утром ты надевал чистую и выглаженную форму, благодарил за заботу, завтракал и уезжал. Поэтому будем сегодня спать вместе.
В конце второго дня позвонили дети и сказали маме, что её будут ждать в аэропорту. Юлька на меня посмотрела и сказала:
— Если я останусь на несколько дней, ты меня потом посадишь на самолёт?
— Я отвезу тебя на машине. Посетим красивые места нашего штата в дельте реки Теннесси, потом поедем в Северную Каролину в город Шарлот, из него в Западную Вирджинию, где обалденной красоты горы, затем в горную Пенсильванию, где были раньше угольные копи, а там уже и не так далеко до Бруклина, могу показать горы Поконо и горы Адирондак, заглянем на Семь Озёр, а потом в Бронкс и домой. Спроси Гену, если он не будет против, я тебе покажу свои любимые места, я был в тридцати штатах.
Она всё выслушала и сказала детям по телефону:
— Сдайте билет, я позвоню папе, мы поедем путешествовать на машине и недели через две вместе приедем.
— Спасибо за исповедь, если так можно назвать твой рассказ. Мне надо тебе рассказать, какой была моя жизнь?
— Нет, я по тебе вижу, что завидовать нечему, хотя твой рассказ может длиться неделю. Ты меня ещё любишь?
— Да, но, как образ на иконе. Я как женщину тебя не знал. Тут наша первая настоящая встреча. Я даже затрудняюсь, как её назвать.
— Мираж любви, которому 50 лет.
Почистив зубы мы легли в постель. Посмотрели друг на друга и засмеялись. Мы оба не хотели секса, о котором и раньше не думали.
— Юлька, давай я тебе спинку погрею, как в детстве. Мираж он и есть мираж.
Еще почитать:
Сабина
Гатта
Завет. Глава 412 по 413
Шизофрения — Шизофрения
«
»
02.05.2024
