I. Дикарка Минус на минус

Варя влетает в универ, когда часы на телефоне показывают 8:23, а дядя Гриша, всеми любимый сторож, без лишних вопросов пропускает опаздывающую на семинар девушку. Она благодарно улыбается и летит к лестнице, ведь на лифт времени нет, а препод по социальной медицине ждать не будет и с удовольствием поставит ей «энку». Первый семестр только успел начаться, а Варвара уже успела несколько раз опоздать, забыть про новое расписание и потерять пропуск, за утрату которого пришлось выложить из кармана триста рублей. Грабёж! Она ведь бедный студент, чья стипендия три четыреста без учёта взносов, которые профком «честно» забирает себе раз в месяц. Одна мафия вокруг, а не университет.

Варя и глазом моргнуть не успела, как поднялась на четвёртый этаж. Остановилась, чтобы привести дыхание в норму и поправить джинсовку, которая от бега свалилась с одного плеча. Правильно мама говорила, что спорт — это жизнь. Если бы Варя чаще двигалась, а не зависала дома за ноутом и сериалами, то и неожиданные пробежки проходили бы легче. А так сама виновата, вот и страдай!

Пушкина (никаких родственных связей с Александром Сергеевичем, к сожалению) открывает дверь в аудиторию и тут же встречается взглядом с Никитой Алексеевичем, преподавателем. Он смотрит надменно, задрав одну бровь. Его взгляд так и кричит «Опять опоздала?». Во-первых, не опять, а снова. А во-вторых, да. В институте есть негласное правило, мол, преподаватель не опаздывает, а задерживается. Почему на студентов не распространяется? Варе бы это очень пригодилось. А так она вынуждена попросить прощения и разрешения войти.

— Проходи, — мужчина махает рукой куда-то в сторону студентов. — Продолжим.

Варя же проходит на последний ряд и усаживается рядом с одногруппником, который спокойно опустил голову на руку и лежит, даже не обращая внимания на преподавателя. Всем бы такой уровень заинтересованности в учёбе как у Желтка. Она достаёт из новенького белого рюкзака тетрадь и карандаш. Вот черт, ручка осталась дома! Сегодня не день, а сплошная карусель.

Никита Алексеевич пишет на доске синим маркером «Методы психотерапии». Варя точно помнит, как читала про эти ужасные методы сегодня ночью: про гипноз, про внушение (суггестию), про эмоционально-стрессовую психотерапию, про психоортопедию и что-то ещё, но всё вылетело из головы. В надежде конспекта она открывает тетрадь, но там только чистый белый лист, даже дата не стоит.

От отчаяния она ложится на парту, а волосы закрывают её лицо. Будет совсем весело, если Никита Алексеевич решит спросить именно Пушкину. Тогда можно будет смело идти в магазин за верёвкой и мылом.

— Ну что, кто хочет? — спрашивает мужчина и опирается на стол, складывая руки на груди.

В аудитории тишина. Студенты спрятали свои лица в тетради, делая вид, что все усердно повторяют. Но нет, они лишь молят бога, чтобы спросили не их, а кого-то другого. Мужчина усмехается этой привычной на семинарах картине. Когда-то он тоже был студентом, не так давно между прочим, и прекрасно понимает сидящих здесь парней и девушек. Тогда мучили его, теперь мучит он. Всё честно, это жизнь!

Мужчина берет список группы и пробегает взглядом от А до Я, выбирая себе жертву на первую тему из трех.

— Мошкова? — он поднимает голову к студентам.

— Её нет, болеет, — отзывается староста группы.

Удар оказался нанесён мимо, приходится выбрать кого-то другого. Среди студентов вновь нависло напряжение. Сейчас удар будет точно в цель.

— Желтков.

Варя выдыхает. Не она. Пронесло, черт возьми!

Она поднимает голову и смотрит на Рому, который также оторвался от парты. У него красные глаза и синяки под глазами. Кажется, будто сон нужно дарить ему в подарок, потому что по внешним признакам он точно не спал около суток или даже больше. С первого взгляда он выглядит как и всегда — растрепанные волосы, серая толстовка, джинсовка, чёрные брюки, кеды от Конверс и в завершении усталое лицо. В восемь утра оно тоже сохраняется. Со второго же взгляда можно подумать, что у Желтка проблемы.

Рома трёт глаза. Пытается прийти в себя и понять, что происходит.

— Доброе утро, любимый, — улыбается Алексеич, как его кличат внутри группы, и смотрит на студента. — Отвечать будешь?

Рома согласно кивает головой.

— В общем, — спустя некоторое время тишины начинает парень. — Есть несколько методов психотерапии. Первый — это гипноз, второй — су…

— Расскажи только про гипноз. Всё, что знаешь.

Мужчина обходит стол и садится на стул, ставя студенту балл за посещение. Если он ещё и ответит верно, то это будет успех.

— Ну, — достаточно тихо начинает Рома, — нансийская школа различала сначала три стадии гипнотического состояния. Это каталепсия, нарколепсия и сомнамбулизм.

— Что такое сомнамбулизм?

— Расстройство парасомнического спектра, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна. Оно классифицируется как расстройство сна, относящееся к семейству парасомний, — будто заученный текст говорит Рома, удивляя этим всю группу.

Варя сидит рядом и в услышанное поверить не может. Желток еще никогда так четко и правильно не отвечал на вопросы преподавателя, сегодня точно необычный день, который можно обвести красным в календаре. Вся группа смотрит на одногруппника, не веря в происходящее. Никита Алексеевич же смотрит на студента и внимательно слушает всё, что он говорит. А главное правильне вещи говорит. Даже гордость берет за такого студента.

Желток продолжает рассказывать про гипноз, а Варя готова поддаться силе тяжести и лечь на парту. Ночь была ужасной из-за выбора темы для курсовой и преподавателя, который будет курировать ее работу. Всех нормальных и неприставучих разобрали сразу, а Пушкина не успела и в итоге староста записала ее к Никите Алексеевичу, у которого было свободно всего три места. Из четырех. Пришлось смириться и готовиться к моральным истязаниям. А их Алексеич любит и делает с регулярным постоянством. Тема тоже досталась ужасная, пришлось выбирать из оставшихся. «Проституция как вид социальной работы» — такая тема досталась Варе. И что теперь с ней делать? Идти и проверять на практике? Она в отчаянье.

После пары Алексеич просит студентов, которые записались к нему на курсовую, остаться и в аудитории остаются самые отчаявшиеся и побитые этой ночью студенты. На первом ряду совсем никого не осталось. На третьям ряду у окна осталась староста Таня, которая специально записалась к этому бесу социально-психологического института, сумев найти с ним общий язык и распознав, что он не так уж и ужасен. В аудитории также остался Желток и Чацкий, который проспал весь семинар и только сейчас поднял голову. Пушкина готова плакать от безысходности. Она уверена, что не выживет.

— Вот они — мои четыре всадника Апокалипсиса, — улыбается мужчина и разводит руки в стороны, обводя студентов. Он открывает свой черный блокнот, который среди студентов называется тетрадью смерти, и берет карандаш со стола, собираясь что-то писать. — Называйте фамилию и тему, которую выбрали.

Староста начинает первая.

— Шушкевич. «Медико-социальные аспекты защиты инвалидов».

— Чацкий, — начинает сонная принцесса группы. — «Проблема социализации детей-сирот».

Варя готова застрелиться. Всё это похоже на страшный сон. Но нет, это реальность.

— Пушкина. «Проституция как вид социальной работы».

Алексеич начинает медленно качать головой. Это его странная привычка.

— Желтков, — тихо говорит Рома. — «Медико-социальная реабилитация пожилых людей».

Мужчина записывает и откладывает блокнот в сторону, оглядывая студентов.

— Предзащита назначена на март, предупреждаю сразу. К этому времени материал должен быть. Можете идти, — отпускает Алексеич и Варя первая вылетает из аудитории.

Хочется убежать из этого места как можно дальше и быстрее.

Всю следующую пару, лекцию от старого преподавателя по философии, Пушкина проводит в телефоне, листая ленты в различных социальных ситях. В Инстаграме новые фотографии от одногруппниц, которые приходится оценивать, чтобы поддерживать атмосферу дружбы, в Твиттере новости о сложных внешнеполитических отношениях Армении и Азербайджана. После таких новостей в интернет выходить совсем не хочется. А где же мир? Почему какие-то мужики в костюмах лишают людей спокойной жизни? Варя в очередной раз убедилась, что политика — это лишь одна большая игра богатых людей, которым плевать на мир.

Как-то на паре по конфликтологии они затронули тему внешнеполитичечкой стабильности. И Варя была готова убивать. Она помнит, как хотела поступить на юридический и изменить этот грязный мир к лучшему, очистить его от плохих людей, но в итоге поступила на госслужащего и теперь, если пойдёт по пути меньшего сопротивления, будет такой же кляксой, лишь очерняя окружающий мир. Но выхода нет, она учится и старается сопротивляться тому, что не считает приемлемым. Это получается не всегда, иногда ей приходится ломать свои принципы в угоду стандартам общества, но кто вообще, черт возьми, создаёт эти лживые стандарты?

Варя мирится с этим и принимает. Иногда это единственный выход.

После скучной лекции девушка отправляется в святую святых всего университета — буфет. Очередь на раздаче увеличивается в геометрической прогрессии. На кассе любимая старшекурсниками и ненавистная из-за своего сложного характера первокурсниками тётя Зина, которая вечно что-то кричит девочкам на кухню. А этот её фиолетовый фартук уже стал отличительной чертой всего университета. Его даже брали для сценок в КВН на первый снег.

Варя берет привычный набор: салат из свёклы, лапшу с котелтой и яблочный сок с коржиком. В отличие от других девочек, у которых на поднос только салат и чай без сахара, Варюшка, как её зовут одногруппники и друзья, набирает еду, чтобы набить свой желудок и успокоить душу. В этом мрачно мире нет ничего прекраснее еды. И она это поняла уже давно, не отказывая себе ни в чём. В буфете достаточно людей, компания парней сидит за дальним столиком, две девушки у окна, несколько первокурсников осматриваются по сторонам, пытаясь всё уловить, а также несколько знакомых лиц с института.

И всё бы шло хорошо и спокойно, Варя в прекрасном одиночестве продолжала бы набивать щёки, если бы в буфет не влетел дурачок Славик с лицом будто кого-то убили. И убил он. Слава парень хороший и Варя знает его уже очень давно, ещё со школьной скамьи. Он всегда был немного не таким, как все вокруг. Если все шли направо, то он налево, все говорят, что ответ пять, а он шесть и плевать, что неправильно. Он такой. И эта необычность его привлекательная сторона. Он до конца отстаивает свое мнение и поддерживает тех, кого любит, даже если те не правы. Так выглядит идеальный друг? Варя думает именно так.

Слава быстро находит глазами подругу и усаживается напротив, готовясь рассказать что-то сенсационное. Иначе всё это будет ни к чему.

— Если ты кого-то убил, то узнать как спрятать труп лучше у химиков, — с набитым ртом говорит Варя, запивая котлету соком.

— Шварц шагает сейчас сюда и будет через несколько минут, — довольно будто кот улыбается Славик и смотрит на подругу.

Какого черта? Варя давится несчастной котлетой. Какой Шварц, когда она сидит здесь в окружении тарелок и с лицом полным удовольствия поглащает обед? Нельзя, не сейчас!

Варя старается быстрее проглотить уже прожеванную часть обеда, но только больше давится, за что получает скукоженное лицо Славы. Правильно, это же не Ленка с психологического сейчас в буфет идёт со своими подружками. Ну ничего, придёт время и Варя отомстит ему. Нужно только подождать.

— Надо было написать, тебе телефон для чего? — не понимает Пушкина и вытирает рот салфеткой. Нужно привести себя в порядок, Даня идёт в буфет и не должен увидеть её с набитым, грязным ртом.

— И пропустить такое представление? — он откровенно смеётся на Варей. — Никогда, любимая!

Варя смотрит на друга. В принципе, ожидаемо от этого товарища, но как-то неприятно. Она ведь и правда могла обложаться перед поулрителем сердца и тогда было бы очень неловко. А он только недавно начал обращать внимание на малютку Варюшку! Нет, нельзя так.

Варя щюрит глаза и резко хватает Славу за щеки, сжав их пальцами настолько сильно, на сколько позволяют силы. Их лица в сантиметрах друг от друга, но девушка наклоняется к ушам друга и шепчет:

— В следующий раз это будут не щеки, Славик, — улыбается и отпускает бедного парня, чьи щёки за короткое время успели изрядно покраснеть.

Варя возвращается к обеду, продолжая есть аккуратно.

— Дикарка, — дуется Слава, потирая лицо. — Поэтому-то у тебя и нет парня!

— Инвалидом стать хочешь говоришь? — Пушкина выдвигает вилку вперёд, тыкая ей вокруг друга.

Вот она — высокая дружба двух взрослых людей.

— Не хочу составлять тебе конкуренцию, ты номер один, — улыбается Слава.

Варя сидит спиной к дверям, поэтому не замечает, когда предмет её грёз входит в помещение. А Славик всё видит, но ничего не говорит. Наблюдать за подругой, которая с ума сходит от главного красавчик института фундаментальных наук и ненавидит его лучшего друга, забавно. Варя заставляет его смеяться.

Два друга, которых Пушкина до сих пор не заметила, пытаясь воткнуть вилку в друга, продвигаются с подносами вдоль раздачи. Они быстро расплачиваются за обед и направляются к свободному столу у входа, проходя мимо Вари и Славика. Тогда-то она и замечает их, замерев с вилкой у глаза друга.

— Привет, — здоровается Шварц, смотря на девушку и улыбаясь. Чёртов обольститель. Против этой солнечной улыбки Варя бессильна. — Всё хорошо?

— Абсолютно, — в ответ улыбается Варя, убрав вилку от Славы. А надо было воткнуть, чтобы не болтал.

Тишина. Слава единственный решает прервать ее:

— Присядите?

Варя быстро смотрит на друга Дани Шварца и возвращает внимание обратно на милого парня. Смотреть на него уже одно удовольствие, не то что говорить с ним, слушать его нежный голос.

— Только если вы уйдёте, — отвечает вдруг четвёртый, которого всё это время было не видно и не слышно. Только сейчас Пушкина обращает на него внимание как и положено.

Чёртов Басманов Яман. Бесит одним своим присутствием. Варя смотрит на этого хама со всем призрением, какое только испытывает к нему. Если с Даней она не была нормально знакома и их редкие беседы для неё на вес золото, то с этим придурком они знакомы и взаимно терпеть не могут друг друга. Так она считает. Их общение не заладилось с самого начала, когда Варя пришла в секцию по волейболу. Она пришла и также быстро благодаря Яману ушла.

О нем столько слухов по университету гуляет, что сложно уже во что-то верить и узнать, какой это на самом деле человек, почти невозможно. Варя заметила почти сразу, что Шварц и Басманов почти неразлучны, не считая тренировок по волейболу у последнего. Из-за этого по университету гуляет слушок о более тесных отношениях между друзьями. Никто эти слухи не опровергал, но и никаких доказательств тоже нет. Замкнутый круг получается. Но Варя не верит в эти сплетни, которые распускают глупые студенты.

Варя Пушкина не была бы собой, если промолчала на грубость со стороны этого придурка.

— Твоё место там, — грубо отвечает Варя, указывая рукой на мусорку возле входа.

Данил, которого все коротко называют Даней, пытается сдержать улыбку, но не получается, поэтому приходится спрятать губы за кулаком, чтобы не злить друга ещё больше. Эта девчонка сегодня в ударе!

— Рот вытри, грязнуля, — спокойно говорит Яман и удаляется к свободному столу в другом конце буфета.

Данил провожает друга взглядом, а после обращается к Варе и Славе, которые оторопели от слов этого хама:

— Простите его, он сегодня не в духе. Встретимся на собрании студклуба? Ты придёшь? — обращается к Варе.

Конечно она придёт, что за глупые вопросы? Она и пошла-то в этот студклуб, чтобы только лишний раз увидеть это милое личико и услышать этот нежный голос. Всё ради него.

— Конечно, — улыбается Варя.

— Тогда увидимся, — с мягкой улыбкой говорит Даня и уходит к столику, за которым его ждёт друг.

«Увидимся», — остаётся не сказано в ответ, но Пушкина продолжает глупо улыбаться, смотря куда в пространство. Ох уж эти чувства! Все эти описания любви в книжках и половину реальных чувств не рассказывают. Варя читала о бабочках в животе, но их нет. Есть нечто другое, что она не может объяснить даже себе. Нет мурашек или дрожи от прикосновений. Она не мечтает о возможном будущем. Это глупо. Никогда не мечтайте о будущем с кем-то, кто появился в вашей жизни слишком неожиданно, потому что он исчезнет также резко, а мечты останутся. И вам с ними жить всю жизни. Лучше не начинать.

Варя наблюдает за тем, как Даня садится за стол спиной к ней. У него широкие плечи, за которыми хочется спрятаться от всего этого жестокого мира. И от этих чёрных глаз. Яман смотрит на неё из-под опущенных ресниц, словно готовясь нанести удар на поражение. От такого взора может стать по-настоящему страшно и Варюшка чувствует себя не совсем комфортно, но отвести взгляд значит проиграть. А она никогда не проигрывает. Она лишь приподнимает бровь в немом вопросе, на что получает лёгкую ухмылка. Что? Он смеётся над ней? Вот урод! Да как он смеет?

— Хватит смотреть на него, дырку скоро просверлишь, — замечает Слава и крадёт с подноса коржик, который был куплен точно не для него.

Воришка!

— Ага, — совсем не слушая о чём говорит друг, отвечает Варя.

Только вот смотрит она совсем не на того, на кого должна. Эти чёрные глаза притягивают куда сильнее. Чёрт. Так быть не должно, точно не с ней.

Варя первая отводит взгляд, возращая внимание на друга, который забрал себе не только коржик, но и сок.

— Ты была так занята, — с набитым ртом оправдывается Слава, когда получает взгляд полный вопросов и непонимания.

— Лишь бы пожрать, бегемот.

— Кто бы говорил!

— Пошли уже, — бубнит Варя, поднимаясь с места и унося поднос с грязной посудой.

Слава хватает её и свои вещи и бежит из буфета за подругой. Что-то явно пошло не так.

***

В аудиторию, которую институт отдал под собрания студклубу, Варя влетает с опозданием на несколько минут. Она задержалась в грильной, доедая шаурму. В ней она знает толк, как ни в чём другом. С курицей и классическим соусом, по мнению Вари, шаурма получается лучше всего, как и должна быть. Они с мамой часто покупают её у дяди Джасура возле дома, а он в свою очередь делает её такой, чтобы пальчики съесть хотелось.

В аудитории уже все сидят. Во главе стола председатель студклуба Марина, которую все зовут по имени-отчеству из-за её важности и положения. Она единственная во всем институте, кто может договориться с любым преподавателем, даже с вредным Никитой Алексеичем. По бокам от неё сидят старцы университета — студенты четвёртого курса с направления истории. Даня же сидит совсем в конце стола один. Это точно на руку для Пушкиной, потому что она скидывает вещи возле двери на пол и усаживается рядом с парнем, тихо извиняюсь за опоздание.

Марина только кивает головой и продолжает говорить на чём была прервана.

Варя пытается уловить суть слов, которые вылетают из уст председателя, но все зря, она не понимает. Что-то про красивую речь, про презентабельный вид, про заучивание текста, про студентов с журналистики. При чём здесь они? Девушка не понимает.

— О чём она? — решает спросить у Шварца Варя.

Даня не отрывает глаз от председателя, но наклоняется ближе к Варе. Она чувствует его лёгкий одеколон. Это нечто цветочное и лёгкое. Пахнет приятно, даже немного сладко.

— О том, чем должны обладать будущие ведущие первого снега. В этом году будут выбирать новых, ведь те выпустились, — объясняет Данил и возвращается в прежнее положение.

— Хочешь попробовать? — спрашивает Варя, слушая Марину через слово.

Лишний раз поговорить с Даней и услышать его голос важнее. Она ведь не собирается становиться ведущей, ей это не нужно.

— Конечно, — улыбается он, — звучит интересно.

Варя улыбается в ответ.

— Уверена, ты будешь хорошо смотреться с микрофоном в руках на сцене.

— А ты? Не хочешь?

Что? Точно нет! Варя на паре среди одногруппников не всегда может подобрать слова, чтобы сказать что-то внятное и понятное, а вещать на огромное количество людей… Это не для неё, считает девушка. Она никогда не хотела этого. Она сидит на этом собрании только из-за Шварца, спокойная жизнь её привлекает гораздо больше. Без этого студклуба, волонтерства, активности и прочая выматывающая университетская деятельность.

— Думаю, это не для меня, — опуская взгляд на колени и теребя край футболки, отвечает Пушкина.

Парень молчит, но после тихо говорит, пожимая плечами:

— Сцена не для всех.

Варя так и не поднимает глаз на парня. Да, сцена не для неё, она поняла. Больше они не говорят — Шварц внимательно слушает председателя Марину Васильевну, а Пушкина смотрит куда угодно, только чтобы отвлечься от этих глупых мыслей. Он согласился, что сцена Варе не подходит. Да, она не первая красавица университета, не мисс мозг, не девочка богатых родителей, зато настоящая. Лучше быть настоящей тварью с дряным характером, чем милой куклой с пустой головой.

Марина выдвигает несколько своих кандидатов на роль новых ведущих и уточняет про желающих среди присутствующих. Данил поднимает руку и трое высказывают я в его поддержку. Варя тоже согласно кивает головой, говоря, что это может оказаться хороший вариант. Даня молчит, но его подбородок задирается всё выше. Он с улыбкой оглядывается всех и благодарит. В итоге на роль нового ведущего выбирают его. Девушку решают отобрать по заявкам.

— Зачем по заявкам? — недовольно спрашивает девушка, сидящая всё это время немного в стороне ото всех. — У нас столько своих симпатичных девочек. Вон Алинка или Варя…

Чего, простите? Варя? У неё глаза вот-вот готовы выпасть от услышанного. Нет-нет-нет!

— У меня госы в этом году, точно нет, — тут же отходит от всего Алина, совсем не делая слышать о какой-то деятельности вне учебной время.

— Варь? — спрашивает Марина и всё внимание тут же концентрируется на ней.

Варя смотрит на всех, кто присутствует в аудитории. Она? Нет. Перспектива видеть Данила и проводить с ним больше времени очень притягивает, тем более она сможет сблизиться с ним за такой короткий промежуток времени, но выйти на сцену с микрофоном в руках кажется для Пушкиной чем-то нереальным. После неудачного выступления на конкурсе чтецов ещё в средней школе она не выходила на сцену. Это страшно. Вдруг очередной провал? Его уже не забудут.

Но второй ведущий Шварц Даниил. Это привлекает.

— Можно попробовать, — бубнит Варя, смотря на Марину.

Председатель улыбается и громко оглашает новых ведущих. Все хлопают, а кто-то из парней даже свистит в поддержку. Даня смотрит на Пушкину с улыбкой и хлопает по плечу, выражая тем самым поздравления.

Больше они не говорили и не пересекались взглядами, Шварц отвернулся к председателю, а Варя смотрела в окно, за которым уже начало темнеть. Сентябрь подходит к концу, солнце начало садиться быстрее. Лето ушло, а совсем скоро и осень отдаст свое место зиме. Тогда всё будет жить от темноты до темноты. Варе нравится она, можно не скрывать эмоции, ведь их всё равно никто не увидит. Темнота спасает несчастных, позволяет им не лгать окружающим.

Марина говорит о бытовых вопросах по организации первого снега, который будет проводиться в декабре. Стандарты прежние, команда КВН от юридического института выступит и покажет несколько новых номеров, от социально-психологического института выступит дуэт с песней, а от института спорта будут танцы. Спустя год ничего не изменилось.

Марина отпускает всех ближе к восьми, когда за окном совсем стемнело. Варя неосознанно быстро хватает вещи и покидает аудиторию, направляясь прочь из университета. Слишком сильно хочется домой, где её ждут родители и вкусный ужин под «Улицы разбитых фонарей». Отец слишком сильно любит этот сериал, чтобы не смотреть его во время ужина с семьёй, поэтому смотрят все.

Варя приходит на остановку вовремя, потому что нужный автобус под номером 16 приходит буквально через несколько минут. Оплатила проезд, заняла свободное место в самом конце автобуса и уставилась в телефон — стандартная процедура для Вари. Автобус уже закрыл двери и начинает движение, как резкое торможение заставляет всех дёрнуться вперёд. Пушкина слегка ударяется о поручень впереди. Она чертыхается и уже начинает ненавидеть водителя за отвратительные навыки вождения, как дври открываются и в салон заходит тот, кого видеть сейчас хотелось бы меньше всего — Басманов.

Чёрт!

Он оплачивает проезд и встаёт лицом к Варе, опираясь на поручень спиной. Он совсем не замечает её, смотря в телефон, а в ушах наушники, как и у Пушкиной. Она без стеснения разглядывает знакомого. Чёрные брюки выгодно подчёркивают его подкаченные ноги, белая футболка и джинсовка. На голове волосы непонятным образом приглажены, а с плеча свисает спортивная сумка. Он был на тренировке по волейболу. Варя не может отрицать привлекательность этого придурка, но даже по сравнению со своим другом он не годится на звание первого парня университета. Его скверный характер отталкивает людей в мгновение, в то время как яркая улыбка Дани притягивает и заставляет оставаться с ним дольше. Эти двоя такие разные, Варя каждый раз удивляется, как они могут дружить. Может, слухи не такие уж и лживые?

Она мысленно бьёт себе по лицу за такие ужасные мысли.

Сегодня в буфете, когда их взгляды пересеклись, Варя была заворажена. Эти чёрные глаза притягивают также сильно как и улыбка Дани. Они полные противоположности. Но больше такого не должно быть, иначе она начнёт думать о вещах, которые вызывают странные чувства.

Яман выходит из автобуса за несколько остановок до того, как из салона выскакивает Варя. Она и подумать не могла, что они живут в одном районе. На улице её встречает одиночество и тиша спального микрорайона номер 21. Путь от остановки до дома освещен фонарями. На площадке возле дома никого нет и только соседские подростки сидят на лавке возле подъезда, смеясь и громко говоря о чём-то своём.

— Я дома! — громко говорит Варя, уведомляя родителей о возвращении.

— Мы на кухне, — слышит в ответ мамин голос девушка.

Варя проходит в свою комнату и, сбросив рюкзак около стола, снимает джинсовку, кидая её на стул. На кухне мама стоит у плиты, жаря картошку, а отец сидит за столом, разделывая селёдку к картошке. Иногда в семье Пушкиных готовят все вместе, чтобы хоть немного провести времени.

Варя разваливается на кухонный диванчик рядом с отцом.

— Почему так долго? Встречались со Славиком? — спрашивает мама, повернувшись ненадолго к дочери.

— Этот инвалид сегодня на свиданку полетел, — беря из вазочки конфетку, отвечает она. — У студклуба собрание было, задержалась.

— Разве туда берут скучных девочек с мешком лени? — заадет вопрос.

— Ну Славу же взяли, — пожимает плечами Варя.

На кухне повисает тишина, а после резкий взыр смеха. Отец и дочь ударяются кулачками — шутка засчитана. Женщина же закатывает глаза от всего этого представления, но улыбку не скрывает.

На стол ставится сковорода с картошкой. Запах вкусной еды на всю квартиру. Мужчина заканчивает с рыбой и семья садится за ужин. Ужинать всей семье — это традиция, которую Пушкины никогда не нарушают. А если кто-то и не успевает к нужному времени, то остальные ждут, но едят все вместе. Это правило.

Мама начинает расспрашивать у Вари про Славика и его свидание, а отец только глаза на все эти женские сплетни закатывает, хоть и через некоторое время сам присоединяется к разговору. Картошка быстро заканчивается и в дело идёт чай с конфетами и бутербродами. Всё-таки, любовь к еде Варе передалась по наследству, это их семейная черта.