Медленная жизнь

Прочитали 100

12+








Содержание

… Её глаза, казалось, впервые открылись после долгого сна. Вокруг была трава настолько зелёная, насколько невозможно себе представить даже в самых заветных мечтах. Везде слышались поющие скворцы и воркующие голуби. Воздух чистый, без всякого намёка на грязь, пыль или дым. Сверху находилось небо, градиентом переходящее от кобальтовой синей, королевского синей и лазурной окраски до светло-голубого и цвета инея. Его дополняли мягкие, как вата, воздушные и белоснежные кучевые облака, которые, словно нарисованные, безмятежно и красиво летали по небесам, и тёплые лучи от ярко-жёлтого солнца.

… Где это я?

Желтовато-бурая сухопутная черепаха спрятала свою голову в панцирь от неожиданности.

Солнце? Трава? Небо? Облака? Неужели я… на природе?

Бетти протянула толстую длинную шею к стеблю и цапнула его кусок своим клювообразным ртом, после чего потянула к себе и мгновенно проглотила её.

Да, это точно настоящая трава.

Она посмотрела наверх своими маленькими и вечно грустными чёрными глазками.

Странно… У меня почему-то есть ощущение, что я уснула в своей картонной коробке с опилками и капустой. Почему я… здесь?

Черепашка опустила чешуйчатую голову, осмотрелась по сторонам, косолапо и вяло поворачиваясь своими мелкими лапками с четырьмя пальцами, в ту сторону, куда был направлен её взгляд.

Может быть, меня выпустили в этот парк погулять мои хозяева?

Бетти ещё раз оглянулась вокруг, но так и не нашла ни одного «гиганта, который ходит на двух ногах». Для неё, как для крошечной черепашки, всё казалось гигантским и невероятно больших размеров. Особенно люди.

Складывалось впечатление, будто их вовсе тут нет.

Обычно они никогда не выпускали меня на волю… Но если это точно были мои хозяева, то тогда… где же они?

Бетти решила сойти с того песчаного холмика, на котором стояла, и попытаться исследовать это место, чтобы найти тех, кого та считала своими хозяевами.

Осмотрев вокруг, она точно убедилась в том, что это тот самый старый парк, куда её хозяева в последний раз выпускали наружу, на природу: тут был и огромный дуб, качели из шин, пластиковые домики, в которых открывались и закрывались двери, и где была выдвигаемая игрушечная плита рядом с окном без решёток.

Тот старичок, который кормил меня капустой и салатом?

Везде валялись какие-то лопатки в куче песка, ведёрки для игры там, целые и разрушенные куличики. Также там же находилась и скейт-площадка с горками и различными ухабами, на которой, однако, лежало только два разноцветных скейтборда, скучающие без своих хозяев.

Женщина, которая иногда тоже кормит меня?

Там же находилось и то маленькое здание, которое всегда пребывало в пустом состоянии, окольцованное дорогой из немного криво уложенного асфальта.

Тот мальчик, для которого меня приютили? Хоть кто-нибудь?

Также черепашка узнала его по той огромной статуе, рядом с которой люди стояли постоянно с телефонами: один из гигантских кроссовок без пары, что, зачем-то, давил на тюбик с жёлтой краской. По виду она отдавала стариной: большая часть краски начинала облезать с этого монумента. Вообще Бетти никогда не понимала, в чём смысл этой конструкции.

Доковыляв до большого жёлтого одуванчика, она остановилась, чтобы вкусить это растение. Как вдруг…

— Привет!

Послышалось порхание крыльев, воркование и чей-то нежный, приятный голосок.

Перед глазами маленькой черепашки представился голубь, белее перьев которого, наверное, был только снег, падающий так редко зимой в их маленьком и непримечательном городке. Хотя в некоторых местах – в области левого глаза и правого крыла – и располагались небольшие пятнышки, словно он обмакнул их слегка в кофе, сильно разбавленный молоком, это не портило абсолютную белизну его оперения. Он присел напротив одуванчика и черепахи.

Бетти отпустила цветок и спрятала свою голову в панцирь, тихо взвизгнув от лёгкого испуга. От этого даже сама птица немного отскочила.

— …Привет? – не то здороваясь, не то вопрошая произнесла черепашка своим грустноватым, неторопливым и безмятежным голосом старушки, в котором, однако, слышалась толика младенческой невинности, — А ты… кто?

— Я Лукас! – представился голубь, радостно раскрывая свои крылья и сияя глазами сиены, — Я голубь, который находится здесь уже…

Тут он сложил крылья обратно, на мгновение задумался, после чего пожал плечами и озадаченно проговорил:

«…Не знаю, насколько именно долго, но…»

Однако Лукас, судя по всему, был не из тех голубей, что долго грустят, потому что сразу же после этого беззаботно протараторил:

«… Это же ведь совсем не важно! Я знаю это место, как свои два крыла!»

Почему-то от этой фразы Бетти стало не по себе.

— А кто ты? – неожиданно поинтересовался голубь, наклонив к ней немного свою маленькую головку, которую тот поворачивал с любопытством то в одну сторону, то в другую, — В этом месте я встречал много разных животных, а тебя я вижу впервые. Ты здесь недавно?

— Меня зовут Бетти, — скромно назвалась черепашка, — И я… домашняя среднеазиатская черепаха. Насчёт чего вы правы, Лукас, это то, что я проснулась в этом месте буквально несколько минут назад…

Она после этого печально потупила взгляд.

— И я совершенно не понимаю: где я оказалась?

— Честно говоря, я тоже не знаю, что это за место, — признался Лукас, — Но я точно знаю, что тут всегда хорошо, тепло и есть много еды и воды!

Его глаза приветливо прикрылись.

— До того, как оказаться здесь, я была в доме своих хозяев, двуногих гигантов, — рассказала дальше Бетти, — Я находилась у них в картонной коробке с опилками и капустой. Однако пока что, мне… не удаётся найти их здесь.

— Двуногих гигантов? – удивился голубь, — Ты, что ли, имеешь в виду людей?

Черепашка безрадостно кивнула.

— Интересно, — подметил для себя он, — Я тоже не видел здесь ни одного человека.

Лукас на минутку погрузился в раздумья, после чего неожиданно подпрыгнул и помахал крыльями.

— Я знаю того, кто точно может знать, где они могут быть! – по-мальчишески воскликнул голубь, что резко вспорхнул и тут же полетел, — За мной!

Бетти поспевала за ним настолько, насколько вообще ей удавалось, как сухопутной черепахе: размеренным и нерасторопным шагом черепашка ползла за ним, перебирая осторожно лапы.

Пока они добирались до нужной локации, Бетти вдруг стал интересен один вопрос, который она спросила у Лукаса:

«Слушай… Почему я тут умею разговаривать?»

— В каком смысле? – опешил голубь, — все животные умеют разговаривать. Просто не все понимают их язык.

— Просто… Я никогда не слышала свой голос, пока была у людей. Только в своей голове.

— Ну, ты же всё-таки черепашка, — заметил Лукас, — Вы не особо разговорчивые по своей природе, скромные и замкнутые.

— Да, я знаю, — согласилась она с заунывным вздохом.

— Не обижайся, если что, — успокаивал её голубь, — Я просто говорю правду. Она даже не всем людям всегда нравится.

— Я и не обижаюсь, — как-то таинственно произнесла черепашка.

Нависла небольшая пауза.

— Так, всё-таки… Почему здесь все умеют разговаривать?

— У меня есть какое-то ощущение, — начал Лукас, — что конкретно здесь, в этом маленьком парке, как бы это странно не звучало… чувствуется размытие языковых барьеров. Здесь не существует каких-то предрассудков друг к другу…

— Языковые барьеры? Предрассудки? – недоумевающе вопросила Бетти, — Что ты имеешь в виду?

— Обычно, никто не может друг с другом поговорить, потому что ни одна душа не понимает, чего хочет другая и что говорит ей. Именно поэтому все постоянно ссорятся, одни обижают других, появляются драки, разногласия между ними… Все лишь судят других по тому, кто они и как выглядят. Здесь же…

Голубь остановился и посмотрел преспокойно на небо аквы, где всё также мирно и идиллически пролетали бархатистые облака.

— … Ничего из этого нет. Здесь все осознают, что хотят другие. В этом месте каждый видит настоящие чувства остальных. Они способны слушать и слышать друг друга. Все до единого судят здесь не по внешнему виду, а по тому, что у тебя внутри. Здесь все без исключения хотят себе и другим существам только добра и ничего другого, кроме него.

Лукас посмотрел на черепашку.

— Наверное, именно поэтому тут все и могут разговаривать.

Черепаха одобрительно качнула головой.

— Да, наверное, ты прав…

После этого они неожиданно замолчали. Какое-то время они провели без всяких разговоров.

— Знаешь, — начала неожиданно Бетти, — Мне… очень жаль, что никто не может разговаривать за пределами этого места.

— Почему же? – заинтересовался голубь, положив голову набок.

— Потому что, если бы я могла говорить и там тоже, то…

Как и Лукас, она тоже посмотрела наверх. Голосок черепашки наполнился большей, чем обычно, печалью и некой тоской.

— …Я бы каждый день говорила бы своим хозяевам о том, как сильно люблю их.

Голубь опустился и обнял её одним из своих крыльев.

Наконец-таки Лукас опустился на землю и сделал пару прыгучих шажков к тому месту, куда они прибыли.

Бетти и голубь подошли к старой железной калитке, что покрылась ржавчиной, окружённой белым, но слегка ободранным, заборчиком. С одной стороны забора спускался вниз большой тёмный плющ, и с другой тоже, но там ещё росли тюльпаны и нарциссы. Всё остальное пространство сзади обставлено высоченной живой изгородью.

Лукас открыл дверь калитки своей головой. От неё послышался противный и протяжный скрип.

Немецкая овчарка, что ранее изредка подёргивала правым ухом и преспокойно спала на большом и широком пеньке, находящаяся по другую сторону озерца, разделяющего их, сразу же встрепенулась при этом звуке. Пёс встал на все четыре лапы и начал громко лаять. При всём этом он также стал рычать очень глубоким и звучным басом:

«…Кто здесь?! Кто на моей территории?! Я НИКОГО СЮДА НЕ ПУЩУ!»

Собака опустила свою голову вниз, прижала уши к себе и уставилась на голубя и черепаху, пронизывая их суровым и убийственным взглядом тёмных антрацитовых глаз сторожевого пса и обнажая острые крупные собачьи клыки. Бетти полностью ушла в панцирь, а Лукас съежился и прикрыл крыльями клюв, пугливо поглядывая на страшного сторожа.

Тот бы и дальше продолжал обливать несчастных существ нескончаемым потоком лая, если бы чей-то женский и умиротворённый голос за изгородью не произнёс:

«Всё хорошо, Рекс…»

Через проделанный вход в ограде из кустов элегантно и ловко прошла кошка. Её шерсть была чёрной, как писательские чернила, хотя и виднелись белые и серые шерстинки тоже.

Несмотря на свой возраст, походка этой пушистой незнакомки всё ещё казалась грациозной и изящной.

— Это просто наш знакомый, Лукас. Он привёл с собой дружка…

Кошечка посмотрела на голубя своими старушечьими глазами потухшего изумруда.

— … Так ведь?

Лукас судорожно кивнул, всё ещё укрываясь крыльями.

После этого она перевела взгляд на пса.

Рекс тут же отошёл от них и сел.

— Извини, Нафаня, — тяжело вздохнула овчарка, — Ты же знаешь, мне трудно перебороть свои старые привычки.

Когда тот разговаривал, то было очень заметно, насколько сильно длинные и высохшие тёмно-кровавые шрамы в районе глаз изуродовали его морду. Такие же покрывали и всё тело.

Нафаня вновь взглянула на них. Голубь уже перестал бояться, а черепашка всё ещё пряталась.

— Прошу прощения, — виновато извинилась кошка, присев рядом с псом, — К нам очень… редко заходят.

Пушистая незнакомка собранно приложила к груди свою левую лапку.

— Меня зовут Нафаня, — вежливо поздоровалась кошка. После она кивнула головой в сторону сторожа и продолжила: «А это Рекс. Он очень трепетно относится к своим друзьям. Мы очень хорошие и… давние знакомые».

Её старые глаза глядели на черепашку по-доброму, по-матерински. Кошечка гордо выпрямила спину и постаралась не наклоняться к ней, дабы не пугать кроху.

— Каково твоё имя, черепашка?

Бетти скромненько вытянула свою голову вперёд и нерешительно продекламировала:

«Я… Бетти. Меня зовут… Бетти»

— Бетти, — одобрительно, но в то же время задумчиво повторила кошка, будто ей понравилось звучание самого этого имени, — Прекрасное имя…

Нафаня резко вскочила на четвереньки.

— Могу ли я узнать, зачем вы к нам пожаловали? – поинтересовалась она, махая с любопытством своим тонким хвостиком.

— Мы заметили, что здесь нет ни одного человека, — начал Лукас, — А я знаю, что ты — самая умная из всех моих знакомых.

— Поэтому мы решили прийти к вам, чтобы узнать про это, — робко дополнила черепашка, выглядывая из-за птицы. Затем она продолжила, понурив голову: «А ещё нам интересует то, почему мы оказались… здесь».

Кошка снова присела.

Кошечка и овчарка переглянулись между собой: в их взглядах виднелось некое беспокойство, переживание и малозаметный страх.

— В этом месте просто физически… не может быть людей, — как-то с тяжестью пояснила Нафаня.

— Но… почему? – с недоумением вопросил голубь.

Тут Рекс уже резко поднялся с места. Глаза пса в одно мгновение обдали холодным, строгим, можно даже было сказать, слегка военным взглядом этих двух маленьких существ.

— Действительно ли вы хотите узнать ВСЮ правду? – мрачно осведомился у них он, — Вам это может прийтись не по нраву…

— Конечно! – с неожиданной уверенностью подтвердил Лукас.

Бетти молча согласилась.

Те снова обменялись взглядами, словно сомневались в чём-то.

Что-то мне это уже не по душе…

От этой мысли черепашка мысленно зажалась в комочек.

— Вам точно хочется знать, что это за место? – озабоченно уточнила у них кошка, будто вторя Рексу.

Глаза черепахи неуверенно опустились и, почему-то, воровато забегали по сторонам. Она сглотнула, а затем задержала свой как бы решительный взгляд на кошечке.

— Да, — твёрдо произнесла Бетти, — нам нужна правда. Какой бы она не была…

Нафаня потянулась и воспрянула.

— Что ж, пусть будет то, что будет…

В её вздохе звучала нотка смиренности.

Она моментально спрыгнула со своего маленького пенька. Теперь кошечка стояла у того небольшого озера, что разделяет её с псом и черепаху с голубем.

— Отойдите, пожалуйста, на полшага, — вежливо попросила их кошка.

Без всяких вопросов, оба попятились назад.

— Рекс, — посмотрев на овчарку, обратилась к нему с просьбою кошка, — будь добр, поставь вокруг нас фантомный кварц, фосфосидерит, фуксит, синий халцедон, нефрит и горный хрусталь.

Рекс мотнул головой в согласии и быстро побежал за свой пенёк, где сидел до этого. Пёс достал небольшой кожаный мешочек с различными драгоценными камнями. Овчарка, аккуратно обхватывая зубами каждый кристалл по бокам, стал расставлять их так, как сказала кошечка. Ставил он их очень уверенно, профессионально.

Первым он поставил прозрачный идеально отполированный камень, в котором словно виднелись куски и других кварцев. Второй походил своим видом на ювелирно срезанный сланец приятного лилового цвета. Следующим являлся камень овальной формы в молочную и малиновую крапинку. Ещё там был прозрачный нежно-голубой камень, что застенчиво выглядывал из своей серебристой оболочки, и светло-бирюзовый. Последний – стекловидный и, как слеза, чистый кусок горного хрусталя.

— Теперь, закройте глаза.

Бетти и Лукас зажмурились.

Собрав все свои лапы вместе и выпрямившись, сама Нафаня плотно закрыла свои очи. Её хвост стал раскачиваться, словно неторопливый маятник.

— Итак, мы начинаем…

Кошечка сделала очень сосредоточенный глубокий вдох.

Вдруг, она начала напевать какую-то мелодию голосом, подобному только ангелам:

«Те, что на небесах живут, помогите же нам,

Разрешить ту проблему, что была вчера…»

Загорелся первый кристалл.

«Дайте нам возможность понять, как пестра,

Являлась сегодняшняя и предыдущая история»

Камень светлый сливы подал признаки свечения.

«Интеллект ума и чувства сердца, вновь прикоснитесь,

И сильный удар от негативных эмоций усмирите»

Ещё один камешек вспыхнул ярким светом.

«Пусть тело, дух и разум вдруг станут равными,

Все тайны мира пусть откроются явными.

Не касайтесь нас, сглаз, нечисть, магия чёрная,

Мы готовы и внутри царит полная гармония»

Халцедон начал мерцать.

«Принесите спокойствие и душевное нам умиротворение,

Из развилки непреодолимой найдите для нас спасение»

Нефрит засиял.

«Дайте нам же увидеть то, что скрыто от глаз всех остальных,

Услышать и внять всему невысказанному для земных»

Воспламенился наконец-таки последний кристалл белоснежным пламенем.

В озере стал появляться водоворот, который подсвечивался таким же светом.

Нафаня открыла глаза: они теперь полностью побелели и опустели.

«Тех, что передо мной стоят, раскройте судьбу настоящую,

В другом мире эпоху покажите проходящую»

Когда глаза кошки снова пришли в норму, она открыла их и сказала им:

«Сначала, посмотри ты, Бетти…»

Голос Нафани казался томным и меланхоличным.

Всё-таки, черепашка решила не малодушничать и взглянуть страшной правде в глаза. Она посмотрела в озеро.

Там Бетти увидела себя именно там, где она и запомнила: в картонной коробке, что находилась внутри пластиковой. Внутри первой лежала обычная подстилка для животных. Вокруг самой черепахи лежали огрызки от огурцов и капусты, съеденные почти полностью куски салата.

Тут она замечает себя из прошлого. По виду очень сложно сказать это, но Бетти в последнее время выглядела хуже некуда: постоянно лежала в одном уголке, ничем особо не занималась, кроме того, как спать и есть. Хотя иногда она второе даже и не делала.

Также периодически черепашка пыталась выбраться из коробки, прорывая своим ртом дыры побега и карабкаясь своими лапками на стенку. Спустя какое-то продолжительное время она сдалась и перестала даже задумываться об этом.

А рядом с Бетти, время от времени, проходят разные люди. В основном, это одни и те же: старичок, который порой заходил и давал ей капусту, огурцы и салат, и женщина, что тоже кормила черепаху, но реже. За окном, один за другим, мимолётно меняются времена года.

Вот наступает день икс, на котором всё время приостановилось.

Перед черепашкой разворачивается следующая картина: Бетти лежит без дела. Она в своей коробке. Там всё то же, что и всегда. Светит яркое солнце. На небе нет ни облачка.

Вдруг, Бетти ощущает что-то неприятное. Как будто кто-то передавил ей глотку. Вокруг неё был очень удушающий. Сильный. Нестерпимый. Отвратительный. Вонючий запах. И это был её собственный запах.

Также черепашка почувствовала и другое. Что-то жаркое. Раскалённое. Жгучее. Палящее. Знойное.

… Это явно было солнце. Там, где жила черепаха, очень часто летнее время сопровождалось горячими лучами от него.

Это всё перемешалось. И ей стало нечем дышать.

Бетти снова опомнилась.

«О, нет… Нет!»

Черепаха могла слышать её мысли. Она могла слышать свои мысли.

«Только не это…! Только не так…!»

Скребла коробку своими когтями. Карабкалась на стенки. В хоть малейшей надежде на свободу. И безуспешно падала обратно в это вязкое болото из пахучей лавы.

В её голове, всё находилось в огне. Подстилка. Еда. Вся коробка. Даже она сама горела.

Бетти всё продолжала. Продолжала искать выход. Выход наружу. Выход отсюда. Настолько быстро, насколько вообще для неё это возможно.

Черепаха бешено забегала по всей коробке, в тщетных поисках дыры на волю и попытках создать самой таковую. Резкие движения. Сильное сердцебиение.

«Кто-нибудь, помогите мне!»

Та словно находилась в доме, охваченным пожаром. Стоило ей в одном месте попытаться выбраться, как тут же отскакивала из-за того, что проваливалась вниз из-за огня.

Родное место. То, где была, когда черепаху приютили те люди. Место, в которое Бетти забилась сейчас. Забилась от всепоглощающего её страха. Отчаяния. Безысходности.

Крайний угол картонной коробки.

«Помогите мне, пожалуйста…!»

Гипоксия. Полное ощущение беспомощности. Беззащитности. Угнетённости. Потерянности. Уязвимости. Ничтожности. Одиночества.

Слабость. Немощность. Хилое сердце.

«Ну, хоть кто-нибудь…?»

А вокруг всё сгорало дотла…

Черепашка ничего не смогла больше предпринять. Всё. Это конец.

Она сделала всё, что было в её силах. Всё, что могла.

«Все попытки… Они были абсолютно… Бесполезными…»

Вот Бетти ложится. Кладёт голову и лапы на пол. В её взгляде всё мутнеет. Теряет форму. Лишается цвета. Во взгляде расплывчатые языки пламени. Они превратились в бесформенные пятна.

Её глаза начинают медленно закрываются.

Изнурённое. Неподъёмное. Тяжелое. Тело.

«Что ж… я полагаю, на этом всё…»

В конце концов, вечный и беспробудный сон полностью поглощает её с головой. Веки полностью замыкаются.

Замороженное дыхание. Остановка сердца. Абсолютная тьма. Смерть.

Бездыханное тело такого маленького существа. Существа, которое, в объёмах самой необъятной вселенной, по своей сути, мелочно и незначительно. Теперь оно просто… лежит. Без всякого намёка на жизнь.

К ней подошли сначала седой старик без бороды. Увидев её в таком состоянии, он вышел из комнаты, а затем пришёл с той женщиной, что иногда заглядывала к ней в гости.

— То есть, — тихо говорила женщина нежным, но удручённым голоском, — Бетти уже…?

— Я боюсь, что да, — также тихо, с ноткой прискорбия произнёс старик более низким старческим голосом.

Её лицо сразу же покрылось скорбью и грустью.

— Мы же не будем говорить им, да? – уточнила у него женщина.

— Нет, Насть, не будем. – сказал старичок Анастейше.

Всё исчезло. Кошка посмотрела на черепашку.

Всё лицо Бетти было в слезах. Глаза выплаканные. Видно, как сильно она рыдала. Она мотала головой из стороны в сторону, словно пыталась найти местечко укрыться и отрицала всё происходящее.

— Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Бетти, — сочувствовала ей кошечка.

— Соболезную, — поддержал кошку Рекс.

— Ты прожила хорошие 12 лет, — попыталась приободрить её Нафаня.

12 лет…! Так много лет для людей и остальных существ, но так преступно мало для черепахи!

За все эти несколько лет сам хозяин черепашки и остальные домашние, кроме женщины и старика, наверное, даже и не помнят про её существование. Бетти была забыта, выброшена в бесконечную пучину беспамятства ещё до того момента, как попала сюда. Стала ненужной, бесполезной.

От осознания этого черепаха начала ещё больше плакать.

Лукас успокаивающе погладил Бетти по панцирю.

— Лукас, — обратилась к голубю кошка.

Тот поднял свои удручённые кофейные глаза.

— Ты оказался здесь потому, что тебя переехала машина рядом с церковью, — открылась ему Нафаня, глядя с сочувствием на голубя, — Можешь увидеть это сам, своими глазами…

Водоворот под маханием лапки кошечки вправо уже стал открываться, однако сам голубь прервал это и сказал:

«Не надо… Можешь не показывать мне… Я… верю тебе, Нафаня…»

Слёзы явно проступали в голосе Лукаса, хоть он и отвернулся ото всех, прикрыв своё лицо полностью крыльями.

Нафаня тут же остановилась.

Черепаха долго ещё успокаивала и приводила в чувства себя после такой правды.

Она негромко спросила, спустя какое-то время, у кошки и овчарки:

«А как вы… оказались здесь?»

Над ними нависло некоторое молчание.

Первым начал Рекс:

«Я сбежал от своих хозяев…»

— Почему? – с жалостью интересовалась Бетти, — Они тоже… плохо относились к тебе, Рекс?

Пёс посмотрел безнадёжно посмотрел куда-то в сторону.

— … Нет.

— Тогда… что же случилось?

Овчарка кинула на черепашку серьёзный взгляд.

— Один из моих хозяев оставил открытой дверную калитку во дворе, где я гулял. Во мне ни с того ни с сего проснулась жажда воли, свободы. Желание быть независимым затмило мне разум. И я поддался этому…

Рекс повернул голову к собственному телу, полностью покрытому ранами, показывая в него своей мордой.

— В итоге… я же и поплатился за данную глупость…

Во взгляде читалось сокрушение и раскаяние за содеянное.

После этого, Бетти обратилась к Нафане.

— Ну, а что насчёт тебя, Нафаня…?

Подняв отрешённые и пустые глаза от светящегося озерца, кошка бросила на неё взгляд, полный абсолютной скорби.

— Я покинула тот мир из-за того, что наступила моя осень жизни, — воздыхала кошечка.

— В каком это смысле?

— Я постарела, — растолковала ей кошка, предаваясь грусти.

— Но… разве у кошек не девять жизней? – с сомнением вопросил голубь, который к тому моменту уже чувствовал себя получше.

Голова Нафани и её глаза опустились вниз. Взгляд выражал тревожную думу.

— Это была моя последняя жизнь… Во всех смыслах этого слова…

За этими словами последовала всеобщая немота и бездействие.

— Мне так жаль тебя, Нафаня, — соболезновала Бетти кошке.

— Нет причин жалеть меня, — успокоила её кошечка, — Я прожила вполне хорошую жизнь…

Она провела один раз лапой над озером и там появилось изображение с кучей котят, что притираются к своей пушистой мамочке – молодой Нафане.

— Конечно, сейчас из всех них осталась только Нинель…

Кошка перемотала в настоящее время, где по её дому, который больше походил на дачу по обилию растений, насекомых и птиц там, ходила рыженькая красавица с ошейником на шее.

— …Но она никогда не бывает одна.

На лице кошечки появилась улыбка.

— Почему же? – вопросила черепаха.

— Я навещаю её…

Нафаня тут же прыгнула в озерцо и исчезла.

Когда все остальные взглянули внутрь, то увидели, что кошка действительно появилась там. Но только вот в отличие от Нинель, рыжей, кошечка стала прозрачной, словно стекло, и её лапы были еле видимые. Если не обращать на них внимание, то можно было подумать, будто лап и вовсе не существовало. Нафаня не то чтобы «ходила» рядом с другой кошкой: она скорее левитировала, парила над землёй. Они играли друг с другом в догонялки.

Когда Нинель всё-таки догнала свою усатую подружку, та попрощалась с ней, мяукнув на прощание, и пропала.

Кошечка вновь появилась рядом со псом.

— Иногда надо напоминать своим близким о том, что ты ещё существуешь, — мудрствовала Нафаня, — Где бы ты не находился…

Черепашке мгновенно погрустнела, понурила свои глаза. В них появились следы от недавних слёз, и черепаха медленно заморгала.

— Что-то случилось, Бетти? – забеспокоилась о ней кошка.

— Просто… У тебя вот есть тот, кто помнит о тебе, как о самом дорогом близком, — расстроенно произнесла Бетти, — А я… Я лишена такой роскоши…

— С чего же ты так решила?

— Никому нет дела до такого мелкого ничтожного существа, как я, — угрюмо пояснила ей черепаха, — Даже моему хозяину, который должен был стать моим самым лучшим другом…

Кошечка с огорчением посмотрела на овчарку, и они кивнули друг другу.

— Если тебя это утешит, то мы можем посмотреть, что же думает о тебе твой хозяин, — предложила ей Нафаня.

— Не думаю, — отрицательно отозвалась Бетти.

— Поверь мне, — убеждала черепашку кошечка, — ты можешь очень сильно удивиться этому.

Черепаха подняла свой взгляд. Она заметила во взгляде кошки то, чего ей не хватало в данный момент больше всего – надежду.

Бетти одобрительно мотнула головой Нафане, после чего началось самое интересное.

Нафаня махнула лапой влево.

Время стало перематываться. Месяца сменялись днями. Дни сменялись часами. Часы сменялись минутами. Минуты сменялись секундами.

Люди и другие живые существа то мелькали, то исчезали в воздухе.

Обстановка изменялась постоянно до неузнаваемости.

Всё замерло, и они оказались в довольно-таки любопытном месте.

Это комнатушка с нежными персиковыми стенами и полом, полностью состоящим из тёмного дерева. Комната была обставлена различными художественными принадлежностями и картинами, которые, судя по виду, нарисовали дети. Там находились столы, обклеенные испачканной в куче разнообразных красок плёнкой и небольшая сцена рядом с окном сзади, где жили маленькие пластилиновые человечки, похожая на город во время маскарада или большой ярмарки. Жили там и клоун, и жонглёр, и маг.

… Прозвучал стук в дверь. В комнату вошёл достаточно знакомый для черепахи мальчишка.

Правда, назвать его мальчишкой, несмотря на относительно юные, невинные и добрые черты лица, язык не поворачивается.

Нет, это был юноша. Высокий, но как будто стесняющийся иногда этого факта, потому что вечно сутулиться, хоть сейчас он и старался держать спину прямо. Темноволосый и с непричёсанной короткой причёской. Светлокожий и с глазами, что могли сравниться только с бескрайними океанскими просторами и вечно мирными небесами. Мальчик одет в жёлто-коричневую майку с ирландским зелёным лого какой-то популярной музыкальной группы, мягкие сине-серые штаны и бледно-голубые лёгкие кроссовки. На спине – чёрный гигантский чехол от гитары, в руке – пакет с чем-то увесистым.

— Аарон…

Бетти не могла спутать этого мальчика с остальными. Хоть он и изменился относительно сильно. Даже несмотря на то, что они довольно-таки редко виделись друг с другом, она всегда узнает его из тысячи других людей.

Войдя внутрь и успев положить свои вещи, подросток заметил одну вещь, отвлёкшую от основных дел.

— О! – с интересом воскликнул мальчик.

Мальчик подошёл к тому, что неожиданно поймало его взгляд.

Как оказалось, это была… черепашка. Но только совершенно иная черепаха, не Бетти. Очень похожая, однако, по внешнему виду.

Та сидела в маленькой пластиковой коробке и вокруг неё лежали мелкие куски от огурцов и свежий салатовый лист.

— Это что… черепашка? – удивился вслух Аарон, выдав секундный смешок.

Мальчишка немного наклонился к ней и оглядел с вниманием животное со всех сторон. Маленькое существо спряталось от него в панцире с головой.

— Ну, да… Это черепашка, — словно отвечая самому же себе, тихо произнёс юноша, — Домашняя черепашка…

Когда постучали в дверь, тот сразу же выпрямился и отошёл от черепахи.

— Здравствуйте, Эндрю Тьюн! – поздоровался с вошедшим мужчиной Аарон.

Это был относительно молодой парень, у которого с юношей, может быть, разница в лет семь или восемь. У него чёрные волосы, подстриженные почти под ноль. Мужчина носил тёмные джинсы и белую майку.

— Привет, Аарон, — ответил ему Эндрю, — Ты пока готовься, а потом мы начнём занятия.

Подросток стал вытаскивать все вещи. Он достал из пакета странную маленькую чёрную коробочку с кнопочками, которую обозвал «комбиком». Потом юноша вынул из чехла для гитары провода, подсоединил один к розетке, а другой к джинсовой синей гитаре с ярко-жёлтым ремешком.

Когда они приготавливались, то черепашка забилась в угол коробки при виде подходящего Эндрю Тьюна и втянула внутрь шею с лапами.

Мальчик снова посмотрел на ту черепаху с улыбкой.

— Знаете, — признался вдруг он, — у меня дома есть такая же черепашка, но побольше. Она тоже постоянно прячется ото всех в углу.

Паренёк утвердительно качнул головой.

— Итак, ты готов?

-Да.

— Тогда… начнём!

Они начали играть на гитарах, и черепаха начала из-за их песен пытаться вылезти из коробки.

Подросток пошутил, что та похожа на его черепаху тем, что по своему характеру бунтарская и свободолюбивая.

Кошка решила перемотать время дальше.

Бетти была просто счастлива, но в то же время встревожена.

Он меня помнит… Когда Аарон посмотрел на ту черепашку, то вспомнил обо мне. Я ему ещё дорога́! Правда… Почему он такой радостный? Неужели он не знает про то, что… случилось со мной?

Пока они перематывали, стало темнеть. Аарон вышел и направился с отцом и своим младшим братиком шатеном, Романом, к машине. Там были ещё два младших брата, но побольше и постарше шатена, а также и сама мама с коричневыми волосами.

Странно, я не помню, чтобы их было так много…

Семья подростка приехала к себе домой, который был намного выше того, где жила черепашка. Здание было нежного кремового света с карамельной крышей.

Когда все вошли внутрь лифта, то спустя какое-то время дошли до своего этажа и зашли в квартиру.

Там все стены покрашены в дымчато-белую краску, пол цвета какао, в которое добавили слишком много молока.

Аарон с братьями зашли в спальню, чтобы сменить вещи.

— Прикинь, — радостно начал юноша, — когда я был в «Алисе» сегодня, то увидел такую же черепашку, которая есть у нас дома!

— Серьёзно?

— Ну да!

— Она ещё живая? – Дэн спросил его вполне логичный вопрос.

Тут подросток на момент как-то досадно замолчал.

— Да, вроде бы, — с упавшим голосом произнёс мальчик, — Вроде бы ещё живая…

Средний брат вышел из комнаты, пока старший поменял уличную одежду на домашнюю.

Снаружи, видимо, Дэн спросил это у кого-то, после чего раздался стук.

— Войдите!

Это была мама Аарона. В её взгляде синих глаз, хоть и не очень заметно из-за доброжелательной и большой улыбки, выражалось печаль и слёзы.

— Я хотела сказать, что её… уже нет.

Юноша ошеломлённо взглянул на свою мать.

— То есть, она уже…? – глухо уточнил у неё мальчишка.

— Да, — тихо подтвердила мама с закрытыми глазами, всё продолжая улыбаться.

Взгляд подростка в мгновение ока опустел и наполнился минором.

— Понятно, — подавленно произнёс мальчик, судорожно кивая головой.

В горле застрял какой-то неприятный ком у него. Подросток вышел из комнаты и ушёл в другую.

Судя по всему, это была рабочее пространство для него и его другого младшего братика, Софоса.

С правой стороны, очевидно, находились вещи Аарона: комиксы на одной большой длинной полке рядом с книжным стеллажом и на самом стеллаже, различные рисунки из скетчбуков, тоже на длинной полке, цветные карандаши и маркеры. Маленькие плюшевые игрушки различных персонажей из видеиогр и просто фигурки. Также небольшой чёрненький органайзер с тетрадями и документами юноши.

С другой было куча цветной бумаги и разные учебники с тетрадями для младших классов.

Мальчишка открыл обычную записную книжку цвета оникса, подключил к телефону беспроводные наушники, которые потом нацепил на голову, стал рисовать и что-то записывать в своём блокнотике.

Вид у мальчишки задумчивый и очень несчастный. Разбитыми глазами мальчик пытался что-то писать, однако каждый раз приостанавливался и смотрел куда-то в пустоту.

В телефоне играла песня The Maine – 24 Floors.

Мальчишка как бы проговаривал слова этой песни, но про себя, лишь изредка открывая рот:

« 24 Floor
Up in some hotel room
Feeling solo
Thinking of jumping soon
»

Песня наполнена грустью, начиная от слов и плавного голоса, заканчивая медленной и печальной гитарой на фоне.

На лице у подростка стали проступать частицы слёзы, когда тот попытался нарисовать черепаху из того центра.

«Такого же ведь просто не может быть… Правда же?» — проносились в голове мальчика мысли.

Его руки дрожали, что отражалось и на самом рисунке.

В ушах до сих пор эхом раздавался тот недавний разговор с мамой, который был у них в спальне.

«Она… мертва. Её больше нет с нами… Она… умерла…»

Бетти чувствовала, что ещё чуть-чуть и он впадёт в полное отчаяние. В последнее время мальчишка чувствовал себя не самым лучшим образом, а это событие совсем выбило у него почву из-под ног.

«Нет… Она не может быть мертва!»— пытался отрицать сам же мальчик, — «Она так много чего ещё не увидела! И… она была слишком молодая!»

Подросток терял свой взгляд на других вещах, будто пытаясь вытряхнуть из головы эти противные мысли.

«Как я мог дать себе её забыть?! Как я позволил себе забыть того, кто мне всё это время был так… до́рог?»

Юноша находился весь последний год в очень подавленном настроении, которое скрывал от родителей и остальных людей.

«Боже мой, какой же я… идиот! Позволил забыть себе того, кто когда-то был для меня целым миром…!»

Всё его лицо было мокрым и расстроенным. В голове у юноши бушевали навязчивые мысли.

Она вдруг прыгнула прямо к мальчишке и оказалась на столе.

Находясь рядом с подростком, черепашка начала тихо петь:

«You don’t wanna die tonight

Take one more breath to clear your mind

Every moment’s relevant,

Bittersweet and delicate

Tomorrow may not come again»

Слыша эти слова и ощущая присутствие в виде голоса рядом с ним его ушедшего домашнего питомца, Аарон замер с карандашом на месте.

За этим последовал долгий и непрерывный плач мальчишки. Даже все мысли подростка и душа находились в слезах от непомерной скорби. Но при этом всё это даже успокаивало его, в какой-то степени, и утешало беспокойные думы.

Бетти снова оказалась с кошкой и Рексом.

— Ну как? – поинтересовалась Нафаня у неё, — Ему стало лучше благодаря тебе?

— Не могу сказать наверняка, — с сомнением отозвалась черепашка, — Аарону никогда раньше не приходилось переживать такое трудное событие до этого…

Он попытался себя привести в порядок и чувства, умывшись холодной водой, хотя осадок всё ещё оставался.

Затем, мальчик вошёл в спальню, абсолютно опустошённый внутри и полностью сломанный снаружи. Там сидел его младший брат, Софос, который, как и всегда, играл с плюшевыми игрушками. А кровать данного индивида была завалена наполовину постиранными вещами.

— Хэй, Аарон! – в наглой манере позвал Софос своего старшенького, — разбери, пожалуйста, вещи с моей кровати.

— Прости, Софос, — извинился юноша с побитым и плачущим голосом, — Но у меня сейчас нет настроения на то, чтобы делать что-либо…

Аарон вновь ударился в слёзы и закрылся от него, подвернув ноги к себе и сев на кровать.

Бедный Аарон…

Младший братик с недоумением пожал плечами и произнёс:

«Ладно…»

Он подошёл к маме и спросил у неё, что случилось с подростком.

— У Аарона была черепашка, — стала объяснять ему мать, — и он узнал, что её недавно не стало…

— В смысле? – по-тупому изумился Софос.

— Она умерла, — пояснила брату она.

— А, понятно.

А Аарон всё продолжал плакать.

Когда подошёл его другой брат, Дэн, тот тоже сначала не въехал по поводу поведения мальчика и разузнал у матери, в чём же дело.

Складывалось ощущение, будто никто из них, кроме юноши, не понимал всю глубину и трагизм происходящего.

В конце концов, к грустному мальчишке подошла сама мама и села на кровать рядом с ним.

— Можно тебя обнять, Аарон? – спросила у мальчика она.

Он, без всяких сопротивлений, отговоров и вопросов, прислонился к своей матери головой, и та обняла подростка, нежно поглаживая по голове.

Аарон по-прежнему шмыгал носом,

— …Мы же хотели её отпустить, так? – спрашивала мама, продолжая гладить по его графитным лохматым волосам.

На мальчика снова нахлынула волна эмоций, отчего тот заревел, уткнувшись в неё.

«Да, хотели… Но не так!»

Это сопровождалась всхлипываниями, прерывистыми вздохами и хныканьем, наполненным болью и страданиями. Казалось, душа тоже изнывала вместе с юношей.

— Тише, тише…

Мать сильнее прислонила к себе Аарона и, не останавливаясь, проводила рукой по его голове.

Никогда ещё в жизни подросток не находился в такой нечеловеческой агонии, какую испытывал в этот конкретный момент.

— Я знаю, это сложно принять, — утешала мальчишку она.

Спустя какое-то время Аарон успокоился и перестал обнимать маму, сев рядом с ней. Лик его, убитый горем и измученный, выражал потерянность и чем-то напоминал призрака, что никак не может найти себе места и покоя.

— Иди, теперь, умойся, пожалуйста, — ласково попросила мальчика его мать.

Бездумно соглашаясь с мамой, подросток пошёл в уборную и сделал то, что она сказала.

Какое-то время он сидел с родителями на кухне, попивая воду, и, отвернувшись от них, потерянно глядел глазами куда-то наверх через открытую дверь к балкону. Мальчишка даже засмеялся один раз, когда все вспомнили про то, как один раз они ловили Бетти, сбежавшую из коробки и быстро ползающую, по всему дому, отчего, на какое-то короткое время, Аарону стало немного получше.

После этого мальчик, скорбящий и утомлённый, снова направился в спальню, потому что ему хотелось очень сильно плюхнуться на кровать, закрыть глаза и отправиться в царство Морфея.

В это время его два брата, Дэн и Софос, играли в компьютерные игры. Софос встал, чтобы взять какую-то вещь или игрушку из шкафа.

— Ребят, давайте спать, — мято и бесцветно предложил им Аарон.

Софос, самый младший брат в данной обстановке, косо и диковато посмотрел на него.

— Я же вижу, что ты всё ещё плачешь, — язвил наглец мальчишке в ответ.

— Ну да, я плачу, — отозвался в том же тоне подросток, — И что с того?

— Так иди и смой слёзы со своего лица, — грубо и беспардонно командовал Софос.

На лице юноши был написан шок.

Чтобы Софос, младший брат, да так разговаривал с самым старшим ребёнком в семье?! Просто немыслимо!

— Софос! – сердился на него средний брат, Дэн.

Не то, чтобы это было каким-то открытием или откровением для Аарона. Но поскольку сейчас тот находился в данный момент не в самом лучшем расположении духа, то это сразу же зацепило и обидело подростка.

— Что?! – возмущался обидчик, — Я что-то не так сказал?!

Мальчишка закрыл глаза руками. Тот пытался кричать, однако, из-за ощущения, что Софос теребил его старые раны и дразнил мальчика, у него выходил только умоляющий шёпот, который с каждой секундой наполнялся слезами:

«Давайте, спать…! Просто… Пожалуйста, давайте спать…»

Дэн вышел относительно тихо из комнаты, а младший недовольно закатил глаза и пробурчал про себя раздражённо:

«Ну вот! Я виноват, как всегда!»

Подросток вырубил свет в спальне. Загнав всех спать в кровать, они отключили свет и во всей квартире.

— Спокойной ночи, ребят, — пожелал им напоследок отец.

Из всех отозвался только самый старший, Аарон.

Хоть все и успокоились, однако у юноши, как самого взрослого и чувствительного из всех в этой семейке, всё крутились в голове все те слова, которые произносил он вслух и в своей голове, его мама и Софос. Мальчик переворачивался с одного бока на другой. Подросток спал в позе эмбриона, полностью сжавшись в комочек. За окном одиноко светила луна.

Бетти вновь явилась к Аарону в виде духа. Черепашка легла рядом с ним, прижав к себе лапы и голову.

Спустя секунды, всё внутри юноши утихомирилось, и он уснул.

«…Этот рассказ посвящается моей домашней черепашке, которой я дала скромное и достаточно смешное имя – Baby Turtle (не судите меня строго, приобрела я этого зверька в возрасте шести лет, когда пошла только в первый класс). 31 июля 2024 года я узнала о том, что она ушла в мир иной ещё неделю назад. Для меня это всё ещё большой удар по эмоциям и психике.

Мне хочется не только поделиться в этом рассказе всей той огромной печалью, в которую я погрузилась тогда, но также выразить одну простую, при этом достаточно сложную для людей истину – в этом мире ничего не вечно. Даже всё то, что, как нам кажется, будет всегда бессмертно, на самом деле также уязвимо, как и мы, человеческие создания.

И самое главное, чтобы мы ценили то, что у нас есть, пока они не исчезли в небытье и превратились в пыль. Чаще всего люди это делают только тогда, когда самое дорогое им теряется или умирает. Я поняла на собственной шкуре смысл фразы: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем».

Черепашка… Хоть теперь тебя и нет, но ты всегда останешься здесь, в моём сердце, и память никогда не сотрётся в моём сознании и разуме…»

— От автора рассказа

КОНЕЦ РАССКАЗА «МЕДЛЕННАЯ ЖИЗНЬ»

Еще почитать:
Реставратор
Дом Родной
Смотрю и удивляюсь
Герман Колесов
Гадалки на пикнике
Вера Тишина
Крошечная война: Осада.
15.08.2024
Алина Мамат

Мне 16 лет, живу в Ташкенте. Я хочу показать, что подростки тоже могут писать хорошие книги, если они захотят. Люблю видеоигры, рисование, писательство и лепку


Похожие рассказы на Penfox

Мы очень рады, что вам понравился этот рассказ

Лайкать могут только зарегистрированные пользователи

Закрыть