Маме и морю.

Рой мыслей, постоянный гул.
Это не убирается работой. Не выбивается спортом. Это не заглушить чем-то запрещенным.
Это не перекрывается музыкой, людьми, книгами, фильмами.

Тоска.

Единственное, что спасает — вода. Сначала тело сопротивляется. Холодно. Оно вообще лениво и не любит усилий, даже если дальше будет счастье. Воды по пояс, хочется сбежать. Сбежать, как слабак. Но я знаю, ты смотришь на меня. И я иду. Нельзя долго стоять. Ты будешь смеяться.

А дальше спасительный нырок, до боли в висках. Глаза всегда открыты.
Туда. До болезненной глухоты. Все притуплено. Туда, как можно глубже, темнее. До отрезвляющего слоя. Чтобы видеть наверху солнце. Пусть будет непонятно, долог ли путь наверх. В темя бьет холод.

Белый шум. Счастье безмолвия. Полминуты. Секунд сорок. Нет НИЧЕГО. Я просто плыву, как ты, как можно дальше, ведь ты такая сильная и я сильная, я тебя точно обгоню. Я умею.

Страшно, что не хватит воздуха. Проскакивает желание, чтобы не хватило. Легкие предательски щемит.

Я бы хотела ловить жемчужины и приносить к твоим ногам.

Они растут в тишине.
Ты бы их трогала и в каждой находила бы свое, самое красивое. Заставила бы меня смотреть. Рассказала бы про песчинки внутри. Вспомнила бы историю про итальянцев, добывающих устриц. Или про Кусто. Сравнила бы меня с Ихтиандром. А я, что за дура дурой, никогда не слушаю.

Гладила бы, а я бы почти чувствовала, как у меня отваливается чешуя.