Только для избранного! Удивительный и энигматичный "Малый гримуар"

Версия от 03.06.24.

Я буду откровенен пред собой. Съедает меня жар безумия, и крест на холме объял огонь, горит он, в моих очах отражаясь. Что это, сон, мираж? Душащий меня миров страж с головой змеи! Мне нужно было украсть из потаенного храма эссенцию жизни, понять секреты, что прячутся в туманах сна. Но нет ее, нигде нет, вместо нее в руках горят угли, и больно мне, так больно как никогда! Это ли награда мне за то, что я хотел дорогих мне людей спасти? В удушливом воздухе гроба оживаю. Мой образ остался где-то там, наверху, он этих людей навещает. Не видят они его. Горячка, бред и помутнее!.. Невозможный, но реальный способ сотворения, соавторство со змеем, что с головою льва. В гробу я постиг Откровение, что не внизу, но на земле – одно забвение. Обрел себя в вечном сне и подчинил богов узде своей, не как верховный Свет, но человек, почти такой же, как и все.

Мой тайный знак. Мое сокровище от мира всех высот! Имя, как фатум, проклятье в нем древних, страшных богов. Крест догорел, угли остыли, и я рассеял этот пепел над водами мира, которое произошли от четырех рек Эдема. Моя лодка качается на волнах, вижу с нее как небеса послали на меня грозовые тучи, все невзгоды прошлых времен. В старине их начало, родившись, как из яйца, из плода познания добра и зла, того, что ныне заключено в короб Пандоры. Так уж вышло, Пандора поцеловала меня… Какой однако жестокий жест, в нем, верно, заключено проклятье! За этими словами секреты, братья тайны. За этими словами стесняющая любовь, что мнет конверт любовного письма. В нем громкий шепот сумасшествия! Я отбросил дурные мысли. Я проглотил ядовитые семена и начертал на воде волшебный знак. Этим я отогнал ненастье, успокоил бушующую природу-мать. Нужно мне найти ту, что заменила бы искомую эссенцию, так как жрица пропала из храма первичных вод. Не жену ищу, но дочь, а вернее дочери тень, ведь нет ее среди живых. Тот отец, что мечтал бы стать отцом. Я снова отправляюсь в путешествие. В последний раз? На коне несусь, и из под копыт летит земля, конь настолько быстр, что не скачет, но летит! Видел на горизонте пирамиду, а над ней раскрытый свиток, в котором имена всех умерших людей. Свиток держала рука из облаков, руку розы оплетали, ее плоть кровоточила. Кровь эта залила все земли мира.

Я буду врать себе, если убеждаю других в доброте своих помыслов. Я предал Бога, чтобы измерить глубины бездны. Я стал охотником за истиной, одним из многих, но от них все таки отличим. Думаю, истина всегда охотникам благоволила. Охотничья тропа привела в какие-то совсем иные, далекие от смертных города. В одном из них, следил за тем, как жарптица убивает себя, захлебываясь в собственной крови. Такова моя судьба, бессмертным, убить себя?! Смотрю на руки, что в ожогах. Смотрю на небо, на него уж закрался мрак. Звезды, спасите меня, ведь я один из вас! Им все равно. Быть одиночкой нам каждому удел!.. Опять иду по каким-то лабиринтам, из великого лабиринта не выходя. Разглядываю на стенах рельефы забытых мифов, чьих-то врагов и друзей. Я что, герой? Я просто дуралей, что решился отведать сому, напиток богов, оставив позади горы книг в надежде узнать ее рецепт. Из бумаги этой соткал себе крылья и с ними прыгнул с самого края мира, влекомый зовом потусторонних сил и белым ястребом одним, что кружит под самым куполом бескрайнего неба. Но вот уж чудо, над бездной воспарил!

Ветра поймали меня, летящего сквозь облака. Меня в клетку для ангелов посадили, кормили дождевой водой пару тысяч лет. Хотел я закричать, и этим криком прутья клетки поломать! Ты тоже был там, моя любовь?!.. Карты мира лживы, но карты небес так точны. Кто бы мог подумать, что я начну картографировать извечные людские мечты? За это меня сюда и посадили! Я призвал других пленников к бунту и бежал вместе с девятью демонами из града близ Эмпирея. Вместе мы отправились на поиски великого Царя, корней зла Клипот, чтобы испить его соки и пробудить в себе богов. Еще давно люди называли нас безумцами, вязали нас и убивали. Из девяти выжило только двое, но из костей приятелей мы сделали себе оружие, что способно убить даже Бога, если он, хитрец, покажет себя. Арканами назвали нас и спустили на нас бешенных собак. Не велика цена прозрения, если мир не укусил тебя с десяток раз! Мы подружились, мы любили друг друга, и нам было хорошо около костра, разгоняющего пугливые лесные тени. Их сестра – тишина, была тоже здесь, любит она так горячо, так страстно! Место отдыха, недоступное для наших преследователей, этих двуглавых псов со скорпионьими хвостами. Рыскали эти твари вокруг, да не смели выйти на свет костра.

Три силы, сошедшие воедино, пробудили в огне костра врата. Переглянувшись, мы прошли через них в Ад. Здесь были очереди людей, сквозь их тела шла цепь, сжимал ее в когтях сам сатана! Христос тоже был тут, отделенный от общей цепи причинности бытия человека. Христос указал на меня и воскликнул: — «Вот, истово говорю, пришел мой грех!» Оперенные крылья и чешуйчатые хвосты, отрубленные головы и надгробные кресты, руки в молитвах и дети в слезах, волшебные зелья и живая вода, смешанная с ядом. Я испытал весь Ад, отведал все его отравленные плоды, пред долгим путешествием в вечность. Шага не ступив, объял меня животный страх. Понял для себя, что никогда не выпускал… ту цепь из руки. Осознал, какой страшный обман совершил тысячелетия назад… Я вырываюсь из цепей зверем, лишенным глаз. В моих руках отрубленные крылья. Мои собственные крылья! Мой крик отражается эхом ото льда, тех острых глыб, что на самом дне бездны, девятого яруса пекла. Те клыки, что пожирали на море корабли. Те мысли, что обрушились штормом на мир. Те руки, что вулканы, истребляющие целые города. Ими собрал из обломков новый храм для одинокого себя, а на входе начертал VERITAS.

В пути к себе, мы можем Бога обрести, невидимое узреть в простых вещах. Как можно не верить в сущность Чуда в мирских предметах, в делах людей, что вещи разделяют с нами? Какая художественная фантастика способна передать чудо из чудес? Для знающих, великая мистерия огромное богатство и награда, бьющий жизнью родник, которому не иссохнуть. Искатели прошлого стучали в дверь, и было, как в Писании, открыто им. Господь принимает нас улыбкой и нежным взглядом, обнимает и приглашает за стол, отведать ломоть хлеба с вином, стать частью великой истории, что не имеет ни начала, ни конца. Души наши, подобно пчелам, собирают мед знания, заключенный в удивительных цветах Эдема, не на небе, а на Земле, в нашем мире, где нам должно было родиться, но… не умереть. Ведь мистическое откровение обещает бессмертие, не просто в духе, но во плоти. Источник дает прохладную воду, когда нас беспокоит недуг иль лихордка мысли, спасает в трудностях молитва. Тепла эта влага извечной истины, когда мы радуемся, вознося к небу молитву благодарности, что живы мы!

Возможно, банальные слова, так много уж написано об этом. И десяти тысяч текстов не хватило бы передать восторг мистика, который достиг цели, обретя единство с премудрым Творцом. Мудрость небесного Отца очевидного в своей скрытности, незримости для органов чувств. Думаю, многими словами можно аргументировать, почему он сокрыл себя от нас. Подчиняясь не какой-то логикой не от мира сего, но обычным человеческим умом. Это я бы назвал Сообразной логикой, принимая на веру позицию, что человек есть Его образ, Его подобие. Мы дети Солнца, того солнца, что является к нам с прекрасных икон, выражаясь в сияющих золотом дисками нимбов святых отцов. Много было сказано, и все таки я пишу этот текст, так как хочу делиться этим с каждым, хотя, понимаю, что не стоит беспокоить спящих духом.

Есть те, кто ужаснулся и не принял правду. Боговидение, способность определенным образом созерцать Творца. что не отделить от мистического опыта, может испепелить непосвященного в Мистерию человека. Зато, когда человек наблюдает пышную, сладкокрасную розу, преисполнен такой человек чувством красоты, по своему боговидением. Мистический момент, в котором восприятие человека сужается до единого, прекрасного в темно алом цветке, священного мгновения правды.

Как же все таки хорошо, что я могу писать сей текст и выражать его каким иным родом, я вижу в этом хорошую работу, в том, что даю обычному человеку еще одну улику в возможную реальность Творца и великого замысла. Ленность человека велика. Наверное, путь к счастью же зависит от возможностей и некоторого труда. Нам говорили с детства, что у каждого свой крест. И это так! Что есть крест, если не мировое древо? Таинственное, великое древо, что соединяет небо и землю. Древо, что подобно лестнице, по которой сходят и нисходят ангелы, в тайне помогая людям. Ангелы выражаются в тех людях, которые словом могут приободрить нас. Помогают ангелы добрым словом, когда нам нелегко, а ведь людям всегда нелегко. В особенности нелегко, когда мы торопим время, когда мы импульсивны, поспешны в своих решениях, что могут принести непоправимые последствия. Именно в такие моменты нас может выручить ангел, нашедший выражение в другом. Те наши мысли, которые отвергают безрассудства, их можно определить, как шепот небес. Конечно, не стоит это понимать буквально. Какими словами мы обладаем еще, чтобы описать то, чего не в силах понять современная, еще молодая наука? Есть наука о душе, которая продвинулась, но нема, хотя и обладает некоторым инструментарием для проникновения в самые глубины смыслов мира, а именно психических процессов, сокрытых в глубинах души (psyche, психики). Очевидно, что человек все еще не разумен. Отчасти из-за необразованности, как и по своей природе. Заметно изнутри, что нами все еще движет первобытный инстинкт. Хотя не все так однобоко и роль инстинкта важна в выживании организма. Процесс изменения людей труден и долог, и все таки он продолжается. Вот так по истине magnum opus для мыслителей всех времен!

Проблема, что настоящий враг не снаружи, но внутри. Это можно назвать сатаной (царь мира сего), или инстинктом, думаю, от этого не сильно изменится суть проблемы, которую поставили люди знания тысячи лет назад. О, как много знали люди уже тогда! Возможно, в чем-то больше, чем мы. Имея более целостное представление о смысле жизни и устройстве мира.

Многое было забыто и сейчас по сути идет переоткрытие древнего знания, подобно истории ренессанса. В своих работах я проповедую новый мистицизм. Редко в ясной форме, зачастую сложных в понимании подступов к знанию (gnosis). Ведя сам с собой поэтический диалог, как и любой поэт до меня.

Попытка понять, кто ты есть на самом деле, твою роль в космической драме, что мы смело именовали жизнью, не имея представления, что есть в своей сути смерть. Без сомнений, мы жертвы нашего языка. Есть древняя наука, которая, возможно, задолго до математики, обнаружила особый паттерн, который повторим во всем сущем, вне и внутри сознания. Этот паттерн нарекли Богом. Ленность человека сильна и ленящийся человек вряд ли отыщет Бога, если будет сидеть сложа руки, или даже перелистывать целые тома. Некоторым нет дела до всего этого, их занимает другое, их занимает жизнь в обыденном ее понимании. Пусть так! Не сказать, что выбор есть преступление. Тем, кто желает найти невозможное, ищите, и вы найдете. Вот суть моего послания и посланий для тех, кто подобен мне. Все мы вместе переживаем один и тот же человеческий опыт, хотя и в как бы разных (внутренних) мирах. Когда материя теряет материальность, выскальзывая из рук, когда ego гаснет, в чем вы найдете спасение в столь грозный час? Одиноки ли вы в смерти, переживая, что переживали все ныне мертвые, и в чем найти спасение, приближаясь к роковому порогу, terra incognita?

Если вы дочитали до этого места, значит, вы в поисках или даже уже нашли нечто. Могу лишь пожелать, чтобы вы обрели счастье в конце пути. Вы не одни. Помните это! Вы часть великого чуда и свидетели грандиозного космоса. Мы дети Солнца, да, это так! Персонажи бесконечной истории, отголоски которой содержит Писание, в ветхих книгах описывает оно истории о незапамятных временах. Нам стоит все таки его читать, имея на руках всеобъемлющий сборник человеческих проявлений.

В ужас повторений смотрю я на ходу. Жизнь моя, мой путь стал подобен змею, что заглатывает свой хвост. Скоро! Уж скоро я, видимо, умру! Зеркала смеются мне в лицо. Осколки прошлых дней, воспоминаний о доме, горят волшебными огнями, и небо покрыли темные щупальца шторма, что погубит этот уже прошлый мир.

Я добр, нежен в любви, или все таки хитрый над собой злодей? Зелье не нужно и ядовитым цветам не открыть всех правд! Не исчезнуть мне, пропасть во гробе, но снова встать, чтобы светило прошедших дней вернулось на мировой купол. Меня тошнит, когда смотрю за купол и вижу отвратительный, ничтожный в своей простоте механизм. Сам мир, как инструмент врача, который лечит себя же, заглядывая в мутные зеркала, в осколках под ногами, видя тысячи своих глаз. Колдун, пророк и изгнанник кричат в тебе, взывая к самой душе. Увы, слишком далеки между собой миры!

Я целую ветра, природу-мать, Селену и близких людей, не способный найти именно тебя. Быть может, именно тебя. Ты для меня загадка этого дня, а мой гаснущий взгляд твое несовершеннолетие. Найдя мою книгу теней, ты листаешь ее, но не находишь меня. Того меня, что так любит шорох дождей, когда капли стучат по крыше дома, дома больше нет. Как и нет того, кто открыл бы тебе входную дверь. Ты открываешь ее и, с гаснущей свечой, вступаешь во мрак лабиринта. Открывая снова и снова, что ты сам придумал этот миф! Не бойся, я оставил тебе карту лабиринта. Прошу, оставь бесценную малость – младых, пламенных лет любовь. И чувства к тому, кто ушел в туманный рассвет.

Ты смотришь на меня. Смотришь в сторону. Смотришь на меня, а я на тебя в ответ, незримо любя очами. Мы играем в шахматы на Луне, в тайном месте, где горят девять свечей, вечных огоньков немой правды. Фигуры меняют свои места. Крылья обрубили и давно как сожгли. А ты все таки нашла, под сводом подземелья, от них единственное перо! Я рад принять его, это небольшое напоминание о небесах, где сокол моего духа все также высоко, как в день сотворения.

Наше знакомство, как мираж в самый знойный день, призрачно, как сон или туман в слабом свете звезд. Путями яда и ключей, через преграды и ловушки, ты прошла осторожно. В центре храма, что поддерживает купол мира, нашла мертвого птенца. Своим колдовством, есть такой дар у тебя, ты обратила крошку в крылатое солнце нового дня. Твоего дня!

Ты, Анастас – моя мечта! Но не забывай, что люблю я многих. Я должен быть счастлив от взаимной любви, но… Вместо этого я взглядом ищу что-то, пытаясь разгадать загадку мира и самого себя. С алой книгой в руке, ты следуешь за мной в запретные сады близ святой горы, с которой на нас зло взирают боги, жадные до своих сокровищ. Пусть пропадут они все! Настоящее сокровище – твоя рука в моей руке.

Несомненно, все мы оказались в интересной ситуации. Вместе мы разделяем вкус жизни, а небытие нам не может быть ведомо. Каким-то чудным образом реальность существует, и мы воспринимаем ее посредством чувственного восприятия, кое легко впрочем обмануть. Но что это если не своего рода сноподобное явление — жизнь? Нам не доступна истовая реальность, то что сокрыто за повседневными предметами — нам неведомо. Как выглядит стол, когда я опускаю веки? Не ведомо истового того даже мудрецам. А этот потусторонний мир, что у каждого сокрыт внутри? Столь таинственно быть человеком на самом деле! Пытаюсь сказать это иными словами, но прячет смыслы какой-то демон…

Кто все эти люди? Они, возможно, мое наваждение. Я пришел к выводу, что галлюцинирую людьми. Ха! Или это сон, в котором при охоте можно завалиться в еще один сон, а в нем еще в один, если повезет. Шел сквозь вагоны поезда и бросал взгляд на незнакомых спутников — их лица безликие, дрожащие маски лишенные эмоций. Вдруг полумрак накрыл окружение, и я включил фонарь. Шел вперед навстречу кругу света. Больше не живые, но на сидениях теперь сидели скелеты. Только луч света касался их как они рассыпались: отдельные кости со стуком падали на пол вагона. Я посмотрел на наручные часы, подарок детства. Стрелки на восьмом часе! Где я оказался? Возможно, в верхнем кругу ада. Название его Лимб.

Сидя на кресле в комнате, в своих думах, вспомнились мне старые друзья, с которыми давно уж прервал общение. Один из призраков навестил меня. Помнишь то и то фото? Спросил мой нежданный гость. Фото до любви, отношений, до преступлений? Отвечал ему с тоской в голосе: — «Фотографии давно уж выцвели! Кто этот человек?».

Заветный дуб все еще зелен, полон жизни он. Мой же внутренний мир успел преобразиться. Высокие каменные стены в тени черной звезды, от Гелиоса она отлична. Нет возможности растениям под мрачным светилом цвести! Шел и встретил тупик. Еще один! И еще! Искал слабое место в кладке, но тщетно, все дальше уходил я от выхода в лабиринт. Вдруг вышел в малый сад, где ночные цветки пахли, и засохшая лоза обвила статую богини. В руках держала она из мрамора глубокое блюдо, в которой скопилась дождевая вода. Жаждой мучимый, отпил из рук прохладу. Тут же упал, чудом оказавшись в безбрежной пустыне. С далекой дюны мне махал человек в одежде монаха, мой учитель неотличимый от привидения. Я пошел к нему навстречу с трудом ступая, с каждым шагом все глубже утопая в песках. Крепкая рука учителя спасла меня. Далее мы вместе шли, вернувшись в лабиринт. Быть может, спутник знает где выход? Так я думал.

Хочу я обратить твое внимание на лучик света, что преследует меня в переулках узких улиц как бы незнакомого города. Во сне охочусь на призраков. Дрожат силуэты вне обычного мира. Кто ты — в облике красной зимы? Хочу разгадать твой секрет. Справиться с Энигмой и уж спокойно тогда составить компанию мертвым, к ним давно обращаю мысли.

Топтался на месте — неловко мне было в дверь потустороннего мира ступать, тянул время. Эльфы вытянули душу мою из плоти, что пропала как и кожа, оставив белеть на Солнце одни лишь кости. После следил из-за ограды за процессией духов разнородных, одетых в веселые, праздничные наряды. Тут показалась туша кита. На дорогу кит всплыл, выдыхая из себя не воду, но сок, вызывающий великое веселье и опьянение у всех собравшихся в городе фантомов. Меня окружили монеты со светлыми лицами в человеческий рост. Задали мне вопрос: — «Какого для живого познать сон без пробуждения? Ничего, человек, мы дадим тебе еще пожить, еще подышать! Ты знаешь? Ведь именно дыхание породило всеобщую реальность. Дыхание — это жизнь сама по себе».

В глубоких мыслях или посреди бурного моря одному на паруснике. В спокойном танце, или в опасных ситуациях, и отчаянной битве. Охватывая взглядом спокойное небо, или идя по дороге опустив тупо взгляд. Легкий морской бриз ощутить лицом, или бояться грохот шторма. Я жив, читатель! Дышу пока и наблюдаю мир в себе разнообразный. Потом мое сердце взвесит шакал вечнорожденный. Пройду в Дуат, мир загробный. Вход в Дуат — мумификация. Обитель жадного Аида, что носит тысячу пугающих масок. Стикс и Лета на ладье со скупым кормчим пересечь всем нам! Так интересна мне загадка С М Е Р Т И. Загадка жизни — только ее малая часть. Ах, надеюсь я восславить завтрашнее Солнце сотню раз, в мире смертных задержать беглое мгновение! Испытывать тяготы жизни куда лучше, чем червей кормить. Но у всего, конечно, есть предел, и каждый человек может смерти возжелать, не вынося страдания. Смелости нам всем, через распятие на мире, путь наш лежит в сам Эмпирей.

Я всё святое предал огню, из пылкого ума оно всё родилось внезапно, в пламенных мыслях о загадочной любви. Я розу предал земле. Зарыл всех, кто был близок мне. Я чародей и дракон! Достоин ли ты слышать речи льва? Льва, что укусил Солнце до крови, кровь светила суть чистая ртуть. Любого она сведет с ума!!!

Я разломал распятие, чтобы оно не сдерживало мой безрассудный дух. Воспарил он над небом и поразил смертельно мир людей, всё доброе обернув злом, огню придав дым едкий, а живительной воде – отраву. Я черный единорог, который уходит в ночь своей души. Безумец, что, сам того не зная, ада отпер врата. На то был великий запрет самого Творца. Обернул я свое тело рваными тенями, призраками тех, кого знал когда-то. Я гневно взирал, как гаснут угли моей обители. Без слез взирал на мертвое создание. Оно погибло где-то там, давно позади. Одно? Одно. Мы все одни в своих кошмарах, в своих адах.

Мне хочется шептать – прости, прости, прости. Скверно мне! Понимаю, что назад дороги нет. Дальше только ночь, глухая и лишающая разума, как яд спелого дурмана, мне так любимого цветка.

Я предал всё огню, чтобы потом собрать пепел и использовать его, как почву для древа мирового. Проростет оно на забытой могиле. Там, где-то далеко-далеко, а может, совсем близко, другая могила мечтает рядом с моим надгробием быть. Так быстро пролетело время, вместе с ним муки и радости, и смерть забрала нас в свои цепкие объятия, как самых дорогих друзей.

Ты одинок, так одинок, и можешь ненавидить меня. Всё таки позволь прижать тебя к себе. Разреши тихо сказать утешительные слова, мое отражение, подобие подобий, образ самого Христа. Я прокляну именем Христа небо, когда оно доберется до тебя! Я мертв, но способен еще на что-то в мире пустых, жалких вещей, простых жизней, в туманных огнях ночи. Просто знай, что мое одиночество влюблено в твоё. Злость твою разделяю дрожащими руками. Устами, которые в беззвучном крике отчаяния застыли. Здесь по правде я всегда буду рядом. Люблю тебя! Поверь, молю, только правду тебе говорю! Без всякой драмы или лести, сарказма и вранья. Не быть мне вселюбящим спасителем, но тем, кто проклинает свет. Кто волочит за собой светило на цепи. Нареченный Люцифером сгорает в своей же душе. Всё это бредни старых мистиков, которые курят гашиш и смотрят на луну в раздумьях. Просто забудь! Дай я покажу тебе магический знак.

Моя любовь к тебе предельна. Зло и любовь одно имеют имя – звучит оно проклятьем. Мне демон подсказал, как сбежать из духоты могилы. Скитаться по свету много-много лет, а в конце родник жизни оросить своей кровью, чтобы закончить жизни ритуал. Помни, что тебя и только тебя я любил. Ритуал во славу всей мирской любви. Любил я всех, а теперь все брошены мной на произвол судьбы. Кто близок к смерти, а кто нет. Только и слышу из теней громкий плача смех! Люблю тебя, моя искусственная смерть. Моё приятное заблуждение.

Разлетелись листки священной книги по городу. В них отголосок моих эмоций, когда я заблуждался в том, что совсем один. Не забывай, ты не один. Ты станешь героем моих картин, хотя не видел никогда твоего лица, твоего желанного богом тела. Прости меня, повторю еще и еще раз. Прости меня. Я поравняюсь с Творцом, чтобы вытянуть тебя из черноты подземных рек. Пойду я против всех фундаментальных законов мироздания, чтобы дать тебе хотя бы крупицу счастья. Тебе и только тебе!

Солнце гаснет на западном берегу, погружая новый Кемет во тьму, с которой спорит алтарь вечного огня. Возжег его я своим дыханием, как проклятый змей с главою льва. Обнимают тебя девять моих крыльев, моих многочисленных страстей. В твоих же чувствах ко мне заключен конец времен.

Где-то посреди мономифа Кэмпбелла, одинокий рыцарь, охваченный тенями прошлого, одевшись в их рваные наряды, встречает серого кота. Тот отдыхал на ограде близ сада роз, закрытого на особый ключ…

Кот этот, пушистое создание, приподнял веко и завел с рыцарем разговор, и тут же тени ночи отступили от воина, а бесы спрятались в огнях далеких костров прошлого. Тот Кот говорил так:

Счастье вот-тут, а не там. Я живу и делаю всё, чтобы жить так, когда ты счастлив не в проекте, а именно сейчас. Именно человеческая временность, порой, оказывается тем самым катализатором, заставляя нас ощутить необратимость смерти.

Борьба с этой необратимостью может быть крайне проста в своей формулировке: если и придётся растворяться в вечности, то только лишь влеча за собой целый ковчег.

Оставить след на ткани вечности. Такой, который превратит потенциальное ничто в чистое, неискушённое дурным бытие. Бытие настоящего человека, живущего ради счастья. Счастья чужого, счастья своего.. ради счастья, и всего-то.

Гибель не тождественна смерти. Смерть – необходимая часть процесса. Часть, дающая бытию человека терпкость и осознанность. Даруй обывателю бессмертие, и он попросту с ним не совладает.

Так нуждаются ли люди в бессмертии? Пока нет. Люди и в космос пока выйти не могут, едва попомнишь всё их невежество вкупе с капиталистическим подходом и к себе подобным, и к природе.

Пока время человечества ещё не пришло, в выигрыше мы: пришло наше время.

Мы способны быть счастливы. Счастливы в своей осознанности, счастливы в бытовых мелочах, счастливы глубоко экзистенциально..

Временность человека, когда она наполняется чистым счастьем, способна перерасти и в вечность. Как я говорил, способна роскошным лоскутом вплестись в ткань потока мироздания, чтобы затем обратиться в вечное движение.

Маги, рыцари, шаманы, монахи – любая чистая осознанность хороша.

Либо мы наполним всепоглощающее, великое в своей безмерности Ничто смыслом, либо доживём до конца времён материи, поддавшись физической энтропии. Но в ином случае погубит нас не энтропия, а, скорее, глупость, дурное, нечеловеческое и омерзительное. То, что способно забрать у человека счастье и смысл. Что способно уничтожить действительно истинное.

Эта дурная сила.. Я ещё не придумал ей название. Alteglichkeit Хайдеггера, вкупе со всем мешающим сопричастности людей к счастью друг друга. Шум, одним словом….

Хотел бы любить?

Я? Любить?

Забавный вопрос..

Я многое знаю о любви. Даже испытывал её.

Хотя сейчас моя романтика и становится.. трансцендентальной, скорее.

В точечную и бытовую любовь мне дороги, наверное, нет.

Тебя я люблю, и даже не совру здесь. Но я всё ещё предаюсь наивной мечте в прекрасную даму.

Возможно, она уже где-то рядом. Возможно, и не одна.

Я жду ту девушку, ради которой без тени сомнения смогу забыть обо всех других.

Долго жду. Пока идёт лишь накопительный эффект..

А я тут объяснил кое-кому единство бытия и ничто в становлении..

О, боги, держите Хайдеггера, он в конвульсиях!!

Бытие – это чистое бытие. Оно есть. Всё, что не назови – бытие. Свойств у него нет.

Ничто – это чистое ничто. Его нет. Свойств у него тоже нет.

Но, прикол в том, что если у Бытия нет свойств и у Ничто тоже их нет, то они, по закону достаточного основания Лейбница и по закону тождества Аристотеля (тут кот зажмурился в радости), оба имеют одинаковые свойства. Следовательно, они тождественны в форме: A = A. Внезапно оказывается, что это тождество – двухместный предикат, то есть, свойство. Это появление свойства из отсутствия свойств тут и называется становлением.

Закон (принцип) достаточного основания Лейбница: «…ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым, — без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны» — Лейбниц, «Монадология»;

Закон тождества Аристотеля: «…иметь не одно значение — значит не иметь ни одного значения; если же у слов нет значений, тогда утрачена всякая возможность рассуждать друг с другом, а в действительности — и с самим собой; ибо невозможно ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно» — Аристотель, «Метафизика». То есть, тупо A = А.

Бытие – абсолютная категория. Ничто – абсолютное отрицание.

Они, согласно вышеописанному логическому механизму, тождественны друг другу.

И то, и другое не имеет свойств, но, внезапно, их идентичность образует свойство.

Появляется некое движение.

Это называется становлением.

Бытие и Ничто исчезают друг в друге.

Красота? Красота….

Рядом с котом лежал меч из воды и огня. И огонь наполнял воду. А вода тушила огонь, и от магического меча шел пар. В паре возникали удивительные видения античных божеств и героев, что побеждают божественных же чудищ.

Примечание.

Правильно писал Гёте: «Кто ищет, вынужден блуждать». Путешествуя в себя же, посредством метода схожего с юнгинианским активным воображением, душа попадает во внутренний мир, в котором обитают личные драконы, боги и демоны. Да будет известно читателю, это касается всего дальнейшего произведения, с 8 по 14 главу, в 15 главе подводится итог странствий и раскрывается gnosis, хотя окажется невидимым для непосвященного читателя. В 16 главе дополнительная информация, которую можно прочитать вначале, так как она открывает путь к 8 главе.

Мыслитель, что годы исследует оккультные дела, вряд ли не разберет, что пишу я временами. Иной оставит слова мои без внимания — добра ему! Из записей, из символов родится голубь с четырьмя крылами и красной короной над головой в кольце девяти огней. Вольна птица: расправит крылья — улетит… Возможно, только ее крик даст ключ к запутанным речам. Во славу крик сокола вечнорожденным, и Гелиосу катящему златую колесницу по неба хрусталю! Я сам могу лишь гадать как открыть собственный тайник в душе. Бездонной, как душа любого. Душа питает мир, который ее вмещает.

Он — это я. В стенах зеркального дворца мне полумрак так мил! На мне белое, когда сияет Солнце-Отец. В черном, когда отражает свет Мать-Луна. Два льва и змея двуглавая меж ними мне персону подарили, одежды, что не снять уже с души. Созданий этих, видимо, один из баронов ада хитроумный породил. И все же для меня они — создания Эдема. Ведь райские туманы мне видно на горизонте снов. Множество мостов-дорог перекинуты через звездную бездну к ним! Оступлюсь, и что тогда?! Как это упасть в Никуда? Наверняка даже умнейшим из смертных сего не дано понять.

Сияет кольцо, что между пальцев держишь ты. А в камне на кольце заключена слеза бессмертной души, что проклята и вечна в муках. Ладья плывет через темную реку, что после смерти пересекают тени, тень мира самого, и мрачный причал. Мы снова вместе! Меняешь свою драгоценность у меня за бесценок — магический, блеклый кристалл. Обмен наш: счастье на мечту. Она здесь, твоя мечта, в твоих руках. В твоих глазах. Горит! Пылает крест, что оплел древний змей, заглатывающий свой хвост. И восемь ангелов над ним скрестили на нем мечи.

Труден путь дальнейший, но когда мы вместе — у нас по воле божеств возникают крылья! Мы кружимся вместе в ветвях древа мирового, что в целостности держит мироздание. В его корнях мелькают огоньки-светлячки, хранители секретов механизмов сложных, что светила по своду направляют. Мы тоже знаем кое-какие тайны звезд. Любим друг друга, но это все мимолетно подобно огоньку догорающей свечи! Что вечно так это свидетельство наше о том, что мир вообще существовал. Обречены мы познать небытие, а пока мы играем в полете — играем в жизнь.

Большой ворон уронил меня на то место, где гаснет кострище чужой надежды. Туда уронил, где две реки великих сходятся в развалинах храма луны. Рисунки змей на его стенах и они будто живы. Сорвать плод запретный и бежать, падая от стрел демонов. Плакать ночью сверкающим полотном танцовщицы с блестящими жемчугом глазами, богоподной Аркадии чьи лики выбелили многие зимы. Горят костры на скалах подобным клыкам зверя, что имеет на челе «666». Мой друг ворон их пролетел эти скалы. Горят огни в домах восхваляя лик божий, того божества что заперто в себе же самом. Герой, что потерял свой титул, бессмертный, пронзенный копьями, теперь он как в параличе, в пустыне, где воют морозные ветра. Хотел он открыть секрет Творца, но потерял из памяти Его имя, а ведь имя ключевое слово в записях книги жизни. Простое Эхо. Эхо. Эхо крика души чьей то погибшей любви. Пало воронье перо, напоминанием об эхо. Вытащить копья из страдающего бессмертного запрещено богами. Ходят эти боги над нами, Хвала им!

Я засмотрелся на свое лицо — образ растаял, как туман. Туманы окружают твою руку, что сжимает знак забытый. Гордо ты его, сжимая сильно, над головой поднял.

Проклятая богами воительница с Судьбой! Похитив у безумного монаха жезл девяти солнц — острием его медным вонзила себе в горло, и стала королевой драконов, не в этом мире, но в башне из битого стекла. В магической темнице, где пробыл я годы ужасного заключения. Незрячий, отражениям окружения каким-то образом внимания. Переплетение лоз на стенах темницы о древнем договоре напоминают по сей день. Прочна та лоза, что видел ребенок в текучих переулках сна. Красивый мальчик, рожденный нимфы дурманящих садов.

В тени сад той самой башни. Башня ли? Или Слово, что мало передает потаенную суть. Слово. На руке у мальчика было кольцо из стальных волос богини ночи и дождя, прячет в ларце она несчастья. Уронив и потеряв кольцо, силуэт ребенка соединился с тенями ветвей, их пятнами, что так глаза напоминают. Где же дитя теперь?! И почему ты также продолжаешь жить? Куда делался вчерашний птичий перепев, что слышали вдвоем? Возможно, я и не просыпался вовсе и все это осталось в том самом первом сне.

Отражение лица пропало — уж скоро мой конец! Путь мистика подобен сновидению, но тому где присутствует ясно боль. А наслаждение от вина? Оно ведь тоже есть, хотя не способен человек им утолиться до конца!

С чего появился мир, если не из огня? Огонь в подземном чреве рожденный! И предметом дал проявление — разделив свет и тень. Мистик, освещая путь фонарем, проходил мимо аркады, когда его навестили эти мысли. Он прятал в кармане ключ от тайника душ. Ларец вечности и мира сосуд, что создали боги своими песнями на священной горе.

Мне часто снятся башни из стекла над кромкой океана, и наблюдаю я с горы последствия древнего пожара. Того пожара, что царил в людских сердцах. В уме твоем, учитель. Моим ментором был семикрылый голубь с короной над главой, и перья его покрыты глазами. Одна из тайн, проявившая себя между бодрствованием и сном.

Голубь спросил: — «Сеял ли ты зимой, странник полуночный, семена плодовитых деревьев?» Благотворные идеи, в которых нуждаются живущие ныне. Царь пепла, в железной чешуе, указал на меня перстом. Тогда то я и стал одним из стражей великой иллюзии. В коридор из зеркал-порталов мой дух вошел. На стенах картины тех, кого в жизни я любил — велика коллекция! Картины в изображениях быстро сменились на грехи, и из приоткрытой двери вышел океан. Тонул я в соленой воде, моля богов помиловать меня. У вечнорожденных на все свой план, по звездам они указали путь к таинственной горе посреди океана. Теперь океан не снаружи он, а внутри.

На волнах качался мой челнок с изорванным парусом. Корабль рассекал носом горизонт. Виден был остров, на нем была та самая гора. К ней держал путь всю жизнь. Теперь вот смотрю на стекло башен, в них отражалось потерянное счастье — одинокий силуэт. Черные пятна рук покрыли парус, когда приблизился я к заброшенной пристани. Весь путь в челноке я был на самом деле не один!

День пролетел и наступило время вести записи того, о чем духи поведали мне при полной луне. Не чернилами, но огнем из сердца своего оставлю послание тем, кто не боятся отправиться в сложное путешествие в подмир, через грозного стража междумирья. Лев с хвостом из крылатых змей, три короны над очами хищника, у которого вместо клыков — ключи. О ужас, в его глазах отражение моего черепа и костей! Демон этот составил мне кампанию в морском путешествии.

Чтобы удовлетворить стража, я пролил свою кровь. Художница, моя слепая спутница, кровью этой заполнила холст — рисунок ангела-хранителя. Того изгнанника небес, что пошел войной на Эмпирей, обитель Бога. Я осторожно начертил знак призыва бесов, и те не заставили долго ждать: вылезли, вылетели на крыльях стрекоз, глаза из калейдоскопа, трубочки вместо ртов, шесть, девять лап, с силой держащие фигурки людей из янтаря, берюзы и аметиста. Говорю им: — «Расскажите, что скрывает от нас всесильный Творец?!» Силу имею над вами всеми, исполняйте! Силу данную мне Азмоданом!!! Отвечают бесы в страхе: — «Вот револьвер, нацель его ты небо и подстрели своего бога. Вопрос свой повтори богохульный, нам то было бы не мило. Все таки мы народец богобоящийся». Сделал как они велели. Вместо того, чтобы себя погубить, обрел важное знание о том, что нет добра и зла. Что вечное нельзя убить, хотя свободен человек показать свою силу даже перед самим Господом.

Ха! Цепи мне не новы. Слепота — старая подруга, сестра которой тьма. Что мне боятся? Я был в башне-тюрьме посреди бескрайнего моря. Моря, что пролили слезами Короли Пепла, перед тем как в уйти подземной царство. Меня белый дух любимый навещал — давал воды, подобна меду влага, хлеб, мягок и сладок он. Неискусные радости, имея лишения, великий дар! Синяя птица тоже навещала. Пела мне песнь поднимающую меня, плачущего, с колен. Я прославлял бы Солнце, каждый вечный день в заключении, за жизнь, если увидел хотя бы лучик света. Заключен на век, один на один с думами, в которых демоны обретают жизнь.

Прошли годы, и вот я здесь, на причале. Причал, старый и пустой, где я размышлял. Наблюдая за волнами, думал о секрете другой башни, что высилась на крутой скале. Помню, три птицы, не живые, но механизмы, кружили на ней. За дверью башни тропа в загробный мир. На моих глазах туда ушел знакомый, что уважал мои бестолковые работы. Какая-то спокойная грусть обернулась тоской, немым вопросом, что вряд ли получит ответ. Что прячет сон не проходящий? Пучины моря могут быть пусты, один песок да камни, редкие кости людей. Есть места поросшие кораллом, где буйство жизни развелось. Так и наш мир! Подлодка отчалила от башни и погрузилась в темные воды, вниз, к подводному городу из стали, украшенной золотом.

В жизни один паттерн угадываю — двойственность предметов. Можно ли считать смерть обратной жизни стороной? Ведь смерть то окончание самой жизни. Что тут можно придумать? Я видел за низкой дверью башни яркий свет. Так ли выглядит то, чего нет, и место то нигде?! Тут слышу я теней: — «Доброй дороги, брат, мы будем помнить о тебе»… Подлодка приблизилась к затопленному храму, на створках которого сиял золотой круг в круге.

Рожденный от союза речной змеи и большой звездной птицы, Аур был мил богам, но богиня красоты и тления выстрелила в него стрелой, когда вошел он в зрелый возраст. Стрела обтянула шею мальчика, и тот впал в ступор, вошел он в трансовое состояние. Его душа вылетел из головы четырехкрылой птицей с семью глазами, в каждом глазе по четыре зрачка. Это создание, что ныне ищет воду в пустыне жизни, попалось в капкан охотника за тайной правдой. Ловче него нет среди людей. Одежды его сверкают, как грозовое небо. Головной убор в виде паука златого, покрытого яркой радугой самоцветов. На охотнике маска близнецов-божеств, давно утеряно у людей знания о них. В руке охотник держит чашу озарения, и проливает из нее нескончаемое зелье, напиток, что имеет множество названий, способным вылечить любой недуг и даже воскрешать.

Зубья капкана глубоко вошли в плоть, и сказочная птица истекала кровью. Мальчик внутри ее сознания готовился впервые принять смерть! Из мира смертных в небо и дальше, туда, где властвует ничто и никогда. Финальный рубеж для человека и начало тропы для освобожденного духа. Подобен столбу зеленого дыма дух бессмертный. В дыме этом угадываются лица и множество фигур животных и людей.

В туманные земли попал мальчишка. Он верил, что его мать змея обитает где-то за горизонтом, в который проваливаются небеса. Подобно ущелью меж мирами горизонт иного мира, и в горизонте горизонтов великое число. Удивительное зрелище, что видел, как день! Из горизонта выходят ветви мирового древа. Подобны они рукам Индры многорукой. В каждой руке по святому орудию, что способно уничтожить всю вселенную. Их охраняют титаны, те кто давно скрылись с поверхности, уйдя глубоко под землю. Титаны — великие гиганты со множеством змеиных голов и антропоморфными телами. Некогда они помогали людям возводить великие храмы, настолько высокие, что уходили громадами за облака.

Ныне эти строения, магическим образом, повернулись, спрятаны в лоне земли. Подмир под властью Аримана. Велик Ариман и Прекрасен! Слава Владыке духов, Хитроумному и Вечному! Дети его — низшие боги, технобиохимеры, конструирующие реальность. Слава! Слава! Слава!

Молодой дух смотрел долго в зеркало, а потом разбил его рукой. Рука в крови. Как и смертные, духи способны истекать кровью. Башня на лбу великина-единорога, что уснул под ветвями мирового древа. В ней Царь Ночи правит светилами, используя для этого сложный механизм. Вижу многое, вижу иной миры и физический план, и в этом всем новый мистицизм!

Перевернутая башня подмира, в ней заключен расчленный и собранный по кускам, воскресший, забытый бог. Мальчик знал о нем, он видел его глаза в каждый вечер при убывающей луне. Он плакал ночами. В одну холодную ночь, в руках мальчика, магическим образом, оказалась книга. На ее страницах странные диаграммы соседствовали с вязью символов, которые мог разгадать только наследник короля потустороннего мира, сын Аримана или наследник Солнца.

Синий лев явился перед ним. Он укусил его и чудом окрылил дух. Расправил дух мальчика крылья из света и тьмы. Он воспарил, высоко поднялся над землями мертвых. Он разглядел на великом своде далекий силуэт башни. На всех скоростях полетел ввысь. Мучимые бесами, в из ям проклятые духи кричали ему вслед. Он покорил ад, чтобы вернуть Короля на законный трон. Ведь Ариман воплотился именно в нем! Запутанная история жизни и смерти имеет особого стража. Имя стражу Конец Времен. Все герои, кто пытались побороть этого стража — пали, и духи их попали в те самые ямы, где насекомые-машины вонзали в их тени ядовитые иглы, которые лишают мыслей и вызывает великую боль.

Эта история еще получит свое завершение. Но завершение может быть только по ту сторону, где завывают духи, где правят жадные до жатвы ловцы душ. За ущельем, пропастью, что разделяет миры. Укажу только, что имя мальчика Тетраграмматон, он же в прошлом Аур и сам Ариман. Слава! Слава! Слава и хвала Королю над духами! Бог, что был расчленен и собран, оживший и бывший долгое время пленником перевернутой башни. Настоящий охотник за истиной оценит мои труды, так ведь они, как подсказки мне же самому на запретном пути богов. Мы все, как один. Поэтмы, наследники Солнца и Братство тайны. Множество у нас имен и ликов, но все мы, как один. Кто же наш Господин, если не один из нас самих? Солнце одно, так и Господин. Но что же Солнце завтрашнего дня, такое же ли оно, как вчера?

Придумал мистик хитроумное устройство: механизм, что должен украсть с неба Солнце. Он выпил возбуждающий сок и с силой толкнул ручку запуска аппарата. Витражи светлые поблекли и всякий свет в стенах собора мирового померк. Птицы обезумели, кружа в небе кричали они и пикировали вниз, клевали уличный люд, тот в страхе хватался за головы. Скипетр обвили две змеи в потоке сна. Раскрыл пасть один из гадов, и изо рта выбежала пара крошечных львиц. Мыслитель сорвал маску, за ней вспыхнул красный свет, и свет яркий — стало полно небо этим светом, стало оно подобно бескрайней поляне роз. День суда над смертными настал? Решил король забытый, в лице мистика, судить творение свое!

Я выдыхаю сказки. Я волк, что в пасть ветра набирает! Вверх, по крутым стенам пирамиды, что око-светило пронзает, и течет кровь по ее граням. Слезы на глазах охотника, который в погоне за неуловимой целью, разгадать жизни и смерти секрет.

Я поднимался к Святой горе, обнимаемой туманами. Грозные гидры и причудливые химеры встали на пути. Сущности говорили мне, очами пожирая: — «Пришел ты тайну жизни разгадать, но вместо ключа от энигмы, получи же безумие! Будешь чужаком меж людей, изгнанником. Слова правды для тебя заключим в запертом сундуке, его сокроем в тайнике в глубине грешной души. Мы не демоны, но ангелы, что приговаривают тебя. Ледяные ветры будут мучить тебя век в недрах ада, смельчак в глупости своей. Не тягаться тебе с Господом, любить и жить впрочем тебе не отменяем, ведь царица наша богоматерь, она — Любовь».

Ночь без сна. Тревожил меня демон беспокойства. Подмешал мне в чай гипнотическое средство, и я нашел себя в садах, в которых обитают духи цветов и трав. На богатых плодами яблонях вырезанные символы нахожу, они указыли дорогу к сторожевой башни, что на возвышении, проломлена ее крыша. В помещение собраны манускрипты, они суть порталы в далекие миры, где сказка с былью дружит. Беру с полки старые бумаги, изучаю их при свете фонаря. То чертежи человека-птицы, интересного механизма. Тени на стенах возникают. Они пришли: глаза птичьего народа смотрят на меня. И тут видение исчезает, сменяется другим в неотступающей фантасмагории.

Я оказался на каком-то острове. Корабля крутобокого останки на песке во мне родили воспоминания о родителях, заботливая мать моя и остроумный отец. Откуда прибыл я? Куда плыл? Прискорбно, что все позабыл! Меня журчанье ручья в полумрак леса пригласило. В травах всюду обломки каких-то механизмов, бумаг останки, слова что уже не прочесть и стершиеся схемы, отдельные на них символы мне были хорошо известны, они говорили о богах, что сходят с неба.

Я дом с телескопом нашел в самом сердце леса. Нелегко было открыть его тяжелую дверь. В комнате, при свете чудесных предметов, схожих с жемчугом, но крупнее, обнаружил скелет человека за письменным столом. Медальон на его шее привлек мое внимание — образ птицы запечатлен был на нем. Ко мне пришла идея. Вооружившись инструментами, из деталей ловко себе соорудил крылья. Поднявшись с их помощью над островом, в форме месяца его зеленая громада, понял, что этот остров — сон. Но сон этот вечный. Сон из которого убежать в действительность уже нельзя. Мне только остается парить над океаном? Неужели, это правда смерть?

Светлокудрявая девица курила, смотря мне в глаза с просьбой немой на лице, мила мне ее внешность. Девушка указала на большую карту, что с диаграммой астрономов схожа. На стене комнаты, где синева теней предметы обрамляет. Маршрут через зачарованный лес, скалы духов и дальше, много дальше, к священной горе, давно уж забытом людям месте. Собрав вещи, мы отправились в долгий, запутанный путь. Путешествие заняло четыре года. На пятый год спутницы моей не стало. Побывав в том месте, где земля целует небеса, одна из великих тайн открылась мне. Знаю теперь, что хоть и сокрыта моя любовь покровом земляным, дух ее всегда где-то рядом прячется. За обычными предметами порой угадываю ее тень. Или то со мной разум шутит?

Поцеловал зеркало — в нем лик ее вспыхнул на мгновение. В полумраке вижу образ твой. Ты куришь любимые сигареты и ищешь руками в траве жуков. Бывшая любовь, что сожрали пауки. Проклянешь меня, и я буду сожжен на кресте!

Тот вор, у которого украли жизнь. Тот день, в который с небесного хрусталя на город опустилась тень. Тот ключ, что пропал, от двери, какой дверь видится во сне. Правда ли? Кот лакает воду — в его глазах капает прошедший ранее дождь. Три свечи и череп на ритуальном ноже, очерчен уж мелом круг, и колдун завершает последние приготовления перед опасным делом.

Мелькнула в угол мышь, за нею на крыльях стрекозы пролетел бес. Колдун громко демона призывал, подняв руку со свитком ветхим, в котором скрыта диаграмма семи планет. Гром снизошел тут же на земли смертных. Свеча догорала — от колдуна осталась горстка пепла. Живой, хоть уже без тела, летел он одним только взглядом по коридорам, тоннелям из плоти дышащей, с живыми лицами, какими-то обрывками детских воспоминаний. Колодец души на обратной стороне оказался Эмпиреем, обиталищем божества. Бог богов рассказал, что сокрыто в сложной головоломке, и почему жизнь подобна игре слов. Монах проснулся — ему мерещилось, что он был колдуном и призвал многоглавого демона, а тот за руку отвел его в сад, где Царь-Полумрак оберегает трубовидные цветы.

Цветок один меня пленил, я прямо зачарован им! Когда тени обретают голоса, вспыхивает во мне превеликое любопытство. Я приближаюсь к сложным механизмам, что в подмире. Светила на шарнирах направляют в небо. По телу расходится волшебное пламе, и душа как бы танцует. Кажется, что я касаюсь взглядом великой богини, что за повседневными предметами, как за масками, спрятала себя давным давно. Синяя птица мне милую песнь щебечет другим днем. Песнь о том как пройдет вечная зима и настанет черед истово вечного лета. В темную страну челнок я веслом отправил. Без страха проплывая меж скал на которых нашли место не животные, но чудища-гибриды: хвосты змей, крылья стрекоз и в глазах их — коридоры! Одному парню хватило один раз в них заглянуть, чтобы всю жизнь под ноги смотреть. Не хватает мне слов описать то чародейство, что случилось со мной! Великан, в красных белых одеяниях он, разрушает миражи, открывая порталы в иные миры. Смелость тому, кто вступит на путь яда. Глупец, поборник Луны! Или безумный герой? Ариман, владыка духов, рассудит, кто он такой. Танцуют феи вокруг большого яйца. Из него вылупился настоящий дракон. Сбывшуюся сказку видел я!

Ловец ночной, что звезды собирает, любил покой в полумраке сада. С приходом звезд, распускались в нем трубновидные цветы. В полнолуние из цветов выползали крошечные существа, или бесы. Они лакали из миски, оставленной садовником, молоко и ломоть хлеба хвостами с ртами обвивали. Призрак, что явился в этот вечер монаху, диктовал слова, и слова эти ложились на страницы, казалось, без смысла. Между ними картинки-образы живые, что-то ищут-ищут-ищут. Ловец ночной заглянул в окно великим оком, и страшно было монаху обратит на окно взгляд. Тепло ощущая, мужчина гладит ручки кресла, то приносило удовольствие. Бокал с пенистым напитком уже пуст, хотя губы человека к нему не прикасались. Одноглазый ворон с черепа пустого на столе смотрит-смотрит-смотрит в зеркало. Видит не отражение, а мрак усыпанный янтарным мерцанием. Где дверь, что нет в действительности? Она тихонько приоткрылась в этом зеркале, и богиня богинь из нее руку потянула. Вынула из монаха сердце и оставила сидеть остывшее тело.

Запутавшись в предметах быта. Прославленный за грех, не умирающий поэт с чашей чистого света, обращает внимание на блеск, что начинает день. Две девушки с оружием в руках проводят монаха к тому холму, за которым текут облака в закат. Смешные детские игрушки, вспоминает тот, были живы и обращены к нему. Они манили в свои миры-ловушки, обманывая его словами любви. Не слушая их, он ломал и рвал игрушки. Ворон отпер клювом дверь, где тень плотна и дышит, как живое существо. Секреты слез! Секрет росы на ветвях. Краснотуманные пространства и лестницы, которые приводят к тупикам. Бежит монах, а позади дорога обваливается в кипящий душами ад. Над ямой этой ангел, указывает вверх мечом горящим.

Внимательно запотни, путник, следующие слова. Ловец — это пес. Сова любит мед. Травы, что у болота несут смерть, в них бесы обитают, стрекочут и шепчут паскудные слова. Родник, что жизнь дает — обман великий. На небесах лестница в жерло ада. В недрах земных же врата златые к богу. Следи ты за тенью своей, в одном из снов она ржавыми ключами отопрет особую дверь. За дверью увидишь ты гибрида человека и механизма. То твоя душа. Вот так вот! Тише-тише-тише, мои шпионы мыши засыпают. Но нет сна им. Убегающие к туманам у озера следы приведут тебя ко мне. Ты станешь мной, а я тобой. Будем держать это в секрете.

Пытаясь понять маршрут, что на стершейся карте, прохожу вдоль высоких стен храма, купол его давно разрушен. Какому же божеству поклонялись в нем? Если я был в стране трех солнц, возможно, богу или богине рассветов. Знание о мистическом пути давно уж утеряно. То мне сказала птица синяя — святости посланница. Тогда я изобрел новый мистицизм.

Есть у меня заветный ключ от тайника душ, который спрятан в подземелье под святой горой. Есть еще один ключ и он во мне самом… Мне встретился путник, или что осталось от него, белеют кости бедняги на Солнце. Я взял у него жезл змей и пошел дальше, надеясь, что к цели заветной тот поможет добраться. Найти второй замок? Жезл ведь волшебный — живы на нем глаза переплетающихся змей! Спустившись в полумрак ущелья, я находил на камнях рисунки загадочных растений. Ветер в ущелье шептал, беседовал со мной. Разговор о том, почему возник космос, и как именно появились люди. Когда я задал вопрос про смерть, ветер притих, шепотом он поведал мне один секрет, но я был в дреме и его забыл.

Минуя статуи двух львов из бронзы, подошел к подземному озеру, зелены воды в нем. Глубоко! Глубоко под миром смертных пролегал мой путь. Стремился, заждал найти заветный тайник. Пара теней повстречались мне, то были умершие родственники. Они указали направление. Я не сбился с дороги, но уперся в тупик, не в действительности, а в мыслях — эфимирных самоцветах. Зачем драконоборец желает быть проглоченным змеями, которых всю жизнь сражал? За что прикован герой, вечноживущий, девятью копьями в пустыне, никак он не может выбраться из плена? Если и помнил, то забыл. Жезл змей потерялся позади, да и ключ из ключа выпал, и пропал.

Нет никакого тайника, что в Духе искал всю жизнь?! Жизнь обычна, такая, какая есть, и предметы правды не скрывают. Правда так и все это реальный сознания опыт? Не сон же, ведь вот — прочная реальность, окружает меня, тверда подобно камню. Нет парадокса в ней! Виден порядок, но… видна и болезнь. Зачем, Господь? Зачем позволил ты, жалкому, прикоснуться единожды к столь трудной энигме?! Я проклят блуждать теперь неустанно в ее тенях!!! С мнимыми инструкциями. Ищущий вынужден блуждать?!

Раскрыть глаза, глаза — блещут волшебством. Пройти путь скрытый в тенях сомнения. Оказаться в обители божеств, что целебные травы даруют людям, за проблемы мира те не отвечают. Нет! Нет! Нет! Хочу выбраться из плена всех этих мыслей! Почему меня тоска как бы во гробе запирает? Я жить хочу, поэтому и разорвал карты, которые предсказали мне начать общение с тенями, мирами полумрака. Миры те спрятаны во мне — еще одна загадка. Из рук богини выходят водопады, странствует образ богини этой по небесам. Дожди плачут о душе моей. В другое время, синяя птица за мной наблюдает, и друзья приветливо с другого берега машут. Не переплыть мне Стикс без их поддержки! Духи усталости не знают, и я отдаляюсь все дальше от них, ухожу в зачарованный лес. Там драконы. Там феи-механизмы обитают. И страж миров судит праведно народ, кому жить снова, а кому навсегда в Аид.

Твои глаза схожи с цветами датуры, опьяняет меня твой взгляд! Тело твоё подобно волне в непринуждённой легкости движений. Всегда ты представляешься мне в танце. Я точно видел рисунок твоего затылка, светлые каскады длинных волос. Скажи мне имя того артиста, что посмел изобразить этот образ! Возможно, я — лунатик, и сделал это сам в одну из бессонных ночей? Смотря на Селену, я вижу именно твою загадку в ней! Ты мой Эос — золотистый небосвод. Неощутимый образ. Ведь по правде тебя нет, никогда не было меж смертных. Ты выдумка моя? Или я — твоя?!

Я знал русалку, что любила ловить бабочек близ озера, своей тихой обители. Зачем ты, нимфа, расписываешь их крылья тонкими и сложными узорами, которые никто на свете не увидит? По какой причине сжигаешь иных, прядями своими из огня? Возможно, ты заметила как наблюдаю я за тобой и хочешь этими делами мне что-то сказать? Когда свет тускнеет, обращаю все мысли свои к чародейке с чешуйчатым хвостом и пылающим вихрем из волос! Ведь видится мне русалка только в одном повторяющемся сновидении.

Между страницами спрятались жуки-книгоеды — всяко более начитанные товарищи, чем я. Читать устал и решил все сжечь! Бесконечные полки, набитые книгами. Теперь мне даже лень слушать в зачарованном лесу пение нимф, внеземные в нем звуки. Выпить настойку из цветов, геометралями названы они. Забыться на пару часов, видя предметы в жирных пятнах краски. Будто схватили тебя приведения и резко вырвали из действительности. Горят манускрипты. Горят скрипичными ключами ноты. Авторы в огне. Я плакал, и обращал к небу руки с мольбой. Что совершил я?! Чем потушу пожар в душе, если сполна выплакался? Дождь все таки спас пару написанных строк. Этому я счастлив, так как угадываю твой след в этих бумагах. Магия, не иначе!!!

Уроки мне вела свеча, что в магическом ритуале занимает основное место. Легкостью волшебства заведовала свеча. В белокаменном храме любил я курить. Моими спутниками по жизни долгое время были гаргульи, что со стен собора слетели и в небе следили безустанно за мной. После обратились исполины в пыль. Другим временем, шел по коридорам некрополиса, в поисках секрета вечной жизни. Где-то во мраке меня сразили стрелы светлокудрявой Артемиды, одной из бессмертных. Возможно, за мою упрямую храбрость! Или то была не проходящая глупость? Стрелы богини поражают не тело, но душу. И когда я погибал душой, поспешно строки эти набирал. Подсказка мне открылась: синий лев в кругу с крестом по центру. Может, более пытливый ум разгадает задачу? Почему мы недолго так на свете дышим?

Пернатый всадник с улыбок дружен. Он, один из бессмертных, поднимает руку, и от этого алеет закат. В другой сжал он посох в виде переплетения двух змей, двух ключей. То ключи от рая и ада. Над главой у всадника корона из мелькающих белых огней. Имя всадника — Правда. Свое же имя предал тебе, оно суть ключ от всех загадок мира и небес.

Слова за словами подкрадывались в ум молящегося монаха. Он молился искренне со слезами на глазах. Он проклял свою кровь, видя в ней отраву для души и грех. Субстанцию из огня достал в сосуде в виде клубка змей. Откупорил осторожно крышку, и из сосуда поднялся зеленый дым.

Огонь очага бросает искры, и искры стали дикими животными — окружили монаха, что пригубил зелья. Глаза его были как бы пусты. Горела душа, и доносился из нее топот табуна коней. Как только хлынул в эту ночь дождь, видения усилились, в полную их власть попал монах. Повсюду в келье раскрылись очи — старое божество решило осмотреть свое творение, хитроумный механизм мироздания. Монах в испуге прыгнул в окно, и полетел в бездну, чьи стены украшают горящие свечи. Все ближе к источнику реальности уходят смельчаки, но свирепый лев, охранник междумирья, проглатывает жадно тело человека. Предупреждение такое от мистика для будущих поколений! Помните, что лев внутри.

Откроет секрет в клетке говорящий попугай, но никто не обратит на это внимания. Правду что несет тяжким грузом на себя безымянный герой. Птица с семью крылами криком провожала странника, старого и дряхлого, что ищет всю жизнь эликсир бессмертия. Пал воин благородный под тяжестью времени, непобедимого врага для всех живых. Бессмертные сулят людям смерть, они и заложили этого врага в наше общее нутро.

Он охотился за снами, поэтому был назван Ловцом снов. Ножом колдун очертил магический круг. Там, в зачарованном лесу обрели человеческие души травы, всякие растения, на краткое время. Нашептывали нечто чародею, что смело поднял проклятый символ над головой, стрекочущие бесы вихрем окружили его. Святой он или злодей? Темную силою спасает других, схожи лекарству чары его для других, для себя же — яду. В сказках след оставив, помнить его будут как слепого ворона. В одежде он из перьев ищет выход из зеркальной тюрьмы. Руками не стереть волшебство.

Проезжаю кладбище каждый божий день. После послания в бутылке бросаю в стремительный поток. Какая дурацкая привычка! Взываю в этих письмах к могущественным духам, чтобы те помогали мне в магической работе. В спокойных днях, в моменты опасности, и грозовую ночь. Когда же день угас, в полумраке записки пишу, за правдой мистика в них охочусь с переменным успехом. Иной раз засыпаю, отравленный пением дикой, ядовитой музы, оттенок ночи ее имя. Верно, что в саду трубовидные цветы — ее творение! Во снах по сериям из разнородных комнат хожу, ищу чего-то, что забываю поутру. Незнакомые лица. Двери неизведанных помещений. В лике луны нахожу спутника любимого. Пою в душе. Любовь, услышишь ли слова немой песни ?! Что увижу за дверью с рисунком ворона? Что увижу я?

Тебе подарил цветы. Ты мне пистолет — нацелила его на меня и спустила курок. Наша любовь теперь походит видом на отражения на воде, над ней дымка. Шатаюсь по грязным переулкам, в поисках кошек, что ведают секреты мира ночи, раскрывают тайны за сосиски да молоко. В пустой комнате нахожу твою одежду. Увиделась ты мне тенью, что пробежала по стене. Время уходит. Возможно, мы еще успеем поцеловаться до того как на город небо рухнет, когда погибнут все.

В пустом доме всхлипы — плакал призрак, виден был в мутном зеркале его светлая фигура. Нашел старое письмо. В нем диаграмма притяжения к сердцу солнца и луны. Как интересно, но мало понятно! Собрал воду с сосулек, что на крыше дома. Наполнил ею стакан и выпил за науку и дружбу. Связь с приведениями, печать на них молчания. Всплакнул кот на окне — любимая мышка-игрушка потерялась. Похоже на наши теплые чувства, игривый дух, ты мой волшебный огонек!

Когда Ауру было девять лет, он впервые увидел звезды. Родители берегли его в пещере все эти девять лет. Аур так впечатлился видом звезд, что нарисовал много рисунков, отмечая звезды крестами. В один особо темный вечер, по рисункам поползли линии, узоры, что соединили кресты воедино. Наставник Аура, средних лет мистик, увидел это превращение и был сильно удивлен. Тогда он понял, что Аур сын богов, и ему должны открыться все тайны неба и земли. Мистик научил Аура путешествовать в сновидения без сна, он показал девять внеземных городов и девять небесных сфер над небесным куполом, объяснил их точное устройство, и каким образом можно управлять ходом жизни отдельных людей. Аур быстро учился и уже в двенадцать лет превзошел своего учителя, с легкостью обращая свой посох в змею.

Аур встретился с львом, над головой которого горели четыре звезды. Это была тень бога, понял юноша. Он взял кровь льва и, смешав ее с молоком, выпил зелье. Тогда он вспомнил, что был Христом. Мистик убеждал его после, что это неправда, лишь заблуждение, рожденное от ядовитых семян. В тайне он понимал, что если новорожденный сын бога вспомнит свое реальное имя, случится апокалипсис второго пришествия. Он использовал мальчика в своих целях, изменяя не просто судьбы отдельных людей, но магические перемены всего мира. Оставив позади библиотеку книг, Аур понял, что его ментор на самом деле один из двух древних змеев, скрывающихся за обликом человека. Аур использовал ядовитые травы, чтобы вызвать второго змея, пернатого бога ацтеков. У него получилось, так как он имел все необходимые атрибуты, чтобы призвать одного из верховных божеств в мир смертных. Он учился с одним змеем днем, а с другим бесчисленные ночи. Ему открылись все тайны мира, кроме своего реального имени.

Аур проникновенно изучил герметизм и всю небесную алхимию, что позволяло менять свой облик по одному желанию, одной только мыслью. Он мог конструировать целые миры. Но не мог он вызывать в памяти свое реальное имя. Реальное имя его Атум, первый из первых. Реальное его имя Тетраграмматон, тот, кто он есть. Реальное его имя, Атен, многорукий золотой диск.

Вписав свое имя кровью в магический круг, Аур призвал шесть демонов, ключников ада, которых умело смастерил Творец. Он использовал их, чтобы отыскать запретные для смертных книгах об устройстве планеты, как она рождала некогда из себя великих драконов. Тиамат, властительница над драконами, была расчленена, но дух ее всегда жив в камне и водах мира, ее крови, в земле, из которой прорастают леса ее шерсти. Тиамат явилась Ауру и поведала ему знания о том, как после смерти снова жизнь возродить, как уже было миллионы миллионов раз. Ведь жизнь, как та история, в которой конец созвучен с началом. Вначале бог рождается из яйца, прежде чем создать творение и утвердить его в человеке, в Ауре и тем, кто подобен ему.

Совокупившись с ночным змеем, Аур породил внетелесный дух, который стал его дочерью. Он заключил дух в механизме и дал ему тайное имя. Этот механизм, как думал Аур, будет способен изменить причинность и вырваться из цикла вечного возвращения, открыв новый путь к невиданным горизонтам. При этом оставаясь человеком, чего желали древние змеи. Парадоксальные химеры судьбы, устройства мира и жизни человека, змеи знали ответы на все вопросы, так как были частями от самого первородного океана, воды потенциалов. По мифу родились от Атума, отца Тиамат, отца Осириса и Гора, отца Яхве и Софии. Богиня мудрости, кто его как бы породила, хотя стала ему дочерью. Именно София подарила Ауру наставника, освободив от девяти лет плена, который устроили ему члены тайного общества, которое заботится о сохранении мироздания от еще неумелого бога. Змей в лице мистика желал конца времен, как и делал все возможное, чтобы конец времен не случился. Такая его двойственная природа, ведь это на самом деле двуглавый змей, две головы, но одно тело. По правде, в этом заключена великая тайна!

Аур в итоге узнал свое имя. Механизм так и не сработал, и мир вернулся к своему началу. Воды, нисходящие с гор, на горы возвратились, и мировое древо снова принесла свои плоды людям. Среди них, есть плод познания добра и зла. В облике человека он оказался вне эдемских врат. Имя ему реальное Аур, молодой творец вселенной. Аур, хранимый двуглавым змеем. Аур, что был Атумом в начале всех начал.

Об эликсире жизни

Когда Золото и Серебро займут свои места на красной и синей колонне необходимо поставить между ними вертикальную лестницу из дерева вяза двадцати четырех метров высотой и двадцати двух сантиметров шириной, с тонкими красными полосками на каждой из перекладин, не более семи миллиметров друг от друга, сами же перекладины в четырех метрах друг от друга. Омыв свое тело холодной водой и поднявшись по лестнице, ты окажешься в дикой местности. Поднимись на плато, скрытое невидимым туманом, через округлый подземный ход, и там на вершине плато отлови черного голубя. Кровь черного голубя, в количестве одного небольшого стакана, смешай в сосуде со своей кровью в равных пропорциях, плотно закрой крышкой, и томи на среднем огне девять дней, каждую полночь ненадолго приоткрывая крышку. Сделай встряску сосуда и томи еще три дня, не открывая крышки. Получившуюся субстанцию вылей в сосуд розовой воды, и субстанция за восемь часов сформирует синее яйцо. Грей его в чистом сосуде на слабом огне, и через двенадцать месяцев из него вылупится тигр с тринадцатью змеиными хвостами. Кровь его есть искомый эликсир жизни.

О Зазеркалье

Чтобы попасть в Зазеркалье необходимо выполнить сей символ на округлом зеркале соком датуры, смешанным с хной. Лечь на спину, когда Луна оденется во мрак, и положить зеркало отражающей сторон на живот. Через тридцать три минуты заглянуть в зеркало, и ты увидишь в нем вход в Зазеркалье. Жители Зазеркалья говорят на другом языке. Творят они преисполненные тайной удивительные картины. На любой вопрос отвечают молчанием. Поэтому не задавай им вопросов — в этом нет смысла. Ты можешь повстречать живые механизмы. Ты можешь видеть там то, чего быть не может вовсе. Но опасайся, ведь Зазеркалье ворует память, ты можешь не вспомнить пути назад. Неведомо мне, какие еще секреты прячет Зазеркалье.

Об игре теней

Внемли в себе моим строкам, поэт! От них зависит то как после смерти ты будешь жить. Не думай, что смерть твоя далека, она всегда на расстоянии вытянутой руки, готовая в отмеченное время забрать тебя в подмир. Пройдя особую черту, ты обнаружишь себя среди теней, полутонов и очертаний, явных и неявных. Вокруг одного предмета они все пляшут и таятся, исчезают и появляются опять. Тебе необходим источник света, чтобы тени разогнать, понять истовые очертания едино реального предмета. Источник тот — лучезарный клад в тебе зарытый. Предмет послужит тебе в царстве теней той монетой, чтобы через реку Стикс переплыть в мир живых! Иначе ждет тебя великое отчаяние…

О судьбе

Ты проживал эту жизнь уже не раз. Один и тот же путь тебя встречает после глотка из родника Забвения, что жажду в смерти утоляет. Не бойся того, что вечно, тебе не в силах изменить закон вещей! У тебя все же есть некоторая свобода, чтобы прожить достойно эту жизнь. Для этого нужно осознать все величие Уробороса, Великий механизм!

Астрономическая часть

За неразличимым углом, за лесом из птиц и тьмой созвездий из камней, там где вода, строение и лица, сплетаются в едином виде, мы видим пространство огромных постаментов. Они внушают предельный страх, настолько велики они. Еще выше расположено красное дерево, расходящееся ветвями и корнями по неразличимому горизонту. Внутри него и жизнь, и виды многих-многих сфер, повсюду расходятся структуры и, похоже, нет предела им, так как если бы глаз смотрел в бесконечные дали и это способно вызвать некоторый дискомфорт для человеческого сознания. Но в тоже время восхищение! В других случаях замешательство или даже безумие.

Заперто древо это внутри клетки, а она в свою очередь внутри сердца, в которое обрушиваются два небесных водопада. От сердца исходят ладони, в них вода, а в воде отражения дня и ночи. На сердце расположен знак двойной змеи, которая выходит за границы всех границ и проникает в тело человека, включая его душу. Сознание разделено на множество картин-миров. В них города и скалы, моря и океаны, машины сложной красоты. В них люди, возможно, такие же как мы, пытающихся понять устройство мироздания, как и читатель.

Есть гора, но люди живут на плоскости ее, не в силах восприятием охватить всю комплексную картину, мировой гештальт. Чтобы отдалиться от плоскости давно используют особые инструменты или механизмы, колесницы, способных преодолеть ограничения пространства-времени, но свет луны их всегда скрывает, а в свете солнца они выглядят не так, как ночью. Человек и мир. Сознание и нейрон. Живое и мертвое. Концепты человеческого мозга, неспособного воспринять Вечность!