Маленький мальчик по имени Лев

Пролог

Предисловие автора:

Счастье, – о котором мечтают, и к которому стремятся все люди, это великий миф конца двадцатого века. На самом деле наша жизнь — это череда проблем, разочарований, препятствий, предательств, боли и потерь. А счастье – всего лишь мимолетное мгновение ярких чувств и эмоций. Оно больше прибывает в будущем времени. Сама же жизнь счастливой быть не может. Всю свою жизнь мы сталкиваемся с несправедливостью, потому что весь наш мир неправилен и жесток, в нем нет счастья.

Я посвящаю эту книгу всем тем, кто пострадал от несправедливой судьбы в этом несчастном и неправильном мире.

” Если вдруг обо мне когда-нибудь напишут книгу…
…то это наверняка будет трагедия.”

Суй Исида.

Глава 1. Пища на каждый день

Провинциальный небольшой городок в глуши страны. Летний теплый вечер. Время: тридцать девять минут, двадцать два часа. Спальный район, застроенный пятиэтажками и панельными домами. Из-за однотипности домов создается атмосфера серости, смешанная с запахом пыли и духоты, потому что на дворе лето. В большинстве квартир горит свет, но на улицах темно, и лишь немногие ночные фонари, в которых еще не перегорели лампы, мерцают желтым светом. Фоном разносится звук проезжающих машин.

Старая иномарка припаркована в темном переулке между домами. В машине сидят двое, взрослый мужчина и мальчик. Отец и сын. Отца зовут Андрей, а сына – Лев. Сегодня они вышли на охоту.

На небе ни звезд, ни луны, все спряталось за облака. В воздухе витает запах летнего свежего дождя, который недавно прошел. Отец всегда выбирает такое время, когда пасмурно и облачно. Тогда ночь бывает особенно темной, и на улицах меньше гуляющих людей.

– А мы сегодня опять будем ловить девушек? – спросил мальчик у своего отца.

– Да, ты только так не скажи при посторонних, а то я тебя выпорю, понял? – грозно ответил отец.

Мальчик сделал виноватую гримасу и опустил голову.

– Да, хорошо.

– Если все сделаешь правильно, получишь конфетку, – добавил отец, чтобы подбодрить сына. Жили они небогато, поэтому конфеты были редкостью для мальчика. Но дело было не только в деньгах. Отец попросту не любил сладкое и воспитывал сына так же.

– О, круто, – обрадовался мальчик и расплылся в улыбке.

– Пошли, – сказал отец, и они вышли из машины. Отец подошел к дому, встал возле угла и стал выглядывать, смотря по сторонам. Мальчик остался возле машины.

Отец жестом подозвал мальчика. Мальчик послушно подбежал.

Для сына было очень важным выслужиться перед отцом, иначе тот мог сильно разозлиться, если ничего не получится. А мальчик очень боялся, когда отец злился.

– Вон та, – отец показал на одинокую фигуру, которая шла вдоль улицы, – девушка идет, видишь?

– Да.

– Веди ее сюда, – приказал он.

– Угу, – мальчик махнул головой и направился к девушке.

Их принцип действий был крайне прост. Мальчик изображал потерявшегося ребенка и просил девушку, чтобы та его проводила до дома. Редко кто отказывался, в основном срабатывал материнский инстинкт и из десяти девушек восемь соглашались, и мальчик отводил их к отцу в темный переулок, где отец набрасывался на жертву оглушал молотком и засовывал в багажник. Девушки выбирались не случайные. У отца было предпочтение на молоденьких, худеньких и светленьких. Но бывали дни, когда охота не удавалась. Тогда выбирали из того, что было. Иногда случайные прохожие портили все своим внезапным появлением, и приходилось мальчику просто убегать от девушек. Тогда они переезжали на другое место. Нюансов было много, но они не первый год этим занимались, меняя места, районы, иногда даже выезжая за город. Отец перекрашивал машину, если в местных газетах появлялась сводка о том, что какую-то машину видели в районе, где пропала девушка. И исходя из того, что девушки пропадали бесследно и останков никто не находил, полиция упорно не хотела признавать существование серийного маньяка, орудующего в их маленьком тихом городке и похищающего исключительно девушек.

Девушка, уткнувшись взглядом на свои ноги, шла вперед. Ярко одетая, красивая девушка. Красная юбка выше колен и зелено-изумрудная рубашка. Черная маленькая сумочка через плечо. Светлые распущенные волосы ниже плеч. На вид ей было лет восемнадцать.

– Наверное, идет с местной тусовки или со свидания, – подумал отец, наблюдающий из-за угла, облизнув губы.

Мальчику никогда не было жаль их, он был так воспитан. Отец говорил, что они просто пища, а мы – хищники.

Мальчик подошел к девушке и сделал жалобное лицо. Поднял руки на уровень груди и начал нервно перебирать пальцами. Этому его тоже научил отец. Создать жалобный вид – самая важная часть его работы.

– Эм… Здравствуйте… я…

– Да, что такое, мальчик? – спросила девушка, остановившись перед ним и вглядываясь в мальчика.

– Я… я… потерялся…

– Ты потерялся? – девушка осмотрелась по сторонам, а затем уставилась на него немного удивленными глазами.

– Да, мне надо домой, а я… я боюсь идти один.

– А где твои родители?

– Мамы у меня нету, а папа… работает.

У девушки сразу всплыл образ брошенного ребенка-сироты. Она прониклась к нему сочувствием.

– А ты знаешь, где ты живешь? Улицу помнишь?

– Нет, не помню, но могу показать дом.

– А, ну тогда пойдем, я тебя провожу.

Он взял ее за руку, она немного засмущалась. Они направились в тот самый переулок, где их уже ждал отец, приготовив молоток. Все происходило быстро. Когда они проходили мимо отца, одетого во все черное и спрятавшегося вдоль стены, мальчик отвлекал ее внимание на себя. Так, чтобы она развернулась к отцу спиной, и тогда тот наносил удар по затылку. Иногда они умирали сразу и быстро, иногда ему приходилось добивать их уже дома по приезду.

– А сколько вам лет? – мальчик остановился и легонько отдернул девушку за руку. Девушка повернулась к нему. Удар по затылку. Глухой звук удара метала о плоть. Она упала.

– Давай, быстро хватай за ноги. – произнес отец почти шепотом.

Они подняли ее и погрузили в багажник. Сели в машину и двинулись в сторону дома.

Жили они за городом. В частном доме. Шесть соток земли. Одноэтажный дом, рядом пристроенный сарай. Впереди двор. Сзади дома располагались самодельная спортплощадка и огород с теплицами. Ближайшие соседние дома были довольно далеко. Даже по меркам деревни дом располагался на отшибе. Позади дома лесополоса, впереди – поля и пустырь. Идеальное место для таких, как они. Отец загнал машину во двор и, развернувшись, задом подъехал к сараю. Мальчик вышел из машины и открыл дверь в сарай, там находилась мастерская, как ее называл отец. На самом деле – пыточная, где он мучил и разделывал своих жертв. Внутри она больше походила на скотобойню. Вдоль правой стены висели разные инструменты, в основном для разделки мяса: разные топоры, ножи разных форм, тесаки, цепи, крюки для подвешивания мяса. Под инструментами стояли металлические клетки, куда можно было поместить небольшого человека. Вдоль левой стены находился верстак. Большой металлический длинный стол со всякими инструментами типа плоскогубцев, гаечных ключей или отверток, разбросанных на нем. Отец достал девушку, она была еще жива, но без сознания.

Он положил ее на металлическую кушетку, что стояла посередине сарая. Привязал ее специальными ремнями за руки и ноги.

Эту медицинскую кушетку он умудрился своровать из больницы. Он посмотрел на девушку, окровавленная голова не мешала ее красоте, он возбудился.

– Помоешь машину и иди в дом, спать ложись, – приказал он мальчику. Обычно Лев помогал ему разделывать жертву и в его обязанности входили уборка багажника и сарая. Влажная уборка и оттирание всех кровяных пятен. Открытие и закрытие ворот и дверей. В общем, все мелкие сопутствующие дела. Но сейчас отец хотел остаться с ней наедине. Отец остался в сарае и плотно прикрыл двери, а Лев, быстро домыв машину, отправился спать.

Глава 2. Трапеза и быт

Лето, август. А это значит, что скоро нужно будет идти в школу. Пятый класс. До этого мальчик был на домашнем обучении. Но классная руководительница из местной сельской школы, за которой был закреплен Лев, явилась к ним домой, хотя отец был против. Последние экзамены в мае Лев не сдал, по всем ним была оценка «два», или натянутая тройка, так как они с отцом попросту не занимались школьной программой. А Лев особо и не готовился к ним. У него было полно обязанностей по дому, от огорода до тренировок. Женщина проявила инициативу и пришла к ним домой. Выяснив, что он абсолютно не учится, она потребовала от отца, чтобы Лев ходил в школу. Пригрозив ему органами опеки и что его могут лишить родительских прав. Она надавила на отца и не оставила ему выбора. Хотя после этих слов чуть не разделила участь их жертв. Хорошо, что она ничего не увидела, а сарай был закрыт. Отец понимал риск, что эту женщину будут искать. Он не мог ее убить, и ему ничего не оставалось, как согласиться. С правоохранительными органами лучше не связываться и лишнего внимания к себе не привлекать – отец всегда это понимал и был осторожным. Хоть он и не признавал власть, но перспектива быть пойманным и посаженным в тюрьму его пугала. Он и так не хотел лишнего внимания, а тут женщина, угрожающая проверками, жалобами и органами опеки. Женщина была из тех, кто проявляет инициативу. Ей нравилось ее положение. Чуточку власти – и человек меняется. Так было и с ней. Она сделала пару многозначительных намеков на низкий уровень их жизни и поставила отца перед фактом. Отец согласился, и женщина, добившись своего, ушла, сказав напоследок, что будет ждать Льва в школе первого сентября.

И вот наступил август. Все лето Лев жил с каким-то беспокойством из-за предстоящего учебного года. Иногда он задумывался между делом – а что его ждет? Но видя негодование отца, и как он злится от одного только упоминания о школе, Лев не решался расспросить у него. Лишь пару раз отец обмолвился:

– Школа – это гадкое место, где ты теряешь время зря.

И у Льва сформировалось заведомо негативное отношение. Так и проходило лето, и с приближением учебного года отец ходил все более раздраженным, а Лев старался его не злить, балансируя на грани.

С самого утра отец был не в духе, даже недавняя удачная охота не поднимала ему настроение. Лев это чувствовал. Он заметил пару ненавидящих взглядов от отца, когда они встретились в коридоре утром. И Лев понял – сегодняшний день обещал быть плохим.

– В такие дни лучше его не злить и не попадаться ему на глаза, – повторял он себе, держа эту мысль в голове. Позавтракав, он поспешил удалиться на улицу и заняться делом.

Начал свой день по обыкновению с огорода. У него был целый ряд обязанностей на каждый день. Лев с утра трудился на грядках в теплицах: поливал, удобрял, окучивал, выдергивал сорняки, собирал плоды, колол дрова, точил и чистил инструмент, а также убирался в доме и в сарае. Эти обязанности были возложены на него с самого детства.

Поливать нужно было каждый день, а сорняки вырывать по мере их роста. Так и сегодня он начал с полива. Лето было жарким, и воды уходило много. Пройдясь по всем грядкам, а их было около десяти, он осмотрел огород на наличие сорняков. Их было немного, и он решил собрать созревшие плоды помидоров и огурцов, а потом заняться дровами. Так как их дом отапливался печкой на дровах и угле. Отец покупал «КамАЗ» дров, но их нужно было колоть и раскладывать под навес, где они хранились на зиму.

Собрав овощи, он понес их в дом на кухню.

«Сегодня будет салат к обеду», – подумал он.

Отец зашел на кухню, когда Лев ставил тазик с овощами на стол. Лицо его было заспанное и хмурое.

– Помыл? – недовольно спросил отец.

– Да.

Отец заглянул в холодильник. Лев собрался уходить, но отец спросил его:

– Как ты будешь справляться с обязанностями, когда пойдешь в школу?

– Ну, я… скоро начнется осень, за огородом уже не нужно будет ухаживать, я соберу все овощи. А дрова до школы доколю.

– А тренировки?

– Ну, я буду успевать после школы. Я ведь не весь день буду там находиться.

– Смотри мне… – пробурчал отец, стоя спиной к нему. Лев, выдержав паузу, вышел из кухни в коридор, где услышал еще одно распоряжение отца вдогонку.

– В сарае уберись! – крикнул он.

– Угу, – Лев вышел на улицу и занялся дровами.

Отец ближе к обеду занялся готовкой. Готовкой всегда занимался отец, но Лев мыл посуду, кухонные инструменты и саму кухню. Отец был просто помешан на мясе. Он изучал разные рецепты и всегда старался приготовить что-то новенькое. В основном все блюда были из мяса – от стейка до тушеного мяса, приготовленного в казане. Это было не просто хобби, это был смысл его жизни. Он получал огромное удовольствие от готовки мяса. Для Льва обеденный перерыв был самым приятным и желанным событием дня. Он с предвкушением ждал его. И вот из кухни донесся какой-то шум. Это отец начал готовить. А потом донесся и вкусный запах. Лев замахнулся топором и вогнал его в здоровенный пень, на котором рубил дрова. Сегодня он переколол все поленья, что привез отец. С дровами покончено. Радостно подумав, что одна из его обязанностей закончилась, он задумался, чем будет заниматься дальше.

«Надо посмотреть, что в сарае…» – подумал он.

Лев с детства не боялся крови. Когда ему было шесть, отец уже брал его на охоту. Все, что он видел, было для него нормой. Но когда сегодня он заглянул в сарай, его впервые чуть не вырвало. Сдержав порыв тошноты, он пересилил себя и не понял, почему увиденное у него вызвало такую реакцию. Все-таки он часто такое видел. Но иногда чем старше он становился, тем больше в нем просыпалась жалость к этим девушкам. Чувство, которое он раньше не испытывал и пока что не понимал. Он стоял на пороге сарая и смотрел на расчлененную девушку, пойманную вчера ими. Несколько минут осмысливал увиденное. То, что осталось от тела лежало на разделочном столе. Отец вытащил внутренние органы через брюшную полость. Срезал мягкие ткани с ног и рук. И лишь голова, повернутая на бок к выходу, с растрепанными волосами, запачканными кровью, пустым стеклянным взглядом и приоткрытым ртом, смотрела на него. Красивое и мертвое лицо, искаженное болезненной гримасой. Льву стало не по себе, но он поборол в себе это чувство.

– Они – пища, – повторял он себе, – всего лишь еда.

Вокруг все было запачкано кровью. Ее было слишком много – на всех инструментах, на полу, на стенах. Оценив фронт работ, Лев удрученно вздохнул и принялся за уборку. Остатки тел он сжигал в бочке в конце участка. А сарай с инструментами вымывал с хлоркой. Но обычно отец убирал тела сам, а Лев занимался только уборкой, но, видимо, он вчера сильно устал. Лев выволок тело в конец участка, девушка была не большая и учитывая, что отец ее разделал она была достаточно легкой, чтобы он мог ее поместить в двухсот литровую бочку, в которой они сжигали мусор. Что он и сделал. Плеснул пол-литра бензина и поджег. А сам вернулся в сарай и принялся все отмывать.

Наконец, отец позвал на обед. Лев вымыл руки, снял фартук, в котором убирался, и отправился на кухню. На кухне отец уже накрыл на стол. Он сделал салат с помидорами, огурцами и зеленым луком, залив все это маслом. А основным блюдом были стейки. По два больших куска.

Лев сразу отложил на ужин один кусок, на обед ему хватит одного. Он сел за стол, отец уже вкушал. Лев попробовал мясо и к удивлению, понял, что это свинина. Он многозначительно посмотрел на отца. Тот ковырялся в тарелке вилкой и ножом и, увидев его взгляд, ответил на немой вопрос:

– Завтра приготовлю, надо разнообразить.

Лев кивнул и принялся есть. Это не было неожиданностью. Они ели любое мясо, не только молодых девушек.

Отец говорил, что если есть такое мясо часто, это может быть вредно, поэтому они по возможности комбинировали, если позволяли на то финансы. Отец экономил на всем. Даже на еде. Фрукты и овощи были с огорода, что сами выращивали, мясо… Мясо они добывали на охоте и иногда покупали. Хлеба и сладостей у них никогда не было. Лишь изредка отец покупал конфеты по праздникам. И дело было не в деньгах, отец работал сторожем. Он оплачивал коммунальные услуги и все необходимое для жизни. У него был даже небольшой капитал.

Нет, они неплохо жили, дом был вполне обычный, хоть и старый, отец все-таки был с руками. Просто жили бедно, если смотреть со стороны и сравнивать с остальными. Не было особо никакой техники. Ни телевизора, ни кондиционера. Печка – газовая, старая, сделанная еще при коммунистах. Ни электрического чайника, ни, тем более, какой-нибудь игровой приставки или кофе машины. Ни телефона у отца или сына. Лишь холодильник. И обветшалый дом с давнишним ремонтом, старыми поштопанными обоями и старой мебелью.

И вот они сидели друг против друга за кухонным столом. Чавкали и вкушали сочнейший стейк. Лев никогда не любил есть с отцом, да и вообще кушать в поле его зрения. Обычно он ел позже него или уходил в свою комнату, чтобы не попадаться на глаза. Потому что обычно отец заводил неприятные разговоры за столом и поучал его жизни, особенно если тот провинился в чем-то. А если он выпивал, то эти разговоры превращались в пьяные нотации. И сегодняшний день был не исключением.

– Ты убрался в сарае? – начал отец, не отрываясь от трапезы и не поднимая глаза.

– Угу, – кивнул Лев, запихивая в рот кусок стейка.

– Ты скоро в школу пойдешь.

– Да, – сказал Лев.

– Смотри, не связывайся там ни с кем. Понял? – почти прорычал он сквозь зубы.

– Да, не буду, – Лев виновато опустил голову.

– Ничему хорошему там не учат, делают из вас баранов… – начал бурчать отец, доедая салат.

Лев молчал и насторожился, отец начинал злиться.

– Никому ничего не рассказывай! Вообще не общайся ни с кем! – приказал отец, взглянув на Льва округлившимися от злости глазами.

– Я понял, не буду, – виновато пробурчал Лев.

– Ты доколол дрова? – спросил отец, вставая из-за стола.

– Да, все закончил.

– Сложи нормально их, – дал последнее наставление отец и ушел в свою комнату.

После обеда был часовой отдых, и Лев домыл сарай, а после была тренировка. Тренировка у них проходила так: Лев сначала занимался физической подготовкой – приседания, подтягивания на турнике, отжимания. После шла отработка ударов на груше. Отец в молодости занимался разными боевыми искусствами и все передал сыну. Иногда Лев спарринговался с отцом. Тот надевал лапы, и они имитировали реальный бой. Иногда вместо отработки ударов по груше отец учил его владению оружием. Он метал ножи в мишень и отрабатывал на чучеле удары холодным оружием, от маленькой заточки до большого тесака или топора. Также была стрельба из оружия. У отца был свой комплект оружия, которое он насобирал за жизнь. Лев умел стрелять из пистолета и ружья.

Отец после тренировки уехал на ночную смену на работу. А вечером Лев убирался в доме и читал учебники, пытаясь догнать школьную программу. Обычно весь день проходил так. Мясо же отец сам раскладывал по местам. Что-то в погреб, который был под сараем, что-то в холодильник, а что-то он консервировал или коптил и вялил. Охотились они обычно раз в месяц, иногда один раз в два месяца, и того количества мяса, что они добывали, хватало на двоих. Теперь же, после недавней успешной охоты, следующая будет осенью, наверное.

Глава 3. Связи

Лев встал утром, по своему обыкновению отправился в туалет. Проходя мимо кухни, он увидел блюдо, которое стояло на столе. Это был шашлык. Из крупных кусков мяса. Украшенный всякой зеленью и грузинским соусом – аджикой. Он сразу отхватил кусок и запихал себе в рот. Вкус ему показался знакомым. Будто он знал, что это за мясо. Послышались звуки из сарая. Лев прошел туда и застал отца, разделывающего жертву. На столе у него лежал сам Лев. И тут он понял, чье это было мясо на кухне.

Лев проснулся весь мокрый. Сон был страшный, лицо было все в поту, и это было не от летней жары. Проснулся он рано, слабые желтые лучи солнца были еще низко и только входили в комнату, еле-еле рассеивая ночную темноту. Он посмотрел на часы. Время было пять минут пятого. Лев положил под себя покрывало, которое он использовал как одеяло летом, потому что было достаточно тепло, и постарался уснуть, не думая о кошмаре. Такие сны ему снились, но не часто.

Наверное, такие сны – это единственное, что ему снилось. Просто сами сны были редкостью.

Последняя неделя августа.

Иногда к отцу приезжали единственные люди из города, с которыми он контактировал и как-то общался. Это был глава местного оптового мясного магазина. У них огромная территория за городом в несколько гектар, и свое стадо, и мясо. Всю мясную продукцию, что они продавал, выращивали сами. У них вся живность, какая только может быть, от свиней до баранов. Даже конина была в наличии для особых гурманов.

В его магазине закупалась половина их маленького городка, если не все. Они напрямую снабжали мясом и администрацию города, и мэра, и даже высокопоставленных членов правоохранительных органов. Разумеется, и связи у них были везде. И влияние, и авторитет в городе.

Главу звали Сергей Сергеевич. Высокий мужчина с седоватыми волосами и небольшим пузом. Хоть они и хорошо относились к отцу, но сам отец никогда не называл их друзьями. А сыну говорил, что они просто должны им, и поэтому ему иногда приходится «отдавать долги».

Вот и в этот раз Сергей Сергеевич приехал за очередной просьбой.

К воротам подъехал черный внедорожник. Лев сразу понял, кто это, и побежал к отцу позвать его. Он отдыхал после смены. Отец вышел, они поздоровались, и он отвел его в сарай, а сыну приказал заниматься делами. Он не слышал их разговора, но понял, что будет внеочередная охота. Всегда, когда приезжал этот человек, они шли на охоту. А пойманную женщину отец не убирал в холодильник, а складывал в специальные пакеты.

Наутро отец увозил пакеты с мясом куда-то. Никогда не говоря куда.

«Только силы тратим, куда он это все отвозит?» – задавался вопросом Лев.

Сергей Сергеевич вышел из сарая первым, отец провожал его.

– Ну, сегодня я сам приеду.

– Хорошо.

– И ты это, поменяй район, ладно.

Отец кивнул. Сергей сел в машину и уехал.

– Подготовь на сегодня все, сегодня будем охотиться, – недовольно сказал отец, провожая взглядом уезжавшую машину, а после пошел дальше отдыхать.

– Впереди долгая ночь, – добавил он, выдержав паузу.

Как обычно, Лев выполнил свою работу. Очередная девушка была в багажнике. Отец вырулил из переулка, но не направился в сторону дома, а поехал на окраину города. В сторону одного за брошенного здания. Там часто собирались все алкаши, «неформалы» и «гопники». Отец припарковался рядом с забором, заросшим кустарником.

– Оставайся на стреме, я быстро. Если увидишь кого-нибудь, крикни мне.

– Угу, – с серьезным лицом Лев кивнул ему.

Отец вышел из машины и встал возле капота. Закурил и минут пять смотрел в сторону за брошки. В большом здании бывшего театра, с обвалившейся местами штукатуркой и отсутствующими дверями, и окнами, мелькали силуэты и слышались голоса. Группа молодых людей употребляла алкоголь. Лев присмотрелся и понял – отец хотел взять еще одну жертву. Такое редко, но случалось, когда за ночь они брали двоих.

Отец сорвался с места и быстрым, но тихим шагом направился в их сторону. Один из компании, будучи пьяным, отошел по нужде и зашел, качаясь, за здание. Отец направился к нему. Лев наблюдал, как отец подошел сзади к парню, ударил его по почкам и левой ногой ударил в подколенную ямку. Парень запрокинул голову от боли и рухнул на колени. Отец, резко схватив за шею, провернул ее в сторону. Послышался легкий хруст костей. Молодой парень обмяк и почти упал вперед, но отец схватил его, закинул к себе на плечо и также вернулся к машине, махнув рукой Льву, чтоб тот открыл заднюю дверь. Он запихнул парня в салон, прыгнул в машину, и они уехали домой. Отец всю дорогу ворчал, ему никогда не нравилось возиться с парнями.

– Гребаный мясник, как ты надоел со своими заказами, – сквозь зубы процедил он.

Приехав домой, отец упаковал парня в черный большой мешок и отложил в сторону в сарае, а сам занялся девушкой. Лев, как обычно, выполнил свои обязанности и лег спать. Наутро парня не оказалось в сарае. Лев вспомнил какой-то шум, что он слышал в полусне ночью. Это был звук подъезжающей машины. Он догадывался, куда делся парень, но ему особо не было дела до него. У него и так хватало дел.

Глава 4. Школа.

Первое сентября. Школа была сельская, и в ней было около двухсот учащихся. Относительно небольшая. На площадке перед центральным входом стояла толпа родителей и детей, одетых в форму. Лев пришел к самому началу линейки, когда все уже строились, потому что пришлось ехать на автобусе, а он это делал редко. В деревне ходил один автобус каждые сорок минут, поэтому он чуть не опоздал. Отец был на смене в ночь и не мог его привезти, да и не особо хотел. Он не любил появляться в многолюдных местах. Лев встал в стороне возле забора, потому что не знал, где его класс. Скрестив руки перед собой, он краснел, каждый раз ловя взгляды из толпы. Его сильно смущало большое количество людей. Особенно школьников его возраста.

Он чувствовал какое-то напряжение, тревогу, будто он в опасности, но не понимал, отчего. Он не знал, как вести себя со сверстниками. Толпа школьников стояла в несколько рядов. Они разговаривали между собой, перешептывались и смеялись.

– О, Лев, иди сюда, а ты без отца? – позвала его классная руководительница, которая приходила к ним домой.

– Да, он сегодня на работе. Я доехал сам, – робко, почти заикаясь, ответил Лев.

– Давай, становись сюда, это твой класс. Скоро с ними познакомишься. – сказала она с широкой улыбкой, взяв его за плечо, и направила его в сторону класса. Лев встал в строй в самом конце.

Некоторые из класса обратили на него внимание, окинув оценивающим взглядом, отчего Льву стало еще более неприятно. Потому что он выделялся: его одежда выглядела более простой по сравнению с остальными и на размер больше. Видимо, отец брал на вырост. Среди них была одна девочка, с которой он пару раз пересекся взглядами, и она ему улыбнулась, отчего он ее сразу запомнил.

Директор поднялась вверх по лестнице перед центральным входом в школу и поздравила всех учащихся с началом учебного года. Старшеклассник пронес на плече вдоль собравшихся на линейку первоклассницу с колокольчиком. Была еще пара выступлений от учеников. Все было в диковинку. Лев с любопытством наблюдал. Потом они зашли в школу. Лев просто шел со всеми в конце толпы. Класс поднялся на второй этаж. Первого сентября у них уже было четыре урока по расписанию. Русский, математика, литература и ИЗО. На первом же уроке, который вела их классная руководительница, его вывели к доске, чтобы он представился классу как новенький. Лев, покраснев от смущения, робко произнес свои имя и фамилию, отчего удостоился смеха от одноклассников и покраснел еще больше.

Первые уроки прошли в ознакомительной форме. Учительница показала ему, как заполнять тетрадки и дневник и как подписать учебники, так как он этого не умел, потому что никогда не делал. Он с изумлением рассматривал кабинеты и висящие в них картины. Страх перед неизвестным сменился на любопытство. Он почувствовал некое воодушевление, приятное чувство, наполнившее его грудь. На его лице все чаще появлялась улыбка, и он старался не замечать странных взглядов от одноклассников и насмешек типа «он че, писать не умеет?». Но сам разглядел их всех, в первую очередь мальчиков, оценив по росту и телосложению. Отец предупреждал его, что к нему могут и будут задираться всякие «плохиши», и ему нужно будет дать отпор, поэтому Лев ожидал какой-либо агрессии. Но, кроме косых взглядов и шептания за спиной, ничего не заметил. Лев успел запомнить пару имен. Он ходил позади всех и садился за последнюю парту. На уроках он пару раз замечал взгляды, но больше всего от двоих: мальчика на голову ниже его и девочки, которая улыбнулась ему на линейке. Они сидели вдвоем на соседнем ряду справа посередине. Похожие друг на друга. Как выяснилось позже, они были брат и сестра – близняшки.

Перед последним уроком, ИЗО, они подошли ко Льву познакомиться. Лев стоял, облокотившись на стену, недалеко от входа в класс.

– Привет, тебя Львом зовут? – спросила русоволосая девочка. Она была ростом с него.

– Да, – Лев попытался изобразить безразличие, чтобы выглядеть круче.

Получилось так себе.

– Классное имя, а меня – Катя, – немного покраснев, сказала она и широко улыбаясь. Лев немного засмущался.

– А меня – Виталик или просто Витя, – добавил ее брат, встав рядом с Катей.

– Хорошо, – не зная, как ответить, сказал Лев.

– Ты новенький? Переехал сюда? – спросила Катя, что-то мусоля в руках.

– Нет, я давно тут живу. Просто до этого был на домашнем обучении, – ответил он, обдумав каждое слово.

– О, понятно, круто. Я бы тоже хотел быть на домашнем обучении, чтоб в школу не ходить. – сказал Виталий.

– Не слушай его, он просто лентяй, – перебила его Катя и махнула рукой в сторону Вити.

– А почему ты был на домашнем обучении? – продолжила она.

– А, ну, я, в общем, я болел и… – Лев разволновался и забыл, что ему сказал отец говорить на этот случай.

– Болел? Ну ладно, – ответила Катя.

– Ты же никого не знаешь из школы? – спросил Виталик, взявшись за лямки портфеля.

– Не-а, – ответил Лев, почувствовав некий стыд из-за того, что у него не было друзей.

– Ну, будем знакомы. – сказал Виталик и протянул ему руку.

Они обменялись рукопожатиями.

– Ого, сколько у тебя мозолей на руках. – сказал Виталик.

– Ты много работаешь, наверное? – добавила Катя.

– Ну да, приходится. – сказал Лев, засмущавшись и отведя взгляд.

– Ладно, пошли в класс, скоро начнется урок. – сказала Катя.

Они прошли в класс. Лев шел за Катей следом, его взгляд упал на низ юбки где начинаются ее ноги.

«А она красивая, но маленькая для добычи» — подумал Лев, и ему почему-то стало стыдно за собственные мысли. Урок начался. Лев заметил еще пару взглядов от Кати и почувствовал, что ему нравится общаться с людьми. Неожиданно для себя он понял это. И это его немного напугало.

«Отец будет недоволен», – подумал Лев.

Больше всего Льву понравился урок ИЗО. Учитель предупредила, что ему нужно будет купить все необходимое для рисования, и Лев вдохновился в предвкушении, ему сразу понравился этот урок. Нарисовать все, что он захочет, ему показалось чем-то сказочным.

Уроки прошли быстро. При выходе из школы он попрощался с Катей и Виталиком. Они ушли в одном направлении, держась за руки. А потом Лев увидел стоящего у машины через дорогу отца, который ждал его.

Он подошел к отцу, смотря на его лицо и пытаясь уловить его настроение. Отец был, как всегда, хмурый. Стоял, опершись на машину, и щелкал семечки.

– Классная руководительница просила передать, чтобы ты подошел к ней. – сказал Лев как можно уважительнее.

– Я был у нее, садись в машину, – приказал отец.

Он сел в машину. Отец сел следом, отряхивая одежду от лузги. Они сразу сорвались с места.

– Ну че, как все прошло? – спросил отец.

– Нормально, у нас большой класс, – ответил Лев.

– Подружился с кем-нибудь? – допытывался отец.

– Нет, только познакомился. – сказал Лев.

– Мм, ну смотри. Может, кого-нибудь присмотрим из твоего класса. – сказал отец в шутливой форме. Но эта шутка не понравилась Льву. Он понимал, что она может оказаться и не шуткой.

Лев ничего не ответил.

– Кто эти двое?

– Катя и Виталик, они сами познакомились со мной, – как бы оправдываясь, ответил Лев.

– Они еда для нас. Запомни, не привязывайся к ним, – строго сказал отец, руля и смотря вперед. Лев склонил голову, будто его ругают, и согласился с ним.

С отцом нельзя было спорить, да он и не спорил. Лев хотел сказать ему, что нужно купить акварельные краски и кисточки с альбомом для рисования, но побоялся, поэтому оставшуюся дорогу они проехали молча, в неприятном напряжении. Они приехали домой. Лев занялся своими обязанностями по дому. Так и прошел день.

Глава 5. Друзья и враги

Школьные дни пролетали один за другим. Прошла первая неделя обучения, и наступил понедельник. Льву нравилась учеба как что-то диковинное и неизведанное. Он слушал учителей каждый урок и с удовольствием впитывал всю информацию. Попутно наблюдая за одноклассниками, пытаясь понять их поведение. Брат с сестрой стали часто подходить к нему и интересоваться его жизнью, иногда подсказывали ему на уроках то, чего он не понимал. А он спрашивал у них. Он начал ловить и недовольные взгляды в свою сторону от мальчишек. На уроках в него пару раз кидали скомканную в шарик бумажку. А на его стуле написали фломастером обидное слово – «лох». Лев не обращал внимания только лишь наблюдал на переменах за их междоусобными разборками и сделал выводы: у них между собой есть что-то типа негласного списка от сильного к слабому. Самым сильным считался один спортсмен, каратист. Высокий парень, на голову выше Льва. Его боялись остальные. И вокруг него была толпа мальчишек, которые всюду следовали за ним. По его поведению Лев сразу понял: он «задира». Он часто задирался к остальным и к некоторым одноклассникам относился с презрением. И Виталик был в числе тех, до кого он докапывался. За Виталика часто вступалась Катя. Но их разборки затронули и Льва. Каратист что-то сказал своему приятелю на уроке, после чего тот обратил внимание на Льва. Одноклассник маленького роста, худощавый и смуглый, начал доставать его. Сначала он ударил его по ноге, когда Лев проходил мимо, чтобы тот запнулся. Лев одарил его непонимающим взглядом и решил ничего не отвечать. Отец предупреждал его, что, возможно, к нему будут приставать, и ему придется постоять за себя. Льва это не пугало, он умел драться. Этого парня звали Левон. Несмотря на свой маленький рост и худощавость, кричал он громче всех, когда что-то обсуждал в коллективе. Громкоголосый смуглый паренек армянской национальности.

Не увидев реакции от Льва, он толкнул его плечом на перемене. Лев также никак не отреагировал. Брат с сестрой поглядывали на него с таким видом, будто пытались ему что-то сказать. Лев не понимал, о чем его хотят предупредить. Следующая выходка от Левона была на перемене перед последним, шестым уроком. Пока весь класс стоял в большом зале перед кабинетом на втором этаже, Левон подбежал и ударил Льва в спину ногой. Лев обернулся и посмотрел на него.

– Ты че тут? Самый умный что ли? – выкрикнул Левон.

– Ты зачем ко мне пристаешь? – спокойно спросил Лев.

– А ты что-то сказать мне хочешь? – сказал Левон, подойдя ближе.

Они встали друг перед другом. Левон смотрел на Льва снизу-вверх, он был на голову ниже Льва. Вокруг них сразу образовалась толпа. Все мальчики из его класса окружили их и начали наблюдать. Левон, спустя пару секунд молчания между ними, решил ударить его. Самым позорным ударом являлась пощечина. Если тебя ударили по щеке, и ты ничего не ответил, значит, ты трус. И тебя будут называть «лохом» или «терпилой». Это было что-то вроде закона у них.

Левон замахнулся правой рукой и, чтобы достать до щеки Льва, подался вперед. Но Лев схватил его руку своей левой и сразу же ударил Левона правой рукой в солнечное сплетение. У Левона перехватило дыхание, он покраснел и вытаращил глаза от боли. Он упал на колени, держась за живот, и заплакал.

Лев стоял с невозмутимым лицом и смотрел на него. Толпа оживилась обсуждениями, и вышел тот самый каратист. Подойдя ко Льву, он ударил его по щеке. Лев не ожидал этого, поэтому пропустил удар.

– Жду тебя после уроков за школой, ответишь за то, что сделал, – пригрозил каратист.

– Он первый напал на меня, – возразил Лев.

– Ты моего друга ударил, ты че, попутал? – крикнул на него каратист.

– Он сам виноват, – ответил Лев.

Прозвенел звонок.

– Попробуй только не прийти, – прорычал тот.

На этаж поднялась учительница. Не обращая внимания на их разборки, она подошла к двери, открыла и сказала всем заходить. Толпа начала потоком заходить в класс.

– После этого урока, слышишь?! – повторил каратист, входя в класс со своей бандой.

– Да, – коротко ответил Лев, бросив на него косой взгляд.

«Почему они пристают ко мне? Может, со мной что-то не так?!» – думал про себя Лев, размышляя над происходящим. Весь класс был взбудоражен. Они переглядывались друг с другом и о чем-то шептались. Каратист повернулся ко Льву и под партой показал ему жест: ладонь сверху сжатого кулака, которой он ударил несколько раз, издавая глухой звук. Это значило, что его должны были побить после школы.

Урок закончился, все встали и начали собирать портфели и поспешно выходить. Катя и Виталик подошли ко Льву, когда он собирал учебники.

– Не надо туда ходить, они побьют тебя. – сказала Катя так, чтобы ее не услышали остальные. На ее лице была обеспокоенность.

– Это тупые разборки, они докапываются до тебя без причины, а потом бьют, если ты дашь отпор, – добавил Виталик.

– Я не боюсь, – ответил Лев.

– Ну, смотри, он сильный, – ответил Виталик, – самый сильный в классе, – добавил он.

– Не надо, Лев, это не прекратится. – сказал Катя.

– Почему вас обижают? – спросил Лев с серьезным лицом.

Катя с Виталиком переглянулись.

– Потом расскажу, – ответила Катя.

– Эй, как там тебя? Лев? Пошли за школу! – крикнул один из друзей каратиста, выходя из кабинета.

Лев застегнул портфель и пошел следом.

Позади школы была заасфальтированная территория, иногда там проходили занятия по физкультуре. Весь класс вышел туда смотреть на их «стрелку» – так они это называли. Лев вышел одним из последних и положил портфель возле стенки школы. Он понимал, что сейчас ему нужно будет драться в полную силу. Каратист со своими друзьями подошли самыми первыми. Они стояли и что-то обсуждали между собой. Когда вышел Лев, они, вместе с остальными одноклассниками, кто пришел посмотреть, образовали кольцо вокруг него. Среди них были и Катя с Виталиком.

Каратист вышел из толпы и подошел ко Льву.

– Ты попутал, наверное, новичок? Знай свое место! – начал он, говоря напоказ. Он еще несколько минут продолжал оскорблять Льва матерными словами, на что Лев ответил:

– Ты слишком много болтаешь.

Эта фраза разозлила оппонента еще сильнее, и он накинулся на Льва с размашистыми ударами. Пытаясь достать Льва, он делал разные трюки, такие как удар ногой с разворота. Лев парировал все его удары. Он не понимал, зачем каратист это делает, пытается произвести впечатление? Или он просто вышел из себя и потерял контроль? Все закончилось быстро. Лев уклонялся от всех его ударов и, поймав момент, двумя точными ударами попал каратисту сначала левой рукой в губу и разбил ее, а затем правой – в нос. Два глухих быстрых звука. Два коротких движения. Обычная боксерская двоечка. Каратист, которого звали Руслан, схватился за лицо. Кто-то ахнул из толпы. Все, кто поддерживал Руслана и болел за него, резко замолчали. Руслан попятился назад и упал на пятую точку, схватившись за нос, из которого полила кровь. Он застонал от боли. Как выяснилось позже, Лев сломал ему носовую перегородку.

– Все? – спросил Лев, бросив взгляд на друзей Руслана, ожидая, что кто-нибудь выйдет. Друзья презрительно смотрели, но никто не решался ничего сделать. Не получив ответа, он молча поднял свой портфель, вышел из толпы и отправился домой. Класс проводил его взглядом. Некоторые остались возле каратиста, а кто-то ушел вслед за Львом. Так он и занял свое место в их иерархии сильнейших.

Глава 6. Начало нового? Или конец всему?

Пятница. Три дня спустя. Первые дни после драки все в классе обсуждали поединок Льва с каратистом Русланом. Даже девчонки, которые обычно сторонились этой темы. Сам Руслан не появлялся на уроках всю неделю. В конце концов, все просто приняли это как должное: Лев – самый сильный из класса. Раз он победил самого сильного, то автоматически занял его место. В остальном все осталось по-прежнему. Лев держался обособленно, ни с кем не общаясь. Только теперь его перестали задирать. А друзья Руслана просто косо поглядывали на него.

И только брат с сестрой стали подходить к нему все чаще. Они держались ближе ко Льву, садясь рядом, и задиры не приставали к ним.

– Как ты научился так драться? – спросил Виталик, пока они ждали на перемене второй урок.

– Меня отец научил. – сказал Лев и сразу понял, что нарушил его правило о том, что нельзя было говорить об их тренировках.

– А, круто, а вот меня отец ничему не учит, – обиженно ответил Виталий.

– Почему? – в недоумении спросил Лев.

– Он часто пьет, и… ему не до нас, в общем, – ответил Виталий, явно стесняясь этой темы. Пока они разговаривали, к ним подошла Катя.

– Ты молодец, навалял ему, – с улыбкой сказала она.

– Почему ты радуешься? – спросил ее Лев.

– Ну, понимаешь, был один момент, в прошлом году, – стеснительно начала рассказывать Катя.

– В общем, он побил нас. Сначала меня, потом ее за то, что она заступилась за меня, – перебил ее Виталий.

– Побил? – удивлено спросил Лев.

– Да, он сначала придрался к Виталию, начал бить его, а потом я увидела и подбежала разнимать их. А он… Ну и он ударил со злости меня, – ответила Катя.

Лев заметил, как у Кати стали мокрыми глаза, будто она сейчас заплачет.

– И он не извинился даже, просто сказал: «сама виновата, под горячую руку полезла». А когда моя мама пришла и пожаловалась на него директору, ему просто сделали замечание, и он подговорил всех в классе, чтобы с нами никто не общался. И вот так теперь… – она шмыгнула носом и повернула взгляд в другую сторону, чтобы не было видно ее слез.

Брат положил ей руку на плечо и похлопал, пытаясь утешить. Лев почему-то ощутил ярость в груди. Ему захотелось найти Руслана и врезать еще раз.

– Ну, что было, то прошло, поэтому… а ты отомстил ему за нас. Молодец. Я хотела тебя отговорить, но я не знала, что ты умеешь так драться. – сказала Катя, вытирая слезы. Улыбка снова появилась на ее лице. Льву это сильно понравилось. Он улыбнулся в ответ и поймал себя на мысли, что он уже нарушил все поставленные отцом правила.

– Ты умеешь играть в настолки? – спросил Виталий.

– «Настолки»? – переспросил Лев.

– Ну, блин, в игры настольные. Ты чего? Не играл никогда? – возмутился Виталий.

Лев смотрел на него вопросительным взглядом и не понимал, о чем он.

– Эх, понятно. Ладно, научим! У нас есть одна игра, но в нее нужно играть минимум втроем, понимаешь?

– Нет, зачем вообще играть? – в недоумении спросил Лев.

Этот вопрос поразил их обоих. Виталик и Катя переглянулись друг с другом.

– В смысле?! – спросили они хором.

– А чем ты дома занимаешься после школы? – спросила Катя.

– Ну, эм, работаю, домашние дела делаю… – застенчиво ответил Лев, и ему стало стыдно от того, что он сказал.

– Фу-у, ненавижу работать, – воскликнул Виталий.

– Ты лентяй просто, – упрекнула его Катя.

Пока брат с сестрой о чем-то спорили, Лев засмотрелся. Их голоса доносились до него глухим звуком на фоне. Как будто у него была вата в ушах. Он поймал себя на мысли, что смотрит на ее грудь, фигуру и ноги. Катя была в школьной юбке, гольфах и башмачках. И там, где заканчивалась юбка, виднелись колени и начинались гольфы. Она была младше тех, на кого они охотились с отцом, но теперь, когда он узнал ее лучше, у него появилось какое-то странное для него чувство – влечение к ней, не так, как на охоте. Будто она другая. Это чувство было приятным, но в последний момент он услышал голос внутри себя. Это был голос его отца: «Они всего лишь пища…». Лев испугался и пришел в себя.

– Эй, ты чего? Задумался? – спросила его Катя, заметив, что он ее разглядывает.

– Нет, просто… Ничего… – промямлил Лев, взявшись за лицо рукой.

– Так че, будешь с нами играть? – спросил Виталий.

– Да, – непроизвольно ответил Лев. Но внутри чувствовал, что этого делать нельзя.

Прозвенел звонок, и они зашли в класс. Был урок ИЗО. Лев с нетерпением ждал его. У него не было своих красок, поэтому он садился позади Кати, и она давала ему краски и кисточки. Он рисовал, получая большое удовольствие от этого. Он закончил рисовать то, что задала учительница, первым, и, сдав рисунок, принялся рисовать дальше то, что ему хотелось нарисовать самому.

Не деревья всякие и домики, что задавала учительница, а то, что у него было на душе. Он нарисовал своего отца, который работал в сарае, разделывая мясо, и себя, сидевшего рядом. На фоне был их сарай. Рисуя это, Лев чувствовал какое-то облегчение, как будто свои переживания он переносит на бумагу, и, конечно же, не хотел, чтобы кто-то увидел его рисунок.

Уроки закончились, и Лев решил проводить Катю и Виталика до дома. Дойдя с ними пешком, он увидел, где они живут. Катя предложила ему зайти, но он отказался. Тогда она вынесла ему кружку холодной воды. Она успела скинуть верхнюю одежду дома и выбежала к нему в футболке. Лев впился глазами в ее внешность, она показалась ему настолько красивой, что из его уст вырвался комплимент. На ум пришла наивысшая оценка, которую отец давал девушкам, которые ему нравились на удачной охоте:

– А ты горячая… – промямлил он, не вполне понимая, правильно ли он выразился. Катя засмущалась. Они смущенно смотрели друг на друга, возникла неловкая пауза, он взял стакан, выпил залпом и отправился домой.

Глава 7. Пицца или ириски?

Пятница. Прошла неделя. На следующей неделе они стали собираться в школьной библиотеке, им разрешили там играть, когда никого нет. Все равно там почти никогда никого не было, и лишь изредка отличники заходили взять какие-нибудь книги, когда им задавали сделать реферат по конкретной теме. Лев с Катей и Виталием частенько оставались после уроков. Ко Льву больше никто не приставал, да и к Виталию с Катей тоже. Они держались вместе, и Льву никто не решался бросить вызов. Руслан стал ходить в школу, но больше не задирался. Лишь в первый день, когда он вернулся после долгого отсутствия, он пытался угрожать расправой, но, увидев молчаливую решительность со стороны Льва, не рискнул вновь бросить ему вызов. Все ограничивалось грозными взглядами в его сторону и постоянными сплетнями за спиной Льва.

Льву понравились изменения в его жизни – друзья, учеба, игры. Он с удовольствием втягивался в это и даже на минутку задумался: «И почему у меня не было этого раньше?». Он стал чаще улыбаться, смеяться и радоваться.

И сегодня они снова остались играть после уроков. Виталий и Катя иногда приносили с собой конфеты.

А Лев научился экономить на проезде, и с денег, которые оставались, покупал себе всякие вкусности в школьной столовой. За неделю он накопил на пиццу, которую так хотел купить. Виталий с Катей принесли конфетки – ириски, которые постоянно прилипали к небу. Сегодня было пять уроков, и они, радостные, что у них есть на сорок минут больше времени, отправились в библиотеку. Они играли в настольную игру типа UNO. Лев часто проигрывал, но быстро учился и со временем начал выигрывать, хоть и с трудом. Перед тем, как сесть играть, Лев решил съесть пиццу, пока не остыла. Он жадно съел пиццу, почти всю сразу запихав себе в рот.

– Ого, вот это аппетит, – пробормотала Катя, наблюдая, как он ест.

– Мог бы и поделиться, – жалобно проговорил Виталий.

У Льва и в мыслях не было намерений поделиться.

– Зачем? – проговорил он с набитым ртом. Катя и Виталий бросили на него недоумевающий взгляд.

– Ладно, может, он голодный, – почти шепотом сказала Катя Виталию.

Лев посмотрел на них удивленными глазами и увидел некое неодобрение, будто они ожидали от него чего-то другого. Он почувствовал, что поступил плохо.

– Зачем делиться? – переспросил Лев, разведя руками.

– Потому что так делают друзья. – сказал Виталий, сделав паузу, чтобы подобрать слова: – это хороший поступок хорошего человека, – демонстративно произнес он.

Лев замолчал и задумался над его словами.

– Прекрати, ты просто хотел есть, – упрекнула его Катя.

Катя перетасовала карты и разложила их по восемь штук каждому. А Виталий вытащил конфеты, что они принесли из дома, и положил их посередине стола в кучку. Они начали играть, и Катя с Виталиком брали из кучи по конфете. Но Лев смущался брать. Он чувствовал некий стыд за то, что не поделился с ними, и ему было стыдно брать их конфеты. Катя, увидев, как Лев поглядывает на их кучку с конфетами, протянула ему одну.

– Бери, я же вижу, ты хочешь. – сказала она.

– Но я.. я же не поделился с вами, – Лев виновно отвел глаза.

– Ну мы ведь друзья, и так принято у добрых людей, всегда делиться. – сказала она с улыбкой.

– Ну, значит, я не добрый… – виновато пробормотал Лев. Ему стало еще стыднее. Слезы навернулись на глаза.

– Ну, значит, стань добрым, никогда не поздно, нужно быть добрым. – сказала Катя, положив ему конфету в открытую ладонь.

– Зачем… нужно… быть добрым? – спросил ее Лев, опустив лицо, чтобы она не увидела его слез.

– Ну, потому что… – Катя запнулась, пытаясь подобрать слова, – в общем, наш отец много пил и часто бил маму, и потом он ушел.

– Они развелись, – перебил ее Виталий. Катя махнула рукой, чтобы он не перебивал ее.

– Ну, короче, он ушел от нас. И… и маме… трудно одной. Она работает, одна. И однажды я спросила маму, почему он так поступал с нами и ушел от нас. А она сказала, что он просто был плохой. Поэтому и… – она запнулась, ее глаза стали мокрыми. Она отвернула взгляд: – Я поняла, что мы должны быть добрыми, ведь нам и так трудно живется, а если мы не будем помогать друг другу, если мы не будем добрыми…

Катя опустила голову и приложила руку к лицу, закрывая глаза.

– Надо быть добрым, и люди к тебе потянутся, – демонстративно произнес Виталий фразу, которую от кого-то услышал, и положил руку Кате на плечо.

– Как сказала моя мама: нужно быть добрым, потому что зла в мире достаточно. “А если все в мире будут злыми, как тогда жить?” – процитировала она и вытерла слезу. – И если бы наш отец был добрым, то не ушел бы от нас и маму бы не бил. Она вытерла лицо, робко улыбнулась заплаканными глазами и посмотрела на Льва. У Льва все перевернулось внутри, как будто он понял что-то очень важное. Что-то фундаментальное. Он понял, что такое добро, и то, что он, скорее всего, является злом.

Они продолжили играть, и Лев пообещал себе, что больше никогда не будет жадничать. Услышав рассказ Кати об ее отце, Лев подумал о своем и понял, что ему было стыдно за своего отца. Он интуитивно начал чувствовать стыд перед ними за то, что они делали с отцом. И Льва пугала мысль, которая все чаще мелькала у него в голове: «А вдруг Катя вырастет, и отец однажды выберет ее». Он боялся им рассказать даже не потому, что отец пригрозил ему наказанием, а потому что боялся разочаровать ее. Сам не понимая, откуда у него взялись эти мысли. Его пугало то, что ему и самому нравилось это мясо, и поначалу, когда они только познакомились, он и сам смотрел на нее как на мясо. Но теперь у него появилось желание чаще видеть ее, проводить с ней время, смотреть, как она смеется, когда они играют вместе. Ему очень нравилось, когда она заправляла прядь волос, которая постоянно скатывалась ей на лицо. Ее улыбка, ее голубые глаза и счастливый взгляд. Ее смех и то, как она говорит. Ее голос. Он твердо решил и пообещал себе, что никогда не причинит им зла.

Глава 8. Фатальная ошибка

Очередной школьный день закончился. Лев возвращался из школы. Он подходил к дому и заметил, что сарай открыт.

«Значит, отец работает», – подумал он. Было странно и как-то не по себе. На улице было пасмурно и туманно. Клубы дыма стояли везде. Лев не видел, что именно было внутри сарая, хотя одна дверь была распахнута полностью. Мальчик подходил ближе, из сарая слышались какие-то звуки и ворчание отца. Вся картина предстала перед Львом, лишь когда он вступил на порог сарая. Лев увидел, что отец подвесил Катю на крюк и успел отрезать ей ноги и руки. Виталика он подвешивал на второй крюк. Посередине сарая. Отец обернулся к нему и расплылся в широкой улыбке.

– Ты молодец, что привел их сюда… – сказал отец каким-то демоническим голосом. Его нижняя челюсть до скул была полностью запачкана густой кровью, будто он ел мясо сырым. Зубы же выглядели больше обычных и были похожи на волчьи клыки, а глаза светились красным светом, как два уголька в темноте.

Лев проснулся. Резко вскочил и сел на кровати. Была еще ночь. На дворе было темно. То, что ему приснилось, был явный кошмар.

– Цц… дурацкий сон, – пробормотал Лев и лег дальше спать.

Утро. Вопреки всем школьным стереотипам, Льву было неимоверно скучно на выходных, и он ждал, когда наступит понедельник, чтобы вновь увидеть Виталия с Катей. И даже ночной кошмар не испортил ему настроение. С мыслью, что он вновь их увидит, Лев встал с кровати, собрался, перекусил на кухне тем, что было, и отправился в школу. Виталий и Катя ждали его возле центрального входа. Это уже входило в привычку. Но чем ближе Лев подходил к школе, тем больше он понимал, что рядом с Катей и Виталиком еще кто-то стоит. Сразу он их не разглядел. Их было несколько. Это были каратист Руслан и пара его прихвостней. Они о чем-то говорили с ними. Но когда Лев подошел ближе, увидев его, каратист демонстративно развернулся и ушел. Лев подошел и поздоровался с близняшками. Каратист уже заходил в школу по ступенькам и лишь бросил косой взгляд на него.

– Че он хотел? – спокойно спросил Лев.

– Выпендривался и нес какую-то чушь, – ответил Виталий.

– Будь осторожнее, мне кажется, он опять хочет нарваться, – обеспокоенно сказала Катя.

– Ну ладно, – с тем же спокойствием ответил ей Лев.

– Ладно? – воскликнула Катя. – Ты че, вообще ничего не боишься?

– Боюсь, – сказал Лев, вспомнив сегодняшний кошмар, – но не его.

– Он настолько самоуверен, что никого не боится, – съязвил Виталий. Они переглянулись и зашли в школу.

Уроки проходили обычно.

«Сегодня пять уроков, но я скажу отцу, что было шесть», – думал Лев, ожидая момента, когда они втроем уединятся в библиотеке, чтобы поиграть.

Пятый урок закончился, и они сразу отправились в библиотеку. Разложили на столе детскую карточную игру. Катя принесла какие-то мармеладные маленькие конфетки, и они начали играть.

– Сегодня поиграем час, а то мой отец может что-то начать подозревать, если надолго задержусь. – сказал Лев.

– А ты ему никак не объяснишь, что ты просто хочешь погулять после школы? – спросил Виталий.

Лев не мог рассказать правду, поэтому пришлось соврать.

– Ну, он очень строгий и… – он поднял глаза на Виталика, – он мне не разрешит.

– Ну а ты объясни ему, что просто хочешь погулять со своими друзьями, – настаивал Виталий.

– Ладно, я попробую, – ответил Лев, не желая спорить с ним.

Они играли около часа, потом собрались и отправились домой. Когда они уже вышли с территории школы, Лев заметил несколько одноклассников из компании каратиста, которые стояли за углом на перекрестке дальше по дороге. Они что-то обсуждали и смеялись, но, как только увидели Льва, сразу зашли за угол и спрятались. Та дорога вела к остановке, с которой Лев ехал из школы до дома. Лев хотел изначально проводить Виталия и Катю, но сейчас передумал. Все его нутро говорило об опасности, и он верил своей интуиции. Подойдя к повороту на улицу, которая ввела к их дому, он остановился, чтобы попрощаться с ними.

– Ты не пойдешь провожать? – с надеждой спросила Катя. По ее лицу было видно, что она хочет, чтоб он их проводил.

– Нет, не могу, извините, – ответил Лев.

– Почему? – настойчиво спросил Виталий.

– Мне надо идти, – проигнорировав его вопрос, ответил Лев.

– Как хочешь, – обиженно ответила Катя, и они попрощались и разошлись. Лев немного подождал, пока они отойдут метров на десять, и потом пошел к перекрестку.

«Хоть бы у тебя хватило мозгов не делать этого», – подумал Лев, заглянув за угол забора, который и был фактически углом улицы, и увидел их. Вся шайка была в сборе. Все друзья каратиста стояли в метрах пяти от угла и ждали его.

– Значит, не хватило… – пробормотал Лев себе под нос, понимая, что сейчас будет.

– Месть никто не отменял, – громко сказал Руслан, выходя из толпы вперед, – ты ведь знал, что так будет.

– Я надеялся, что у тебя хватит мозгов этого не делать, – озвучил свою недавнюю мысль Лев с каменным выражением лица. Ни один мускул не дернулся на его лице.

– Какой же ты выродок, как же ты меня бесишь! – выкрикнул Руслан, и они всей толпой побежали на него.

Единственное, что волновало Льва, это чтобы они не разбили ему лицо, иначе не удастся скрыть факт избиения. Потому что, если его отец узнает, что его избили… то может случиться непоправимое.

«Лучше пусть не узнает», – подумал Лев и приготовился к драке, сбросив портфель. Его окружили, и град ударов посыпался сначала со спины – ему прилетел пинок, и кто-то ударил в плечо. Лев обернулся, и кулак уже прилетел в лицо со стороны каратиста. Лев пытался отбивать удары, и некоторые даже получалось, но тех, кто бил сзади, он не мог остановить. В конце концов, его повалили на землю, несколько парней навалились разом. Они засыпали его ударами ногами сверху. Рубашку порвали в нескольких местах. Лев руками закрыл голову и всячески пытался сгруппироваться, скрутившись в клубок. Наконец они успокоились. Все громко дышали, жадно хапая воздух ртом. Потом какой-то крик послышался издалека. Какая-то бабушка кричала на них с противоположной стороны улицы. Лев видел ее, когда только шел на этот перекресток, видимо, она жила в одном из домов. Толпа начала расходиться. Каратист напоследок выплюнул пару оскорблений и угроз в сторону Льва, и они ушли. Лев еще полежал пару минут после того, как они скрылись. Затем встал, отряхнулся. Лицо горело, и боль уже расходилась по всему телу. Они несколько раз попали ему по лицу ногой в левую щеку.

«Это скрыть не получится», – подумал Лев, трогая набухающую щеку. Он поднял портфель и поехал домой.

«Рубашку жалко, придется зашивать или вообще купить новую», – подумал он, между делом придумывая легенду, как будет все объяснять отцу. Лучше не рассказывать ему правду, а то реакция может быть слишком радикальной. И тут ему в голову пришла идея. Она показалась ему вполне адекватной на первый взгляд – он просто скажет, что подрался и победил «задиру», а это все последствия драки.

«Да, идея вполне хорошая, – подумал он. – Может, он и поверит».

Приехав домой, он сразу отправился в свою комнату. Отец встретил его в коридоре. Проходя мимо, он схватил его за подбородок и поднял голову Льва. Всмотрелся в лицо.

– Я подрался.

Отец оглядел его одежду.

– С кем?

– Ну, там в классе был один каратист – Руслан. Он задира и… нарвался, в общем.

– И ты побил его?

– Да.

– Почему такой грязный?

– Ну, так получилось, он меня повалил.

– Ты врешь!

– Нет.

– Ты должен отомстить за такое, – повышая напор, отец сильнее сжал его челюсть в руках. Лев поморщился от боли, и отец отпустил его.

– Почему ты не хочешь отомстить?

– Я его победил, незачем мстить, – соврал ему Лев.

Отец недоверчиво взглянул в его глаза и увидел там тень сомнения.

Он отпустил Льва и прошел в свою комнату. Лев отправился в свою. Он снял одежду и бросил ее в стиральную машину. Завел ее на быструю стирку, переоделся и пошел кушать. Отец вышел из комнаты и прошел на кухню.

– С такой рожей не надо ходить в школу, сиди дома, – заявил отец.

Лев огорчился, хоть и согласился с отцом, он не хотел, чтобы Катя и Виталик видели его таким.

– Но тебе надо почистить всю выгребную яму и капитально отдраить весь сарай. Понял!?

Это было одно из самых нелюбимых заданий, что он мог получить. Потому что оно было самым тяжелым из всех его обязанностей.

– Понял, – промычал Лев, уткнувшись в тарелку.

Отец развернулся и куда-то уехал.

«Куда он поехал?» – думал Лев. Навряд ли он мог знать каратиста и где он живет. Но все же Льву стало не по себе.

Он не боялся за жизнь Руслана. И вопрос о мести остался открытым. Но и не хотел убивать его. Даже несмотря на все, что тот сделал.

Отец на следующий день позвонил классному руководителю и сказал, что Лев заболел.

Лев справился с заданием только на четвертый день. Упыхавшись до полной усталости, он еле вымыл весь сарай. Каждый инструмент, каждую дощечку. А чего стоила выгребная яма…

Отец вел себя странно, часто куда-то уезжал днем и рано уходил на работу.

«Раньше он этого не делал», – думал Лев.

Глава 9. Круг мести

Прошла неделя. Лев всю неделю не ходил в школу. И вот наступил понедельник. Лев по своему обыкновению с утра отправился в школу. Синяки прошли, и остались лишь еле заметные желтые пятна на лице.

Проходя несчастный перекресток, где все и случилось, он заметил, как много людей столпилось возле входа на участок. Калитка была открыта. Люди, судя по лицам, были чем-то опечалены и озадачены. Проходя мимо, он услышал их речь и понял, что это были похороны. Кто-то умер, какая-то старушка.

Катя с Виталиком, видимо, так и ждали его каждый раз у входа в школу. Вот и сейчас они стояли у центральных ворот. Они встретили Льва с объятиями и сказали, что все знают. Всю неделю Руслан хвастался тем, что он якобы избил Льва. Видимо, хотел поднять свою упавшую на дно самооценку и с того же дна поднять уважение к себе. Он узнал от них порцию свежих школьных новостей и от них же узнал про похороны. Эту бабушку все знали. Она жила на участке, что граничил с тем перекрестком. Лев по описанию вспомнил ее. Эта была та старушка, что орала на каратиста и его банду, когда они его избили.

Войдя в класс, Лев встретился взглядами с Русланом и подошел к нему. Желание выбить из него всю дурь повысилось до предела.

– Ты ничтожество… – произнес Лев. Каратист вскочил со стула, и они уставились друг на друга лоб ко лбу, смотря в глаза. Все в классе замерли, ожидая продолжения.

– Че ты сказал? – демонстративно ответил каратист.

– Ты трус! Ты напал толпой со своими шакалами! Один на один я тебя одолею. – сказал Лев, и это прозвучало как-то по-рыцарски, будто они должны соблюдать некие правила чести. Но это подействовало на каратиста. Лев сжал руку в кулак и немного согнул в локте. Со своих мест начали вставать друзья каратиста.

Они смотрели друг другу в глаза, и каратист увидел решимость и свой проигрыш во взгляде Льва. Каратист заметил, что к ним приковано внимание всех в классе. Ему стало страшно вновь проиграть, и он ничего не сделал. Лев прошел на свое место.

Катя с Виталиком рассказали, что он всю неделю доставал всех в классе и вел себя нагло и задиристо. Лев ожидал реакции, но понял, что каратист боится его. Все же в честном бою он его одолеет. Это, наверное, было единственное, что сдерживало Руслана. Вновь опозориться он не хотел. Так и прошел школьный день. Руслан доставал всех, кроме них. И иногда выплевывал оскорбительные шутки и подколы из своего рта в сторону их компании. Но все же он боялся еще раз проиграть.

Такая обстановка вполне устраивала Льва. Ему было наплевать на всеобщее уважение и признание. Ему хватало дружбы с Катей и Виталиком. Он игнорировал выпады каратиста, а каратист не переходил черту, когда Лев мог бы встать и надрать ему задницу. Так и прошла еще одна школьная неделя. Все вернулось на круги своя. Они снова начали играть после школы. Но почему-то в груди Льва поселилась тревога. Он чувствовал какое-то затишье перед бурей.

Выходные.

Суббота, весь день Лев занимался всякой ерундой, рисовал, пытался делать уроки и валялся на диване.

Вечером приехал отец. Его весь день не было. Кинув машину возле ворот, он вылетел из нее весь взбудораженный, с каким-то пакетом в руке. Лев вышел на крыльцо дома, когда услышал подъезжающую машину. Отец был чем-то очень доволен. Он кинул пакет Льву. Лев поймал его и понял, что он довольно увесистый. В пакете была отрезанная голова каратиста.

– Зачем? – спросил Лев с каменным, без эмоциональным лицом.

Тот расплылся в улыбке. Присел на колено. Схватил Льва за затылок и близко поднес к своей голове. Они прикоснулись лбами.

– Затем, что я не позволю, чтоб какая-то свинья била моего сына.

– Я ведь побил его.

– Ты думаешь, я не понял? – во взгляде отца была уверенность и решимость. Лев молча согласился, поняв, что не сможет спорить.

– Не ври мне, слышишь! – настойчиво произнес отец. – Мы единственные, кто есть друг у друга, и ты должен делать то, что я говорю тебе. Понял?!

– Да.

– Хочешь знать, как я это сделал? – отец встал и с довольной ухмылкой спросил у него. Было видно, что он хочет поделиться. Он жаждал рассказать ему. Он гордился собой.

– Да, – робко ответил Лев, не желая слышать.

– Я поехал в школу и походил там вокруг, – начал рассказывать отец, расхаживая взад и вперед по двору. – Потом пообщался с бабушкой, которая жила на углу. Болтливая старушка. Она частенько сидит там и видит все происходящее на тех улицах, собирая сплетни. Она жила одна. Ее муж давно умер. Мне пришлось убрать ее после того, как она все рассказала: как тебя поджидали, сколько их было, и что они сделали, – отец бросил укоризненный взгляд на Льва, уличая его во лжи. – А когда я узнал все, что нужно, сымитировал несчастный случай. Типа, она упала и ударилась головой. Ну, а потом я просто выслеживал этого придурка.

– А нельзя же убивать вблизи дома, – процитировал Лев правило, которое сам отец и установил.

– Да, но я все продумал. Навряд ли его друзья подумают, что это был ты, и, тем более, что ты убил его и спрятал. И расскажут в полицию о вашей потасовке. Для всех он будет без вести пропавшим. Я сжег труп в лесу и там же закапал останки. Свидетелей не было. Они никогда его не найдут. А голову забрал в подарок, – он расплылся в улыбке. И Лев понял, что он сделал это не для того, чтобы отомстить за него, а просто ему нужен был повод убить кого-то. И он наслаждался процессом.

Лев опустил голову, глядя на искаженную от боли гримасу на лице каратиста, которая навсегда останется последней эмоцией, что тот пережил.

«Этого ли я хотел?» – спросил Лев сам себя. И понял, что нет.

Отец сказал, что нельзя сохранить голову, поэтому забрал ее с собой. Он, закончив свой монолог, объявил, что научит Льва драться против толпы, и уехал на работу. Лев остался наедине со своими мыслями. И погрузился в уныние. Ему еще никогда до этого не было так тяжело от осознания своих поступков.

На следующий день начались поиски пропавшего Руслана. Приехали волонтеры из города. Они прочесывали поля и лесополосу. Расспрашивали в школе, кто и где его последний раз видел. Лев понял, зачем отец тогда дал это задание. На случай проверки. Если к ним заглянет полиция или еще кто-нибудь. Ведь друзья Руслана могли признаться, что между ними была стычка, и они попадут в список подозреваемых.

На следующей неделе в понедельник Лев пошел в школу и увидел ее. Это было самое жуткое, что он когда-либо видел. Заплаканное лицо матери, чей ребенок бесследно исчез. Мать Руслана стояла у центральной лестницы, разговаривая с директором о чем-то. Она была чернее черного, на ней не было лица. Будто она уже похоронила своего сына.

Ее вид был настолько печальный и горестный, что Льву стало неимоверно жалко ее, ведь он знал, что случилось с ее сыном. Почему-то его стало выворачивать наизнанку. Его внутренний голос кричал от сожаления, и Льву стало противно, противно от самого себя. Он не хотел смерти Руслану. Два человека погибло из-за какой-то глупости. Просто потому что он не смог убедить отца. Огромное бремя, словно большой камень, опустилось на его плечи, и он понял, что будет нести его еще очень долго. Не имея возможности поделиться с кем-либо. До самой смерти.

Глава 10. Ожидаемый визит

Прошла пара дней. Волонтеры все еще искали Руслана. Лев боялся, что они найдут следы, ведущие к ним. Тревога поселилась в его сердце на все время, что проходили поиски. Он даже не смог нормально общаться с друзьями и не хотел играть. Ему пришлось придумывать очередную ложь, почему он не хочет проводить с ними время.

К ним домой приехала полиция. Было около пяти часов вечера, когда подъехал полицейский уазик. Из него вышел участковый. Возрастом он был ровесником отцу. Чуть выше ростом, худощавый, с впалыми щеками, немного смуглый и в полицейской форме. Отец встретил его с кружкой кофе, стоя на крыльце, одетый в спортивное домашнее трико и рубашку.

– Заходи, калитка открыта, – ехидно произнес отец.

Лев был в сарае. Отец заставил его убираться в очередной раз. Он выглянул оттуда. Участковый вошел во двор. Лев, увидев участкового, подумал, что он нерусский, то ли казах, то ли еще кто-то, глаза были немного узковатыми.

Они обменялись крепкими рукопожатиями с отцом и встали друг напротив друга. Отец будто заслонял дом своей спиной, давая понять, что просто так он не пройдет.

– Чем обязан такой чести? – спросил отец с широкой улыбкой.

– Ну, в общем, друзья Руслана обмолвились, что твой пацан схлестнулся с ним чуть больше недели назад, – участковый снял фуражку и крутил в руках, пока говорил.

«Неужели он нервничает?» – подумал Лев.

– Ну да, школьная драка вроде была… мальчишки дурачатся.

– Ну да, – участковый почесал затылок, – в общем, я должен проверить твое… – полицейский замялся, – твой участок.

– А ордер есть? – съязвил отец и отхлебнул кофе из кружки.

– Слушай, давай без сложностей. – произнес полицейский чуть наклонившись вперед к отцу и заговорив на полтона ниже, – мы просто проверим и уйдем, это формальность.

– Так я под подозрением? – проигнорировав его просьбу, ответил отец.

– Не-ет, ну, хотя, возможно. Видишь ли, инструкция требует, что мы должны отработать все варианты. И так получилось, что… – он снова замялся.

– Что, вы думаете, что мой сын мог как-то и куда-то деть парня? – прервал его отец.

– Ну, нет, он, наверное, нет.

– А, значит, я? – отец заломил бровь и чуть наклонился вперед к участковому, вглядываясь в лицо.

– Слушай, мне просто надо проверить, и все. Тебя никто ни в чем не обвиняет.

Отец отхлебнул еще кофе и демонстративно сделал паузу.

– Ладно, смотрите. – сказал отец, посерьезнев. Участковый развернулся вполоборота плечом и махнул рукой. Из уазика вылезли еще двое рядовых полицейских. У обоих висели автоматы Калашникова через плечо. Они разбрелись по дому и территории. Прошли по огороду, заглянули в сарай, в дом, в каждую комнату. Они не знали, что все мясо хранится в подвале, который находится под сараем. Потайная дверь замаскирована под пол, и найти ее непросто. И отец перепроверил, чтоб все лежало на месте, еще в день пропажи Руслана.

«Отец знал, что они приедут», – подумал Лев и молча наблюдал, как они рыщут.

У полиции на все про все ушло пятнадцать минут. Они вновь собрались во дворе перед домом.

– А зачем тебе так много инструментов для разделки мяса? – спросил участковый, надев фуражку.

– Я иногда покупаю живых свиней, чтоб сэкономить деньги. Сам разделываю, так дешевле выходит, и мяса на всю зиму сразу хватает, – отец отхлебнул еще кофе.

– Понятно. Тебе надо будет явиться в участок и дать показания, где ты был в день, когда пропал парнишка, с этим не будет проблем? – с серьезным лицом спросил участковый.

– Не будет. – отец развел руками.

Они направились к машине, двое рядовых вышли со двора, последним шел участковый. Отец подошел, чтобы закрыть за ними калитку, и спросил:

– Че там по пацану? Какие версии есть?

– Да ни чего особого, вроде, сбежал, не знаю, проверяем сейчас и родителей, и вот вас, и всех, кто может быть причастен, – по-дружески ответил участковый, будто между ними и не было недавно никакого противостояния.

– А что родители?

– Да они разводиться хотели, может, пацан, это близко к сердцу воспринял, не знаю, молодежь эту не понимаю я, раньше такого не было. – сказал полицейский, всмотревшись куда-то вдаль.

– Да, в наше время из дому не убегали, – подтвердил отец.

– Ну ладно, бывайте. – сказал участковый. Они попрощались, и те сели в машину. Уазик со скрипом завелся и тронулся.

– Они нас подозревают? – спросил Лев, подойдя к отцу.

– Им не выгодно признавать, что в деревне появился человек, который убил мальца, проще, чтоб он был потерявшимся, – отец допил кофе.

– В смысле? – спросил Лев.

– Ну че ты тупишь, а?! – раздражено ответил отец: – У них же статистика по раскрываемости, для них это важно, чтоб им мозг начальство не выносило сверху, поэтому они любое дело побыстрей хотят закрыть. Чтоб «глухарем» не висел. А если мальчик сбежал, то сам виноват или родители довели сына, понимаешь? Тем более, в этой стране, пока труп человека не найдется, он считается живым, понимаешь?

Лев кивнул.

– И дело об убийстве не заводят. И это нам на руку конечно, – отец развернулся и ушел в дом.

Лев остался наедине со своими мыслями. Слова отца подтолкнули его к размышлению. Подул осенний теплый ветер. Солнце клонилось к закату. Он стоял и смотрел на уезжающий полицейский уазик, который скрылся вдали, в пыли проселочной дороги. Лев хотел побыть в одиночестве, он вышел с задней части участка в поле, что было за их участком. Прошел метров двести вглубь поля. Трава уже потеряла свой зеленый цвет. Под ногами путались всякие мелкие кустарники. В поле был небольшой холмик, возвышающийся над землей метра на полтора. Лев взобрался на него. Сел, скрестив ноги. Облокотился на руку. И погрузился в раздумья:

«И это все? Пропал человек, и все? – он вспомнил лицо матери Руслана. Потом вспомнил его лицо. Ту ужасную гримасу боли. – Я виноват в этом? Или кто виноват? И почему я раньше не задумывался об этом? Столько девушек пропало также, и где-то их матери также ищут их. И в этом виноваты мы. Почему мне так плохо от этого? Раньше я об этом не думал. И как мне теперь быть?»

В голове начали всплывать воспоминания с их с отцом охоты, как он заманивал жертв. Как отец издевался над ними. Как они потом кушали. И всплыло лицо Кати.

– Представь, если кто-то сделает с ней тоже самое. – сказал ему внутренний голос.

– Я не допущу.

– Или ты сам сделаешь?

– Не будет этого.

– Или твой отец сделает?

– Тогда я убью его…

Лев еще долго сидел там, пока солнце полностью не зашло.

Глава 11. Пора кушать

Октябрь. Стало еще холоднее. Лев понемногу отходил от тех событий, что недавно пережил. Отец его почти не трогал и почти все время проводил в своем сарае или просто отдыхал на диване и читал газеты. Последнею неделю он выходил чаще на работу, потому что его сменщик ушел в отпуск, и он работал за двоих Лев ходил в школу и занимался уроками, попутно выполняя те немногие обязанности, что остались. Отец ленился тренировать его, поэтому и тренировки Лев проводил сам. Все вернулось на свои места. Он снова начал проводить время с друзьями, которые разбавляли его мрачную жизнь яркими красками. Руслана перестали искать, и суета с розыскными мероприятиями прекратилась.

Так и шла их жизнь, пока не наступил день охоты. Отец всегда сам выбирал этот день, но обычно это было раз в месяц. И первый раз в жизни Лев задумался: «А нужно ли это делать? Почему мы это делаем?». Он начал сомневаться в правильности их с отцом жизни. «Можно же есть и другое мясо?» – думал он, но боялся спросить у отца. Он знал, какова будет его реакция. Это мясо было всегда основным блюдом. Даже когда они ели другое мясо, оно было лишь временным заменителем. Все остальные ингредиенты типа овощей шли в дополнение к нему.

«Он ни за что не откажется от него», – огорченно подумал Лев.

«А может, дело не только в мясе, может, просто отцу нравиться это делать», – задумался Лев, наблюдая, с каким энтузиазмом отец собирается на охоту, у него даже настроение поднималось. Он насвистывал какую-то песенку, пока собирался. И охота – это единственное время, когда Лев видел улыбку отца. Особенно после того, как Лев приводил девушку, которая хорошо подходила под его предпочтения.

Наступил вечер, и они ехали в одно из мест, где они похищали девушек. Отец завернул в один переулок. Там стояла машина. Большой внедорожник.

В ней двое – мужчина и женщина – чем-то занимались. Отец, увидев их, понял, что их место заняли, и выругался матом.

– Что они делают? – спросил Лев.

– Ничего, – строго ответил отец.

Они поехали на следующую точку. Всего их было три: одна в центре города и две на окраинах в разных сторонах. Заехав на вторую точку (закрытый неосвещаемый переулок между домами), отец вышел, осмотрелся, жестом позвал Льва.

– Так, речь помнишь? – спросил он.

– Да, – ответил Лев.

– Стой у угла дома, где стоял в прошлый раз, и смотри в мою сторону. Я увижу цель и скажу. Понял? Как обычно, в общем.

– Да, хорошо.

– Не тупи, смотри на меня, понял?

– Да.

Лев вышел из переулка и направился в нужное место. Группа молодых людей проходила мимо по соседней улице. Они были пьяные и вели себя распущенно. Что-то кричали, громко говорили между собой. Размахивали руками.

Один из толпы сказал своим: «Сейчас я отлить сбегаю быстро». И направился в сторону переулка, где стоял отец с машиной.

– Че стоишь тут? Иди, уроки учи, – проходя мимо мальчика, сказал он заплетающимся языком.

Лев ничего не ответил. Он зашел в переулок. Отец увидел его и успел спрятаться в машину. Пьяный парень расстегнул ширинку и, качаясь, подошел к стенке и помочился. Лев знал – им придется уехать. Отец установил ряд правил: если их кто-то видит, они сразу уезжают. Парень что-то бормотал и, застегнув ширинку, побежал к своим товарищам. Лев вернулся к машине.

– Ну что, уезжаем? – спросил он отца.

– Да, поехали, – сердито сказал он.

Они отправились на третье место. Заехав в переулок, они увидели, что напротив них собиралась какая-то компания из взрослых мужчин. Они все выглядели пьяными. То был переулок-тупик. Отец остановился, посмотрел на них.

– Алкаши тупые, – проворчал он. И они сразу выехали.

– Может, сегодня не будем? – робко спросил Лев.

– Я присмотрел еще один. Сегодня попробуем там, – ответил он. Они направились туда. Проехали минут десять и припарковались.

– Вроде, все тихо. – сказал отец словно самому себе, оглядываясь по сторонам. Он нервничал. Лев хорошо чувствовал его настроение.

«Главное – не попасть ему под горячую руку», – думал Лев.

– Все как обычно. Вон возле того дома стоишь и ловишь, – дал указания отец, показав на дом на противоположной стороне улицы.

– Угу, – кивнул Лев.

Он стоял около часа. Было поздно, и улицы были уже пустыми.

Изредка проходили разные люди, но ни одной подходящей девушки. Отец задал определенный стандарт, по которому Лев должен был примерно выбирать жертву. Это девушка среднего роста, худенькая, без лишнего веса. Отец не любил девушек с избыточным весом. «Их тяжело разделывать», – говорил он.

Тут издалека показался силуэт человека. Лев присмотрелся, это была девушка, худощавая. Лев понял, что это была школьница из одиннадцатого класса его школы. Он видел ее в школе. Все его нутро начало переворачиваться внутри него. Но он знал: отец выбирает ее. Ему стало жалко ее. Девушка приближалась, идя прямо на Льва. Отец увидел ее и подал знак пальцами, а сам спрятался.

Лев встал посередине тротуара, ожидая, когда она подойдет ближе. Девушка ковырялась в своей сумочке, что-то ища в ней, и не заметила Льва, пока не приблизилась к нему вплотную. Лев обратился к ней, и та остановилась.

– А, эм… здравствуйте, тетя, я… – что-то мямлил он, пытаясь заговорить с ней.

– Да, мальчик, что тебе? – ответила девушка.

– А сколько время?

Она посмотрела на наручные часы: «23:45».

– А, понял, спасибо.

Девушка прошла дальше. Отец, увидев, что он отпустил ее, позвал его к себе. Лев понимал – сейчас будет взбучка.

– Что произошло?! – в недоумении спросил он.

– Ну… может, ее не будем? – робко ответил он.

Отец сжал губы, Лев увидел, как шевельнулись желваки на его челюсти.

– Ты че, а?! – с яростью крикнул отец, сверля его бешеным взглядом. – Садись в машину. Быстро! – крикнул он.

Они сели.

– Ты понимаешь, что она уже видела твое лицо?! – начал кричать он. Лев молчал, виновато склонив голову. Отец схватил его за воротник и скрутил рубашку так, что она воротником перетянула ему шею.

– Что с тобой? Это школа на тебя так повлияла? – кричал он. Отец завел машину. Они выехали из переулка. И направились в сторону, куда пошла девушка.

– Нас уже ищут! Ты понимаешь? Уже в газетах писали, что пропадают девушки, видели машину, – начал орать отец.

Они догнали ее. Она зашла во двор. Отец резко повернул и заехал туда же.

Девушка завернула за угол и подошла к подъезду. Там был домофон. Отец остановился, выбежал из машины и крикнул девушке:

– Девушка, вы потеряли кошелек.

Девушка остановилась, открыв дверь в проходе. Отец подбежал. В рукаве у него был молоток. Резким движением он вытащил молоток и ударил девушку. Она упала в подъезде. Он поднял ее и положил к себе на плечо. Подошел к машине, багажник открывать было долго, и он открыл дверь и запихнул ее на заднее пассажирское сидение. Лев наблюдал за всем из машины, и они сорвались с места.

Лев никогда не видел его таким злым. Отец кричал во весь голос, тыкая пальцем в его грудь, и размахивая руками.

– Нас уже ищут. Просто не знают, кто мы, понимаешь? Почему ты ее отпустил? Я же тебе показал. Как ты посмел ослушаться?! Добрым стал, да?! Хорошим стал?! Это в школе тебя научили? А? Как ты смеешь меня не слушаться? Нам и так придется меньше охотиться! А ты ее отпустил! Мелкий гаденыш! Зачем я вообще тебя держу? Зачем ты мне нужен, если ты не будешь помогать? А? Какая польза от тебя?! Поганец мелкий! – отец сжимал руль руками и бил по нему. Он не останавливался и всю дорогу кричал и ругался.

Когда они приехали, он вытащил Льва из машины за шиворот. Он всегда наказывал его ремнем. Потому что если бы он бил кулаками, то обязательно что-нибудь сломал бы ему. А это могло быть проблемой. Но сегодня он разозлился больше обычного и начал бить его по голове ладонями. Лев, пытаясь защититься, закрыл голову руками и съежился. Отец бил его без остановки несколько минут. Лев упал на землю, ощущая боль физическую и от его слов – душевную. Из его уст невольно вырвалась фраза, от которой отец застыл:

– Зачем нам вообще есть людей? Разве мы не можем жить, как нормальные люди? – пробормотал в слезах Лев.

Отец уставился на него округлившимися глазами, взглядом, полным ненависти. Ничего не сказав, он вытащил девушку из машины и отнес ее в сарай. Потом зашел в дом и лег спать, ничего не сказав. Лев вымыл машину, как полагалось, и тоже лег спать.

На следующий день отец встал утром, разбудил Льва и сказал ему, что тот наказан и весь день не будет ничего есть, кроме воды.

– И мы поедем на охоту еще раз, сегодня, – заявил он.

– Зачем? – возразил ему Лев.

– Я хочу, чтобы ты научился убивать. Видимо, ты стал сомневаться в нашем образе жизни. Ну что же, я объясню тебе, зачем нам есть людей.

– Я не хочу… У нас есть еда. Нам хватит еще на месяц, – пытался отговорить его Лев.

– Значит, ты не будешь есть, пока сам не захочешь добыть мясо. – сказал отец, презрительно взглянув на него.

«Вчера была пятница, а сегодня суббота, послезавтра я пойду в школу и что-нибудь перекушу там, надо лишь потерпеть», – думал Лев. Отец давал ему денег на дорогу, и у него оставалось немного. «Этого хватит на один обед», – подумал Лев, посчитав сбереженные им деньги. Но день обещал быть тяжелым. Отец загрузил его работой на весь день. Все, что он откладывал на потом или не доделал, он решил сделать сегодня. От собирания мусора на участке до выгребной туалетной ямы. Лев перебрал весь дровяник и красиво сложил все дрова. Вымыл машину и внутри, и снаружи. Весь день до вечера без отдыха, на одной воде. А вечером – жесткая тренировка. Отец удвоил нормативы по силовым упражнениям. Потом – отработка ударов по груше. К концу дня живот болел так, что он не мог ни о чем думать, кроме как о еде.

– Я еду на работу, а ты остаешься наказанным до завтрашнего дня. Отдай мне все деньги, что ты накопил. – сказал отец.

Лев жалобно посмотрел на него.

– Да, давай, давай. Ты думал провести меня?! – приказал отец, протянув руку.

Лев вытащил все деньги из потайного кармана в портфеле и отдал ему.

– Хорошо. Я посчитал всю еду, что есть дома. Если ты хотя бы что-то возьмешь, я забью тебя до смерти. Ты понял?! – пригрозил ему отец.

– Да.

– Не слышу?!

– Да, – сказал громче Лев.

– Хорошо, завтра мы продолжим.

Отец сел в машину и уехал. Лев даже не думал ослушаться его. Он знал, что отец говорит правду. На минутку он задумался, а для чего все это. Зачем он вообще идет против воли отца? С этими мыслями он лег спать. Голод не давал уснуть, но от бессилия он все же уснул.

На следующий день все было так же – работа и изнурительная тренировка. Отец не поленился и приложил усилия, чтобы наказать Льва физической нагрузкой, хоть и был после смены. Только мышцы уже начали ныть от того, что забились. Мышцы рук, бицепс и трицепс болели так, что он не мог полностью выпрямить руки и полностью опустить их. Боль была жуткая и в ногах. Каждое движение давалось с трудом. И так в муках прошел еще один день.

Глава 12. Я – зло

В понедельник он проснулся от одновременного чувства голода и боли. Третий день без еды и с жуткой болью в мышцах. Еле придя в школу, он хотел попросить у Виталика с Катей, чтобы они купили ему что-нибудь поесть. Но у них не оказалось денег. Их мать не всегда давала им карманные деньги, а на дорогу вообще не давала, потому что они недалеко жили и из школы ходили пешком. Он не обиделся на них, но и играть не было настроения и сил. Все тело болело от побоев отца и тренировок, а желудок был пустой. Поэтому после школы он сразу отправился домой.

Дома отец ждал его с накрытым столом. На столе в блюде лежал пожаренный кусок стейка, украшенный овощами и соусом.

– У тебя есть выбор: либо ты ешь то, что мы ели всегда, либо ты будешь голодать, пока не сдохнешь, – проговорил отец, жуя стейк. И тихий ехидный голосок, который порой звучит в душе, чтобы заглушить голос совести, в тот же миг прошептал: «ты должен это есть». И Лев хотел накинуться, но сдержал себя.

Лев держался до вечера, но после очередной изнуряющей тренировки он зашел на кухню и увидел все тот же стейк, стоявший там с обеда. Живот так невыносимо болел, будто там проделали дыру. Лев накинулся на еду, жадно съев все до последнего кусочка, даже не разогревая мясо. Отец наблюдал за всем этим с улицы через окно. Он вошел на кухню, когда Лев еще ел.

– Хорошо, теперь будет так – ты будешь есть, если только сам будешь добывать мясо. Сегодня мы поедем на охоту, и ты сам заманишь жертву и убьешь ее. Понял?

– Да, понял, – ответил Лев, смирившись с тем, что он не может ему противостоять. В глубине души он почувствовал, как проиграл, и ему стало обидно, обидно, что отец сломил его. И он снова вспомнил Катю и ее слова про добро и зло. В какой-то момент Лев понял, что дело не только в голоде.

Он сам хотел этого мяса. Будто он привык к нему и ничего другого больше есть не мог. Он жаждал его. Но и отец все больше виделся ему устрашающим и чужим, каким-то не родным. Раньше он не думал об этом. Но сейчас все больше отец виделся ему скорее врагом, чем отцом.

Они поехали на охоту. Лев выбрал жертву. Ею была девушка чуть старше на вид тех, кого они выбирали. Он завел ее в переулок. Отец сидел в машине и ждал.

Он сказал, что поможет, если что-то пойдет не так, но первый удар нанести должен был Лев. Он вытащил молоток, спрятанный у него в рукаве, и, размахнувшись, нанес удар в лицо. Девушка закричала, но не упала. Выбежал отец и ударил ее по голове битой.

– Молодец. Росту тебе не хватает, а так убил бы ее сразу. Ну, ничего, добьешь дома. Поехали, – радостно проговорил отец, хватая ее за ноги.

Они погрузили ее в багажник и привезли домой. Отец предварительно засунул ей кляп в рот и связал руки. На всякий случай. Дома в сарае отец дал ему нож и приказал добить ее. Лев точным ударом воткнул нож в сердце лежащей на столе девушки. И от этого он сам себе стал противен.

– Я – зло, – прошептал он про себя, смотря на окровавленное лезвие.

– Пойми, мы не такие, как они. Мы выше их. Мы не просто едим человеческое мясо. Мы доминируем. Понимаешь? – сказал отец, крутя инструмент в руках.

– Угу, – ответил Лев, не совсем понимая смысл его слов. Но лучше согласиться с ним. Он не хотел переживать тот кошмар еще раз.

– Ты можешь сосуществовать с ними бок о бок, но ты никогда не будешь таким, как они, – добавил отец.

Лев почувствовал некое опустошение после того, как убил.

«Может, я и вправду такой же?» – спросил он сам себя.

Он лег спать с полным отвращением к самому себе и опустошением, будто из него высосали всю силу.

На следующий день.

Он проснулся от того, что их затапливало. Везде была вода: под кроватью, на полу. Он встал с кровати и опустил ногу в воду, ища пол. Воды было по колено.

– Откуда она вся здесь? – возмутился Лев, задавая вопрос самому себе.

Он двинулся на кухню. На кухне кран был закрыт. Он заглянул в туалет. Там тоже все краны были закрыты.

Он двинулся в сарай. Там было пусто, и туда лилась вода с улицы через приоткрытую дверь. Лев выглянул во двор через приоткрытую дверь и застыл в ужасе. Во дворе стояли девушки. Голые и в крови. У кого-то не было рук или ног, головы или части туловища. Но они все стояли, повернутые лицом к их дому, и смотрели на него. Будто бы ждали, когда он выйдет. С них стекала кровь, образовывая лужу, и лилась потоком в сарай. Лев посмотрел себе под ноги, и это была уже не вода, а поток густой крови. Уровень жидкости поднялся, и он попятился назад.

И тут все эти девушки начали двигаться к нему. Он зашел в сарай, но они открыли вторую дверцу и толпой направились за ним. Паника охватила его, и он хотел убежать в дом, но и оттуда шли девушки. Они кинулись на него и начали рвать его на куски. Хватая руками и зубами его тело. Они начали вырывать куски мяса, и, в конце концов, Лев утонул в крови вместе с ними.

Он вскочил с кровати и упал на пол со словами «не надо». Отдышавшись, он встал, потрогал себя, пытаясь найти какие-нибудь увечья. Облегчение пришло с осознанием того, что это был кошмар. Но он вспомнил лицо той девушки, что убил вчера. И понял, что, скорее всего, это было в наказание. Первый раз в жизни он чувствовал полное разочарование в себе и уныние за то, что сделал. Он ощутил груз и тяжесть от паршивости своего поступка. Осуждение самого себя за содеянное. И ненависть к отцу нарастала все больше. За то, что он не оставил ему выбора. Чувство беспомощности перед ним добавляло паршивости.

Глава 13. Дружба

Несколько дней Лев приходил в школу подавленным. Он не хотел ни с кем разговаривать и сторонился своих друзей. Он не знал, что делать. И зачем он вообще все это делает. Дружить с людьми. Но при этом есть их. Все уроки он пробыл в размышлениях о правильности своих поступков и не нашел ответов. Он начал избегать своих друзей в школе. Потому что ему было стыдно перед ними, он не мог смотреть Кате в глаза, у него сразу же всплывал образ той девушки, что он убил. Он садился на парту подальше от них и не отвечал на их вопросы. Они смотрели на него обеспокоенным взглядом, но он игнорировал их. На переменах быстро уходил гулять за пределами школы, а с последних уроков сбегал. Но спустя пару дней, когда Лев выходил из школы домой после уроков, Катя догнала его, одернула за плечо и завела разговор:

– Эй, подожди. Ты что, обиделся? – начала Катя.

– Нет, – ответил Лев, отведя взгляд.

– Слушай, прости нас. Ты хотел кушать. А мы не помогли тебе тогда. Я не подумала.

– Ничего я не обиделся, дело не в этом, – ответил Лев, пряча глаза от нее.

– Тогда что? Что-то дома стряслось?

– Ничего.

– Ну, Лев. Послушай, мы же друзья, мы должны делиться.

– Все нормально.

– Ты последнее время ходишь весь поникший и какой-то грустный. Я же вижу. Расскажи, что случилось.

Ее глаза смотрели на него таким чистым взглядом. Лев не смог устоять перед ней. Ему самому хотелось с ней поговорить.

– Меня отец наказал. Я провинился, он запретил мне есть и заставил много работать, – стеснительно ответил он.

– Прости. Я не знала.

– Все нормально. Уже все прошло.

– Это ужасно, зачем вообще так наказывать? – возмущено спросила Катя, но Лев промолчал.

– Твой отец тоже пьет? Что за странные запреты? Как можно запретить есть? – продолжала возмущаться она.

– Нет. Он просто очень строгий и был зол тогда… – неуверенно ответил Лев.

В глазах Кати выражались обеспокоенность и сомнения.

– Понятно, – сказала она, не зная, как на это реагировать.

– Давай завтра поиграем, – предложила она, вглядываясь в него и всем видом выражая желание, чтобы Лев ответил положительно.

– Ну, я не знаю, – Лев соскучился по их играм и по ней, но считал себя недостойным дружбы с ними после того, что сделал. Чувство вины глодало его. – Не надо.

– Почему?

– Потому что.

– Ну, Лев. Я же вижу, что тебе плохо, а когда людям плохо, они помогают друг другу. Чтобы было легче, понимаешь?

– Ты не сможешь мне помочь.

– Ну, я попытаюсь… – ответила Катя и начала грызть ноготь на указательном пальце.

– Зачем? – спросил он, и его глаза стали мокрыми.

Она потянулась к нему и обняла его. Лев ощутил тепло ее тела и слегка выпирающею девичью грудь Его лицо залила краска смущения.

Этого мгновения было достаточно, чтобы Лев забыл обо всех своих переживаниях.

– Потому что мы друзья, – прошептала она ему на ухо. Он не отпустил ее, даже когда она убрала руки. И появилась неловкая пауза. Ему так понравилось обнимать ее, что он не захотел отпускать, но потом понял, что она уже убрала руки, и отпустил ее. Она засмущалась.

– Ну, давай, – застенчиво ответил он, – тогда завтра после школы играем.

– Ну, пока, – скромно произнесла она.

– Пока, – провожая ее взглядом, ответил Лев.

На следующий день Лев сказал отцу, что его оставляют на дополнительные занятия, а сам провел время с друзьями. Но в его голове поселился страх: а не навредит ли их дружба его друзьям?

Глава 14. Другая семья

Пришла последняя неделя октября, а это значит, что и конец первой четверти. Скоро каникулы. Льва не особо волновали четвертные оценки, да и про каникулы он не знал. Поэтому для него было сюрпризом услышать, что у них будут выходные от школы. И не знал, чему радоваться, ведь в школе было гораздо спокойнее, чем порой у него дома. Особенно после последнего наказания. По крайней мере, он знал, что пока он в школе, отец его не достанет. Было некое чувство безопасности, хоть и на время. В школе же все было по-прежнему.

– Слушай, Лион, – так его называл Виталий. Он говорил, что по-английски Лев – это Лион. И что так круче звучит, – скоро каникулы. Ты что будешь делать дома?

Лев задумался и не сразу ответил. У него было полно работы дома. Ему это казалось стыдным, так как у остального дома были компьютеры, приставки и телевизоры. И, чувствуя свою обделенность всем этим, он испытывал зависть, когда они обсуждали какой-либо мультфильм или игру. И ему было стыдно, что у него этого всего нет. Поэтому он обычно уходил от подобных вопросов о его доме.

– Ну, не знаю, отдыхать.

– Ха, от чего? – рассмеявшись, спросили брат. – В общем, сестра стесняется тебя пригласить, но она хочет, чтобы на каникулах ты пришел к нам в гости, – наклонившись ближе ко Льву, он стал говорить тише, чтобы сестра не услышала.

– Эй, я все слышу, – толкнула его в бок Катя.

– Ну, блин, сама тогда приглашай, – вскрикнул Виталий.

– А, эм, ну, вообще мама не против. Ну, и мы хотели бы, чтобы ты пришел к нам поиграть домой, – застенчиво произнесла Катя, перебирая пальцами рук. На ее щеках появился розовый румянец, она смутилась, глаза забегали из стороны в сторону.

– Конечно, я хочу, – не смог сдержаться Лев, ответил быстро и сразу. Он много раз представлял, как все устроено у них дома. Лев прекрасно понимал, что их семья живет по совсем другим законам. Каждый раз, когда брат с сестрой рассказывали, как они играли дома или к ним приходили гости и дарили подарки, он мысленно пытался представить это. И ему было очень интересно, как все на самом деле. Они договорились на выходные.

Оставшийся день после школы он постоянно улетал в мыслях и представлял, как будет играть с ними дома, с трепетом ожидая этого момента. Было тяжело объяснить отцу, почему на каникулах делают субботник для уборки в школе, но он ненавидел контактировать с учителями и тем более с классным руководителем. Поэтому не стал звонить и проверять. Но усложнил тренировки и добавил пару упражнений.

Суббота. Утро. Лев, за неимением другой одежды на выход, кроме как школьной, отправился к ним при параде. И за это получил порцию насмешек от брата с сестрой. Привыкший к их шуткам, он не обиделся, хоть и было обидно. Все вызывало у него такое удивление, любопытство и восторг, что казалось, что ничего не могло испортить это время. Войдя в их дом, он робко и неуверенно разглядывал все с открытым ртом. В доме брата с сестрой все было по-другому. Мебель и электроника, которой Лев даже не видел никогда. Весь дом был преимущественно в светлых тонах. Зеленые обои в комнате брата и светло-розовые в комнате сестры. В зале был большой плазменный телевизор, а рядом на старом, но хорошо сохранившемся серванте было множество книг, красивой посуды и разных фотографий их семьи. Катя сразу закрыла свою комнату, едва Лев успел подойти к ней. А Виталий распахнул двери своей комнаты и начал бурно рассказывать обо всех своих игрушках, играх и достижениях в них. Виталий использовал англоязычные слова и терминологию из мира компьютерных игр, и Лев мало что понимал из того, что он ему показывал. Но Лев делал вид, что все понимает, и махал головой в знак согласия, а сам рассматривал игрушки и фигурки, книжки с яркими рисунками, фишки, постеры по играм и фильмам.

– А где ваши родители? – Лев хотел посмотреть и на них, так как понимал, что они отличаются, и ему было интересно увидеть по большей части их отца.

Он как будто попал в другой мир. Ему так казалось.

– Ты чего? Я же тебе говорила! – возмутилась Катя. – Папа с нами не живет больше… – сказала она с огорчением.

– А мама придет после обеда, она еще на работе, – добавил Виталий. Они показали ему фотографию, где отец с матерью только поженились. И Виталий спросил его:

– А ты живешь с отцом?

– Угу, – ответил Лев, не глядя на него, разглядывая фотографию.

– А где твоя мама?

– Ну, она умерла, отец говорил, что она погибла в автокатастрофе, – спокойно и выдержано ответил Лев, спустя секундную паузу.

– Оу… извини, я не знал. – сказал Виталик, пытаясь изобразить раскаяние на лице.

– Ничего, я ее не помню, даже как она выглядит… – ответил задумчиво Лев. На самом деле отец сказал ему так говорить всем. Эта версия была для всех остальных, а так отец и не говорил ему толком ничего про его мать, лишь то, что ее уже давно нет в живых. И Лев просто смирился с этим.

– Ладно. Ты кушал? – спросил Виталик, попытавшись сменить тему.

– Да, я позавтракал, – ответил Лев.

– А мы нет, я только встал.

– Я тоже, пойдем на кухню.

На кухне было много разных запахов. В одной из кастрюль были котлеты с макаронами. Лев сразу отказался есть, но согласился на чай. Он понял, что у него никогда не появится желание съесть что-то подобное. Мясо приготовленное таким образом ему не понравилось даже по запаху. Пока они пили чай, Лев увидел на столе сладости, много разных конфет и печенья. Он сразу напихал полный рот конфет и заметил, что над ним начали хихикать брат с сестрой. Пройдя в комнату, Лев с Виталием сразу сели за игровую приставку, вопреки просьбе Кати. И просидели так несколько часов. Катя, недовольная, ушла в свою комнату. Лев, отлучаясь между играми в туалет, заметил приоткрытую дверь в ее комнату и невольно заглянул в нее. Катя лежала на кровати на животе и что-то читала. Лев, поняв, что она обиделась, решил поговорить с ней. Тем более, он еще не был в ее комнате. Постучавшись в дверь, он приоткрыл ее. Катя сразу обратила внимание, бросив косой взгляд на него, и сразу же отвернулась.

– Можно войти? – застенчиво спросил он.

– Иди играй в свои игры, – сердито ответила она.

– Мы закончили.

– Заходи.

Он медленно зашел в комнату и подошел к ней. Катя держала перед собой раскрытую книгу, в которой было больше рисунков, чем текста.

– Что это? – с интересом спросил Лев, никогда не видевший такую книгу.

– Манга. – ответила Катя.

– Что? – переспросил Лев.

– Ну, это такая книга, где повествование идет иллюстрациями, а слова только в диалогах в основном.

– Хорошая книга, много читать не надо. – сказал Лев.

Катя ухмыльнулась.

– Ты просто читать не любишь.

– Про что она?

Он подсел к ней на кровать с ее молчаливого согласия. Лев хорошо чувствовал эмоции других людей и их внутренние переживания. Поэтому понял – она не будет против.

Катя пододвинулась и сказала:

– Ложись рядом, почитаем вместе. Он лег. Они соприкоснулись плечами. Лев покраснел. Лицо Кати оживилось. По ней было видно, что она довольна интересом Льва.

– В общем, я уже дочитываю последний том первого сезона. И это просто огонь! Мне так понравилось, – с восторгом начала рассказывать она. – Это произведение японского автора про то, как некие чудища, похожие на людей, живут среди людей и питаются тоже людьми. И один молодой человек случайным образом стал наполовину таким же, как и они. И перед ним встал выбор: остаться человеком или стать таким же, как эти монстры, и есть людей.

– Монстры?

– Ну, это фантастика. Я их так называю. В книге у них есть названия.

– А почему он не может стать монстром? Они ведь сильнее людей. – спросил с интересом Лев.

– Ну, потому что он человек, а не монстр, если бы он родился монстром, то да, но он ведь человек, – ответила Катя.

– А почему он не может быть человеком и при этом есть людей?

– Эм… в каком смысле? – удивленно спросила его Катя. Его вопрос обескуражил ее. – Ну, блин, ты не понимаешь почему?

– Ну, раз он стал, как эти монстры, – попытался объяснить Лев, – почему он не может есть людей, как и они?

– Потому что он человек! Как человек может есть человека? Он же потеряет свою человечность. Но внутри, в душе, он человек. Он не может пойти вопреки своему сердцу. Есть таких же, как и ты, – это омерзительно. Нормальный человек никогда так не сможет.

– Нормальный? – пробормотал Лев себе под нос настолько тихо, что, Катя еле услышала его.

– Да, нормальный! Убивать людей в принципе плохо, это ведь чья-то жизнь, а ты раз, и обрываешь ее, понимаешь? Навсегда. И все, человека нет, и не будет… Это ужасно, – сказала Катя, жестикулируя от возмущения и смотря на него.

Лев молчал.

– Представь, что ты исчезнешь. Просто раз, и перестанешь существовать. Тебе не страшно от этой мысли? – спросила она его.

– Нет, не страшно, – невозмутимо ответил он.

– Ну, а мне страшно. А представь, убить человека и еще и съесть… Это… я даже не знаю… – сказала она, вновь поворачиваясь к книге. – Ну и вот. Он не мог стать таким монстром и стал противиться этому монстру внутри себя и … – продолжила она.

Лев смотрел на нее, как она взбудоражено рассказывала. Ему нравилось ее слушать.

– Суть в том, что эти монстры могут питаться только человеческим мясом и ничем другим. И когда они голодают, у них это вызывает адскую, невыносимую боль. И поэтому он не мог просто так взять и не есть мясо.

– А как он тогда справился с этим?

– Он поборол в себе это. И хоть он и принял в себе этого монстра, чтобы принять его силу. Но людей он есть так и не стал. Но я дочитала только первый сезон, есть продолжение, и я не знаю, что дальше.

Лев смотрел на нее с невозмутимым лицом, но внутри него мир распался надвое, и ему нужно было время для того, чтобы осознать и обдумать всю эту информацию.

– Эй, ты чего задумался?

– А, эм, ничего, ты интересно рассказываешь.

Катя засмущалась.

– Спасибо, – сказала она, поправив длинную прядь волос за ухом, смотря в книгу. Лев отвлекся от своих мыслей, осознавая, что разглядывает Катю, находясь к ней близко. Их плечи соприкасались. Ему очень нравились ее черты лица, изгибы шеи и нежные хрупкие руки. Он почувствовал аромат ее сладких духов. Она заметила его взгляд и повернулась к нему. Они пару минут просто смотрели друг на друга. Она улыбнулась.

– У тебя карие глаза. – сказала Катя, вглядываясь в его лицо.

– А ты вкусно пахнешь. – сказал Лев.

– Да? – с игривостью ответила она.

– Да, – ответил Лев. И наступило неловкое молчание.

– Поцелуй меня. – сказала Катя, и ее лицо залилось краской.

Лев, открыв рот, хотел что-то сказать, но не сказал и тоже залился краской смущения.

– В щечку? – спустя паузу выдавил он из себя.

– Ну хотя бы в щечку, – смущенно ответила Катя.

Лев потянулся к ее лицу. Катя в последний момент легонько повернула голову, и они соприкоснулись губами. Лев сразу убрал губы, но еще чувствовал необычное ощущение от прикосновения к ее мягким и теплым губам. Она засмущалась еще больше, а он растерялся и не знал, как отреагировать.

– О-о, голубки, что вы тут делаете? – хихикнул Виталий, заглянув в ее комнату.

– Ничего, отвали, – взвизгнув, сказала Катя, и кинула в него подушку.

Виталий ответил тем же, запустив ее обратно. И они начали драться подушками, пока не порвали одну из них.

– Все, хватит! – крикнула Катя.

– Пойдем лучше играть, а то вы мне всю комнату разнесете.

Они направились на кухню разложить на столе игру.

– А ты как бы поступила? Стала бы монстром или осталась бы человеком? – у Льва почти сразу назрел этот вопрос.

– Ну, конечно же, я сделала бы все, чтобы остаться человеком.

– Ну, люди ведь тоже едят животных, ну, и там животные друг друга.

– Это круговорот жизни, понимаешь? Хищники едят травоядных. А травоядные едят траву, которая растет из почвы, в которой умирают эти же хищники. Человек уникален. Он слабее многих хищников, но он ест мясо. Но может есть и овощи, фрукты. Понимаешь?

Лев кивнул.

– Но львы не едят львов. Волки не едят волков. Каждый занимает свое место в природе. Человек тоже не должен есть людей. Это бесчеловечно. К тому же человек выше зверей. Он более разумен, и у человека есть мораль. Без морали человек превратился бы в монстра. А человеческая жизнь бесценна. Ее нельзя просто так отнять.

Оставшееся время в их доме он постоянно мысленно уходил в размышления, обдумывая ее слова.

Глава 15. Луч правды среди лжи

После обеда пришла мать Виталия и Кати. Они встретили ее у дверей, как она зашла. Она обняла их. Стройная, красивая русоволосая женщина средних лет с распущенными длинными волосами, в бежевом пальто, водолазке и обтягивающих джинсах. Лев сразу подметил, что она еще подходит под «предпочтения» отца. И заметил схожие черты лица у Кати и Виталика с ней, особенно у Кати. Брат с сестрой юркнули к пакету посмотреть, что она принесла.

– Ничего интересного, у вас и так все есть. Вон, макароны доедайте. И конфет полно. – сказала мама, ставя пакеты на стол. Она сразу увидела Льва, сидящего за столом.

– О, привет.

– Здравствуйте, – ответил Лев, встав со стула. Их маму звали Татьяна. Она присмотрелась к нему всего на миг и подошла к холодильнику сложить продукты.

– Ты живешь с Андреем? – спросила Татьяна, не отрываясь от холодильника.

– Да.

– Как тебе живется с дядей? – спросила она, не глядя в его сторону.

Лев замер на месте, обескуражено смотрел на нее с вопросом на лице.

Она обернулась к нему, не услышав ответа, и увидела гримасу недоумения на его лице.

– Ты чего?

Лев молча смотрел на нее в растерянности.

– Эм, в смысле, с дядей?.. – запинаясь, спросил он.

– А ты не знал?

Катя с Виталиком оторвались от раздирания пакета, увидев, что Лев был в шоке. Он ничего ей не ответил. Татьяна поняла, что сболтнула лишнего.

– Ну, просто ты уже в пятом классе, и я думала, что он рассказал тебе, что он не родной твой отец. – сказала Татьяна, пытаясь выйти из ситуации. В воздухе повисло неловкое молчание, и Татьяна решила сменить тему и обратилась к детям.

– Ну что, вы поиграли?

– Да, еще играем.

Татьяна ушла к себе в комнату.

– Ты не знал?! – спросила встревожено Катя.

– Ну, мы знали, что ты приемный. Наш отец рассказывал про вашу семью давно.

– Что он рассказывал? – холодно спросил Лев.

–Ну… – брат с сестрой переглядывались друг на друга, не желая говорить этого.

– Ну, он говорил, что вы странные и, типа, ни с кем не общаетесь. – сказала Катя.

– И то, что твои родители были лучше твоего дяди, они хотя бы общались с другими и дружили с нашими родителями и жили не бедно. Но умерли в ДТП, когда тебе было еще пять лет. А твой дядя был троюродным или четвероюродным братом твоей мамы и как ближайший родственник взял опеку на себя.

Лев плюхнулся на стул, не зная, как реагировать на эту информацию.

– Эм, извини, мы не знали. Ты… ты называл его отцом, и мы подумали, что тебе так удобно, – Лев молчал и тяжело дышал, раздувая ноздри. Его сердцебиение усилилось. Он почувствовал, как у него зажужжало в груди что-то болезненное и невыносимое тяжелое. Будто кто-то пробил дыру насквозь размером с кулак. Что-то подобное он испытывал на тренировках, когда перегружал мышцы до предела, и отец не разрешал ему остановиться. Напряжение доходило до такого состояния, что Лев не мог терпеть боль и усталость и просто кричал. Что-то похожее было и сейчас, только гораздо больнее, будто на него свалилась тяжеленая штанга и придавила его к полу. Их слова доносились до него, как будто какой-то далекий шум. Брат с сестрой извинялись перед ним и пытались утешить. Лев вскочил из-за стола и быстрым шагом пошел к их матери. Резко распахнул дверь в ее комнату. Татьяна переодевалась в домашнюю одежду и была в бюстгальтере и домашних шортах. Испугавшись, что Лев быстро распахнул дверь, она моментально прижала футболку, которую не успела надеть, к груди.

– Ты чего? – вскрикнула она.

– Вы знали, как их зовут?

– Лев, это должен тебе сказать твой дядя… – она надела футболку.

– Где они похоронены?! – настойчиво спросил Лев с мокрыми глазами. Татьяна тяжело вздохнула, понимая, какую ошибку она совершила.

– На нашем кладбище, Ирина и Вольф Шефер. Мы раньше общались, ну, мы с твоей мамой из одной школы. Хорошие были люди. Твой отец был нерусский, немец. Педантичный и воспитанный, с хорошими манерами, из хорошей семьи. Эх… Мне жаль, Лев…

Лев вышел из дома, не проронив ни слова. Отдалившись от их дома на пару десятков метров, он не мог больше сдержать слезы и заревел, упав на колени. Он чувствовал, как внутри что-то умирает и исчезает, а это пространство заполняет нестерпимая боль. Сзади подбежала Катя и, обхватив его за плечи, обняла его. Лев не смог сдержаться и застонал от внутренней боли, прожигающей его грудь изнутри. Они просидели так минут пятнадцать, пока он не успокоился. Он встал, отряхнул колени и молча направился вперед.

– Куда ты?

– На кладбище. – сказал Лев. Голос у него был никакой, от такого голоса кровь стыла в жилах.

– Я с тобой. – сказала Катя, вытирая слезы.

Первый раз в жизни он испытывал такие чувства. Дядя учил его, что мужчина плакать не должен, и наказывал его за слезы, но сейчас ему было все равно. Ему казалось, что внутри его груди образовалась огромная дыра. Они отправились на кладбище, которое было на другом конце поселка, и за час добрались. Лев шел молча, не проронив ни слова, а Катя иногда брала его за руку. Было еще светло, и через час поисков по всему кладбищу они нашли могилы, где были похоронены его родители. Маленький участок земли с обветшалым и почти упавшим забором. На нем были два простых деревянных креста без фотографий. Рядом с одной могилой под крестом валялась металлическая дощечка, краска облупилась. Но буквы еще читались.

Ирина Шефер. Даты жизни и смерти. Таблички у отца не было. И могилы выглядели заброшенными, как будто за ними никогда не ухаживали. Кустарники выросли за забором и ветвями опускались до крестов. Увядшая мерзлая трава, которую не вырывали годами, легла на могилы серым пластом.

– Он всегда мне врал… – прошептал он, осознавая, что сейчас в могилах перед ним лежат его родители, и они останутся там навсегда. Мороз пробежал по его коже. Катя взяла его за руку. Он минут тридцать стоял и смотрел на могилы родителей.

Лев подошел к обветшалому забору и поправил его. Потом начал выдергивать все сорняки с заросшей могилы. Катя старалась ничего не говорить и молча ему помогала. Ей очень хотелось утешить его. Ей хотелось помочь ему и разделить с ним эту боль. Он починил забор, как мог, отломав прямые ветки с кустарника, что рос рядом. Расчистил тропинки вокруг могил. Вытер табличку матери. Солнце стало опускаться на землю, наступил вечер.

Смотря на могилы, он произнес:

– Ты понимаешь, что монстр – это я…. мы? – ледяным голос произнес он.

Катя недоумевающе взглянула на него.

– Я…. и мой оте… дядя.

Солнце зашло, тьма опустилась на землю.

Глава 16. Смерть, смерть и еще раз смерть

Лев вернулся поздно. Грязный, голодный, усталый и вымотанный. Обувь была грязной настолько, что было видно, что он прошел не один десяток километров. Дядя ничего не сказал. Молча и недовольно он встретил его холодным взглядом. Они переглянулись. И молча разошлись по комнатам.

– Завтра поедем на охоту. – выкрикнул он, выходя из дома перед тем, как уехать на работу.

Лев лег на кровать и всю ночь не мог уснуть. Он уснул только под утро. Задавая себе вопросы, на которые не было ответов. Представляя, какими были его родители, как они выглядели. Ведь у него была мать – какая она была? И отец. Настоящий отец. Нормальная семья. Он упорно пытался вспомнить их лица, но не мог. Прокручивал в голове слова Кати и Виталика о его родителях.

«У меня могла бы быть семья, такая же, как у Кати с Виталиком, где у меня были мама и папа, почему все так произошло?» – думал он.

На следующий день они не разговаривали, даже когда дядя вернулся с работы. Лев был полностью эмоционально опустошен. Он был не в состоянии что-либо спрашивать у дяди. Сама мысль, что у него были родители и нормальная семья, и что дядя скрыл все это от него и превратил его в монстра, вызывала у Льва только ненависть и отвращение к дяде еще больше.

«А может, мне нужно просто умереть и не причинять больше боль людям и не мучиться самому? Ведь я зло? Жить не хочется, зная правду… – подумал Лев, – …или убить его? Он заслужил, и я хочу этого… но смогу ли я?» – размышлял он.

После этой мысли он открыл сейф. Пароль от сейфа он подглядел уже давно, и он был не сложным. Взял пистолет, зарядил его и спрятал под подушку. Оружие он брал, только когда дядя проводил тренировки по стрельбе и, чтобы почистить. А это было нечасто.

Весь день Лев сидел у себя в комнате и рисовал, пока отчим отсыпался у себя. У него еще в школе появилась идея для одной картины, но он не мог ее реализовать, не хватало опыта в рисовании акварелью и смелости изобразить это. Но сейчас он посчитал, что ему уже нечего терять, и решил нарисовать это. Картину о том, кем они были на самом деле: Кровавая земля, на которой стояли дядя и он, но себя он не знал, как изобразить. Дядю нарисовал стоящим чуть дальше себя. А на фоне – их сарай и небо.

День близился к вечеру.

– Поехали, – дал немногословную команду дядя, и они отправились. Они сели в машину и выехали. Лев уставился в одну точку, глядя перед собой, не задавая лишних вопросов.

Он не хотел ничего говорить и вообще разговаривать с ним. Минут через десять дядя остановил машину. Заглушил, выключил свет. Было тихо. Оглушительно тихо. Лев огляделся и несколько секунд осмысливал то, что увидел. Они приехали на улицу, где жили Катя и Виталик. Невыразимое предчувствие надвигающегося ужаса нахлынуло на Льва.

– Мне вчера позвонила Татьяна – мать Виталия и Кати, с которыми ты учишься, – начал говорить Андрей, смотря вперед с серьезным лицом.

Льва пробило мелкой дрожью, и холод был тут не причем.

– Предъявила мне, почему я не рассказал тебе, что ты приемный. И сказала, что ты отправился на кладбище, – он сделал паузу в несколько секунд и взглянул на него с ухмылкой, – вместе с Катей. Говорит, что ты ей нравишься, что ты играл у них дома, и вообще, вы часто проводите время вместе.

Он сжал чехол руля в руке настолько, что на нем разошлись швы. Лев молча смотрел на него, дядя опять отвел взгляд в сторону.

– Значит, друзей завел. Правду узнал. Про родителей… про себя.

Лев понимал, что сейчас что-то будет. Но пистолет он с собой не взял, дядя заметил бы. У него был подаренный им на день рождения нож, но тот тоже был дома.

– Знаешь, что мы сделаем? – он повернулся ко Льву, взгляд его был наполнен ненавистью. – Есть два варианта: первый – ты поможешь мне убить их и отделаешься лишь наказанием, а потом мы уедем в другой город, и я отделаюсь от влияния этих… мясников… я давно хочу свалить отсюда. Ну и второй вариант: ты сдохнешь вместе с ними за то, что предал меня! – дядя начинал повышать голос. – Ты не просто ослушался меня! Ты предал меня! Неблагодарная тварь, я вырастил тебя, я научил всему. Я сделал тебя сильным, сильнее, чем эти существа, живущие без цели и значимости. Они – мясо и живут, как мясо, и умирают, как мясо, – он резко сбавил тон. – И ты хочешь стать как они? – спокойно спросил он, выдержав театральную паузу.

– В этом мире все поедают друг друга, убей или будешь убит, выживает приспособленный, – пафосно сказал он, видя, что Лев колеблется. Но Лев давно уже все решил, он собрал всю свою волю в кулак и ответил ему:

– Лучше жить как они, чем как ты… – на мгновение исчез ошейник страха с его горла.

– Значит, второй вариант… – дядя тяжело вздохнул и резким движением правой руки ударил тыльной стороной кулака в переносицу Льву. Лев сразу отключился, опустил голову, из носа закапала кровь. Он сломал ему переносицу.

Лев очнулся с раскалывающейся от боли головой. Он сидел на стуле, привязанный. Веревки были на руках и ногах. Посередине сарая. С трудом он поднял голову и почувствовал, что болит шея. Он поморщился от боли. Руки и ноги онемели от того, как крепко отчим связал его. С затылка ко лбу простреливала резкая боль. Но это было ничто по сравнению с тем, что его ждало. Спустя время в сарай зашел дядя.

– Ты, мелкий выродок, свалился на мою голову. И я взял тебя и сделал из тебя охотника, хищника.

– У меня были родители, – с трудом произнес Лев.

– Да были, эти вонючие свиньи. Я особо никогда не общался с ними. Мы разругались давным-давно. Эта потаскушка – сестра – познакомилась с каким-то нерусским. Он был приезжим, жил в городе. Наверное, клюнула на него из-за денег. Он был состоятельным. Они хотели уехать жить в Германию. И имя у него было какое-то идиотское – Вольф. Что переводится как «волк». А тебя назвали Лев, – он улыбнулся широкой улыбкой. – Это была идея сестры тебя так назвать. Меня от них тошнило. Особенно от нее, она вызывала у меня отвращение. У тебя ее глаза, кстати, такие же похотливые. Кинулся на Катю, эту малолетнюю дрянь. И чуть все мне не похерил! Ты рассказал им что-нибудь? – спросил дядя, подойдя вплотную и наклонившись к нему.

– Нет, – ответил Лев.

– Ну да, ну да, за дурака меня держишь? Да?! Думаешь, ты самый умный?! Ты че удумал, а?! – крикнул он и вытянул из заднего кармана брюк пистолет, который прятал Лев у себя под подушкой.

– Ты че, гаденыш?! – дядя ударил в живот Льва. – Ты убить меня вздумал, тварь?!

Дядя ударил его по лицу. Удар пришелся в щеку и следом еще, другой рукой.

– А знаешь, что я сделаю?

– Ты – монстр… – попытался сказать Лев, сплевывая кровь.

– Нет, нет, монстр – это ты. Ты знаешь, что я сделаю? Знаешь? Для начала ты скажешь мне все, что сказал им… – проговорил он, подходя к верстаку с инструментами и беря плоскогубцы в руки.

Мы все верим, что можем зайти в горящее здание и вынести оттуда котенка, став героем, пока не ощутим этот жар. Так и Лев считал, что он может выдержать что угодно и не сказать ни слова ради друзей, ради любви. Но предстоящая ночь была худшим временем его в жизни. Боль, которую он переживет… Боль, ломающая сознание, боль, ломающая личность.

Иногда дядя мучил выживших жертв. Мучил до смерти. Это помогало ему эмоционально разгружаться. После очередного акта насилия он чувствовал себя удовлетворенным. Вырывал ногти и зубы плоскогубцами. Отрезал органы чувств – уши, нос, вырезал глаза. Медленно разделывал жертву, пока та была еще в сознании. И вот сейчас было что-то похожее. Только дядя не убил его, а просто мучил, но Лев ничего не рассказал. Когда он был еще в сознании, у него родился план: он ничего не расскажет, попытается выбраться и расскажет все полиции. И пусть его накажут вместе с ним, но он хотя бы остановит его. Так он думал. Так он хотел сделать, но пыткам не было конца. И пришло отчаяние. Лев спрашивал себя: «за что мне все это?». Но ответа не было, как и причины во всем этом истязании… просто пытки ради пыток. Что еще они могут породить, кроме отчаяния? Так прошла ночь.

Перед тем, как окончательно потерять сознание от пыток и бессилия, из тьмы откуда-то сзади он услышал шепот: «Зачем ты страдаешь? Просто не сопротивляйся, и ты умрешь», – и он ощутил на губах вкус этих слов. Они несли в себе облегчение, просто надо согласиться со смертью и принять ее.

«И ты уснешь крепким сном, и станет легче», – сама смерть заговорила с ним. Но он ответил: «Нет». Ему надо было осуществить свой план и остановить дядю. Он еще никогда не был так мотивирован, как сейчас, и это помогло ему не сдаться.

Наступило утро. Лев сидел неподвижно. Вся одежда была заляпана кровью. На голове была повязка из черной ткани, закрывающая глаза. Рядом с ним на полу стояло грязное ведро в крови. У Льва были выдернуты все ногти и передние верхние и нижние зубы. Отчим бросал их в ведро. Рубашка на спине разодрана и окровавлена из-за многочисленных ударов прутом. Лев пришел в себя, потому что начал слышать какие-то голоса. Звуки доносились нечетко, как будто какое-то эхо. И он ничего не мог увидеть. Он попытался покрутить головой, но в ушах была запекшаяся кровь, из-за которой звуки он слышал приглушенными. Но некоторые звуки он все же распознал. Он услышал голос дяди и еще кого-то. Несколько голосов, какие-то крики.

В голове был какой-то шум, как рябь, которая громко шумит и перекрывает собой все мысли. И боль, везде и повсюду, каждое движение отдавалось болью. Изможденный пытками, через пару минут он вновь потерял сознание.

Глава 17. Кошмар не закончился

Он выдержал. Хоть дядя и превзошел себя. Он еще никогда не мучил так долго своих жертв. Но все же Лев выдержал.

Из темноты послышался голос:

– Нет, Лев, это не я монстр, а ты… – сказал дядя, снимая с него повязку. В опухшие глаза Льва ударил желтый свет от старой лампочки. Мутная картина перед его глазами начала проясняться. Лев увидел перед собой лицо дяди с брызгами крови.

– А ты сильнее, чем я думал. Из всех тех, кого я мучил, ты продержался дольше всех, не зря я тебя тренировал, – он расплылся в широкой улыбке. – Так вот, Лев, монстр не я. А ты. Из-за тебя мне пришлось это сделать. Узри же неотвратимость последствий своих дел.

Дядя отошел в сторону, и Лев увидел развернувшуюся перед ним картину. С первой же секунды, хоть его взгляд был еще затуманен, он все же понял, что на разделочном столе кто-то лежит. Его мозг начал соединять отдельные картинки в зловещее полотно. На столе лежал Виталий. Дядя наполовину разделал его, предварительно выпотрошив. Осталась только половина туловища выше живота. Лев, увидев это, открыл рот и попытался закричать, но из его рта не выходил звук. Он охрип настолько, что не мог произнести ни слова. Аркан ужаса перетянул его шею. Он почувствовал, как его начало знобить, и глаза наполнились слезами. От осознания, увиденного он замер, и внутри него что-то сломалось.

– Вообрази себе самый худший кошмар. И приготовься к тому, что все будет намного, намного ужаснее. – произнес дядя с улыбкой, наслаждаясь моментом, глядя на его реакцию. Он подошел к столу и продолжил срезать мягкие ткани с тела Виталия, нараспев произнося:

– Это ты. Это ты. Во всем виноват. Это ты, это ты… – слова несуществующей песни, которую он только что придумал от хорошего настроения.

Катя была заперта в клетку для животных. Она сидела, забившись в угол. Зареванная, обняв колени руками. Она пустым взглядом смотрела куда-то перед собой. Лицо было грязное и запачканное кровью. Она была в шоке и почти не двигалась. Лев увидел ее не сразу. Заметив, он попытался хриплым голосом произнести ее имя.

Лев услышал звук подъезжающей машины. Дядя повернулся в сторону дороги и прислушался.

Потом снял с себя запачканный передник, умылся и вышел на улицу через дом, заперев двери сарая. Приехал какой-то мужчина. По голосу Лев узнал его. Это был Сергей Сергеевич. Они что-то начали обсуждать на повышенных тонах. Лев понял, что это их шанс сбежать. На ведре рядом с его стулом лежали плоскогубцы. Лев заметил, что одна его нога была развязана. Видимо, дядя не привязал ее обратно после истязаний. Он подтянул левую ногу к ведру и взял пальцами ручку плоскогубцев. Терпя боль и стараясь не обращать на нее внимания, он сильно сжал плоскогубцы, согнул ногу в колене и подтянул ее назад к связанными рукам, насколько это возможно, и кончиками пальцев взял плоскогубцы. Сжав их в руке, он начал перетирать плоскогубцами веревку. Благо, дядя долго о чем-то спорил с Сергеем. Лев перекусил веревку, распутал руки, ногу и с трудом встал. Онемевшие ноги не слушались его. Он подошел к клетке, где сидела Катя. Дядя редко кого-то привязывал, а на столе у него были наручники для жертвы.

Он освободил ее, попытался утешить. Она начала плакать, но он заткнул ей рот окровавленной рукой и отвел ее взгляд от трупа брата на столе.

– Не смотри туда, слышишь? – он посмотрел ей в глаза. – Тебе надо бежать и вызывать полицию, слышишь?

У Кати был стеклянный взгляд, смотрящий куда-то в пустоту. Лев встряхнул ее за плечи.

– Слышишь? Тебе надо бежать. – шепотом проговорил он. – Он скоро вернется, я задержу его. – сказал Лев, не веря в свои же слова.

В глазах Кати появился отклик, сознание вернулось к ней. Она кивнула, глядя ему в глаза, приходя в себя. Лев медленно открыл дверь сарая. Совсем чуть-чуть. Катя легла и вылезла во двор. Лев подбежал к верстаку и взял оттуда тесак. Дядя с Сергеем к этому времени зашли в кухню и о чем-то спорили там. Катя успела перелезть через дырявый забор, прежде чем дядя закончил разговаривать и вернулся в сарай.

– Ты смотри. Ты нарываешься. Если что, я не буду тебя прикрывать. – сказал Сергей, выходивший из кухни.

– Я тоже! – ответил дядя.

– Ну, вот и пришел конец нашей тут жизни, я давно хотел свалить отсюда. И я думаю, время пришло. – сказал отчим, зайдя в сарай. Лев стоял у дверей, ожидая реакции отчима. Отчим разгневанно посмотрел на него, потом бросил взгляд на место, где должна была сидеть Катя. Лев замахнулся, но отчим ударил Льва ногой в грудь. Лев смог лишь задеть тесаком его ногу. Удар пришелся чуть выше колена и рассек бедренную мышцу. Лев отлетел в старый шкаф с инвентарем, стоящий сзади вдоль стены за разделочным столом, проломив собой дверцы шкафа.

Стенки шкафа упали в разные стороны. Лев сел на пол, и на него упало все содержимое, завалив его. Дядя, подумав, что Лев потерял сознание, выругался матом и, не обращая внимания на рану, еле заметно захромал в комнату к сейфу с оружием. Вытащил охотничью винтовку с прицелом и вышел на улицу. Посмотрел в сторону дороги. Машина Сергея уже отъехала от их дома. Он взобрался на крышу по наружной лестнице. И начал высматривать сбежавшую девочку через оптический прицел.

Катя бежала из всех ног. Пару раз упала так как в траве не видно было маленькие ямки. До деревьев оставалось метров пятьдесят. Перед глазами всплыл момент из памяти как их похитил Андрей и убил Виталика. Боль еще раз прожгла грудь от осознания что брата больше нет. На глазах проступили слезы. И на мгновение она задумалась – «как же Лев выберется?». Она оглянулась быстро, взглянув в сторону дома.

Прогремел выстрел.

– Зараза, – пробормотал дядя.

Еще выстрел.

Лев выбрался из-под завала.

Прозвучал третий выстрел. Дядя, спустился с крыши, закинув ружье за спину. И направился в сторону, куда убежала Катя. Минут через пятнадцать он, прихрамывая, занес в сарай тело маленькой девочки. Там, где должен был быть глаз, у нее было сквозное отверстие от пули через затылок. Он швырнул ее на пол, огляделся и понял, что Льва нет в сарае. Позади него послышались шаги. Быстро развернувшись, он увидел, что Лев стоял с дробовиком в руках в дверном проходе, который вел из дома в сарай. Дядя взялся за ленту ружья, висевшего на плече. Лев наклонил дуло ружья, нацелив ему в лицо, уперев рукоятку в бедро. Положил палец на спусковой крючок.

На лице дяди звенела самая редкая из всех эмоций, что он когда-либо проявлял, – страх, который он попытался спрятать за ухмылку. Возникла пауза секунд десять. Лев не смотрел на дядю. Он смотрел на Катю, лежащую в крови на полу, и рядом лежавшего на столе Виталия. Слеза скатилась по его опухшей окровавленной щеке.

– Йа… монс… тылл… – произнес Лев, взглянув на дядю. Тот улыбнулся уголками губ и открыл рот, чтобы что-то сказать. Лев шмыгнул носом и нажал на курок. Громкий звук выстрела ударил по ушным перепонкам. Голова опекуна разлетелась по всему сараю от ударной силы дроби, окрасив стены в красный цвет. Лев выронил ружье от отдачи и попятился назад. Тело дяди с грохотом упало на спину рядом с Катей. Лев застыл перед тремя трупами.

– И что мне теперь делать? – спросил он сам себя. Мир словно посерел вокруг. Привычные краски окружающее его — померкли. Все стало серым. Его надежда лежит в луже крови с пулевым отверстием на полу перед ним. А виновник всех бед расположился рядом и больше не представляет угрозы. Лев осознал, что абсолютно бессилен, его друзей больше не вернуть. Время назад не отмотать. Он никого не спас. Даже себя. Он остался один.

— Что мне теперь делать? — мысленно спрашивал он себя раз за разом.

Он пошел в свою комнату и сел рисовать. Он с трудом взял кисть в руки. Пальцы опухли из-за многочисленных ран и не слушались его, но он заставил себя. Он уже нарисовал опекуна, стоящего за верстаком и разделывающего жертву. На фоне нарисовал сарай так как с ним были связаны самые яркие его переживания. Но он не знал, как изобразить себя. До этого момента. Он нарисовал себя сидящем на стуле. Так он себя видел. Тем, кем был некоторое время назад. Так он себя чувствовал и сейчас. Потом Лев закрасил лицо опекуну красным цветом, так как лица у него больше не было, как и головы.

Глава 18. Что это за место?

Три дня спустя.

Лев лежал на кровати пристегнутый по рукам и ногам. Открыв глаза, он почувствовал сильную головную боль, пульсирующую в висках и головокружение. Тяжело было просто двигаться. Он еле поднял голову и осмотрелся. Помещение, в котором он находился было белого цвета: пол, стены, потолок. Окно слева от кровати зарешеченное металлическими прутьями выходило на улицу. В окне проглядывались ветви деревьев и пасмурное небо с серыми облаками. В голове был какой-то шум. Будто шипел на всю громкость старый телевизор с испорченной антенной. Во всем теле была слабость. Он пытался собраться с мыслями и понять, что происходит. Но рассудок был помутнен. Он не мог элементарно сосредоточиться. Мысли ускользали от него. Воспоминания последних дней то всплывали яркими картинками, то исчезали в забвении. Он вспомнил как его пытались раздеть и помыть две женщины в белом, когда он попал сюда. Он не знал, что это за место. Но ему было страшно, и он сопротивлялся. Женщины в белом позвали мужчин — медбратьев, они, скрутив ему руки и сделали укол.

— Транквилизаторы… — проговорил он, вполголоса вспомнив это слово.

Медсестра произнесла это слово, когда звала медбратьев. После укола он не владел собой. Тело стало мягкое, он стал сонливым и будто что-то переключилось в сознание. Он перестал сопротивляться. Его отмыли, переодели и пристегнули к кровати. После этого он уснул и проспал около суток.

***

Тем роковым вечером мать Виталия и Кати сразу сообщила в полицию, как заметила, что ее детей нет дома. Кто-то с улицы видел машину, но номер и марку машины не запомнили. Она вместе с соседями вышла на улицу, и они стали искали детей. Спустя время соседи услышали выстрелы. Полиция прибыла на место. Увидев, в каком состоянии был Лев, они отвезли его в больницу. Вследствие расследования полиция пришла к выводу, что опекун был маньяком, который и похищал девушек, и он же убил пропавших детей. Лев же был соучастником в его преступлениях и убийцей самого опекуна. Эту версию подтвердила экспертиза, и полиция пыталась закрыть это дело побыстрее. Маньяк был мертв, а в доме было достаточно улик, чтоб доказать его вину. Лев же не дал никаких показаний. На допросах он просто молчал. В больнице под конвоем он пробыл несколько дней. Ему дали обезболивающие, обработали раны и зашили глубокие порезы. Когда полиция полностью разобралась во всем произошедшем, Льва отправили в психиатрическую больницу. Старую психушку, из которой людей так просто не выпускали. Это была старая психбольница для людей, представляющих опасность. Для тех, кто был угрозой для общества. Но Лев был еще ребенком. И попадал под защиту государства как сирота, лишившись родителей и как несовершеннолетний ребенок, который не несет уголовную ответственность. Его должны были хотя бы попытаться вылечить.

Полиция дала немногословное объяснения врачам мол: он соучастник маньяка в тяжких преступлениях и убийца собственного опекуна. Исходя из этого к нему стали относиться заведомо предвзято.

***

Когда он проснулся под вечер то несколько часов лежал пристегнутый. Пока к нему не заглянул медперсонал, они сводили его в туалет, принудительно покормили и дали антидепрессанты.

На следующей день Лев ходил сонный. Тело его не слушалось, было тяжело просто передвигать ногами, все движения сковывала какая-то тяжесть. Руки словно залили свинцом. И голод. Голод по мясу. Вся здешняя еда была постная и абсолютно безвкусная. Голод по мясу заставлял журчать живот все сильнее. В таком состояние Лев лежал на кровати все время и вставал только в туалет. На большее не хватало сил.

В спокойные дни, когда у Льва не было сил сопротивляться, его выводили на прогулки вместе с остальными пациентами.

Лев первое время присматривался к ним. Он догадывался, что с этими странными людьми, чье поведение отличается от обычных, что-то не так. Что-то с их рассудком. Они вели себя странно. Кто-то плакал без остановки. Кто-то разговаривал сам с собой. Но куда он попал и что это за место, он не мог понять. И даже то, что медперсонал относился к нему как к чему-то ненормальному, его не смущало. После того, что он пережил в сарае это не имело значение для него. Но что именно от него хотят? Он не знал. Когда у Льва зажили раны, он попытался выбраться, и на него снова надели смирительную рубашку. И он стал защищаться, не хотел есть, не хотел пить, голодал по несколько дней и сопротивлялся, когда его выводили. Поэтому пищу в него запихивали силой. А большую часть времени он проводил в смирительной рубашке или пристегнутый к кровати. Ему казалось, что они хотят наказать его за то, что он делал. Хоть в душе он и считал себя виновным.

По вечерам перед глазами часто всплывали картины того ужасного дня. Он подолгу не мог уснуть и часто плакал.

Он пробыл в психиатрической лечебнице неделю, когда из отпуска вышел главврач, который отличался «особыми» методами лечения. Он обладал гипнозом и ненормальным интересом к “особым пациентам” — так он их называл. И лечением таких занимался лично.

— Итак, рассказывай, – сказал главврач медсестре, когда они подошли к общей оплате, где находился Лев, на утреннем обходе.

— О, это сын каннибала, того самого, который похищал только молодых девушек, – начала рассказывать медсестра с энтузиазмом. – Мальчик помогал ему заманивать жертв, отец убивал их, и они вместе питались их плотью.

— М-да уж… – главврач поправил круглые очки.

— В конце концов, они, наверное, не поделили еду или что-то типа этого, и сначала отец, как оказалось, его опекун, настоящие его родители умерли в ДТП, пытал его, а потом мальчик убил опекуна.

— Ого, какие страшные события произошли в жизни этого маленького мальчика! – сказал главврач, держа руки за спиной.

— Видимо, сын заманил своих двоих одноклассников к ним в дом, и они успели начать разделывать их.

— Мм… – промычал главврач.

Лев лежал на кровати скрутившись в калачик и подогнув ноги, не обращая на них внимания.

— Ну, это все, что я узнала от полиции.

— Я лично займусь его лечением, – сказал главврач.

— И да, он напрочь отказывается есть еду, — добавила медсестра.

— Вот как, значит, сохраняешь традиции отца? – риторически спросил главврач, смотря на Льва. На его лице проскользнула ехидная улыбка. – Переведите его в палату номер – три, – отдал приказ главврач.

В палаты нумерацией с первой по седьмую попадают люди, проявляющие агрессию. Которые находятся в остром состоянии, за которыми нужно постоянное наблюдение. Ее главное отличие – дверь. Она металлическая, с несколькими замками. Им приносят еду прямо в палату. В туалет ходят в судно, которое им приносит санитар. У них нет тумбочек или шкафов, стола, стульев, никакой мебели. Только кровать. У них всего одно маленькое окно, выходящее на улицу, конечно, с решеткой, как и в других палатах. Остальные не агрессивные пациенты находятся в общих палатах без дверей. В таких палатах могут проживать от десяти до двадцати пациентов.

На первом этаже находились кабинет медицинского психолога, душевая, бухгалтерия, отдел кадров, ординаторская и другие различные кабинеты. На втором этаже лежат больные. Общий зал и столовая. Всего было семь общих палат для не буйных и не агрессивных, и семь одиночных палат. Общий зал – стулья, стол, шашки, телевизор по расписанию. Для всех остальных же распорядок дня – как в больнице. Подъем, зарядка, завтрак, прогулка, обед, сон-час, вечером – досуг. Играли в настольные игры, собирали пазлы и раскрашивали картины по номерам. И среди всего этого проходили лечебные и реабилитационные мероприятия.

Глава 19. Выбор между ложью и жизнью?

Главврач имел особую заинтересованность в некоторых больных, в их число вошел и Лев. Он подвергался самым изощренным способам лечения – обливанию холодной водой, лечению током (ЭСТ). Тяжелыми антидепрессантами и психотропными препаратами. Главврач лично проводил с ними психотерапию. Он вызывал больных к себе в кабинет и мог разговаривать с ними часами. Задавал много вопросов. Проводил всякие тесты. Когда Лев сопротивлялся, главврач принимал это как вызов. Сильные психотропы успокаивали Льва. Галоперидол и аминозин сковывали и обездвиживали его на несколько дней превращая его в овощ, вводя в состояние, похожее на искусственную кому. И потом начиналось все заново.

Иногда после уколов Лев видел тех, кого, потерял тем вечером. Своих единственных друзей. Катя с Виталием навещали его. Когда он лежал на кровати, готовясь ко сну они приходили. Вставали недалеко от кровати и молча смотрели на него. Он смотрел на них и пытался подобрать слова оправдания. Но не находил. И они просто смотрели друг на друга. Катя держала за руку Виталия. У нее была бледная кожа, не было одного глаза и пол-лица было залито кровью. А Виталий не имел половины тела. Ниже живота было лишь кровавое месиво.

Прошел месяц. Лев не шел на контакт. Не разговаривал с главврачом. И так же сопротивлялся. Во время очередной попытки сбежать, Льва поймали медбратья, и он сильно укусил одного из них. Медбрат вышел из-за себя и избил Льва. Тем вечером главврач лично заглянул в палату к нему. Лев лежал пристегнутый к кровати. Главврач подошел к кровати и заговорил с ним:

— Ты знаешь, что мы в основном не лечим психически больных, находящихся тут? — задал он риторический вопрос. — Шизофрению и паранойю, да в принципе, как и любое психическое отклонения практически невозможно вылечить, — он поправил пальцем круглые очки. — Мы в основном снимаем сильное обострение. Психотропы просто успокаивают пациента, и фаза обострения спадает. Но те, кто получил диагноз и представляют какую-то опасность для людей, навсегда остаются в больнице. Отсюда их уже не выпускают, — главврач подошёл к окну и задумчиво посмотрел вдаль.

— Ты не такой, Лев. У тебя нет шизофрении или ещё чего-нибудь. У тебя есть отклонения в психике из-за пережитого, и это повлияло на твое поведение, но ты можешь выйти отсюда. У тебя есть шанс, понимаешь? Учитывая, что ты ещё маленький, тебя можно перевоспитать и вылечить, так сказать. Просто надо чтобы ты сам захотел этого, — он повернулся ко Льву и многозначительно посмотрел на него.

Лев не ответил.

— Есть один способ. Гипноз. С помощью пассивной внушаемости я могу внушить тебе, что твоего прошлого не было. Твоя модель поведения изменится и, пройдя лечение, ты сможешь зажить нормальной жизнью. Тебя выпустят, до восемнадцати лет ты будешь состоять в учёте ПДН и потом, если у тебя не будет срывов и инцидентов, то с тебя сниму учёта, и ты будешь полностью здоровым. Есть одно “но”. Почему я не применил этот метод сразу. Гипноз работает только на тех, кто внушаем. То есть пациент не сопротивляется и согласен на гипнотизирование. Это должно быть добровольным, понимаешь?

Лев кивнул.

— Я правда хочу помочь, ты молодой, и у тебя есть шанс, ты не должен лежать в этой психушке всю жизнь. Давай попробуем? — он улыбнулся Льву, сделав доброе лицо.

Лев не ответил. Но главврач заметил, что он, задумался. Что-то поменялось в его выражении лица.

— Ладно, я зайду завтра и спрошу еще раз. Подумай, Лев, это твой единственный выход. Хорошо? Я прикажу, чтобы тебе не давали никаких психотропов на ночь, что бы ты поразмыслил в здравом уме на холодную голову. И я надеюсь, ты примешь правильное решение, — на этих словах он развернулся и вышел из палаты.

Лев остался наедине со своими мыслями. Доктор показался ему добрее обычного. Он размышлял, но к чему-то конкретному прийти не мог.

Сон был странный, тревожный и наполненный страхом: Лев стоял в том сарае, где его пытал дядя. Он будто переместился во времени и видел себя со стороны. Когда дядя разделывал труп Виталия на столе. А Катя была заперта в клетке. Он же был пристегнут к стулу. Дядя только недавно перестал пытать его. Лев стоял посередине сарая и смотрел на все со стороны.

— Тебе надо бежать, Лев… — произнес мальчик на стуле обращаясь ко Льву.

— Нам надо бежать, надо выбраться, понимаешь?

— Да, я понимаю — ответил Лев самому себе.

— У меня не получилось, я умер здесь в этом сарае. Но ты, ты можешь выбраться.

Лев смотрел на самого себя сидящем на стуле для пыток. Отчасти он понимал, что это сон, но тот, кто сидел на стуле, был реальным. Он поминал что это часть его самого разговаривает с ним.

— Я посплю немного, а ты выбирайся. Забудь все и начни жить новой жизнью.

Лев склонил голову, он понял, что другого выбора нет.

— Хорошо.

С согласием Льва мальчик встал со стула, оковы спали с него будто он и не был привязан. Он повернулся к дяде, на его лице проскользнула ехидная улыбка. Он накинулся на него. Он запрыгнул на него, опершись ногами в живот и окровавленными пальцами будто когтями вцепился ему в лицо. Словно дикий зверь он начал рвать его на куски. Отрывая куски размашистыми движениями, он был похоже на маленького дикого зверя. Дядя начал кричать и бороться с ним. Они вцепились друг в друга. Все выглядело сумбурно. Лев интуитивно понял, что нужно делать, он подошел к Кате, открыл клетку, взял ее за руку и выбежал из сарая. Он тянул ее за собой. Они бежали в сторону лесополосы. Забежав в лес Катя остановилась и он выпустил ее руку из своей. Лев обернулся. На ее месте стоял сам Лев. Он был полностью покрыт кровью, какая-то кровь была свежая, какая-то старая и запекшаяся.

— Запомни Лев. Когда-нибудь я проснусь. Но пока что. Я буду спать. Мне надо немного отдохнуть…

Лев проснулся утром. Он помнил сон от начала и до конца. И он понял, что нужно сделать. Когда главврач заглянул к нему первое, что сказал Лев:

— Да, я согласен.

Главврач улыбнулся, и ответил:

— Отлично, это хорошие новости, сегодня и приступим.

Эпилог

Было несколько сеансов гипноза. Вследствие чего Льву внушили что в его жизни не было всех этих трагических событий. Не было дяди и его преступлений. Ему внушили, что он был обычным ребенком, потом случилось страшное ДТП. Его родители погибли. Он попал в больницу. И был в коме.

Он пробыл в психиатрической больнице еще месяц, и его выписали. Опекунство взяла дальняя родственница по материной линии. К ней он и переехал жить. Пошел в школу. И стал жить нормальной жизнью.

Из воспоминаний, что у него остались, был лишь странный сон, который он частично запомнил. Во сне мальчик в крови и оборванной одежде сидел на стуле и что-то говорил ему. Образ мальчика запомнился ему. После выписки иногда он задумывался:

— А кто был тот мальчик, сидящий на стуле?

Еще почитать:

7 колен проклятого рода

Глава 1. Я и другой Я. — Объединённые

Выправи мне мозги, но только не самоубийством

Идеальный помощник — 14