Люди-тени

ЛЮДИ-ТЕНИ

Часть 1

Я гниль под вашими ногами,
Я тлен на кладбищах убитых городов,
Я ядовитый, но желанный зов,
Я исполнитель всех уродливых мечтаний,
Я кровь заката ваших худших дней,
Я сок вишневый раненного сердца,
Я то, с кем невозможно отогреться,
Я омерзительное логово зверей,
Я разум извращенный и недобрый,
Что поглощает правду и тепло,
Я ласково-обманчивое зло,
Я эгоизм презрительный и гордый,
Я сладкая отрава лжи прелестной,
Невинное дитя с ножом в руке,
Я то, что можно называть никем,
Я там, где никому нет больше места.
Вы жаждете быть мной!
Оркестр — туш!
Вам мерзости по нраву, господа?
У самых добродетельных всегда
Есть Я, тот черный призрак ваших светлых душ.
В. Белкина

1

К полудню солнце припекало особенно. Только легкий ветерок приносил хоть какое-то облегчение в летний знойный день. Молчание нарушали чьи-нибудь реплики, либо плач, да тихий голос священника. Изредка раздававшийся хохот никак не вписывался в эту нагнетающую депрессию обстановку.
— Упокой Господи душу сестры нашей… — слышался скорбный голос священника.
— Опоздали! — в толпу протискивалась парочка подростков, одетых в черное. Парень и девушка.
— Глазам поверить не могу, этой первинтиновой суки больше нет с нами! — воскликнул парень. Он был высок, с длинными черными волосами чуть ниже плеч. Уголки глаз были аккуратно подведены черным карандашом. На груди, которую обнажала наполовину расстегнутая черная рубашка, виднелся крест. Он был огромным, как у священника, только перевернутым наоборот. Девушка была головы на полторы ниже своего спутника. Волосы также были выкрашены в черный цвет. В глаза бросался яркий макияж, лицо было выбелено тональным кремом и фосфорилось как театральная маска. На ней было надето длинное черное платье, а на груди красовалась пентаграмма, висящая на шнурке и перевернутый крестик, несколько поменьше, чем у парня. Она заглянула ему в глаза своими ярко-зелеными, как у кошки, линзами.
— Кейт нравилась тебе, правда же, Призрак?
Он пожал плечами:
— Какое это теперь имеет значение, Мориган? Дела давно минувших дней…
Они ненадолго замолчали. Солнце продолжало бесцеремонно палить своими лучами. Призрак достал бутылку с водой.
— Будешь? — протянул Мориган.
Она кивнула, припав такими же, кк лицо, искусственно-бледными губами к бутылке.
— Черт, — сказала Мориган, отпив из бутылки и протягивая ее Призраку обратно, — родители Кейт пригласили священника. Вот бедная девочка! Представляю, каково сейчас ей на том свете!
Призрак кивнул, с бесстрастным лицом наблюдая за похоронной процессией. Мориган ехидно и злобно усмехнулась:
— Да это же старый знакомый, отец Сергий! Живет в соседнем доме. Как наслаждалась я моментом, когда удалось разрисовать его подъезд перевернутыми крестами кроваво-красной краской!
Призрак вынужденно ухмыльнулся.
— А она от винтов отдала Дьяволу душу? — снова спросила Мориган, у которой чесался язычок задать этот вопрос.
Призрак внимательно посмотрел на нее и кивнул:
— То же и с тобою будет, если винтиться не бросишь.
Если бы Мориган могла побледнеть, то побледнела бы, однако бледнеть дальше было некуда — толстый слой тонального белого крема надежно защищал кожу. Она не бледнела и почти не краснела. Лицо Мориган напоминало лицо фарфоровой куклы.
— А я уже завязала… — нерешительно проговорила она. Призрак посмотрел на нее еще раз и засмеялся (что при людях делал крайне редко, поддерживая имидж мрачного, задумчивого типа).
— Расслабься, — он хлопнул Мориган по плечу, — у Кейт была язва желудка. Пять лет сидеть на первинтине!.. Дал о себе знать…
Мориган попыталась подумать о чем-нибудь приятном, чем смерть от первинтина (а бросить винтиться она не могла). Священник закончил отпевать покойную. Неожиданно они встретились глазами. Без сомнения, отец Сергий узнал Мориган, которая так часто маячила во дворе. Машинально взгляд священника упал на ее перевернутый крест, а глаза Мориган так же упали на его перевернутый крест, а глаза Мориган так же упали на его неперевернутый. Нерв на лице священника слегка дернулся. Его лицо едва заметно исказилось маской непонимания и ужаса. На лице Мориган появилась гримаса, выражающая презрительное отвращение.
Отец Сергий, закончив духовную семинарию, стал работать в небольшой местной церквушке. На вид он был еще не стар. Черты лица священника чем-то напоминали черты Иисуса. На лице, которое обычно выражало кротость и смирение, выделялись ярко-голубые глаза. Светло-русые с рыжеватым отливом волосы были собраны в хвост на затылке. Он был высок и худощав. Мориган показала перевернутое распятие, исказив при этом выражение лица. Священник немедленно отвернулся, делая вид, что занимается своим делом. Мориган ненавидела христиан и священников, а к этому человеку у нее была какая-то особая ненависть, которой она не могла объяснить.
Призрак подошел к Мориган.
— Подойдем чуть ближе… я не вижу ее лица, — сказал он. Они продвинулись ближе. Мориган увидела лицо Кейт, которое застилала мертвенная бледность. Под глазами, которые уже не откроются никогда, чернели круги. На голове блестела диадема, а сама умершая была наряжена в платье Белоснежки. В таком облике она могла бы показаться спящей красавицей, если бы не ужасные круги под глазами, признаки болезни.
— Кошмар, — проговорила Мориган. — Костюм Белоснежки вместо строгого черного платья! Я всегда говорила, что родители думают прежде всего только о себе! Между тем, гроб накрыли крышкой. Раздался стук молотка вперемежку с воплями и причитаниями матери. Еще одно мгновение и гроб опустился на дно могильной ямы. Земля разверзлась, как бы приглашая: «Добро пожаловать! Из земли взят, в землю уйдешь»…
Мориган попыталась подальше отогнать мысли о винте и о скоротечности человеческой жизни. Вдруг, словно гром среди ясного неба, раздался надрывный нечеловеческий крик. Кто-то выбежал из толпы с воплем:
— Не уходи, я тебя люблю! — и прыгнул в могильную яму.
Мориган закрыла глаза:
— Бедный Дани!
Дани был парнем Кейт. Встречались они приблизительно столько же, сколько Кейт употребляла первинтин. Дани получил свое прозвище за зверское подражание Дани Филсу, солисту группы Cradle of Filth. Издалека он казался точной копией Филса. Он даже проколол себе губу и вставил туда кольцо, чтобы не отличаться от своего звездного двойника. Отличался он разве что ростом. Был на пол головы выше настоящего Дани.
Мориган повернулась и начала тормошить Призрака за рубашку:
— Ты это видишь?
призрак мрачно кивнул. Из могильной ямы раздавались проклятия и стенания. Худой кулачок грозил небесам, продолжая клясть небожителей. Отойдя от шока, люди кинулись доставать Дани из ямы. Послышалась несусветная брань.
Рыдания и вопли перерастали в истерику . С Дани не могли справиться четверо человек, настолько он рассвирепел. Крича, что каждому, кто приблизиться к нему, он перегрызет глотку, Дани пытался голыми руками вырвать гвозди и открыть гроб. Он сбил в кровь руки.
Мориган отвернулась:
— Не могу на это смотреть!
Продолжая сбивать руки в кровь, Дани чуть ли не зубами вцепился в крышку гроба. Его волновало только одно — нужно открыть гроб.
Мать Кейт упала в обморок.
— Она не могла умереть! — кричал Дани. — Я не верю!
Притихшая толпа не шевелилась. Каждый боялся подойти к яме. Невменяемый Дани был опасен. Он нашел кусок камня. Из могилы раздавался стук этого камня о крышку гроба. Дани был похож на помешанного. Все стояли в стороне.
Неожиданно откуда-то возник незнакомец. Беловолосый, в легком черном плаще, полы которого прикрывали ступни ног. Он спокойно подошел к могильной яме, наклонился и что-то прошептал Дани. Что именно, никто не слышал. Только после этого, Дани молча вылез из ямы и с опущенной головой побрел в толпу, не произнеся ни звука. Незнакомец исчез.
— Интересно, кто этот человек? — спросила Мориган. — Никогда раньше не видела его в городе. И что он сказал Дани?
— Боюсь, это останется загадкой, — ответил Призрак, когда тело наконец-то предали земле. Он достал из кармана смятый лист бумаги и протянул Мориган. Она посмотрела на него:
— Что это?
— Предсмертная записка Кейт. Передай Дани. Это для него…
А в то время в городе мертвых новый житель со спокойной совестью мог праздновать новоселье. На холмике возвышался свеженький крест.

 

2

Призрак не мог развернуть записку. Он боялся чего-то. Боялся неизвестности. Ее голоса с того света… Кейт чувствовала близкий конец. Она была готова к нему. Знала, что все будет именно так, как есть сейчас. Призрак достал из шкафа бутылочку Хеннеси, которую он приобрел для особого случая. Особый случай, видимо, уже наступил. Пригубив хеннеси, Призрак дрожащими руками развернул листок. В глаза бросились быстро бегущие строки:

Ворон сидит на могильном кресте,
Реквием скорбный поет он по мне.
Крест покосился из старой осины,
Прогнила давно уж его древесина.
Что же ты хочешь, мрачный мой друг?
Нам не нарушить замкнутый круг.
Клонит к земле ветер стебли полыни,
Не встретиться нам с тобою отныне…
Слышишь мой голос из сердца земли?
Жаль, что мы поздно друг друга нашли…

Лицо Призрака не изменило своего выражения. Только молчаливая слеза скатилась по лицу. А в глазах можно было прочесть столько боли, сколько могло вместить сердце. Он снова пригубил Хеннеси.
— Всегда любила меня и всегда была с Дани, — проговорил он вслух. Строка: «Жаль, что мы поздно друг друга нашли» говорила сама за себя. Дани был первым. Пять лет с Дани. Вот она, верность…
Никто не знал, насколько сложно было Призраку скрывать свои истинные чувства на похоронах. Зачем кому-то видеть, знать, что он чувствовал на самом деле? Кому это нужно? Конечно, с Дани ему не сравниться, он не стал бы прыгать в вырытую могилу и отрывать доски гроба, просто слезы текли и текли одна за другой. Призрак молчал. Плакала душа. Телефонный звонок нарушил его скорбь и одиночество.
— Призрак, это Мориган. Не забыл, куда мы сегодня идем?
— Не забыл.
— Пора выходить.
— Скоро буду.
Он накинул легкий черный плащ и захватил с собою бутылку хеннеси. Вернулся. Боль была слишком сильной, поэтому пришлось взять «обезболивающего» для души — баночку баклофена.
Издалека, в лунном свете призрак разобрал черные силуэты, которые старательно что-то делали.
Подойдя ближе, Призрак заметил Дани с лопатой, который, словно в трансе, напряженно копал, не замечая никого вокруг себя. Остальные выкорчевывали крест. Призрак стоял молча, наблюдая за этим действом со стороны. На самом деле Дани что-то бормотал. Что-то вроде:

— Слабые полуночные клятвы любви плакали на ее могиле.
И были укрыты наверху.
В смертной жизни прячется мой страх.
Ангел украл мое сердце и смерть забрала… Ее
Она спит по ту сторону, спящая красавица.
Если бы желания могли ослабить эту связь,
Мертвая пела бы для меня…

Джефф и Гот с облегчением вздохнули — наконец-то им удалось вырвать крест из недр земли.
— Чего смотришь, помогай! — недовольно пробурчал Гот. Призрак схватил крест, который едва не упал на ногу Джеффу.
— Переворачивай! — скомандовал Гот. — А теперь ставим его обратно.
— Другое дело! — сказали все, глядя на перевернутый могильный крест — дело рук своих.
— Кейт была бы довольна, — вставила свое слово Мориган.
— Помогите, помогите же! — как одержимый, закричал Дани — ему удалось докопаться до гроба. Призраку не нравилось то, что он делает, но Призрак промолчал.
— Дани, — сказал он, прыгая в яму, — что тебе сказал тот беловолосый незнакомец в плаще?
— Сказал, чтобы я не парился. Что после смерти наступит Жизнь Вечная, и что Кейт в руках отца нашего — Люцифера, — не поднимая головы, ответил Дани. Сейчас он еще больше напоминал Филса на съемках очередного клипа.
— Странный тип, — проговорил Призрак. Гроб вытянули на поверхность земли. Дани засуетился, схватив клещи, которые специально для этой цели притащил из дома. Через некоторое время можно было поднять крышку гроба. Дани со злостью отшвырнул его в сторону. В благоговейном умилении он застыл, вглядываясь в дорогие черты. Кейт была такой же, как и днем, только лицо стало слегка серым, совсем мертвым. Дрожа всем телом, Дани опустился перед гробом на колени и прикоснулся губами к ледяным, мертвым устам.
— Моя королева… — проговорил он. — Моя богиня…
Аккуратно, боясь делать какие-либо резкие движения, словно Кейт была живой, Дани вытащил тело из гроба, взял на руки и понес.
— Что ты делаешь? — не выдержал Призрак, в котором все кипело от злости и возмущения.
— Не твое дело, — на ходу бросил Дани. Она принадлежит МНЕ. Она МОЯ королева.
— Он хочет ее и живой и мертвой, — махнул рукой Джефф. — Ты купила трайфеда? — он обратился к Мориган.
— Трайфеда не было, пришлось взять терофун. У кого мутим?
— У моего знакомого панка. Завтра в час в центре. Первинтинчик будет, что надо. Кухня Джеффа еще никогда не подводила. Взгляд Мориган случайно упал на крест Кейт и она невольно вздрогнула.
Призрак сел на краю могилы. «Дани украл у меня ее живую, украл и мертвую!» — он со злостью запустил в кусты опустошенную бутылку.
— Ты чего? — к нему подсела Мориган. — Знаешь, у меня появилась идея собраться завтра в старом доме и вызвать дух Кейт? — идея эта появилась скорее из-за того, что решив завинтиться завтра, Мориган нашла себе увлекательное занятие, потому как уснуть под воздействием первинтинчика будет естественно невозможно.
— Доставайте бухло, — сказал Гот, которому надоело скучать. — Пусть он побудет с ней наедине, а мы пока что немножечко бахнем.
Призрак не мог скрывать грусти. Он думал о безвременно ушедшей Кейт, о том, что кое-кто из его круга общения тоже плотно подсел на наркоту и конец их, по-видимому, ожидает тот же.
«А чем я лучше?» — его внезапно поразила эта мысль, мысль довольно неприятная. Призрак вспомнил, ЧТО лежало у него в кармане и с отвращением выкинул баночку в кусты, что не укрылось от Джеффа.
— Что ты выкинул? — подозрительно спросил он.
— Так, ничего! — едва не закричал на него Призрак.
— А все же? — настаивал Джефф.
— Я же сказал, что ничего! — едва не закричал на него Призрак.
Джефф пошел на то место и достал из кустов баночку.
— Баклофен, — с ехидной улыбкой прочитал он. — Так-так… Не подозревал, Призрак, что ты болен склерозом, — с этими словами он опустил баночку на дно своего кармана.
— Тебе какое дело? — разозлился Призрак. Все услышали, как кто-то тихонько напевал: «Лучше мертвая навсегда, чем потерять ее»…
Это шел Дани со своей ношей на руках. Он переодел Кейт в длинное черное платье из черного бархата, ее лицо закрывала вуаль. Не отрывая взгляда от драгоценной ноши, Дани медленно опустил ее на землю и его голова бессильно упала на складки бархата, которые слились со жгуче-черными волосами. Призрак отвернулся в сторону. Подошла Мориган:
— Дани, прекрати, нам всем тяжело, зачем опускаться до того, чтобы морально истязать себя?
Дани взглядом злобного хищника посмотрел на нее:
— Что ты можешь знать! Моя королева умерла, а без нее… — он замолчал, испугавшись того, что без нее для него навсегда пропал всякий смысл.
— Дани, прекращай, тело нужно закапывать, мы и так сделали, что могли, — сказал Гот, пытаясь оттащить его в сторону, но тот грубо оттолкнул его: — Уйди! — чуть ли не прорычал он, Цербером усевшись возле тела. Пришлось держать, пока мертвую хоронили заново.
В бессилии, пытаясь вырваться от скрутивших его друзей, Дани поднял голову к небу и издал нечеловеческий вопль, похожий на звериный рык. Когда его отпустили, он кинулся к могиле и лег на нее. Все сидели в молчании. Дани встал и, не говоря ни слова, пошел.
— Куда он пошел? — спросил Джефф.
— Вон, присел недалеко, — буркнул Гот, распечатывая очередную бутылку портвейна. — Придурок!
Через некоторое время они услышали невдалеке разговор. Зная, как Дани сейчас сходит с ума, никто не удивился, решив, что он просто беседует сам с собой, но Призрак увидел вторую тень. Там был кто-то еще и он захотел узнать — кто это. Фигура — длинная, укутанная в черный плащ, по-видимому, окончила разговор и пыталась уйти. Призрак решил проследить, кто это. Все испортил громкий треск — он случайно наступил на сук.
Человек машинально обернулся. Свет луны упал на длинные светлые волосы и горбатый профиль.
«Это тот самый тип, что был на похоронах», — подумал Призрак и устремился за ним:
— Стойте, подождите!
Человек еще раз обернулся и побежал бегом, скоро скрывшись в кустах. Призрак потерял его из виду. Пришлось вернуться обратно.
— Что от тебя хотел этот тип? — был его первый вопрос.
— Неважно, — ответил Дани.
— Скажи мне…
— Почему ты всегда суешь свой нос, куда тебя не просят, — он подошел к Призраку поближе: — Она моя! Тебе понятно? Она принадлежит мне и только мне!
— Боюсь, что она уже не принадлежит никому, — отозвалась Мориган. — Ее забрал Люцифер.

 

3

Мориган шла по улице. В черном рюкзачке с пентаграммой находилось десять таблеток терофуна, пузырек с йодом, красный фосфор, белизна, уксус, баночка спирта и несколько упаковок спичек. Все было готово. Осталось встретить Джеффа с нужным человеком и можно заняться делом! Мориган подкатила глаза, предвкушая кисловатый привкус винта. Кто-то промелькнул мимо нее в длинной черной одежде. Из любопытства Мориган обернулась — человек тоже обернулся. Отец Сергий! Мориган с удовольствием показала ему средний палец и победоносно подняла вверх перевернутый крест.
Священник перекрестился:
— Спаси тебя Господи!
Мориган скривилась. Эх, если бы она не торопилась так, этот клоун в сутане надолго бы ее запомнил! (хоть не оставалось никаких сомнений, что он и так запомнил ее надолго).
Когда Мориган уже подходила к центру, кто-то окликнул.
— Здравствуй, дорогая! — Мориган обняла старую знакомую.
— Есть где взять? — вопрошающе посмотрела на нее Авриил.
Мориган поняла ее с полуслова.
— Идем мутить.
— А с вами можно? Я куплю.
Мориган пожала плечами:
— Ну идем.
В конце улицы она заметила Джеффа. На нем был черный пиджак и кожаные черные брюки. Рядом стоял кто-то чуть пониже в клетчатой рубашке и длинных шортах, на которых висела цепь.
— Опять опаздываешь, Мориган, — недовольно пробурчал Джефф.
— Знакомую встретила, она хочет купить, — попыталась оправдвться Мориган. — Кстати, познакомься: — это Джефф, это Авриил.
— Авриил Лавин что ли?
— Говорят, я похожа.
— Делу время, — Джефф посмотрел на часы. — Знакомьтесь, это Вег, мой хороший знакомый.
Только сейчас Мориган обратила внимание на спутника Джеффа, одетого в клетчатую рубашку. Это было худое, бледное создание, напоминающее бесплотную тень. Впадины под глазами говорили о том, что он давно уже распрощался со сном. Иногда было заметно, что у этого несчастного создания нарушена мимика лица: время от времени он невольно кривлялся. Мориган сделала вывод, что Вег давно сидит на винте. Видимо, ему не стоялось на одном месте, он все время переминался с ноги на ногу. На изможденном лице были видны только ярко-блестящие глаза. Мориган знала, почему они так блестели. «Неужели я стану такой же?» — Мориган вздрогнула. Только сейчас она поняла, что какое-то время находилась в оцепенении, они уже давно шли и болтали между собой.
— …еще меня называют подушкой для булавок, — говорил Вег. Мориган заметила, что они увлеченно общаются с Авриил.
— Это потому, что на лице много пирсинга. Я слушаю панк, а ты?
— Блэк в основном. Dimmu Borgir больше всего люблю. Панк мне не нравится.
— В каждом стиле можно всегда откопать что-то прикольное, — сказал Вег. — Я что-то тебя раньше в центре не видел.
— Я редко появляюсь здесь, — сказала Авриил, — только когда есть где и с кем замутить.
— Понятно. А давно сидишь?
— Год, — ответила она. — А ты?
— Года три, наверное, не помню точно. Попытался слезть — ни фига. Неделю — максимум без этой дряни, потом опять срываюсь. Уже вен не осталось.
Авриил покачала головой:
— А я пью.
— Между прочим, — заметил Вег, — ты приносишь организму больше вреда раза в три, чем если бы колола. Кислота каждый раз разъедает твои органы.
— А когда кислота разъедает твой мозг? — парировала Авриил. — Первинтин — сильный психотроп.
— Я знаю, — ответил Вег. — Один мой знакомый сошел с ума. Кто-то подлил ему винта в портвейн (до этого он наркоту не употреблял). Захотели приколоться. Наверное, с дозой переборщили. Прикололись! Несчастный подопытный кролик вообразил себя черепашкой ниндзя. Смастерил костюм и с пневматикой прятался в кустах, пугая прохожих. Поймали его и в психушку! Говорят, что тронулся.
Мориган краем уха услышала рассказ. Мурашки побежали по телу. На нее повлияла смерть Кейт, а тут еще такие рассказы… «Не буду пить много», — решила Мориган. — «Выпью половину. Что будет от половинки!»
Они пришли к дому Вега.
— Разбуваться здесь, — хозяйничал он. — Кому дать тапочки? Сюда заходите.
— Дай воды лучше, — сказал Джефф, — такой сушняк!
— Хорошо, сейчас принесу.
— Так, вы будете серу чистить, — скомандовал Джефф, обращаясь к Мориган и Авриил. — Берите блюдце. Вот спирт и вата. А мы займемся остальным.
Пока Джефф и Вега выпаривали красный, Мориган с Авриил натирали серу в блюдце.
— Слушай, разрезай лучше коробки, — сказала Мориган, протягивая ей ножницы.
— люблю это дело, — призналась Авриил. — Когда остаются спички, я обычно всю ночь строю из них дворцы и красивые дома. По крайней мере, есть какое-то занятие.
У Мориган подпрыгнули брови.
— Только не включай панк! — заранее предупредил Вега Джефф.
Вег пожал плечами:
— Другого, к сожалению, нет.
— Тогда не включай ничего.
Мориган отложила занятие:
— Нужно позвонить Призраку.
Она набрала знакомый номер, в котором доминировали шестерки.
— Призрак? — сказала Мориган. — Ты сейчас где? А… все в силе? Сегодня в доме? Мы давно там не собирались. Хорошо?
— Хорошо. А ты сейчас где?
— Я…
— Я знаю, где, — сказал он, — словно детектив, только что разоблачивший убийцу. — Идешь по стопам Кейт?
Мориган слегка передернуло.
— Я в последний раз, обещаю.
— Этот «последний раз» длится уже год. Ладно, увидимся в доме, — связь оборвалась.
— У тебя резко упало настроение, — заметила Авриил. — Это твой парень?
— Нет, — с загадочно-грустной улыбкой ответила Мориган.
— С такими темпами мы и до следующего утра не успеем, — злился Джефф. — Занимайся делом. Где терофун?
— В рюкзаке, — сказала Мориган.
Все занялись делом.
— Где кислота? — снова отозвался Джефф.
— Уксус.
Через какое-то время Джефф с удовольствием разглядывал желтоватую жидкость в десятикубовом шприце.
— Мне пять точек, — сказала Мориган.
— Без проблем, — нам же больше будет.
Мориган заметила, с каким нетерпением смотрит на эту жидкость вег. Его тело, скрытое под висевшей на нем клетчатой рубашкой, то и дело вздрагивало. Так смотрит на бутылку водки алкоголик, которому не дают выпить.
— Ну что, давайте? — с горящими глазами сказал он.
— Доставай шприцы, — ответил Джефф.
— Я передумала, — сказала Мориган. — Хочу десять точек.
— Всем по десять? — Джефф обратился к окружающим.
— Я пью, — предупредила Авриил.
— Можно мне первому? — умирая от нетерпения, спросил Вег.
— Давай, — ответил Джефф. Вег закатил рукав. Мориган в ужасе отвернулась: на руках не было живого места.
— Куда колоть? Я не вижу вен…
— Не знаю, — слабым голосом проговорил Вег. — Сделай что-нибудь, пожалуйста!
Джефф нашел жгут и перетянул ему руку:
— Не вижу!
Мориган в первый раз видела, как человек плачет едва ли не навзрыд, потому что не может уколоться винтом.
— Ищи, ищи, — повторял он. Его начало трясти. Слезы градом катились из глаз. Мориган снова отвернулась: о, Люцифер!
Авриил тоже была поражена зрелищем. Наконец, Джеффу удалось найти вену. Вег закрыл глаза и молча растянулся на диване. Очевидно, он был где-нибудь в поднебесье.
— Давай руку! — сказал Джефф Мориган. Мориган неуверенно протянула руку, затем одернула: — Я лучше выпью.
— Делай, что хочешь, главное — не морочь мне голову! — Джефф разлил два куба в две чашки и, размешав с водой, протянул Авриил и Мориган. Потом засучил рукав и поставился сам. Мориган почувствовала ком в горле — такое знакомое ощущение. Стало слегка трудно глотать. Потом все прошло. Сердце сильно забилось в груди. Мориган перевела дыхание.
— Мне пора, — сказала она. — призрак ждет, есть дело.
— Возьми нафтизин, глаза палятся, — сказал Джефф.
— Да, конечно.
Она быстрыми шагами направилась к двери. Хотелось много ходить. Просто идти куда-нибудь, даже без всякой цели. Мориган почувствовала тяжесть в висках.
Уже стемнело. Мориган быстро шла. В голове роились разные мысли, особенно по поводу последних событий.
Издалека виднелся заброшенный дом на пустыре. В окнах не было стекол, двери тоже не было. Потолок обваливался. Пустырь зарос чертополохом, полынью и лавандой, которая источала свой горьковатый аромат. Возле дома Мориган заметила фигуру в черном. Сердце забилось уже не от винта.
Призрак сидел, задумчиво и отрешенно глядя куда-то вдаль. Он обхватил колени руками и опустил на них голову. Пряди черных волос пвдали на его белое, красивое лицо, с подведенными черным карандашом глазами.
Мориган присела возле него на колени и легонько тронула его за плечо.
Призрак поднял голову, не удивившись и не испугавшись:
— Что, опять винтилась? Покажи руки!
— Я пила, — в смущении ответила Мориган. Призрак с грустной иронией покачал головой.
— Я исправлюсь, я брошу, честное слово, я тебя так люблю… — вырвалось у нее. Она поняла, что сказала лишнее, открыв свои карты, но обратного пути не было. Мориган обняла его за плечи и уткнулась лицом в грудь. Она напоминала маленького котенка, который тычется мордочкой в ладошку хозяина.
— Не нужно меня любить, — ответил Призрак и встал. — Я в своей жизни любил, люблю и буду любить только одного человека, и я сохраню ему верность. Больше меня никто не интересует.
— И кто же этот человек, где он?
— Не важно, — ответил Призрак. — Пошли в дом.
— А правда, — набравшись смелости, спросила Мориган, — что…
— Что? — спросил Призрак.
— Что ты гей?..
Он громко расхохотался и хохот этот эхом разнесся по пустому помещению.
— О Люцифер! Да мне плевать кто и что обо мне говорит. Мне плевать на всех! Я — это Я с большой буквы. Я делаю то, что хочу. Я никогда не стану рабом, разбивающим себе лоб об пол перед чьей-нибудь иконой.
— Все равно, — сказала Мориган, одевая на шею пентаграмму защиты и очертив круг. Призрак тем временем зажигал свечи. Мориган взяла маленькую кадильницу и окурила круг ладаном Меркурия. С западной стороны от круга она соорудила большой треугольник из белой тесьмы, в котором стоял человеческий череп.
В маленький треугольник на сооруженном алтаре Мориган поставила фотографию Кейт. Все это она делала с огромным удовольствием и воодушевлением (винты давали о себе знать). Фотографию Мориган окружила светильником и песочными часами.
— Возьми, — она передала Призраку пентаграмму защиты. После чего Мориган взяла в руку ладан для вызывания мертвых. Они ждали полночи. Как только пробило двенадцать, Мориган приблизилась к западной стороне стола, лицом к востоку. Она заметило, что как всегда неприятно свело челюсть. Не обращая больше внимания на побочные эффекты от первинтина, Мориган осветила фотографию солью, водой и ладаном. Затем она жезлом нарисовала в воздухе крест с равными сторонами, который находился в кругу. Мориган представила, что крест загорелся, излучая голубой свет. Она произнесла:
— Я называю имя умершей, Ты — произведение имени умершей.
Перекрещивание круга над фотографией являлось очень древним колдовским символом. Очертив символ над фотографией, Мориган взяла жезл в правую руку, а фотографию в левую. Она перемещалась по часовой стрелке, двигаясь задом наперед у края круга в восточной четверти и держа жезл прямо над фотографией, произнесла заклинание к востоку:
— Дух Кейт,
Ты можешь теперь приблизиться к воротам Востока,
Чтобы ответить правдиво на вопросы моих подданных.
Berald, Beroald. Balbin!
Goby, Gabor, Agoba!
Восстань, восстань, я заклинаю тебя м повелеваю тобой!

Затем Мориган повторила эти слова к югу, к западу и северу, идя задом наперед. Призрак шел сзади. Мориган вернулась к востоку и, обратившись лицом к западу, поставила на место фотографию Кейт. В этом месте она сделала паузу.
Мориган осторожно положила некромантический ладан в кадильницу и, когда он хорошо задымился, проговорила:
— Именем тайн бездны, — слегка ударив по фотографии концом жезла.
— Пламенем общины, — она ударила снова.
— Силой запада,
Молчанием ночи и светлыми ритуалами Гекаты,
Я заклинаю тебя, дух Кейт, — в конце каждой фразы Мориган била по фотографии, — Чтобы ты предстал здесь и ответил на мои вопросы. Да будет так!
Мориган заново наполнила кадильницу ладаном, погасила свечи, чтобы было темно и, двигаясь задом наперед, осторожно подходила к западному краю круга, чтобы опуститься на колени, лицом обращаясь к треугольнику. Мориган скрестила руки и принялась читать заклинание. Потом закрыла глаза и замолчала на несколько минут.
— Приветствую тебя, дух Кейт! — произнесла она с закрытыми глазами.
— Кейт, Кейт, Кейт, — три раза повторила Мориган, медленно вытягивая руки в обе стороны в форме креста и открывая глаза.
Мориган отнюдь не была провидицей или медиумом, поэтому она увидела неясную форму из дыма ладана, освещаемую изнутри сильным фосфорическим свечением.
— Задавай вопрос, — не оборачиваясь, сказала Мориган Призраку.
— Задам про себя, — сказал он.
Ничего не происходило. Призрак и сам с трудом верил, что из этого выйдет какой-нибудь толк. Неожиданно свалилась лампада, стоящая на полу. Мориган вздрогнула:
— Иди, тень ушедшей Кейт! Именем Omgromft Epin Sayoc, Satony, Degony, Eparigon, Galiganon, Zogogen, Fertigon мы отпускаем тебя к себе. Да будет мир между нами всегда. Да будет так!
Она повернулась к востоку, лицом к западу, двигаясь задом наперед с кадильницей в руке, в которой еще тлела на углях щепотка ладана.
Теперь можно было зажечь свечи снова. Призрак глухо вскрикнул.
— Что случилось? — испугалась Мориган.
— Лампада, — проговорил Призрак.
Масло, разлившееся из лампады, которая упала во время ритуала, разлилось по полу, случайно образуя четыре буквы: т, е, б, я.
— Это же… Это же ответ на мой вопрос, — запинаясь проговорил Призрак.
— Пойдем домой, — испуганно сказала Мориган. Ей стало страшно, хотя она и прочитала разрешение на расставание с духом умершей.
— Она была здесь, она мне ответила, — бубнил Призрак.
— Идем отсюда, — машинально схватив его за руку, — сказала Мориган.
Они вышли из дома. Шумели цикады.
«Она меня еще любит», — радостно подумал Призрак.
— Призрак, очнись! — теребила его Мориган.
— Что?
— Что с тобой? Ты словно в трансе.
— Ничего, — он покачал головой и двусмысленно улыбнулся.

 

 

4

Не только Мориган мечтала о Призраке. Был еще и Джефф, который в один прекрасный момент понял, что никакая Памела Андерсон не заменит ему смазливой, замогильно-мрачной мордашки Призрака. Призрак был один из тех людей, людей легендарных, имя которого ходило у всех на устах. О нем сочиняли такие басни, что, когда он краем уха услышал о чем идет речь, поразился, как можно было придумать такое. Самый абсурдный из всех слухов, которые ходили о Призраке, был слух о его ориентации. Никто никогда не видел, чтобы Призрак встречался с девушкой, поэтому все сделали вывод, что он попросту голубой и скрывает свою ориентацию. Этот слух более всего позабавил Призрака. Ему было абсолютно начхать, кто и что о нем подумает. Он любил в своей жизни только одного человека — это была Кейт. Он любил ее при жизни и еще больше тосковал о ней после смерти, хотя она никогда не принадлежала ему физически. Но Призрак знал, что она всегда принадлежала ему душой. Душой! А осталась ли у нее душа, если душой этой обладал Люцифер? Как бы там ни было, Призрак знал, что по настоящему она любила его, а не Дани. И то, что произошло вчера во время ритуала, не могло быть простым совпадением. Ход мыслей нарушил телефонный звонок.
— Да?
— Когда любишь человека, неважно, какого он пола, разве я не прав?
— Джефф, тебе окончательно сорвало башню от наркоты!
— Неправда, я сейчас трезв!
— Ты никогда не бываешь трезв.
— Как бы я сейчас хотел прикоснуться к твоим шелковистым волосам, ласкать твою нежную кожу, целовать тебя. Ты — мой Люцифер и только тебе я буду приносить свои жертвы.
— Джефф, ты не в себе!
— Я люблю тебя.
— Ты не можешь никого любить, ты продал душу.
— Ты тоже.
— А кто сказал, что я кого-то люблю?
— Будь со мной!
— Все, Джефф, пора заканчивать эти бесполезные и никому не нужные разговоры, удачи! — с этими словами Призрак отключил телефон.
— Как же достал меня этот идиот!
Он выглянул в окно. Поднимался сильный ветер. Какая зловещая погода! Непременно нужно прогуляться. Он накинул плащ и осторожно, чтобы не разбудить весь дом, вышел на улицу. Погода действительно была отличнейшая. Ветер гнул стволы деревьев и трепал ветки. Призрак шагал в сторону кладбища. Дорога шла через лесополосу. Ночь была белая. Неожиданно он остановился и посмотрел вверх. Кроны деревьев уходили в небо, которое заволокло тучами. Шелестели, словно переговариваясь, листья. Будто бы они что-то нашептывали. И в этом беспорядочном шепоте Призраку показалось, что он слышит имя Кейт. Он видел только кроны деревьев и небо. У Призрака закружилась голова. Он ухватился за ствол дерева. Древние поверья гласят, что силу и энергию можно черпать, прикоснувшись к стволу дерева. Действительно, Призрак почувствовал прилив сил. Он убрал руку от ствола — это оказался могучий ствол дуба — и побрел дальше.
Скоро Призрак вышел на поляну. Травы, высокие полевые травы, словно склонялись перед ним до земли. Призрак заметил, что на сломанном дереве сидят два силуэта. Он мог поклясться, что одним из них был Дани. А кто же другой? Человек встал. Да, это он… Тот самый тип, который почему-то преследовал Дани со дня похорон Кейт. Неизвестно почему, Призрак почувствовал, что этот человек не принесет им ничего хорошего. Он решил, что нужно немедленно узнать, кто этот человек и что ему нужно от Дани. Призрак быстрыми шагами направился к сломанному дереву. Завидев его, человек встал и приблизительно такими же шагами пошел в противоположную от них сторону. Призрак увеличил шаг, а потом просто пустился бежать с одной-единственной целью — догнать типа. Но тот тоже побежал и вскоре скрылся в роще. «Он прячется где-то в кустах», — подумал Призрак. И тогда Призрак решил схитрить. Он сделал вид, что уходит, а сам притаился за деревом. Все было тихо, но Призрак продолжал выжидать, словно хищник, выслеживающий добычу. Минут через 15 из кустов показалась беловолосая голова. Человек вышел из своего укрытия, то и дело оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в том, что преследователь исчез. Когда незнакомец проходил мимо дерева, где прятался Призрак, он резко схватил его за плащ, вцепившись мертвой хваткой. Человек испуганно обернулся.
— Что тебе от меня нужно? — спросил он.
— Это тебе что нужно от нас? Что тебе нужно от Дани?
— Я понимаю, как сейчас тяжело Дани, поэтому пытаюсь наставить его на путь истинный.
— А кто ты такой, чтобы наставлять его на путь истинный? — возмущенно спросил Призрак.
— Такой же слуга Люцифера, как и вы, — ответил незнакомец.
— Ошибаешься, — сказал Призрак, не отпуская его плаща. — Я не являюсь ни чьим слугой или рабом. Я почитаю Люцифера, но служу только самому себе.
— Это ты так думаешь! — словно дьявол, усмехнулся незнакомец. — А это что за фетишизм? — он указал на огромный перевернутый крест, висящий на груди Призрака. — Что это? Да те Ему душу продал и останешься его слугой и рабом навечно. А ты знаешь, что такое вечность?
— Короче, мне надоели эти пустые разговоры, — начал раздражаться Призрак. — Кто ты к черту такой?!
— Для вас я просто Плакса.
— Плакса?!
— Посвети мне в лицо фонарем и ты сам убедишься.
Призрак достал зажигалку и поднес к его лицу. Правую часть лица «украшал» шрам, начинающийся возле глаза и заканчивающийся около подбородка, что придавало ему скорбное выражение. Теперь было понятно, что его прозвали Плаксой из-за скорбного, плачущего выражения лица. На вид ему было лет 35. Овальное лицо, горбатый профиль, тонкие губы и светлые, водянистые, глаза. Один глаз был изуродован из-за шрама. Плакса зачесывал волосы на правую сторону, чтобы не было видно уродливого шрама. Призрака передернуло. Плакса напоминал самого Дьявола.
— Откуда ты взялся, черт тебя подери? — не выдержал Призрак. «Как из преисподней появился», — подумал он про себя.
— Я недавно в вашем городе, — признался Плакса. — Сам издалека. Странствую, так сказать. Побывал во многих городах, но ваш город мне понравился особенно. Планирую здесь остановиться.
— Очень хорошо! — иронично воскликнул Призрак, как бы говоря: «этого нам еще не доставало!»
— Зря ты испытываешь ко мне антипатию, дружок, — Плакса улыбнулся, отчего его лицо приняло гротескное выражение. — Я верный слуга Люцифера и буду служить ему верой и правдой.
— А я ничей не слуга!
— Я тебе уже говорил, насколько ты заблуждаешься, ты уже ему служишь!
— Да мне плевать на то, что ты говоришь! — взбесился Призрак. — Я сатанист, а не дьяволопоклонник!
— Да? — ехидно усмехнулся Плакса. — А перевернутый крест, а пентаграмма с тремя шестерками, вытатуированная у тебя на груди, это что, позерство?
Призрак схватил его за плечи и сильно встряхнул:
— Откуда ты знаешь, что у меня есть эта татуировка?! Отвечай, откуда тебе известно!
— Полегче, полегче, — Плакса попытался высвободиться из его цепких объятий. — просто на похоронах я обратил внимание, что у тебя была расстегнута рубашка, где виднелась татуировка.
Призрак со злостью отпустил его:
— Вот что я тебе скажу, приятель. Не суйся к нам. У нас свой мир, нравится он тебе или нет, мне на это наплевать. Обойдемся уж как-нибудь без тебя.
— Зря ты так, зря, — ответил Плакса, — ты еще пожалеешь об этом.
— Что?! — взбесился Призрак, — ты еще и угрожать думаешь!.. — он хотел вернуться, но Плакса скрылся где-то в кустах и Призрак побрел домой.

 

5

Мориган ехала в троллейбусе, читая «Песнь Молдора», которую ей принес Джефф. Ее постоянно преследовало ощущение, что на нее кто-то смотрит. Мориган отложила чтение и подняла глаза: напротив сидел отец Сергий. Мориган злобно усмехнулась, решив прочитать «Отче наш» наоборот.
— Зачем читаешь молитву отречения, ведь ты давно уже отреклась? — спокойно спросил Сергий.
Это обескуражило Мориган, которая ожидала, что священник начнет креститься и в ужасе пересядет на другое место.
— Поменяла имя, которым нарекли тебя родители, отдала себя на заклание Рогатому, который так и подстерегает души…
— Вы же читали Библию, святой отец, — с ироничным пренебрежением бросила ему Мориган. — А разве не говориться там, что мы созданы по образу и подобию Божьему? Тогда чем же мы не Боги?
— Помнишь ли ты, что случилось с Люцифером, пытавшимся восстать против Господа? — спросил отец Сергий.
— Да, потому, что Бог эгоистичен. Он видит нас рабами, покорными, словно овцы. Но мы не рабы, мы созданы быть Богами, все в наших руках. А это слепое раболепие смешно!
— Не в наших руках все, но все в руках Божьих, — ответил отец Сергий, — ибо ты не знаешь, что будет с тобой через 10 минут.
— А не соизволите ли вы, святой отец, вспомнить, — все с тем же сарказмом продолжала Мориган, — искушение Иисуса в пустыне? Разве Дьявол не ложил к его ногам весь мир? Разве мы не вправе обладать этим миром, почему и во имя чего мы должны отказываться от мирских наслаждений и удовольствий, ведь мы живем на Земле только один раз и жизнь коротка!
— Да, конечно, вы можете обладать всем, чем угодно, продав душу Разрушителю, но расплата и кара настигнет вас и придется заплатить слишком дорогую цену. Если ты еще этого не замечаешь, то скоро заметишь…
Троллейбус остановился на нужной остановке, раздраженная Мориган выбежала, схватив рюкзак. Она так торопилась, что упала на ступеньке и ее нога попала под колесо. «Сейчас троллейбус покатится!» — с ужасом подумала Мориган.
«…ибо ты не знаешь, что будет с тобой через десять минут», — вспомнились слова Сергия, с которым Мориган не могла не согласиться. Она закрыла глаза, в ожидании своей участи, но какой-то незнакомец подал ей руку и вытянул из-под колеса, прежде чем троллейбус успел тронуться. Правда, она порвала юбку, но это было ничто в сравнении с тем, что могло бы случиться…
Мориган с трудом пришла в себя от пережитого шока. «Этот проклятый священник, это ведь он накаркал», — со злостью подумала Мориган. Почему-то вспомнилась одна передача, которую она когда-то давно смотрела. Там прозвучала фраза, которую Мориган не могла припомнить слово в слово, но смысл был таков: «Христос-брат Сатаны. Они делают одно дело. Это двухглавый змий. Христос — учитель человечества, Сатана — экзаменатор».
Голова шла кругом. Она даже забыла, куда собиралась. Все в голове перепуталось — мысли, чувства, ощущения… Ах, да! Она ехала к Вегу. У него сегодня никого нет дома, а Джефф купил кухню. После такого напряженного дня нужно принять дозу, и чем скорее, тем лучше. Мориган побрела к дому Вега, спотыкаясь на ходу. Возле дома стояла Авриил. В коротких камуфляжных шортах и черной майке. Оперевшись о стену, она стояла со скучающим видом.
— Привет!
— Здорово…
— Что, не было никого?
— Нет, я жду, — ответила Авриил. — Что с тобой произошло?
— А что? — заикаясь проговорила Мориган. — С чего ты взяла, что у меня что-то произошло?
— Да у тебя это на лице написано. Что случилось?
— Понимаешь… В троллейбусе я встретила этого проклятого священника… Того, который живет в моем дворе. Поспорили. Он сказал, что-то типа того, как мы можем считать себя ногами, если даже не знаем, что будет с нами через 10 минут. И что ты думаешь, приблизительно через 10 минут я упала под троллейбус. А если бы меня не вытащили во время! Кто-то вытащил, я даже не знаю, кто, чтобы сказать ему спасибо… Этот проклятый священник хочет моей погибели…
— Брось, — сказала Авриил. — Это всего лишь совпадение. простая случайность, а ты накручиваешь себе черт знает что! Слушай, я решила, что винты — это в последний раз. Хочу завязать. И хочу Вега снять с наркоты.
— Какое тебе до него дело?
— Он мне небезразличен, — ответила Авриил. — Думаю, что я ему тоже.
— Ну у тебя и вкус, — проговорила Мориган, разглядывая дырку на юбке. — Да, готично…
Авриил пожала плечами:
— Понимаешь, мне его слишком жалко… Хочу начать новую жизнь с чистого листа и… без наркоты.
Мориган усмехнулась, пытаясь заколоть дырки булавками, которые висели в ушах.
— Знаешь, сколько раз я пыталась сделать это! Безуспешно. Не знаю насчет тебя, но Вега с наркоты снять почти невозможно, это потраченные время и нервы.
— Посмотрим, — ответила Авриил.
Она заметила Джеффа и Вега, которые появились из-за угла. Вег был бледнее, чем обычно, на лице появилась сыпь. Скорее всего это был авитаминоз, потому как он плотно сидел на винтах, а в перерыве — таблетки, план и алкоголь. На нормальную пищу просто не оставалось времени. Глаза по-прежнему бешенно блестели то ли от винтов, то ли от предвкушения их. У Джеффа, как всегда, был вид обдолбанного человека, у которого всегда найдется в кармане баночка баклофена или несколько ампул китамина. Из-под кепки торчали нечесанные лохматые волосы. Мориган представила Джеффа вместе с Призраком и на губах появилась невольная улыбка.
— Чему это ты улыбаешься? — раздраженно спросил Джефф. — Вл мне что, есть что-то смешное?
— Да нет, — продолжая улыбаться, ответила Мориган. — Так, вспомнила кое-что.
— Не будем терять время, — сказал Вег. — Чем быстрее мы закончим процесс, тем лучше.

 

6

Призрак звонил уже в третий раз. Вот черт, никого нет дома! Он уже собрался уходить, как в двери повернулся ключ. Показался Дани в черном халате, убирая с лица упавшую прядь.
— Ты… хотел что-то?
— Поговорить… можно войти?
— Да, конечно, — спохватился Дани, распахивая дверь. — Проходи направо.
Призрак затаил дыхание, оказавшись в комнате Дани. Такого увидеть он не ожидал: вся комната была увешана фотографиями Кейт от огромных плакатов до фото десять на пятнадцать. Плакаты висели даже на потолке. Портреты были украшены мертвыми цветами, черными и темно-красными. Призрака привлек портрет, висевший посредине стены. Кейт была изображена в средневековом платье, с разметавшимися по плечам волосами. Ее обнимал образ Люцифера. Перед ними разверзлась бездна, из бездны, словно кольца змей, ползли языки пламени, лизавшие ноги Кейт. На их лицах отражались багряно-красные блики огня. Небо тоже было багряно-красным, диск луны закрывала черная с красным отливом туча. На фоне огня, в этом зареве, Кейт походила на дьяволицу. На ее лице отражалось удовольствие, она улыбалась кроваво-красными губами, в пол оборота поглядывая на Люцифера, черты которого напоминали черты Дани. Люцифер смотрел на нее со страстным лукавством, напоминая змея-искусителя. Перед портретом горели огромные ароматизированные свечи, выкрашенные в черный цвет. Призрак был шокирован. Комната напоминала святилище. Играла Cradle of Filth – Batory Aria:

Snuffed tapers sighed
As Death left impressing
His crest of cold tears on the Countess

Benighted like ill-fated Usher
The House of Bathory shrouded
‘Neath griefs dark facade.

Призрак вспомнил легенду о венгерской графине Элизабет Батори, которая убивала девственниц и принимала ванну, наполненную их кровью, а также ела людей. Ее приговорили к пожизненному заключению в коморке-склепе, где через одно-единственное маленькое отверстие передавали заключенной пищу. Призрак уставился в одну точку, обдумывая все увиденное и услышенное.
— О чем ты хотел поговорить? — раздался голос Дани.
Призрак спустился на землю.
— Неплохая картина, — задумчиво ответил он.
— Да, это моя любимая. У Люцифера лицо с моими чертами.
— Я заметил, — сказал Призрак.
— Чего-нибудь выпьешь?
— Все равно, — ответил гость.
— Я хочу красного вина, — пришел к выводу Дани и полез в домашний барчик. — Надо найти что-нибудь хорошенькое. О, вот это родители привезли из Франции, неплохо выдержанное. Возьмем.
Он поспешно взял на полке два бокала и наполнил их ярко-красным вином.
— Неправда ли оно похоже на кровь?
— Да, — согласился Призрак.
— За Кейт, — Дани поднял бокал.
— За Кейт!
Бокалы они быстро опустошили и Дани налил еще.
— Слушай, помнишь того типа со шрамом, этого, как его там… Плаксу? — как бы между прочим, спросил Призрак.
— Ну? — Дани оживленно посмотрел на него.
— О чем вы с ним постоянно общаетесь? Этот тип мне жутко не нравится. Не знаю, но чувствую, что он принесет нам немало бед.
Дани усмехнулся.
— Зря ты о нем такого мнения. Это единственный человек в городе, к которому стоит прислушиваться. После смерти Кейт я умер душевно, я не знал, что делать, у меня просто рвало крышу. ТОлько общение с Плаксой возвращает мне силы идти дальше. Он сказал, что смерть всего лишь ступень в другую жизнь… Для нас это жизнь в аду, где мы соединимся со своим Отцом для жизни вечной. Знаешь, что он мне сказал еще? — Дани бегло посмотрел на Призрака. — Он спросил, хочу ли я Кейт даже после смерти? Я ответил, что да. «Тогда не сдерживай своих желаний», — ответил он. — «Люби ее мертвой, получай удовольствие от этого, ведь наш Отец дарует нам все удовольствия, которые отнимает у на Бог». Я понял, что он прав. Люцифер дарует свободу, свободу выбора. Мы не рабы и не стадо овец. Зачем стесняться своих желаний и отказывать в удовольствиях?
— Да, все это так, но нужно знать меру, — сказал Призрак, пораженный услышанным. — Неужели тебя привлекает некрофилия?
Дани усмехнулся своему отражению в зеркале и начал подкрашивать глаза карандашом:
— Ты просто злишься, что даже после смерти Кейт принадлежала мне?
— С чего ты это вообще взял? — раздраженно сказал Призрак. — Разве я хоть когда-нибудь давал повод думать такое?!
— Да нет, не давал, — ответил Дани, рисуя на лице черные слезы. — Я просто чувствую, а это хуже, чем если были бы поводы тебя подозревать.
— Думай, что хочешь! — разозлился Призрак. — Тебе не стоит общаться с этим человеком.
— Этот человек, между прочим, состоял при школе Ла Вея, когда жил в Америке, — огрызнулся Дани.
— И ты поверил! — не выдержал Призрак.
— Да, поверил. Плакса досконально знает английский, и кроме того знает такие вещи, которых непосвященный знать не может.
— Наивный! С меня хватит, — Призрак направился к выходу.
— Да, вот еще что, — сказал Дани перед тем, как Призрак ступил за порог. — Лучше бы тебе встать на нашу сторону, пока не поздно конечно…
— Что значит «на вашу сторону»? — непонимающе спросил Призрак. — На чью это на вашу?
— Узнаешь в свое время.
Призрак вышел, ничего не ответив и не попрощавшись. Что-то начало происходить, что-то было не так, это было очевидно…

— Сюда давай! — сказала Мориган.
— Черт, тут так темно, что я сейчас сломаю ногу, — ответила Авриил.
Мориган зажгла свечку, но ветер тут же ее потушил. Они шагали к дому, расположенному на пустыре.
— Давай руку, — проговорила Мориган, — вот и пришли.
Они вошли внутрь. Мориган сразу запалила светильники-лампады:
— Ну, как тебе? — с гордостью спросила она.
— По-моему, неплохо.
— Тогда займемся делом, — воодушевившись, сказала Мориган. Она достала из рюкзака свежесорванные полевые цветы, чей тонкий аромат наполнил помещение, пропахшее сыростью и плесенью, рассыпав их на алтаре. На алтаре лежала скатерть с одним углом, показывающим на восток. В центр треугольника Мориган поставила кубок, а по бокам светильник, жаровню и ящик ладана. Не торопясь, Мориган зажгла ладан и светильники на алтаре, напевая слова освящения:

Твоим именем, Habondia,
И именем твоих слуг любви
Я перехожу к работе любви.

Авриил внимательно следила за процессом. Ничего подобного она никогда не видела.
Закрыв глаза, накрученное винтом, воображение Мориган вызвало образ Гекаты. Геката была окутана темнотой, в серебряном убранстве, с длинными, развевающимися на ветру, волосами. Голову ее украшал венок из ароматных цветов и колосьев пшеницы. Руки ее, словно браслеты, обвивают змеи, а на плече сидит белая птица.
Мориган видит, как Геката берет ее руку и руку Призрака и соединяет навеки. Становится спокойно и хорошо. И тут… Доносятся душераздирающие кошачьи вопли. Мориган открыла глаза — образ Гекаты исчез.
— На улице что-то происходит, — сказала Авриил, схватив ее за руку. Свечи потухли от дыхания ветра.
— Пойдем, — проговорила Мориган. Они выбежали на улицу, увидев вдалеке две фигуры в плащах с капюшонами, скрывающими лица. Одна фигура была длинная, другая низкая. Они стояли возле возвышающегося над ними креста, на котором висела распятая кошка; она еще дергалась в предсмертных конвульсиях.
— Черт, какой ужас! — Авриил отвернулась в сторону, пересилив себя, чтобы не вырвать. — Надо бежать отсюда, Мориган! Как можно скорее!
Мориган стояла, словно завороженная зрелищем.
— Это жертва Отцу, — проговорила она, прежде чем Авриил утащила ее. Они скрылись за густыми ветвями деревьев. Авриил тяжело дышала, этот эпизод слишком впечатлил ее. Луна упала ореолом на ее золотистые волосы.
Мориган нежно откинула прядь волос с ее лица:
— Не бойся! Забудь о том, что ты видела.
Ее губы приблизились к губам Авриил.
— Что ты собираешься сделать? — испуганно спросила последняя. Мориган провела рукой по ее плечу:
— Не бойся. Не нужно бояться.
— Их губы слелись в поцелуе и только луна безмолвно наблюдала за ними. Много повидала она со дня сотворения мира, да и сколько еще повидает!
Мориган прекратила ее целовать и долго смотрела в глаза:
— Видишь, ничего страшного не произошло. Признайся, что ты подсознательно хотела этого.
— Я не знаю… — растерянно проговорила Авриил. — Мориган, пойдем домой.
— Пойдем.
Они шли молча. Каждый думал о своем. Авриил свернула раньше. Мориган пошла одна, слившись с темнотой. Она не представляла, что будет делать сейчас дома — спать конечно же не хотелось.
Мориган пришла к выводу, что сегодня день начался странно, так же странно и закончился. Она думала о том, кем же были люди в капюшонах, распявшие кошку. Это были свои, но кто? Она жалела, что не хватило мужества подойти к ним и сорвать капюшоны. Но это мог быть и кто-то другой.
Мориган завернула в подъезд соседнего дома. Она не могла не выполнить свою маленькую миссию. Достав из кармана лезвие, она провела им по руке. Смочив палец в крови, Мориган вывела на стене, где жил Сергий: «Каждый сам себе Бог. Мы рождены Люцифером. 666». Радостно потирая руки, Мориган отправилась домой, предвкушая, какой сюрприз обнаружит утром священник.

 

 

7

— Благословен тот, кто разбрасывает врагов своих, ибо они сделают из него героя — проклят тот, кто творит благо глумящимся над ним, ибо будет презираем, — произнес Плакса. — Так справедливо написано в Черной Библии рукою самого Энтони Ла Вея, чьим учеником я имел счастье быть.
Дани, Гот, Джефф и еще человек пятнадцать слушали его, разинув рты. Плакса напоминал проповедника. Черного Иисуса, несшего слово из своей Библии.
— Трижды прокляты те слабые, чья незащещенность делает низкими и подлыми, ибо они вызывают отвращение, — продолжал он. — Прокляты покорные и смеренные праведники, ибо они будут раздавлены парнокопытными.
И как не стучите в дверь — не отворится вам, поэтому выбирайте дверь сами, — гласит вторая глава Черной Библии. Далее читаем: «Возлюби врагов своих и твори благо тем, кто ненавидит и злоупотребляет тобою — разве есть сия философия льстивого пса, который катается на спине, когда его бьют? Так ненавидь же врага своего от всей души и от всего сердца… и если кто-нибудь ударит тебя по щеке — дай ему как следует по другой, кто подставит другую щеку — тот трусливая собака.
— Правильно! Правильно! — закричали в толпе.
Призрак проходил мимо.
«Интересно, что у них там за собрание?» — подумал он. — «Не спроста этот уродец собрал всех здесь. Я уверен, что он что-то задумал».
Глаза Плаксы и Призрака встретились. Взгляд Призрака был презирающий, взгляд Плаксы словно смотрел насквозь, пытаясь проникнуть в самый сокровенный уголок души. Призрак отвернулся и прошел мимо.
— Отвечай ударом на удар, смертью на смерть, насмешкой на насмешку, оскорблением на оскорбление, отплачивай щедро… Глаз за глаз, зуб за зуб, мсти четырехкратно, стократно!..
— Абсолютно верно! — закричали в толпе, перебивая Плаксу.
Плакса дождался, когда все стихнет и продолжил:
— Разве по инстинктам люди не походят на хищных животных. Но если мы прекратим охотиться друг на друга, сможем ли мы существовать? — Плакса обвел толпу взглядом — у всех в глазах горело воодушевление. — Сатана провозглашает месть вместо подставления другой щеки!…
Раздались одобрительные возгласы.
— Делай, что хочешь, это должен быть весь закон — писал Алистер Кроули в своей «Книге закона». Мы рождены свободными и не обязаны никому подчиняться. Полная свобода. Каждый сам себе Бог…
— Да! Отлично сказано! — снова перебили Плаксу.
— …и каждый человек является Богом, если он предпочитает признать себя таковым — говорит нам Ла Вей. Человек должен быть свободным. Свободным от любого ограничения, любого предубеждения…
Раздались громкие аплодисменты. Плакса подождал, пока все смолкнет:
— Все моральные кодексы — это препятствия, которые следует преодолевать. Любой индивид, который подчиняется законам, делает это благодаря слабости. Любое желание, не соответствующее моральному кодексу, следует не подавлять, а освобождать. Сатана олицетворяет все так называемые «грехи» таким образом, что они ведут к физическому, умственному или эмоциональному удовлетворению. Читая Черную Библию, вы найдете истину, — Плакса перевел дыхание. Все слушали его, как завороженные. — Как непосредственный ученик и последователь Ла Вея, я решил организовать здесь филиал его школы. Когда наша школа достигнет седьмой ступени (а я в это верю) мы соединимся со школой Ла Вея и другими школами этого уровня.
Его слова приветствовались одобрительными возгласами.
— Да, хотим свою школу! Чем мы хуже других!
— Мы откроем свою школу, это я вам обещаю, — сказал Плакса. — Нужно пока что найти место для собраний, чтобы я смог передать вам те же знания, которым обучил меня Ла Вей. И еще… Условие мое — это неразглашение. Нечего непосвященным совать свой нос куда не следует…

Мориган вышла во двор. Села на качели, висевшие на детской площадке и принялась раскачиваться взад вперед.
— Зачем ты портишь стены в подъезде?
Мориган обернулась: перед ней стоял отец Сергий. Его лицо выражало кротость, ярко-голубые глаза смотрели с каким-то смиренным благоговением на мир. Он был одет в простую серую рубашонку, заправленную в брюки.
— Главный враг — Православие, — проговорила Мориган. — Доброе утро, святой отец! — с этими словами она залепила священнику пощечину. — Как там в Библии написано? Ударили по правой щеке, подставь левую? Так подставляйте же, святой отец!
Казалось, священник ничуть не смутился:
— Можешь ударить, если тебе от этого станет легче, — спокойно сказал он.
— Вы проповедуете идеологию лживых трусов и рабов!
— А твоя идеология — просто самообман. Я не буду с тобою спорить, потому что сейчас это бесполезно. А со временем ты увидишь, как сильно ошибалась, главное — чтобы не было поздно…
— Иди ты к черту, святой отец! А лучше к своему Богу, который все равно не спасет тебя, сколько раз бы ты не бился лбом перед иконой какого-нибудь святого…
Сергий ничего не ответил. Развернулся и молча ушел. Раздраженная его спокойствием, Мориган запустила вслед ему камнем.
— Привет! — послышался чей-то голос.
— Дани! — обрадовалась Мориган. — Что ты здесь делаешь?
— К тебе зашел, по делу.
— Да? И что же это за дело?
— Помнишь того типа с белыми волосами, который еще приходил на похороны Кейт? Так вот, он ученик самого Ла Вея!
Мориган остановила качели:
— Да ты что! Не может быть!
— Да, это правда. Так вот, он решил организовать у нас школу последователей Ла Вея. Только смотри, все это держится в строжайшей тайне, особенно для непосвященных. Хочешь состоять при этой школе?
У Мориган загорелись глаза поярче, чем от первинтина:
— Что за вопрос, конечно хочу!
— Завтра ночью собрание в нашем доме. Мы так решили. Там безлюдное место. Приходи.
— Спасибо, Данечка! — обрадованно вскричала Мориган, обнимая друга. — Вытащи мне диски Бургера.
— Сейчас, погоди пять минут…

— В каждом из нас сидит Сатана, и задача состоит лишь в том, чтобы выявить и познать его. Сатанинское начало, заключенное в людях, главное и наиболее могущественное. Им надо гордиться, а не тяготиться. Надо спешить наслаждаться земными радостями, — голос Плаксы эхом раздавался в пустом помещении. На собрание пришло человек двадцать. Все были одеты в черное и у каждого в руке была свечка. В целом, свечки создавали готический полумрак. Глаза Плаксы бешенно блестели, словно он был охвачен лихорадкой.
— Людям нужна такая церковь, которая могла бы плотские желания превратить в объект почитания, прославления и преклонения. Ла Вей сказал: «С тех пор, как культ телесных желаний приносит людям удовольствие, с тех пор существует и храм славного снисхождения, храм вожделения, храм этого культа»…
Запомните девять заповедей Церкви Сатаны:
1 — вседозволенность;
2 — животное существование;
3 — ничем не замутненная мудрость;
4 — доброта лишь к тем, кто этого заслуживает;
5 — мстительность;
6 — ответственность только по отношению к ответственным;
7 — животная природа человека;
8 — совершение всех так называемых «грехов»;
9 — лучший друг церкви тот, кто постоянно использует ее в своих целях.
Запомните их! Как метко сказал Алистер Кроули: «Сатана — не враг человека, а Жизнь, Свет и Любовь», — раздались одобрительные возгласы. Плакса удовлетворенно обвел взглядом окружающих. ОН словно вампир питался их энергией, будто кровью. Ему нравилось то, что его слушают, боясь проронить хоть слово.
— А теперь доктрины, на которые мы будем опираться:- Сатана — сильнейший; каждый сам себе Бог; жизнь — это насилие; нужно подчиняться своим инстинктам и влечениям; не стоит подчиняться требованиям общественных законов; разлагать изнутри социальные структуры; истинная радость — смерть своих врагов; жизнь земная — подготовка к переходу в ад для истязания своих врагов; официальные религии должны быть осквернены; главный враг — христианство. Все ли согласны с этими доктринами? — спросил Плакса.
— Да! — в один голос закричали присутствующие.
— Очень хорошо. На сегодня собрание закрыто. Надеюсь, каждый извлек для себя пользу из того, что я вам здесь сегодня говорил.. Приводите своих друзей, но помните о неразглашении непосвященным! Вы должны быть уверены в людях, как в самих себе. И еще… Задание на дом. Каждый из вас должен нарушать заповеди Библии, а в следующий раз вы непременно мне об этом расскажете. Договорились?
Мориган обернулась к Дани:
— Это что же получается, можно убивать?..

 

 

Часть 2

1

Мерцающее пламя свечей падало на лица с блестящими, горевшими адским пламенем, глазами. Выстроилась длинная очередь. Размахивая рукавами просторных черных балахонов, словно крыльями, они поочередно подходили к резному, из черного дерева, креслу, украшенному бафометом (пентаграмма с мордой козла), в котором сидел Учитель.
— Я украл у своего друга деньги, которые он долгое время копил, тяжело работая, я нарушил заповедь «не кради».
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул головой Плакса. — Следующий.
— А я нарушил девятую заповедь о лжесвидетельстве, подставив ни в чем не повинного человека, которого теперь наверное посадят в тюрьму.
— Очень хорошо, — ответил Плакса. — Дальше.
— Я переспал с женой своего брата, которая старше меня на пятнадцать лет, тем самым свершив прелюбодеяние.
Плакса кивнул. Он устал всех поощрять.
— А я избил свою мать, ведь есть же заповедь: почитай отца и мать твою.
— Замечательно, — сказал Плакса. — А ты? — он обратился к Мориган и один его водянистый пронизывающий до костей глаз (т. к. другой был спрятан под челкой) уставился на нее. Мориган испуганно пожала плечами:
— Мне кажется, что я не сделала ничего…
Она имела настолько перепуганный вид, что плакса улыбнулся половиной рта (вторая половина рта была перекошена).
— А не упоминала ли ты имени «Господа Бога» твоего напрасно? Не возносила ли хулу на него?
— Да… — нерешительно ответила Мориган.
— А ведь между прочим, ты нарушила третью заповедь. Кстати, будет у меня для тебя особое задание. Видя ее вопрошающий взгляд, он добавил:
— Но об этом потом.
Мориган отошла в сторону, у нее больше не было сил видеть этот глаз, буквально испепеляющий ее.
Все разошлись в сторону, Плакса встал. На нем было что-то вроде черной сутаны, а на груди висел перевернутый крест. Этот облик как нельзя лучше подходил для священника из Церкви Сатаны, а изуродованная половина лица придавала еще больше пафоса.
— Я рад, что вы справились с домашним заданием, — после некоторой паузы заговорил он. — Библия пытается загнать нас в какие-то нелепые рамки, но у нас есть своя Библия, Черная, истинная, а не липовая. Написанная моим замечательным учителем — Энтони Ла Веем. Когда я случайно познакомился с ним в Лос-Анджелесе, мне было немногим за двадцать. Это был 92-й… Я просто сидел и пил пиво. Он сам подошел ко мне. Я сразу понял — этот человек мне просто необходим, ибо его жизненная мудрость безгранична. Он предложил мне посетить Церковь Сатаны. С этого все и началось… Я стал его учеником и последователем. Мы провели вместе шесть лет… В 97-м он скончался. В следующем году, 29 октября десять лет со дня смерти Великого, не побоюсь этого слова, Величайшего человека, — Плакса сделал паузу. Тишина была напряженной. — Да, нарушая заповеди, вас не должно преследовать чувство вины. Это своеобразный экзамен. Вам должно быть наплевать на окружающих. Какое вам дело до кого-то? Вы делаете то, что считаете нужным. Никаких ограничений. Все, что угодно. Жить праведником, лишенных всех земных радостей? Зачем? Ради чего? Уверовав в то, что обещает Библия? Но это книга лжецов! «Добро и зло были извращены лжепророками!» И благословен мудрый змий, давший Еве запретный плод! Господь боялся, что люди станут богами, познав добро и зло, но это было неизбежно. Что вообще есть добро и зло? Добро есть уничижение своего человеческого Я и раболепие. А зло — удовлетворение своих естественных инстинктов, данных самим же Богом. Так, кажется, говорит Библия? Прелюбодеяние — грех? Но это второй из инстинктов после самосохранения. Стало быть, мы рождены во грехе. Бог сам наделил нас этими инстинктами, от этого никуда не деться. Выходит, все на земле грешники, все попадут в ад? Зачем же тогда пытаться стать праведниками, если все попадут в ад? И это лучше, чем брынчать на арфах в раю! Иисус спаситель? «Взгляните на распятие, что символизирует оно? Мертвенно-бледная немощность, висящая на куске дерева». «Скажи сердцу своему: Я сам себе Спаситель!» (4, 3, Сатан. Библ.). Бог есть любовь? Почему же он допускает, что умирают невинные люди, безвременно уходят из жизни дети? Да просто ему плевать на нас, вот и все!
«Благословенны сильные, ибо будут они вершить судьбу мира. Будут прокляты слабые, ибо наследство им — ярмо!» «Благословенны разрушители лженадежд, ибо они есть настоящие Мессии. Прокляты богопочитатели, ибо да будут стрижены, как овцы!» «Благословенны верующие в свое благо и да никогда в разум их не вселится страх. Прокляты агнцы Господни, ибо будут обескровлены они белее снега!» (5; 1, 7,9 Сатан. Библ.).
Все смотрели на Плаксу едва ли не как на божество, это была сильная проповедь. Он знал это, и удовлетворенно улыбался своим наполовину искривленным ртом. Плакса ощущал в себе недюжинную силу, ибо сила есть в знании. Он знал, что делать дальше. продумал каждый шаг до мелочей, ибо перед ним была толпа овец, жаждущих пастуха и они пойдут туда, куда он погонит их своим кнутом.

В комнате, окутанной полумраком, сидел Призрак. Он увлеченно что-то рисовал. На его лицо падал слабый свет, льющийся из окошка, едва едва освещая бледное, бескровное лицо, с подведенными стрелками на глазах, в которых черной кошкой проскользнула печаль. На лицо и плечи падали ровные блестящие волосы. Он напоминал одного из четырех принцев ада, печального Люцифера, властелина воздуха и Востока. Его длинные тонкие пальцы выводили образ прекрасной девушки на белом холсте. Она была изображена на фоне бушующей стихии. Небеса, готовые разверзнуться и обрушить свой гнев на грешную землю, блики молнии, сильный ветер, гнущий до земли ветви деревьев…
Кто-то неслышно вошел в комнату. Призрак продолжал заниматься своим делом и почувствовал слабое прикосновение.
— Мориган? Ты так тихо вошла, что я тебя не заметил.
— Рисуешь Кейт?
— С чего ты взяла? — нервно спросил Призрак.
— У этой девушки ее черты.
— Тебе показалось.
— Покажи.
— Работа еще не закончена, — он поставил полотно в сторону.
— В общем, я пришла поговорить…
— Говори… — сказал он, уставившись на нее пристальным, однако ничего не значащим взглядом. Мориган смотрела на это бледное лицо и слова вылетели из головы.
— Ты нужен мне, — пролепетала она.
— И ты пришла ради того, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость? — со скучающим видом спросил Призрак.
— Нет, — в смущении ответила Мориган. Стало совсем темно, поэтому Призрак зажег свечку — на стене вырисовалась огромная пентаграмма.
— Я пришла по просьбе Учителя…
— Какого еще учителя? — удивленно спросил Призрак.
— Нашего Учителя, Плаксы…
— Ах, вот оно что! — в бешенстве вскочил Призрак. — Он уже ваш учитель! А через месяц он станет вашим богом?!
— Мы не признаем богов, ты же знаешь.
— Погоди, это дело времени! — Призрак нервно завалился в кресло, закинув ногу на ногу.
— Он такой… такой… Он знает все! — проговорила Мориган.
— Кто говорит, что знает все, тот на самом деле не знает ничего!
— Ты неправ, — ответила Мориган. — Он шесть лет состоял в Церкви Сатаны, вместе с Ла Веем!
Призрак презрительно усмехнулся:
— И вы поверили, развесили уши!
— Он не может лгать… Он рассказывает такое…
Призрак вскочил с кресла и принялся ходить по комнате.
— Я тебе такое могу рассказать, что я шесть лет состоял в свите Сатаны в Аду. Причем расскажу красиво, умными и грамотными фразами. Что, тоже поверишь?
— Прекрати! Учитель…
— Не называй его так при мне! — Призрак взбесился. Он ударил кулаком по столу. Из колоды гадальных карт на пол упала одна карта. Раздраженный Призрак поднял ее — карта означала Смерть. Хоть и не слишком-то доверял плохим приметам, но все-таки стало неприятно.
— Хорошо, Плакса. — поправила Мориган. — Он просил, чтобы я поговорила с тобой, чтобы ты ходил с нами на собрания. Туда стоит прийти и послушать то, что говорит Учи.. Плакса.
— А мне кажется отнюдь, что туда совершенно не стоит приходить. Ни мне, ни тем более тебе.
— Почему ты так враждебно к нему настроен? — удивленно спросила Мориган.
— Потому что я чувствую людей! Этот негодяй что-то замыслил!
— Ты очень ошибаешься и скоро поймешь это. Дани без ума от Плаксы. Говорит. что потеряв смысл жизни после смерти Кейт, он обретает жизнь новую, живя Словом Плаксы.
Призрак усмехнулся.
— Этот тип знает, как сеять семена своих отравленных цветов в израненных, беспомощных и ослабших душах.
— Зря ты так, — сказала Мориган. — Я искала в тебе поддержки, но вижу, что пришла напрасно, поэтому мне пора…
— Мориган! — у двери окликнул ее Призрак. — Будь осторожна!
— Не нужно за меня переживать, — ответила она.

 

2

Мориган привычной дорогой шла к дому Вега, неся в рюкзаке «кухню». Остановиться она уже не могла, да и не хотела — не было стимула. Зачем тем более в чем-то себе отказывать? Жизнь без ограничений, полная свобода. Каждый сам себе Бог и каждый делает то. что хочет.
У Мориган было отличное настроение — она была настолько увлечена проповедями Плаксы, что жила буквально от собрания до собрания. А сегодня, ко всему прочему, можно было замутить первинтина.
— Сатана сулит золотые горы, но платит битыми черепками, ибо он ложь и отец лжи, — послышался голос сзади.
Мориган обернулась — стоял отец Сергий.
— Какого черта? — вырвалось у нее.
— Бог сказал…
— Для нас нет богов! — яростно сверкая глазами, заявила Мориган. — «…хула на всех богов человеческих. Проклятие им! Своей соколиной головой я выклевываю глаза Иисуса, висящего на кресте. Я бью своими крыльями по лицу Мухаммеда и ослепляю его. Своими когтями я срываю плоть с индуса и буддиста»…
— Сатана — великий обманщик, — со вздохом проговорил священник, — со вздохом проговорил священник. Он не только обманывает врагов, но обманывает также и своих друзей. Ничто не вечно. Грех тоже не вечен. «Ибо придет день. пылающий, как печь; тогда все надменные и поступающие нечистиво будут как солома, и попалит их грядущий день, так что не оставит у них ни корня, ни ветвей» (Малахия 4:1). «А для вас, благоговеющие перед именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеления в лучах Его, и вы выйдете и взыграете. И будете попирать нечистивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который я соделаю»… (Малахия 4:2; 4:3).
Мориган презрительно усмехнулась:
— Если Дьявол жив, тогда Он основал все религии и написал все Библии, потому что лживее их нет ничего. Сатана есть зло, а Бог есть добро? Почему же тогда во всем мире умирают миллионы невинных людей, голодают дети, оставшиеся без родителей, которые умерли так сказать «по воле Божьей»? Где же ваш Господь, в которого вы так свято верите? Да он просто закрыл на вас глаза, потому, что ему глубоко наплевать на то, что творится в этом грязном мире!
— А миром сейчас правит Сатана, потому, что конец близок… «…ибо восстанет народ на народ и царство на царство, и будут глады, моры и землятресения; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих; и по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь»… (Матфея 24:11, 12). Глупо просить тебя покаяться. Ты сама к этому придешь, или погибнешь… «…Говорю вам: если не покаитесь, все погибнете. Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; И сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее. Но он сказал ему: господин! Оставь ее и на этот год: не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее»… (Луки 13:3, 6, 7, 8, 9). Спешите покаяться!
— Хватит кормить меня своей лживой книгой, я уже сыта ею по горло, — злостно ответила Мориган. — У меня есть своя Библия и только в ней истина.
— Новый Завет написан учениками Господа в 1-м веке нашей эры, это исторический факт, — сказал отец Сергий. — Переведенная на разные языки, она разошлась по всему миру, дойдя и до наших дней. А Черную Библию написал один безумный, ничего не представляющий из себя американец.
Мориган удивилась, что священник интересуется такими вещами. На его лицо падал луч солнца, отчего глаза священника стали казаться небесно-голубыми. Они светились добротой и мудростью.
«Он как Иисус», — подумала Мориган. — Меня сейчас стошнит».
— Лучше не попадайся на моем пути, «святой отец», ибо я приняла темную сторону. Хотя это еще спорный вопрос. Возможно, сторона, которую принято считать темной, и есть светлая сторона. А каяться придется тебе, жизнь твоя ни от чего не застрахована, ибо Бог твой спит! — она пошла своей дорогой.
«До чего же достал этот жалкий священник, он еще об этом пожалеет». Задумавшись над разговором, Мориган шла к дому Вега. Возле дома уже стояла Авриил.
— Привет.
— Здравствуй.
— Слушай, мы с Вегом вместе.
— Правда? — удивилась Мориган. — Рада за вас.
— Да… и это еще не все. Мы вдвоем бросили винтиться.
— Да? Ну ты еще понятно, а Вег… Ни за что не поверю. Он торчок со стажем.
— Он поклялся мне, — с радостной улыбкой сказала Авриил. — Так что сегодня будете мутить вдвоем с Джеффом.
— Не вопрос. Вот и они…
Как обычно, все занялись своим привычным делом. Авриил помогала Мориган стирать серу в блюдце, Джефф выпаривал красный, а Вег ушел в другую комнату под предлогом головной боли. «И что она в нем нашла?» — недоумевала про себя Мориган. Сразу вспомнился Призрак, этот мрачный Люцифер, который для нее был идолом. Она мысленно сравнила его с Вегом и тут же закашляла.
— Что случилось? — спросила Авриил.
— Так, что-то в горло попало.
Вскоре желтоватая на цвет и кисловатая на вкус жидкость была готова.
— Ну, давай? — сказал Джефф.
— Что, мы вдвоем что ли?
— Я бросила. Не хочу, — ответила Авриил. — И он тоже!
— Понятно. Ну, поехали, — Мориган засучила рукав. В комнату буквально вломился Вег:
— Дайте! — трясущимися руками он потянулся к шприцу.
— Ты же обещал, что нет! — возмущенно встала со своего места Авриил. Его щуплое тело в клетчатой рубашке часто вздрагивало, а лицо было белее пудры, которой пользовалась Мориган.
— Дайте! — потерянно повторил он и снова потянулся к шприцу. — Я не могу, так хочу винта, что мне кажется, я умираю!!
Джефф посмотрел на Авриил. Та отрицательно покачала головой. Джефф спрятал шприц.
— Дайте! — еще раз повторил Вег и из его глаз потекли слезы. — Дайте! Дайте! Дайте! — он упал на пол и стал бить в стену кулаком, пока не сбил его в кровь. Авриил кивнула Джеффу, а тот отдал Вегу шприц. Она ушла со слезами в другую комнату. Мориган пошла за ней.
— Не плачь, дорогая, что ты! — она погладила ее по голове. — Не так-то просто бросить эту дрянь, когда здорово на нее подсел. Вот увидишь, все образуется. Знаешь что, а пойдем завтра со мной?
— Куда? — не поднимая головы, сквозь слезы спросила Авриил.
— Завтра собрание. Наш Учитель, который обучался у самого Ла Вея, рассказывает такие вещи, что тебе непременно стоит его послушать. Пойдешь?
Авриил беспомощно кивнула.

В ночи расшумелись сверчки и цикады. Пахло свежими полевыми травами. На пригорке, возле заброшенного дома, сидели двое в черных одеждах. Один из них был Плакса, а другой Дани. Ветер трепал волосы Плаксы, некрасиво обнажая уродливый шрам, хорошо видный при свете луны.
— Для нас не существует грехов, — разглагольствовал Плакса. — Это удел христианства. Жадность, гордыня, зависть, гнев, обжорство, вожделение и леность называются у них смертными грехами. А что предосудительного в жадности? Человек всегда желает большего и стремится к большему. Такова его сущность. Так что плохого в зависти? Ты хочешь иметь такой же мотоцикл, как и у твоего друга, что в этом порочного? Что порочного в том, что ты жалеешь отдать какую-нибудь вещь своим знакомым, потому что знаешь, что она пригодиться тебе самому? Ведь в первую очередь мы думаем о себе, кто бы и что нам не говорил. Это человеческая природа, против нее не попрешь. А обжорство? Почему мы не можем есть больше, чем нужно, если нам того хочется? За то, что мы съели немного больше обычного, Библия обрекает нас на вечные муки (потому, как грех смертный). И почему мы не имеем права гордиться собой, если заслуживаем этого? Человек должен сохранять самоуважение.
А любой помысел о сексе рассматривается как вожделение. Как же людям размножаться в таком случае. А если ты утром захотел немного поваляться в кровати, то тебя обвинят в лености. Так что, это замкнутый круг. Все мы грешники, праведников существовать не может.
Дани слушал, боясь пошевелиться, едва ли не заглядывая Плаксе в рот, когда он говорил. Дани смотрел на него с восхищением, с восторженным замиранием сердца.
Этот взгляд не укрылся от Плаксы, который видел всего одним глазом. Он еле заметно улыбнулся. «Стремясь к свободе и независимости, сами того не замечая, вы становитесь моими рабами, глупцы, все крепче путаясь в расставленных мною сетях. А вот сидит самый верный и преданный мой раб, который ради меня сделает ВСЕ», — такие мысли посещали Плаксу. Он положил руку Дани на плечо:
— Как ты себя чувствуешь, друг мой?
— Уже лучше. Но, когда я дома остаюсь наедине с собой, Кейт не выходит у меня из головы. Я боюсь помешаться. Хочу видеть ее, ощущать, гладить ее волосы, хочу, чтобы все было, как прежде, но, увы, это невозможно… — Дани сокрушенно уронил голову на руки.
— Все возможно, когда ты союзник Сатаны, — загадочно проговорил Плакса и протянул ему маленький пакетик.
— Что это? — недоуменно спросил Дани.
— Порошок. Проглотив его, ты сможешь на какое-то время соединиться с Кейт.
У Дани буквально загорелись глаза. Он вырвал из рук Плаксы порошок и немедленно проглотил. В мозгу зависло слово: «что происходит?» Он ходил по какому-то дремучему, непроходимому лесу, какие описывались разве что в сказках. Сзади кто-то шел.
— Кто это? — спросил Дани.
Ответа не последовало.
— Кто ты? — повторил он.
Ответа не последовало снова.
Дани хотел обернуться, но почему-то ему стало страшно. Везде летали какие-то странные птицы, похожие на археоптериксов.
— Кыш, — стал отмахиваться Дани. Птицы отстали. Он набрался смелости и обернулся. Сзади шел кто-то в траурном наряде с длинным черным колпаком, закрывавшим голову.
— Ты кто? — спросил Дани.
— Как это кто? — удивленно спросила фигура в черном. — Сатана, кто же еще!
У Дани перехватило дыхание.
— Ничего себе… — прошептал Дани. — Мне, право, неловко, мессир… А куда мы идем?
— В ад. Я лично тебя сопровождаю.
Дани расстегнул ворот рубашки, потому что ему стало жарко. Огромная туча так низко нависла над ними, что, казалось, они заденут ее головой.
Какой-то зверек притаился в кустах, встав на задние лапки. Дани раздвинул кусты:
— А это у нас еще кто?
— Кто-то! — передразнил зверек. — Заяц, придурок, вот кто!
Дани отшатнулся в сторону и едва не упал. Он чувствовал себя Алисой, попавшей в страну чудес.
— Иди, иди, — сказал Сатана. — Не гляди по сторонам.
Дани решил сделать, как сказал Сатана и уставился в небо. Облака складывались мозаикой в причудливые фигурки, которые потом гонялись друг за другом по небу. «Я схожу с ума», — решил Дани. Сатана наклонился к нему:
— Хочешь увидеть Кейт?
— Ага, — закивал головой Дани.
— Сделаешь то, что я тебе скажу?
— Все сделаю.
— Очень хорошо, тогда поезжай… — остальное он проговорил на ухо Дани.
— Да, — ответил тот.
— Садись, карета подана, прямо в ад!
— Сделаю все! — на ходу оборачиваясь, крикнул Дани.
«Этот придурок и вправду сделает все. Наверное, даже без порошка», — с усмешкой подумал Плакса.

 

3

Призрак бродил по улице. Была ночь. Он даже радовался одиночеству. Есть время подумать над жизнью и смертью, о Кейт и чувствах к ней. С прежней компанией Призрак старался общаться как можно меньше, потому что все они, как стадо овец, ушли слушать россказни Плаксы. Мысли о Кейт причиняли боль. Мысли о том, что для всех его друзей Плакса стал Учителем причиняли не меньшую боль. «Мне нет до них никакого дела», — решил Призрак. — «Я всегда сам по себе и даже в компании всегда чувствую одиночество… Лучше уж одному, чем с Плаксой. Отвратительнее типа я не видел в жизни»…
Он стал спускаться по тропинке, желая быстрее попасть в другую часть города коротким путем. То, что увидел Призрак, заставило его остановиться в немом удивлении — на поляне сидела Кейт. Именно так, как он нарисовал ее на своем полотне. В точно таком же готическом черном платье, с развевающимися волосами. Она держала темно-красную розу.
«Быть не может, я сплю!» — подумал Призрак. Девушка неожиданно развернулась. Теперь Призрак заметил, что это, естественно, не Кейт. У девушки были сильно накрашены глаза, выделялись темно-красные, под цвет розы, губы. На шее висел анкх. Она выглядела настолько «не от мира сего», что если бы Призрак верил в сказки, то наверняка принял бы ее за прекрасную сказочную героиню.
— Извини, — смущенно проговорил он, — недавно умерла моя любимая девушка. Мне показалось… А, пустое… Это абсурд.
— Тебе показалось, что я была издали на нее похожа?
Призрак кивнул. Ее голос казался необычным. Он лился, словно нежный лунный свет, ниспадающий на землю. Так наверняка разговаривают волшебные феи.
— Безграничная тоска и печаль, вечная грусть, абсолютная боль… Эта гамма эмоций помогает выйти за рамки серой обыденной жизни, — проговорила она.
— Говоришь, как гот… Как твое имя? Почему ты здесь сидишь одна? — Призрак присел рядом.
— Называй меня Фео… сижу я здесь… да ни зачем… люблю одиночество…
— Я тоже люблю одиночество, — мечтательно сказал Призрак. Фео посмотрела на перевернутый крест, висящий у него на груди.
— Нет, сатанизм — это не твое… — сделала заключение она. — Мне кажется. в душе ты больше гот… истинный герой мрачной романтики…
— Не знаю… — растерянно сказал Призрак.
— Я живу каждый день так, будто бы он последний, — снова заговорила она. — И верю в настоящее… Ведь настоящее должно быть во всем… в дружбе, в любви… Настоящее — вечное… Если я люблю, то люблю до конца…
— Знаешь, слушая тебя, я ощущаю, что всегда чувствовал то же самое, — задумчиво сказал Призрак.
— Каждый человек должен быть индивидуален, иметь свои взгляды, иначе он перестанет быть личностью, сольется с толпой, от него не останется и следа… Я буду жить одним днем, но этот день будет стоить ста прожитых серой банальной жизнью. Жить красиво… Каждый человек поймет эту фразу по-своему. Куча денег, высокая должность, дорогая машина… А разве не прекрасно это хмурое небо, которое заволокли тучи? Разве не прекрасна эта умирающая на моих руках роза? Не здорово ли ощущать этот ветер и сидеть в мрачном одиночестве, думая о своем?..
— Как красиво ты говоршь… — сказал Призрак. Действительно, природный пейзаж был прекрасно-мрачным. А прекраснее всего на этой картине была она. Необычная, печальная, непредсказуемая… Призрак подумал, что наверное влюбился бы в нее, если бы 99% его сердца не занимала Кейт.
«Любить, так до конца». Призрак пришел к выводу, что у него наверное точно есть некая склонность к готике.
— Что же, моя готическая королева, не стану разрушать ваше одиночество. Может быть встретимся еще когда-нибудь… — он поцеловал ее руку.
— Что же, все может быть, — философски ответила она.
Призрак передумал идти в город и решил вернуться домой. Переходя через дорогу, он заметил черный автомобиль с затемненными стеклами, который несся на очень большой скорости и, если бы Призрак не перебежал во время, остался бы навечно лежать на этой дороге.
— Чокнутый психопат! — закричал ему Призрак. Внезапно автомобиль развернулся и поехал в обратную сторону. Номер с тремя шестерками.
— Что за чушь! — Призрак заметил, что автомобиль несется прямо на него и выбежал на тротуар. Но это не остановило сумасшедшего водителя, который въехал прямо на асфальт. Призрак понял, что его кто-то явно преследует и хочет убить. Укрыться было негде. Оставалось сбежать вниз с пригорка, что он и сделал. Но водителю это, видимо, показалось всего лишь забавным препятствием — он устремился вниз с упорством самого дьявола. «Конец», — подумал Призрак. — «Внутри какой-то полоумный маньяк. А может это Джефф?» Больше мыслей не было, сейчас нужно было думать, как спастись. «Недалеко есть болото», — пришла в голову идея. — «Этот придурок увязнет». Призрак кинулся к болоту.
— Эй, ты, кретин, а ну выходи! — закричал Призрак. — будь в конце концов человеком, а не трусливым шакалом! Вот, я здесь. расправься со мной, вот он я! Давай же, ты ведь этого хотел?
Никто не ответил и не пошевелился. Было чувство, будто из машины сейчас действительно выйдет дьявол. Прошло минут десять, но никто так и не показался.
— Эй, ты чего там, сдох что ли?
Резко открылась дверца и метнулся кто-то в черном, кинувшись к кустам.
— Эй, стой! — закричал Призрак и побежал за ним. Лица и волос человека не было видно, так как он скрывал их под длинным остроконечным колпаком.
— Эй, стой!
Человек развернулся и над головой Призрака просвистел нож, попавший острием в дерево. Пока Призрак оправлялся от шока, человек исчез в кустах. Призрак вытащил нож, чтобы рассмотреть его на свету. Это был церемониальный нож, каким пользовались дьяволопоклонники.
— Гм… — подумал Призрак. — Кто-то из своих хочет меня убить. Но кто?

 

4

— Ну, как тебе? — с гордостью спросила Мориган.
— Не знаю, — ответила Авриил. — Как-то необычно.
Появился Плакса в развевающемся черном плаще. Все приветствовали его восторженными криками. По одному мановению его руки толпа смолкла.
— Сегодня мы поговорим, — начал он, — о сексе. Да да, именно о сексе. Сатанизм поощряет свободную любовь, то есть, что это значит? Свобода должна быть во всем. И в сексе тоже. Для многих сексуальная привязанность к одному партнеру тяжело воспринимается. Зачем же сдерживать себя? Пусть у вас будет несколько партнеров, по очереди или все сразу, как потребует ваша плоть. Нет ничего постыдного в групповом или однополом сексе.
— Правильно! — раздался из толпы голос Джеффа.
— Стыдливость проявляется у общества, которое чувствует комплекс вины. Ни обществу, ни отдельному человеку не дано право устанавливать ограничения в сексе. Будь это даже мазохизм или садизм! Кому-то нравится причинять боль, кому-то нравится ее испытывать. Почему бы этим людям не помочь друг другу? Забудьте о таких понятиях, как «стыд» и «грех». Для нас их не должно существовать. Мы свободны, почувствуйте это! — эту фразу он прокричал.
— Свободны! — с этими словами Плакса снял с себя плащ, который упал к его ногам, и остался нагишом.
— Я не знаю стыда и ограничений!
— Я не знаю стыда и ограничений! — повторил каждый и снял с себя балахон.
— Слушай, выведи меня отсюда, пожалуйста, — шепнула Авриил.
— Успокойся, — ответила Мориган, — я доверяю Учителю, как самой себе.
Балахон сняли все, кроме Авриил, что привлекло внимание Плаксы. Он подошел ближе.
— Ты не можешь избавиться от чувства стыда, навязанного тебе гнилым обществом, да?
— Это новенькая, — попыталась вмешаться Мориган.
— Хорошо, у тебя есть еще время для того, чтобы подумать. А сейчас, обратился он к толпе, — хочет кто-нибудь приобщиться к Сатане? Ну, кто хочет?
— Я!
— Я! — закричали со всех сторон.
— Тогда держите! — он стал раскидывать толпе пакетики с порошком. — Съев это порошок, вы приобщитесь к Сатане!
Из-за пакетиков чуть не произошла драка.
— Тише, тише, я ценю ваше стремление. Порошка хватит всем, — он кинул новые порции. Все заглатывали порошок, как голодные псы. Кому-то досталось даже два пакетика.
— Я пойду, — сказала Авриил. Но загадочный порошок привлекал, не давал покоя. «А что будет, если его съесть? Каким образом я приобщусь к Сатане?»
Не долго думая, Авриил проглотила порошок.
— А теперь, — объявил Плакса торжественным голосом, — объявляю сатанинскую оргию. Любите друг друга, как угодно, вы свободны! Никаких ограничений! Вдвоем, вчетвером, всемером!
— Да! — закричал Джефф и кинулся на юношу, стоящего рядом. Начался беспредел…

Утром Мориган возвращалась домой, еще не до конца отойдя от действия порошка. У нее был ужасный вид — размазанная косметика, круги под глазами, ратрепанные волосы. Самочувствие было и того ужасней.
— Здравствуй, Мария! С праздником!
Мориган вздрогнула. Ее не называли родным инеем лет сто. Эта шла соседка тетя Люся. На голове у нее был платок с ярко-красными маками. В руке она несла свечку и сетку с фруктами.
— А… — слабо улыбнулась Мориган. — Тетя Люся, здравствуйте! А что за праздник сегодня?
— Ты не знаешь? — удивилась она. — Сегодня яблочный Спас. На вот яблочко. Только в церкви посвятила.
Мориган дрожащей рукой взяла большой ароматное яблоко с красными боками и поднесла ко рту.
— Яблочный Спас… — с каким-то сожалением проговорила она. Далеким детством аукнулось воспоминание волшебного аромата яблок, золотистого меда, спелых груш и сладкого винограда. Да, она помнит этот день. Они с семьей обычно ходили в церковь с полными корзинками фруктов. Как давно это было! И как счастлива она была тогда! И как все изменилось после того, как она узнала правду!
Мориган стояла посреди дороги с огромным яблоком в руке. Из глаз текли слезы. Люди подозрительно оборачивались. Но она не видела, не замечала их. Она всем своим существом была там, в прошлом. Внезапно захлестнула ностальгия, перерастающая в депрессию. Мориган захотелось, чтобы кто-то очень дорогой, которому можно рассказать все-все, был рядом. И она зашагала к дому Призрака.
Даже в летний зной в этой комнате было прохладно и мрачно, словно в склепе. Когда Призрак открыл двери, она кинулась ему на шею, обняла и долго плакала.
— Ну, что опять случилось? — снисходительно спросил Призрак.
— А сегодня яблочный Спас, — проговорила она сквозь слезы.
— Ну и что?
— А мы раньше в этот день с семьей ходили в церковь…
— И что теперь?
— Это был мой любимый праздник… А сейчас я ненавижу Бога. Ненавижу! Ненавижу! — она стала кричать и биться в истерике.
— Тише, тише, — испугался Призрак. — Ты сейчас весь дом на ноги поднимешь. Успокойся, пожалуйста. Принести чего-нибудь выпить?
— Ничего не хочу! — она подняла на него свои глаза, заплаканные, с размазанной тушью, и с серьезным видом сказала:
— А знаешь, когда я стала ненавидеть Бога? Когда узнала страшную правду…
— Какую правду?
Мориган отвернулась в сторону, как будто ей было стыдно смотреть Призраку в глаза.
— Я подслушала один раз разговор родителей… — она опустила голову. — И отец, оказывается, вовсе мне не отец…
— Тебя удочерили? — спросил Призрак.
— Хуже, — ответила Морган. — Я — плод насилия. Мою мать изнасиловали трое неизвестных подонков. Отец, вернее, не мой отец, из жалости согласился признать меня своей дочерью. Ну, каково это? — она с гротескным торжеством подняла глаза на Призрака. — Каково подростку узнать такое? Я проклинала своего отца-насильника, свою мать. потому, что она не сделала аборт, проклинала Бога за то, что он допускает такое… Я впала в очень жуткую депрессию. Резала руки, пытаясь покончить с собой и наверное непременно сделала бы это, если бы нужные люди не встретились на моем пути и не привели меня к сатанизму, который дал мне свободу и утешение…
Призрак слушал с ужасом и удивлением, не зная, что и сказать. Из глаз Мориган снова потекли слезы. Он сел перед ней.
— Послушай, я знаю, что в такой ситуации утешения неуместны и глупы, но, может я чем-нибудь смогу тебе помочь?.. Сделаю все, что в моих силах. обещаю.
Мориган перестала плакать и внимательно посмотрела на него:
— Да, ты можешь мне помочь…
— Что я должен сделать?
— Поцелуй меня…
— Что?!
— Поцелуй, потому, что для меня это будет ВСЕ… Я ждала этого момента пять лет…
Призрак не знал. что ему делать. В такую щекотливую ситуацию он еще не попадал.
— Ты сказал, что сделаешь все, что в твоих силах… — напомнила Мориган.
— Да… — растерянно сказал Призрак. Он никогда не представлял себя вместе с Морган, не смотрел на нее, как на девушку и практически не замечал ее чувств, хотя она никогда не была уродиной. Призрак всегда думал о Кейт. Поэтому просьба Мориган показалась ему странной, но он уже пообещал.
Белое красивое лицо с накрашенными глазами и ниспадающими на плечи волосами, приблизилось к измученному, заплаканному лицу Мориган. Он дотронулся губами до ее пересохших губ. Потом еще раз дотронулся. Потом еще и еще. Он держал ее за руку своей холодной, как лед, рукой, и это было верх блаженства. Такого блаженства, о котором можно было только мечтать.
Сквозь открытое окно подул ветер, сорвав засохшие лепестки роз, стоявших в вазе, и положив их к ногам Призрака и Мориган.
Призрак отвернулся в сторону, обхватив колени руками. Ему нужно было подумать и разобраться в себе. Он не мог понять, понравился ему поцелуй или же нет. Это было как-то странно и необычно.
— Это было чудесно, — сказала Мориган. — За эту минуту я почувствовала себя счастливейшим человеком в мире.
— Боль прекрасна… — внезапно сказал Призрак, — если бы не было боли, мы вкушали бы серость жизни, которую она разбавляет.
Мориган полезла в карман джинс, чтобы достать телефон. Неожиданно из кармана выпал пакетик с каким-то странным порошком.
— Что это за порошок? — заинтересовался Призрак.
— Этот порошок помогает соединиться с Сатаной. Нам дает его Учитель на собраниях.
— А-а… вот оно что! — сказал Призрак. — Дай-ка мне этот порошок, я тоже хочу соединиться с Сатаной.
— Да, возьми конечно, — ответила Морган. Призрак спрятал порошок в карман. Он взял Мориган за руку и посмотрел ей в глаза:
— Не ходи на эти собрания, это опасно для жизни!
— Учитель никогда не принесет вреда своим ученикам! — рассмеялась Мориган.
— Да? А ничего, что позавчера меня пытались убить? Я уверен, что это был либо сам Плакса, либо он подослал кого-то. Возможно того же Джеффа, который может мстить мне за то, что я не ответил ему взаимностью.
— Ты что! Плакса святой, какой ему смысл убивать тебя? — возразила Мориган.
— По принципу: кто не с нами, тот против нас. Святой! — усмехнулся Призрак. — Придет время и ты узнаешь, какой «святой» этот мерзкий тип. О, как бы я хотел ошибаться!
— Скоро Крэдл приезжают. Пойдешь? — спросила Мориган, чтобы перевести разговор в другое русло.
— Да, я уже билеты взял, — ответил Призрак. — Слушай, подумай все-таки над моими словами, я же хочу тебе добра.
— А что есть добро?

 

5

Призрак принес порошок к местным наркоманам, которые торчат уже много лет на чем попало, но никто из них никогда не видел и не пробовал ничего подобного. Ни один торчок не смог сказать, что это за порошок и из чего его изготавливают. Кто-то вырвал у Призрака пакетик с порошком и проглотил его. Призрак стал ждать результата. Вскоре у торчка-наглеца начались диковинные галлюцинации. Никто за всю свою жизнь не видывал, чтобы от какого-то из препаратов был такой странный эффект. Порошок оставался загадкой.
Тогда Призрак решил провернуть следующее дело. Зачесав волосы назад, чего он раньше никогда не делал, он одел черный балахон с капюшоном и отправился в дом. Он знал, что «Учитель» непременно проводит свое собрание. Он не ошибся. Тихонько войдя в дом, Призрак замешался в толпе. Никто не обратил на него никакого внимания, приняв за своего.
— Сейчас мы поговорим о человеческом жертвоприношении, — важно сказал Плакса. — Человеческая жертва нужна для того, чтобы произошел выброс энергии, содержащейся в крови свежеубитой жертвы — так всегда принято было считать. Однако освобождение энергии на самом деле проявляется не в кровопролитии, а в смертных муках жертвы. Умирающая жертва тратит адреналин и другие биохимические элементы, повышая тем самым успех магических действий. Грядет полнолуние и нам пора приступать к практической части нашего учения — черной мессе. Домашнее задание для вас будет таково — выследите дома, в которых растут некрещенные младенцы. Они будут нужны для служения мессы. Двоих вы должны похитить и отдать мне заранее, а одного в день полнолуния. Это своеобразный экзамен для вас — вы должны раз и навсегда избавиться от чувства вины. Ни за что и не при каких обстоятельствах вы не должны чувствовать себя виноватыми, это удел белых магов, которых Ла Вей называл «ханжескими негодяями».
«Сволочь», — подумал Призрак. — «Разве он может быть последователем Ла Вея, когда Ла Вей писал: «Ни при каких обстоятельствах не приносят в жертву животное или ребенка».
Призрак так же незаметно выскользнул на улицу. По крайней мере суть дела ему осталась понятной — Плакса использовал людей в своих целях. А какую основную цель он преследует?

— Хочу сегодня два куба.
— А плохо не будет? — спросил Джефф.
— С чего бы? — ответила Мориган.
— Я половину выпью, — сказал Гот.
— Все говорят — половину, половину, а когда продукт готов, так по десять точек забирают! — пробурчал Джефф. — Тебе, Гот, первинтин вообще пить не желательно. Ты становишься слишком странным.
— Странный ты сам, — огрызнулся Гот. — И прекрати стебаться надо мной, называя меня готом. И вообще, если я гот, тогда ты гунн!
— Ладно, ладно, угомонись, — ответил Джефф. — Завелся тут, гавкаешь под руку.
— Это ты гавкаешь, как шавка!
— Заткнитесь! — раздраженно крикнула Мориган. — Мы что, вас слушать собрались что ли? Делайте свое дело.
— Привет, — сказал Вег Авриил.
— Привет, — сухо ответила та. — Мне десять точек!
— Ты же бросила… — проговорил Вег.
— Бросила! Так же, как и ты бросил Ты нарушил свое слово, какой смысл мне свое держать?
— Прости, я не сдержался. Не смог. Это было сильнее меня, — он попытался ее обнять, но Авриил отстранила его. — Мы не можем быть вместе, пока ты наркоман, запомни это! Ты наверное родился наркоманом и уж точно им умрешь!
Вег с грустным видом отошел в сторону.
— Давайте, только в темпе. Еще дома надо прибрать. Завтра сестра с младенцем грудным приезжает.
— Да? — оживилась Авриил. — Совсем грудным, еще покрестить не успели?
— Нет еще.
— А… — ответила Авриил, будто бы спросила только ради поддержки разговора. — А у тебя случайно нет лака для волос?
— В комнате, — ответил Вег.
Авриил вышла.
«Кухню» приготовили на редкость быстро.
— Все, люди, извиняйте, но мне еще прибрать надо, — сказал Вег. — Кстати, а вы ключи не видели?
— Не видели, — ответила Авриил, плотнее застегивая карман.
— Сунул куда-то, не могу найти.
— Ладно, не кипишуй, мы уже уходим, — сказал Джефф. — Кстати, отличный первинтин вышел.

— Ты не исполнил просьбу Сатаны, — недовольно сказал Плакса.
— Не вышло, — проговорил Дани, — машина увязла в каком-то болоте. Это дерьмо стало настоящим препятствием. А нож пролетел мимо.
— У тебя будет вторая попытка загладить вину перед Сатаной, — блеснул одним глазом Плакса.
— Нет, я не могу, — испуганно сказал Дани. — Призрак мой друг.
— Друг? — иронично усмехнулся Плакса. — Разве друг пытался бы отбить у тебя любимую девушку? А ведь он всегда мечтал о Кейт, и даже после смерти думает, что она принадлежит ему!
— Сволочь, я убью его! — в бешенстве сжав кулаки, вскричал Дани.
— Вот, правильно, — с мягкой улыбкой сказал Плакса. — Такие негодяи заслуживают только смерти. А теперь сядь, успокойся и подумай, как это лучше всего можно сделать. Глотни порошочка, он помогает… О! У меня есть идея. На днях будет концерт Кредлов. Никто не заметит, как в такой толпе кому-то в спину вонзится нож…
Плакса вложил в руку Дани рукоятку ножа. Дани напоминал робота, готового во что бы то ни стало исполнить приказание, каким бы оно ни было. Робот-убийца.

Авриил тихонько подкралась к дому Вега и, стараясь не наделать шума, открыла дверь украденным ключом. Подсвечивая себе фонариком, украденным ключом. Подсвечивая себе фонариком, она стала перемещаться в ту сторону, в которой приблизительно должен был находиться младенец. Она не прогадала — действительно, в этой комнате находилась люлька, в которой спал новорожденный.
Отец Авриил работал ветеринаром, поэтому ей ничего не стоило раздобыть немного эфира, чтобы ребенок не проснулся в неподходящий момент. Схватив младенца на руки, она на цыпочках вышла и так же бесшумно закрыла двери на ключ.

— Очень хорошо! — сказал Плакса, поднимая ребенка на руки. Младенец еще спал под действием эфира.
— Некрещенный! — на уродливом лице Плаксы появилась удовлетворенная улыбка, которая исказила его еще больше. — Теперь у нас будут свечи к черной мессе. А за твое усердие, — он обратился к Авриил, — будешь алтарем на ней.

 

6

В зале собралось более двух тысяч человек. Возле входа продавалась различная атрибутика — от футболок и рюкзаков, до кассет и дисков. Дани спешил на концерт, но не столько из-за любимых кумиров, сколько из-за возложенной на него миссии. Возле входа его атаковали фанаты Cradle of filth, перепутав с солистом группы (а они действительно были похожи, будто близнецы).
— Автограф, плиз! — кричали вокруг. К Дани тянулись сотни рук с ручками и блокнотами. Его фотографировали. Сзади кто-то трогал за волосы. Раздавались вопли и крики тинейджеров.
— Дани Филд, автограф!
— Кретины! — раздраженно сказал он. — Я не Дани Филд! Неужели бы я так безукоризненно общался на русском, будь я им?! Идиоты!
Удивленная толпа расступилась и Дани смог зайти внутрь.
Везде толпились журналисты из газет и газетенок и музыкальных журналов, а также репортеры телевидения. Они налетели толпой словно воронье на поживу, окружив барабанщика группы Пола Эрлендсона, который примелькался раньше в шведском проекте At the Gates.
Дани закрыл лицо волосами, чтобы журналисты ни в коем случае не приняли его за Дани Филдса. Ему удалось пройти незамеченным, пока репортеры погнались за Мартином Пауэлом, клавишником, известным еще по My Dying Bride.
Дани проскочил в мужской туалет и решил спрятаться там. Навстречу ему вышел человек. Невысокий, в темных очках, с темными длинными волосами. Дани узнал его — это и был солист Крэдл. Последний очень удивленно обернулся, немного не поняв, откуда у него взялся двойник. Дани слышал, как его остановили журналисты, не успел он выйти из туалета.
Про себя Дани перевел, что журналисты спросили насчет норвежских команд, но Филд не понял сути вопроса. Имелось ввиду, что группа передрала имидж у норвежских групп.
— Идиоты, — сплюнул Дани. — Я бы на его месте давно всех послал к чертям, чтобы не грузили всяким дерьмом. Дождавшись, когда все стихнет, Дани прошмыгнул из туалета.
— Смотри, смотри! — показал на него пальцем один журналист, желая привлечь другого. — Еще один Дани Филд!
— Они точно клонируются.
Было почти пусто, так как все отправились на концерт. Дани поспешил следом. Зажегся изумрудный свет.
Начало было многообещающим и на сцене появился Дани Филд.

Midwinter wrongs the rites of Spring
Her spinal chill rakes the earth
Whilst pensive souls at zero sing
Woebetidings of rebirth
Under cold stares of Mars maligned
Near-suicides cross their hearts
And unborns writhe in tepid brine
For something wicked this way starts

Он запрыгнул на колонки. Это конечно же была Beneath the howling stars из Cruelty and the Beast 98 года. Бэквокалистка Сарра была одета ангелом смерти:

Phantasies sexed
When their eyes, moonstruck met
Their friction wore a way
Through the sea of foreplay
Lovers at first bite
She an Eve tempted to lay
Gasping at rafters
Flesh pressed in ballet

Зазвучал ее приятный слуху вокал, к которому подключился Дани Филд. На сцене пританцовывали несколько барышень в стиле «жертва графа Дракулы». Дани посмотрел на шоу и стал думать о том, как в такой нереальной толпе найти Призрака. Он спустился в бар, покрутился там, выпил двести грамм коньяку и вернулся обратно. В это время группа исполняла его любимую The Black Goddes Rises:

You are in my dreams
the darkness in my eyes
the rapture in my screams
Black Goddess arise

Дани стал нервничать. Он должен был сделать это во что бы то ни стало. Через небольшой промежуток времени должен был начаться получасовой перерыв. Дани решил, что встанет в углу и будет наблюдать за каждым, кто выходит из зала. Призраку не уйти! Он улыбнулся этой мысли.
Пришло время антракта. Дани забрался на второй этаж — оттуда было виднее. Он глотнул щепотку порошка, сжимая рукоять ножа под футболкой. Охрана добросовестно следила за тем, чтобы не началась давка. Дани высматривал уже минут десять и наконец… «Вон он!» — победоносно подумал Дани. Он энергично спустился вниз и, словно терминатор, сметающий все на своем пути, не замечающий ничего, кроме своей цели, направился вперед.
Призрак вошел в женский туалет. Растолкав всех, Дани кинулся за ним. На самом же деле это был вовсе не Призрак, а девушка, издалека напоминающая его. Галлюциногены дали о себе знать. Дани ворвался в женский туалет, яростно размахивая ножом. Девушка подняла крик. Крик немного привел Дани в чувство. Он понял, что ошибся и выбежал обратно. На крики сбежалась охрана:
— Что тут происходит?
— Филд сошел с ума, он пытался перерезать нас всех ножом, схватите его ради Бога! Он очень опасен! — с огромными глазами рассказывала одна из девушек.
Между тем Дани начало казаться, что любой человек, который носил длинные черные волосы — это Призрак и он решил каждого второго бить ножом в спину. Начался переполох. Весь в крови, с ножом, с которого стекали ее капли, Дани побежал дальше. Видя, что творится беспредел, охрана решила принять меры. В это время из гримерной вышел Филд. На ту беду, для шоу, он вымазал одежду красной, как кровь, краской и был схвачен правоохранительными органами в ту же минуту. Ничего не понимающий Филд начал кричать и ругаться. Ни слова не понимающие охранники попытались объяснить ему на русском суть происшедшего. Ни слова не понимающий по русски Филд обматерил их на родном языке.
— Дани! Дани! — бесновалась толпа. — Хотим продолжения! — началась давка и неодобрительные реплики в адрес организаторов.
— Слушайте, а ведь это не кровь! — сказал один из охранников, тащивший певца, уставшего сопротивляться верзилам, которые на две-три головы были выше его и едва не повисшего у них на руках беспомощным трупиком. Со стороны казалось, что два великана тащат пойманного только что крошку-гнома.
— Запах краски!
— Может это не он.
— Не знаю, — ответил другой охранник, — но если сорвется шоу, организатор нам голову оторвет.
— Тогда давай не будем поднимать панику. Скажим, что все это часть шоу. Раненых уже забрала скорая. Распустил слухи, что все это было задумано для эффекта и люди были подставными. Они просто играли роль жертв Дани. Все уляжется, этот придурок повизжит в микрофон, после концерта мы его заберем куда надо. Так и фанаты будут довольны, и организатор, да и наши головы останутся целы.
— Какое мудрое решение! Так и сделаем. Дани посмотрел на них испепеляющим взглядом. Он не понимал о чем они говорят, но представлял, что ничего хорошего для него. Он еще раз взглянул на верзил исподлобья обиженно-ненавидящим взглядом.
Толпа не на шутку стала психовать, требуя продолжения шоу или деньги назад. Понеслась нецензурная брань и угрозы. Охранники звали Дани в закулисную коморку и он появился на сцене под аккомпанемент органа, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, а жизнь прекрасна и замечательна. Фаны визжали от восторга.

Death, spirit me away
My anguished soul doth strain
On taut and twisted reins…

А Дани, тем временем, спрятался за огромной кадкой и стал выжидать. Призрак вышел из туалета и направлялся к залу. На сей раз это был действительно он.
Ничто, наверное, не шокировало бы Призрака так, чем увидеть Дани, измазанного кровью и потрясающего в воздухе окровавленным ножом. Призрак смекнул, что ничего хорошего эта встреча не предвещает и кинулся на второй этаж. Обезумевший Дани кинулся за ним следом.
— Дани, послушай меня! — на ходу закричал Призрак. — Мы же были друзьями! Плакса накачивает вас наркотой, чтобы манипулировать вами в своих целях…
— Друзьями! — цинично проговорил Дани, взбегая по ступенькам. — Ты хочешь забрать у меня Кейт и смеешь говорить, что мы с тобой друзья, лицемер! Но она никогда не будет принадлежать тебе, потому что она моя!
— Кейт мертва, сумасшедший! Признай это и смирись, ибо у тебя нет выбора.
— Лжешь! — еще с большей агрессией закричал Дани. — Она жива, тебе не удастся обмануть меня. Я вчера сам разговаривал с ней.
Эта фраза подвела итог, что дальнейший разговор бесполезен. Дани удалось схватить Призрака за ногу и стряхнуть вниз. Они оба покатились с лестницы вниз. Дани оказался сверху. С победоносной дьявольской улыбкой он занес над Призраком нож. Призрак перехватил его руку, но сил сдерживать ее было все меньше и меньше. У Дани появилась какая-то сатанинская мощь и его рука опускалась все ниже и ниже и зависла в двух сантиметрах от сердца Призрака. Рука Призрака дрожала, все больше и больше поддаваясь Дани. Призрак посмотрел ему в глаза.
— Дани, не гони! Ты же не такой, ведь я давно тебя знаю. Ты — не убийца, Дани!..
На мгновение Дани задумался. Этого времени Призраку хватило, чтобы, собрав последние силы, оттолкнуть его. Вырвавшись, Призрак пустился бежать.
— Стой, не уйдешь! — закричал Дани. Они сбежали по лестнице вниз.
«Тупик», — с ужасом подумал Призрак. — «Это конец, сейчас этот придурок точно убьет меня»…
Увидев первую попавшуюся дверь, Призрак заскочил туда, следом за ним забежал и Дани. Это оказалась коморка, ведущая за кулисы.

To the depths of Her soul they pursued
Wielding their poison they flew
Like a murder of revens in fugue…

Люди заметили, как откуда ни возьмись, появился длинноволосый человек в черном, а за ним выскочил еще один Дани, заляпанный кровью, со здоровым ножом.
— Что за черт! — чуть не упал в обморок организатор. — Тушите свет, дыма побольше на сцену.
Всю сцену покрыла дымовая завеса, играл проигрыш на органе. Сцена стала напоминать Преисподнюю.
— Вот это шоу нам выдали сегодня! — восхищенно переговаривались все, решив, что так и задумано.
Когда свет окончательно потух, клавишник не смог сыграть свой отрывок. Наступила тишина, которую резко нарушил истерический крик бэквокалистки. Зрители уже не могли понять, то ли это часть шоу Филда, то ли там действительно что-то происходит. Бэквокалистка запуталась в подоле длинного плаща и, словно Клеопатра, замотанная в ковер в подарок Цезарю, скатилась вниз. Кто-то в черном прыгнул со сцены в толпу, за ним спрыгнул Дани. Он был похож на обезумевшего от бешенства маньяка, готового на все, ради того, чтобы расправиться с жертвой. Фаны поняли, что это уже совсем не шоу и в толпе началась паника. Охрана бросилась догонять Дани, но он и Призрак, словно в воду канули. Всем стало ясно, что убийца вовсе не Филд, а непонятно откуда взявшийся его двойник. Ему публично были принесены извинения, после чего Филд вылетел в Британию, не желая оставаться в этом городе больше ни одной минуты. Так закончился концерт долгожданных Крэдлов. Как организаторы ни старались, чтобы все происшедшее хранилось в тайне, естественно, ничего не получилось. Уже на следующий день слухи о вчерашнем концерте передавались из уст в уста. И каждый перекручивал по-своему. Кто-то говорил, что музыкантов пытались поджечь и поэтому сцена была наполнена дымом, кто-то говорил, что брат-близнец вонзил нож в спину Дани, а находились и такие, которые утверждали, что Дани занимается оккультными науками и ему удалось вызвать на сцене дьявола, который принял его облик. Так или иначе, но слухи просочились за пределы страны.
«У Филда появился брат-близнец» — писали модные музыкальные журналы.
«Кровавое шоу Cradle of filth».
«Двойник Дани — маньяк».
Список подобных заголовков был в это время нескончаем.

 

7

— Ты знаешь, что у нас случилось?!
— Нет, — с хорошо наигранным удивлением спросила Авриил. — А что?
— Выкрали моего новорожденного младенца, — ответил Вег.
— Какой ужас, сочувствую! — Авриил так же безупречно-наигранно покачала головой, подкуривая сигарету. — А как это произошло?
— Это загадка… Все замки целы, двери и окна закрыты, а ребенок исчез… Сейчас этим делом занимается следователь. В милиции сказали, что в эту самую ночь пропали еще двое младенцев. Как знать, может это действуют одни и те же люди?
— Да, — смотря в одну точку, видимо о чем-то глубоко задумавшись, проговорила Авриил. «Вас не должно преследовать чувство вины»… — всплыли в памяти слова Плаксы.
— Можно я тебя обниму? — спросил Вег. Авриил сделала шаг назад: — Ты не знаешь…
— А ты знаешь, что я не могу, не могу бросить! — он притопнул ногой, глаза бешено бегали, руки дрожали. НАркотики хорошо подпортили нервную систему, за все эти годы.
— Знаешь, что мне мама даже по утрам за баклофеном ходит, настолько мне плохо! Я НЕ МОГУ бросить!! Но.. Я принял решение. Ты не заслуживаешь того, чтобы мучиться с таким торчком, как я. Это правда. Но я настолько сильно люблю тебя, что согласился лечь в наркологию. Через пару дней я буду уже там… Он посмотрел на нее, словно ожидая ответа.
— Это… Это лучшая новость за последнюю неделю! — воскликнула Авриил. — «Не могу» и «не хочу» — это разные вещи. Легко сказать «не могу». Сдаться и пустить все по течению. Но жизнь, это постоянная борьба, борьба за выживание. Ты принял правильное решение, решив попробовать. Да, это будет очень сложно, но ничего так просто не дается. Огромное желание, сила воли помогут тебе. Наше счастье того заслуживает.
Они крепко обнялись и едва не заплакали. Человека поддерживает вера в лучшее, без нее нет желания бороться…

— Мы одеты в цвет траура по жертвам христианства и цвета ночи перед торжеством разума и света, перед пришествием Сатаны. Наши украшения изготовляются из серебра — лунного металла, ибо до пришествия Сатаны золото носить нельзя… — Плакса стоял перед алтарем, на котором лежала Авриил. Одежды на ней не было. В руке она держала по одной длинной черной свече, которые Плакса изготовил из жира принесенных ему младенцев. На животе Авриил стояла чаша. Над алтарем висело перевернутое распятие.
— Закройте лица, — признес Плакса, — так будет легче раскрепостить свои эмоции и желания. Можешь начинать! — он кивнул Мориган. Она открыла книгу. Исполняя роль жрицы, на этом ритуале черной мессы, Мориган пришлось целых 45 минут читать «вход», а потом восхваление Сатане.
— Пора! — Плакса в развевающихся черных одеждах с островерхим капюшоном, закрывающим лицо, поднял младенца. Неистовый плач ребенка наводил на Мориган жуть. «Избавься от чувства вины, выпусти свои желания на волю», — стальным молотком звучали в голове слова Плаксы. Плакса подал знак и несколько человек, знающих енохианский (язык сатанистов) магический язык, начали читать призывы Сатане.
Плакса взмахнул сверкающим, словно молния, лезвием ножа и крик младенца оборвался, а чаша наполнилась свежей кровью.
— Святое причастие! — торжественно объявил Плакса, доставая небольшие треугольные хлебцы-гостии со спорыньей. Все участники мессы стали в очередь. Мориган первая получила причастие в виде гостии, смоченной в крови младенца. Этот вкус крови пробуждал какие-то животные хищнические инстинкты. Ощущение чего-то первобытного, дикого. Словно это было слияние с какими-то высшими потусторонними силами, слияние с хаосом. Каждый подходил по очереди. Плакса макал хлебец в чашу с кровью, стоящую на животе Авриил и клал в рот. Когда все получили причастие, Плакса освятил каплями крови пентаграмму, нарисованную в центре.
После чего он взял ритуальный пластмассовый фаллос и встряхнул его несколько раз против каждой стороны света. Все остальные стали кричать проклятия, хулить Бога, рвать Библию и плевать на распятие. Мориган вместе со всеми приходила в неистовство. Она чувствовала сильную негативную энергию, которая захлестнула ее волной, но от этого ей становилось приятно. Она топтала ногами и рвала Библию на мелкие кусочки. Ей бы хотелось разорвать ногтями человека. Вцепиться в свежую плоть и выпить все соки, зарядиться его предсмертными муками.
Псалмы задом наперед, непристойные слова в адрес Иисуса, капли крови на полу — все это создавало какую-то своеобразную ауру, мощную темную силу, и Мориган казалось, что эта сила многослойным закольцованным клубом, словно дикий южноамериканский ветер, поднимается вверх. Никто не заметил, как исчез Плакса. Он вернулся через некоторое время. Без одежды, в маске в виде головы черного козла. Пришло время совершить ритуальное слияние жреца с «алтарем», роль которого исполняла Авриил.
Мориган была в каком-то религиозном экстазе. Она закрыла глаза и стала биться головой об пол, заламывая руки, кричать какие-то зверские проклятия. визжать и кричать не своим голосом, не слыша себя из-за всеобщего шума. В зале воняло жиром свечей и какими-то животными запахами, которые еще больше возбуждали плоть и сознание.
Мориган долго кричала, не помня себя и едва не посадив голос. Пришла в себя она, когда пели сатанинский гимн:
Нима! Оговакул то сан ивабзи, он еинешукси ов сан идевв ен и… — это был «Отче наш» наоборот, завершающий мессу.
Мориган открыла глаза: она валялась на полу. Вокруг нее были люди, одетые в черное — повсюду черные балахоны. Они продолжали петь. Мориган не могла понять, что это было за странное состояние, в котором она пребывала несколько часов. Кто-то взял ее за руки и повел в угол огромной комнаты. Мориган не стала спрашивать кто и что. Она увидела перед собой пристально глядящий бесцветно-водянистый глаз Плаксы, который вспыхнул, как у хищного зверя.
— Ты сделаешь все, как я скажу, — медленно, не сводя с нее взгляда, проговорил он, словно внушая ее мозгу свою программу.
— Я сделаю все, как ты скажешь, — проговорила она как робот.
— Дани не справился с заданием и теперь Призрак знает, что он хочет убить его. Нужен человек, которому он доверяет и этот человек — ты!
— Я не могу убить его, он очень дорог для меня…
Плакса мерзко захохотал:
— Он никогда не любил тебя. Он всегда любил Кейт. А ты ему не нужна! Ну, разве тебе не хочется отомстить ему за такое унижение? Тебя, настоящую королеву променять на жалкий, беспомощный, гниющий в могиле скелет! Разве тебя это не задевает?
— Задевает.
— Ты хочешь ему отомстить?
— Хочу.
Плакса уродливо искривил рот.
— Возьми! — он протянул кинжал с ритуальными надписями. — Он — жертва!
Мориган спрятала кинжал в широких складках плаща.
— Кстати, — сказал Плакса, — на следующей мессе алтарем будешь ты. Я хочу тебя, как животное…

Оставив дома немного порошка, Призрак решил отнести его одному очень старому другу, который работал экспертом в лаборатории. Через некоторое время, придя за результатом, Призрак узнал, что этот порошок изготовлен из редкого вида амазонских галлюцинногенных грибов. Достать такой порошок здесь практически невозможно.
Вернувшись домой, Призраку показалось, что от стены отделилась какая-то тень.
«С мыслями об этих галлюцинногенных грибах кажется, что я схожу с ума сам», — решил он. Тут тень метнулась, и Призрак успел отскочить в сторону — в его руку вонзился большой острый кинжал.
Призрак застонал, хлынула кровь, кинжал остался в руке. Из-за шкафа выбежала перепуганная Мориган.
— Дура, что ты наделала! — закричал Призрак.
— Прости, прости, пожалуйста! На меня что-то нашло, — она сильным рывком вытащила кинжал из руки и побежала искать бинты.
«Ну, если уж Мориган пытается меня убить, значит это уже предел… Нужно отсюда уезжать, да и за семью страшно. Но я же не могу им об этом сказать! Этот ублюдок пичкает всех галлюциногенными грибами и лживыми речами. Как просто стать Богом!»
Мориган принесла бинты, туго-натуго перевязывая руку. Кровь никак не могла остановиться. Мориган потратила несколько баночек с перекисью. Когда большая струя крови превратилась в маленькую струйку, а потом исчезла совсем, Призрак внимательно посмотрел на нее:
— Ну, что ты можешь мне сказать? Хочешь меня убить? Возьми! — он протянул ей кинжал. — Сделай это!
Мориган с полными слез глазами смотрела на него. Потом обняла и долго плакала, никак не успокаиваясь:

 

 

ЧАСТЬ 3

1

— Я погружаю свой указующий перст в водянистую кровь вашего бессильного сумасшедшего спасителя и пишу на испорченном челом челе: Вот истинный принц зла — царь рабов! — сказал Плакса. блеснув своими знаниями Черной Библии Ла Вея, которую он цитировал наизусть. Он схватил большой сук, найденный по дороге и с грохотом ударил по распятию.
Остальные сатанисты ворвались в церковь.
— Я впериваюсь в стеклянный глаз твоего страшного Бога и тяну его за бороду; я воздымаю топор и вскрываю его изъеденный червями череп! — продолжал Плакса и стекло, под которым находились иконы, разлетелось вдребезги.
— Я испрашиваю суть его золотого правила и хочу знать, зачем нужны его десять заповедей! — Плакса перевернул алтарь и наступил ногой на упавшее со стены распятие.
— Что вы творите, демоны! — раздался крик священника, забежавшего на шум. — Вас покарает Господь, безбожники!
Плакса захохотал:
— Длань Сатаны настигнет тебя намного раньше! — он ударил священника по голове, и когда тот упал, толпа, словно стая голодных волков налетела и затоптала его.
— Это была первая жертва Иисуса, — как безумный захохотал Плакса. Он смочил палец в крови священника и помазал лоб Иисуса, висящего на распятии.
— Я восстаю, чтобы бросить вызов мудрости мира, подвергнуть испытанию «законы» Человека и Бога! — Плакса продолжал крушить все вокруг. Он напоминал Сатану из Преисподней, которого можно было лицезреть в каком-нибудь раскрученном ужастике.
Мориган была в экстазе. Она стала бить распятие ногами, всем существом ненавидя Бога, вспоминая свое настоящее происхождение. Неожиданно она замерла с раскрытым от удивления и суеверного ужаса ртом — из глаз Иисуса скатилась кровавая слеза. Мориган не шевелилась, стоя в немом изумлении, пока наконец не поняла, что слеза эта — всего лишь капля крови, которой Плакса измазал лоб Иисусу, висящему на распятиии. Мориган со злостью ударила по нему ногой:
— Жалкая немощь, висящая на кресте! — крест с грохотом свалился, подняв столб пыли. Кто-то кричал, в исступлении уничтожая иконы; кто-то расписывал стены богохульными словами. Благодаря акустике, грохот раздавался раз в десять громче, чем был на самом деле. Плакса с искривленным в уродливую гримасу от злорадства лицом, впился ногтями в икону с изображением Вознесения Иисуса и стал рвать ее.
— Ты живой Бог? Да ты всего лишь ничтожный кусок бумаги, крошащийся в моих руках и я уничтожу тебя, мертвый, лживый идол! — на него нашло бешенство, едва ли не припадок. Он схватил топор и принялся рубить стены, крича и постанывая:
— Смерть! Смерть! Смерть! Разрушение! Кто станет на моем пути — неминуемо погибнет!
Несколько голосов запели Domini Satanas, этот хор мрачным эхом разнесся повсюду.
— Да поглотит тебя пламя моего испепеляющего огня, немощный божок, ты давно уже мертв! — Плакса перевернул свечи, которые упали на распятие. Сквозь языки пламени, Мориган видела печальное лицо Иисуса, на котором, казалось, была скорбь всего мира. Пламя медленно поглощало его, превращая в черную бесформенную головешку.
— Умри, ты жалок! — сказала Мориган и подкинула в костер кусок разбитого алтаря. Все занялось пламенем…

— Человечество избрало путь непослушания Богу и живет без Бога. Человек всегда имел возможность выбора между добром и злом. Бог стоит на одной стороне пропасти, а все человечество на другой. Но Иисус сказал: «Я есмь путь, истина и жизнь, но никто не приходит к Отцу, как только через Меня»(Иоанна 14:6). «Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною»(Откровение 3:20), — говорил отец Сергий. Он общался с человеком, которого случайно встретил по пути домой и которого хотел наставить на путь истинный. Но каждый сам выбирает себе путь. От этого не деться никуда…
— Кто это там еще в сутане лживого бога? — закричал Плакса. Разъяренная толпа следовала за ним. Плакса подошел к священнику с надменным видом:
— Ну, что, святой отец? Посмотрим, спасет ли сейчас вас ваш Бог. Вы хоть сами-то в него верите? Тогда молитесь, ибо это ваш последний час. Но и молитва без веры ничто, — с этими словами он размахнулся дубиной. Мориган выбежала вперед, закрыв собою священника:
— Нет! Учитель, этот человек живет в соседнем доме со мной, меня же могут посадить!..
Плакса нахмурил брови, дубина зависла в воздухе.
— Ты говоришь правду или просто жалеешь этого презренного священника? У тебя возникло чувство вины?
— Да если бы он не был моим соседом, я бы сама давно уже перегрызла ему горло, — подбоченившись. ответила Мориган. Ее глаза сверкнули, как у дикой кошки. Плакса усмехнулся, как мог усмехаться только он. Лицо его казалось нелепой маской трагикомического актера. Волосы, откинутые назад ветром, обнажали уродливый шрам.
— Ладно, — он демонстративно погладил гладкое, блестящее лезвие жертвенного ножа. — Ты священник, поклоняющийся Богу Лжи, знай, что сегодня спас тебя не твой Иисус, а простой случай, которому ты будешь благодарен всю свою жалкую жизнь! Но знаю также, если хоть одно слово слетит с твоих уст, кого и когда ты здесь видел, нас уже НИКТО и НИЧТО не остановит… Запомни! И думай об этом день и ночь, ибо МЫ — сила, сокрушающая и разрушающая все вокруг.
Мориган и сама не знала, почему вступилась за этого так ненавистного и противного ей священника. Она боялась признаться самой себе, что где-то в глубине души у нее все же пока осталась капля сострадания.

 

2

Мориган тихонько вошла. В комнате было абсолютно темно, выделялись только две зеленые точки, два светящихся огонька — глаза сувенирной тыквы — любимого атрибута хэллоуинского праздника.
— Призрак! — осторожно позвала Мориган. По-прежнему оставалось тихо. Только старинные часы, висящие на стене неизменно отбивали привычную дробь.
— Призрак, ты здесь? — испуганно спросила Мориган. Эта тишина начинала ее угнетать. Вдруг что-то зашевелилось, упало на пол и раздался мерзкий хохоток. Это упала шкатулка с чертиком внутри, привезенная из Амстердама (родители Призрака много путешествовали и дом этот был забит различного вида сувенирами). Призрак снова пошарил рукой по столу, наконец-то нащупав кнопку настольной лампы, сделанной в форме Эйфелевой башни. Лампа была завешана черным гипюром, от нее исходил свет как от лампады в склепе. Призрак потянулся. Очевидно, его разбудили в не совсем подходящий момент.
— Кто? — сонным голосом спросил он. Мориган села на корточки перед кроватью и нежно откинула волосы с его лба:
— Черные ангелы тоже умеют спать…
— Тебя Плакса прислал? — спросил ПРизрак голосом, не выражающим эмоций. — Что на сей раз, топор?
Мориган положила голову ему на грудь:
— Котенок, прости меня пожалуйста…
— Ай-ай-ай, рука! — нервно застонал Призрак.
— Прости, прости… Я не хотела… Как рука?
— Как видишь! — со злобным сарказмом ответил Призрак.
— Читал сегодня новости, — немного помолчав, сказал он.
— С каких это пор ты читаешь новости? — Мориган опустила глаза.
— Да так, случайно попалась глазами газета…
— И… что пишут?
— А то пишут, что неизвестная группировка сатанистов ворвалась в церковь, разгромив все внутри, также убит священник… Ну, был бы я дураком, может быть и подумал бы, что Плакса здесь не при чем… «Сатанисты»! Смешно! Вы — не сатанисты, а дьяволопоклонники, а что подумают люди о Нас! Они подумают: вот он — сатанизм! Жертвоприношения, черные кошки, убийства! Вот, как они охарактеризуют нас… А между сатанистами и дьяволопоклонниками большая разница… В кого вы превращаетесь?! Вы скоро друг друга начнете в жертву приносить, если Плакса того захочет. Он опасен, как ты этого не понимаешь! — Призрак сильно встряхнул ее за плечи. Мориган всхлипнула.
— Мы свободны, мы должны быть свободными, мы хотим освободиться от чувства вины, совести и прочих рамок, в которых загнало нас общество.
— Идиоты! — Призрак в бессилии хлопнул кулаком по колену. — Вы уже зависимы. Зависимы от Плаксы, который манипулирует вами, как марионетками. Слышала о такой штуке, как амазонские галлюциногенные грибы, стертые в порошок? Я тебя спрашиваю, слышала? — он резко схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Мориган замотала головой, напоминая тряпичную куклу.
— А это тот самый порошок, который вы жрете, чтобы якобы «соединиться с Дьяволом». Уходи оттуда, пока не поздно! Иначе потом сильно пожалеешь.
У Мориган потекли слезы.
— Я чувствую себя настолько одинокой, что хочется кричать, выть волком. Мне плохо, ты что, не понимаешь?? После того, что я узнала о матери, я чувствую себя ублюдком. А я и есть ублюдок, плод насилия! Представляю, как ненавидела меня мать, когда вынашивала девять месяцев!
— Прекрати! — сказал Призрак. — Перестань! Ты сама причиняешь себе боль, вспоминая об этом.
— Ты думаешь, я смогу об этом забыть? — она подняла на него заплаканные глаза. — У мея никого. никого не осталось… Только ты, — она вцепилась в его руку и поднесла к губам. — Не прогоняй меня, ты мне нужен…
Призрак бессильно попытался вырвать свою руку из ее руки.
— Ты не понимаешь… Я люблю Кейт, больше никто не займет место в моей душе…
Мориган сама отпустила его руку.
— Я знала, что рано или поздно ты это скажешь! — с каким-то победоносным злорадством сказала она. — Но Кейт мертва! Вот она в чем проблема. А даже, если бы она и была жива. то была бы с Дани, а не с тобой!
— Я знаю, — спокойно ответил Призрак. — Только мне это не важно. Как ты не понимаешь, на живет вот здесь! — он похлопал себя кулаком по груди. — И всегда будет жить в моем сердце, мыслях, чувствах, воспоминаниях…
— Нет, это ты не понимаешь! — Мориган развела руками. — Какой же ты дурак! Я люблю тебя, знаешь, что творится в моей башке? — она резко напала на него, не давая опомниться. Стала целовать с таким жаром, будто бы это последнее дело, которое ей оставалось сделать в жизни. Так продолжалось несколько минут, пока Призрак, собрав последние силы, не оттолкнул ее. Мориган хохотала, словно помешанная:
Ты ответил на поцелуй, значит тебе не все равно! — она откинула назад растрепавшиеся волосы.
— Уходи! — сказал Призрак.
Она показала а него пальцем:
— Тебе не все равно!
— Бросай это гиблое дело, наркоту! — бросил он ей перед уходом. — Иначе окончательно свихнешься…

— Где он? — спросила Авриил.
— Можешь посмотреть на него, но только через стекло, — ответила врач. — К нему пока что нельзя.
Авриил послушно кивнула и подошла к окну. Это было большое застекленное окно почти во всю стену. На кровати лежал Вег. Руки и ноги его были пристегнуты к ней. Он в исступлении кричал и рвался, едва ли не с пеной у рта. Тело его часто вздрагивало от электрошока.
Врач покачала головой:
— К сожалению, случай сильно запущенный… Лечение дается очень сложно. Зайдите попозже, ему нужна ваша поддержка. При желании вместе вы сможете все преодолеть.
— Да, конечно, — ответила Авриил. Она зашла через несколько часов. Вег лежал весь в поту, губы побелели.
Авриил присела рядом:
— Привет.
— Привет, — слабым голосом ответил Вег, попытавшись улыбнуться. Но улыбка вышла нелепой и неестественной.
— Как дела? — спросила Авриил. — Хотя… Глупый вопрос задала. Как у тебя могут быть дела!
— Выкарабкаюсь, — ответил Вег. — Ради тебя, ради нашего будущего, я это сделаю, обещаю! Хочу начать новую жизнь без наркотиков…
Авриил потрепала его по волосам.
— Хочу быть с тобой, поэтому решил лечь в больницу. Не буду врать, мне слишком плохо. Плохо настолько, что иногда кажется, что я умираю… Дай воды, пожалуйста!
— Конечно…
— Люблю тебя…

 

3

— Я скорблю, безгранично скорблю о своем ушедшем друге! О нашем великом Учителе с большой буквы У. Этот Величайший из людей, чья философия и мудрость досталась нам в наследство, в этот день оставил земной мир, чтобы навеки соединиться с Сатаною! И я сегодня хочу в его честь пролить лживой христианской крови, — Плакса посмотрел на толпу.
— Правильно! — закричал какой-то смельчак. — Их убивать нужно!
— Да, да! — подтвердил еще кто-то.
— Пойдемте! — сказал Плакса. — И первый человек, попавшийся нам на пути, который назовет себя христианином, будет испытан мною в своей любви к Богу. Ну, где же вы, христиане??
— Порошка! — сказал кто-то.
— Да, конечно! — Плакса достал драгоценные пакетики, к которым протянулись нетерпеливые руки. На днях Мориган поняла, что не представляет своей жизни без этого порошка. Скорее она согласилась бы не видится с Призраком, чем не употреблять порошок. Плакса щедро кормил им, а на закуску были сказочки о воссоединении с Сатаной и прочий бред. В сущности, любая религия — это паутина, затягивающая заблудшие души все сильнее и прочнее, чтобы потом манипулировать ими. Поэтому принципу жил и Плакса. В общем, он не преследовал в своих поступках какой-то великой цели, он просто был ненормальным. Родился он в семье людей, которые состояли в секте дьяволопоклонников и были фанатиками своей веры. Когда Плаксе было три года, ои с родителями переехали жить за границу, потому как в то время любой намек на сатанизм считался абсурдным. Это был рай для атеистов — не признавалось существование Бога, а следовательно и дьявола. Человеку не был нужен ни тот, ни другой. Родители Плаксы были эмигрантами. Пол жизни прожили на Западе, откуда и переняли религию. Они вернулись обатно, но поняли, что таким, как они, здесь делать нечего и через несколько лет уехали снова. В то время Плаксе исполнилось три года. Возможно, уехали родители Плаксы и по другой причине. Даже в государстве с советской идеологией нашлось нескольких человек, которые поддержали их. И в довольно-таки узком кругу отслужили несколько черных месс, на которых были убиты несколько младенцев. Неизвестно, каким образом это узнали правоохранительные органы, но двое из «узкого круга» были пойманы и во всем сознались. Случай не получил широкой огласки, о нем просто должны были забыть. Любое заявление типа того, что «мы поклоняемся дьяволу» было из ряда вон выходящее. Убийц посчитали шизофрениками и отправили в психиатрическую клинику. Куда они девались потом не знал никто. После этой истории семейству Плаксы пришлось на некоторое время залечь на дно, а через полгода они уехали из страны, тем более, что на Западе была самая благодатная почва для людей, считавших себя дьяволопоклонниками. С раннего детства Плаксу заставляли мучить и убивать животных. Когда он спрашивал «зачем?», ему отвечали: «так угодно Дьяволу». Его заставляли читать молитвы наоборот, топтать Библию и плевать а иконы. Да, бесспорно в детской психике отложилось «это правильно, это хорошо, это в порядке вещей, так и нужно делать»… Отпечаток в памяти остался навсегда из-за… У Плаксы был брат, которому исполнилось 13. Как-то они играли в прятки в родительской комнате. Плакса прятался под кроватью, а брат искал с завязанными глазами. Плаксе было смешно смотреть, как неуклюже ходит брат с повязкой на глазах, спотыкаясь каждый раз и никак не может его найти. Внезапно в комнату вошла мать. В ее руках сверкал топорик-тесак. Размахнувшись блестящим лезвием, она отсекла брату голову. Плакса увидел, как падает голова брата с завязанными глазами, падает в миллиметре от него, видел кровь, струйкой стекающую к его огам. Видел, как мать схватила голову за волосы и унесла. Потом пришел отец и положил туловище в мешок. Они с матерью спорили, что с ним делать. Отец настаивал на том, что туловище лучше закопать, а мать говорила, что лучше его разрубить а части и выкинуть в пруд. Плакса так был поражен увиденным и услышанным, что не мог кричать, плакать, говорить. Родители даже не заметили, что он стал немым свидетелем зверского убийства собственного брата. Прошли сутки, а Плакса все сидел и сидел под кроватью. Он так бы и сидел там, если бы мать не обнаружила его, заметив лужицу. С этого дня Плакса не говорил. Плохо спал, ворочаясь на постели, преследуемый кошмарами. Мочился по ночам. Психика ребенка была навсегда расстроена. Речь позже восстановилась. Остался Страх…
Через несколько лет, когда Плаксе стукнуло 13, родители собрались принести его в жертву Дьяволу, как сделали это с первым сыном. Это была ночь а первое мая. Вальпургиева ночь… Мать ворвалась в комнату с огромным ножом. Плакса знал, что она хочет сделать. Ему удалось увернуться, но мать рассекла ему лицо. Вот откуда взялся этот уродливый шрам-клеймо на всю жизнь. С этого дня он стал Плаксой.
Мать преследовала его, угрожая ножом, пытаясь закончить начатое дело. Плакса в ужасе прыгнул в окно и побежал прочь. Вслед ему неслись проклятия и угрозы смерти.
— Дьявол все равно найдет тебя! — были последние слова матери. И Дьявол каждый раз находил Плаксу снова и снова. Он поселился у него в мозгу, нашептывая, что же ему нужно делать.
Так, 13-й мальчик оказался ночью на улице с залитым кровью лицом и безумным ужасом в сердце. Он бежал, е останавливаясь, бежал, пока не потерял сознание. Его подобрал одинокий старик. Подобрал и вылечил, а услышав историю Плаксы, оставил его у себя жить. Да, Плакса больше не посещал школы, но те знания, которые дал ему старик не сравнились бы даже с обучением в Гарварде. Он научил его древнееврейскому и латыни, астрономии и математике, химии и алхимии. Старик знал древнейшие науки. Когда Плакса вырос и накопил знаний, достаточных для того, чтобы быть первым, он убил старика и завладел его книгами.
В Лос-Анджелисе
Плакса никогда не был. Он жил в штате Детройт. Продав кое-какие вещички старика, напоминающие обычную бутафорию на первый взгляд, но а самом деле, имеющие огромную историческую ценность, Плакса сделал себе документы и вернулся туда, где был рожден. На этот момент союз второй десяток лет как уже прекратил свое существование. Город был переполнен неформалами, слушающими музыку, несущую хвалу Дьяволу, носящих кресты наоборот и именующих себя сатанистами. Ах, какая же благодатная почва для осуществления своей миссии! Плакса приехал в город шестого числа, шестого месяца, две тысячи шестого года. Ему уже пошел 36-й год жизни. Он специально просчитал время, чтобы въехать в город именно в этот день. «Нет, это не Кроули Зверь Апокалипсиса, это Я — Зверь Апокалипсиса!» — всегда говорил он.
С Ла Веем Плакса в действительности никогда не был знаком, но читал все его книги. ОН любил и в то же время ненавидел Ла Вея, завидуя ему черной завистью. Плакса считал, что это Ему, а не Ла Вею должны поклоняться. Да, Ла Вей организовал церковь Сатаны, а чем Он хуже?
И Плакса задался целью. Любой ценой достичь такой же славы, если не больше. Ценой убийств, наркотиков, жертвоприношений. Это не имело значения. И Плакса шаг за шагом шел к своей цели. Он стал Учителем. Но этого ему было мало. Он хотел стать Великим Учителем. По сути он был тем самым мальчиком с больной психикой, которому грозила собственная мать:
— Дьявол найдет тебя!
Он был очень болен. И слишком поздно было искать от этого противоядие…
Все это, написанное выше, впоследствии найдут в дневнике Плаксы, а пока…
— Где же вы, подлые, лживые рабы вашей трусливой религии? — кричал Плакса.
— Смерть вам! Смерть вам! — кричала толпа.
— А, попрошу минуточку внимания! — сказал Плакса. — Видите эту «скромную» двухэтажную «лачугу», Джип во дворе? Здесь живут служители Господа! А не должен ли человек, имеющий такие богатства, раздать их нищим и нуждающимся, чтобы войти в царствие небесное? Разве не так говорится в Библии? Сейчас мы это узнаем! За мной, через забор! И снимайте на камеру!
Плакса постучал палкой в окно.
— Кто там? — послышался сонный голос.
— Страждущие, святой отец, мы хотим есть! Открывай, свинья!
— Кто вы такие?!
— Сейчас узнаешь!
С двух ударов Плакса вышиб двери и толпа ворвалась в дом, вытащив священника из постели.
— Что вам нужно? — испугался священник.
— Жертва! Помнишь, как Бог испытывал Авраама в любви? Он ревновал его к собственному сыну. А вдруг Авраам любит сына сильнее, чем его? Ревность! Даже у Бога есть порок. Безумная ревность. Бог захотел жертву… Да не какую-нибудь, а человеческую… Любимого сына Исаака… И после этого, ты, лживая собака, будешь убеждать меня в том, что Бог милосерден?! Пошли!
— «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня!» (Иоан 14:21).
— Заповеди? Раздай богатство нищим, ты же ревностный христианин! — Плакса толкнул его ногой в спину. — Пошли!
Они вывели священника на улицу в одном белье.
— К дому! — скомандовал Плакса. — Хочешь почувствовать себя Иисусом? Сейчас почувствуешь…
Парочку бомжей, подвернувшихся под руку, Плакса тоже прихватил с собой. На скорую руку сколотили три креста. Первый взвалили на спину священнику, двое других дали тащить бомжам. У последних был насмерть перепуганный вид, они не могли понять, что происходит, зачем и куда их ведут. Плакса подгонял х плетью, достав ее из-под плаща. Кресты кое-как установили.
— А это тебе терновый венец! — Плакса торжественно водрузил на голову священнику колючую проволоку, скрученную в форме обруча.
— А ты стань туда! — Плакса обратился к бомжу.
— Не надо, ребята, мы же ничего не сделали, если хотите, то мы завтра же уберемся из района.
— Заткнись! Ты умрешь за своего Бога!
— Я не верю в Бога! — плаксивым голосом закричал бомж.
— Это неважно. Прибивайте! — скомандовал Плакса.
— Что вы делаете?! Нет, нет!
— Заткните им рты. А лучше заклейте, нам не нужны проблемы. Священника оставим на закуску!
Вскоре двое изможденных тел болтались на крестах, истекая кровью.
Плакса посмотрел на священника в упор из-под чудовищной маски с длинным островерхим капюшоном.
— Что же, святой отец, посмотрим сейчас, как спасет вас ваш Бог! — Плакса захохотал.
— Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят, — ответил священник.
— Вижу, ты действительно вошел в роль Христа, — сказал Плакса. — Так играй ее до конца, прибивайте!
Плакса стоял и с удовольствием смотрел, как распинали священника. Он похлестывал плеткой свой ботинок. Глаза горели. Священник действительно мужественно принял свою участь, поняв, что другого выхода у него нет.
— Воды? — Плакса поднес к его губам растворитель. — Пардон, что нет уксуса, он был бы ближе к истине. Что, как оно, быть Иисусом?
Священник закрыл глаза и издал глухой стон:
— Бог все видит!
— Да, конечно, конечно. Он взирает на тебя с небес и корчится от смеха. Ему плевать, что с тобой будет дальше. Ты даже не воскреснешь.
Плакса ударил его плеткой.
— Любишь Иисуса? Прими за него муки, какие он принял за тебя, — он еще раз ударил плетью. Один из бомжей потерял сознание и обмочился.
— Ищите хворост, — сказал Плакса. — Мы спалим их как еретиков. Помнишь, святой отец, времена инквизиции? Колдуны и люди, близкие к Дьяволу предавались анафеме и огню. А теперь все наоборот. Теперь Мы предадим вас огню, как еретиков, ибо вы -истинные еретики.
— Бог со мной, — ответил священник, пока ему под ноги укладывался хворост.
— Поджигайте!
Раздался треск. Один из бомжей дернулся, но гвозди крепко держали ладони. Он затих без сознания. Раздался запах паленого мяса.
— Встретимся в аду! — захохотал Плакса.
— Между адом и раем огромная пропасть, боюсь, что слава Богу, мы уже не встретимся никогда…
— Язви, язви! — ответил Плакса. — Сейчас огонь поджарит твои ягодицы, тогда посмотрим, как ты запоешь!
Но священник издавал только глухие стоны.
— Фу, не могу больше нюхать запах паленой человечины! — сказал кто-то.
— Не можешь, уйди в сторону, слабак, — сказал Плакса, с наслаждением наблюдая последние минуты священника.

 

 

4

Почему я пью?

Я только так могу писать стихи.

Когда уже ни на что нету сил,

Когда умерли все желания,

Когда все соблазны уснули –

Тогда наступает пробуждение,

В котором ты понимаешь:

Только то, что осталось в тебе – настоящее.

Тело отброшено прочь,

Остался лишь дух.

Прости мне, Отче, ибо я ведаю,

Что творю.

Хотел бы я слышать

Последнюю Поэму

Последнего Поэта…

Это был любимый стих Призрака. Он как нельзя лучше раскрывал его душу. Стих этот был написан Джимом Моррисоном, вокалистом известной когда-то группы The Doors, популярной в семидесятых, а для кого-то и по сей день.
Призрак часто брал в руки книжку стихов Моррисона тогда, когда ему было как никогда одиноко. Глубина этих стихов поражала его каждый раз так, будто бы он читал их впервые.

Все человеческое
уходит
с ее лица.

Скоро она исчезнет
в холодной
растительной
гуще.

Останься!

Моя Безумная любовь!

Этот стих Призрак читал снова и снова, думая о Кейт. Он даже написал его маркером на стене, перед своею кроватью и читал каждую ночь на сон грядущий, словно молитву. «Кейт… Кейт… Кейт»… — пустотой раздавался одинокий голос плачем по ушедшей невозможной любви.

Полночь–
преступное превращение в лесу наказаний-
ужи, свистящие кастаньеты.
Уведите меня из зала зеркал.
Ненавистных стекол.
Вы та самая!
Или очень похожи
на ту, кто не мог быть
похожей ни на кого.

Та самая… Одна… Единственная и на всю жизнь. Вечная и настоящая. Бессмертная. Прошедшая сквозь века и тысячелетия… Та, которая умерев, не могла Умереть… Она везде, повсюду… Она будет всегда.
Откуда желание смерти? Это желание идеальной жизни. Мертвецы — пробуждающиеся новорожденные.
Призрак достал свой любимый нож, любовно смотря на блестящее лезвие. Он провел им по белой коже своей руки, с наслаждением наблюдая за тем, как тонким ручейком течет ярко-красная жидкость. Она не будет течь бесконечно, потому как нельзя покинуть этот мир, не исполнив своего призвания. И Призрак наслаждался моментом, взирая на то, как кровь оставляет на полу свои капли. Он взял лист бумаги и написал:

Я не могу остаться с тобой, потому что меня всегда будет тянуть туда, в другой мир… Но когда я буду там, в другом мире, меня всегда будет тянуть к тебе…

Последние слух о том, что распяли священника и с ним еще двоих совсем омрачили и без того мрачное лицо Призрака. Плакса опорочил сатанизм, превратив его в фанатичное дьяволопоклонничество. У Призрака было свое понятие о сатанизме. Да, в более юное время он штудировал Ла Вея, но позже пришел к выводу, что там написан полный бред. Ла Вей в своей книге привел четырех принцев ада. Как бы Его не назвали. Люцифером — носителем света, или Сатаной — врагом и противником. Он — и носитель света, и враг человечеству, ибо чем ближе к Нему человек, тем яростнее Он его ненавидит. Да, Люцифер (назовем его так) был самым прекрасным и самым умным из всех божьих ангелов. Почему же он не мог бы собою гордиться? И Он безумно любил своего создателя Бога. А будучи самым умным среди ангелов, разве мог ЛЮцифер предположить, что сможет победить своего Создателя? Нет, Он не хотел этого и не пытался сделать это. Он просто очень сильно любил Бога… Но потом… Появился Человек. Часто младшего ребенка любят больше, и тогда старший начинает его ненавидеть, ревнуя к родителям. Будучи первым детищем своего Создателя, Люцифер безумно ревновал его к человеку. Он слишком любил Бога… Даже, падая из светлого рая вниз, на грешную землю, Люцифер продолжал любить Бога. Он решил доказать Богу, как низменна и ничтожна сущность человека. Люцифер доказывал это снова снова, искушая человека. И как бы Человек не любил Люцифера, как бы не был Ему предан, Люцифер продолжает ненавидеть его и всегда будет ненавидеть.
С печалью смотрит Люцифер в небеса, вспоминая радостные и счастливые дни, проведенные с Богом в раю и тем крепче становится его ненависть к Человеку.
Такого мнения придерживался Призрак и ему было наплевать на другое мнение. Он знал слишком много, чтобы верить в бредовые россказни Плаксы. Призрак перебрал огромное количество литературы, чтобы найти самые истоки зарождения сатанизма. Нет, это не черные мессы, в которых участвовали придворные Людовика 14, не Процесс ведьм. Копать нужно было глубже. Истоки зарождения начались еще со времен вальденсов и лоллардов. Но, к сожалению, о них слишком мало сведений.
Призрак отделял сатанистов от дьяволопоклонников, считая ритуалы и жертвоприношения сущей глупостью. В большинстве случаев из-за неграмотности людей все это перемешивается и становится единым целым. Поэтому считается стереотипным сатанизмом — жертвы на черных мессах, а ведь это вовсе не так!
Сатанисту вовсе необязательно читать молитвы наоборот или бубнить заклятия на латыни, вызывая духов. Призраку хватало веры, мировоззрения. Он пришел к этому со временем. Возможно, еще недавно посещая Дом и присутствуя на каких-то по-детски глупых ритуалах, он думал по-другому. Но, с появлением Плаксы, его взгляды окончательно изменились. Призрак сложил перевернутый крест в шкафчик для старых вещей. Это всего лишь фетишизм. Отстав от прежней тусовки, которую всецело поглотил Плакса, Призрак наконец-то пришел к своей индивидуальности. У него было время разобраться во всем. Почему он должен превозносить Ла Вея, если у него есть собственное мнение на этот счет? Да, безусловно Ла Вей был начитан. Из всех источников он собрал все, что счел нужным в единое целое, скомпоновав по-своему. Но почему Призрак должен верить ему? Да, он много читал и сделал много собственных выводов. Что есть современный сатанизм? Традиционные сеты, сексуальные, наркотические, бафометисты, харизматы, сатанисты, вступившие в секту сатаны. Никогда Призрак не считал себя одним из вышеперечисленных. Он был просто тем, кем он был, имея свои взгляды и свое мнение.
Ветер развевал штору, висящую на окне. Неожиданно послышался шум. Призрак оглянулся: упала «Лунное дитя» Кроули. Он поднял книгу. Это показалось странным. На улице был не столь сильный ветер, чтобы упала книга. Призрак закрыл окно. Там, в темноте, через окно он увидел лицо с крючковатым носом и уродливым шрамом. Блестящий глаз смотрел на него. Призрак поплотнее закрыл окно. Неужели он сам начал сходить с ума?

 

5

Мориган стало казаться, что она сходит с ума. Да, первинтин действует на психику разрушающим образом. НО основное место в ее жизни стал занимать порошок. Она не могла без него, ее ломало. Хотелось лезть на стену. Зато с порошком становилось хорошо. Можно было побывать, где угодно, куда только не занесет воображение, поговорить с кем угодно, делать, что угодно. Полная свобода мыслей, безграничный полет в мир фантазий.
— Стой, остановись, куда ты идешь? — послышался голос.
Мориган обернулась. Ее разобрал смех.
— Иисус! Ха-ха-ха… Я презираю тебя, еврейское божество рабства! Я не собираюсь каяться и вымаливать для себя прощения.
— Подумай над тем, что ты творишь, пока не поздно. Тебя все глубже затягивает трясина, из которой не будет выхода…
— Иди к черту! Убирайся к черту! К черту! К черту! К черту!
Внезапно Моиган увидела свет. Лицо Иисуса озарилось каким-то радужным переливающимся светом. Вокруг появились белые голуби. Они ворковали и хлопали крыльями. Один сел а руку Иисуса и стал клевать зерно.
— Что это за свет?! — раздраженно закричала Мориган. — Убери этих идиотских птиц! Ты ведь специально это делаешь, правда же?
Неожиданно птицы напали на нее. Они кружились вокруг с неистовым криком, размахивая крыльями и ударяя ее по лицу, словно кнутом. Мориган из последних сил держалась на ногах. Она знала, что если не устоит и упадет, будет конец — птицы заклюют до смерти. Их становилось все больше, а крики и хлопанье крыльев все неистовей. Мориган пошатнулась и в беспамятстве упала на землю…

Мориган открыла глаза. Монотонно икали часы. Свет за занавеской говорил о том, что давно уже наступил день. Мориган схватилась за голову. Она не понимала, что произошло. Иисус, птицы… Бред какой-то! Что это за незнакомая комната? Как она попала сюда? Слишком много вопросов, на которые не находилось ни одного ответа. На кухне послышался шум. Очевидно кто-то готовил завтрак. Мориган, спотыкаясь, поспешила туда, чтобы поскорее узнать кто же этот «кто-то». К ней спиной стоял человек в сером свитере, с аккуратно собранными волосами. Он готовил яичницу.
— Кх, кх, — откашливалась Мориган, чтобы привлечь внимание. Человек обернулся. Мориган побыстрее схватилась за выступ стены, чтобы не упасть: перед ней стоял отец Сергий.
— Ч… что это значит?! — еле ворочая языком проговорила Мориган.
— С добрым утром! Тебе уже лучше? — спокойно спросил Сергий. — Сядь, выпей чаю на травах. Сейчас будет готова яичница.
Мориган присела в немом молчании. У нее был такой вид, будто бы на голову свалилась гора.
Отец Сергий продолжал хлопотать на кухне, быстрыми движениями превращая огурец в аккуратные кубики.
— Ты вчера была под сильным наркотическим воздействием, — объяснил он. — Называла меня Иисусом, а потом упала на землю, крича и размахивая руками в воздухе, словно отбиваясь от кого-то, а потом потеряла сознание. Я не мог тебя бросить посреди улицы ночью одну в таком состоянии, извини.
— Птицы… — проговорила Мориган, отхлебнув чаю.
Сергий внимательно посмотрел на нее:
— Это сильные галлюциногены…
— Откуда тебе знать! — злобно усмехнулась Мориган.
— Раньше я был наркоманом… — отчеканивая каждое слово, проговорил Сергий. Мориган захлебнулась чаем, начала кашлять.
— Что, думаешь, если я священник, то должен быть идеалом, святым? — продолжал Сергий. — Человек не совершенен. Каждый совершает ошибки, но не каждый умеет их исправить. Подростком я связался с компанией наркоманов. Я сидел на черном… Когда от наркоты умер один из моих друзей, я понял — нужно что-то менять, выбираться из этой клоаки любым способом. Я лечился. Это был настоящий ад. Меня ломало ужасно. Так, что я хотел покончить с собой. Тогда я поверил в Бога. Да, не от хорошей жизни мы приходим к Богу. Мы приходим к нему, когда нам плохо, когда уже нет надежды ни на что. В самых ужасных ситуациях, когда мы между жизнью и смертью, мы приходим к Богу. И даже самый заядлый атеист будет молиться Богу, когда не остается веры ни во что другое. Я был именно таким атеистом. Честно говоря, я не надеялся на нормальную жизнь, не думал, что выживу. Когда меня привязывали к кровати, чтобы я ничего с собой не сделал, я обращался к Богу, потому что больше не к кому было обратиться. Смотря на белые стены изолятора, свой склеп, в котором меня погребли заживо, я боялся сойти с ума. Родители отвернулись от меня, узнав, что я колюсь, друзьям было не до меня, потому что все, что их интересовало — это были наркотики. Мне казалось, что я один во всей вселенной. У меня не было другого выбора, как обратиться к Богу. Я сам пришел к этому.
«Господи», — подумал я, — «я не знаю, есть ли ты на самом деле, или же это сказки для дураков, но если ты есть, вытащи меня отсюда, пожалуйста. У меня не осталось никого и ничего, но я люблю эту хренову жизнь, я хочу жить. Господи, дай мне еще один шанс, я хочу начать новую жизнь». Мне стало легче. Человек не может жить без веры. Вера необходима ему так же, как воздух. Она питает дух, помогает собраться с силами, чтобы выжить. А выжить — это совсем непросто. За жизнь нужно бороться. И я боролся. Боролся за свое право на жизнь, вцепившись в нее зубами. Тогда в моей душе зародилось зерно веры. Я доверился Богу, потому что терять было нечего. Я разговаривал с ним, потому что больше разговаривать было не с кем. Я дал обет, что если выкарабкаюсь — пойду учиться в духовную семинарию. И я выкарабкался. И стал тем, кто я сейчас есть.
Как-то возле церкви я увидел бомжа с протянутой рукой. Меня привлек тот факт, что на руках не осталось живого места — человек был наркоманом. Он посмотрел на меня взглядом, молящим о помощи. Я узнал его. Это был мой бывший одноклассник, закончивший школу с золотой медалью. Потом мы попали в плохую компанию, вместе начали колоться. Только я выкарабкался, а он нет. Трудно было узнать в нем румяного, полного жизни подростка. Сейчас это был опустившийся человек. Он потерял дом, университет, любимую девушку. У него ничего в жизни не оставалось. И он умирал. Духовно и физически. Собирал милостыню, откладывая себе на дозу, потому что игла заменила ему все. Я назвал себя. Он очень удивился. Сказал, что рад за меня. Я привел его домой, заставил помыться и дал чистую одежду. Он сказал, что не сможет завязать, что уже слишком поздно. Через пару недель он умер от передозировки… — Сергий поставил на стол яичницу с салатом. — Ешь.
— Не хочу есть, — Мрачно проговорила Мориган. Очевидно, рассказ отца Сергия произвел на нее большое впечатление.
— Так вот, сделай для себя выводы, пока не поздно, — сказал Сергий. — Потому что для многих действительно оказалось поздно.
— Я никогда не брошу наркотики, — нервно проговорила Мориган. — Я люблю их и не собираюсь бросать. Большое спасибо за лекцию, но, кажется, мне пора…

Услышав крики в наркологическом отделении, Мориган вспомнила рассказ отца Сергия. Ее неприятно передернуло. «Ну и что? А со мной этого не случиться», — подумала она. — «Почему со мной должно случиться то, что и с ними? У них зависимость, а у меня ее нет. Я могу в любой момент бросить».
Авриил посмотрела через окошко.
— Бедняга, такие усилия над собой делает…
— Он тебя до безумия любит, — сказала Мориган. — Любит больше, чем наркотики, цени это. Меня бы кто-нибудь так любил…
— Этого кого-нибудь не Призраком случайно называют?
— Ай, — Мориган махнула рукой, — а пошло оно все к черту.
Раздался нечеловеческий крик. Мориган заглянула в окошко: Вег начал биться головой об стену. Прибежали санитары, чтобы скрутить больного. Вег кричал, как помешанный, раздирал себе лицо и одежду. Двое здоровых санитаров в два счета пристегнули его к постели, игнорируя истерические вопли. Раздавался сумасшедший плач, проклятия, вперемежку с матерными словечками. Какие-то нелепые угрозы завершали этот несусветный каламбур. Мориган казалось, что голова ее сейчас просто разорвется от этих воплей. Она была неприятно шокирована.
— Я тоже его очень люблю, — сказала Авриил. — Врач сказала, что если он перетерпит неделю, то дела пойдут на поправку.
Мориган как-то заторможенно кивнула. Это и есть тот ад, о котором рассказывал отец Сергий. Ей захотелось уйти отсюда как можно скорее. Больница напоминала дом ужасов.
— Пристрелите меня, сволочи, твари! — неслось вслед. — Я не хочу, не могу жить! Я не вынесу, убейте меня! Мрази, садисты! — раздался протяжный вой. — Убе-ейте! — закричал снова истерический голос, но вскоре затих: врачи вкололи снотворное.

 

6

— Абаддон, Адремелех, Апух, Ариман, Амон, Аполлион, Асмодей, Астарта, Азазель, Баальберит, Валаам, Бафомет, Баст, Вельзевул… — медленно произносил человек, сокрытый черным капюшоном. Все остальные повторяли за ним.
-…Вил, чЕмош, Кимерис, Койот, Дагон, Дамбалла, Демогоргон, Евронимус, Фенриц, Хаборим, — продолжал он.
Священник испил из кубка ( вне всякого сомнения это был Плакса). Он стал поворачиваться против часовой стрелки, волоча длинным подолом плаща по полу. В руках Плаксы был меч, которым он указывал вначале на юг, произнося:
— Сатана!
Потом на восток:
— Люцифер!
На север:
— Белиал!
На запад:
— Левиафан.
После чего начал читать заклятие Уничтожения…

Призрак бродил по улицам, что всегда любил делать перед сном. Внезапно он почувствовал упадок сил. Он закрыл глаза. Почему-то предстал образ Плаксы. Искаженное злостью лицо, обуреваемое нечеловеческой ненавистью…

— Будь проклят! Будь ты проклят! — повторял он. — Именем Сатаны, Люцифера, Белиала, Левиафана. Будь проклят, будь проклят!
— Будь проклят! Будь ты проклят! — вторила толпа…

— Черт возьми, что за негативная энергетика! — проговорил Призрак. — Словно какое-то черное облако зависло надо мной, — он почувствовал упадок сил и прислонился к дереву. Деревья всегда питали его позитивом и свежими силами. Стало чуть-чуть легче…

…- Будь ты проклят! Именем Сатаны, Люцифера, Белиала, Левиафана!
— Будь ты проклят! — повторил хор…

…Призрак почувствовал сильный толчок, от которого скатился вниз. Послышался сильный треск. Дерево упало, переломившись пополам. Призрак встал, вытирая пот со лба.
— Если бы ты остался там стоять, дерево придавило бы тебя, — услышал он рядом приятный, журчащий голос. Призрак обернулся: какое знакомое лицо…
— Ты меня оттолкнула? — спросил он.
— Да, я.
— Не знаю, как и благодарить. Ты мне, наверное, жизнь спасла. Я — Призрак.
— Я знаю, — ответила она. — Мы уже знакомились. Ты приходил как-то раз под мое дерево… Фео…
— Да, точно, извини, забыл твое имя…
— На этой неделе был сильный ветер. Дерево очень старое, вот и обломилось.
— Да, спасибо, — задумчиво проговорил Призрак. В мозгу мелькали какие-то непонятные фрагменты, в которых фигурировало лицо Плаксы. Оно было злым, обиженным, подавленным. Призрак не мог взять в толк, почему он это себе представляет, но образ Плаксы не выходил из головы.
— Мы из Солнца И Ночи,
Мы спустились по рекам и склонам… — проговорил ее баюкающий журчащий голос.
— Мы пришли из лесов и полей, — продолжил Призрак, радостно отметив про себя, что это один из его любимых стихов. — Тоже любишь Моррисона?
— А разве его можно не любить? — вопросом на вопрос ответила она.
— Почему тебя так зовут?
— А почему тебя называют Призрак?
— О, это было очень давно, — он присел на траву, окропленную прозрачной росой. — Я всегда появлялся и исчезал внезапно. Поэтому меня прозвали Призраком.
— А мой любимый человек отчасти напоминал Шрека. Поэтому Фео — от Феона. Я любила его… Уродство прекрасно… — она села напротив него.
— Люби-ла? — переспросил он.
— Три года назад он умер от наркотиков…
— Как странно, — проговорил Призрак, — моя единственная любимая тоже умерла… и тоже от наркоты…
На ней был туго зашнурованный черный корсет с такого же цвета розами и пышная длинная юбка. В руках она держала букет из нескольких калл. Фео посмотрела на Призрака:
— Что с тобой происходит? Что сегодня случилось?
— Не знаю, — честно ответил Призрак. — Я почувствовал бурю негативной энергии, захлестнувшей меня внезапно. Это так странно, правда? Слушай, а ты веришь в проклятие?
— Если человек представит себя Иисусом, у него могут появиться стигматы на руках, в связи с неистовым эмоциональным состоянием. Что удивительного в том, что собрав все свои эмоции и желания в кулак, он направляет их, чтобы уничтожить своего врага? Я верю в магию.
Раздался крик ночной птицы.
— Не боишься гулять по ночам? — спросил Призрак.
— Нет, не боюсь.

Won’t you die tonight for love
Baby join me in death
Won’t you die
Baby join me in death
Won’t you die tonight for love
Baby join me in death
This world is a cruel place
And we are here only to lose
So before life tears us apart
Let death bless me with you

— Слушай, почему у нас столько общего? — он заглянул ей в глаза. Казалось, время совсем остановилось. Замерло. Вне пространства. Вне времени… Он машинально взял ее за руку. Каллы рассыпались, падая на колени, к ее ногам. Фео резко вырвала руку:
— Я пойду, мне пора. Спокойной ночи!
Почему она так поступила? Видимо, ее сердце еще не готово было принять новое, только начавшее зарождаться чувство. Еще рано было жечь мосты с прошлым и оставить мертвым мертвое. Для нее жизнь и смерть были не разделимы. Да и Призрак не мог еще смириться с тем, что Кейт канула в вечность. Он уронил голову на руки и, чуть не плача, прокричал ветру и звездам:
— Кейт!!…

— Кейт! — раздавался плаксивый голос. — Моя девочка любимая! — Дани расплакался на могиле. Он плакал, шептал какие-то слова о любви, бред и всякую бессмыслицу. Он напоминал верную собачку, готовую умереть, лежа на могиле любимой хозяйки. Кто-то похлопал его по плечу:
— Дани, вставай! Вставай, дружок! — это был Плакса. — Вставай, хватит ребячиться, есть разговор.
— Как ты нашел меня? — Дани поднял заплаканное лицо с размазанной косметикой.
— Это немудрено! Где же еще такой псих, как ты, может быть!
Дани обнял его. Всхлипнул.
— Я люблю тебя больше, чем родного отца. Нет, теперь ты — мой отец, ты дал мне все. А, кстати, что насчет порошка?
— Подожди! — сказал Плакса, самодовольно улыбнувшись. — Сначала поговорим.
Дани кивнул. Волосы его были растрепаны, тушь потекла. Он сидел с ненормально отрешенным видом.
— Так вот, — сказал Плакса. — Нам на некоторое время придется затихнуть. Сейчас ведется расследование по делу об убийстве группой сатанистов. Священник скончался в больнице, но перед смертью рассказал все, что видел. Сейчас будут брать всех, кто подвернется под руку. Поэтому сними все пентаграммы и перевернутые кресты. Оденься в тона детской радости и прикинься фанатом Филиппа Киркорова. И помни о неразглашении, если тебе дорога наша общая шкура. Мы все повязаны, так что вместе и пойдем ко дну, уяснил?
— Ага, — откинул волосы с лица Дани.
— Ничего ты не уяснил! Ты все думаешь о своей Кейт, которая скоро превратится в кучку костей. Смотри, кого схватят — пеняйте на себя. Сейчас даже здесь сидеть опасно — в первую очередь придут на кладбище, так что давай-ка сворачиваться.
Дани протянул руку:
— Порошок!
Плакса отсыпал.
— Еще.
— Не дам больше. Что у меня, завод что ли, в конце концов! Иди домой, да смотри не попадись ночному патрулю!

 

7

— Иду, — Призрак наспех накинул халат. — Кто там? Джефф…
— Да, мой милый, это старина Джефф. Давно не виделись, не так ли? Может впустишь меня, мой сладкий пупсик?
— Прекрати паясничать и заходи. Призрак оставил дверь открытой и пошел в комнату. Джефф прошел следом за ним.
— Дьявол, твои волосы источают такой тонкий аромат, что я просто начинаю сходить с ума… — он взял прядь его волос и поднес к губам.
— Прекрати! — начиная раздражаться, сказал Призрак. — Ты пришел ради того, чтобы устроить клоунаду?
Джефф злобно усмехнулся:
— Мои чувства ты считаешь клоунадой?? Вот, что я тебе скажу, мальчик. Я еще пока что самый верный твой друг. К тебе не пришла ни Мориган, ни кто-либо еще, к тебе пришел я. Знаешь, что Плакса нашел самый верный способ тебя уничтожить? Тебе конец придет, это уж точно.
— И ты, добрая душа, пришел мне об этом сообщить? Неужто ты предашь своего Учителя? — акцентируя внимание на последнем слове, сказал Призрак.
— Да, я расскажу тебе, как избежать ловушек Плаксы. Но сам понимаешь — ничто не делается просто так.
— Ага, и что же ты хочешь взамен?
— Ночь с тобой. Я всегда мечтал об этом, — серьезно глядя на него, сказал Джефф.
— Ха-ха-ха, — расхохотался Призрак, едва не свалившись с кресла. — Я-то всегда думал, что у тебя отсутствует чувство юмора.
Джефф положил руку ему на ногу:
— Никто и не думает шутить. И вот, если ты попадешься в ловушку Плаксы, поверь, вот тогда-то тебе будет точно не до смеха. Думай, решать тебе.
Призрак тоже стал серьезным:
— Вот, что я скажу тебе, друг мой. Катись-ка ты со своим Плаксой и со своими гнусными предложениями к черту! Мне плевать на вас, это понятно?
Джефф резко встал:
— Понятно, — мышцы на его лице нервно дернулись. — Что ж, человек сам в праве выбирать свою участь. Потом не говори, что я тебя не предупреждал. Настанет день, когда за твою жизнь не дадут и ломанного гроша.
Больше не говоря ни слова, Джефф покинул дом Призрака, оставив его одного размышлять над услышанным…

— Я подожду тебя здесь, — сказала Мориган.
— Не пойдешь в палату? — спросила Авриил.
— Не пойду. Не хочу.
— Ладно, — пожала плечами Авриил. Еще издали она услышала страшные вопли, стук, плач и визг.
— Убейте меня, смерти, смерти!
Вопли перерастали уже в какой-то нечеловеческий рык. Авриил остановилась, схватившись за голову. Крик свинцовым молотом давил на виски. Ей хотелось самой кричать, словно истеричка, бить и крушить все вокруг. Что доводит человека до такого состояния? Состояния безумия и безудержных ломок? Наркотики… Человек хочет начать жизнь заново, с чистого листа, понимая, что наркотики отравляют его жизнь и жизнь его близких. Но каких мук стоит родиться заново!
— Убейте меня, иначе мне придется самому себе размозжить голову о стену! — кричал какой-то бедняга, корчась на полу с пеной у рта. Неожиданно, он выскочил из палаты, будто сумасшедший.
— Героина! Дайте мне героина! Иначе я сам себя убью! — вопил он. Разбежавшись, он ударился головой об стену и упал. Санитары опоздали на несколько секунд. Авриил отвернулась. Ее стошнило при виде текущей ручьем крови. Она зашаталась, успев ухватиться за перила.
— Вам плохо? — послышался голос молодого доктора.
— Пустяки, голова закружилась.
— Я понимаю, зрелище не из приятных. Тут каждый день такие кадры происходят, что боишься чего доброго тронуться умом. А вы к Саше?
— Да, — ответила Авриил. — Как он там?
— Скажем, точку апогея он уже пережил. Думаю, дела пошли на поправку. Скоро можете забирать его домой. Не следует забывать, что у пациента большая психологическая травма, вы должны помочь ему пережить ее.
— Да, конечно. А его можно увидеть?
— Ему сделали успокоительный укол. Он спит.
— Хотя бы просто увидеть?
— Идемте…
Авриил увидела через окно мертвенно-бледное лицо. Сердце забилось чаще. Проскочила мысль: а не умер ли он? Тело казалось недвижимым, почти мертвым.
Авриил посмотрела на врача с немым вопросом. По ее испуганному виду, врач понял, что она хотела спросить.
— С ним все нормально, он просто спит.
Авриил кивнула. «Все будет хорошо».

И снова звонок в двери. Призрак открыл: в дверях его встретила милиция.
— Вы… Наверное ошиблись…
— Вы некий Призрак?
— Да, я… А в чем дело?
— Вот разрешение на обыск.
— А… по поводу?
— Вы подозреваетесь в организованной преступности, в организации сатанинской секты, в зверском убийстве нескольких человек, в том числе двух священников, в разгроме церкви… Еще перечислять?
— А на каком основании?
— Молодой человек, я сказал подозреваетесь, а не обвиняетесь. Если вы невиновны, вам нечего бояться. Вчера вечером к нам поступил телефонный звонок. Неизвестный человек во всех подробностях рассказал нам, что и как было. Если сейчас мы найдем у вас улики, о которых он говорил, будут большие проблемы…
Они оттолкнули Призрака в сторону и вошли в квартиру. Как он поблагодарил Люцифера за то, что родителей не было дома!
— Где ваша комната?
— Направо, — нерешительно сказал он.
— Вот, пожалуйста, — сказал один из ментов. — Человеческий череп на столике с черной скатертью!
Призрак вытращил глаза: откуда было взяться этому черепу!
— Посмотрите в шкафу, вот он — крест, что был на священнике в день нападения!
Призрак совсем потерял дар речи: как?! откуда?! Без сомнения, это все подкинул Плакса. ОН влез через открытое окно, когда его не было дома. Как же хитро он все спланировал! Призрак сжал кулаки. С каким бы смаком он сейчас вцепился бы в уродливую рожу Плаксы, с каким наслаждением сдавил бы его гусиную шею!
— О, Черная Библия Ла Вея, пентаграммы и прочая сатанинская атрибутика! Что скажете?
— Меня подставили… Это все… Плакса… — с трудом выговаривая каждое слово, сказал Призрак.
— Конечно, конечно, — с иронией покачал головой следователь. — Плакса — это ваша подпольная кличка?
Призраку показалось, что с одного удара топора ему отсекли голову. Джефф не соврал. Да, у Плаксы сегодня триумф. Одним махом он уничтожил его, втоптал в грязь.
— Собирайтесь, мы вынуждены вас задержать. На то время, пока будет идти следствие, вы будете пребывать в следственном изоляторе. Призрак даже не знал, что сказать в оправдание, все сказанное могло быть использовано против него же.

 

8

Следователь открыл дверь изолятора. Призрак смотрел куда-то вдаль, но, казалось не видел ничего.
— Кх, кх, — в кулак откашлялся следователь, что не произвело на Призрака абсолютно никакого впечатления.
— Мы обыскали дом, в котором, по вашим сведениям, собиралась секта…
Призрак глянул на него как-то странно, безжизненным и даже глуповатым взглядом.
— И… — продолжал он. — не нашли там ничего, кроме вашей визитной карточки… К сожалению, все улики против вас. Поэтому вам ничего другого не остается, как указать имена ваших сообщников. Не хочу что-либо прогнозировать, но вам светит пожизненное… Что, будете называть имена сообщников…
Призрак продолжал смотреть на следователя взглядом шизофреника. Потом резко дернулся и стал безудержно хохотать, запрокинув голову назад.
«Ну его к черту», — подумал следователь. — «У этого идиота, кажется, окончательно сорвало башню. Придумать такое, людей распять на крестах! Чикатило не мог до такого додуматься!» Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что не так все просто, как кажется. Что здесь что-то совсем другое…
Плакса победил. Он стер его, как говорится, в порошок. Хотя риск был не мал, расчеты Плаксы оказались верны: Призрак относился к тому типу людей, которые не могут предать. Призрак не указал ни на Дани, ни на Мориган, ни на Джеффа, ни на Гота, ни на других из этой компании, кого знал. Да и что бы это в конце концов решило? Разве стало бы ему легче от осознания того факта, что Мориган или Дани тоже коротают ночи в изоляторе? А вот Плаксе бы он отомстил с наслаждением гурмана. Нет, даже не стоило сажать его за решетку. Он бы задушил его собственными руками. И как сожалел сейчас Призрак, что не предоставилось возможности сделать этого раньше! Будь ты проклят, мерзкий урод, принесший в этот город горе и несчастья. Будь проклят именем Люцифера!..

— Как я рада, что ты наконец здоров, что мы наконец-то можем быть счастливы и между нами больше не будут стоять наркотики, — проговорила Авриил, обнимая его. Вег был бледнее обычного. Он похудел еще сильнее. У него был вид человека, который перенес очень тяжелую болезнь.
— Если бы ты знала, чего мне стоило это лечение! Мне показалось, что я прошел девять кругов ада.
— Но ты все вытерпел, ты смог, ты молодец!
— Я все это сделал ради тебя. На себя мне давно уже наплевать. Сейчас мне кажется, что я родился заново. Я замечаю такие вещи, которых не замечал, не хотел замечать раньше… Меня радует просто то, что есть возможность дышать воздухом, стоять рядом с тобой, держать тебя за руку, смотреть в твои глаза…
— Я люблю тебя, — перебила его Авриил. Она обняла его, как что-то потерянное, но только что обретенное вновь. — Теперь все будет хорошо, — она начала целовать его бледное лицо.
— Я хочу всецело доверять тебе, ощущать нас единым, двумя половинами, дополняющими друг друга. Поклянись мне здесь и сейчас, что между нами никогда не будет никаких тайн, что ты никогда ничего от меня не скроешь…
Авриил отпустила его, отвернувшись в сторону:
— Не могу…
— Не можешь? Неужели я этого не заслужил? — спросил Вег. — Неужели я не достоин этого, пройдя адское пламя клиники? Ты мне не доверяешь?
— Не в этом дело, просто… Есть вещи, о которых тебе лучше не знать…
— Я хочу знать все, у нас не должно быть секретов…
— Я не могу…
Вег отвернулся в сторону.
— Да, да, ты тысячу раз прав! — сказала Авриил. — У нас не должно быть тайн друг от друга. Отношения не могут начинаться со лжи, они должны строится на взаимопонимании… Поклянись, что будешь любить меня, что бы ты не услышал…
Он взял ее лицо в свои руки и приблизил к своему:
— Глупая! Конечно буду любить тебя! Ты необходима мне как воздух, которым я дышу, как вода, без которой нельзя прожить и недели, как пища, которую мы употребляем каждый день, ты просто НУЖНА мне…
— Никогда бы не подумала, что ты умеешь так красиво говорить… Прости, что так долго держала в тайне этот случай… Я еще раз убедилась, что твоя фанатичная любовь может простить мне все…
— Простить тебе что? Какой случай?
Авриил опустила голову.
— Я украла как-то у тебя ключ. Кстати, вот он, я его возвращаю…
— Зачем?! — непонимающе посмотрел на нее Вег.
Авриил перевела дыхание.
— Помнишь, у твоей сестры пропал младенец? Это я его выкрала…
— Зачем?! — еще более непонимающе спросил он.
— Для черной мессы… Нужны были свечи из жира некрещенного младенца… Но ты же не перестанешь меня из-за этого любить, ведь наша любовь дороже всего, правда же?..
Вег долго стоял и смотрел на нее с широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Да… Ты… Как ты… можешь… — он пытался отойти от шока.
Через некоторое время он развернулся и пошел прочь. Авриил смотрела ему вслед со слезами на глазах, до крови закусив губу…

— Я люблю тебя, как отца, — сказала Мориган, держа Плаксу за руку.
— Конечно, ведь я твой создатель! — с гордостью сказал Плакса. — Я слепил вас всех из размякшей глины, которая только в моих руках стала приобретать надлежащую форму, — он посмотрел ей в глаза своими водянистыми глазами и улыбнулся. Его уродливая улыбка показалась Мориган прекрасной, потому как она видела в этом человеке прекрасное, считая его своим благодетелем. Она долго рассматривала его, восхищаясь каждой клеточкой его тела, каждым лоскутком одежды. Случайно взгляд Мориган упал на большую пентаграмму, висящую на золотой массивной цепи, с буквой П в центре. Вначале она не придала этому значения, но потом глаза снова упали на эту пентаграмму. Вот, она уже не могла оторвать от нее глаз. В голове раздался щелчок, пленка памяти перемотала кадры назад. Мориган с тревогой посмотрела на лицо Плаксы. «Скажи мне, мама, почему ты не сделала аборт, почему оставила жить и мучиться плод насилия? Ты хоть можешь себе представить, как мне с этим жить?? Как выглядели те ублюдки? Говори, я имею право знать»… «Я запомнила только одного, на него падал свет… Уродливый шрам на половину лица и… большая пятиконечная звезда на груди с буквой П кажется…» Мориган еще раз подняла глаза на Плаксу. Ужасная догадка закралась в голову. Плакса заметил ее обеспокоенное выражение лица:
— Что-то случилось?
Мориган всеми силами, которые еще у нее остались, попыталась сделать непринужденный вид.
— Высшая стадия человеческого развития есть осознание плоти, разве не так говорил Ла Вей? — спросила Мориган.
— Так.
— Нужно давать волю своим естественным желаниям. Потворство вместо воздержания. Все любят делать то, что им запрещено делать, так?
— Ну, так, — ответил Плакса, все еще не понимая к чему она клонит.
— А насиловал ли ты когда-нибудь женщин?
На лице Плаксы появилась улыбка.
— Да это мое излюбленное хобби! В первый раз я изнасиловал, когда мне было 16-17. Какую-то приезжую иностранку, я жил в штатах. Двое моих друзей уписались от страха при мысли, что могут угодить за решетку. И насиловать пришлось только мне. А второй раз…
Мориган дальше не слушала. Сомнений быть не могло — она сидела рядом с собственным отцом-ублюдком. Мать на то время ездила в командировку, там все и случилось. «Этот ублюдок мой отец! Он заплатит мне за то, что произвел меня на свет»…
— Что случилось, у тебя бледное лицо, — спросил Плакса.
— Так, немного нездоровится, ничего страшного…

— Вы намерены отвечать на вопросы? — начинал раздражаться следователь. Призрак продолжал наблюдать за мухой, свершающей полет над столом с прытью опытного летчика.
— Мне нужны адреса и фамилии остальных!
Призрак продолжал молчать и глазами следить за мухой.
— Больной какой-то, шизофреник! — сам себе сказал следователь. — Вставай, давай, тебя перевозят. Там-то ты быстро заговоришь, язычок развяжется.
Призрак ехал в машине, молчал и много думал. Нет смысла что-либо отрицать. Все абсолютно против него. Плакса придумал гениальный план. Что ж, пусть празднует свою победу. Рим тоже веками праздновал победы, пока в один прекрасный день не был разрушен варварами. Придет черед и Плаксы. Призрак пожалел только, что скорее всего этого не увидит, сгнивая заживо в тюрьме. Будь ты трижды проклят!
— Давай, выходи, приехали! — его толкнули и под стражей повели в здание. Дело передали новому следователю. Призрака едва ли не пинками затолкали в кабинет.
— Здравствуйте, мистер Люцифер! — с улыбкой сказал мужчина лет сорока в сером пиджаке, который оказался новым следователем. — Давненько мы вас поджидаем. Садитесь. Можете помолиться по-своему, Отче наш наоборот прочтите или как там у вас принято? Туговато вам придется, Сатана вы адская. Придется вам адресочки мне выложить с именами сообщников… — на ту беду следователя приспичило в туалет. Он поменялся в лице и поспешно вышел, откашлявшись.
Призрак выглянул в окно. Оно выходило на улицу города. Третий этаж. Промелькнула мысль, всегда рождающаяся в голове ц хомячка, когда хозяин забывает закрыть клетку: бежать. Какой еще выбор? Сломать ноги или, если повезет, бежать. Не долго думая, Призрак выпрыгнул в окно, приземлившись на клумбу с цветами. В пяти миллиметрах росло дерево. Призрак подумал, что ему в очередной раз повезло, и пустился бежать подворотнями.

— Сделайте мне винта!
— Вег, ты что, чувак, только из больницы, не помогли что ли?
— Сделайте мне винта, заплачу вдвое, втрое больше!
— Да сделаем, не вопрос, просто так странно…
Вег злобно захохотал:
— Винта хочу! Вмазаться винтом! Сразу несколько кубов!

— Да, малышка, я с тобой, — Дани гладил по растрепанным волосам тряпичную куклу. — Кейти, моя дорогая девочка… — он прикоснулся к нарисованному краской рту куклы. Глаза Дани бешено горели лихорадочным блеском. Он трясущимися руками достал порошок и судорожно проглотил его.
— Дани! — послышался ласковый голос. — Дани!
— Кто? Кто зовет меня? — Дани завертел головой.
— Выкини эту нелепую куклу, я здесь! вот она я, живая стою!
— Кейт!
Дани выбросил куклу прочь.
— Кейт!
Она нежно взяла его за руку.
— Пойдем!
Боясь дышать, чтобы не дай Бог, не спугнуть это чудесное видение, Дани с замиранием сердца шагал рядом.
— Ну, расскажи, как ты тут живешь? Почему так удивленно смотришь? Думал, я тебя забыла и бросила? — она просочилась сквозь кусты и исчезла.
— Кейт! — не помня себя, закричал Дани.
— Я здесь, дурачок, за деревом. Просто играю с тобой в прятки, как раньше, помнишь?
— Кейт, не уходи! — взмолился он.
— Не уйду, теперь уже никуда не уйду. Мы всегда будем вместе, обещаю.
— Правда? — он, как на божество, посмотрел на нее.
— Ну, конечно!
— Поцелуешь меня?
— А как же, ведь я скучала по твоим губам, мой дорогой принц. Как в первый раз, на первом свидании, ждала встречи с тобой. Пойдешь со мной, куда бы я ни шла?
— Куда угодно пойду. Ты такая красивая. Мы никогда не разлучимся…
— Никогда…
— Что это за придурок там сам с собой разговаривает, всю рыбу распугал! — возмутился рыбак, сидя на берегу озера.
— Не знаю, понапиваются тут, а потом концерты устраивают. Вчера сосед без штанов бегал, допился до чертиков. Дай-ка мне своих красных Прилук, никакого клева с этими идиотами!
— Идем со мной, не отставай! — звала Кэтрин. — Дай руку, я помогу тебе!
— Смотри, на скалы полез, кретин! — снова воскликнул возмущенный рыбак. — Эй, ты, куда лезешь?! Волосатый какой-то, как анчихрист! Что за мода пошла!
— За мной, за мной! — звала она. Дани взобрался на вершину и с улыбкой умиления смотрел на нее. Волосы развевались на ветру.
— Я здесь, дай мне руку!
— Кейт, мы всегда будем вместе, — сказал Дани и шагнул вниз. Рыбаки видели только силуэт падающего с обрыва тела. Не ешьте галлюциногены!

 

 

ЧАСТЬ 4

1

Мориган внезапно проснулась среди ночи. Ей стало казаться, что она слышит шум всех часов, которые находятся в доме. Они тикали так громко, будто бы кто-то положил их под подушку все сразу. Часы выстукивали какой-то непонятный мотив, приблизительно похожий на тот, который выстукивают своими бубнами шаманы. Это было белее, чем странно. Мориган тихо вышла, чтобы не наделать шума. В других комнатах часы не тикали. Она вернулась в комнату. Часы снова зашумели. Мориган включила светильник. Она заметила, как кошка ощетинилась и зашипела, словно увидела кого-то. Мориган взялась за голову:
— Я схожу с ума… — она проглотила ничтожную часть порошка, которая осталась. Выключила свет и легла спать. Но заснуть не удавалось. Мориган понимала, что то-то происходит. Это странное ощущение внутри… Будто бы предчувствие чего-то неожиданного. Ей хотелось смотреть в одну точку. Вдруг Мориган заметила отделившуюся от стены тень. Она не подумала, как возможно было заметить эту тень, ведь в комнате было абсолютно темно.
— Кто здесь?
На глазах тень выросла. Приобрела плоть. Это был высокий стройный мужчина с длинными черными волосами и очень красивым лицом. Черное платье. За спиной бессильно висели черные крылья.
— Кто ты? — спросила Мориган.
— Разве ты не знаешь, не чувствуешь?
— Ты… Изгнанный из рая… Люцифер…
— Да.
Его глаза светились какой-то неземной и мрачной любовью. Мориган не могла оторвать от него глаз. Ей казалось, что если он сейчас исчезнет, то она просто умрет.
— Ты же знаешь, мне сейчас плохо… Ты же все знаешь…
Люцифер мрачно кивнул. В его таких холодных и одновременно таких горячих глазах пылали адские огоньки. Этот взгляд гипнотизировал на сто процентов и казалось, что вне его больше ничего нет. Люцифер расправил крылья. Из-под них и из-под его длинного платья громко хлопая крыльями, вылетела стая летучих мышей. Мориган заслонила лицо руками, с ужасом ожидая, а что же будет дальше.
— Не бойся, моя свита не причинит тебе вреда, — властным, но спокойным голосом сказал Люцифер. Мориган убрала руки от лица. В горле застыл немой крик: перед ней уже стоял не мрачный красавец, а чудовище с загнутыми как у барана рогами и пастью зверя. Мориган закричала и стала в беспамятстве биться головой об стену.
— Я такой, каким ты меня представляешь, — раздался все тот же спокойно-властный голос. — Не бойся. Посмотри на меня!
Дрожа всем телом, Мориган посмотрела на него: он был все тем же красивым мрачным ангелом.
Мориган кинулась перед ним на колени, обливаясь слезами, целуя его руки и его одежды.
— Мессир, что же мне делать? Что делать?
— С Плаксой? — усмехнулся Люцифер.
— Убить его. Он заслужил смерти, — невозмутимым тоном добавил он и глаза его вспыхнули.
— Да, да, — продолжая плакать и обнимать его колени, говорила Мориган. Она чувствовала великую силу и мощь, великую мудрость, мрак, смерть и жизнь, — все, что заключено было в нем. Все, что только может быть.
— Не уходи, не уходи, — шептали ее пересохшие губы, ловя невидимый уже лоскуток платья, растворяющегося во тьме Люцифера. И тогда она закричала так, как никогда в жизни еще не кричала, продолжая биться головой об пол, раздирая свою кожу ногтями, желая по куску уничтожить свою плоть.
— Маша, Маша, — в который раз повторяла мать, но все было бесполезно: Мориган вошла в транс, в какой-то фанатичный экстаз.
— Алло, скорая? Поторопитесь, пожалуйста…
Мориган вырвала у матери трубку и стала бить ее об пол, пока не разбила вдребезги.
— Где ты? Где ты? — твердила она. Через некоторое время приехали врачи.
— Я не знаю, не знаю, что происходит? — со слезами на глазах ответила мать.
— Белая горячка… Нужно в больницу.
— Пустите! — Мориган вылетела на улицу с прытью, будто бы в нее вселился дьявол. Расталкивая прохожих, она кричала, как ненормальная и в конце концов свалилось в лужу. Мориган перевернулась на спину, продолжая оставаться в луже и дико кричать. Она била кулаками по воде, осыпая брызгами собравшихся вокруг ротозеев. Мать бессильно схватилась за голову, убитая стыдом и горем.
— Наркоманка! — после недолгих раздумий пришла к выводу старуха-сплетница, живущая по соседству. — Уведите ее отсюда, она может и на нас наброситься.
Мориган продолжая вопить, словно у нее забрали последнее, что оставалось в жизни и дальше жить было незачем. Она перевернулась лицом в грязь, продолжая бить кулаками по воде и причитая при этом:
— Вернись! Вернись!
Санитары воспользовались этой лирической паузой, чтобы затащить ее в машину, но это оказалось не так-то просто. Мориган пыталась брыкаться ногами, плевалась, кусала за руку, как бешеная собака и визжала. Лицо ее было измазано кровью, так как она успела изрядно его расцарапать. Справиться с ней санитарам стоило немалого труда. Наконец дверца в машине захлопнулась и она отправилась в свое маленькое путешествие.

Дани открыл глаза. Пошевелиться он не мог. потому что любое движение причиняло ему невероятную боль. Он громко застонал:
— Кейт! Кейт, что со мной? О как же ты мне сейчас нужна!
Он почувствовал, что на лицо будто что-то надето. Той рукой, что меньше всего болела кое-как дотянулся до лица — оно было перевязано бинтами, как маской. Свободными от бинтов оставались только глаза, кончик носа и рот.
Дани снова застонал:
— Охо-хо… Что со мной, мать вашу! Кейт! Кейт!
Он стал кричать все громче и громче. В палату вошел мед брат:
— Слава Богу, пришел в себя! А все считали, что не выживет. В рубашке родился.
— Скажите, во имя Сатаны, как я сюда попал и что со мной? — жалобно спросил Дани.
— Тебя привезли сюда рыбаки, — ответил он. — Ты упал с обрыва. Обычно в таких ситуациях мало кто выживает. Повезло.
— С какого еще к черту обрыва?! Почему у меня перевязано все лицо?
— Лицо пострадало больше всех других частей тела, — ответил мед брат, — а так, в принципе, не считая двух сломанных ребер, выбитой руки и ушиба левой ноги, с чудом уцелевшей другой, легко отделался.
Дани попытался приподняться на локтях, но со стоном рухнул обратно.
— Стало быть… Останутся шрамы?!
Медбрат опустил глаза в пол:
— Спи. И благодари Бога, что остался жив вообще.
— К черту Бога! Я ненавижу Бога! Будь он проклят! Трижды!
Медбрат поспешил уйти. Дани закричал так громко, как только мог.

 

 

2

После того, как Призрак вполне успешно сбежал из здания милиции, он уже целую неделю укрывался в подвалах или где придется. Небритый, в разорванной одежде и нечищеных ботинках, он вполне мог сойти за бомжа. Выбор у него был небогатый, а в тюрьму совсем не хотелось. Без крова над головой, пищи и документов, он слонялся из дыры в дыру, сам себе напоминая подвальную крысу. Призрак знал, что на людях и дома ему появляться нельзя, что его ищут. Как-то раз он даже увидел на остановке объявление со своим фейсом. Разыскивается особо опасный преступник. Написали бы еще, что маньяк! Все это очень удручало Призрака. Ему ужасно хотелось есть, но он держался, как аскет, воздерживаясь от пищи и всех прелестей жизни ради поиска истины. Его тянуло на кладбище, но он знал, что идти туда так же небезопасно, как идти домой или в центр. Призрак заснул в кустах. Проснулся он от шороха. В кустах кто-то копошился.
— Кто здесь? — не выдержал Призрак. В ответ раздалось тупое мычание. Призрак раздвинул кусты: в кустах сидел бомж, испуганно смотря на него. Бомж что-то судорожно жевал. Он невольно напоминал дикаря. Грязного, заросшего. Казалось, что он разучился говорить на человеческом языке. Призрак испугался, что ему грозит такая же участь.
— Не трогай меня, не трогай! — испуганно промямлил бомж. — Я уже ухожу, ухожу, не бей меня!
— Успокойся, — ответил Призрак. — Никто не собирается тебя бить. Я хотел спросить, нет ли у тебя чего-нибудь пожевать?
— На, на, забирай, только не трогай меня! — бомж скрылся в кустах, обронив краюшку хлеба.
Эти люди, гонимые и презираемые всеми, но никто не поймет их, пока не побывает в их шкуре. Призрак жил в обеспеченной семье, ел и пил, что хотел, никогда ни в чем не нуждался, но эта краюшка черного черствого хлеба сейчас ему показалась настоящей амброзией. Он смаковал черствый хлеб, наслаждаясь каждым кусочком, каждой крошкой и вовсе не стесняясь, чавкал, как свинья — стесняться было некого. Он на улице — целиком предоставлен самому себе, но что делать с этой безграничной свободой дальше?
Кусты продолжали шевелиться. Призрак подкрался и снова раздвинул их: в кустах сидел тот же самый бомж, очевидно он ждал, когда уйдет Призрак. Призрак сделал ему шаг навстречу:
— Слушай, постой, не бойся, я не собираюсь драться. Просто сейчас я оказался на улице и непривычен к таким условиям. Мне кажется, что вдвоем было бы легче выжить в таких условиях. Он протянул руку:
— Меня называют Призраком. А тебя?
Бомж неловко протянул ему руку в грязной перчатке с обрезанными пальцами:
— Я Коля… Все называют меня Безродным. Я не знаю ни фамилии своей, ни отчества, ни дня рождения своего не знаю. С малолетства в приюте себя помню. Потом мальчишкой сбежал на улицу. Улица — мой дом. Она многому учит. Улица — лучшая школа выживания. Связался с бандой уличных подростков, клей там и все такое… Воровали. Как-то ограбили ларек. Милиция приехала. Почти всех поймали. а мне удалось убежать. Лучше скитаться одному, чем прозябать в колонии. Зима — самый тяжелый период. Да и летняя жара не лучше. А ты-то как на улице очутился? Чувствую я, что беспризорник ты.
— Да, только сейчас я начал осознавать, что жил в действительно богатой семье. Я видел жизнь только с одной стороны, а теперь увидел с другой. Тебе не хотелось в колонию, а мне в тюрьму не хочется.
— Уголовник что ли?
— Нет. Меня несправедливо обвинили, понимаешь? Этот… — Призрак сжал кулаки, переполненный ненавистью.
— Понимаю, бывает, — ответил бомж.
— Но ничего, — попытался успокоиться Призрак, — как сказал Ницше: что нас не убивает, то делает нас сильнее.
— Ученый ты, сразу видно, — с завистью в голосе ответил бомж. А я вот по слогам читаю.
— Есть еще что-нибудь пожевать? Мне кажется, что я не ел по меньшей мере лет сто.
— Да, — ответил Безродный, — на мусорнике я вчера нашел целый бутыль малосольных огурцов. Пропали, подбродили немножечко, но есть можно.
— На мусорнике? — то ли удивленно, то ли испуганно спросил Призрак.
— Привыкай, приятель, вот она, улица! Добро пожаловать домой! Ну, если не хочешь точить огурцы, я с удовольствием подкреплюсь ими сам.
— Ладно, давай свои огурцы! — сказал Призрак.

— Где Вег? Где он? Скажи, скажи мне! — Авриил тормошила за плечи какого-то торчка, который и сам не понимал, что происходит.
— В чем дело, ты кто такая? — ответил тот, стараясь вести себя более менее адекватно.
— Кто я? Неважно! Отвечай, отвечай быстро! — ее слова прерывались безудержными рыданиями. Она продолжала трясти его за плечо. — Отвечай, иначе я покажу тебе! — Авриил со злостью пнула его ногой.
— Эй, ты чего дерешься, больно же! — торчок потер ушибленный зад, силясь удержаться на ногах. — Откуда мне знать, где Вег! В подвале наверное, винтом ставится.
— В каком подвале, отвечай, пока еще не получил!
— Не трогай меня, чокнутая истеричка! Ширнуться хочешь? Иди в тихий дворик, он там, в подвале, иди, ширнисью, только оставь меня в покое!
— Пошел к черту, долбанный наркоман! — Авриил от души пнула его еще раз и почти бегом помчалась к тихому дворику. Вот этот гребаный подвал! Спотыкаясь, чуть не падая, Авриил спустилась вниз.
— Кто там? — послышался хриплый голос.
— Вег! Вег! — закричала Авриил. — Прости, выслушай меня! — она споткнулась и упала, больно ударившись.
— Чего кричишь? — ответил голос.
В мутном свете фонаря Авриил увидела бледное лицо привидения с закатившимися глазами и перетянутой жгутом рукой. Он уже получил дозу.
— Вег, ты же любишь меня! Ты же прошел через настоящий ад, чтобы начать новую жизнь, чтобы мы вместе начали новую жизнь!
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Это ты все разрушила. А теперь убирайся!
— Нам нужно поговорить…
— Нам не о чем говорить, убирайся!
— Я не уйду без тебя!
— Спайдер, проводи девушку, она кажется задержалась здесь.
Один из торчков довольно грубо взял ее под руки и выпроводил на улицу, громко захлопнув двери:
— Всего хорошего! — он толкнул ее так сильно, что она упала на землю и решила сидеть тут до тех пор, пока Вег не выйдет. Но Вег не вышел…

Мориган посмотрела на потолок: на потолке висело что-то непонятное. Будто бы одна голова с крыльями и когтистыми лапками. Острыми ушками и зубами. Она была мохнатая и напоминала шар.
— Что это? — спросила Мориган. Существо издало непонятный крик и подлетело к ней. Мориган закрылась руками:
— Кыш, прочь! Уберите от меня эту нечистоту! — она стала кататься по полу и истерически кричать.
— Скорее! — проговорила. — Укол! У нее снова истерия.

 

 

3

— Человеку нужно насладиться здесь и сейчас, вместо того, чтобы ждать получения своих наград в раю, — сказал Плакса, с улыбкою победителя поглядев на толпу. — Мы несли наказание две тысячи лет, а за что? За что нас обвиняют вообще? Нам нужны жизненные удовольствия, мы их действительно заслужили! Мы — гордые, уважающие себя люди, мы — сатанисты!
— Правильно, Учитель! — подхватили все. — Нам не нужны страдания на земле и удовольствия в раю. Хотим земных удовольствий, здесь и сейчас!
— Так делайте, что хотите. Пейте, ешьте, любите друг друга, убейте, кого хотите, Люцифер разрешает НАМ все!
— Ave Satan! — закричала толпа. Сейчас Плакса действительно торжествовал. Он чувствовал себя выше, чем Ла Вей. Едва ли не самим Люцифером. Кто-то приближался к нему со скоростью света. Плакса не скоро понял, что к нему бежит женщина. Кажется, это была Авриил. Она, как бешенная, накинулась на Плаксу с кулаками:
— Все из-за тебя! Из-за тебя!
Плакса больно схватил ее за руку, едва не выкрутив ее:
— Не смей, не смей, слышишь, дотрагиваться до меня в такой манере. Я — твой Учитель, Покровитель и Наставник. Я слепил тебя и всех вас из своей глины, заруби себе это на носу!
— Из-за тебя Вег стал колоться, он не хочет меня больше видеть из-за того, что я выкрала младенца! — плача от горя и боли, кричала Авриил.
— Ты глупа, если плачешь и убиваешься о нем, вместо того, чтобы подумать о себе самой. Неужели так сложно понять одну простую истину — кто тебя еще полюбит, ежели ты сама себя не полюбишь? И кто позаботится о тебе лучше, чем ты сама о себе? Ты стоишь здесь и рвешь себе сердце, в то время как он ловит кайф, получив дозу в каком-нибудь грязном подвальчике, думаешь, что ему есть до тебя дело? Да ему плевать!
— Неправда! — словно взбесилась Авриил, пытаясь вырваться из цепких рук Плаксы. — Что ты о нем знаешь? Я была тогда, когда он мучился в больнице, пытаясь излечиться от наркомании, мы строили планы о счастливом будущем, а ты одним махом все разрушил! Ты злой и порождаешь зло! Авриил, словно хищная пума кинулась на него, но Плакса выкрутил ей руку так, что пришлось присесть от невыносимой боли.
— Я не злой, — спокойно сказал он. — Я — мудрый и порождаю мудрость, если ты еще этого не поняла. Сколько повидал я на своем виду людей, которые все делали для своих любимых, жертвуя собой, и что они получили взамен? Они остались одинокими и покинутыми. Разве это не урок для тебя? Кто тебя еще будет ценить, как если не ты сама? Только полные идиоты жертвуют собою ради других. Жить нужно для себя и только для себя, наслаждаясь земными благами. Запомни это простое правило!
Авриил вырвала руку, которая опухла и покраснела.
— Ненавижу тебя, ненавижу! — она убежала.
— Эта девчонка может здорово подпортить мою репутацию, — задумчиво сказал Плакса, смотря ей вслед. — Но она не будет стоять у меня на пути. Никто не будет. А того, кто посмеет перейти мне дорогу, да покарает вечное адское пламя…

Мориган немного пришла в себя после успокоительного. Галлюцинаций не было. Она почувствовала странное ощущение во всем теле. Ее просто ломало без порошка. Хотелось лезть на стену в прямом смысле этого словосочетания. На Мориган нашло прозрение. Только сейчас она начала понимать стратегию Плаксы. Он подсадил многих людей на порошок, чтобы манипулировать ими в своих гнусных целях. Толпа тупо следует за ним, словно стадо овец. И она недавно была такой же тупой овцой, слепо верящей этому чудовищу, который к тому же еще ее… отец… Как паскудно, как отвратительно даже думать о таком! Это настолько ужасно, что даже не укладывается в голове. Мориган не могла больше сидеть в этом проклятом изоляторе, она боялась, что крыша окончательно уедет и она в конце концов свихнется. Без порошка хотелось кататься по полу. Она поняла, что срочно, любой ценой нужно выйти отсюда.
— Пить, хочу пить! — закричала она.
— Иду, — ответила старуха-санитарка. Стоило ей выйти в изолятор, как Мориган со всей силы ударила ее стулом по голове. Ей было все равно — убьет она старуху или нет. Мориган быстро облачилась в здоровый не по размерам халат и чепец санитарки. На нее же она надела свою смирительную рубаху, завязав рукава на крепкий узел.
Выбежав в коридор, Мориган стремительно помчалась по нему, направляясь к выходу. На проходной на нее никто не обратил никакого внимания, таким образом Мориган удалось беспрепятственно выбраться из больницы.
По улице она просто не бежала, а летела, не замечая вокруг никого и едва не попав под машину. На уме было всего одно слово: порошок. Прохожие с удивлением оборачивались на странную санитарку в безразмерном халате и съехавшем набок чепце, с безумными, бегающими по сторонам глазами. В голове у нее пробегали сотни, тысячи мыслей. Где достать порошок? Она решила прямиком направиться к Джеффу. Уж у него-то наверняка найдется для нее что-нибудь вкусненькое.
— Иду, — раздраженно сказал Джефф. — Кто там звонит, как ненормальный? Мориган? Что за клоунский прикид? Сегодня вроде не хеллоуин?
— Есть кто дома? — сразу же спросила она.
— Нет, входи.
— Я только что сбежала из психушки. Не знаю, что дальше делать. Возможно, убила санитарку.
— А почему халат не в крови, как полагается?
— Это не смешно! — разозлилась Мориган. — Выручай, срочно нужен порошок, иначе меня разорвет как ядерную бомбу.
— Есть кое-что. Держи, — Джефф протянул пакетик. Мориган трясущимися руками поднесла его ко рту и закрыла глаза. Вот, что ей было нужно от жизни!
— Новость знаешь? — спросил Джефф, пылесося в комнате.
— Какую? — не открывая глаз, спросила Мориган.
— Дани с обрыва спрыгнул.
— Насмерть?
— Нет. В больнице.
— В какой?
— Сходишь?
— Схожу.
— Сейчас запишу тебе адрес, палату, — сказал Джефф и взял карандаш, вырвав листок из блокнота.
— Сильно он там?
— Нормально. Лицо все перевязано. Походу уродом останется. Только ему этого не говори.
— Думаешь, он дурак? — сказала Мориган. У тебя можно вписаться на пару дней? Вернусь домой — упекут в психушку.
— Хорошо.
— И еще…
— Что там еще?
— Мне нужно что-то надеть. Не могу же я расхаживать по городу в таком виде!
— У меня не салон красоты и не бутик женской модной одежды. Держи! — он кинул клетчатую рубашку самого маленького, какой был, размера и джинсы.
— Спасибо, — ответила Мориган.

Мориган заглянула в палату: на кровати лежало странное существо, перевязанное бинтами, из-под которых блестели маленькие глазки.
— Дани! — тихо позвала Мориган.
Существо не ответило, лежа как мумия. Мориган вошла.
— Уходи! — послышался резкий голос, от которого Мориган даже вздрогнула. — Не хочу никого видеть. Я знаю, что останусь уродом. Не хочу жалости! Лежа здесь и не имея возможности пошевелиться, знать, что к тому же я останусь уродом! Только не нужно кидать идиотские фразочки, типа все будет хорошо. Они для дураков.
— Я и не собираюсь говорить их тебе. Просто пришла открыть глаза на правду. Я хочу сказать о том человеке, который принес нам все эти несчастья, скрываясь под маской благодетеля. Я не буду называть его имени вслух, ты и так поймешь, о ком я говорю. Человек, говорящий о безграничной свободе и независимости каждой личности, подчинил каждую эту личность своему честолюбию. Он создал стаю хищников, обожествляющих его, готовых по первому его зову пойти на все. Словно паук затянул их в свою паутину, из которой невозможно выпутаться. Он управляет людьми с помощью наркотического порошка и они зависят от него, всецело принадлежат ему. Он виноват, что ты лежишь сейчас здесь. Ему плевать, что ты останешься уродом! — о последних словах Мориган пожалела.
Дани глухо застонал.
— Ты права, черт возьми, я был слеп! Мы все слепы. Пришла пора восстать…
Мориган печально усмехнулась.
— Что мы сможем сделать. Наши друзья нас же и растерзают, если он скажет.
— ОН приручил хищников, но эти хищники могут растерзать и его самого. Затаись и жди. Жди, когда я выйду отсюда. Никому не говори о нашем с тобой маленьком заговоре. Когда я выйду отсюда, клянусь памятью Кейт, этот выродок сполна ответит за все, что нам причинил.
Если Дани клялся памятью Кейт, значит не кидал слов на ветер. Для него это была самая страшная клятва, которая вообще только могла быть.
Мориган взяла пальцы Дани, торчащие из гипса и горячо сжала их в своей руке. Эта его клятва о мести вселила в нее новые силы, желание жить и бороться.
Идя по улице, Мориган долго думала. Она смотрела на асфальт, пиная крышечку из-под пива. Она почувствовала, что происходит что-то странное. Какой-то сгусток энергии находился рядом с ней, напоминая серое бесформенное облако.
— Ты кто? — спросила Мориган.
— Хрозон, демон Хаоса.
— Я тебя не знаю.
— Как? Меня вызывал Кроули во время Алжирского Делания еще в 1909 году.
— Почему ты преследуешь меня?
— Хочу вселить в твою душу побольше уверенности. Я — демон разрушения. Я сею хаос. Смотри, видишь этот огромный дом?
Мориган вытращила глаза: двадцатиэтажный дом ушел под землю, как спичечный коробок. Поднялся страшный ветер. Фонари вырвало и они с грохотом падали. Мориган бегала из стороны в сторону, боясь, что ее зашибет фонарем. Ветви деревьев гнулись и переламывались пополам. Витрины магазинов сами по себе разбивались. Люди в ужасе бежали в разные стороны. Царил настоящий хаос. Деревья продолжали скрипеть, размахивая ветвями, словно щупальцами, напоминая гигантских чудовищ. Какие-то слова Мориган слышала в этом заунывном скрипе. Она попыталась разобрать, что скрипят деревья. И в память остро врезалось: «Domini Satanas». Мориган стала кричать. Она увидела настоящий апокалипсис. Машины ехали не туда, куда нужно. Они врезались друг в друга, словно специально. Шум, смрад, дым царили вокруг. Мориган бежала. Бежала долго. Пока наконец силы не оставили ее.
— Что это за ненормальная! — выругался водитель. — А потом в тюрьме из-за нее гнить? Нет уж, фигушки! Еще бы немного, она под колеса бы попала.
Мориган лежала на дороге. Машины остановились.
— Смотрите, пена изо рта! — выглянул из окошка водитель красной Жигули.
— Эпилепсия? — спросил кто-то.
— Вызывайте скорую! — пришел к выводу разозленный водитель маршрутки, который уже минут 20 не мог уехать.

 

4

Кто-то листья в саду подметает
собирает их в кипы, в огромные кучи
и, облокачиваясь на старые грабли,
сжигает все без остатка.
Аромат до окрестного леса доходит,
где прячутся дети и чувствуют
запах, которому суждено
стать ностальгией через несколько лет.

— Красиво… — проговорил Безродный. — Это Пушкин?
— Нет, — усмехнулся Призрак. — Это Джимм Моррисон.
— А я знаю только Пушкина. — Он написал этот, как его там. «Белеет парус» что ли?
— Нет, это Лермонтов.
— Неученый я, читаю по слогам. Да и жизнь моя пропащая! — Безродный облокотился о забор и закурил Ватру, которую стрельнул у прохожего дедка.
Призрак думал. Думал о том, что жизнь может быть совсем иной, нежели он ее себе представлял. Вот она, жизнь внизу — грязный, никчемный мирок. Призрак не знал, что будет делать дальше. Его это в какой-то мере перестало волновать. Он знал, что это всего лишь не очень удачный период в его жизни, хотя даже не представлял, как выпутаться из этой ситуации. Оставалось жить сегодняшним днем. Раньше Призрак и вообразить себе не мог, что ему придется общаться с такими, как Безродный. Мало того, что интеллект этого человека-существа был на нуле, он даже толком не умел писать! Но разве его в том вина? Жизнь — лотерейный билет. Кому-то нужно проигрывать.
Призрак вспомнил о Кейт. На душе стало теплее. Одно воспоминание о ней делало его счастливым. В конце концов, не узнав плохой стороны жизни, не будешь ценить хорошей. Просто теперь будет с чем сравнивать.
— О чем задумался? — спросил Безродный, засовывая в рот кусок хот-дога, который он успел забрать из чьей-то тарелки в Мак Дональдсе.
— Мне о многом нужно подумать, приятель, — проговорил Призрак.
— А я вот думаю только о том, где достать пожрать, выпить и найти более менее удобный ночлег. — Будешь? — он протянул кусок хот-дога.
Призрак покачал головой.
— Пойдем, — сказал Безродный.
— Куда?
— Под мост. Я там ночую время от времени.
Призрак молча встал. В конце концов больше не было никаких планов, некуда было торопиться, ведь никто нигде не ждал. Они медленно зашагали вдоль дороги. Призраку было все равно, что он уже вторую неделю не брился и что одежда его нестираная и немного рваная. Он научился глубже смотреть в сущность бытия и в глубине души даже был рад, что на его долю выпало такое испытание, хоть и не мог признаться в этом самому себе. Он был настолько свободен, что не знал, что делать с этой свободой. Они уселись под мостом, где протекала небольшая грязная речушка. Безродный зашелестел пакетами.
— Ого, да тут еще целая краюшка вчерашнего хлеба. — Будешь?
— Давай, — он ел хлеб, словно это было филе из курицы.
Вспомнилась песня Курта Кобейна об одиночестве и о том, как Курт жил под Абердинским Мостом на тот период времени, когда ему пришлось бомжевать. Призрак тихо запел:

Underneath the bridge
The tarp has sprung a leak
And the animals I’ve trapped
Have all become my pets
And I’m living off of grass
And the drippings from my ceiling
It’s okay to eat fish
‘Cause they don’t have any feelings

Something in the way…

— Красиво поешь, — сказал Безродный, — твоя песня?
— Нет. Это Нирвана. Кобейн.
— Хорошо тебе. Ученый ты. Языки знаешь.
«Жалко мне тебя», — чуть не вырвалось у Призрака, но он промолчал и подумал о том, что все мы ходим под одним небом, все имеем право на жизнь, но только кто-то живет, а кто-то существует. Вот, в чем разница. Вспомнилась фраза Ф.М. Достоевского: «А тварь ли я дрожащая или право имею?»
Еще Призрак подумал о том, что самое большое зло на земле — это изобретение денег. Ведь человека воспринимают не по каким-либо внутренним качествам, а по количеству денег. Деньги дают безграничную власть и свободу. Но не свободен ли ты по-настоящему, если за душой нет ни гроша! Если у тебя ничего нет, то и терять нечего. Главное — не потерять самого себя, а имея большое количество денег, человек начинает терять себя. Призрак решил, что стремление к накоплению богатства — низменное и недостойное человека занятие. Не на то должны быть направлены его мысли. К сожалению, это понимают единицы. Призрак подумал, что если был бы миллионером, то все до копейки выложил бы на создание приюта для нищих. Было бы прекрасно избавиться от такого тяжкого бремени, как большое богатство и получить истинную свободу.
— Я пойду пройдусь, — сказал Призрак. Безродный уже дремал, поэтому не услышал его. Призраку хотелось просто идти, куда глаза глядят, как он всегда любил делать по ночам. И он просто шел. Шел навстречу ветру, лунному небу, шуму деревьев. Он чувствовал себя таким свободным! И вдруг Призрак услышал нежный журчащий голос, который пел красивую песню:

Познай мою грусть,
Вкуси мою горечь,
Сорви поцелуй
С моих губ.
Я пригубила вино,
В нем пламенный яд,
Любви упоенье,
И долгий твой взгляд.
Ты сулишь возрождение,
Или гибель души,
Ослепленная чувством,
Я не знаю пути.
Предавай меня пыткам
И пытайся спасти.
Я в безумной попытке
Не сорваться с горы…(стихи Светланы Калачовой)

Она сидела спиной. Призрак видел струящиеся по плечам черные шелковистые волосы, с вплетенными в них красными цветами. Это могла быть только она.
— Фео! — позвал он.
Она прекратила петь и резко обернулась. В ее глазах светилось удивление:
— Кто ты?
— Я — Призрак, ты меня помнишь? Ах, да, черт, я кажется здорово изменился!
На губах Фео проскользнула загадочная улыбка.
— Да, я помню тебя. Ты… Действительно здорово поменялся. Что случилось?
— Не хочу обременять себя ложью. Это все равно, что лгать самому себе. — Призрак присел рядом.
— Почему ты сказал, что это все равно, что лгать самому себе? — спросила Фео, теребя в руках лепестки белой лилии.
— Честно говоря, не знаю. Не придирайся к словам. Я… Меня разыскивает милиция. И… Я не знаю, куда идти. Просто я живу на улице. Но я знаю, что такого человека, как ты, не будет смущать мой внешний вид, ты смотришь глубже.
— А я знаю, что такой человек, как ты, не воспринимает жалости. Нет ничего хуже, чем чувствовать себя жалким.
— Это верно, — согласился Призрак. — Моя история… Впрочем, ее слишком долго рассказывать. В мире по-прежнему слишком много несправедливости.
— Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть, — ответила Фео. — Я снимаю квартиру на окраине города, с видом на лес. Если хочешь, можешь пожить у меня.
Призрак нахмурился.
— Это не из чувства жалости… из чувства симпатии.
— Вот как?
— Не обольщайся. Как парень ты меня не интересуешь.
— Ты меня как девушка тоже. Я люблю Кейт.
— Очень хорошо, — сказала Фео. — Если у нас нет друг к другу ничего личного, можешь пожить у меня.
— Почему бы и нет?

 

5

— Где он? Позовите его! — чуть не кричала Авриил.
— Он не хочет и не будет с тобой разговаривать, — ответил один из дружков Вега, который славился тем, что умеет хорошо варить первинтин. Поговаривают, что его чуть не посадили, когда к дому подъехали мусора. Повезло, что варить еще не начали, а кухню во время успели уничтожить. Что же касается спичек… Ну, спички — это еще не доказательство. В общем, перед непрошеными гостями хозяин предстал с баночкой пива. Доказать ничего не смогли. Вопрос в другом: кто позвонил в милицию и сдал его? Кто эта шестерка? Объяснить это можно тем, что скорее всего один из конкурентов, которому перебивали торговлю, решил его уничтожить. Да, Царь (так его называли)перебивал торговлю многим. Все шли к нему. Он завышал цену и брал за куб не двадцать, а тридцать. Но было за что! Постоянные покупатели советовали его своим друзьям, а друзья своим друзьям. В общем, все оставались довольны. Претензий никогда не было. Авриил знала, кто такой Царь и понимала, что Вег сейчас жестко торчит на винтах.
— Не смей продавать ему винты, слышал? — у нее было лицо человека, который вовсе не собирался шутить.
— Не продам я, продаст кто-то другой, какая разница, — ответил Царь.
— Проклятые торчки, это вы подбиваете его на винты!
Царь засмеялся:
— Послушай, девочка, у тебя глаза, словно ты пару лет на кокаине сидела, тебе ли заявлять, что мы торчки! Не знаю, что ты употребляешь, но видимо что-то жесткое.
— Я уже давно ничего не употребляю, — сказала Авриил и тут же осеклась на полуслове, вспомнив о странном порошке, от которого сносит башню. Плакса! Конечно, он дает им порошок, от которого люди дуреют… Только сейчас Авриил окончательно поняла, что происходит. Она зависима от этого проклятого порошка. Они все зависимы…
— Позови Вега, — смотря абсолютно в другую сторону заторможенным голосом проговорила Авриил.
— Вон, он сам вышел, — сказал Царь и пошел по своим делам.
— Послушай, Вег… — начала она.
— Забудь, что мы когда-то вообще были знакомы, мы чужие, незнакомые люди, — отрезал он.
— Не будь так жесток со мной… Мне очень плохо. Я поняла сегодня, что подсела на порошок, который дает нам Плакса. Это какой-то сильный и страшный наркотик, от которого начинаешь сходить с ума…
— Мне все равно. Сама решай свои проблемы, меня они не касаются, — он прошел мимо.
— Вег! Стой, не поступай со мной так! — кричала она ему вслед, но все было напрасно. Авриил уставилась на тротуар. — Плакса… — голосом зверя проговорила она, прищурив глаза. — Прийдет твой час…

— Братья Левого Пути, — говорит Кроули — это те, кто замкнулся, кто отказался отдать свою кровь в Чашу, те, кто растоптал Любовь, чтобы возвеличить себя… они становятся козлами — одинокими покорителями горных вершин, оторвавшимися от стада овец, которые сгрудились в долине. И те из них, кто хорошо усвоил уроки Пути, готовы жить поодиночке и отдать свою жизнь Ребенку Преисподней, Ребенок же есть не что иное, как они сами, в то же время, не они, — закончил свою проповедь Плакса.
— Говоришь о стаде овец, а не ты ли сейчас собрал перед собою стадо овец, вообразив себя пастухом? — послышался решительный голос сзади.
Плакса обернулся, не в силах скрыть своего удивления. НА его лице было написано: «Кто посмел?»
Это была Авриил.
— Рассказываешь тут о свободе, а сам подчинил себе всех этих людей, как безропотных кроликов. Люди, не верьте ему, он дает вам наркотический порошок, чтобы манипулировать вами в своих грязных целях!
Такого Плакса явно не ожидал, поэтому на его лице промелькнуло сразу три маски: изумления, страха и злобы. Последняя осталась на нем.
— Да как ты смеешь! — он ударил ее по лицу. — Говорить такие вещи Мне, своему Учителю и Благодетелю! Да я пожертвовал ради вас всем, приехав сюда, чтобы донести до ваших ушей слово Ла Вея, как ты мне отплатила, неблагодарная?
— Хватит дурить нам головы лживыми фразами, — смело продолжала Авриил. — Люди, неужели вы не видите, что этот самозванец дурачит вас, разуйте глаза, неужели вы слепые! Не верьте ему! Он вас всех погубит!
Плакса развернулся к толпе:
— Я никого ни к чему не принуждаю. Ответьте только кому вы верите — ей или мне, вашему Учителю?
— Тебе! Тебе, учитель! — закричала толпа (а к тому моменту проповеди Плаксы посещало не малое количество человек).
— Она лжет? — снова повторил Плакса, вопросительно глядя в толпу.
— Лжет! — закричал хор голосов.
— А какого наказания заслуживает женщина, которая клевещет на вашего Учителя, чтобы сбить вас с пути истинного?
— Смерть ей! — крикнул кто-то.
— Смерть! — крикнуло еще пару голосов. Плакса победоносно обернулся к Авриил. Половину рта исказила мерзкая улыбочка.
— Ну, так что?
— Все равно твой час настанет! Тебя разорвет твоя же толпа, — сказала Авриил.
Плакса усмехнулся:
— Твои угрозы ничтожно жилки. Схватите ее, мы принесем ее в жертву Сатане. Подайте ритуальный нож.
Авриил схватили двое в черных остроконечных капюшонах.
— Не слушайте его! — кричала Авриил. — Бегите подальше, пока не поздно. Вы все сойдете с ума или окажетесь за решеткой. Да посмотрите же, неужели вы не понимаете, что этот мерзкий человек вами пользуется!
Ее никто не слушал.
Авриил привязали к дереву. Плакса посветил ей в лицо свечой, продолжая улыбаться половиной рта. Он хотел насладиться видом жертвы, адреналином, который выделяется из-за страха перед смертью. Он, словно триумфатор, смотрел ей в глаза и от этого взгляда его глаза начинали блестеть все ярче и ярче.
— Ты проиграла, дорогая. А на что ты надеялась? Думала, что они тебе поверят? Ты сама выкопала себе яму! — он провел ножом вначале по лицу, потом по шее, по животу.
— Наслаждайся вкусом смерти. Будешь смаковать его медленно, — прошептал Плакса.
— Будь ты проклят! — проговорила Авриил и плюнула ему в лицо. Тут же острый жертвенный нож вонзился ей в сердце.
Плакса припал к ране губами и долго смаковал свежую, теплую кровь. Все увидели его лицо, перепачканное кровью. Он напоминал монстра из фильмов ужасов.
— Аве, Сатана! — проговорил Плакса, облизывая кровь, стекающую по подбородку…

Мориган проснулась под теплым одеялом. Она не могла понять, где находится на сей раз. Да, знакомый плакат Бурзума на стене. Она у Джеффа. Это его комната. А где же сам Джефф?
Мориган встала и вышла в другую комнату. Джефф смотрел телевизор в темноте.
— Раздуплилась? — спросил он.
— Что произошло? — спросила Мориган, держась за голову.
— Ничего не помнишь?
— Неа.
— Ты вчера чуть под машину не попала, вырубилась посреди дороги, водитель вовремя затормозить успел. Тебе уже скорую вызвали, я вовремя подбежал и унес тебя домой.
— Спасибо, Джефф, большое тебе спасибо, выручил, дружище!
— Что с тобой происходит, не могу понять? Кофе будешь?
— Да. Я не знаю. кажется, у меня что-то с головой. Меня каждый раз посещают какие-то странные видения. Я уже не могу понять — где реальность, а где иллюзия. Это все порошок…
— Вчера Плакса Авриил в жертву принес…
— Не надо так шутить! — Мориган встала с дивана.
— Я не шучу, — проговорил Джефф, размешивая сахар в чашке.
— Как? Да вы что? Что с ней?
— Мертва, удар прямо в сердце, довольно меткий.
— Как? — Морган вытращила глаза. — А вы куда смотрели?
— Не знаю. Все обдолбанные были.
— Она была моей подругой, что же теперь делать?
— Ничего уже не сделаешь. Нужно жить дальше. Сейчас опять мусора будут разнюхивать, что там случилось. Опять убийство!
Мориган стояла и молча смотрела в одну точку. Ах, если бы она была в тот момент рядом! Она бы сама убила Плаксу ножом. Теперь Мориган ненавидела его в тысячу, в миллион раз сильнее. И тем сильнее хотелось отомстить. Мориган сжала кулаки: Смерть тебе, Плакса! Ты умрешь, как последняя мерзкая тварь. Но свои мысли она решила держать при себе. Сейчас никому нельзя доверять, Дани правильно сказал. Нужно подождать, пока он выйдет из больницы. Близок час расплаты.
— Сядь, не маячь перед глазами и так тошно, — сказал Джефф.
Мориган молча села. она никак не могла прийти в себя после такой ошеломляющей новости. Пришлось сесть и воткнуть в телевизор, чтобы хоть как-нибудь отвлечься.
Джефф смотрел клипы Крэдл оф Филз. В одном из клипов Дани Филз играет дрессировщика на арене, который на самом деле является вампиром. Гипнотизируя взглядом девушек, сидящих в зале, он кусает их за шею, после чего те, соответственно, тоже становятся вампирами. И тут Дани Филз обернулся и поманил пальцем Мориган.
— Мориган! — сказал он на чистейшем русском языке. — Иди ко мне!
— Как это? — проговорила она. — Что, собственно, происходит?
Дани Филз не спускал с нее подведенных красным карандашом глаз.
— Мориган! — повторил он. — Иди ко мне! Протяни свою руку!
— Я схожу с ума! — проговорила Мориган. — Я разговариваю с телевизором.
— Просто дай руку! — он улыбнулся накрашенным черной помадой ртом с колечком в губе.
Мориган неловко протянула руку и… она оказалась на арене, на которой происходило все действо клипа. На нее смотрел весь зал.
Дани Филз щелкнул плетью. — Ближе, — поманил он, — ближе…
Когда Мориган приблизилась, она увидела, как во рту у Дани показались клыки.
— Нет, — закричала она, — я не хочу!
Зал охнул.
— Ближе, — повторял Дани, — щелкая плетью. — Ты — моя!
Две голые женщины противно осклабились, сидя в клетке. Зал снова охнул.
— Ты — моя! — он приблизил ее к себе.
— Нет! — Мориган пыталась оттолкнуть его, что было сил. тогда Дани хлестнул ее плетью, потом еще и еще.
— Приди в себя, совсем сдурела!? — продолжал бить ее по щекам Джефф. — Нужно выключить этот чертов телевизор. Клипов пересмотрела?
Мориган протянула к нему руки и мертвой хваткой вцепилась в шею. Джефф издал пару хрипов. Поняв, что она не отпустит его, пока не задушит. Джефф сильно ударил ее по лицу. Настолько сильно, что Мориган притихла.

 

6

— Проходи, — сказала Фео. — Ванная направо. Если нужно, конечно, — добавила она, чтобы случайно не обидеть гостя.
— Спасибо, — ответил Призрак.
Он посмотрел на себя в зеркало и шарахнулся в строну: на него смотрело лицо в лучшем случае Робинзона Крузо, а в худшем, обезьяны орангутанга, похожего на человека, только очень лохматого.
Призрак с таким удовольствием принял горячую ванну, будто не мылся лет сто. Горячая ванна с пенкой, которую он всегда любил принимать дома! Призрак с сожалением подумал о Безродном, который всегда был лишен этих прелестей жизни. Потом он постригся и аккуратно причесался, придя в свое обычное состояние. Сейчас Призрак выглядел даже лучше и натуральнее, свежее, чем обычно. На щеках, покрытых раньше всегда театральным гримом, сейчас появился румянец. Он казался красивым естественной, природной красотой. Феона несколько секунд смотрела а него, не в силах оторвать взгляд. Наконец она опустила глаза сделала вид, что готовит ужин.
— Садись, — сказала она, — ты наверное голоден.
Призрак понял, что нормально не ел довольно долгое время. Свежий сыр, кусок копченой колбасы и овощи казались лучшей пищей на свете, какая только может быть. Он был сильно голоден, но есть не стал, а вместо этого попросил пакет и стал собирать еду.
— Что ты делаешь? — удивилась Фео.
— У меня есть друг… — начал Призрак, — он… бездомный…
— Ешь, — рассмеялась она, — хватит и твоему другу. Завтра утром отнесешь. Призрак с жадностью накинулся на еду. Фео включила телевизор, чтобы как-то разрядить обстановку и не слышать, как громко чавкает Призрак.
— Новости. С места происшествия. Вчера ночью была убита молодая девушка. Предположительно бандой сатанистов, которая уже успела нашуметь в городе. Смерть наступила о удара ножом, который пришелся в самое сердце. На месте преступления был найден перстень с черепом редкой работы, который принадлежал сбежавшему из кабинета следователя главному подозреваемому по прозвищу Призрак. В том, что он руководит группировкой фанатиков не остается никаких сомнений. Убийство девушки — дело опять-таки его рук. Правоохранительные органы ведут поиски преступника. Если кому-либо известно о местонахождении субъекта, звоните на наш номер…
Призрак раскрыл рот от удивления. Кусок не лез в горло. Как Плаксе удалось достать этот перстень! В этом перстне хоронили Кейт, он ей подарил… Плакса что, могилу раскопал? Откуда ему знать, чей вообще этот перстень!
Призрак и Фео переглянулись. Он протянул ей телефонную трубку.
— Если ты веришь в то, что я преступник-маньяк, звони в милицию!
Фео такого хода не ожидала.
— Почему ты думаешь, что я в это верю? Да, возможно и верю. Только знаешь, смерти я не боюсь. Die Loughing! — Умирай, улыбаясь! Что же касается боли, то и боль может давать силу. Как моральная, так и физическая.
Призрак мрачно усмехнулся.
— Мне тяжело бороться со всеми обрушившимися на меня несчастьями, особенно с Плаксой.
— Кто такой этот Плакса? — спросила Фео.
— Слишком долго рассказывать. То, что ты слышала по телевизору — дело его рук. Нет, я не собираюсь оправдываться перед тобой. Я говорю то, что чувствую.
— Это хорошо, — проговорила она с улыбкой. — Я ценю искренность. Если ты не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Этот принцип не раз спасал меня. Какие бы у меня ни были проблемы, я чувствую себя нормально. Отчаяние и боль тоже могут быть источниками жизненной энергии.
— Да, но на мне висит серьезное уголовное дело. Я не могу появляться в городе, не могу вернуться домой, в общем, я не знаю, что мне делать…
— Не заморачивайся. Живи сегодняшним днем, а что будет завтра — увидишь. Я верю, что ты невиновен в том, в чем тебя обвиняют.
— Почему ты в этом так уверена?
— Чувствую твою душу.
— И что же ты чувствуешь? — Призрак внимательно посмотрел на нее.
— То, что ты невиновен. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Призрак молча пошел за ней.
В комнате, в которую привела его Фео, царила какая-то особая аура. Это было ощущение, которое он не мог объяснить. Пахло благовониями и свежими цветами. Эти запах совсем перемешались. Было темно и горел лишь маленький светильник, создающий таинственный полумрак. Стены был украшены картинами, на которых были изображены сцены из средневековой жизни. На столе лежали «1984» Оруэлла и «Стена» Сартра в синем переплете. Многочисленные диски, лежащие горкой. Наверху красовался «Ворон». Металлическая роза в красном фужере, незажженные ароматические разноцветные свечи. Фео развернула шторы из черного гипюра — в окно заглянула полная луна и верхушки сосен — так как оно выходило в лес. Так и казалось, что вот-вот раздастся волчий вой и в окно заглянет какой-нибудь оборотень. Перебрав груду дисков, Фео поставила Sisters of Mersy.
Между тем, Призрак заметил фотографию какого-то человека, стоящую на тумбочке. Перед фотографией стояли такие же свечи, как и на столе, а сама она была увита сухими цветами. Призрак прочел: «нас всегда будет преследовать не сгоревшая в пепле смерти любовь и вечная боль».
Призрак проникся этой фразой, вспомнив о Кейт. Он подловил себя на мысли, что вспомнил о ней в этот вечер в первый раз. Он смотрел, как мягко лунный свет ложится на волосы Фео, пока она суетилась, застилая постель.
— Любовь и смерть словно сестры-близнецы, — неожиданно проговорила Фео. — Одна не может без другой. Спокойной ночи! — она вышла, зашелестев пышными юбками.
Призрак хотел было раскрыть рот, чтобы попросить ее остаться еще, но потом подумал: «А зачем?» Он лег спать, погасив светильник. Продолжали играть «Сестры милосердия». На душе стало как-то совсем спокойно, умиротворенно, не смотря на проблемы. Все ушло на задний план. Призрак забыл о том, что его ищет милиция, что его фото расклеены по всему городу, что на нем висит уголовное дело, что Плаксе. как всегда, удалось обвести его вокруг пальца, что он не представляет, что будет делать дальше. Проблемы лопнули, как огромный мыльный пузырь. Ему ласково улыбалась луна. Ночь была совсем белой. Он видел далекие облака, проплывающие по небу, сосны, заглядывающие в окно, казалось, махали ему косматыми лапами. Чувствовался свежий лесной воздух, дополняя прелесть этой волшебной, дивной ночи. Хотелось, чтобы она не заканчивалась никогда. Хотелось наслаждаться каждой минутой, каждым мгновением. Призрак улыбнулся сам себе. Он почувствовал себя самым счастливым человеком.

Приподнявшись на локтях, Дани кое-как встал с постели. Шатаясь, прихрамывая, держась за стену, он еле-еле шел, то и дело охая от боли и повторяя:
— Где зеркало?
Возникла идея — туалет. Там наверняка есть зеркало, только идти придется в женский. Стараясь не наделать шума, Дани прошмыгнул в туалет, волоча за собой ногу. Раздался крик медсестры, которая была напугана.
— Больной из 16-й палаты, мужской туалет находится рядом и кто вам разрешил вообще вставать?
— Я хочу посмотреть на свое лицо! — проговорил он сдавленным голосом.
— Не вздумайте разматывать бинты, если не хотите нанести себе еще больший вред.
— Я хочу посмотреть на свое лицо! — более требовательным голосом повторил Дани.
— Больной из 16-ой! — строго повторила медсестра. — Если вы не вернетесь в палату, я вынуждена буду позвать санитаров.

— Мориган! — закричал Джефф. — Ты где? Черт, а куда подевался столовый нож? Нечем хлеб нарезать…
Мориган шла, предвкушая, улыбалась, пряча под рубашкой столовый нож. Она не будет ждать Дани. Она должна сама это сделать. Отомстить человеку, который произвел ее на свет. Слушай, Плакса, как приближаются шаги твоей смерти!
Мориган знала, что он сейчас может быть в развалинах — на новом месте сборищ, которое держится в строжайшей тайне, так как старое сейчас под наблюдением милиции.
Мориган шла с одной единственной целью и торжествующая улыбка озаряла ее лицо. Этот ублюдок ответит за все ее страдания, за все ее комплексы, которые она стала ощущать, узнав правду о своем рождении, за весь этот позор и неуверенность в себе, которые навсегда поселились в ее душе… Только кровь, которой она хочет смочить свои руки, кровь ублюдка-убийцы. За подругу, которую он убил, придется отвечать вдвойне. Мориган прервала ход своих мыслей, заметив длинную беловолосую фигуру, сидящую к ней спиной. со спины она напоминала Гендальфа, старого мага из известного произведения Толкиена.
Да, она могла бы ударить его ножом со спины. так было бы гораздо проще, но нет! Она хотела смаковать свою месть, кладя ее лакомые кусочки в рот не торопясь. Видеть его глаза, страх, боль, отчаяние перед тем, как он сдохнет! Пусть почувствует то же, что чувствовали другие, которым он принес смерть и горе.
Мориган неожиданно подошла к нему со спины. Плакса даже вздрогнул от неожиданности.
— Помнишь, что писал Кроули? — сходу начала Мориган. — «Прочие гордятся своим пурпуром и отказываются жертвовать жизнью. Они самозванно коронуют себя Ужасом преисподней, они малюют на своих лбах Рассеяние Хронзона; они облачаются в отравленные одежды Формы; они замыкаются. Когда же сила, создавшая их, исчерпывается, их мощные башни рушатся, и они становятся Поедателями Навоза уже в свои дни Бытия-с-нами, и их лохмотья разлетаются по Преисподней и пропадают навеки». Тебе не кажется. что это написано про тебя?
— У тебя сегодня хорошее чувство юмора, — сказал Плакса, не понимая, что к чему.
— Хорошо знаешь Ла Вея? — продолжала свою атаку Мориган. — Ах да. вы же конечно были приятелями, я забыла! А знаешь ли ты, что в «книге Люцифера» Ла Вей писал: «Ни при каких обстоятельствах сатанист не приносит в жертву животное или ребенка!» Там «Ни» написано большими буквами и восклицательный знак в конце фразы. Читал?
Плакса посмотрел на Мориган глазами, которые, как всегда. горели холодным. адским огнем и грозно спросил:
— В чем дело?
— Да так, ни в чем. Это как в Южном Парке: делаю че хочу! Слушай, а что ты будешь делать, когда закончится наркотический порошок? Как толпу сдержишь? Или у тебя там целая фабрика? Штампуют его каждый день, да?
— Мориган, в чем дело? — еще более грозно спросил Плакса.
— Что, убьешь меня, как Авриил? Да, никто не любит слышать правду в лицо! А обвинили во всем беднягу Призрака. Вот бы пойти в милицию и рассказать, кто за этим всем стоит! — она расхохоталась.
Лицо Плаксы стало казаться непроницаемой каменной маской, а глаза метали громы и молниии. Он напоминал Зевса во гневе. Занес над Мориган руку, но она вовремя увернулась:
— Подожди еще! Ты еще самого главного не знаешь, — она снова загадочно засмеялась, — я сюрприз оставила на закуску. Помнишь, мы говорили о насилии: плохо это или хорошо. Ты, кстати, поделился своими впечатлениями по поводу своего первого опыта в этой сфере? Так вот знай, ублюдок, та женщина, которую ты изнасиловал, была моей матерью! Я узнала тебя по этому знаку с буквой П. Привет, папа! Подарок от любимой дочери! — она кинулась на него, достав из-под рубашки столовый нож Джеффа.
Плакса был настолько шокирован услышанным, что, пытаясь переварить поданную только что информацию. совершенно растерялся. Мориган успела нанести ему две раны. Одну в руку, другую в грудь, но раны были неглубокие. плакса схватил ее за руку и. вывернув ее, забрал нож.
— Ну что, — сказал он, — лежа сверху на ней, и занося свой нож, отобранный у нее же, — фортуна всегда переменчива, не так ли?
Мориган закрыла глаза, «предвкушая» свой последний час. Тут раздались чьи-то шаги. Плакса отвлекся и ослабил хватку. Этого времени Мориган хватило, чтобы вырваться. Она бросилась бежать в кусты, поняв. что проиграла эту схватку. Она чувствовала, что Он бежит сзади. Какой адреналин! Чувствуешь, что сзади бежит убийца, и что если он тебя настигнет — ты уже не вырвешься, ты в Его власти.
Мориган знала, что даже, если бы она бежала марафонским бегом, он бы все равно выиграл у нее это нелепое состязание. Она спряталась в кустах и притихла, чувствуя частый стук собственного сердца. Плакса остановился и стал оглядываться по сторонам, держа в руке нож:
— Ну, где же ты, дитя мое? Я чувствую, что ты здесь, близко. Ну выйди же к своему папочке!
Мориган сильнее стиснула зубы. Ей захотелось вцепиться ему в глотку и перегрызть ее, как делают дикие звери. Но страх парализовал. Инстинкт самосохранения.
Плакса подсвечивал себе зажигалкой, проверяя каждый куст. Вот, сейчас он подойдет к ее убежищу и все будет кончено. Мориган не стала дожидаться этого «счастливого» момента и побежала назад. Плакса услышал шорох и кинулся следом.
Спасаясь от настигавшей ее смерти, Мориган вспомнила даже Иисуса, мысленно моля его о помощи и даже не испытав при этом стыда. Окровавленная, с обезумевшими от ужаса глазами, она выскочила на дорогу. И на счастье проезжала одинокая машина! Мориган едва не кинулась под колеса, водитель насилу успел затормозить.
— Ты что, шальная что ли! — закричал водитель.
— Помогите, меня преследует маньяк! — проговорила Мориган, открывая дверцу машины. — Увезите меня отсюда подальше, я Вас умоляю!
Плакса выбежал на дорогу, заляпанный кровью, когда машина уже отъезжала.
— Вот черт! — раздосадованно проговорил он.

— Кто там в такое время? — спросил отец Сергий.
Мориган нажала на звонок и держала руку до тех пор, пока он не вышел.
— Помоги мне! — успела проговорить она и упала в обморок.

 

7

Ночью Дани все-таки удалось добраться до женского туалета. С нетерпением, дрожащей здоровой рукой он стал срывать бинты. Закрыл глаза. Было больно и страшно. Он боялся увидеть свое отражение в зеркале.
Все готово. Но глаза открывать страшно. Дани собрал в кулак все свое мужество и посмотрелся в зеркало… Тот. кого он там увидел, был не он… Это был какой-то нелепый монстр, отчасти напоминающий Плаксу. Но, если уродливый шрам придавал Плаксе скорбное выражение лица, то шрам Дани, проходящий около рта, делал его похожим на главного героя фильма «Человек, который смеется». Дани закричал истерическим голосом и ударил кулаком по зеркалу, которое разбилась вдребезги.
Крик разбудил врачей, которые находились на дежурстве, но которые спали в данный момент.
— Слушай, а кто это там такой крик поднял? — спросил один другого.
— Не знаю, — ответил тот, — идем посмотрим.

— The always said simple, trival things — i used to say it was kind trival — Believe me nothing is trival! — как было сказано в «Вороне», — заметила Фео. Они сидели на лесной поляне и наблюдали полнолуние. Призрак подловил себя на той мысли, что заслушивается ее упоительным голосом, поражаясь этому необыкновенному человеку все больше и больше. Он становится совершенно безоружным, когда она начинает рассказывать свои удивительные истории.
Она была одета в средневековое платье цвета темной сирени. Призрак заметил, что у нее целый гардероб и все сшито собственными руками, по своему вкусу (а вкус был хороший).
Она начала читать стихи:

Я в огне горю.
Он меня сжигает
И всю, глотая, поглощает.
Свежий вкус крови во рту.
Очень скоро тебя я найду.
Обожаю, лелею, люблю.
Ненавижу и жестоко убью.
Не могу быть принцессой твоей,
Значит будешь ни мой, и ничей.
Жить с тобою мечтая, я знаю,
Что твою жизнь навек забираю.
Ты удивишься, но будет поздно.
Я вины не почувствую грозной.
Попрощаюсь с тобой навсегда,
Поцелую, закрою глаза….(стихи Светланы Калачовой).

— Почему ты прочла мне этот стих? — спросил Призрак.
— Не знаю. Захотелось выговориться. Я всегда Ему читала, когда Он был жив…
— Но он умер, а мы живы… — неожиданно для себя сказал Призрак.
Фео резко встала:
— Я хочу спать. Придешь сам, знаешь, куда идти.
Она быстро зашагала к дому. Призрак схватился за голову. Он ничего не понимал. Он не знал, почему она так поступила, не знал, что происходит с ним самим. Оставалось наслаждаться лесной тишиной и вдыхать щекочущий нос запах хвои.
Побыв наедине с самим собой, Призрак тоже пошел к дому. У Фео горел свет, она еще не спала. Призрак увидел ее силуэт в окне. Она что-то старательно выводила на бумаге. Интересно что?
Когда Призрак вошел в комнату, Фео резко спрятала тетрадку за спину. Очевидно, это был дневник или какие-то личные записи.
— Что ты хотел? — холодно спросила она.
— Не бери в голову мои слова, — сказал Призрак, — в них на самом деле не было ничего личного. Я уже по-моему сказал тебе, что как девушка ты меня не интересуешь.
Она как-то странно посмотрела на него. Призраку показалось, что даже обиженно.
— Спокойной ночи! — сказал он, и пошел в свою комнату. Но долго не мог заснуть, смотря в темноту лесной чащи, словно пытаясь проникнуть внутрь, постигнуть глубины мироздания.
Призраку снился бал и Фео в нежно-голубом платье. Они много смеялись и казались счастливыми. Это был очень приятный сон. Но неожиданно над ними нависла огромная тень. Человек со шрамом на все лицо, урод. С холодными глазами монстра. Он хохотал, смеялся над ними, от чего становилось еще омерзительнее. Это был… Плакса. Он приблизил свою отвратительную физиономию близко близко и прошептал на ухо:
— Сгниешь в тюрьме!
После чего снова расхохотался. Призрак проснулся с ужасным впечатлением чего-то мерзкого на душе…

Мориган приоткрыла глаза. Она увидела лицо, обрамленное мягким светом. Лицо, излучающее доброту и умиротворение.
— Иисус… — прошептала Мориган и снова закрыла глаза. Ей казалось, что она бежит по темным тоннелям-либиринтам. Бежать становилось все труднее, ноги что-то сковывает, а сзади уже слышен топот — это бежит Плакса, размахивая ножом в разные стороны. Мориган знает, что нужно добежать до конца тоннеля. Из этой открытой настежь двери льется свет. Ноги парализует, она слышит хохот Плаксы.
— Все будет хорошо, — говорит кто-то спокойным голосом, от которого Призрак Плаксы рассеивается. — Все пройдет. — Голос полон спокойствия. Мориган тоже успокаивается. На смену тревожным кошмарам приходит безмятежный сон.
— Все будет хорошо, — сказал отец Сергий, меняя компресс. — Так, жар вроде бы спал. Слава Богу!
Он встал перед иконой и свершил крестное знамение. Потом, обращаясь к Богу, стал тихонько читать молитву об исцелении.
— Владыко Вседержителю, Святый Царю, наказуяй и не умерщвляяй, утверждаяй низпадающия и возводяй низверженныя, телесныя человеков скорби исправляяй, молимся Тебе, Боже наш, рабу Твою Марию немощствующа посети милостию Твоею, прости ей всякое согрешение вольное и невольное, Ей, Господи, врачебную твою силу…
Мориган открыла глаза. Она смотрела, как отец Сергий молится за нее перед иконой. Его лицо светилось благоговением перед Богом, горячей верой, добром и умиротворением. Мориган позавидовала ему. Хотела бы и она горячо во что-то верить. Но у нее, увы, не осталось больше совсем ничего. Плакса разрушил все то, чем она жила до этого. Мало того, он разрушил жизнь ее и ее друзей. Будь проклят!
Отец Сергий излучал какую-то неземную красоту. Мориган залюбовалась им. Подумать только, а ведь она раньше презирала этого человека! А он ей помог; молится за нее своему Богу. В конце концов, каждый имеет право верить в то, что хочет. С этим Мориган не могла не согласиться.
«Какой он красивый! Добрый, искренний. Как здесь у него спокойно, хорошо. Я бы здесь навсегда осталась… В любом случае Плакса будет искать меня, чтобы убить», — она печально опустила глаза.
Не видя, что Мориган за ним наблюдает, отец Сергий принялся готовить отвар из целебных трав. Она следила за каждым движением его рук. С какой заботой он готовил этот отвар! Мориган забыла то время, когда о ней кто-либо заботился. Как же ей этого не хватало!
— Подойди ко мне! — тихонько попросила она. Сергий обернулся:
— Слава Богу, она пришла в себя! Слава Тебе, Господи!
Отец Сергий подошел к постели. Мориган схватила его руку и положила себе под голову, вцепившись в нее крепко-крепко. Она с улыбкой смотрела на Сергия:
— Спасибо тебе!
— Бога благодари. А наш долг помогать ближнему своему.
— Лучше сам поблагодари своего Бога, ты же знаешь, что я с ним не в ладах.
— Бог не может быть только моим или только твоим, он- создатель всего сущего.
— У меня нет сил спорить сейчас на религиозные темы. Я очень очень устала… Если бы ты знал, сколько у меня в жизни проблем!
— Все проблемы мы создаем себе сами, — ответил Сергий. — На вот, выпей чая на травах.
Мориган отпила глоток и снова вцепилась в руку Сергия:
— Послушай, вам ведь не запрещено иметь семью?
— Ну, нет.
— А я бы подошла на роль твоей жены?
Сергий засмеялся.
— Я серьезно, — ответила Мориган. — Просто мой мир разрушен. Я осталась где-то посредине, между небом и землей. Я чувствую себя неприкаянной. Мне нигде нет места. МЕня никто не ждет, обо мне никто не заботится, я никому не нужна. А тебе нужна? Ты бы женился на такой, как я?
— Маленькая глупая девочка, возмутился отец Сергий. — Ты нужна Богу и Бог заботится о тебе.
— Ты не ответил на вопрос, — сказала Мориган, чмокнув его в руку. — Я тебе нравлюсь?
— Прекрати! — Сергий выдернул руку и начал заниматься своими делами. Мориган почувствовала резкую нехватку порошка. Порошок стал необходим ей, как воздух.
— Сергий, мне плохо! — сказала она.
— Что случилось? — испугался священник.
— Больно! Ломит все тело, — из глаз Мориган потекли слезы. — Мне нужна наркота! Нужен порошок! — она вскрикнула.
— Спокойней, ты все выдержишь.
— Мне плохо, я умираю… Ай-ай-ай, — она снова закричала. — Помоги мне, — она вцепилась в его руку ногтями.
— Давай, сильнее!
Из руки потекла кровь. Мориган снова пронзительно закричала. Она встала с постели, в надежде разбить себе голову о стену. Одним сильным движением Сергий уложил ее обратно, привязывая веревками к спинке кровати. Мориган кричала, пытаясь кусаться, брыкалась ногами, сулила Сергию невероятные проклятия. Кричала, что она ненавидит Бога. Вскоре Мориган оказалась привязанной к кровати и все попытки вырваться оказались напрасными…

— Слушай, ты не видела Мориган? — спросил Джефф.
— Давно вообще не видел, — ответил Гот. — Есть курить?
— Да, держи. Слышал последнюю новость?
— Какую именно?
— Вега нашли в подвале мертвым, — ответил Джефф. — Держи спички!
— Да ты что! — удивился Гот. — А что с ним случилось?
— Передоз. Завинтился сильно, видимо сердце не выдержало.
— Ну и дела! — проговорил Гот.

 

8

— Вкуснятина! — проговорил Безродный, засовывая в рот кусок курицы. — Двести лет так вкусно не ел. Спасибо, Привидение!
— Я не Привидение, я Призрак.
— Какая разница, Призрак, Привидение — все одно, нечисть всякая. Устроился ты, смотрю, хорошо.
— Да, неплохо, — ответил Призрак. — И тебе еду буду приносить каждый день, если хочешь.
— Конечно хочу! — чуть не закричал Безродный. — Такой вкусноты я отроду не ел.
— Ладно, пойду я, Безродный, время позднее, я как бы один живу.
— Давай, чувак, свидимся!
Безродный натянул шапку на самые глаза и, скрестив руки на груди, задремал. Призрак отправился к дому Фео. В окнах было темно.
«Конечно же она на поляне», — подумал Призрак и направился туда. Действительно, Феона сидела на поляне со свечкой в руке. Блики мерцающего огонька падали на ее лицо, ловя блеск глаз, освещая его красным светом. Призрак пробежал взглядом по пышной юбке из черного бархата и строго затянутому корсету. Фео подняла на него глаза:
— Чего ты встал, садись!
Фео снова обратила взгляд на огонь свечи, словно маленького одинокого собеседника.
— Она во сне так грустна…
Как рука друга,
Которой никогда не коснуться…

— Свеча, забытая на взморье —
Ну а солнце все ниже клонится… — докончил Призрак.
Неожиданно для Фео и себя самого. Он кинулся к ней. Они упали на траву, окруженную изумрудной росой. Свечка потухла. Призрак нашел ее губы и принялся целовать. Если бы кто-то со стороны наблюдал за этой картиной, то решил бы, что на землю снизошли два прекрасных божества, созданные, чтобы любить друг друга. Фео резко оттолкнула его.
— Ты что! — возмущенно проговорила она. — Лжец! Разглагольствуешь о вечном! Говорил, что любишь свою Кейт, а сам! Для любви нет преград, и смерть — не барьер, просто еще одна ступень. Для тебя все преходящее, для тебя нет ничего вечного и настоящего…
— Ошибаешься, есть! Именно поэтому я больше не останусь у тебя жить, и мы больше никогда не увидимся, чтобы я смог сохранить то вечное и настоящее, что осталось во мне… чтобы я смог сохранить свою Кейт…
Он ушел, не оборачиваясь. Фео казалась печальной. Она долго думала над его словами, сидя на поляне и слушая тишину, пока не забрезжил рассвет.

— Wellcome underneath the bridge! — сказал сам себе Призрак, спускаясь под мост.
— О, снова ты! — сказал Безродный, роясь в пакетах.
— Можешь меня поздравить, — сказал Призрак. — Я снова бомж.

— Кто-нибудь видел Мориган? — спросил Плакса, сверкая серебряным когтем, надетым на мезинец.
— Нет, Учитель, давно уже не видели, — ответили многие.
— Убедительная просьба ко всем, если кто-нибудь увидит Мориган, обязательно сообщите мне. Я Сильно переживаю, так как давно ее никто не видел.
— Да, Учитель.
— А сейчас я приступлю к раздаче порошка и новой проповеди. Держи, это тебе, а это тебе. Вот, и для тебя тут есть.
— Кх, кх, — откашлялся Плакса после раздачи порошка. — Итак, хочу привести цитату Кроули: «Нет закона выше, чем Поступать согласно твоей Воле». И это золотые слова. Что такое закон божий? На чем базируется христианство? Старая, как мир, формула IAO — формула искупления человечества. Да кто вообще сказал, что христианство — это хорошо, а 666 — это плохо? 666 — сумма магического квадрата Солнца, а ведь Солнце, между прочим, дает жизнь! Стало быть, христианство есть антижизненная религия, ведь оно борется против 666. Есть и другое толкование. I — отец, О — мать, А — дитя. Это толкование — истинная формула Зверя — 666. Формула баланса. А баланс важен… Слова Плаксы были встречены громкими рукоплесканиями.
— REGE SATANAS!
— AVE SATANAS!

— Тебе стало немного лучше? — спросил отец Сергий. Мориган кивнула. Она была бледной и изможденной, на лбу все еще поблескивали капельки пота.
— Возьми, выпей, это отвар из трав, которые успокаивают нервную систему, — Сергий протянул кружку. Мориган взяла ее трясущимися руками. — Теперь ложись спать. Ты скоро должна уснуть. Надеюсь, сегодня приступы не повторятся. спокойной ночи!
— Как, ты уже уходишь? — огорченно спросила Мориган.
— Да, я подустал за этот изнурительный день, пока хлопотал возле твоей постели. А завтра у меня служба.
— Не поцелуешь меня на прощание? — спросила Мориган, когда он уже выходил в другую комнату. Сергий вернулся и поцеловал ее в лоб:
— Храни тебя Господь, дитя! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, — он трижды перекрестил ее и пошел к себе. Но Мориган не спалось. Она ворочалась в постели, в голову лезли различные мысли. Все, что произошло с ней за последнее время. Промучившись наедине с собой добрых часа два, Мориган встала с постели и принялась ходить по комнате. Потом она вышла в другую комнату, и, подсвечивая себе зажигалкой, искала, где спит Сергий.
А вот и он! Мориган залезла к нему под одеяло. «Как странно», — подумала Мориган. — «Почему мне сейчас так нужен этот человек, над которым я раньше смеялась, ненавидела и унижала его?» Сергий крепко спал. Мориган обняла его и прижалась к его плечу. Она почувствовала какое-то тепло, что-то светлое, что излучал этот человек и чего она прежде никогда не испытывала.
— Сергий… — проговорила Мориган, проведя рукой по его волосам. Она поцеловала его в губы, но священник сильно крепко спал. Тогда она поцеловала еще и еще. Сергий открыл глаза, не понимая, что происходит:
— Господи, что за наваждение!
— Это не наваждение, это я, мой дорогой, — она поцеловала его снова.
Сергий включил свет. Он был рассержен:
— Как ты смеешь! Так-то ты платишь мне за помощь! Будто бы ты послана самим дьяволом, чтобы испытать крепость моей веры в Господа. Немедленно отправляйся в себе в комнату и ложись спать!
— Не злись, Сергий. Я не хотела тебя обидеть. Я просто хотела выразить те чувства, которые стала испытывать к тебе. Не прогоняй меня пожалуйста. Быть может, я люблю тебя.
— Научись прежде любить Бога. А сейчас немедленно отправляйся к себе в постель, — «к себе» он подчеркнул особенно.
Мориган молча ушла. По щекам текли слезы обиды и разочарования. «Так всегда! Всегда одно и то же, такова моя несчастная карма. Я не нужна Призраку, не нужна и Сергию. Ну, ничего, я все равно добьюсь тебя, священничек!»

 

Поем оду шее, ухоженной для мантии насилья.
Энсенада — мертвая печать,
Песье распятье.
Призраки солнца мертвой тишины.
Остановите машину.
Дождь. Ночь. Ощути…

— Ты все стихи читаешь, поэт! — говорил Безродный. — А я спать собрался. Костер уже потух, жрать нечего. Спокойной ночи! — он мгновенно захрапел.
— Призрак! — позвал кто-то. — Ты здесь?
«Видение. Меня начинают преследовать голоса». Он смотрел сквозь дым от затухшего костра. За этой дымовой занавеской он увидел черты знакомого лица.
«Я сумасшедший», — он засмеялся самому себе.
— Призрак, я знаю, что ты здесь!
— Фео…
Она подощла к нему, нагнувшись, чтобы пролезть под мост. Она — настоящая, та, которая не могла быть похожей ни на кого…
— Для чего ты пришла? — спросил Призрак.
— Вернешься домой? Тебе тут холодно и одиноко!
— У меня нет дома.
— Ко мне домой, — вынужденно поправила Фео.
— Не стоит.
— Я… Честно говоря, пришла извиниться. Я… не имела права говорить тебе такое. Знаешь, я сама столько раз говорила о вечном, о том, что смерть для любви не преграда, но… Можно, я повторю тот поцелуй? — она медленно прикоснулась к нему губами, наслаждаясь мгновением каждого прикосновения. — Я уже давно тебя люблю, просто боялась признаться в этом самой себе… Я не такая уж сильная на самом деле, чувства взяли надо мною верх.
Призраку казалось, что он пьяный. Все поплыло. Казалось, что земной шар вращается не вокруг своей оси, а вокруг него самого.
— Скажи что-нибудь…
— Ты самое прекрасное создание из всех, которых я видел на земле. Я хочу быть с тобою вечно…
— Я же не интересую тебя как девушка?
— А я тоже не интересую тебя как парень.
Они поцеловались. Потом взялись за руки и ушли, куда глаза глядят, навстречу шуму листвы и ночной тишины. Счастливые, как дети.

 

9

После выходки Мориган Сергий стал меньше с ней общаться. Мориган видела, как он, надев очки в соседней комнате, читает Библию или молитвослов, что-то выписывает в тетрадь. Он был уже не так заботлив и все это очень удручало Мориган. Как-то вечером она просто вышла из квартиры и пошла по улице в неизвестном направлении. Она кружила по городу чуть ли не половину ночи, не встретив на улице ни одной живой души. «Как странно», — подумала Мориган. — «Неужели в этом городе все вымерли?» И тут она увидела интересную парочку. Оба были одеты в черное.
— Я думал, что после Кейт никогда и никого не смогу полюбить, — сказал он.
«Кейт!» — подумала Мориган. — «Да это же голос Призрака! А это с ним еще кто?» Она спряталась за куст.
— Смотри, вечеринка в готическом стиле, — сказала девушка, указывая на приклеенное к забору объявление. — Послезавтра ночью. Вход в костюмах. У меня есть очень красивое платье из черного бархата, расшитое золотой нитью. Пойдем?
— Давай сходим, Фео. Я так рад, что тебя нашел. У меня в жизни никого и ничего не осталось.
Они поцеловались.
«Вон оно что!» — злобно усмехнулась Мориган. — «Фео значит! А как же твоя безграничная любовь к Кейт? Очень хорошо, мой прекрасный принц, значит встретимся послезавтра»…

Приходили все новые и новые люди. Обстановка была замогильно-мрачной и тем не менее в этом была своя прелесть. Столики из черного дерева, на которых стояли свечи в разных подсвечниках. Играл орган. Стены были завешены черными занавесками и украшены розам самых темных сортов. Цветы свешивались даже с потолка, приятно поражая посетителей. Все были одеты в средневековые костюмы. Прекрасные дамы ходили в пышных платьях, лица их были прикрыты масками; в историческом духе были одеты и кавалеры. Доминировали темные и черные тона.
— Что будем пить? — спросил Призрак.
— Хочу красного вина, — ответила Фео. Полузакрытое маской лицо добавляло ей непредсказуемого шарма. Призрак нежно и уважительно поцеловал ее руку:
— Как скажете, моя королева.
— Итак, рады приветствовать вас сегодня в нашем мрачном склепе, дорогие дамы и господа! — начал свою речь ведущий шоу, одетый графом Дракулой. — Все самое мрачное сегодня для вас! Итак, если среди наших дорогих гостей найдутся такие, которым есть что высказать, а может быть даже и спеть, прошу не стесняться и выйти сюда!
Вперед вышла дама в темно-красном, лицо которой было прикрыто вуалью.
— Очень хорошо, мадемуазель. — Дракула поцеловал ее руку. — Что вы хотите нам сказать?
— Я бы хотела спеть, — сказала дама в темно-красном.
— Очень хорошо, — повторил Дракула. — И что же нам споет прекрасная принцесса?
— Один старинный романс. Он на староанглийском и повествует об одной несчастной прекрасной, но несчастной девушке, которая тосковала по умершему любимому. Это очень грустная баллада.
И она запела. Таким чудесным волшебным голосом, наполненным таким чувством, что шокированный зал заслушался, подперев голову рукой, а кое-кто из особо сентиментальных личностей даже пустил слезу.
— Как красиво поет, — сказала Фео. — Интересно, кто она?
— Даже не представляю, — ответил Призрак. Когда незнакомка в красном перестала петь, зал молчал, а потом взорвался аплодисментами.
— Я посвятила эту песню даме, одетой в черное платье, расшитое золотистой нитью, — она посмотрела на Фео.
— Я? — удивилась Фео.
— Да, именно вы, — ответила она. — Знайте, что эта песня была для вас, — дама в красном сделала реверанс и удалилась.
— Как странно, — проговорила Фео.- Кто это такая? Я ее совсем не знаю.
Праздник продолжался. Но у Фео все не выходила из головы эта дама в красном.
— Все нормально, любимая? — спросил Призрак, заметив тревогу в ее глазах.
— Да, конечно. Вечер замечательный.
Неожиданно Призрак заметил, что дама в красном не сводит с него глаз. Он попытался отвлечься, потом посмотрел снова — она смотрела по-прежнему пристально. Что-то зловещее было в этом взгляде. Призрак вышел на балкончик, чтобы покурить и подумать. Его душу охватило какое-то странное смятение, словно в предчувствии чего-то.
Зашелестели юбки. Призрак обернулся — дама в красном стояла рядом.

Ты знаешь, я схожу с ума.
По темным коридорам
Уносит мысль меня,
Моя коварная змея.
Со всех сторон
Хохочет стая злых ворон.
Вот были силы —
Вихрь унес,
А роз взамен мне не принес.
О да, сегодня странно от ума.
Изысканно смешна сошедшая с ума.
Смотря, не понимая, напрасно дергаешь —
Глуха я.
Я запалю костер — он будет для меня.
Я в нем сгорю дотла, дотла!
Я тленом стану, тленом!..

— Кто ты? — Удивленно спросил Призрак.

Я тебя ненавижу.
Твое существование отравляет мою жизнь.
Твои глаза мешают мне спать,
Когда я тебя вижу, я не могу дышать.
Тоска, как червь, гложет мою душу,
Высасывает мою кровь.
Я отдала бы свое сердце на растерзание диким псам,
Только, чтобы тебя забыть.
Не стонать от муки, когда ты уходишь,
Безразлично внимать твоим словам,
Чтобы мою грудь не разрывала жгучая боль…
(стихи Светланы Калачовой).

— Кто ты? — еще более удивленно спросил Призрак. Дама сняла маску.
— Мориган?!
— Да, — она ехидно улыбнулась. — Рассказы о вечной любви — выдумки. Нет ничего вечного. И ты не вечен. Что, та, другая, оказалась лучше, чем я? Ты мною пренебрег, Призрак, поэтому навсегда попрощаемся! — она прикоснулась к нему губами и всадила в грудь острый нож, потом ударила еще раз, нанеся в общей сложности около десяти ран. Мориган поцеловала мертвые губы любимого.
— Кровь… Гм, это хорошо, — она намочила палец в крови и облизала. — Это вкусно. А ведь я тебя любила…
После этого даму в красном никто не видел.
Когда Фео увидела мертвое тело Призрака, она не выдержала. Второй раз хоронить любимого человека… Она выпила яд…

— Последние новости. Лидер секты сатанистов покончил жизнь самоубийством на одной из готических вечеринок самого скандального клуба города. Теперь, будем надеяться, прекратятся жестокие убийства, совершенные сектантом-фанатиком и жизнь города войдет в свою привычную колею. Мотив самоубийства не установлен. Подружка маньяка-суицидника тоже покончила с собой. Ее причастность к произошедшим ранее событиям пока не доказана. Ведется расследование… — отец Сергий сделал телевизор потише, потому что в дверь кто-то звонил. На пороге стояла Мориган.
— Входи, — сказал священник.
Мориган вошла. Ее трясло.
— Что случилось? Где ты была? — спросил Сергий.
— Я… Убила человека, — проговорила Мориган.
— Как?
— Я его убила, убила… — последнее слово Мориган прокричала. Она стала рыдать. — Призрака… которого любила всю жизнь. Он изменил мне… с этой, — она снова стала рыдать. — Лучше мертвый навсегда, чем потерять его…
— Подожди, — сказал Сергий, — выпей воды и успокойся. Ты неадекватно воспринемаешь окружающий мир. Где и как это произошло?
— В клубе…
— А… — сказал Сергий. — Только что в новостях сказали, что это было самоубийство, и что человек этот был маньяком, принадлежавших к секте сатанистов.
— Это все неправда, — закричала Мориган. У нее началась истерика. — Призрак ни в чем не был виноват, это все Плакса. Все он! Он совершил все эти убийства, он подсадил очень многих на порошок, а я… Я не его убила, я убила Призрака… Но ничего уже не исправишь, — она снова зарыдала. — Останься со мной, слышишь? У меня кроме тебя никого не осталось!
— Ты сумасшедшая, успокойся! Ты должна покаяться за все, что совершила в этом мире. Прийди к Богу! Это все, что у тебя осталось.
— К Богу! — Мориган усмехнулась. — А где был Бог, когда насиловали мою мать? Почему я вообще родилась на свет, я, плод насилия? Наверное, чтобы приносить людям зло и несчастье! И, знаешь, кажется, у меня неплохо получается справляться со своей ролью! Я и тебя убью вот этим самым ножом, которым заколола Призрака. Да, я всадила в него нож десять раз! И с тобой сделаю тоже самое. Вы, вы все меня не любите, не цените меня, мою душу!
— Успокойся! — сказал Сергий. — Ради Господа, прийди в себя, ты помешалась!
— Мне плевать на твоего Господа, мне плевать на всех, твари! — она стала истерически кричать.
Священник взял веревки и крепко привязал ее к кровати, не смотря на то, что сделать это было совсем непросто.
— Твоя психика подорвана наркотиками, ты просто сходишь с ума, — сказал Сергий. Мориган истерически кричала, она не хотела ничего слушать. Сергий взял телефонную трубку.
— Зачем ты взял телефон? — закричала Мориган.
— Вызвать скорую помощь. Видимо, тебе срочно нужно к психиатру.
— Нет! Не-ет, — она снова стала рыдать, — не делай этого, пожалуйста, меня упекут в психушку навечно, я там сгнию, понимаешь?! Дай мне еще один шанс…
Сергий покачал головой:
— Хорошо. Но пообещай успокоиться.
— Да. Побудь со мной.
— Не могу. Я пойду спать, а ты полежи и подумай. Поговорим утром.
Он поцеловал ее в лоб.
— И это все?
— Полежи и подумай, — повторил Сергий. — Спокойной ночи!
Мориган не могла спать. Она всю ночь думала о том, что же она сделала. До нее только недавно начал доходить весь ужас произошедшего. Призрака больше нет… Нет! Его больше нет!.. Мориган кричала, рыдала, смеялась и снова кричала. Это было похоже на помешательство. Веревки впились в тело. Они не отпускали ее. Обессилив, Мориган сомкнула глаза. Утром пришел священник. Он развязал тугие веревки. Мориган не могла встать. Она очень ослабла после сильного стресса.
— Я не нужна тебе, я никому не нужна, — проговорила она.
— Перестань, ты нужна Богу, — ответил Сергий.
— Богу? Так пусть забирает меня к себе! А ведь не заберет, — она погрозила пальцем и рассмеялась. — Потому, что я пойду в ад! К Люциферу, к Призраку, ко всем…
Через некоторое время отец Сергий привел ее в клинику для душевнобольных. Он сам оплачивал ее лечение и навещал практически каждый день. Мориган кричала всем, что она убийца и сама лично нанесла десять ран скончавшемуся на месте Призраку, но ее никто не воспринимал всерьез. Дальнейшая судьба Мориган неизвестна. Одни говорили, что она окончательно помешалась, другие говорили, что она вернулась домой и возобновила учебу, третьи утверждали, что она стала женой отца Сергия, четвертые вообще говорили, что Мориган покончила с собой. Кому можно верить? По крайней мере только не слухам. Что же с ней случилось на самом деле, достоверно не знал никто…

— А почему эмблемой Кроули считал знак бафомета? — спросил Плакса. — Потому что зодиакальный козерог — быстроногий козел, чьим атрибутом является Свобода… Договорить он не успел, потому что медленно стал съезжать вниз, его тело обагрилось кровью. Плакса упал на землю. Все увидели Дани, потрясающего окровавленным ножом. Только он не был похож сам на себя. Это был человек с изуродованным шрамами ртом. Вечно смеющийся монстр.
— Свобода… — проговорил Дани. — поздравляю вас, теперь вы все свободны!
Толпа стояла в шоке некоторое время.
— Да здравствует Дани, наш новый Учитель и Благодетель! — закричал наконец кто-то. Вся толпа склонилась перед ним: — Да здравствует Дани!
Дани надменно созерцал раболепное стадо. Он ухмыльнулся и без того уродливым ртом, проговорив:
— Кажется, зло не умрет никогда…

 

2006

Еще почитать:

Кочующая планета — Глава 6 Завтрак

Вокальная боль. 

Давайте жить дружно (1 часть)

Коматозница