Любовь и Доллары

Введение
Я родился в Чикаго. Этот мегаполис симбиоз культуры и нищеты, в нём потоки криминальных и корпоративных денег порой сливаются. Этот город продолжает давать стране людей с незаурядными способностями. Из него вышли Аль Капоне и Рональд Рейган. А какие женщины вышли оттуда: Синди Кроуфорд и Наталья Чиабану!!! Город красавец с коротким летом и суровой зимой. Однажды его увидев, никогда не забудешь. Название его произошло от дикого чеснока shika akwa, так называли это растение индейцы. Индейцы сопротивлялись до середины 19-го века, а потом правительство окрепло и превратило городок из 200 жителей в самый растущий город страны, население которого ныне третье по величине в стране. Индейцев давно нет, а дикий чеснок продолжают использовать на кухне, готовят песто, соусы, сыры, майонез, shika akwa хорош и с оливковым маслом. Жизнь продолжается с острым привкусом чеснока. Порядка в городе нет со дня его основания. Одна община берет верх в городском управлении, потом другая и так без конца, вплоть до наших дней. Самыми лучшими сериалами являют сериалы о полицейских, пожарный и госпиталях, которые и показывают то, что скрывается за стеклом небоскрёбов и красным кирпичом бедный районов. Чикаго всегда был беспокойный, убито 306 человек с начала года, из них 8 за последние 7 дней. За последнюю неделю ограблено на улице 168 человек и 204 дома. Если сравнить с потерями в Афганистане, то можно сойти с ума. В Афганистане в 2015 году погибло 10 солдат, 9 в 2016 году, 11 в 2017 году и 13 в 2018 году. А тут за неделю такие смерти и никого это не шокирует. Привыкли, ко всему можно привыкнуть.Но, несмотря на этот ужас, все мы любим Чикаго, мы любим город дикого чеснока.
Я был умный и начитанный мальчик, но немного тянул ногу при ходьбе. До некоторого возраста я не ощущал дискриминации от сверстников. Свое отклонение от нормальности я познал в школе, где был отвергаем для дружбы и мальчиками и девочками. Последнее меня огорчало очень сильно. Для поднятия своего авторитета я выбрал не самый лучший вариант, примкнул к уличной шпане. Там меня не встретили с распростертыми объятиями, а наоборот частенько били. Я давал сдачи и не отступал. Главарь банды по кличке Бегемот разрешил мне быть в своей группе после того, как я дал ему дельный совет. Бегемот торговал сигаретами, которые воровали у производителей в Вирджинии. Пачки сигарет различались маркировкой и полиция не дремала. Я предложил Бегемоту продавать сигареты в подконтрольных ему торговых точках в розницу. Доллар за штуку. Прибыль не сильно росла, но оборот увеличивался за счет подростков и снижались риски с упаковкой. Я продолжал хорошо учиться в школе и сам факт моего присутствия в окружении Бегемота быстро свёл насмешки над увечьем к нулю.
После школы я поступил в колледж на отделение журналистики, но с бандой связи не оборвал, а выступал в роли летописца. С разрешения Бегемота писал детективы по фактам реальных налетов и расследований. Рейтинг Бегемота в уголовном мире сильно поднялся. Меня же приняли на работу в местную газету Street Voice, то есть Голос Улицы. Я вёл раздел криминальной хроники. Слегка прихрамывающий, с парой шрамов на лице, я хорошо вписывался в имидж человека знающего своё дело. Женщины перестали обращать внимание на физический недостаток, он превратился в достоинство. Я женился, но брак не продержался долго. Я не оказался тем потертым жизнью героем, каким меня представляла избранница, да и денег лишних не имел. Зарплата районного журналиста маленькая, поэтому я устроился в издательство художником иллюстратором. Рисовать я любил с детства, после окончания колледжа брал уроки у студентов художественной школы. Там и подружился со следующей своей женой, которая хорошо рисовала и научила меня писать стихи. Научила хорошо. Женщины стали ко мне тянуться и жена подала на развод. Итак, не старый, с двумя разрушенными браками, журналист, художник и поэт я был приглашен на телевидение для ведения шоу «Мир, который мы скрываем». Там был криминал и любовь, молодые художники и поэтессы, красивые женщины и вышедшие из заключения гангстеры. Конкурентом по популярности была передача Skin Wars:
У меня было всё, кроме настоящей любви. И эта нотка проходила красной нитью через шоу. Неустроенных в этом плане людей много и шоу имело высокий рейтинг.
В день своего шестидесятилетия я задумался о своей жизни. Жаловаться было не на что. Шоу много лет пользуется успехом, денег хватает и есть приличные накопления. Но с каждым годом растет чувство усталости, усталости от еженедельного толчения в ступе своих душевных неурядиц и подобных неурядиц гостей шоу. На показе личного счастья денег в Америке заработать очень трудно. Чужое счастье вызывает иногда зависть к героям шоу, а чаще неудовлетворенность своим личным положением и на работе и дома. Поэтому такие шоу переводят в разряд комедийных. Личная боль должна маскироваться смехом. А боль это пустота в прошлом и темнота яркого рекламного будущего. Маленькие радости бытия это регулярные торговые скидки. Пользуются этими радостями те, у кого денег достаточно для создания комфорта и без скидок. Это игра для среднего класса. Все, кто находится ниже, пользуются услугами торговли там, где величина скидок не превышает сумму их недельного чека. Для них поиск скидок не игра, а стиль жизни. Таблетки антидепрессанты стали спутниками жизни даже молодых людей. Жизнь меряется на деньги, по сумасшедшей любви уже не женятся даже в голливудских фильмах. Такая любовь приносит убыток рекламодателям. Не монетизированные чувства истребляются, как вирус. На это компании не жалеют денег. Биологический оттенок счастья отодвинут далеко в сторону социальными критериями счастливой семьи.
Да, в социальном плане семья может выглядеть вполне удачной, а каждый из супругов является неудачником и жертвой общественных критериев. Я иногда смотрю европейские фильмы о взаимоотношениях мужчин и женщин, они меня впечатляют правдивостью переживаний. Не мимикой лиц и заламыванием рук, а внутренними диалогами. Эпический фильм об эмиграции в Бруклин снимают ирландцы и канадцы. Они пытаются найти истоки наших проблем, которые создают им трудности из-за навязанной нами глобализации капитала и культуры. Но они ищут выход, а американцы погружаются глубже и глубже в статистические показатели успеха и долголетия.
Это страшные цифры, к 2030 году старики будут составлять более пятнадцати миллионов работающих, из них 900 тысяч в возрасте 80 лет и старше.
Вы еще верите сказкам об обществе всеобщего благоденствия? Этим пятнадцати миллионам не хватит пенсии, чтобы иметь крышу над головой.

Прозрение
Меня остановил в коридоре редактор программы Билл Ховард и спросил, какой главный мотив передачи я предлагаю на ближайшие полгода, надо согласовать с сеткой рекламных роликов. Раньше я бы этот вопрос с энтузиазмом обсудил. Под тематику моего шоу хорошо продаются лекарства, медицинские страховки и поездки на курорты, где можно на неделю или две забыть свои проблемы. Супружеские парные массажи и обеды под листьями пальм при легком морском бризе продолжают потрошить кошельки и сеют зёрна надежды, вот отдохнём вместе и всё встанет на свои места, будем любить друг друга. Обман, они не любили друг друга, а подбирали вариант, чтобы эти парные удовольствия были иногда доступны. Я его ошарашил, сказав, что хочу закрыть шоу и уйти на пенсию. Он меня не понял и попросил ещё раз подумать, такие шоу можно вести с успехом до конца дней. В последней фразе проявилась суть успеха нашего времени. Пребывание в медийном пространстве до конца жизни. Потом некролог и последнее шоу с воспоминаниями участников и технического персонала. Счастливчик на следующей неделе будет опробовать своё шоу с планами до конца дней.
Я оформил пенсию и больше не представлял интереса для налогового ведомства. После недолгих раздумий уехал из холодного Чикаго на юг в музыкальную столицу страны город Нэшвилл, где долго искал себе удобный дом и нашёл его в пригороде на географической высотке Rural Hill ( Холм селян-фермеров). Приятно жить можно и в штате Индиана, но там холодные зимы, а в Алабаме летом слишком жарко. Я хотел жить круглый год без сезонных стрессов от погоды и не очень дорого. Поселился в маленьком доме недалеко от красивого озера в тупичке с романтическим названием «Закуток у чистой воды.» Место приятное, тихое, но скучное. Кроме пляжа с парком и спортивного зала никаких развлечений для непьющего мужчины тут нет. Это не Чикаго. Я не привык ездить на машине круглые сутки. В Чикаго хорошо развит общественный транспорт, а такси в любом месте и в любое время. Только стоит поднять руку и проезжающий мимо водитель остановится. В Чикаго не надо было платить автомобильную страховку, не было расходов на бензин и ремонт, не было штрафов за неправильную парковку и не надо было тридцать-сорок тысяч отдавать за автомобиль. Кроме сбережения денег я сберегал личное время и нервы. Такси для работающего человека, проживающего в черте города, выгоднее и удобнее. Новое место жительства было не особенно людное и городского транспорта не было. Поэтому автомашина прочно вошла в мою жизнь. Я не стал покупать модную японскую малолитражку с почти нулевым расходом бензина или престижный немецкий автомобиль за сумму превышающую стоимость моего дома, а выбрал старый комфортабельный крайслер в котором почувствовал себя тем, кем являюсь на самом деле. Человеком живущим с некоторой ленцой в своё удовольствие. С ранней весны до поздней осени здесь много света, взгляд не упирается в стены и конечно много солнца.
Тут я стал писать добрые новеллы и стихи, которые читаю желающим после воскресной мессы в церкви, бесплатно даю уроки литературы и рисования в местной баптистской школе. Моя жизнь потекла размеренно и спокойствие не покидает меня. Но того состояния души, ради поиска которого я закрыл шоу, тут не нашёл. Может это состояние плод моего больного воображения и его не существует в природе? Может это многолетний душевный дискомфорт от полученной при рождении травмы ноги? Я раскрыл свой кошелек и врачи поправили сустав. Я стал нормально ходить, но операция сильно почистила банковский счёт. Зато я теперь могу кататься на велосипеде, бегать трусцой и плавать. В мои молодые годы Джейн Фонда была королевой аэробики и я, хромой молодой человек, почитал ее за Богиню. И я не ошибся, она и в 73 года не понизила планку
После восстановления работы сустава я купил себе Рибок степ и весело прыгал после пробуждения вокруг этой доски под видеозаписи Фонды, которые покупал в прошлом. Я не стал молодым, а почувствовал себя полноценным мужчиной. Не калекой, которому надо маскироваться под интеллектуального гангстера, под сверхчувственного поэта и любвеобильного художника. Никем из них я никогда не был. Теперь я мужчина старшего возраста с хорошим здоровьем и не угасшими природными рефлексами. Жаль, что к услугам частной медицины я обратился только на склоне лет. В этом виноват я сам, деньги ценил дороже радости от не скованного движения. Эта скованность и сформировала мою духовную ущербность, которую я успешно эксплуатировал много лет. Однако, радость никогда не бывает поздней.
Адольчия
Вчера познакомился на пляже с одной молодой особой. Она подошла с малышом, чтобы пристроиться в тени дерева, под которым я сидел в раскладном кресле и читал книгу. Она поздоровалась и спросила:
— Не возражаешь, если я рядом с Антонио пристроюсь?
— Пожалуйста, у меня нет детей и внуков и приятно будет провести время с молодой мамой и её сыном.
— Ха,ха,ха это мой младший брат. Меня зовут Адольчия.
Какое прекрасное имя у этой девушки, сколько в нём контрастных звуков. Я устал от модных имён северянок -Таша, Кейша, Марша, Латаша. Как эти сокращения превратить в полное имя я не знаю. Южанки тут сплошь Марии и Лауры, Лори и Долли, Сарры и Ребекки. У женщины должно быть такое имя, чтобы его хотелось пропеть.

Адольчия — эти звуки мне кажутся клятвою.
Последним выдохом на плахе времени.
Самой богатой за годы жизни жатвою.
С великой болью и тяжестью без бремени.
— Меня зовут Эллиот.
— Ты тут живешь или приехал из Нэшвилла? Я почти всех знаю, а тебя никогда не видела.
Девушка решила со мной познакомиться. Это было приятно. Я уже отвык от того, что у кого-то вызываю интерес. Женщины кассиры в продуктовом магазине смотрят сквозь меня, механически произносят вежливые слова и если их спросить через полчаса, как выглядит человек, которого только что обслужила, она не вспомнит. Мне понравилось, что она отказалась от формальностей и не стала употреблять в обращении «сэр». Я посмотрел на неё внимательно и заметил красивый цвет кожи, он имел оттенок только начинающей созревать маслины. Это очень нежный цвет, такой цвет кожи я видел у уроженок юга Европы и у женщин латиноамериканок. Скорее всего она мексиканка. Один из родителей европейского генотипа и дал ей правильные черты лица, а второй индейских кровей и дал цвет кожи и восхитительные зубы. Глаза были большие, но не чёрные, как можно было бы ожидать, а цвета бобов кофе французской обжарки с маленькой рыжинкой, которая создавала эффект струящегося из глаз света.
Малыш тем временем забрался на мой коврик и стал играть с очками для плавания. Адольчия пыталась их забрать у него, но я ее удержал.
— Эти очки нельзя сломать или порвать ремешок, если только очень постараться. Пусть играет. Да, отвечаю на твой вопрос. Я вышел на пенсию в Чикаго и недавно поселился в паре миль от пляжа. Иногда приезжаю на велосипеде, иногда на машине. А ты?
— Мои родители держат ресторан Los Pollitos. Он находится на перекрёстке дорог Белл и Андерсон.
— Это почти рядом с моим домом, но я там пока ещё не был. Друзей не заимел и с соседями ограничиваюсь вежливыми приветствиями. Местные люди более замкнутые, чем северяне.
— Я тоже замкнутая?
— Ты другого поколения, которое меня видит, как старое дерево в парке и не обращает внимания. Это поколение может прислониться к дереву говоря по телефону или спрятаться от дождя, как в беседке, но не удосужится уточнить, что это за порода, какие у него плоды и цветы и почему дерево еще не упало после последнего торнадо. Ты тоже замкнутая, но хорошо воспитана. Поэтому спросила формального разрешения и завела разговор, который ни к чему не обязывает.
— А разве бывает по иному?
— Когда я был в твоих годах, тоже приходил на пляж, знакомился и разговаривал. Но время было другое, оставить вещи без надзора и пойти купаться, было не разумно. Так неожиданные знакомые и сторожили вещи друг друга, а после окончания пляжного сезона долго переписывались, иногда до самой глубокой старости оставаясь друзьями. Такие знакомства более крепкие, чем по интернету ныне. Что-то не понравился и заблокировал доступ к своей страничке и никакого беспокойства.
— Ха,ха, воспользуюсь случаем из твоей жизни. Присмотри за Антонио пожалуйста, а я искупаюсь с теми ребятами, это мои приятели. Я быстро.
— Иди купайся.
Так мы и дружили это лето и следующие три года. Иногда я заглядывал на чашку кофе в заведение ее родителей и смотрел по телевизору футбол из Англии. Рудольф, отец девушки, является почитателем этой игры. Матчи латиноамериканских команд я не смотрю. Бестолку бегают и много шума на трибуне, а все хорошие игроки в Европейских клубах. Чем слабее латиноамериканская команда, тем восторженнее её болельщики. Мне их востоги разделить трудно. Бонита, мать девушки, хорошо готовила и раз в неделю я ей заказывал мясо лау-лау. Небольшие куски хорошей свинины посыпают специями, вымачивают в бальзаме, заворачивают в листья таро и готовят на пару.
Дома я тоже так иногда делаю, но еще добавляю семена горчицы. Таро у меня растет под окном кухни и бальзам имею, но женские руки, это тот секрет, который делает блюдо вкуснее.

Сказки
В этом году ранней осенью я решил выбраться в горы и предложил ей поехать со мной. Она согласилась, правда мне неизвестно, что об этом думали родители, так как она в эти дни не работала с ними. Мы ездили и раньше, но эта осень была особенной. Долго стояла тёплая погода и природа радовалась отсрочке увядания, деревья были украшены разноцветными листьями, но листопад ещё не начинался. У неё была водительская лицензия, но управлять машиной ей никто не доверял, кроме меня. Выбирал я дороги среди полей фермеров, они красивые и без встречных машин.
Остановились на площадке отдыха, которая была на дамбе через озеро. Было красивое небо с небольшими белыми облаками и я на него засмотрелся.
— Тебе со мной скучно?
— Нет, я дружу с небом, как с тобой. Смотрю на него и мысленно беседую.
— Не выкручивайся, может ты проголодался?
— Я расскажу тебе одну историю про меня и небо, как мы стали друзьями. Хочешь послушать?
— Да, я люблю слушать твои сказки. Я их пересказываю Антонио и Берте, они всему верят и с интересом спрашивают
— А что было дальше?
Несмотря на то, что она уже была настоящая женщина, я относился к ней, как к ребёнку и многие истории рассказывал в виде сказок. Иногда жалел, если ей было грустно или тяжело на душе, прижимал к себе и целовал в макушку. Бывало она плакала, не говоря о причине, тогда я вытирал ей салфеткой слезы и целовал в мокрый нос. Потом она затихала, прижималась и оставалась до утра. Её с детства никто не ласкал и не жалел, она появилась на свет и росла в самые трудные для родителей годы. Они собирались вырастить из неё помощницу, а не фею. А до определённого возраста девочек надо воспитывать, как сказочных принцесс.
— На этот раз это не сказка, а правда. Дело было давным давно, когда ещё не было на свете ни Антонио, ни Берты, ни мамы и ни отца и тебя тоже не было на планете Земля.
— А Иисус был?
Я задумался над вопросом. Мы ходим в одну церковь по воскресеньям, но оказывается Иисус у всех в сознании разный. Одни молятся со слезами, вторые механически бубнят слова, преклоняют колено и выходят, третьи долго молча стоят перед иконой и ни проронив ни слова с тяжёлым вздохом покидают зал опустив пару долларов за свечку, которую не зажигают. Мелькнула мысль, что в милой головке моей подруги время жизни Иисуса и моё почти не различимы. Но я ее отбросил. О нет, она не так проста. Скорее всего спросила, познал ли я в то время Иисуса, поскольку христианская доктрина отрицает Богов Древней Греции и языческие традиции. Моя дружба с небом, как раз из этого набора. Надо ответить, чтобы не тревожить основы ее веры, может быть не очень стойкой. В её возрасте любые устои рушатся быстро и до основания.
— Иисус был всегда, в Новом Завете изложен период его проявления в нашей жизни с непорочного зачатия до воскрешения после смерти с возвращением к Творцу всего сущего. Это период пребывания божественной силы в облике человека. В Ветхом Завете эта сила проявлялась в словах Бога при сотворении мира. Это не простые слова, как наши, а животворящие. Бог речениями создавал мир, в том числе небо и небесные светила. Наше слово тоже имеет силу, если его произносить с верой и от чистого сердца. Но человеческое слово не создает ничего нового, только раскрывает сокрытое от сердца и глаз. Это тоже очень большая сила, но не все её используют верно. Будущее проявление этой силы нам не раскрыто полностью, есть только обещание следующего пришествия в виде правосудия. Это очень сложный вопрос, что хорошо для Бога не совсем подходит для человека, а судить нас обещают по критериям божественной подобности, по которой мы были созданы.
— Святых так мало, что они после суда не смогут выжить на опустошенной Земле. Популяция должна иметь определенное число особей, которое гарантирует воспроизводство. Поэтому смысла в этом суде нет никакого, — неожиданно сказала Адольчия.
— Ты права, но это не от Бога, а от трактовки Апостолов и Пророков, то есть людей, которые могли и не понять полностью глас, сошедший к ним с небес. А глас сходит всегда, только его проявление не совсем обычное. Может быть и внутренний голос, он тебе известен, безмолвные предчувствия и явления природы. Люди только кажутся могущественными, а на самом деле, владеют только элементарными знаниями, чтобы не вымереть от голода, болезней и стихийных бедствий. Если первые две угрозы мы можем регулировать, то последнюю нет, планета крутится не по нашей воле. Ну, так ты будешь слушать мой рассказ?
— Да, конечно. Потом перескажу своим младшим.
— Я ещё тогда не ходил в школу, играл на улице с другими ребятами. Вдруг подул ветер, небо потемнело и набежали тучи. Вдалеке раздавались раскаты грома. Мои друзья заторопились по домам спрятаться от грозы. А я не пошёл, решил остаться. Мне в этот раз не было страшно, как всем. Мне кричали:
— Беги скорей, тебя может убить молния.
Я смотрел на небо и улыбался, мне не было страшно и я помахал ему рукой.
— Небо, ты же не убьешь меня молнией?- крикнул я.
В ответ раздался только тихий раскат.
— Небо мне ответило!
Мальчишки крутили пальцем у виска и разбежались.
— Небо, давай дружить!
Опять крикнул я и опять раздался тихий раскат. Чуть позже тучи рассеялись и мой новый друг пропустил через себя солнечные лучи. Мне стало весело и я крикнул:
-Спасибо небо, что ты вернуло мне солнце!
Ветер совсем затих и стало по летнему тепло. Позже небо познакомило меня с солнцем и луной, а луна со звездами. Они все мои добрые приятели. Ночью я иногда просыпаюсь, выхожу на веранду и смотрю на них. Рассказываю, как прошел день, они протягивают ко мне лучи и я подставляю им ладони. Все люди видят небо и его светила каждый день, но лишь немногие с ними дружат. Если тебя нет рядом, то я разговариваю с ними. Я самым любимым звездам посвящаю стихи:

Сверкни лучом, моя подруга, в поздний час.
Подставлю я бокал и ты в него мечту налей.
И руки протяни, я поцелую их, как в первый раз,
Как знак моей любви с тех ранних первых дней.

Сегодня пью нектар из грёз своей мечты,
Который нахожу в руке, почти дочерней.
Я верю, что наступит день, моею станешь ты
Звездой дневною, а не мечтой вечерней.

Адольчия заулыбалась, сложила ладошки лодочкой и протянула их ко мне:
— Пей нектар, до последней капли, мне нравится касание твоих губ.
Я выпил нектар до последней капли, но мне его оказалось мало:

Не прогоняй, я так давно одной тобою пьяный
Стою в сомнениях под бирюзовой чашей неба
Вдыхаю запах трав, немного тмяный,
Прошу подай любви, как крошку хлеба.

В твоих объятьях, где сердца сладостный приют,
Засну, как путник у оазиса в пустыни.
Не буду я скрывать, пусть слезы радости текут.
Я всё стерплю и не замечу горечь в мёде от полыни.

О Бог, зачем создал земную скоротечность?
Зачем меня готовишь рано в прах земной?
Я так нуждаюсь в ней, а ты готовишь вечность.
Зачем жестоко поступаешь так со мной?

— Я не знаю, что тебе ответить. Любой ответ будет наполовину правдой. Я не знаю, как поступить. Ни один проступок не разрешит возрастной проблемы. Мы не можем вместе выйти на свет, но уже каждый из нас не может оставаться в тени. О чём ты сказал, я знаю уже почти четыре года, осознала с первого рисунка на пляже. Тогда для меня это была приятная игра. А сейчас я уже вся твоя и ты это знаешь. Ничего менять не станем. Я буду приходить к тебе, как прихожу последние полгода. Если я почувствую, что стала тебе в тягость, то верну ключи от машины и от дома.

Серьезные вопросы.
Несмотря на нашу дружбу и взаимную приязнь, девушка крутила любовь с одним молодым человеком, часто подкидывала мне домой Антонио втихаря от родителей и уезжала с парнем на свидание. Она выглядела ещё угловатой, как все подростки, любила кататься на доске, хотя сильно вытянулась за последний год и доска всё меньше гармонировала с внешностью уже молодой женщины. При хорошем настроении она разрешала себя фотографировать и рисовать, понравившиеся работы забирала себе, оставляя на моей щеке знак признательности.
Однажды она меня спросила:
— Почему ты не приведешь домой женщину? Одному жить плохо.
Вопрос был задан по взрослому от женщины. О характере отношений с парнем я знал с её слов много. Дома никто ее выслушивать не хотел и не имел на это время. Местные нравы такую ситуацию допускают и считают приобретением жизненного опыта. По моему мнению, в некоторых случаях, а может и в большинстве случаев, такой опыт порождает душевные травмы. Но взрослые считают, что способность к восстановлению должна развиваться сама и это гарантия успеха на всю жизнь. Успех каждая семья трактует по своему. Одни считают это получением образования, другие покупкой дома, третьи открытием бизнеса. Но общим является одно, к моменту окончания школы ребенок либо входит в семейный бизнес, либо отправляется в самостоятельную жизнь. Дети сами определяются с таким решением и не имеют привычку свои неудачи сваливать на близких. Она вошла в бизнес родителей.
— Адольчия, может мой ответ будет звучать не совсем прилично, но у меня есть ты. Я привык к твоим приходам и другая женщина войдя в дом их прекратит. А я этого не хочу. Нельзя подменить умом и опытом жизни атмосферу присутствия юности, спонтанных порывов и ярких моментов близости.
— Ты в некотором отношении прав. Я чувствую в твоём доме себя свободной. У меня три жизни идёт одновременно. Одна официальная с родителями, неофициальная с Берни и скрытая от всех с тобой. Мною сделан выбор в отношении официальной жизни, он принят моим окружением. Неофициальная с Берни затихает, он собирается уезжать и мне кажется, что в его планах меня нет, а может никогда и не было. Жизнь с тобой развивается медленно и вытесняет внутри меня две остальные. Она меня заполняет уже год, неумолимо, как морской прилив. Заполняет все ямки и скрывает все бугорки. Она движется вперёд, но затягивает в глубину. Я не могу убежать от прилива, бегу и устаю, только присяду отдохнуть, как волна опять омывает ступни ног. Я разворачиваюсь и решаю идти навстречу приливу, но идти тяжело, глубина хоть и по щиколотку, но утомляет, опускаюсь на колени, вода подступает всё выше и выше, но мне совсем не страшно. Я жду момента, когда она меня полностью накроет. Этот сон я видела совсем недавно. Я спокойно могу отказаться от официальной жизни, могу и от неофициальной, только горько, что поступала в соответствии с правилами нашей компании, забыв, что мне это и не особенно было надо. Брак не может быть самоцелью. А в наших с тобой отношениях я пока не вижу границы, за которой мы потеряем интерес друг к другу. Хотя и перед тобой я не полностью открыта.
— Тебе нравится жизнь матери?
— Это удовлетворение от сытой жизни того, кто родился голодным. Её круг — муж, дети и работа в ресторане. Читать, ходить в гости, путешествовать нет времени, даже любимое шоу по телевизору смотрит обслуживая посетителей. Единственная радость у неё воскресная служба в церкви Святого Игнатия, она искренне благодарит Иисуса за то, что у неё есть.
— А ты?
— Я и папа более разумные люди. Отдаём дань традиции, что бы хоть кого то видеть кроме завсегдатаев нашего кафе. Папа отлучается за покупкой товара, а мама уже и не помню, когда сама что-то из одежды выбирала в магазине. Всё решает отец.
— А ты?
— То, что ты видишь на мне, куплено на чаевые. В семье деньги есть, они общие, но свободного доступа к ним нет, хотя они лежат открыто на комоде в шкатулке. Любую сумму надо спрашивать. Счетом в банке распоряжается только отец. У меня нет банковской карточки, я ничего не покупаю в интернет магазинах. И так будет всю жизнь. Мне ведь не платят зарплаты. Мол это же твой бизнес тоже. После нас ты станешь его хозяйкой. Лучше думай, как его улучшить.
— И думаешь?
— Как заработать и выйти из этой кабалы. Не трави мне душу.
После этого разговора Адольчия все внимание сосредоточила на работе и приходила редко, но надолго. Один из встроенных шкафов она отвела под свой гардероб, который изредка пополнялся. Перенесла она из дома и свои фотографии с рисунками, которые были мною сделаны ранее. Она увидела вопрос в моих глазах и сказала:
— Если отец это увидит, то его действия будут непредсказуемы. Здесь история наших отношений за четыре года. Причём для него не важен факт отношений, важен факт их сокрытия. Он привык контролировать меня, как кассовый аппарат, в любое время.
— Печальная история. Я об этом не догадывался.
— Ты ещё много чего не знаешь в жизни, не смотря на свои годы.
Однажды она принесла красивое платье и попросила себя в нём запечатлеть. Позировать у нее времени не было, поэтому раз от раза мы делали фотографии деталей картины, которую она хотела видеть. Не скажу, что картина получилась удачной. Она делалась в разное время и с разным настроением, иногда, как трудовая повинность. Я не привык работать и думать долго над одним сюжетом. Для меня важны пара характерных деталей и общее настроение. Сделать законченную вещь я не умею. Этому надо учиться у мастера не один год.

Кажется, что вокруг стоит стена от рождения,
Которая скрывает от глаз прекрасный мир.
Я пробила окно, избавилась от наваждения,
Но уйти не смогла и пролила юности эликсир.

— Потрясающие слова, когда ты это написала?
— Год назад, тут у тебя дома, когда ты крутился на кухне. Ты мне читал свои стихи, а я свои от тебя прятала. Теперь мне их читать тебе не стыдно.

Я полюбила это окно, через него я смотрю наружу.
Я уже не одинока, мне не хочется плакать и выть.
Мои глаза вышли из плена и я стену разрушу
И больше нет вопроса, жить с окном или не жить.

Я вижу, как всё растёт и цветёт, там за окном.
И во мне звучит музыка, аккордами громкими.
Я хочу жить счастливо сейчас, не завтра, не потом.
Потому, что струны моей души остались ломкими.

У этой молодой женщины сложная судьба. Адольчию можно пожалеть, но помочь исправить прошлое нельзя. С каждым годом прошлого становиться всё больше и больше. Одни проблемы наслаиваются на другие, не имея даже промежуточных решений. Разгребать начала становится всё труднее и труднее. В этом бесконечном процессе можно умереть и при восхождении от плотины вверх и при спуске с холма до плотины, но так и не найти возможность проскочить колесо, пожирающее твоё жизненное время.
Жизнь это река, которая течёт среди холмов и постепенно спускается с высоты из чистого горного озера в долину, где становится шире и полноводнее, но, увы, грязнее. Вода только может стекать вниз и не может пониматься обратно наверх. Иногда в памяти своей мы возвращаемся в прошлое, туда наверх, к самому источнику и снова спускаемся до мельницы, в которой крутим колесо общественного труда. Иногда на колесо падает воды больше и оно ускоряет вращение, иногда меньше и оно замедляет свою работу и может даже остановиться. Это останавливается твоя жизнь. Ты много времени потерял на возвращение в прошлое, а можно было, повернув колесо разок, продолжать бег вниз по реке.

Не стоит возвращаться
На холм с середины пути.
Не стоит прощаться
С нынешним днём, дальше иди.

А кто повернёт назад,
Заплачет и раскается.
Прошлое не даёт наград,
Только в пути намаешься.

Увидишь, деревья постарели
И ты их не можешь узнать.
Озеро высохло, везде мели.
Вернулся, зачем не понять.

Жизнь течет только вперед.
Не обманывай себя никогда
Любовь это в небе полет,
Если крыльев нет, то беда.

Ключи
Утром ко мне пришла Берта, младшая сестра Адольчии и протянула ключи со словами:
-Сестра сказала передать их тебе дома, а не в кафе.
Я взял ключи и поблагодарил её. Я ничего не понимал, вчера только ходили на концерт классической музыки в Раймон Аудиториум и расстались в самом наилучшем настроении. Она смотрела на мое растерянное лицо и чего-то ждала. Берта ходила уже в седьмой класс и понимала суть нашей дружбы. Тут до меня дошло, что она либо не всё передала и ожидает, когда я начну соображать, либо должна передать, если я поинтересуюсь причиной.
— Берта, что произошло дома?
— Сестра парализована и сейчас в госпитале.
— Парализована? Она упала или ее ударили?
— Это случилось во сне.
Я охнул и опустился прямо на пол. В таком возрасте инсульт? Кошмар. Чувство вины стало подкрадываться медленно, как тень от дерева движется вслед движению солнца. Эту тень не остановить ничем, если только остановить вращение Земли.
— Эллиот, поехали к ней, я тоже хочу ее навестить.
— Да Берта, поехали. В каком она госпитале?
— Святого Томаса.
Через сорок минут мы были в её палате. Адольчия спала. На её лице не было следов страданий и боли. Она спала крепким сном. Я дал Берте телефон, попросил позвонить родителям и сообщить, что она не в школе на занятиях, а со мной у сестры в палате. Чтобы не было лишнего беспокойства и о ней и о сестре. Сказать, что сестра спит и мы дождёмся её пробуждения, поговорим с ней и врачами и сообщим результат. Девочка вышла в коридор, там поговорила с родителями и сообщила в школу о несчастье, как причине ее неявки. Адольчия спала долго. Три раза заходила медицинская сестра, смотрела на показания приборов, но не будила. Адольчия проснулась только к вечеру с полным сознанием своей болезни. Но была спокойна.
— Привет, как хорошо, что вы оба здесь. Я очень хорошо выспалась. Кажется я так спала последний раз, когда мне было пять лет. Я набегалась во дворе с ребятами, родители были на работе. Я легла на их большую кровать и заснула. А проснулась, когда они уже ушли на работу и не могла понять что произошло, так как за окном было утро. Родители потом рассказали, что не стали меня будить. Мама спала в гостиной на диване, а папа на двух сдвинутых креслах. Элиот, я вернула ключи, чтобы их не нашел отец. Берта в курсе моих секретов. Мне так жаль, что начало ее сознательной жизни повторяет мою жизнь.
— Да, Адольчия, мы с тобой одинаково несчастны. У нас есть всё, кроме будущего. Если ты сможешь разорвать этот замкнутый круг, то и я буду знать, как стать свободной никого не обижая из родных. Пусть ресторан достанется Антонио.
Я понимал ход течения их мыслей и даже разделял в некоторой степени, но в моей голове не укладывалось, почему факт паралича не затрагивается в разговоре. Поднимать этот вопрос я не стал, может они умышленно избегали разговора на эту тему, так как ни они, ни я, ни родители не были подготовлены к такому развитию событий. В недоумении были и врачи. Не работала только нижняя часть тела от пояса. Инсульта не было, нервы реагировали на боль, а ноги не двигались. Общее состояние организма было нормальное. Врач не видел угрозы расширения зоны паралича дальше и не видел угрозы жизни, поэтому спросил, может она поедет домой и будет периодически им показываться. Никакого лечения они предложить в настоящий момент не могут. Обе сестры согласились с выводами врача и, как мне показалось, с облегчением. При выписке дали складное кресло каталку, которое помещалась в салон автомобиля и в багажник. Поехали сначала в ресторан и показались родителям. Потом поехали домой, там немного помучились со ступеньками, положили её на диван возле телевизора и она сказала:
— Спасибо тебе за участие. Я хочу побыть наедине со своими мыслями. Иди домой, Берта мне поможет, а завтра я тебе позвоню. Извини, что так случилось. Наклонись ко мне, я хочу тебя поцеловать.
Мы попрощались. Берта проводила меня до машины, мы молча постояли с минуту и девушка сказала:
— Купи мне телефон пожалуйста с предоплаченным сервисом, чтобы счёт не приходил на дом. Нам так проще будет с тобой общаться.
Телефон купили на автозаправке и пару оплаченных карточек, времени на которых хватит надолго.
Адольчии назначили пенсию по инвалидности, дали хорошую медицинскую страховку, которая оформила ей моторизованное кресло на колёсах. Она продолжила помогать родителям в ресторане и наши встречи стали редкими, хотя их характер не изменился.

Деловое предложение
Сразу после дня Благодарения погода испортилась. С утра моросит осенний дождь и дует порывами холодный ветер, кажется, что листья отрываясь от ветки издают минорные звуки, которые разносятся ветром по округе. При такой погоде немного побаливает в висках. Через пару часов небо прояснилось, настроение поднялось, но не настолько, чтобы сорваться и рвануть на велосипеде по лесной дорожке вокруг озера. Хочется поговорить с кем-нибудь о мелочах жизни. Однако все соседи сидят дома и смотрят воскресное шоу по телевизору. Ходить по гостям не люблю без приглашения. Кто знает, какие планы у них, может и прилечь собрались. Лучшие собеседники в таких ситуациях бармены и владельцы маленьких кафе. За годы работы они становятся психологами, более опытными, чем университетские профессора.
Сел в машину и поехал в кафе Los Pollitos. Поставил машину на стоянку и заглушил мотор. Включил телефон и стал проверять электронную почту. До открытия кафе оставалось четверть часа. В воскресные дни все посещают церковь и даже спортивный зал раньше одиннадцати не откроется.

В окно постучали я отвлекся от прочтения рассылок. Это была Адольчия. После того, как ее разбил паралич она пользовалась креслом с моторчиком. Доктора так и не нашли причины, по которой девушка легла спать в полном здравии, а утром проснулась парализованная.
-Помоги мне открыть замки входной двери, родители задержатся.
Я вышел из машины и последовал за ней. Она не могла дотянуться до верхнего замка. Я уже не раз ей помогал, поэтому код сигнализации помню наизусть.
— Тебе горячий кофе приготовить или будешь холодного настоя?
— Холодного настоя с щепоткой корицы.
Через пять минут она прикатила на своём кресле, посмотрела в глаза и спросила:
— В ближайшие дни сильно занят?
— Нет.
— Ты не смог бы со мной поехать в Долорес-Идальго на неделю? Ты в начале лета летал в Гуанахуато. Всего двадцать минут на машине от Мигеля, где ты был.
— Бабушку навестить хочешь?
— Да, она нашла лекаря, который обещал мне помочь.
— А почему Бонита мне об этом ничего не говорит?
— Ты гринго для неё.
— Твой папа американец, он тут родился.
— Но мы чиканос одной фамилии..
— В чём проблема?
— Надо туда деньги взять с собой.
— Понял, часть денег берешь ты, а часть я. Члены же одной семьи не могут себе позволить вывезти двадцать грандов, так?
— Да.
— Дорого берёт этот лекарь.
— Это не только ему, там много будет расходов.
— Когда вылетаем?
— Спасибо,я сначала маме скажу, что ты согласен.
— Она сомневалась?
— Нет, она только плачет из-за моей болезни. Это моя инициатива.
Пришли трое посетителей и Адольчия к ним покатила. Я смотрел по телевизору футбол из Англии, когда пришли Бонита и Рудольф. Дочка им что-то горячо объясняла. Мать украдкой на меня смотрела, а отец идею не одобрил, судя по выражению лица. Скорее всего он ничего не имел против меня самого, а волновался, что вывоз денег не останется в секрете. Рудольф направился ко мне:
— Спасибо за согласие. Мы тебе оплатим перелёт в оба конца.
— Я сам заплачу, решите вопрос с проживанием, я не хочу там выпускать из вида вашу дочку. По их меркам деньги очень большие. Можно два года жить не ограничивая себя ни в чем.
Рудольф кивнул в знак согласия и направился к стойке подменить Адольчию у плиты.
Вечером позвонила Адольчия и спросила:
— В какой день тебе удобнее вылететь?
— Ты сейчас где?
— Дома, на компьютере выбираю удобный рейс.
— Запиши номер рейса и все данные на листочке бумаги, я сейчас приеду, возьму тебя и мы в парке на скамеечке закажем билеты каждый со своего телефона.
— Зачем? Я не хочу выходить из дома.
— Не задавай мне вопросов, я выезжаю.
У меня машина полного размера, она выпущена, когда ценился комфорт человека, а не электронные причиндалы и расход топлива. В ней можно спать на обоих рядах сидений. Сиденья удобнее кресел городских чиновников. Переместить девушку с кресла каталки на сиденье заднего ряда легко. Дверной проем широкий и я спокойно так перевожу свой велосипед.
Адольчия ждала меня на улице. Мы поехали в парк возле аэропорта, там всегда шумно и людно. Покатал по дорожкам вокруг стадиона и в тихом месте присел на скамейку.
-Слушай меня внимательно, красавица. Вопросы задашь если они возникнут.
-Хорошо, но странно ты себя сегодня ведешь.
-Первое. Двадцать грандов в Мексике приличные деньги. Отдавать их по прибытию нельзя. Я не подозреваю твоих родных, но кроме них там ещё много других оборотистых людей. Варианта всего два. Либо тебя действительно лечат, либо ввели в заблуждение бабушку и отнимут деньги. Свою часть я переведу официально в банк Сантандер со своего счёта, я имею на это право. Снять эту сумму труда не представит. Это чистые деньги.
Второе. Мы не имеем дело с самим лекарем, а с посредником. Услуги лекаря это товар. На любой товар должна быть гарантия. Надо составить договор на лечение и обговорить два вопроса. Один вопрос о полной оплате лечения только после успешного окончания. Второй о страховке на случай причинения вреда здоровью. Если тебя парализует окончательно, что вполне возможно, то кто будет за эту медицинскую ошибку платить?
Пока вопросов нет?
— Нет.
— На сколько я понял из разговора с твоей матерью, то твое заболевание произошло в результате сглаза, который этот лекарь снимет. Так?
— Именно так.
— Человек, который знает какой тип сглаза у тебя, учти якобы заочно знает, знает как, кто и когда его наложил. Поэтому после окончания лечения он должен назвать человека из твоего окружения тут или там. Сглаз не метеорит, сам с неба не падает.
— А дальше что?
— Сглаз сам по себе не исчезает, как и сам по себе не появляется. Поэтому этот лекарь сняв болезненное состояние должен поместить его на того, кто хворобу на тебя послал. Я не буду с него требовать имя человека, а на следующий день звоню в местный госпиталь и спрашиваю, кто поступал с подобным диагнозом.
— Санта Мария, мне становится страшно.
— Третье. Сейчас тут с телефонов купим билеты. Я не уверен, что твой wi fi дома не взломан. Если кого интересуют двадцать тысяч, того интересует и твой пароль. Его узнать легко. Прийти к тебе домой и прочитать ряд букв и цифр на распределители сигнала. Билет дома не распечатывай, а храни QR код на телефоне. Украли твой код или нет узнать просто. Ты берёшь билет из нашего аэропорта, а я соседнее место заказываю из аэропорта Атланты, где будет промежуточная остановка. Если будет хвост, то твой сосед не выйдет в Атланте и останется в кресле. Я сажусь в Атланте. Если место свободно, мы летим рядом, если занято, я начинаю возмущаться и попытаюсь выяснить его фамилию и имя через бортпроводника. Потом отправлю их в Нэшвилл твоей маме, чтобы молчала до поры.
— А почему не папе?
— Хороший вопрос. Я не верю в сглаз в принципе. Я верю в отравление. Любой препарат вымывается из организма без остатка через определённое время. Тебя обследовали обычные врачи, а не врачи криминалисты. Твои доктора замерили уровень белков и сахара, специального анализа они не проводили. Твоя мама до сих пор плачет, а папа более выдержан, он знает, что проблема устранима. Да и ты не особенно нервничаешь.
— Не может такого быть, он меня любит.
— Всё задумано для открытия канала для перемещения денег через границу, якобы для лечения. Я не знаю зачем ему это надо, он успешный бизнесмен. Тебе сделают облегчение, через некоторое время приступ повторится, медики это фиксируют и ты снова полетишь в Долорес-Идальго. На таможне тебя никто проверять не станет, ты реально больна тут и возвращаешься реально здоровой после освидетельствования мексиканского госпиталя. Потом организуется фирма Медико Тур для страдающих именно этим недугом. Когда ты рассказывала родителям о моём согласии, то папа с некоторой опаской мне сказал о своем одобрении.
— И что теперь?
— Это деньги не твоего папы, он куда-то влип. Мы полетим, как я сказал. После скандала в самолете эти люди тебя быстро поставят на ноги и мы погуляем по городу, я буду рисовать местные красоты, а ты наслаждаться свободой, которую чуть не потеряла. По возвращении мама скажет папе в моём присутствии имя человека, который нас контролировал в полёте. Папа умный человек и передаст эту информацию по назначению. На случай неприятностей письмо в ФБР уже находится на одном из моих облаков с таймером отправки. Кодом входа в облако является иридодиагностика с дополнительной камеры, которая включается в режиме инкогнито. Из-за двадцати тысяч меня никто не тронет и я тоже никого беспокоить не буду. Весь этот разговор ты потом расскажешь папе.
Давай покупать билеты.
— А если всё это сейчас станет явным?
— Значит ты тоже участвуешь в этом деле сознательно.
— Что ты хочешь за молчание?
— Слетать в Долорес-Идальго и хорошо там провести с тобой время.
— Жаль, что слетать смогу только раз, я надеялась собрать деньги на обучение в колледже. У тебя есть одно свойство, ты появляешься в кафе всегда, когда у меня или матери есть нужда в посторонней помощи. Как тебе это удаётся?
— Я этого не замечал. Случайные совпадения.
— Нет, профессиональные действия. Ты присутствуешь всегда, когда приходят проблемные посетители, делаешь вид, что занимаешься своим телефоном, а у самого уже целая картотека койотов за четыре года.
— Я собираю материал для новеллы о приграничной жизни, точнее ее теневой стороны. Рассказ об обществе, которое состоит из двух частей разных государств. Есть несколько уровней коррупции, которые делают это социальное образование единым организмом. Ни одна стена от этого не спасёт. Нужны свобода перемещения людей, товаров и денег. Они и сейчас есть, но выгоду получают только отдельные люди, а не все жители по обе стороны границы.
— А ты можешь мне тут вернуть способность ходить?
— Я не могу, но в любом госпитале тебе помогут, только для этого надо им рассказать правду, хоть чуть-чуть.
— Только не это, давай заказывать билеты.

Любовь и Доллары
Лечение заключалось в приклеивании пластыря пропитанного лекарством антидотом. К утру второго дня Адольчия начала вставать, но ноги ее были сильно ослаблены и ходить она без посторонней помощи не могла еще два дня. Местный физиотерапевт хорошо справился со своей задачей и возвращаться в Штаты она могла без коляски. Ходила опираясь на палочку. На её лице я не видел радости, а только заботу.
— Что тебя беспокоит?
— Тебе в банке дали меченые деньги.
— Ты меня подозреваешь?
— Нет, просто в Штатах есть кто-то умнее тебя.
— Твоя мама сказала папе присланную мной фамилию пассажира в соседнем кресле сразу же после получения, ещё до нашего приземления в Мексике. Этим умным человеком оказался твой отец. После возвращения и ты и я будем часто ходить, но не в парк, а на допросы.
— Ты уверен, что нам надо возвращаться?
— Там более влажный климат летом и у тебя может быть рецидив заболевания.
— Это надо написать в медицинском заключении?
— Да.
— У тебя на свете кроме меня кто-нибудь есть?
— Нет.
— Тогда считай, что я сделала тебе предложение. У меня два гражданства и через меня ты получишь вид на жительство в Мексике. У нас у каждого исполнится мечта. Я получу свободу от родительского бизнеса вполне приемлемым способом, а ты меня.
— Я принимаю твоё предложение.
— Я не вижу энтузиазма на твоём лице или ты меня разлюбил?
— Нет не разлюбил. Я хочу рассказать тебе одну сказку о мальчике инвалиде.
— Я знаю одну сказку. Это было давно, когда ни меня, ни Антонио и ни Берты не было на планете земля. Но был Иисус, который помог мальчику стать здоровым и найти свою девочку. Так?
— Да.
-Тогда пошли к пастору и по пути купим кольца.
Долорес-Идальго маленький город. Там туристов почти столько же, сколько местных жителей. Не нужен автомобиль и даже велосипед не нужен. Там дома и улицы похожи на театральные декорации пьесы о времени, когда мужчины носили сомбреро, а женщины длинные платья и шляпки с лентами. С тех времён сохранилась церковь, где в этот же день нас обвенчали. Я продолжил свое увлечение рисованием, сюжетами служили городские сценки и Адольчия. Картины охотно покупают туристы, а доход от купленной гончарной мастерской сделал снятие меченых денег в банке не нужным занятием.

Еще почитать:

Виртуальная русалка

Ангелы

Пифагореец — Глава 19. Справедливость против закона, или Как вернуть честно нажитое.

Гитара дяди Бори