Лучший роман.

Майкл Додж откинулся на спинку большого кожаного кресла и закурил. Дым от сигареты вальяжно расплывался по комнате, наполняя ее своим крепким ароматом.

Несколько минут Майкл просто сидел и курил, неотрывно глядя в свой ноутбук. Минуло пять недель с того момента, как он практически закончил свой новый роман, но никак не мог дописать его концовку. Агент звонил по несколько раз в неделю, но Майклу нечем было его порадовать. Самое забавное заключалось в том, что начало и середину своей будущей книги он написал за полтора месяца, мысли разливались по бумаге, как хорошее вино, наполняя своим терпким и дорогим вкусом его произведение, а вот с окончанием никак не выходило. Майкл бросил остаток сигареты в пепельницу, не затушив, после чего поднялся и проследовал в конец комнаты, где на небольшом журнальном столике стояла почти законченная бутылка виски. Наполнив бокал больше чем наполовину, он вернулся к ноутбуку. Виски приятно обжигал горло и согревал изнутри. Развалившись в кресле, он закрыл глаза и, медленно затянувшись очередной сигаретой, выпустил густое облако дыма.

«Том Хьюз словно впал в транс, увидев свои руки, испачканные в густой крови собственной дочери. Он неотрывно глядел, как тонкая, багровая струя сочилась по его набухшим венам, словно змея, расчетливо подбирающаяся к своей добыче. Оказавшись на кончике указательного пальца, эта хладнокровная убийца, выждав долю секунды, резким смертоносным рывком бросилась в направлении идеально белого кафеля.

Кап.

Затем другая полоска сделала то же самое. Также поступила следующая, и следующая.

Кап. Кап.

Том стоял посреди комнаты, и словно путешествовал между мирами. Вот он в зале своей квартиры, а в другую секунду он находится уже в незнакомом ему месте, вокруг ничего не видно, словно тьма затянула все, что существовало здесь когда-либо».

Майкл прервал чтение и снова откинулся на спинку мягкого кресла. В пепельнице лежало уже четыре окурка, один из которых продолжал дымиться. От раза к разу он перечитывал текст романа, надеясь снова поймать направление мысли, но все было безуспешно. Допив остатки виски, он снова закурил и продолжил чтение.

«Вдруг Том почувствовал, как тьма расступается, а он мчится сквозь миры в реальность. Пару секунд он стоял с закрытыми глазами, надеясь, что получится вернуться обратно.

— Папа, — едва слышно шепчет детский голос, — папа, пожалуйста…

Том открывает глаза и понимает, что снова стоит в зале, с его рук продолжает капать кровь, пачкая кафель.

Кап.

— Папочка…

Кап.

— Папа, пожалуйста…

Кап. Кап. Кап.

Он медленно поворачивает голову на голос и видит маленькую девочку, которая лежит на правом боку и, прижав свои крошечные ручки к животу, пытается не позволить кишкам вывалиться наружу, но каждый раз они находят лазейку между пальцами. Её светлые волосы смешались с густой кровью на макушке и приобрели вид влажной соломы. Вокруг нее медленно расползается багровая лужа, заполняя все больше пространства на полу.

— Папа, папа, пожалуйста, — с трудом проговаривает она, постоянно бросая взгляд на свой живот. — Папа, мне больно, пожалуйста, папа…

Наконец Том немного приходит в себя и чувствует, как от взгляда на дочь у него подступает комок к горлу. Его руки начинают трястись, а глаза — в панике метаться из стороны в сторону. Ему хочется закрыть уши, чтобы не слышать ее плач и тяжелое дыхание».

— Неплохо, — говорит вслух Майкл, потушив очередную сигарету. Он подносит бокал, в котором был виски, к губам и замечает, что в нем пусто. Медленно поднявшись, он снова подходит к журнальному столику и доливает остатки. На этот раз жидкость заполняет собой меньше половины бокала.

«Том проводит тыльной стороной ладони по своему лбу, вытирая пот. Его взгляд устремлен на дочь, которая уже не издает каких-либо звуков, ее внутренности медленно расползаются по кровавому полу, а шея повернута под неестественным углом. Глаза девочки стали стеклянными и смотрят куда-то вдаль сквозь отца, который сидит рядом на корточках. Еще раз вытерев пот, он говорит: „Теперь тебе лучше, родная? “

Ответа не последовало.

Поднявшись, Том идет по залу к дальней стене и, остановившись около нее, устремляет свой взгляд вниз, на молодую девушку с кляпом во рту. Она ловит его взгляд и со страхом поглядывает на мертвую девочку у дальней стены. По ее щекам ручьями текут слезы. Несмотря на то что Том стоит перед ней молча, она начинает истерично махать головой из стороны в сторону, словно отказываясь верить в происходящее. Он проводит окровавленной рукой по ее светлым волосам, оставляя на них багровые следы. Девушка дергает головой, стараясь избежать этих прикосновений, тогда Том резко хватает левой рукой ее длинные волосы и, выхватив из-за пояса окровавленный нож, вонзает его ей в горло, она начинает хрипеть и захлебываться собственной кровью. Не проходит и пяти минут, как она умирает, бросив на прощание взгляд, полный презрения».

Майкл допивает виски и довольно потирает руки. Наконец-то продвижение, спустя столько дней ему удалось написать продолжение этой жуткой мясорубки. Он знает, что его читатели будут в восторге: добавь в свой роман побольше кровищи с сексом — и тебя ждет успех. Майкл открывает пачку Marlboro, но она оказывается пустой, тогда он встает из-за стола и подходит к шкафу, выдвигает ящик и достает новую. Вернувшись к ноутбуку, он несколько раз перечитывает последнюю строчку: «Не проходит и пяти минут, как она умирает, бросив на прощание взгляд, полный презрения».

Майкл сидит и снова упирается в невидимую стену между собой и окончанием романа. Он задается вопросом: какая была мотивация у его персонажа? Его не устраивает ни один вариант из числа тех, что он перебирает в голове. Майкл начинает ощущать, как раздражение и злость на самого себя начинают набирать обороты.

— Для чего это все? — спрашивает голос в его голове.

— Я не знаю, — отвечает он сам себе.

— Для чего Майкл?

— Я не знаю, не знаю.

— Может, дело в отношениях? Чем могла раздражать Мэри? Возможно, она слишком многого требовала?

— Да… — вдруг соглашается Майкл. — Верно. Ей всего было мало, этой вечно недовольной суке!

— А чем же провинилась малышка Пэгги? Неужели это было необходимо, Майкл? Она ведь совсем ребенок.

— Она вся в свою мать. Вечно скулит своим мерзким поросячьим голосом. «Папа, не надо, не трогай маму! » — глаза Майкла наливаются кровью. — Но ничего, теперь с ними покончено! С этими мерзкими тварями!

— Неужели тебе их совсем не жаль, Майк? Они умирали так долго.

— Да… Много, много часов. Они наконец-то поняли, кто здесь хозяин! Это невозможно осознать, пока сам не пройдешь через очищение. Я очистился — полностью. Когда нож входил в их испорченные тела, разрезая плоть и раскрывая внутренности, словно коробку с конфетами. О да! Там было много вкусного!

— Это все? — снова спросил голос.

— Да, — ответил он шепотом. — Теперь точно все.

Майкл потянулся было к ноутбуку, чтобы сохранить завершенный роман, как вдруг его верный соратник марки ASUS испарился. Вслед за ноутбуком пропал стол, на котором он стоял, пепельница и все остальное, что было в комнате. День за окном стал стремительно превращаться в ночь, а затем и вовсе заполонил своей темнотой все, что окружало Майкла.

Майкл резко открыл глаза и стал озираться по сторонам. Он увидел вокруг себя большое помещение, на него смотрели десятки глаз людей, которые сидели на длинных скамейках. Руки стали трястись, он сделал несколько глубоких вдохов и ощутил во рту неприятный привкус влажного воздуха. Его руки были привязаны ремнями к деревянным подлокотникам, а изо рта капали слюни, смешиваясь с густой пеной. Он медленно повернул голову вправо и заметил внушительных размеров мужчину в полицейской форме. Майкл молча смотрел на него, не понимая, что происходит. Мужчина бросил быстрый взгляд, полный отвращения.

Внимание Майкла привлек другой человек, на нем была надета черная мантия, он сидел за большим темным столом:

— Майкл Додж, несмотря на ваше чистосердечное признание, вы тем не менее приговариваетесь к смертной казни за жестокое убийство своей жены, которой вы хладнокровно перерезали горло кухонным ножом. Также вы убили с особой жестокостью свою пятилетнюю дочь, нанеся ей семнадцать ножевых ранений в область живота, после чего, — мужчина тяжело сглотнул, — сломали шею.

Майкл увидел, как один из офицеров направился к рычагу, чтобы пустить ток, и за секунду до смерти, в полной тишине, окружающие услышали его последние слова: «Какая все-таки замечательная у меня вышла концовка! » И впервые за несколько последних недель его серая, лишенная каких-либо эмоций физиономия расплылась в счастливой, детской улыбке.