Лисья нора

«Есть много, друг Горацио, на свете…» — такая мысль мелькнула, когда выбралась из Лисьей норы.

Я была одним из самых скептически настроенных туристов. К нашей группе вышла невысокая сухонькая старушка, Бифатима, бритая на лысо, одетая в длинное мешковатое платье и стеганную безрукавку, с плетью в руках. Мы по дороге узнали от экскурсоваода, что она дервиш и живет здесь много лет, храня это место, Унгуртас. В переводе – Пещера. Женщина окропила нас водой, которую зачерпнула из бочки у стены саманного домика. Потом слегка стукала по плечу или по спине плетью. Мальчишка-подросток, который помогал ей, перевёл тем, кто не понимал языка, что сейчас мы пойдём на гору.

Нам предстояло подняться на невысокий крутой склон, весь испещрённый гротами, пещерками, выступающими из земли каменными столбами. Над склоном было плато, с каменными стелами, обозначающими места входа и выхода энергетических потоков земли и несколько древних захоронений.

Мы не спеша приближались к первому каменному столбу, не более метра высотой в центре округлой площадки, на которой не росло ни травинки. Каждый из нас, проходя, касался каменного столба и двигался дальше по тропе. Провожатый, представившийся как Абыз, что значит хранитель и ясновидящий, пояснил — гора пускает не каждого. Первое, что заставило замереть сердце, был большой грот, углубление в склоне, над которым горизонтально нависала огромная каменная плита. Какая сила удерживала эту махину, было непонятно. Все разбрелись по тропинкам, делали фото других совершенно невероятных, почти сказочных, небольших пещер. Абыз улыбался, наблюдая за нами. Видимо наши эмоции были красноречивее любых слов. Он махнул мне рукой и показал в почти вертикальном склоне, отверстие, находящееся примерно на уровне груди. Из этой норы торчали мужские ноги, обутые в кроссовки, размера, эдак, сорок пятого. Через пару минут ноги зашевелились и, ко всеобщему удивлению, из норы понемногу выбрался довольно крупный мужчина. Он глянул на нас широко раскрытыми глазами, быстро отвернулся и поспешил уйти дальше по тропе. Одна девушка из нашей группы, заглянув в нору, ошарашенно произнесла:

— Ого! А как этот здоровый дядька туда залез? Я тоже хочу попробовать!

Но как бы она ни старалась, не смогла втиснуться. Абыз, рассказывал нам о гротах, о каменных, будто отполированных стенах, особенностях каждого каменного столба и обратившись к девушке, будто между прочим, заметил:

— Тебе туда не надо. Ты не залезешь. Лисья нора не пустит. Бифатима сказала, что ей туда надо. – и указал рукой на меня.

— Да, ладно! – возмутилась девица, — Она же в два раза крупней меня и выше вон на сколько.

Я решилась. Абыз объяснил, что нужно добраться до конца норы и прикоснуться рукой к камню. Когда назад выбираться, сама пойму. Поверхность норы была слегка влажной и теплой. Найдя небольшой выступ, воспользовавшись им как ступенькой и к своему удивлению сразу протиснулась по пояс. Медленно, но верно, продвигалась вперед. Было непонятно, почему все видно, будто нора освещена изнутри, почему ни один камень не оцарапал. Протянув руку, прикоснулась к теплой каменной поверхности. По пальцам пробежала волна, показалось, что волосы зашевелились на голове, под ногтями началось покалывание и не удалось оторвать руку от камня. Оставалось только ощущать, как волна за волной теплом прокатываются по телу. Когда пульсация прекратилась, назад выбралась тоже довольно легко и быстро, и первое, что увидела, было сияние, похожее на марево, вокруг нашего гида. Он смотрел улыбаясь, явно понимая, что именно я увидела.

— Почему? – задала я вопрос.

— Ты из тех, кому нужно видеть тайное, что скрыто от многих.

Разглядывать кого-то ещё не хотелось, увиденное уже потрясло. Мы прошли по тропе к первому захоронению. Прежде чем рассказать о нем, Абыз обратился ко мне в полголоса:

— Закрой глаза и смотри…

Реальность перестала существовать. К звуку ветра присоединилась мелодия кобыза*. Не зная особенностей танца, мои руки делали движения в такт мелодии. Я открыла глаза:

— Здесь женщина…

Абыз улыбнулся и показал на другой небольшой холм:

— Туда посмотри.

Мне в лицо ударил горячий степной воздух, наполненный запахом полыни, стало казаться, что навстречу с невероятной скоростью несётся степь.

— Там мужчина… воин. Или гонец.

— Всегда верь тому, что видишь и чувствуешь.

Уезжали мы часа через полтора. Все в нашей группе предпочли поменьше общаться со мной и не смотреть в глаза. Только высокий мужчина, побывавший в норе до меня, оглянулся и кивнул. Вокруг него явно было заметно марево, почти как у Абыза, только другого оттенка. Наверное, он видел что-то подобное у меня, но мы предпочли не обсуждать это.

То, что открыла Лисья нора в моём сознании, одновременно и усложнило, и сделало проще мою жизнь. Побывать там довелось ещё раз. Но это уже другая история.

Кобыз* — казахский музыкальный священный инструмент, в руках шаманов он обретает особую силу, его музыка способна воздействовать на судьбу человека, изгонять злых духов, исцелять от болезней и даже продлевать жизнь.