Жизнь в частной клинике на Оушен-стрит шла своим чередом. Ни происшествий, ни лишнего шума, лишь вой сирен кареты скорой помощи нарушал каждодневную тишину, пробуждая интерес пациентов к «новеньким«. Новенькие — так они называли недавно прибывших пациентов, делясь меж собой сплетнями об их диагнозах. И если «новенький» вливался в компанию стареньких, его прозвище больше никто не вспоминал,но в случае неприятия одной из сторон другую в приятели, кличка сохранялась за человеком, даже если он пробыл в клинике уже полгода или больше.
Персонал здесь был более чем отзывчив и общителен, будто именно на эти качества, а не на диплом, смотрели работодатели при приёме сотрудника на работу. Угрюмые снаружи, но мягкие и уязвимые внутри, открытые к общению, но хранящие в глубине души тайны — они были разные, но всех их объединяло одно: любовь и преданность своему делу.
Клиника — настолько большая, что пациенты, увидевшись однажды, могли бы не встретиться вновь, находясь здесь длительное время;настолько необъятная, что врачи могли быть незнакомы годами. Как бы жутковато это ни было, но на первом этаже находился морг. Под ним — двухуровневая парковка, выше — расположились отделения, каждое из которых занимало отдельный этаж.
«Многоэтажная больница причудливой формы с охраной на входе»,- примерно так её описывали туристы, проезжавшие мимо неё.
* * *
День выдался очень трудным. Скорая помощь привезла очередного подростка, избалованного богатыми родителями. Четырнадцатилетний мальчик решил показать друзьям, что может, и стал выполнять трюки на своём новеньком мотоцикле, подаренном родителями за первую пятёрку в школе — это плачущая мать рассказала уже всем, не по одному разу. Операция шла долго, и все находившиеся вне операционной уже утомились этой историей, не зная, как отвергнуть убитую горем родительницу. Шёл восьмой час борьбы врачей за жизнь ребёнка, когда они объявили, что жизни мальчика ничего не угрожает.
