Душонка соткана из лживой кутерьмы,
Из грязной ткани мелкого калибра.
Из той, что рвётся неизбежно на куски, При этом штопаясь — бессмысленно, но чинно.
Однажды, всё всплывает тяжким грузом, В пожухлой тряпке с лоскутом пестрящим.
И вновь судачат языки застряв, Безудержно, меж прошлым или настоящим.
Ведь, что свершилось-то не воротить, И не спасёт калейдоскоп заплаток.
И серой тканью — голову покрыть, Всё что останется — с улыбкою скорбящей.