Легенда о психушке

В нашем мире

Лишь безумец

Может стать

Истинным гением.

Сумасшедший дом, дом для душевно больных, дурдом, психушка. Существует ещё множество названий этого места, а легенд, связанных с ним придумано ещё больше. А те легенды, что придуманы уже, будоражит воображение умы любителей приключений, непознанного и прочих злачных мест. Почти все легенды слагаются о тех домах, что уж давно заброшены. Хоть они и закрыты по вполне объяснимой причине, все же это не уменьшает количество легенд о них. Ведь фантазия людей не имеет границ, а порою так хочется верить в чудеса.

При этом люди почти не обращают своего внимания на те дома для сумасшедших, что функционируют до сих пор. Хотя в каждом городе есть своя психиатрическая лечебница, что покрыта своей мрачной и малообъяснимой тайной, которая мало кому известна. И тот, кто обладает хоть какой-то информацией об этой тайне, тот либо замешан в ней, работая там, занимая различные должности. Либо это те, кто помогает этим работникам. Или те, кто напрямую подвергся этой ужасной тайне на прямую, и теперь пожизненно обречён остаться в пределах этих безутешных стен в виде пациента. И уже никто, и никогда не узнает всю абсолютную правду, провоцируя к развитию новых легенд. Если, конечно же…

В глубине лесов, куда может зайти лишь заплутавший грибник, охотник, или же просто турист, затерялся дом для душевно больных людей, оградившись от мира величественными стенами, будто это было исправительное учреждение для особо опасных преступников. Это место, как будто само изолировалось от всего остального мира, создав свое собственное небольшое государство.

Именно в это место ехал автомобиль, в котором сидело трое. Они ехали туда для разгадки одной своей семейной тайны, о которой почти никому не известно, да и не решалось ничего. Просто хотелось её разгадать.

Витя, ты волнуешься? – спросила женщина, сидевшая на переднем пассажирском сидении.
Есть немного. Не каждый день приходится встречаться со своей биологической матерью. Тем более в таком месте. – ответил молодой парень, лет семнадцати на вид, что сидел на заднем сидении автомобиля.

В этот момент у Вити вспыхнули воспоминании о том, как он, будучи ребёнком, находясь в приюте для сирот, мечтал о том, что однажды за ним приедут его родители. Но их никак не было. И лишь сравнительно недавно его усыновили приёмные родители в лице Евгении и Бориса. Тем самым они, как казалось, положили конец мечтам, что он хоть когда-нибудь найдёт своих настоящих родителей.

Борис, офицер ФСБ в отставке, уже давно мечтавший о сыне, мог сделать многое, но никак не мог отказать сыну в исполнении просьбы. И пусть даже это приемный сын. Поэтому, когда Витя попросил его о том, чтобы найти биологических родителей, то Борис тут же сделал всё возможное, чтобы найти, не задавая лишних вопросов. Лишь Евгения, его приёмная мать порою задавала вопросы на подобии: «Зачем тебе это? Для чего? Что ты им скажешь?». На что Витя спокойно отвечал: «Я просто хочу на них посмотреть и убедиться в том, что Вы у меня лучшие. Я просто хочу спросить: «Зачем они так со мной поступили?»».

В этот момент Евгении вспомнились моменты, когда она только познакомилась с Витей и была чуть ли не завсегдатай посетительницей кабинета директора дома-приюта для детей, откуда они забрали Витю. От этих воспоминаний ей стало так тепло, хорошо, приятно. И теперь ей даже не верится, что уже прошло так много лет. Пережито столько препятствий и испытаний.

Войдя в кабинет директора психиатрической лечебницы, они увидели пожилую женщину с добрыми и нежными чертами лица и такими щенячьими глазами. На вид ей было лет семьдесят, что очень понравилась Евгении. Ей показалось, что эта женщина должна помнить историю рождения Виктора.

Здравствуйте. Вы по какому вопросу? – спросила директриса.
Мы по поводу Вашей подопечной. А именно Раисы Сергеевой. Имеется ли такая у Вас? – строго спросил Борис.
Да, такая имеется. Что именно Вас интересует о ней? – уточнила директриса.
Простите моего супруга. Он бывает иногда очень строг. Боря, можно я сама? Так вот. Вы не помните, рожала ли Раиса примерно лет восемнадцать назад? Или нет? – спросила Евгения.
Ну почему же не помню? Я всё прекрасно помню. Я тогда была заместителем директора этого интерната, и сама, собственноручно заполняла документы о приёме этой пациентки в стены нашего приюта. Я хорошо её запомнила, так как пришлось выйти на работу в праздник. Её привезли тогда сразу из роддома. К слову сказать, о судьбе малыша я ничего не знаю. Я даже не знаю кто это был: мальчик, или девочка. Я ведь его так и не видела. Могу сказать только то, что привезли Раису после кесарева сечения. Ой и намучались мы тогда ей бинты менять. Она очень сильно кричала с мольбой вернуть ей малыша. Чисто как мать, я ей сочувствовала. Но, как врач-психиатр, да и по человеческий и морально я понимала, что она просто неспособна быть матерью. Она просто душевно больной человек. А почему Вас так интересуют именно то, что рожала она, или нет? – спросила директриса.
Простите, а как Вас зовут? – неожиданно спросил Витя.
Галина Петровна. – ответила женщина.
Галина Петровна, понимаете, возможно, она моя мама. Биологическая мама. Мне просто хочется её увидеть. Для меня это очень важно. – сказал Витя.
Я Вас понимаю, молодой человек, и честно сказать, даже восхищаюсь Вами. Вы один из тех немногих детей, которые навещают своих родителей, в столь скудном месте. Тем более при таких обстоятельствах. Думаю, что встреча возможна. Я проведу Вас в комнату для встреч, и дам распоряжение того, чтобы привели туда и её. Только аккуратнее с ней. Постарайтесь не провоцировать её на всплески эмоций. – согласилась Галина Петровна.
Спасибо, что предупредили. – тихо сказал Витя, как будто получив некое облегчение.

Темная, сырая, скудная комната для свиданий скорее напоминала комнату для допросов из русских фильмов детективов, чем помещение в больнице для душевно больных. От одного вида этого помещения Евгении стало как-то холодно до дрожи. Бетонные стены, покрашенные в темно-зелёный цвет. Старый стол, прикрученный к полу по центру помещения не внушал доверия к своей крепкости. Скамейки стоявшие вдоль стен не внушавшие доверия своей надежностью. Маленькое окошечко, почти над потолком практический не пропускала солнечного света. И очень тусклая лампочка накаливания, что висела над дверью, произведённая, так казалось, ещё при советском союзе, лишь добавляла уныния в это помещение. Было грустно просто находиться в ней. Просто печально.

Вскоре ввели её. Женщина неопрятного вида, вызывавшая не то жалость, не то омерзение, вошла в комнату будто совершенно не придавая значения ни самой комнате, ни тому, кто в ней уже находится, и уж тем более не тому, для чего её сюда привели. У неё был взгляд безразличный, пустой и какой-то хитрый даже. Короткие, растрепанные волосы, которые неряшливо были спрятаны под платком уже седоватого оттенка, хоть она сама была не старой. Её прическа напоминала, будто большую шапку надели на пальму. Маленькие, но при этом толстые ноги и руки напоминали скорее лапы слона, чем человеческие конечности. И вся она мало напоминала человека, тем более женщину. Борису, как он позже признавался, она напомнила мистическое существо из церквушки в фильме «ВИЙ». Определённо она была стереотипной душевно больной женщиной. Евгения вначале содрогнулась от её вида, но впоследствии взяла себя в руки. При этом поняла, что в любом случае толкового разговора с ней не получится. Но это всё же была возможная мать Вити.

Здравствуйте, Раиса. – как можно спокойнее и вежливее сказала Евгения.

Но реакция Раисы была совершенно неестественной. Она явно испугалась. И это было заметно в её взгляде. А затем она и вовсе забилась в угол, ожидая того, что будет дальше. Это было жалкое зрелище, на которое было тошно смотреть. И вполне естественно, что Витя на время потерял дар речи от такого вида возможной матери. Ему было обидно, и так же страшно.

К Вам приехал Ваш сын. – строго сказал Борис, в надежде на то, что это хоть как-то образумит женщину.
А сигареты привез? – задала она вопрос, который никто не ожидал от неё.
Да, привёз. – сказал Витя, протянув ей одну сигарету.

Женщина, словно испуганное животное, которого загнали в угол, и пытаются покормить, аккуратно, небольшими шажочками подошла к Вите, резко выхватила сигарету, после чего быстро опять зажалась в угол, прикуривая сигарету. Этот «Цирк» надоел Евгении, и она решила как можно скорее разобраться с этой женщиной, чтобы поскорее уйти отсюда. «Уж лучше бы вообще не приезжали» — подумала она.

Вы рожали Виктора? – строго спросила Евгения, понимая, что «сюсюкаться» с ней просто бесполезно.
Да рожала. – тут же ответила Раиса, затягиваясь сигаретой, и выдыхая дым в лица пришедших к ней людям. А затем начала, размахивая руками, и тыкая в несуществующих людей, которых «видела» только она. И при этом она хихикала как ненормальная. – И его рожала. И его рожала. И его.

Разговоры при этом были бесполезны. Абсолютно. Это было печально. Ведь Витя так сильно хотел узнать о том, кто его мать.

Ма… Можно я уберу сигарету? – спросил Витя, увидев бычок в её руках, но женщина опять учудила.
Не-е-е-е-т. – закричала она, а затем быстро растёрла сигарету у себя в руках.
Тогда можно я Вас причешу? – попросил Витя.
Не надо ко мне приближаться. – вновь закричала Раиса, начав истерично махать руками, не давая приблизиться к себе.

Это было последнее, что они услышали от женщины. Евгения понимала, что Витя просто хотел взять её волос, чтобы сделать анализ ДНК, для того чтобы подтвердить, или опровергнуть родственную связь. Но нужно было ли? Одно поведение женщины дало понимание того, что они не родственники. Да и внешний вид не давал особых надежд. Как у такого человекообразного чудища мог родиться такой красивый и талантливый молодой человек? Нет, это просто невозможно. У неё диагноз был просто на лицо. Она просто не в себе. И ясно что неизлечима. Евгения жалела только о том, что сведений об отце не сохранилось. Может быть, он хоть что-то прояснил о тайне рождении Вити.

Тем не менее Евгения просто не могла находиться в этом скудном помещении с этой ненормальной. Это было просто невыносимо для неё. Она схватила Витю и Бориса за руки, и потащила на выход. Туда, где было спокойно. Туда, где не было этой сумасшедшей.

Пошли отсюда. – сквозь зубы проговорила Евгения.
Что такое? – всё ещё непонимающий проговорил Витя.

Лишь когда они сели в автомобиль, Евгения начала приходить в себя, а после обдумав все произошедшее, начала говорить.

Витя, я просто не могу поверить в то, что это твоя мать. Просто не могу поверить. Ты гениальный человек, особо одаренный. В будущем великий модельер. И ты хочешь мне сказать, что эта безумная баба возможно твоя мать? Ну уж нет!!! Уж как по мне, но первый вариант был куда приятнее и более складывается в общую картину. Там хоть отец сын депутата, а значит, что вовсе не дурак. Но тут вообще совершенно не то. – наконец-то выговорилась Евгения, чуть ли не визжа от своего возмущения.
Я, конечно, тоже так подумал. Но я сделал вывод из-за внешности. Уж какая-то она странная. Хотя есть вероятность, что это из-за малоподвижного образа жизни. Но ведь я мог пойти внешностью и в отца. Именно поэтому я решил сделать тест ДНК. – предположил Витя.
Витя… Ты её вообще видел? Или в стенку пялился? Какой ещё тест ДНК? Она же страшнее крокодила с похмелья. Какой красивый мужчина станет с такой спать? Нет, я понимаю, что любовь дело такое, что полюбить можно и козла. Но встречают же всегда по одежде. И раз уж на то пошло, то, что бы ты делал, если бы если она была бы твоей мамой? Тебе же Галина Петровна сказала, что Вас разлучили ещё в родильном доме. И даже причину объяснила. Хотя она на лицо здесь. – возмутилась Евгения.
На счет того, что я бы делал, если бы она оказалась моей мамой, то я просто отпустил её. Для меня было важно просто посмотреть на неё. А на счёт отца. Ну… К примеру, он мог бы быть такой же, как она. Я имею в виду сумасшедший. Мы же не знаем. Хотя для меня это уже не важно. – ответил Витя.
Нет. Нет. И ещё раз нет. Боря, ну ты, как более опытный мужчина объясни ему, что красавец не будет с такой. Только такой же уродец, как и она. – попросила помощи у Бориса Евгения.
Хм… Странно слушать о внешности в таком месте. – тихо произнёс Борис.
Ты о чем? – спросила Евгения, но вместо слов она в ответ получила лишь его взгляд, что смотрел куда-то вперёд.

На лужайке около этого дома гуляли примерно двадцать местных подопечных. Они были абсолютно одинаковы. Абсолютно одинаковые одежды, походки, внешности. Они были будто клонами какого-то одного пациента. Все было так же, как и с Раисой. Было невозможно определить не их пол, ни внешность. Они были точными копиями друг друга. Они бесцельно гуляли по лужайке, изредка врезаясь друг в друга. Это зрелище было устрашающим будто фильмы про зомби ворвались в реальность. Или же в подвале этого учреждения работал какой-то учёный-психопат, который ставит свои зловещие опыты на живых людях. В груди у Евгении бешено забилось сердце, а в мыслях появилась лишь одна мысль: «Если мы не будем шевелиться, то они нас не заметят, и, возможно, уцелеем».

Господи, как же они их различают? – недоуменно спросил Витя, наблюдая за этими существами.
Хм… Меня больше интересует другой вопрос: как они делают из людей таких существ. По-моему, здесь не всё так чисто как кажется на первый взгляд. Надо своим ребятам наводку дать, чтобы они здесь всё проверили. – сказал Борис.
Может быть, поедем отсюда? Что-то мне не хорошо. – жалобно, чуть ли не плача предложила Евгения.
Сейчас только пару фото, и видео сделаю, а потом своим ребятам отправлю из ФСБ, пусть разберутся тут со всем. – сказал Борис, доставая из кармана пиджака свой фотоаппарат.

И уже через две минуты машина тронулась с места. Всем троим хотелось как можно скорее уехать отсюда. И у всех троих было лишь одно желание. Поскорее забыть эту картину со странными «людьми», которые видимо перестали быть людьми, когда переступили порог этого дома. Именно поэтому никто из троих в машине не видел то, как за ними из окна наблюдала директриса этого дома-интерната для душевно больных людей, вырисовывая зловещую улыбку на своем лице.

Спустя менее недели, у Бориса раздался телефонный звонок, который одновременно и обрадовал его, и смутил. Это был его коллега, что занялся расследованием этого дома для душевно больных.

Мы всё проверили. Там всё в порядке. Переживать не из-за чего. – сказал Сергей сухим и монотонным голосом.
Видимо вы очень плохо проверили. Ты видел то видео и фото, что я тебе прислал? – возмущенно сказал Борис.
Это просто побочное действие успокоительного лекарства, которое им там дают. Ничего противозаконного, или противоестественного там нет и быть не может.
Если бы я всё это не видел своими глазами, то я бы не поддавался панике. Но, черт возьми, я видел то, что эти врачи сделали со своими пациентами. И это не нормально. Не забывай, что я прошел немалый путь сначала в КГБ, а потом в ФСБ. Я знаю о чем говорю, ведь я лично видел воздействие очень многих лекарств на организм человека. Но чтобы так… Такое я вижу впервые.
Ладно, не веришь мне на слово, то я сейчас приеду с документами и отчётами. Но уверяю сразу, что это пустая трата моего и твоего времени. Это я делаю только ради тебя.

Каких-то двадцать минут прошло, и два офицера ФСБ сидели за столом с кипой документов, что привез Сергей из офиса ФСБ.

Я не мог тебе это говорить по телефону. Сам понимаешь, чем мы рискуем. – сказал Сергей.
Что там на самом деле происходит?
Там, в подвале здания находится какая-то лаборатория. В ней они проводят опыты над людьми. Да, ты был прав. Но что это за опыты? Для чего они их проводят? Неизвестно. Но то, что каждый из пациентов прошел через это – уже факт.
Но мы же отправляли проверку…
По документам всё чисто. Но один из наших мне сообщил о том, что видел по факту. Видимо у них есть связи более серьёзные чем мы.
Куда уж серьёзнее?
Например военные, или же само правительство. Ну, или разведка. Какие твои действия?
Надо всё разведать самим.
Если что, то я с тобой. Но если вдруг, то не при делах.
Оно и понятно. Нужно продумать план.

Разложив перед собой план здания они начали обсуждать решение их задачи. Вариантов было много. Порою даже слишком много. Какой из них лучше, они пока не знали. И лишь спустя несколько часов, они смогли прийти к общему решению, которое имело минимум рисков, при обстоятельстве максимума отдачи.

Старенький автомобиль отечественного производства приближался к дому для душевно больных, что затерялся в лесах. В этом автомобиле сидело трое. Двое мужчин и одна женщина. Именно женщине суждено было сыграть ключевую роль в той игре, ради которой все это делается. Именно она должна была разведать всю правду, что творится в этой психушке, находясь внутри. Но для этого ей нужно было стать на время ненормальной.

Итак, повторим план. Мы твои братья, и сдаем тебя сюда, так как другие лечебницы не смогли тебе помочь. Как только мы тебя сдаем, мы уезжаем, а ты приступаешь к разведке. Выходим на связь ежедневно в 21:35 по московскому времени. Если что-то пойдёт не так, то мы тебя вытаскиваем с боем. Но помни, что операция не официальная, и нас могут накрыть в любой момент. Мы все очень рискуем. – напомнил план Борис.
Спасибо за заботу, но мне не в первой выкручиваться из сложных ситуаций. Так что справимся. – ответила Екатерина.
Мы не знаем, чем они там занимаются. Так что будь предельно внимательна. – добавил Сергей.

Процедура приёмов лечебницу оказалась до банальности простой. Такой поверхностно-формальной, что врачам было неинтересно кого и с чем им привезли. Главное – это был сам человек. А точнее то, что с ним было можно сделать. Этот факт оказался тем самым «звонком», после которого было нужно сразу убегать, забыв об этом задании как о страшном сне. Но упрямство, или же внутреннее желание идти на риск до конца, оставило их в приёмном отделении в надежде, что всё пройдёт как по маслу.

План начал действовать. В первый же день Сергей с Борисом получили свой первый отчет с подтверждением того, что «больные» очень странные, даже для этого места. А те препараты, им дают неизвестны широкой массе людей, даже тем, кто знаком с фармацевтикой. Но все это было безвредно. Лишь один препарат под названием «Глоктан» вызывало особое подозрение у тех, кто играет в эту шпионскую игру.

Вы смогли определить состав? – спросила Екатерина.
Ещё нет. – ответил Борис.
Скорее, а то мне кажется, что они начинают что-то подозревать.
Ты прекрасный актёр. Сыграй так, что ты будто пьёшь эти лекарства.
Так невозможно играть. Кажется, что меня пора эвакуировать.
Потерпи ещё немного.
Т-а-а-а-а-к, что это мы тут делаем? – вскрикнула медицинская сестра, обнаружив сеанс связи.

Не дожидаясь каких-либо объяснений, она схватила Екатерину за волосы и швырнула резким движением на пол. Завязался бой, в котором Катя никак не могла выиграть с помощью грубой силы. Но она могла потянуть время, пока к ней не придут на выручку.

Эта медицинская сестра, больше ста килограммов веса, привыкшая усмирять буйных, явно имела преимущество, даже невзирая на то, что Катя профессионально занималась множеством единоборств. Тем не менее сейчас главной задачей было тянуть время во что бы то ни стало. Минута за минутой, удар за ударом, этот бой приносил Кате лишь увечья, которые сложно было просто так терпеть. И когда она стала почти без сил, то решила «взять» её не силой, а хитростью, сделав вид, что сдалась. А когда её отведут к своей главной тайне, чтобы заставить молчать навсегда, то за ней уже придёт помощь. И тогда она сделает главный рывок, чтобы выбраться отсюда.

Мир обязан узнать то, что творится в стенах этого здания.

Идя по коридорам, подпираемая за оби руки медсестрами, делая вид, что вовсе осталась без сил, Екатерина запоминала дорогу обратно, чтобы в скором времени покинуть это здание. Страха не было. Была лишь злость и чувство мести. «Стоит только узнать их тайну, тогда можно бежать. А уж после побега, все узнают о том, что здесь твориться» — думала Екатерина, когда они входили в лифт.

Вот оно. Место зла и тайн. Место, откуда уже не возвращаются людьми. Внезапный удар в затылок и Екатерина теряет сознание.

Головная боль, совместная с чьими-то стонами и какими-то странными вопросами, разбудило её. Где она? Что происходит? Она связана? Именно эти вопросы мучали её, когда она ещё не успела открыть глаза. Как только она открыла свой взгляд, то поняла, что отсюда нет пути обратно. Перед ней были также связанные те, кто должен был помочь. Сергей и Борис так же попались в их лапы. Но этот голос, что задавал вопросы, был таким знакомым, таким родным.

Кто ты? – спросил Борис.
Ответ тебе не понравиться.
Я хочу знать: кто схватил меня?
Хм… Все равно от этого ничего уже не изменится. – будто насмехаясь над ситуацией сказал голос.
Витя? Витя, сынок? Это ты? – дрожащим голосом сказал Борис.
Какой ты догадливый.
Что ты тут делаешь? Отпусти нас. Живо.
Ну уж нет. По крайней мере не сейчас. Чуть позже.
Для чего тебе это? Я же любил тебя как родного сына. Я заботился о тебе.
На жалость давишь? Увы, но должен заметить, что я готов к этому. Уж слишком я тебя хорошо выучил. Поэтому можешь даже не стараться. Но твой вопрос: «Для чего мне это?», вполне справедлив. Хм… А зачем Чикатило убивал? Зачем террористы взрывают всё? Зачем люди едят друг друга? Удовольствие. Я очень люблю наблюдать как из тела, а точнее из сознания человека уходит та искорка, что делает нас разумными существами, а не овощами. Человек становиться как бы мёртв, но при этом жив. При этом ни один суд мира не подкопается ко мне. «Глоктан» — вполне законное вещество, которое синтезируется из обычных аптечных лекарств. Ничего противозаконного тут нет. А по сути человек умирает. И меня это очень сильно возбуждает, ровно так же, как и мою любимую. Полагаю ты знаком с Галиной Петровной. – из тени вышла семидесятилетняя директриса этой психиатрической больницы. – Если честно, то я очень рад, что ты об этом узнал именно так. А особенно я рад, что именно я сделаю тебе инъекцию этого препарата. Но сначала ты посмотришь на то, как твои друзья теряют себя.

Витя взял шприц в руку и вколол сначала в вену Сергея, а потом и Екатерины. Вначале ничего не происходило. Но спустя каких-то десять минут они оба начали стонать от невыносимой боли. А ещё через минуту их тела начали раздувать, делая их похожими на тело обитателей этого сумасшедшего дома. В их глазах было то, о чем сказал Витя. Из них начала уходить «искра» человека. Каких-то двадцать минут страха и ужаса, и всё было закончено. Сергей и Катя стали просто живыми зомби. Но никак не людьми.

Вот и всё. Они больше не те люди, которые ты когда-то знал. Теперь твоя очередь. А то я, как и Галя уже не можем терпеть.

Инъекция была сделана. Вначале Борис почувствовал холод, а затем жар. Он чувствовал, как его тело начинает распухать, и казалось, оно вот-вот лопнет. Но этого не происходило. Но большее омерзение для него было то, что происходило перед его глазами.

Витя и Галина начали страстно целоваться, при этом раздевая друг друга. Картина оказалась куда противнее, чем это могло бы показаться обычному человеку. А когда они упали на пол, и начали заниматься сексом, то Бориса чуть не вырвало. От тошноты его спасло лишь то, что ему стало все равно. Он стал пациентом этой психиатрической больницы.

Поддержать автора: Сбербанк, ВТБ, АЛЬФА-БАНК, ТИНЬКОФ, Qiwi +79777673314