Вертолёт резко взмыл над строением станции и с ревом промчался над белой гладью Антарктиды, оставляя за собой снежную дымку и удаляющийся шум двигателя, который эхом раздался по бескрайним просторам континента. От такого резкого маневра Александр Валентинович вжался в кресло, держась за ручку двери, и тут же потерял чувство притяжения на полсекунды; мощной грудной клеткой он вжался в ремни безопасности. Даникян резко впился в дверь, чуть не выронив чёрный дипломат из рук.
Минин с улыбкой посмотрел на рядом сидящего Александра Валентиновича, оскалив передние зубы.
— Мы не мешки с навозом, а ты не Чкалов, — слова Александра Валентиновича были под стать его взгляду, упёршемуся в улыбку Минина. Казалось, что он — дикий медведь, который вот-вот нападёт на жертву.
— Хорошо, что не обедали, — пробурчал Даникян, не меняя выражения лица.
— Извините, хотел вспомнить, на что наша «Стрекоза» способна. Больше не буду, обещаю, — ответил пилот, не убирая издевательскую улыбку, и включил рацию, из которой раздались только помехи.
Александр Валентинович выругался, едва шевеля губами себе под нос, понимая, что в вертолёте главный не он.
— Эх, связи нет до сих пор, блин. Как там «Спартак» Москва сыграл? — переключая частоты, произнёс Минин.
— А с кем он должен был играть? — оживился Александр Валентинович, убрав суровость с лица.
— С «Динамо» Киев. А вы за кого, Александр Валентинович?
— С этой бабой совсем забыл. За «Спартак» я.
— Так мы за одну команду, значит, болеем, Александр Валентинович. Видите, у нас есть что-то общее, — Минин снова заулыбался, смотря на пассажира.
— Выходит, что так, — ответил Александр Валентинович, чихнув в перчатку.
— А вы за кого, Георгий Иванович?
Даникян, не меняя выражения лица, ответил:
— «Арарат» Ереван.
— Это было бы странно, если бы армянин сказал за «Динамо» Тбилиси, — повеселевший Александр Валентинович повернулся к Даникяну, посмеялся, глядя на каменное выражение лица товарища.
— Эх, надо было с собой презент взять для коллег. Мы им — водку с консервами, а они нам — виски или что у них там.
— Тебе бы только выпить, Минин, — гаркнул Александр Валентинович.
— Ну, кто-то забыл, а один армянин об этом подумал, — лицо Даникяна показало полную осведомлённость в виде широкой улыбки на морщинистом лице. — Достал из дипломата бутылку с содержимым коричневого цвета.
— Коньяк! Настоящий армянский! — в кабине разнеслись слова с характерным акцентом.
— Вот за что вас любят, Георгий Иванович, так это — минимум — за вашу непоколебимую педантичность. Вам надо было быть завхозом, а не врачом, — Минин показал большой палец вверх в знак одобрения.
— Я всегда беру с собой две бутылки коньяка: одну открываю, когда приезжаю сюда, а вторую — когда уезжаю. Но ситуация обязывает принести традицию в жертву обстоятельств.
— Да пусть берут себе эти капиталисты. У нас ещё есть резерв в виде трёх бочек неприкосновенного. Эх, так и быть! Как разберёмся со всем этим, можно будет расслабиться и устроить выходной, но — в меру, — сказал Александр Валентинович, ударив в ладоши. — Сколько ещё лететь?
— Двадцать минут, если без происшествий. Вон за тем хребтом их лагерь, — Минин указал пальцем на пологую горную гряду.
В столовой станции была тишина, которую нарушил стук эмалированных чашек и топот людей. Повар густо набирал половником порцию для каждого, кто сидел за длинным столом.
— Даня, добавка будет? Уж очень вкусный суп, — вопросительным взглядом Клин посмотрел на круглолицего парня с полковником.
— Неа, порции остались для отсутствующих. Их в гостях покормят, — Клин продолжил вопросительно выглядывать.
— Не, жди ужина, — ответил повар, забирая большую кастрюлю.
— Кто работает, тот и ест, — ловко орудуя ложкой, сказал Хохол, посматривая на Булыжу. — А ты что без своих персиков?
Булыжа, не отрывая взгляд от еды, ответил:
— Не хочу.
На что Хохол усмехнулся.
В столовую зашёл Моза и сел с краю стола, измотанным уставшим голосом произнёс:
— Вроде отправил.
— Связи нет? — спросил Максим, вытирая свои очки полотенцем, взглядом полным надежды.
— Как не была, так и нет, — ответил Моза, лениво зачерпывая ложкой гущу в чашке.
— Ладно, я схожу за персиками, — Хохол встал со стола, облизывая ложку. Почесывая бороду, с ухмылкой поглядывая на Булыжу, сверкая золотым зубом, засунув руки в карманы спортивных штанов, посвистывая, он вышел в коридор.
— Что это с ним? — тихо обратился Игнатов, жуя хлеб.
— Да, думает, что я мёртвую бабу испугался. Хочет показать, какой он герой. В башке детство заиграло. Наверно, она у него пустая, часто на «орехи» получал в детстве.
К столу подошёл повар с кастрюлей для второго. Во время раздачи еды в столовую вернулся Хохол с бледным, потерянным лицом и с банкой консервированных персиков. Молча подойдя к Булыже, он поставил банку перед ним. Его испуганный взгляд заметили все, и в столовой наступила тишина.
— Ты не помнишь, мы когда отнесли «Красавца» в морозильник, положили её руки по швам или нет?
— Не помню, вроде по швам, — ответил Булыжа, всматриваясь в бледное лицо Хохла.
— Я вот помню, что руки по швам ей положил.
— Мужики, вы о чём? — спросил Даня, глядя на потерянный взгляд товарища, перестав раздавать второе.
— Да всё. Крыша поехала. Собаки все прижались к углу вольера и продолжают скулить. Такого раньше за ними не замечал.
Максим, проглотив ком в горле, запив компотом, громко произнёс:
— Я видел, как у неё дёрнулось веко. Может, Даникян ошибся, и она жива?
В этот момент из коридора послышался скрип деревянного пола, и в столовой повисла гнетущая тишина. Максим замер, его дыхание стало учащаться в ожидании ужаса. Булыжа крепко держал банку с персиками, чтобы метнуть в случае опасности.
— Ну что, жрать сели, а меня не подождали? Гады, — порог столовой переступил Алик, растирая руки с мороза. — Моза, даже не думай трогать мой компот!
На шуточные претензии Алика внимание никто не обратил. Все так же остались окаменевшими, смотря на красное от мороза задиристое лицо Алика.
Тщедушное тело Максима чуть не упало в обморок от напряжения. Хохол вздохнул с облегчением. Клин встал из-за стола, стукнув кулаком по деревянной поверхности так, что пустая чашка перевернулась в полёте от инерции удара.
— Едрёна хрен! Здоровые мужики, а сидим тут как мыши. Себе в голову вбили всякую хрень. А ну, хватит маяться, у нас дела есть!
Клин надел шапку и направился в коридор.
— Он прав. Ещё чуть-чуть, и нам тут НЛО начнут мерещиться. Надо дела делать, а не фантазировать, — обратился ко всем Булыжа, но остался за столом, приступив к употреблению второго блюда.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал Моза, уплетая суп из консервов.
Вертолёт резко подпрыгнул и чуть не свалился в штопор.
— Опять решил в Чкалова? — с голосом полного порицания Александр Валентинович пригрозил увесистым кулаком.
— Нет, это точно был не я. Успокойтесь. Такое бывает — воздушные ямы.
— Да успокоишься тут, — пробормотал Даникян сзади.
— Надо было с собой мяч взять, показать буржуям, что такое советский футбол. Устроили бы первый антарктический чемпионат, а пингвины были бы нашими зрителями. Я классно играл в школе, — Минин вновь показал большой палец.
— Они не играют в футбол, — возразил Александр Валентинович. — Эти играют в бейсбол с непонятными правилами. Кстати, где их лагерь? Вроде должны уже её увидеть.
Вертолёт накренился на левый бок.
— Да мы уже над ней, — Минин кивнул головой на кое-где укрытые снегом чуть дымящиеся остатки построек.
— Да это уже вне какие ворота, — оживился Даникян, примкнув к иллюминатору вертолёта.
В кабине наступила молчание.
Вертолёт сделал пару кругов вокруг того, что раньше было американской станцией, и мягко приземлился на снег. Лопасти всё медленнее начинали вращаться, двигатель окончательно заглох; только напористый ветер континента нарушал тишину в округе.
Тройка вышла из вертолёта, осматриваясь вокруг, пристально и с опаской глядя на разруху, которая осталась от станции. Кое-где ещё шёл лёгкий дымок от пепелищ.
Даникян снял кашемировую шапку, открыл свой дипломат, достал оттуда коньяк, трясущимися руками (то ли от мороза, то ли от увиденного) откупорил его и сделал глубокий глоток.
— Нам оставьте, — обратился к нему Минин, проходя рядом с грудой железа, в котором узнавались черты вертолёта.
— Вот тебе и международная встреча, — произнёс Александр Валентинович, протягивая руку к коньяку. — Ну, товарищи, что думаете?
— Если это сделала та баба, то она не человек, — ответил Минин, подняв с земли обломок фюзеляжа вертолёта, на котором было написано «ANTA».
Александр Валентинович подошёл к двум американским тракторам и сразу приметил, что на обоих приборная панель разбита так, что им нужен капитальный ремонт.
— Что тут могло случиться, мать вашу? — не отводя взгляд от полной разрухи, прошептал Минин.
— Там, кажется, ещё один вертолёт, — Даникян указал пальцем на ещё одну груду металла в пятнадцати метрах от них.
Минин, подойдя к покорёженному металлу, сразу распознал опознавательные знаки Норвегии.
— Это норвежский, — крикнул он товарищам.
— Ещё и эти?! — удивился Даникян, снова приложившись к бутылке. — Если война, то, видимо, между ними.
Свет ручных фонариков едва выхватывал в оставшихся обугленных постройках фрагменты предметов станции, растворяясь в зловещей мёртвой темноте. Где-то лежали топор, бильярдный шар, а под ногами хрустел свежевыпавший снег, скрывающий копоть от пожара, фрагменты одежды и быта. Но больше привлекало внимание два чёрных сгоревших тела на массивном бильярдном столе. Принадлежность тел выявить было трудно, но Даникян, осмотрев их, вынес вердикт:
— Они были убиты ещё до того, как тут всё поглотил огонь.
— Взрыв. Тут произошёл взрыв, и взрыв динамитом, — Минин размахивал тротиловой шашкой, которая лежала рядом с оторванной рукой и по воле судьбы не сдетонировала.
— Вот она и есть «витрина капитализма», — Александр Валентинович указал слабым светом фонарика на уцелевшую обугленную стену с почерневшим от огня шкафом, где безмятежно стояла пустая стеклянная бутылка «Пепси» и ещё целая бутылка виски.
— Ты хотел виски, — произнёс Александр Валентинович. — Вот настоящее американское.
— Я что-то перехотел, — Минин взял коньяк и сделал глубокий залп из бутылки. — Нам никто не поверит, если мы расскажем. Надо взять вещественное доказательство.
— Нет, оставим всё как было. Думаю, американцы уже на полпути сюда. Не могли они забыть про свою же станцию? — возразил Александр Валентинович.
— Надеюсь, Мозе хоть как-то, но связался с «Большой Землёй», — пробурчал Даникян. — Надо хотя бы тела накрыть, а то не божески выходит.
— Это да, это надо, — согласился Александр Валентинович, доставая из груды фанеры и прочих обломков брезентовый материал, под которым лежала чья-то обугленная берцовая кость. Он и Даникян подошли с брезентовым материалом к столу и накрыли им двоих неизвестных полярников.
— Может, ещё кто-нибудь жив? — предположение Минина вызвало у других только скептический взгляд.
— Я всё равно пойду посмотрю в округе, — фигура Минина скрылась за углом развалин.
— Что скажешь? — Даникян снова отхлебнул из бутылки.
— Нападение. Кто-то на них напал.
— Думаешь, это она сделала?
— Вряд ли. Что, пара здоровых мужиков не справилась с поехавшей маньячкой?
— В общем, надо отсюда улетать к нам. Пурга будет, а я не хочу тут эту пургу встретить.
— Есть кто живой? — мёртвую тишину Антарктиды нарушил Минин, взывая к выжившим людям, но всё было тихо. На его призывы никто не откликнулся.
— Мужики, подойдите сюда! — выкрикнул Минин, рассматривая что-то рядом со станцией.
Под белым тонким покровом снега лежал кусок обгорелого мяса, чьи черты лица (после того как выгорели мышцы и жир) показывали гримасу ужаса и боли: открытый, не по-человечески, рот и пустые чёрные впадины глазниц.
— Его явно сожгли, когда он ещё был жив. Как его перекосило-то, — минуту тишины и безмолвия снова нарушил Минин, постукивая валенком по пустой объёмной бочке, лежащей рядом с телом.
— Там ещё что-то, — Даникян кивнул на ещё одно сожжённое тело. Внешний вид и состояние находки вызвали неподдельное сомнение, что на снегу был именно человек. Это было что-то, отдалённо похожее на человека, и это «что-то» побуждало моментальное желание покинуть это место. Какая-то мясистая, грузная субстанция, из которой торчали обгорелые отростки, и это «существо» было больше по размеру человека. А на том месте, где должна была быть голова, — бесформенная чёрная головешка. То, что это была голова, говорило отверстие, похожее на искривлённый рот, в котором различимы были зубы, и зубы вполне как у людей, — отбрасывая версию искалеченного животного. На фоне антарктической свежести и ветра от неё всё же можно было уловить едва заметный, тонкий, непонятный для человеческого носа запах, при этом настолько неприятный, что «резало» нос, заставляя инстинктивно прикрываться рукавом.
— Что это за тварь? — голосом некого самоутверждения Александр Валентинович сделал мощный глоток из бутылки коньяка, чтобы перебить поступающий порыв тошноты от запаха.
— Кому не расскажешь, никто не поверит. Какой-то «сиамский близнец», — Минин не сводил глаз с нечто непонятного, в котором улавливалось и что-то человеческое, и совершенно немыслимое.
— Наверно, всё плохо у них с кадрами, — с выводами Минина согласился Александр Валентинович.
Тут сработал затвор фотоаппарата, который достал Даникян из дипломата. На него перевели взгляд товарищи.
— Предпоследний кадр, — сохраняя непоколебимый каменный взгляд, ответил Даникян.
Тройка полярников пошла в сторону вертолёта, уже подгоняемая немалым порывом ветра. Пурга вот-вот наступит.
Еще почитать:
ну 8 глава
«Белые Крылья » Глава 1
Zill O'll — Zill O’ll ПРОЛОГ — я хочу знать истину твоего имени.
Оно тебя настигнет — Оно тебя настигнет . Глава 4.- О..ошибка
«
»
06.02.2025
