Крупный и мелкий скот

— Добрый вечер, братья и сёстры, — начал Верховный Жрец. – Собрание от пятого июня две тысячи семьдесят четвёртого года объявляю открытым.

Толпящиеся вокруг люди в мантиях с капюшонами забурчали что-то в приветствие.

— Не буду тянуть, — продолжал Верховный Жрец. – Сегодня, как вы все помните, мы совершим жертвоприношение Владыке Тьмы. И в качестве жертвы у нас…

Он на мгновение отвернулся к шкафу у стены, а когда повернулся обратно, в руках у него был лоток с хомячком.

— …эта тварь! Она будет принесена в жертву Владыке! – Верховный Жрец заозирался. – Так, где наш стол? Сестра Анна?

— В кладовке остался…

— Так принесите! Брат Антон, брат Виктор – несите столик.

— А он какой? – спросил один из мужчин в мантиях.

— Белый такой. Стальной, покрыт эмалью. Подарок от сталепрокатного завода на тридцатилетие нашей церкви. Он, кажется, за креслом с ремнями…

— За тем креслом, которое в коричневых пятнах?

— Да, в пятнах…

— И потёках?

— И потёках.

— В таких, на ржавчину похожих, пятнах и потёках, да?

— Да, да, прямо за этим креслом! Идите же.

Когда столик был водворён в центр комнаты, Верховный Жрец опустил на него лоток с хомячком и достал из складок мантии ритуальный кинжал.

— Держи, сестра Ольга. Тебе я доверяю эту честь!

Женщина из толпы затравленно глянула на остальных и нерешительно взяла холодное оружие.

— О, Владыка! – продолжил Верховный Жрец, устремив взгляд под потолок. — Прими эту жертву в знак верности и покорности тебе! Да насытит тебя его кровь!

Сестра Ольга медленно подняла кинжал над хомячком. Лезвие ощутимо подрагивало.

— Давай же, сестра! – гремел Верховный Жрец. – Во имя Владыки!..

Но кинжал отчего-то не опускался.

— Сестра Ольга? Чего вы ждёте?

С оглушающим звоном кинжал упал на каменные плиты пола. Жрец удивлённо посмотрел на сестру Ольгу, которая склонилась над хомячком, всхлипывая.

— Не убивайте его!

— Сес-тра Оль-га! – по слогам произнёс Верховный Жрец, покраснев от злости. – Сделай то, что должна!

— Не могу, о Верховный! Он же… Он же… Посмотрите на него! Такой невинный… Жуёт себе…

Верховный Жрец посмотрел на хомячка. Тот равнодушно что-то ел.

— Ну вот опять… Так, кто ещё против жертвоприношения хомяка?

В толпе что-то забормотали.

— Нехорошо как-то… Животное-то убивать… Жалко скотину… Ладно бы крыса, а то – хомячок… — слышались приглушённые голоса.

— Нехорошо? Это почему же?

— Так ведь тоже божья тварь, за что убивать-то?..

— Чья-чья тварь? – прищурился Верховный Жрец, вперившись взглядом в одну из фигур.

Фигура нервно завозилась, но ответила:

— То есть… Создание Владыки Тьмы, я это хотел сказать…

— Можно, я заберу хомячка? – с надеждой в голосе спросила сестра Ольга.

— Забирай, свет с тобой… А, да чтоб вас всех! – Верховный Жрец подобрал кинжал и швырнул его на полку шкафа. – Сколько можно? Приносить в жертву козлов мы не хотим, жалко нам козликов… Коровы у вас сразу отпали, другой крупный скот тоже. На кошек и собак у вас рука не поднимается. Да о чём я вообще? В прошлый раз брат Сергей не смог зарезать курицу!

Брат Сергей виновато глянул на Верховного Жреца из-под капюшона и снова опустил взгляд.

— Теперь вот и хомяк – чья-то там тварь. Вроде бы мелкая скотинка, но нет! Кого же приносить нам в жертву? Мух и тараканов? Владыке Тьмы нужна кровь!

Верховный Жрец обвёл всех суровым взглядом.

— Зачем вы вообще сюда припёрлись? Никто же не заставлял вас вступать в нашу церковь! В контракте чётко была прописана обязанность совершать жертвоприношения! Вот ты, брат Василий. – Он ткнул пальцем в одну из фигур. – Зачем ты здесь?

— Дык… Это… Мы же по закону обязаны какую-то религию иметь. Федеральный закон, сами понимаете…

— А почему именно эту? Почему церковь Владыки?

— Ну… Тут это… Самое дешёвое членство и самые низкие пожертвования…

Жрец застонал и повернулся к раковине.

— Всё, я умываю руки. С такой паствой – ни во тьму, ни к свету. Я умываю ру… Не умываю? Где вода, чёрт возьми?

Верховный Жрец принялся махать руками перед ржавым краном на фотоэлементах.

— Всё ещё нет воды? Там же с утра сантехник возится!

— Не возится, — послышался голос из угла. – И давно уже.

— Вы здесь? – Жрец посмотрел на усатого мужчину с пропитым лицом, сидевшего на стуле у входа и лениво листавшего эротический журнал. – Почему вы не внизу? Почему не чините трубы?

— Я давно уже пришёл. – Сантехник потянулся и зевнул. — Не хотел прерывать вашего весёлого сборища.

— Почему. Нет. Воды?

— Ну… как сказать? – Сантехник отложил журнал и хитро глянул на Верховного Жреца. – В лимит вашей страховки ремонт никак не укладывается. Трубы прогнили – раз. Вентили не работают – два. Оборудование старое, запчасти такие сейчас найти трудно – это уже три. В общем, как понимаете, доплатить бы надо.

— Доплатить, — процедил сквозь зубы Верховный Жрец. – Опять. Вы в тот раз за починку унитаза взяли столько, что легче было новый купить.

— Пф-ф-ф. Ваше право, уважаемый. Не хотите – делайте всё сами, а я пошёл.

Сантехник встал и неспешно направился к выходу.

— Постойте… — Верховный Жрец вздохнул. – Ладно…

Повернувшись к пастве, он хотел что-то сказать, но услышал, как люди переговариваются, кивая в сторону сантехника.

— Да… Та ещё скотина…

«Это точно, скотина», — подумал Верховный Жрец… И тут его осенило.

— Брат Антон, брат Виктор, — сказал он, — отнесите столик обратно. И принесите то кресло, которое стояло рядом.

— То, что в пятнах?

— Да.

— Коричневых таких, как ржавчина?

— Его, его! Да поживее! А вы, уважаемый работник, проходите, присаживайтесь. Сейчас обсудим, сколько нужно доплатить. Мы же с вами цивилизованные люди, не варвары, всё можем решить за беседой. Вон вам и креслице удобное несут. Мягкое такое, гостевое.

— Ну вот, другой разговор… — Сантехник самодовольно усмехнулся в усы.

— Конечно, конечно… Садитесь. Удобно?

— Да ничего, только ремешки мешают…

— Мешают? А мы их вот так аккуратненько пристегнём. И вот здесь тоже. И здесь. Как вам?

— Туговато чё-то… Рукой не шевельнуть…

— Это ничего, так и быть должно. Сестра Анна, подайте мне нож. Вон он, да вон же, в шкафу валяется.

В тот вечер все ушли домой в хорошем настроении. Больше всех довольны были Верховный Жрец и сестра Ольга с выжившим хомячком.

Сам хомячок, однако, своего спасения не осознавал и потому к произошедшему остался равнодушен. Даже жевать не перестал.

Еще почитать:

Внучка

За зарплатой

Скетч-шоу: ‘Человечный юмор’. — the Charlie Chaplin theme.

Ира, Митя и трусы