Крис

Шумный, тесный, большой город, где для многих людей маршрут работа дом работа, обычная жизнь. Но многие хотят вырваться из этого скучного, однообразного круга.
Вот и она так думала. Знакомьтесь, это Крис, хотя ее зовут Кристина, но она просит себя называть Крис.
Она простая, обычная девушка была когда то, сейчас беззаботная, бесшабашная, крутая, все ночные клубы знают ее.
Наркотики, секс и рок-н-ролл — это все про нее. Ее папа не бедный и не последний человек в городе, сколько раз он пытался образумить свою дочь и тем самым вернуть на верный путь.
Клал ее на лечение в психиатрическую больницу, возил по всем докторам, говорят, водил к каким-то там бабкам и шаманам, всё без толку, она была неисправима.
Она ушла из дому так как не хотела его видеть, в какой-то момент он перестал ее наставлять и учить жизни и оставил всё как есть в надежде, что, возможно, она сама возьмется за ум.
И вот ранее утро, солнце вот-вот выйдет из-за горизонта, а городские стены домов держат в своих объятьях прохладу ночи, и вдоль этих стен идет она, Крис.
Пьяным шагом она ступает по чуть мокрому от росы асфальту, временами ее ноги подкашивались из-за каблуков, на которые ей было трудно встать.
Непонятно как, но в таком состоянии она дошла из ночного клуба к своему подъезду, перед входом в подъезд ее встретила уборщица и по совместительству дворник данного дома, тетя Нина.
Увидев девушку, она обратилась к ней:
— Крис, ты что, опять напилась?
— Напилась, а тебе что, завидно, да? — она посмеялась ей в лицо.
— Крис, но ведь ты не такая, отца пожалей, у него ведь сердце больное.
— Да пошли вы все на хер, как я хочу, так и живу.
— Ааа, ты что такое говоришь, нельзя же так, вон тебя уже шалавой все зовут.
— А может, мне так нравится, да и вообще нехер меня учить.
Она ушла в подъезд, подошла к лифту и нажала кнопку, и, уперевшись спиной о стену, стала ждать его открытия.
Тете Нине было жаль Крис, несмотря на ее хамское поведение. Также она была неоднократной свидетельницей разговора ее и отца, они всегда сопровождались криками, скандалами.
Один раз за ней приезжала скорая из-за того, что у Крис было отравление, хотя в подъезде говорят, что она наелась каких-то таблеток, которые имеют психотропный эффект.
Несколько раз ее увозила полиция по заявлению соседей, какие-то непонятные личности приходили к ней в квартиру, и они устраивали кутеж с пьянкой и музыкой, после этого она пропадала максимум на сутки, а потом все начиналось заново.
Соседи с Крис не ладили, но и несильно ругались, так как все понимали, кто ее отец, хоть он и сам не одобрял действия дочери.
Дверь лифта открылась, Крис зашла в него, теперь он медленно поднимал ее на девятый этаж.
Ее состояние плавно переходило из кайфа в ломку, она потихоньку начала трястись, нужно было как можно скорее попасть в квартиру, где-то там были таблетки, дарованные ей каким-то парнем, имени которого она даже не знала.
Лифт остановился, раскрылась дверь, она начала подбираться к своей квартире, пытаясь найти в сумочке ключи, она долго стала в ней рыться.
За ее спиной открылась дверь, это ее соседка, старушка, которой уже под восемьдесят, бессонница для нее обычное дело, увидев Крис, она сказала:
— Вот шалава, опять надралась.
Крис повернулась к ней и крикнула:
— Заглохни, тварь, и дверь захлопни за собой, чтобы я тебя не видела.
— Тьфу на тебя, гадина.

Крис бросила первое, что попалось ей под руку в сумочке, в сторону бабки, та тут же закрыла дверь и больше не высовывалась. Девушка стала дальше искать свои ключи.
Найдя их и открыв дверь, она зашла в квартиру.
А что было до всего этого, до той жизни, которой она живет?
Все как у всех: детский сад, школа, елки на Новый год, подарки на день рождения, счастливое детство. Все было наверно хорошо, если бы не одно «но».
Мама Кристины погибла, грабитель, пытавшийся выхватить у нее сумку, которую та всячески держала, подрезал ее ножом. От потери крови она скончалась, несмотря на все старания прохожих, которые ее заменили и вызвали скорую.
Грабителя поймали и даже впаяли срок в двенадцать лет, но маму Крис было не вернуть.
Крис тогда было пятнадцать лет, и она очень сильно переживала потерю мамы, она даже обвиняла отца в том, что он ее не спас, потом обвиняла в том, что он ее не любил,хотя даже после ее смерти он не женился второй раз, хотя, как говорят, кандидатки были. Потом Крис временами стала сбегать из дома и пропадать в компаниях непонятных людей.
Отец, конечно, пытался ее оградить от этого всего, хотя это мы уже обсуждали.
Однажды он услышал от нее, что он якобы ее не любит, что он любит только свою работу и деньги.
И вот Крис, идя шатаясь по квартире, зашла в свою комнату. Она была почти пуста: стояла двуспальная кровать, в углу небольшой шкаф и стол с зеркалом напротив кровати, на столе стояли принадлежности для макияжа.
Она подошла к столу и стала сначала перебирать стоящие перед зеркалом флаконы, потом начала открывать выдвижные ящики и рыться там.
— Да куда я тебя положила?
Она перерыла все но ничего не нашла. В какой-то миг с гневом и криком она скинула со стола все, что стояло на нем. На пол полетели туши, помады, духи и прочая ерунда.
Их не было нигде, тех волшебных таблеток, которые даровали ей «покой».
Она сидела на табуретке перед столом, она расплакалась. В какой-то миг она стала себя не ненавидеть, не ненавидеть то, во что она превратилась.
Ее папа пытался ее спасти, и был момент, когда она согласилась на реабилитацию, но от ломок и обычной жажды кутижа она все бросала и уходила на круг жизни, который там в глубине души ей осточертел.
Крис посмотрела на себя в зеркало и посмотрела себе в глаза. В мгновении она увидела ту всю свою жизнь, где были пьянки, гулянки, где, как ей казалось, она была королевой.
Толпы поклонников, полная разврата жизнь и наркотики.
Эта ночь была такая же, как и тысячи предыдущих ночей: шум музыки, смех и веселье, случайные связи и алкоголь.
Были мгновения, когда она задумывалась о том, почему она так живет, и ответ был один: «Это месть». Вы спросите кому? Она считала, что отцу. Он хотел вырастить примерную дочь, а она считала, что так мстит за маму. Любила ли она сама маму? Да, но любила она ее сейчас?
Она не помнила, когда была возле могилы матери или когда последний раз ставила свечку об ее упокоении. Все это было в прошлой жизни, не с ней.
Но свое состояние она называла местью.
Крис всматривалась в зеркало и, крикнув в него: «Ты тварь!» — ударила по нему в то место, где отражалось ее лицо.
Звон стекла громом прозвучал по комнате. Его осколки упали на ей руку и порезали ее.
На удивление порезы были неглубокие, кровь шла, но не сильно. Она упала на пол, на котором лежал шерстяной белый ковер с длинным ворсом. Кровь с ее руки медленно капала на него.
Лежа на полу, уткнувшись щекой в ковер, она взглядом заменила его: там под кроватью лежал он, пузырек с теми самыми таблетками, которые ей так нужны.
Она стала ползти под кровать и, смотря на рану на руке, пыталась ей достать флакон. И вот он в ее руке.
Жадным взглядом и трясущимися руками она стала открывать заветный флакон. Он не поддавался. Она уже с криком: «Откройся, сука!» — она вылезла из-под кровати. Наступив на пару осколков зеркала, она все же открыла этот злощасный флакон. Его содержимое рассыпалось по полу.
Взяв с пола непонятное количество таблеток, она запихнула их в рот и легла на ковер. Стала ждать «прихода».
Картина на это все была страшно ужасная: окровавленный от пятен ковер, на котором лежала Крис, вокруг нее валялись таблетки, под ее ногами осколки зеркала.
В какой-то миг она, видимо, уснула, но ненадолго. Раздался звонок телефона, играла какая-то попса, но Крис проснулась не от него, а от света, бьющегося в ее окошко.
Телефон разрывался, но она его то ли не слышала, то ли игнорировала. Она встала чуть шатаясь и начала идти в сторону окна. Зрачки в ее глазах были такими большими, что казалось, что в них можно было увидеть бездну.
Она распахнула шторы и открыла окно. Там, за ним, стояло утро. Перед домом ходили мамы с детьми, в соседних домах кто-то курил на балконе. Текла обычная жизнь обычного города.
Крис смотрела в окно, не шевелясь. Она о чем-то думала. И вот на крылечке окна сел воробей. Она, увидев его, заулыбалась и сказала: «Привет».
Она подошла к нему, но он из страха перед ней тут же улетел.
— А я тебя догоню.
Сказала она и стала подыматься на подоконник. Держась окровавленой рукой за окно, она посмотрела вниз, увидев всех тех людей, которые проживали свою жизнь.
Потом она смотрела в даль, на небо. Оно было ясным. И вот она сделала то, что стало роковым в ее истории. Она прыгнула вниз, раздвинув руки, пытаясь имитируя полет птицы.
Но это было падение камня. Самое ужасное то, что все это увидел ее отец, подъезжая к ее дому пытаясь до нее дозвонится.
Теперь он один. Он потерял всех. Он так и не уберег то, что подарила ему его жена, самое дорогое, что у них было, их дочь.