Король из каменоломен

Предтеча

Дарвин, друзья мои, из вежливости не сказал следующее:

мы стали властителями Земли не потому,

что были самыми умными, и даже не потому,

что были самыми злобными.

Нет, причина в том, что в джунглях

мы были самыми безумными,

самыми кровожадными сукиными детьми.

(Стивен Кинг)

Резкий свист во тьме, разрываемой всполохами огня от факелов, которые висели под каменным сводом тоннеля, и кнут, располосовывая грязную кожу, вызвал протяжный крик окровавленного человека, который согнулся на каменном полу с зажатым в руках кайлом.

-Работай, ленивая тварь! – крик надсмотрщика, с искривлённым от бешеной злобы лицом, отразившись от каменных стен штольни, многократно повторяясь, полетел куда-то в темноту.

Каторжник от удара, стал дёргаясь, заваливаться на пыльный каменный пол, выронив из рук, свой затупленный о камни, инструмент. Со всех сторон, из темноты длинных извилистых коридоров штольни, послышались учащённые удары кирками и заступами о камень, остальные каменотесы, дабы избежать возможного наказания, делали вид, что ускорили ритм своей тяжёлой работы.

-Прикидываешься больным, бездельник! – надсмотрщик, с воплем, ещё раз протянул кнутом вдоль хребта каторжника, распуская на полосы, его, ороговевшую от каменной пыли, кожу.

Теперь, за ударом не последовало никакого крика, каменотёс распростёрся на каменном полу, лишь молча подёргивая от кожаного плетёного кнута руками и ногами.

Надсмотрщик, раз за разом опускал свой кнут на спину каторжника, пытаясь поднять каменотёса, чтобы тот смог продолжить свою работу, но безвольное тело, только мотало, из стороны в сторону, своей, почти лысой головой, не подавая при этом, никаких признаков жизни.

С каждым ударом кнута, со стены, уступом нависающей над телом, лежащего у её основания, каторжанина, осыпалась пыль и мелкие камни, которые, в темноте выработки, постепенно обнажали из каменного монолита, оскаленный лик древнего идола, чей каменный остов, когда-то очень давно, был кем-то замурован в этой каменной штольне.

Откуда-то далеко, из-за пределов каменной выработки, стали доноситься раскаты грома, которые становились всё сильнее, по мере того, как капли крови из рассечённой кнутом кожи каторжанина, капая, попадали в трещины у основания идола, а затем, собираясь в ручейки, растворялись где-то в недрах каменной тверди.

-Эй вы, двое, выволоките это бесполезное существо на выход! – надсмотрщик опустил кнут и указал кривым заскорузлым пальцем в сторону, где в конце каменного коридора, виднелся светлый проём в форме арки.

Каменотёсы, на которых указал надсмотрщик, гремя в темноте металлом, бросились к свежему трупу и схватившись за ржавую цепь кандалов, что висели на его грязных и мозолистых ногах, поволокли тело в сторону блёклого пятна света.

Голова мёртвого каторжника, при этом, затылком перебирала все камни и неровности пола штольни, а в свод каменного потолка упёрлись два остекленевших глаза, наконец-то свободного от всех земных оков, каторжанина.

Глава 1: Древнее захоронение

Во Франции приходится быть либо наковальней,

либо молотом; я родился наковальней

(Вольтер)

Свет моргающего факела, высвечивал узкий свежий проход, в одном из ответвлений подземной штольни. Раз, за разом, поднимая свой незамысловатый инструмент, молодой каторжанин опускал затупленный конец кайла в каменную трещину, в надежде отвалить от каменной тверди булыжник побольше.

-Не бей в конец трещины, старайся попасть в саму трещину! – поучал каторжанина более опытный узник, потрясая при этом головой, когда-то совсем седой, а теперь, полностью покрытой каменной крошкой и серым налётом.

-Не учи, я здесь, не первый год ломаю земную твердь! – высокопарно огрызнулся молодой каторжанин на слова своего соседа, который рядом, методично вонзал свой инструмент, ровно в такой же, плюющийся на удары серой пылью, камень.

-Ну, смотри, сломаешь кайло, не миновать тогда тебе наказания! – прошептал узник, указывая кивком головы на следы засохшей крови, на камнях неподалёку, оставшиеся после экзекуции каторжанина, тело которого, его собратья давно выволокли из штольни наружу, где теперь, оно, недостойное даже позорного столба, и валялось, посреди замшелых камней, на растерзание вечно голодным грифам и сторожевым псам каменоломни.

Удар кайлом высек сноп искр, осветивший в темноте лицо хозяина кирки. Каторжник был достаточно молод, но своё оружие он держал уверенно, несмотря на свой, неподобающий каторге, юный возраст.

Яростный и злой взгляд его глаз, не соответствовал возрасту каторжанина, который всюду проглядывал, сквозь грязную потрескавшуюся корку из каменной пыли, покрывающей все открытые участки кожи головы, и рук, выглядывающих сквозь прорехи в его грязной истлевшей робе, и ног, на лодыжках которых бряцали ржавые кандалы.

-Ты сам то, сколько уже здесь? – в ответ спросил каторжник, своего, более старого коллегу по горной выработке, с силой опуская кайло в трещину.

-У меня складывается такое впечатление, что я здесь родился, настолько давно я раскалываю камни в этой проклятой богами и забытой всеми каменоломне! – скривил своё уродливое лицо старик.

-А за что попал то сюда, если это конечно не секрет?! – молодой каторжник выдрал из трещины острие кайла и поднял его вверх для очередного удара.

-Промышлял разбоем вдоль проезжих дорог, потроша мошну зазевавшимся одиноким путникам! – ответил старик, пережёвывая губами свои беззубые десна.

-Ты, и грабил людишек на дорогах, в жизни не поверю! – рассмеялся сухим кашляющим смехом молодой каторжник, с силой опуская кайло в трещину.

-Ты не смотри, что я такой костлявый и сморщенный как урюк, и еле ворочаю своей киркой. В лесу, когда я был не таким старым, как сейчас, да на свежем воздухе, питаясь только что пожаренным мясом с кровью и запивая всё это великолепие родниковой водичкой, я был ого-го! Тогда бы ты точно не узнал меня, эх, лихие были тогда времена! – с горечью в голосе ответил старик, в свою очередь, втыкая орудие в камень.

-И как же тебя занесло в это каменное подземелье, а, лесной разбойник? – с насмешкой в голосе спросил каторжник.

-Во всём виновата безмерная жажда наживы, как говорится — мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность! – старик опустил свою кирку на камень, в силу своей немощи, высекая лишь одинокую искру.

-Что, не смог быстро убежать от погони, тяжёлый мешок с награбленным добром во всём виноват?! – рассмеялся молодой каторжанин.

-В те времена, я был склонен преувеличивать верность своих друзей, за это и поплатился свободой! – с горечью в голосе поведал старый каторжанин.

-Всё хотел спросить тебя, неужели за столько времени, ты не хотел покинуть, это милое до изжоги место? – неожиданно спросил молодой каторжник, ставя кирку около грязных ног.

-Что это ты тут удумал? – с испугом произнёс в ответ старик, суетливо озираясь и приостанавливая на мгновение свою незамысловатую работу.

-Да так, что-то в голову взбрело! – пояснил молодой каторжник.

-Даже не думай, или хочется повисеть кверху ногами на перекладине и ощутить на своей спине хозяйский хлыст?! – шёпотом добавил старик, возобновляя свою работу.

-А что, подохнуть в этой грязной каменоломне лучше, что ли! – не унимался молодой каторжник.

-Замолчи, глупец, выкинь эти дурные мысли из своей головы, лучше работай, скоро конец смены, а там доведётся и отдохнём! – прервал мечтательные мысли своего напарника старик.

-Ладно, ладно, только предупреждаю, не вздумай сбрехнуть кому-нибудь, про то, что я у тебя только что спрашивал! – угрожающе произнёс молодой каторжник, показывая старику острие кирки.

-Не переживай, у меня и мысли такой не возникло! – опешил от подозрений своего напарника старик.

Молодой каторжанин с силой опустил кайло в трещину, раздался треск и к ногам каменотёса упал отколотый камень.

-Даже не думай, пожалей хотя бы меня, ведь ты же знаешь, что наказывают не только беглеца, но и того, кто работал с ним рядом, за то, что не донёс вовремя! – предупредил старик своего напарника.

-Тогда и ты тоже, помни судьбу последнего доносчика, который внезапно исчез, и тело которого так и не нашли в каменоломне! – в ответ предупредил молодой каторжанин своего соседа.

-Вот и договорились, а ты не делаешь глупостей, может этот город нажрётся наконец-то этих каменных блоков, и хозяин прикроет эту каменоломню! – мечтательно произнёс старик.

-Не переживай старик, для таких как мы, у него всегда найдётся какая-нибудь тяжёлая и грязная работа! – обнадёжил каторжник своего напарника.

Где-то вдалеке, за пределами штольни, раздался приглушённый звон колокола.

-Ну вот, теперь можно и передохнуть! – старик тяжело опустил кайло на камень, прислонил деревянную, отполированную мозолистыми ладонями ручку инструмента к каменной стене и, сгорбившись, направился в сторону центрального коридора штольни.

Молодой каторжник небрежно бросил кайло на каменный пол и направился следом за напарником.

Со всех сторон, из темноты многочисленных ответвлений штольни, стали появляться закопчённые, изуродованные каторгой лица, таких же, как и они каторжан.

Молодой каторжник шёл за стариком, разглядывая ставшими уже такими привычными, серые каменные стены центрального коридора выработки, в которую из всех ответвлений собирались каторжане, медленно и устало бредущие в сторону выхода.

По бокам, около стен штольни стояли надсмотрщики, придирчиво разглядывая бредущих по коридору каторжников, подгоняя их на выход, пинками или тычками ручек плетей в спины.

-Поганые ублюдки! – тихо выругался в их сторону молодой каторжанин.

-Тихо, друже, тихо! – следующий за ним незнакомый каторжанин, положил свою мозолистую ладонь ему на плечо…

Мир за пределами штольни, встретил каторжанина свинцовым небом, с нависшими, тяжелыми от воды, чёрными тучами, и бардовым закатом, который краем солнечного диска высвечивал огромную гору дымящегося вулкана, у подножия которого и располагалась штольня каменоломни. В воздухе сразу завоняло серой и прогорклым дымом.

-Вот полюбуйся, что здесь делают с беглецами! – произнёс старик, указывая взглядом на деревянные кресты, вкопанные вдоль дороги, на которых висели каторжники.

Почти истлевшие, распятые тела, взирали с крестов пустыми глазницами на медленно бредущих мимо них каторжан.

Кривая колонна каторжников, нисколько не пугая многочисленных воронов, изломанной линией потянулась в сторону деревянных бараков, которые виднелись у подножия вулкана.

-Как звать тебя, друже? – спросил, идущий за молодым каторжником каменотёс, снимая свою руку с его плеча.

-Зови меня Гай! – в ответ прошептал своё имя каторжник.

В небе загрохотало, Гай поднял голову и посмотрел на вершину вулкана.

Огромный столб чёрного дыма устремился вверх, заволакивая, часть и без того уже почти чёрного неба. Серой завоняло ещё сильнее.

-Когда-нибудь, этот вулкан похоронит всех нас и эту проклятую штольню! – произнёс идущий сзади каторжника.

Гай обернулся назад.

-Можешь называть меня – Квинт! – каторжанин протянул свою руку в сторону Гая.

Молодой каторжник пожал протянутую в его сторону грязную руку каменотёса.

Молодой император шел,

предшествуемый убийцами своего деда,

сопровождаемый убийцами своего отца и

окруженный своими собственными убийцами

(Каролина Бонейль)

Гремя сандалиями, по вымощенной плоскими булыжниками дворцовой площади, вышагивала центурия воинов. Сотня солдат, следуя приказаниям своего центуриона, отрабатывала приёмы ведения наступательного боя.

Громыхнув, щиты опустились на мостовую, и центурия ощетинилась копьями, заполнившими все щели, между плотно прижатыми друг к другу щитами.

Вокруг импровизированного «ежа» забегал центурион, своей пикой проверяя наличие щелей в обороне.

-Почему мои воины выглядят как голодранцы? – внезапно спросил, наблюдающий за солдатами из окна императорской опочивальни, облаченный в расшитый золотыми вензелями халат, человек.

-Ваше императорское величество, солдаты тренируются, они берегут парадную форму от неизбежной во время тренировок порчи! – склонив голову, угодливо ответил, один из стоящих позади императора придворных.

-Мой солдат, даже сидя на дучке, в сраном сортире, должен выглядеть как воин его императорской армии, а не как простолюдин из городского ополчения! – властным голосом прервал доклад своего вассала император.

-Как скажете ваше величество! – вассал начал быстро пятиться назад в глубоком поклоне.

-Честь нынче не в чести — коль великих чемпионов купить можно за гроши! – издевательским голосом прокричал шут императорского двора, вальяжно развалившись около трона императора.

Голосу сопутствовал перезвон колокольчиков на шутовском колпаке, съехавшим на лоб шута, почти скрывая его густые брови, раскрашенные свинцовыми белилами.

-Людей тьма, а вокруг ни души! — Император перевёл взгляд в окно, где по мостовой, в сторону центурии уже семенил сандалиями какой-то человек.

-Не золото, как провозглашает всеобщее мнение, а хорошие солдаты суть пружина войны, ибо за золото не всегда найдёшь добрых солдат, а хорошие солдаты всегда достанут золото! – продолжат ёрничать императорский шут, сползая на мозаичный пол с основания трона.

Между тем, внизу, на площади, центурион внимательно выслушал слова человека, и что-то крикнул в сторону застывших посреди плаца солдат.

Воины дружно подняли щиты вверх и, воздев свои копья в серое небо, гремя сандалиями, двинулись в сторону каменного одноэтажного здания, притулившегося сбоку от дворцовой площади.

Сзади, стоящих в императорской опочивальне, группы вассалов, зашевелились тяжёлые гардины, скрипнула тяжелая деревянная дверь, обитая металлическими полосами, и слегка подуло ветром, который принёс с собой затхлый воздух подземелья.

Зашелестело тяжелой шерстяной тканью, и по залу, плавно приблизилась к трону, почти проплыла в воздухе, золотоволосая женщина в сутане, с бледным, почти белым лицом.

Среди вассалов императора послышались шепотки.

-Как сказал один великий поэт: Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница. Но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина! – продекламировал шут, наблюдая, как в сторону императора движется верховная жрица, собирая полами своей сутаны с мозаичного пола всю, налетевшую с открытых окон, пыль.

-Когда уже вы, наш господин, перестанете терпеть выходки этого ничтожества?! – глубоким грудным голосом произнесла женщина, стрельнув тяжёлым взглядом своих чёрных глаз в сторону шута.

-Женщина, которая не пользуется белилами, слишком высокого мнения о себе! – ответил шут, вставая с пола и в поклоне расшаркиваясь перед новоприбывшей гостьей.

-Господин, отдайте этого шутника мне, я в своём подземелье хорошенько выпотрошу его и сделаю из него себе чучело, в назидание другим сплетникам и прочему сброду, который смеет называть себя вашими добрыми слугами! – прошептала женщина зловещим шёпотом, оглядываясь в сторону, стоящих неподалёку, придворных.

Игнорируя волны лютой ненависти, исходившие от толпы придворных вассалов, женщина поклонилась императору и застыла около его алькова, в ожидании, когда хозяин замка соизволит закончить созерцание дворцовой площади и дымящейся горы вулкана вдалеке.

Продолжение читайте по ссылке:  https://litsovet.ru/books/984449-korol-iz-kamenolomni

Еще почитать:

Тёмные времена  — Начало 

Тёмные времена  — Конец 

Некто

Охота на лисицу — Глава 7. Битва клинка и магии