Коля-Пистолет

Посвящается группе Ленинград.

***

Короч’, разгар лета, дядя Коля, в красном костюмчике адидасовском, и его племяш, Артёмка Голубев, только вышли из ларька. Колька идет довольный, бороду с сединками почесывает, пузырь купил, а племяш радуется, что тусует с одним из крутейших людей.

-Дядь Коль. -обращается Тёмка.

-Чего? -бойко хрипнул Колька.

-Ты сегодня к Никите опять идёшь?

Батя, то есть, дядя, обаятельно улыбнулся:

-Не, чувачелла сегодня ко мне идет. Так что сегодня весь день с пацанами гуляешь, домой раньше восьми не приходи. Все равно не получится. -Коля не удержался и издал смешок умственно отсталого.

Артемий не понял, радоваться, или плакать, но решил дяде под лизнуть. Лыбу дал.

А там и Никитка замаячил, и ребятушечки в футбол играли, так что разбрелись родственнички кто куда.

Среди футболлеров, естественно, бегал Лёха Доманов. Ему тут, видите ли, 10 лет, самый старший, самый длинный писюн, ведет себя так, будто Корлеоне ему руку пожал. Даже не так. Лёха Доманов пожал руку Корлеоне. Однако и у него стояк спал, стоило Коле-Пистолету появиться на горизонте (прозвище, кстати у дяди появилось, когда его местные пацанчики прижали, а он их собственным же оружием избил. А тогда Никитка не мог обойтись без тупого прозвища. Отсюда и пошло.). Остальные детишки его тоже кстати недолюбливали. Почему? А хер его знает. Родители многое трындят, понимаете ли. И вы посмотрите на этот суровый взгляд, походку, щас точно все дерьмо из вашей душонки выбьет. Одним словом: ходячий секс. Стоп…так это два слова.

В общем, с таким дядей Тёму не могли не позвать играть в футбик.

И пошла жара. Три часа мяч гоняли. Первый там у третьего мяч отберет, четвёртому мяч пендальнёт, пятый отожмёт, Артём, ну, пнёт его там раз другой.

А Лёха даст подсечку и вот, первому каналу есть чем забить блок новостей. Конечно оказалось, что Вова ногожоп, и он просто споткнулся о мяч, продолжаем игру!

Доманов выбивает мяч с аута, Вова его как запульнёт, аж шар резиновый на дорогу выпадет, а его там машина задавит…Что? Да-да, вы правильно поняли, первому каналу сегодня везёт. Алексей начинает быковать на Владимира, но Владимир не из робкого десятка, отвечает тем же, но до драки не доходит, ведь что один, что другой, долбаное ссыкло. Артём решил выделиться.

-Давайте я к дяде Коле схожу, у него мяч во какой! -Голубок показал кулак. Хоть вторую часть предложения никто не понял, всех больше смутили слова «Дядя Коля».

Однако у Доманова репутация падать начала, поэтому дрейфить нельзя:

-Ну иди, мы тебя ждем. Только быстро. -харкнул ещё для убедительности.

Тёмыч побежал довольный к подъезду, собрался позвонить в домофон, но вспомнил, что это бесполезно, достал ключ, открыл дверь подъездную, затем входную…И осознал, что как-то слишком тихо. Только тиканье часов бегает из угла в угол.

Взгляд мальчика упал на покосившуюся настенную фотографию. Там целовались в обнимку дядя и жена его. О ней Тёма толком ничего не знал, ведь Коля и Вера разведены уже как четыре года, а с папой он помирились года два назад.

Тиканье часов всё не унималось. Мальчуган ступал раз за разом, забыл ботинки снять обормот, грязь за собой оставляет.

Слева чуть приоткрыта дверь. В щели видна нога. Неподвижна, словно застыла в одно мгновение. Так странно.

-Что ты здесь делаешь? -страшно хриплый голос. Племяш чуть шею не вывихнул, когда повернулся назад, чтоб Его увидеть сзади. Там дядя Коля. Глаза красные, лицо ошеломлённое, рот приоткрыт, правый рукав засучил и ремень на локте плотно затянут. А на столе шприц, капля за каплей падает, из пепельницы дым валит. Тёма на дверь вновь глянул, на ногу посмотрел, да пальцем указал.

-Там что, Никита лежит?

-Уходи отсюда! -рассвирепел Коля-Пистолет, слюной брызнув, глаза красные выпучив, стал лапища тянуть свои к Артёмке. Пацан же, идиот, вместо того чтобы к выходу бежать, дверь ту толкнул, войти не успел, тяжёлая рука уже схватила тонкую шею. Но то что можно было, Артём уже увидел.

В его сознании стоило двери только открыться, брызнул солнечный свет, а под ним лежало заледеневшее тело Никиты, раскрывшее очи, испустившее пену изо рта.

Теперь пора мальчику отправиться в полёт, ведь в руках Коли-Пистолета много сил.

Артём бухнулся об пол головой. Сознание потеряло контроль, мир вокруг стал таять на глазах. И только собственный крик был понятен и отчётлив:

-Дядя Коля, ты чё творишь!

-На хера ты пришёл, щенок вшивый!

-Да за мячом я бежал, псих! -вопил пострадавший. Мир наконец приобрёл чёткие очертания. Теперь перед Тёмой возвышался гигантский, сильный, страшный, но уничтоженный человек, что не может стоять на ногах. Оба лили слёзы.

Сейчас не было Коли-Пистолета. Только бедный дядя Коля, беспрерывно плачущий, поникший, не способный скрыть свою боль.

Лицо он прикрыл большими руками, из-под которых только и доносилось глухое: «Прости, прости меня, Тёмочка. Я люблю тебя, правда, правда, люблю.»

А мальчик всё продолжал лежать в той же позе и пытался понять, что же это за человек, дядя Коля.

После похорон. 9 дней.

Дверь открылась и за ней оказался Коля-Грустный. Мёртвенно-бледный, сонный, замученный весь, борода ещё неопрятней, седее, но как тут не улыбаться, когда брат Максимка Голубев пришёл. Коленька не сдержался и крепко обнял его.

А Максим Григорьевич шпалой двухметровой был, и не поймёшь, что он младший. Успокоившись, вытирая слёзы, Коля сказал, охрипши:

-Всё-таки усы отрастил.

-Всё-таки галстук одел.

Коля-Сучара. Даже в таком состоянии не против брата подстебать. Поверх нам всем привычного спортивного костюма обмотал вокруг шеи синий галстук.

-Здравствуй, Танечка. -Коля поцеловал её в щёку. -Здорова, боец. -потрепал Тёму. Пацан решил не рассказывать про мастерство высшего пилотажа от дяди Коли и соврал родителям, что во время игры в футбол случайно задели. Дядю жалко. -Ну-с, проходите. А, кухня, вон, направо.

Стол был завален едой всяческой: оливье, картошка, рыбка копчённая, в общем, Лепота.

Голубки уселись за стол и…Разговора не задавалось. Тёма пытался маму, папу, или того же дядю Колю увидеть, но куда не двинется, гора еды не позволяет (в натуре говорю: видели бы сколько вареной картошки наложено. Пирамида Хеопса не больше будет. И зачем столько?). Иногда папа пытался зажечь искру, начиная:

-А друзья твои будут-то, не?

-Не, сказал, что на сорок дней приду.

-И отпустили? -поддержала разговор Таня, пытаясь добавить нужную дозу иронии, чтоб разрядить атмосферу.

-Ну да. -ответил Коля без всякой иронии, бороду почесал, да ещё нерасторопней стал картошку жевать.

Следующие 10 минут приходилось посматривать на конфетти под фанеру.

А потом Коля сказал:

-Голубевы, голубочки мои. -хмуро и с хрипотцой. -Всегда хотел сказать вам спасибо за всё. Танечка-ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видал, однако пыл пришлось остудить и уступить брату, чмок в пупок.

Все улыбнулись.

-Тёме спасибо, ты хороший парень, вам крупно повезло, смотри, не сговнись у меня!

Артемий весь раскраснелся, сказал: «Спасибо».

-Да пожалуйста. Ну а тебе, Максимус, спасибо за то что всегда спасал мою наглую задницу. – и ударил брата по плечу легонько.

Со звоном упали вилка с ножом, и брат/дядя/Коленька подытожил:

-Так, чё то я расчувствовался, ща позвоню кое-кому, и приду.

Пистолет напоследок потрепал Артёмку тяжёлой рукой и посмотрел ему в глаза. Впервые мальчик видел, чтобы во взгляде человека смешивались безмерная любовь и сильнейшая тоска. Дядя Коля прошептал тихо-тихо: «Прости меня».

После он зашёл в комнату, где когда-то был Никита, и прикрыл за собой дверь.

Макс и Таня отложили столовые приборы следом. Они переметнулись взглядами, затем забылись и утонули в своих немыслимых взрослых размышлениях. Тёма этого не видел, но он не мог не почувствовать, что атмосфера в этой кухоньке стала ещё тяжелее, плотней, и она прямо-таки обволакивала всё тело. Ясно одно.

Надо срочно развеселить родителей. Артём начал думать… Так, но чем? Игрой может какой-нибудь? Точно, игрой, именно!.. Карты? Их дядя Коля спьяну сжёг. Шашки? Тоже самое. Ой! Тёма же сюда монополию притащил, чтоб с дядей было во что играть. Пока он это не сожжёт конечно. Она как раз в той же комнате, что и дядя Коля.

Мальчик бросил всё, рысью побежал к двери, схватился за ручку, собрался крикнуть: «Дядя Коля, айда в монополию играть!». Но Артём застыл на месте, страх пробирал до костей, ком к горлу приступил, глаза слезились. Дядя Коля висел под потолком.