Когда-то и где-то...

Кто же однажды сказал, что вся наша жизнь — это цепь случайностей? Не помню. Но этот человек был абсолютно прав. Весь вопрос лишь в одном — счастливое ли для нас это стечение обстоятельств?

Совершенно случайно он оказался в тех местах где воевал. Бросив сломавшуюся машину, дошел до знакомых мест и теперь стоя на высоком холме над неширокой речушкой, катившей свои темные воды через каменные пороги, вспоминал пережитое тут. Время, конечно, не сжалилось над ним! Оно уже посеребрило его виски, добавило морщин на лице и все чаще напоминало о себе болью в суставе правой ноги. Но он не считал себя стариком. Сорок лет? Это еще не старость. Он много повидал и сделал кое-что в этой жизни. Его воспоминаний хватило бы на дюжину толстых книг и еще маленькую тетрадь, в которой он бы записал события, о которых вспоминал с содроганием и болью в сердце.
Осень. Присев на небольшой валун, он достал сигарету и закурил. Жадно затянулся. Пустил дым носом. Дым не расходился в набухшем водой воздухе. Стоял пеленой, заставляя глаза слезиться. Дым…
Он слишком хорошо помнил его. Рота переходила через обгоревший мост и уходила дальше за холм, за деревню, поближе к своим, окапывающимся на следующей гряде. Он вел последний взвод и имел приказ остаться в деревне, прикрывая отход. Справа горел разбитый после недавнего артобстрела грузовик. Воронки от разрывов ещё курились дымком. Сожженные дома деревни, треснувшая вдоль ствола береза у дороги, рухнувший журавль колодца и девушка стоящая у чудом уцелевшего забора. Молоденькая девчонка, с усталым и совсем недетским взглядом, смотрела на них, грязных, измотанных отступлением солдат. Он загляделся на ее курносое лицо, поскользнулся на мокрой глине и чуть не упал. Она прыснула в кулачок и отступила подальше. Ему стало неловко, но он улыбнулся ей треснувшими губами.
Вечером, когда взвод окопался на холме, он снова ее увидел. Девушка шла от реки с ведром воды, то и дело перехватывая его из руки в руку. Тропинка проходила как раз возле его траншеи, где он ковырялся в земле, и он снова поймал ее взгляд. Серые глаза внимательно изучали его лицо. Она остановилась напротив и опустила ведро на землю. Светлые волосы, заплетенные в две косы, лежали на ее груди обтянутой узким платьем.
Он осторожно сорвал, какой-то еще не увядший цветок, росший на краю его окопа, и протянул ей. Она присела на корточки возле него и взяла цветок в руки. Бережно, как младенца.
—Кто ты? —спросил он.
В ответ ее глаза, лучившиеся теплом, вдруг блеснули слезами. Она резко встала и подхватила ведро.
—Стой! Подожди! —он выскочил из окопчика. —Я помогу тебе!
Удержав ее за руку, он забрал у нее ведро и пошел рядом.
—Я — Андрей!
Девушка взглянула на него и виновато улыбнулась. Тропка вывела их к ее дому. Одна из сторон избы была сильно обуглена и почернела. Осыпавшиеся стекла устилали всю завалинку и блестели под начавшимся дождем. Ведро он поставил на покосившемся крыльце и обернулся к девушке.
—Ну, пойду я, а то как там мои орлы без командира? Завтра спрячься куда-нибудь, а то знаешь, пуля…, пуля — дура. Но лучше бы…, — он не успел закончить.
Она вдруг прижалась к нему к его грязному камуфляжу и заглянула в глаза. Его обжег этот взгляд, он понял, что сейчас никуда не пойдет, а останется здесь с нею. И забудет хоть на час о войне, крови и убитых друзьях.
Девушка взяла его за руку и потянула за собой. На углу дома она остановилась и указала на недалекую воронку, а потом… дотронулась до своих губ. Она не могла говорить. Шок от взрыва, испугавшего девушку, лишил ее речи. Он обнял ее и прижал к себе. Он жалел ее, как никого и никогда в жизни.
Они убивали, убивали их. Тяжелая и грязная работа для двадцатилетних беззаботных и веселых парней, попавших под жернова войны. Но она-то! ОНА.
Одна? В почти пустой деревне. Что она здесь делает-то?
—Тебе надо уходить отсюда! — он выпустил ее из кольца своих рук, — Немедленно! За следующей грядой наши. Я напишу записку и тебе там помогут!
Но она замотала головой и показала ему два растопыренных пальца. Он понял её.
—Я не могу с тобой! У меня приказ, понимаешь?
Вытащив из кармана блокнот и карандашик, он чиркнул в нем несколько строк. Выдернул листок, сложил его и протянул ей. Спеша, она отобрала у него бумагу и выхватив огрызок, написала на ней: Вера.
—Вера! — прочитал он вслух и улыбнулся ей, — как раз то, что теряешь на войне. Вот и познакомились. Вот нашлась и моя… Вера.
Девушка кивнула и радостно улыбнулась.
—А теперь тебе надо уходить пока не очень темно. Собери свои вещи. — Он мягко подтолкнул ее к крыльцу. Вера вошла в дом, а он остановился на крыльце и достав сигарету размял ее в пальцах. Посмотрел на темное небо и вздохнув, полез за зажигалкой. Внезапно теплая, маленькая рука коснулась его небритой щеки. Солдат вздрогнул и обернулся. Она выступила из темноты дома с небольшим узелком, смотря на него с надеждой и грустью. Он вдруг почувствовал, как их толкнуло их друг к другу и они крепко обнялись.
Уже потом, в темноте старого дома, он шептал ей ласковые слова, которые мог вспомнить. Их руки, сплетаясь, говорили лучше всяких слов, а поцелуи по-детски были горячи и нежны. Он очень боялся сделать ей больно, но она прижималась к нему все сильнее и сильнее. Они хотели любить, и сейчас любили. Сегодня, здесь и сейчас. Потому что знали, больше у него не будет времени на любовь, время останется лишь на смерть.
Уже поздно ночью Андрей вывел девушку из деревни.
—Иди, Вера! — сказал он, — Скоро здесь будут враги! Мне нужно проверить позиции и поговорить с ребятами.
Она, с набухшими от слез глазами, прижалась к нему, и он поцеловал ее долгим и ласковым поцелуем.
—Иди, я прошу тебя… — шептал он ей в лицо и уже чуть ли не всхлипывал.
А потом, как всегда внезапно, разгорелся бой! Заминированный мост взлетел на воздух вместе с передним танком. И сразу взвод открыл огонь по пехоте. Черные фигурки пересекали недальнее поле и падали в еще высокой траве. Рев танков наступающего врага не мог заглушить воя падающих снарядов. Андрей, придерживая рукой каску, сидел рядом с рацией и корректировал огонь батарей. Но противник бросал в бой все новые силы, не считаясь с потерями. Худо стало, когда враг понял откуда корректируется огонь и обрушил на холм шквал огня.
—Ну, что…? — закричал Андрею, свалившийся к нему в окоп друг, — похоже конец нам, брат!
В этот самый миг рядом рвануло так, что у них из ушей хлынула кровь. Оба согнулись в окопчике и над ними прошелестели осколки. Связь оборвалась.
—Уходить надо, Андрюха! — старался перекричать шум взрывов товарищ. — Похоже мы тут вдвоем остались!
Это было правдой, весь холм был перепахан снарядами и вряд ли кто-то выжил. Но долг командира заставил Андрея переползать от окопа к окопу и искать своих ребят. Все напрасно. Весь его взвод лег на той самой высотке, и никто не выжил. А их двоих накрыло, когда они бегом уже спускались по ту сторону холма. Какой-то снаряд, уже на излете, упал возле них. Земля вдруг шагнула навстречу, и Андрей потерял сознание.
Очнулся он от того, что его тащили. Волоком, по раскисшей земле. Нога жутко болела. Он запрокинул голову и увидел Ее. Веру! Из о всех сил она пыталась не разрыдаться, и тащила, тащила восемьдесят килограмм его избитого тела.
—Вера! — прохрипел он, — зачем ты здесь? Колька… где? Брось меня и уходи!
Она остановилась, чтобы передохнуть. Наклонилась и поцеловала его в пересохшие губы. Сознание вновь оставило его, избавив от боли…

Все это промелькнуло перед Андреем и вновь заставило сжаться его сердце. А ведь потом, он так и не нашел Веру. Все эти десять лет, он часто думал о ней и искал ее. После госпиталя он снова воевал, дослужился до майора, поднял всех кто мог бы помочь, но тщетно. Ее следы терялись в разбитом налетом поезде.
—Дяденька! Дай закурить! — белобрысый мальчишка с любопытством смотрел на Андрея. Как только подобрался-то так тихо. — А то я на речку, рыбу ловить, а курева нет!
—И что? Родители разрешают тебе курить?
—У меня мать одна, но она говорить не может…
—Что? —выдохнул Андрей.
—Ты чего, дядь? Я же говорю… — Андрей не дал ему досказать, сграбастал в объятья. Мальчишка испуганно заверещал, но Андрей крепко держал его за руку.
—А ну-ка веди к дому, сынок!
За тем же самым холмом, на месте разрушенной деревни, стоял новый дом. У крыльца красивая
женщина что-то стирает в тазу и развешивает белье.
—Мама! — крикнул мальчишка и она обернулась.
—Вера?! — Андрей похолодел.
Женщина обернулась к ним и узнавая, тихо опустилась на ступени крыльца.
—Андрей! — шепнули ее губы.