Кн.2. Глава 28. В парке

  Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” из двух книг полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/ либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/ 

 Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских «ястребов» во главе с Бжезинским, намеренных сорвать «разрядку» и вернуться к «холодной войне»: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.

 Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая «дубль-два» в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.

Кн.2. Глава 28. В парке

  Местом, которое когда-то генерал Мартемьянов и настоящая Заладьева определили для своих конфиденциальных разговоров, была скамейка на тихой боковой аллее парка. Отсюда хорошо просматривалась широкая главная аллея. К радости Мартемьянова, никто из проходивших по ней взгляд в эту сторону не кидал и не норовил сюда завернуть.
  Когда Заладьева подошла, Мартемьянов уже сидел на месте и даже поглядывал на часы.
  — Шаркевич меня убил наповал свои рассказом, — заявила Валентина вместо приветствия. – Это я про неандерталку, которая два месяца ходила в моей шкуре. Что за издевательство, господа присяжные заседатели? Что там на Нюрнберге прописано за опыты над живым человеком?
  — Ты бы лучше радовалась, что тебя выдернули из пожизненного аутизма, пусть хоть таким способом, — буркнул генерал.
  — А тому, что ты, Петенька, мне эту автокатастрофу устроил, я тоже радоваться должна?
  — Ты сдурела совсем? – возмутился Мартемьянов. — Зачем это мне?
  — Очень просто. Когда-то мы с тобой пришли к одному тайному соглашению и составили план действий. Твое положение на тот момент выглядело безвыходным, и ты был готов хвататься за любую соломинку. Нужен был лишь надежный связной с  т е м и. Любовница, которую ты двигал по карьерной лестнице, была идеальным вариантом. Но во время моей командировки у тебя что-то изменилось к лучшему, опасность отодвинулась, план можно было отыграть назад. А что делать с носителем информации, то есть – со мной? Понятно что. Отсюда и автокатастрофа, после которой я каким-то чудом выжила. Но ведь мне и после этого не дали побыть самой собой. Сначала держали «овощем» на психотропах, а затем и вовсе заменили мое сознание сознанием этой парфянской суки.
  — Складно рассуждаешь, — усмехнулся генерал. – Только вот одна неувязочка. Зачем мне тогда было тебя сейчас обратно возвращать? Девушка из Древнего мира о наших с тобой делах была же не в курсе.
  — Да очень просто. Для тебя неандерталка в моей оболочке тоже была постоянным раздражителем. А вдруг у нее моя память прорежется? Или Шаркевич над этим подсуетится? Тогда она мигом сдала бы тебя Андропову или Вершкову. Не сомневаюсь, что ты и ее ухлопать пытался, но что-то и здесь не срослось. А теперь наверняка ревизия снова начала тебе задницу припекать. И опять запахло жареным. А источник выхода на  т е х  у тебя только один – я. Вот и получилось, что я тебе снова понадобилась живая и в здравом уме.
  — Это чисто умозрительные рассуждения, — презрительно сказал Мартемьянов. —  Догадки и не более того. Потому что бездоказательные.
  — А зачем нам с тобой, Петенька, доказательства? – ласково пропела Заладьева. – Мы же не в зале суда. Впрочем, от этого зарекаться тоже не приходится. 
  — Наконец-то мы подошли к делу, — резюмировал генерал. – Ради этого я и назначил встречу. Ускоряться нам надо, Валюша. И сваливать. Скоро может поздно оказаться.
  — А ты забыл, что к британцам мне теперь ходу нет? После того, как неандерталка в Иране успешно сыграла против Запада, меня в лучшем случае до смерти заколют «сывороткой правды». Мистические байки о переселении разных душ в одно тело там не прокатят. 
  — Это у британцев не прокатят. А у американцев пройдут на ура. Я ведь досконально изучил отчет парфянки. Баджари оказался такой же куклой с начинкой из Древнего мира, только заливали эту начинку в Штатах. Такие исследования там не просто тоже ведутся, они еще серьезно опережают наши. Американцы легко определят  своими способами, что ты и парфянка – разные личности, поочередно сменявшие друг друга в одной физической оболочке.
  — Допустим так, а теперь-то я им зачем буду нужна?
  — Ты для них будешь единственным связующим звеном с функционером высшего уровня, которого им нужно выдернуть отсюда. Это же им счастливый лотерейный билет выпал. Но и времени на раскачку нет, у меня уже земля под ногами горит. Это тебе предстоит им доходчиво объяснить.
  — Что ж, попробую, — кивнула Заладьева. – Ты для меня уже вариант новой загранкомандировки составил?
  — Все уже готово. Странно все-таки мир устроен, — задумчиво произнес Мартемьянов. – Вот ты сейчас сидишь передо мной живая и невредимая только потому, что в иранском пекле сумела выжить эта змеюшка из прошлого тысячелетия.
  — Минус еще единицу, — поправила Заладьева.
  — В смысле?
  — Я жила в позапрошлом тысячелетии.
  Реакция у генерала, хоть и притупленная годами кабинетной работы, все же оказалась неплохой. Его левая рука мгновенно скользнула в левый карман и… застыла там.
  В лицо Мартемьянову смотрел черный зрачок пистолета.
  — Товарищ генерал, достаньте, пожалуйста, руку из кармана, — попросила Заладьева. – Желательно – пустую. Мое оружие может выстрелить без моего ведома. Это пистолет Судоплатова, а он очень не любил таких, как вы.
  Словно из-под земли появились два милиционера в форме. Один быстро захлопнул наручники на запястьях Мартемьянова, другой начал деловито охлопывать одежду генерала.
  — Слева, — сказала Валентина.
  Из левого кармана генерала был извлечен небольшой пистолет, который милиционер передал третьему, который тоже возник неизвестно откуда.
  — Понятно. Инактивация не прошла, — сказал генерал, скрежетнув зубами. – А наш разговор ты, конечно, писала?
  — А вы как думали!
  — Надо было просто тебя пристрелить раньше, — сдавленным шепотом произнес Мартемьянов. 
  — Это бесполезно, товарищ генерал. Меня с античных времен все время убивают, а я потом все равно возвращаюсь. Если бы вы серьезно отнеслись к этому факту, то сейчас спокойно решали бы свои задачи, а не въехали под самую неприятную статью Уголовного Кодекса.
  — Пусть твои ряженые менты отойдут, — сжав зубы, потребовал генерал. – Я должен сказать тебе пару слов конфиденциально.
  По знаку Валентины, трое милиционеров отошли на несколько метров, продолжая при этом пристально отслеживать каждое движение Мартемьянова.
  — Короче, так, — сказал генерал. – Мои возможности в финансовом смысле ревизия не подкосила. Пока. С твоей предшественницей мы оговаривали определенную сумму ее вознаграждения за участие в плане. Как ты понимаешь, речь не о рублях, ведь жить дальше она собиралась не в совке. Для тебя я готов эту сумму утроить. Могу озвучить. И эта ряженая шантрапа в обиде не останется.
  Он кивнул на людей в форме.
  Заладьева ничего не ответила.     
  — Так что ты решила? – с нетерпением спросил Мартемьянов. – Я ведь про твою эпоху много читал. Если не считать Христа и его двенадцати апостолов, то все жители вашего Древнего мира отличались друг от друга лишь запрашиваемой ценой.
  — Боюсь вас разочаровать, но не все.
  — Ну да, я и забыл, что была еще бесстрашная и благородная парфянка Реште, — с сарказмом произнес генерал. – Была, да сплыла, от стрел своих же неблагодарных соотечественников. Ты бы, Валька, хоть здесь розовые очки-то сняла. Так что? Мое предложение пролетает мимо Парижа?
  — У вас, Петр Антонович, великолепное чувство юмора.
  — Идейной, значит, успела стать? Не пойму, что у тебя, персидской княжны, общего с большевиками? Ты хоть знаешь, сколько народу они успели угробить за свои первые тридцать лет?
  — Знаю. А вы хотели остальных, их детей и внуков дожечь в ядерной печке? Ведь вы со своей сообщницей работали на срыв операции по предотвращению ядерного конфликта.
  — А ты, значит, спасительница человечества? Только что-то я не вижу воздвигнутых в честь тебя храмов и ликующих толп с криком: «Осанна!» За иранскую командировку тебе пятьдесят рублей к зарплате прибавили, да и то, это не тебе, а настоящей Заладьевой, ведь тебя-то на инактивацию отправили.
  — Так ведь вы же и отправили!
  — А Андропов и Вершков не возражали. Только Ткачук что-то проблеял, да и то заткнулся, как увидел, куда ветер дует.
  Ответить Валентина не успела.
  На главной аллее резко затормозил бронированный автобус, а вслед за ним – черная «Волга» с проблесковым маячком. Выпрыгивающие из автобуса спецназовцы в шлемах и бронежилетах бежали с автоматами наперевес в сторону скамейки на тихой боковой аллее.
  Мгновенно двое сотрудников Управления КГБ и трое людей в милицейской форме оказались блокированы и под прицелом, прозвучал грозный окрик:
  — Бросай оружие! Всем руки за спину!
  Валентина пистолет не бросила, а аккуратно положила на скамейку. То же самое сделал один из милиционеров.
  — Вообще-то, я массовку из «Звездных войн» не заказывала, — с недоумением сказала Заладьева. – Для полноты картины еще не хватает Дарта Вейдера. Хотя, вон он идет.
  К участникам сцены быстро направлялся Федор Данилович Вершков, первый заместитель председателя КГБ СССР. Подойдя к скамейке, он резко выдохнул из себя:
  — Заладьева, отставить самодеятельность! Кто вам позволил устраивать этот цирк?!
  Оба лежащих на скамейке пистолета перекочевали в руки Вершкова и мгновенно куда-то исчезли. Со зловещим выражением лица заместитель Андропова обратился к Валентине:
  — А разрешение на ношение оружия в пределах города Москвы у вас имеется? Что-то я в этом сомневаюсь. И вообще, товарищ Заладьева, сейчас поедете объясняться, сами знаете, с кем.
  Один из спецназовцев тронул Мартемьянова за плечо и сделал жест рукой в сторону автобуса. Генерал тяжело поднялся, стараясь не встречаться взглядом с Вершковым, и, ссутулившись, побрел к автобусу, сопровождаемый бойцами в бронежилетах.
  Федор Данилович перевел взгляд на милиционеров, по-прежнему стоящих под прицелом спецназовцев.
  — Это что за клоуны?
  — Мой бывший муж, — виновато ответила Валентина. – Еще наш друг из Ленинграда и его друг.
  — Понятно. Виталий Заладьев и Степан Громенков. Третьего не знаю. У меня ваша тусовка уже в печенках сидит! А вы в курсе, молодые люди, что незаконное использование формы и спецсредств сотрудников милиции – это статья?
  — Тогда это будет для меня статья, — решительно заявила Заладьева. – Я дам показания, что принудила их к этому обманом, да еще под страхом смерти.
  Вершков раздраженно махнул рукой и обратился к «милиционерам»:
  — Сейчас всю форму и спецсредства сдаете моим бойцам и в течение всей оставшейся жизни постарайтесь больше мне на глаза не попадаться.
  — Форму сдадут, а в чем останутся? – возмутилась Валентина. – Февраль вообще-то. Если они сейчас мамонта не убьют и в его шкуру не завернутся, то простатит подхватят. И вернутся домой писающими мальчиками, а не строителями коммунизма.
  — Знаете, эти шуточки ваши… Ладно, наши сейчас вызовут такси на главную аллею. А вы, Валентина Олеговна, поедете со мной.
  Этот таксист был крайне удивлен, когда диспетчерша сообщила ему о странном вызове – на главную аллею парка, при этом добавив, что его автомобилю въезд в парк будет разрешен особым распоряжением ГАИ города Москвы.
  «Каким-то большим шишкам уже до выхода из парка дойти невмоготу, — раздраженно думал он, медленно проезжая по очищенной от снега главной аллее. – Хотя, не понимаю, у шишкарей ведь ведомственный автопарк под боком, зачем им обычное городское такси?»
  В нужном месте он остановился и даже не успел заметить неподалеку бронированный автобус и черную «Волгу», потому что к нему в автомобиль сразу полезли трое.
  И все они были лишь в майках и трусах.
  Глаза таксиста округлились от изумления, а в следующее мгновение он схватил с пола монтировку и заорал:
  — А ну, вышли отсюда быстро! Куда прете, гомосятина чертова?!
  — Это что, нам дают понять, что права голого человека на это такси не распространяются? – удивился Степан.
  — Надо Валю звать, — грустно подытожил Серго.
  Но Валентина уже сама подошла к машине. Распахнув дверь со стороны водителя, она холодно спросила:
  — Что-то не так?
  — Ты, что ли, здесь главная? – зарычал на нее таксист. – Я повторять не буду: я не возьму в машину людей в трусах!
  — Если понадобится, вы возьмете и зверей без трусов, — жестко отпарировала Заладьева. – Не испытывайте моего терпения, товарищ водитель. Читать умеете? 
  Она ткнула ему под нос свое удостоверение сотрудника КГБ СССР. А еще красную «пятерку» — немыслимый доход за одну поездку. Купюра быстро исчезла в кармане таксиста, и он начал заводить машину.
  — А если они меня по пути изнасилуют? – все же буркнул он.
  — Значит, таков каприз судьбы, — отрезала Валентина.
  — Слушай, Ален Делон, ты на себя в зеркало давно смотрел? – не выдержал Виталий. – Будь мы голубыми, уж выбрали бы кого-то посимпатичнее. 
  Машина сорвалась с места и помчалась по опустевшей главной аллее к выходу из парка.
  Заладьева вернулась к черной «Волге» и уселась рядом с Вершковым. В течение всего пути они молчали, и это было понятно: ведь главный разговор ей предстоял не с ним.

  Андропов встретил ее так, как встречал очень немногих: встал из-за стола, подошел к двери, крепко пожал ей руку и лично препроводил до места, предназначенного для собеседников.
  — Только что генерал Мартемьянов застрелился в своем кабинете, — сообщил он. – Лабораторию Шаркевича я расформировал. Сегодня поступила информация, что он ранее поддерживал непрерывный контакт с неким Юджином Элспи, таким же экспериментатором, но в структуре Бжезинского. Но этот факт он от нас скрыл. Кстати, Баджари – продукт работы этого самого Элспи. При таких связях Шаркевич не может заслуживать доверия. Его и ассистентов вывели из штата и вынесли отсюда вместе с оборудованием. При Сталине он бы так легко не отделался.
  — Могу кое-что добавить, — заметила Заладьева. – Это была практика вуду, позаимствованная, скорее всего, у того же самого Элспи. Видимо, после того, как человека усыпляли, его передозировкой инъекций инсулина доводили до гипогликемической комы, то есть ставили на грань клинической смерти. Затем какими-то магическими действиями совершали замену личности, а потом из гипокомы выводили ударными дозами глюкозы уже совсем другого человека.  
  — Ваша компетенция на высоте, — улыбнулся Андропов. – А вот как вам удалось вынести из Управления пистолет Судоплатова?
  — У вас тут, по-моему, со времен ВЧК существует традиция, — пояснила Валентина. – Для вноса оружия в здание требуется разрешение, подписанное комендантом. А на вынос это распространить забыли. Если теоретически, то можно и гранатомет вынести.
  — Я разберусь с этой традицией, — пообещал Юрий Владимирович. – Теперь вопрос посерьезнее. Когда вы поняли, что настоящая Заладьева перебежала на сторону британской «МИ-6»? 
  — Когда я изучала ее биографию, то сразу обратила внимание на ряд странностей, из которых самой кричащей была автокатастрофа. Когда Мартемьянов начал на меня охоту, я, разумеется, не знала, что за этим стоит он, но поняла, что «настоящая» — источник опасной для кого-то информации. Ее пытались убрать жестко, а со мной как-то вяло тянули, потому что я все же не имела ее памяти, но ведь в теории когда-то она могла у меня прорезаться. По этой причине действовали со мной без особой спешки. Поэтому я и смогла уехать в Иран, а они понадеялись, что меня уже там кто-нибудь обнулит в той мясорубке. Так они дотянули до того момента, когда память настоящей Заладьевой у меня действительно проявилась во всей полноте.
  Юрий Владимирович улыбнулся:
  — Это случилось в Белграде. Там у вас было время перед пересадкой на тегеранский рейс. Память настоящей Заладьевой вам вернул путем гипнотического сеанса Зоран Гораждич. А привела вас к нему ваша новая подруга Алена Корневская, недавно вышедшая замуж за югослава и прятавшая вашего бывшего мужа на своей даче в Вырице под Ленинградом.
  — И все-то вы знаете! – возмутилась Валентина.
  — А работа у нас такая, — в тон ей ответил Андропов.
  — Ну, тогда вы догадываетесь, что я попросила Зорана Гораждича поставить мне «блок», защищающий от инактивации. Получилось. Поэтому сегодня в лабораторию Шаркевича я шла без особого страха. Надо лишь было после процедуры успешно сыграть перед Мартемьяновым роль настоящей Заладьевой и записать наш разговор на диктофон.
  — Вот этого вы могли и не делать.
  — Почему?
  — А почему вы обо мне столь невысокого мнения, Валентина Олеговна, раз решили, что я хладнокровно дам согласие на ваше убийство?
  Валентина замешкалась с ответом, а председатель КГБ продолжил:
  — До своего перевода на последнюю должность Мартемьянов был начальником финансового отдела. Через него проходило финансирование наших операций. Это огромные деньги. Валюта, между прочим. И Мартемьянов не устоял. Но он поначалу не знал, что у нас есть такая практика: время от времени проводить в финотделе скрытую ревизию. И вот начали выявляться некоторые нестыковки, относящиеся именно к периоду его руководства. Но процесс этот – долгий, ведь наши операции – нелегальные. Мартемьянов все же узнал о ревизии, но время в запасе у него было. Он начал готовить мостик на Запад. Для  т е х  перебежчик такого уровня – это самая крупная удача за всю историю мировых разведок. Дальше вам все известно. Связной, как вы знаете, он убедил стать настоящую Заладьеву, его любовницу и протеже. Мы и представить себе не могли, что год назад во время командировки в Иран ради встречи с Баджари, которая тогда не состоялась, она через британское посольство вышла на «МИ-6», сдала весь наш план переговоров с Баджари и рассказала о высокопоставленном генерале КГБ, которого надо выдернуть из СССР. Возвращаясь в СССР уже «двойным агентом», она одного не могла предвидеть: на какое-то время ревизия в финотделе была приостановлена, Мартемьянов был уверен, что все обошлось, и решил свой план бегства на Запад отыграть назад. Значит – Заладьеву надо убрать. К тому времени Мартемьянов успел создать «для личного пользования» секретное подразделение, которое занималось ликвидацией в союзных республиках отдельных лиц по заказу их недругов. И это был источник огромных заработков.
  Последнее прозвучало как бы вскользь. Разумеется, Андропов не мог сказать собеседнице, что действовавший синдикат ликвидаторов, только что разгромленный оперативниками КГБ, упирался не в одну лишь личность Мартемьянова, а еще и отдельные ключевые фигуры в МВД СССР, и нити тянулись к некоторым членам Политбюро. Но Валентине знать об этом было незачем. Не тот уровень.
  Юрий Владимирович продолжил:
  — То, что автокатастрофа – это не просто так, я понял сразу. И про то, как до вас у них чуть руки не дошли, я тоже узнал вскоре – после вашего отъезда в Иран. Про выстрел в гримерной «Мосфильма» и заминированный автомобиль вашего бывшего мужа. Когда в Иране вы успешно справились со своей задачей, выяснилось, что теперь Шаркевич имеет возможность путем вашей инактивации не просто вернуть настоящую Заладьеву, а вернуть с восстановленной памятью и психикой. Мартемьянов на этом настаивал, потому что он уже знал, что ревизия возобновилась, поэтому для возобновления контакта со спецслужбой противника ему надо получить прежнюю Заладьеву. Я сделал вид, что дал согласие, но конфиденциально велел Шаркевичу инактивацию лишь имитировать. Так что бояться вам было нечего, а в том, что нужную роль после этого вы сыграете блестяще, я не сомневался.
  Тут произошло неожиданное. На столе Андропова вдруг залился мелкой трелью красный телефон.
  Тот самый. Телефон правительственной связи.
  Юрий Владимирович снял трубку.
  Он не назвал собеседника по имени-отчеству, редко вставлял короткие уточняющие вопросы. Но выражение его лица, когда он слушал… Сказать «встревоженное» — это ничего не сказать. Самым правильным определением было бы «мрачнее тучи».
  О присутствии Заладьевой он напрочь забыл, глядя куда-то в одну точку перед собой. Потом председатель КГБ сказал несколько негромких фраз и положил трубку.
  После этого Андропов, продолжая не замечать Валентину, нажал на одну из кнопок селекторного аппарата и, не дожидаясь ответа, сказал:
  — Георгий Сергеевич, мне немедленно выход «на полную».
  «На полную» означало, что сейчас Андропов доведет до сведения всех начальников отделов и подразделений информацию чрезвычайной важности.
  Селекторный аппарат издал легкий треск, сквозь который прорвался отчетливый мужской голос:
  — Юрий Владимирович, вы в режиме «на полной».
  Андропов сделал небольшую паузу и заговорил:
  — Товарищи руководители и сотрудники всех подразделений нашего главка! Прошу ознакомиться с чрезвычайной и срочной информацией, только что полученной мною. Как вам уже известно, сегодняшней ночью, между тремя и четырьмя часами по московскому времени над территориальными водами СССР южнее Севастополя было замечено движение неизвестного объекта в сторону этого города. Предположительно, это был беспилотный летательный аппарат, запущенный с эсминца «Солтлейксити» ВМС США, осуществлявшего военно-морские учения совместно  с корветом «Карабекир» ВМС Турции. По предположению наших военных, беспилотник потерял управление и перемещался под воздействием штормового ветра в сторону Севастополя. Боевым расчетом установки «С-200» ПВО СССР воздушный объект был уничтожен на подлете к городу, о чем американская сторона была немедленно поставлена в известность и получила запрос от нашего Минобороны с требованием объяснения причины инцидента. Но дальнейшие события носили совершенно непредсказуемый характер. По неизвестным причинам, предположительно детонации боеприпасов произошел взрыв турецкого корвета «Карабекир», повлекший за собой разрушение военного судна и гибель экипажа. По предположению командира советского сторожевого корабля Черноморского флота «Владимир Азин», наблюдавшего за ходом учений, взрыв на «Карабекире» стал результатом массированной торпедной атаки со стороны эсминца «Солтлейксити» ВМС США. Зачем американцам понадобилась столь грубая и грязная провокация, какой еще не было за весь период отношений между нашими странами – остается неясным. Очевидно, эти действия имеют авторство тех сил в США, которые хотели бы сорвать наши совместные достижения на пути разрядки международной напряженности и вернуть мир во времена Карибского кризиса.
  К сожалению, им это удалось. Только что поступило сообщение об обращении Турции в Совет блока НАТО о применении пятой статьи устава НАТО. Правительство Турции заявило, что торпедная атака имела место со стороны корабля «Владимир Азин» и является актом агрессии СССР против страны – члена НАТО. В США сейчас идет срочное заседание обеих палат Конгресса. Президент США провел экстренное совещание Совета безопасности страны, куда входят и главы силовых министерств. 
  Советский посол в США был вызван в Госдеп, где ему была вручена нота, являющаяся, по сути, ультиматумом. От нас требуют допустить созданную без нашего участия комиссию по расследованию инцидента на наши военные объекты, включая военный корабль «Владимир Азин». Также от нас требуют на весь период работы комиссии приостановить все передвижения кораблей Черноморского флота в акватории Черного моря.
  Для подкрепления этих беспрецедентных требований президент США сделал заявление о временной приостановке участия США и Турции в «Конвенции Монтре» и отданном им приказе американской авианосной группе выдвинуться в Черное море в сторону берегов Крыма. 
  Хочу напомнить, товарищи, что одна лишь самопроизвольная приостановка участия в «Конвенции Монтре» является шагом к военной эскалации. Вступление американской авианосной группы в Черное море и ее приближение к советским территориальным водам мы будем расценивать как военную агрессию против нашей страны. Наглые и унизительные для великой державы требования, изложенные в ноте Госдепа США, я полагаю, мы не будем даже рассматривать.
  Через два часа состоится экстренное заседание Политбюро ЦК КПСС, посвященное сложившейся ситуации. Не менее,
 опасной, товарищи, чем во время пресловутого Карибского кризиса. 
  Исходя из всего этого, довожу до вашего сведения свое распоряжение. Всем руководителям довести информацию до личного состава. Пограничные войска КГБ СССР будут приведены в полную боевую готовность. Прошу усилить бдительность на всех вверенных участках работы, быть готовым к внештатным ситуациям и ждать дальнейших распоряжений. Спасибо.
  Андропов замолчал. Это означало, что его сообщение завершено. Только после этого его взгляд упал на Заладьеву, которая продолжала сидеть на месте с широко раскрытыми глазами, окаменев, словно статуя.
  — Вы еще здесь? – буркнул Юрий Владимирович. – Извините, забыл вас отпустить. Сами слышали, что творится.
  — Что будет, если американская авианосная группа подойдет к Крыму? – упавшим голосом спросила Валентина.
  — Это произойдет не сразу. Им эти авианосцы нужно еще собрать и перебросить через Средиземное море в Черное. За это время мы тоже успеем подготовить кое-какие сюрпризы для них.
  — Юрий Владимирович, и что теперь будет? – прошептала Заладьева.
  — Могу сказать так: отправить всю эту авианосную группу на дно мы сумеем. Но война, понимаете ли, это такая штука, где стреляют обе стороны. Поэтому нам тоже придется заплатить свою цену. Севастополь, южный берег Крыма, часть Черноморского побережья Кавказа… Но самое худшее то, что локальное столкновение в Черном море неизбежно перерастет в обмен ядерными ударами.
  Заладьева молча опустила голову.
  — Валентина Олеговна, более не могу уделить вам внимание, — жестко сказал Андропов.
  Когда Валентина вышла из приемной, ее просто шатало, а перед глазами все расплывалось. В какой-то момент она в коридоре даже уперлась рукой в стену, чтобы не упасть. 
  Андропов в это время уже созванивался с министром обороны СССР Дмитрием Устиновым и министром иностранных дел Андреем Громыко. Собраться втроем им надлежало до экстренного заседания Политбюро – чтобы выработать общую позицию по возникшей ситуации.
  Не случайно эту тройку называли «малым Политбюро». Их совместное решение на заседании «большого» Политбюро, если оно касалось внешнеполитических вопросов, всегда проходило и всегда бывало поддержано Черненко и лично Брежневым. Так будет и сейчас.
  А в самой тройке главным был все же голос Андропова, который большинством коллег рассматривался в качестве преемника Брежнева. Это значит, что от решения, которое примет сейчас председатель КГБ, зависело если не все, то очень многое.
  Отвратительность ситуации в глазах Юрия Владимировича усугублялась еще несколькими моментами. Их марксисту и материалисту всерьез рассматривать не положено. Но… приходится.
  Зловещие пророчества последнего атланта и покойной сербки Златы, кровавая надпись на стекле в доме Мальцева – все они сходились с трех сторон в одной временной точке. И эта точка – нынешний 1979-й год. 
   «Что же делать? Попытаться как-то договориться, как Хрущев и Кеннеди во время Карибского кризиса? Но Кеннеди принимал решения сам, а нынешний президент США находится под огромным влиянием Бжезинского. А последний – параноик и соучастник геноцида, поддерживавший Пол-Пота. И войны он не боится, потому что уверен, что ее не будет, а не будет потому, что русские отступят первыми.
  А отступить – это согласиться на унизительные требования США. Но это стало бы началом конца СССР как великой державы. США и НАТО просто перестанут бояться Союза и запинают его ногами. Вероятность же войны никуда не денется, потому что тогда они уверуют в свою безнаказанность.
  Только вот непонятно, откуда это все взялось и пришло. Словно из какой-то другой эпохи. Во все периоды «холодной войны», при Трумэне, Эйзенхауэре, Кеннеди, Джонсоне американцы себе такого не позволяли. А сейчас, во время официально признанной политики «разрядки»…. Что же случилось? К нам переместился кусок какой-то посторонней реальности?»
  Андропов встряхнул головой, встал из-за стола и, обращаясь к кому-то отсутствующему, медленно произнес:
  — В мусорную корзину ваш ультиматум.

Еще почитать:

Сказочниица — Пролог. Мир магии

Тайны дремучего леса — Кара. Тайны дремучего леса.

Волчий путь — Глава 3.

Кн.2. Глава 1. Гена