Кн.2. Глава 16. Снова гостья из прошлого

Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” из двух книг полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/ либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/

Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских «ястребов» во главе с Бжезинским, намеренных сорвать «разрядку» и вернуться к «холодной войне»: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.

Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая «дубль-два» в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.

Кн.2. Глава 16. Снова гостья из прошлого

Совместная жизнь Степана и Насти складывалась на редкость гармонично. Настины родители за несколько лет уже полностью отошли от шока, связанного с Геной, но все же после ее сообщения о новом замужестве их первым вопросом стала тема жилья для молодой пары. Узнав, что новый будущий зять имеет прописку в такой же ленинградской квартире и ни на что иное не претендует, со временем собирается накопить на первый взнос на квартиру в ЖСК, а пока хочет подешевле снять какое-нибудь скромное жилье, они облегченно вздохнули.

«Подешевле снять» Степан сумел странноватое помещение на первом этаже старого петербургского дома. Раньше этот закуток существовал в статусе служебной площади для дворников, затем перешел в разряд «помещения, не пригодного для жилья» и числился «хозяйственным складом», но не использовался по назначению. Проникновению туда бомжей мешали два замка: врезной и мощный навесной. Разыскав коммунальное начальство, в чьем ведении находился заброшенный закуток, Степан умудрился с ним договориться на довольно скромную ежемесячную сумму, разумеется, неофициальную.
Здесь лишь жилая комната более-менее соответствовала своей задаче, поэтому в ней для электроплитки и остальных кухонных принадлежностей был отведен один из углов – кухни-то не было. В санузле присутствовали только унитаз и кран с холодной водой, поэтому воду для помывки надо было согревать на электроплитке, а душевую заменял нехитрый набор из тазика под ноги, кастрюли и ковша. Словом, девятнадцатый век… Или что-то подобное подвальчику Мастера и Маргариты. Зато – отдельно от кого бы то ни было!
Степан смог в полной мере оценить непритязательность Насти, которая вполне приспособилась к такому нехитрому быту и не ворчала, воспринимая ситуацию с юмором. Вот уж точно – у него такая жена, о которой другие могут только мечтать. Но о том, чтобы в таких условиях заводить ребенка, не могло быть и речи. Придется дотерпеть до квартиры в ЖСК и откладывать деньги.
— А путешествовать мы вообще не сможем? – вслух подумала Настя с грустью.
Степан почесал затылок, достал ручку и блокнот, произвел несложные арифметические действия и высчитал сумму, которую они могли раз в год тратить на поездки. Она выходила более чем скромной. Но надо было попытаться в нее уложиться.
И уложились! Предлагаемые в бюро путешествий на Желябова путевки имели самый обширный диапазон стоимости. Одним из самых недорогих вариантов был пеший поход по Живописной Кавказской дороге (ЖКД), намного менее известной, чем, скажем, Военно-Грузинская или Военно-Осетинская. Надо было доехать поездом до начальной точки маршрута, а через две недели сесть на обратный поезд уже на конечной. А в течение этих двух недель предстояло пройти по верхней горной трассе, с которой открываются умопомрачительные виды на ущелья и долины. По всему маршруту расставлены небольшие турбазы, предназначенные для ночевок и – отчасти – дневного питания.
Первой неожиданностью оказалось то, что группа состояла почти исключительно из женщин – от двадцатипятилетних ровесниц Насти до сорокалетних и чуть постарше. Сильный пол был представлен только Степаном, пожилым джентльменом, который, впрочем, шагал по дороге довольно бодренько, и его внуком лет пятнадцати.
Остальные неожиданности начались с первой же ночевки на турбазе. Душевая там была, но вода из душа и кранов не шла никакая – ни горячая, ни холодная. Женщины принялись высказывать свое возмущение девушке-групповоду, которой было не больше двадцати пяти, а она лишь невнятно пожимала плечами. А начальство турбазы отделалось объяснением про какую-то аварию в этом районе, которую уже устраняют.
Степан подошел к пятнадцатилетнему экскурсанту и протянул ему руку:
— Будем знакомы? Я Степан.
— Родион, — пробормотал подросток.
— Вот и отлично, Родион. Я так думаю, что ты не будешь возражать, если забота о женском коллективе ляжет на наши с тобой плечи?
— А что мы можем сделать?
— Давай представим себе, что я – товарищ Сухов, а ты – Петруха. И нам надо непременно где-то найти воду, причем ее должно быть много. Потом ее натаскать на базу, нагреть, а потом натаскать на кухню и в душевую.
Родион побежал искать ведра, а Степан оценил расстояние до родника, о котором ему удалось выяснить у небольшого персонала турбазы. Работы тут было не на один час, но вдвоем они все же справились с проблемой, за что Степан удостоился множества восхищенных женских взглядов, что не вызвало восторга у Насти.
На третий день пешего путешествия тургруппа проходила мимо дорожного указателя, сообщавшего о том, что через два километра предстоит пройти мимо поворота к поселку имени Поля Лафарга. Не совсем понятно, правда, какое отношение к горному селу имел первый французский социалист и зять Маркса. Зато у поворота группу встретили пожилые жители поселка. Они предлагали различные местные вкусности: лепешки, козий и овечий сыр, какой-то пенящийся кисломолочный напиток, и все не очень дорого. А вот принесенную с собой воду они давали б е с п л а т н о и в любом количестве, что в этот знойный летний день для пешеходов на горной трассе было более чем актуально.
— В Средней России никто тебе на дорогу просто так воду не вынесет! – не смогла скрыть своего восхищения Настя.
Степан был более сдержан в оценке:
— А ты заметила, что проявлять гостеприимство вышли только пожилые люди? А где молодежь? Не может быть, чтобы их в этой деревне не существовало.
— Работают сейчас, наверное. Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Будем надеяться, что работают, — лаконично ответил Степан.
И он как в воду глядел.
Когда группа прошла еще около километра, ее глазам открылась картина: четверо молодых горцев стояли у края дороги, пристально разглядывая приближающихся экскурсанток. Большинство женщин по причине жары были в футболках и шортах. Для пеших походов где-нибудь под Коктебелем такое вполне обычно, но в этих местах все явно иначе – здесь соответствующий наряд имеет свойства сексуального возбудителя, о чем никто заранее не подумал.
И еще можно было догадаться, что эта четверка – всего лишь передовой отряд мужского войска имени Поля Лафарга, а главные силы затаились где-то неподалеку.
Настя сжала локоть Степана:
— Ой, как мне это все не нравится, — прошептала она.
— Спокойно, — сказал Степан, освобождая локоть. – Сейчас мы предпримем действия на опережение.
Он решительно направился к четверке горцев и вдруг с удивлением увидел, что идет не один: рядом с ним шествовал и Родион. Толку от него в качестве помощника было немного, но сам факт Степану понравился.
— Ну что, коллега Петруха, как видишь, Абдулла уже нарисовался. Ты только, Родион Романыч, не спеши топором размахивать. Сейчас наше оружие – дипломатия.
Подойдя к местным, Степан поприветствовал их кивком и улыбкой:
— Здравствуйте, товарищи. Позвольте спросить, в чем причина вашего внимания к нашей группе?
— Мы вас дальше хотим проводить, — ответил старший из «лафаргов». – Места тут неспокойные, всякие люди могут навстречу попасться.
«Уже попались», — подумал Степан, а вслух сказал:
— Но почему вы решили, что нашему коллективу это понравится?
— Девушек много. А ты один. Ну, двое, — «лафарг» пренебрежительно глянул на Родиона. – Им с вами скучно. А мы их развлекать будем, песни наши им петь.
Хотя местный говорил уже с вызовом, беседа пока еще носила мирный характер.
— Я вас понял, — кивнул Степан. – Но, как вы догадываетесь, ваше предложение мы должны обсудить сообща. Товарищи экскурсанты, прошу всех подойти!
Женская группа подошла поближе, сгрудившись позади Степана и с опаской бросая взгляды на жителей поселка.
— Тут от местных товарищей поступило предложение нас проводить дальше, хотя лично я считаю, что в этом нет необходимости. Но окончательное слово за вами. Прошу поднять руки тех, кто считает, что нам это нужно.
Никто не шелохнулся.
— Кто против?
Тут же поднялся лес рук.
— Воздержавшиеся? Нет? Ну вот, видите, товарищи, — сказал Степан местным, разведя руками. – Коллектив единогласно отклонил ваше предложение. Хотя вам все равно за него спасибо. В книге отзывов о маршруте мы напишем адресованную вам благодарность. Пойдемте, товарищи экскурсанты.
Женщины почти стремительно рванули вперед, Степан в компании с Родионом замыкал шествие, прикрывая группу с тыла. Перед поворотом он оглянулся. Четверка «лафаргов» неподвижно стояла на месте, глядя вслед быстро уходящим экскурсанткам. Главные силы горского войска так и не появились. Видимо, не дождались какого-то условного сигнала от своей разведгруппы.
— И часто встречаются такие вот «провожатые»? – обратился Степан к девушке-групповоду.
— Я не знаю. Я вообще с группой первый раз иду, — честно призналась девушка.
— Замечательно! – ассистент режиссера с трудом сдержал раздражение и вернулся к жене.
— Что-то меня такие променады на будущее вдохновлять перестали, — прокомментировала Настя. – Давай в следующий раз оставим бесплатный или дешевый сыр другим покупателям гастронома.
Впрочем, оставшиеся дни похода не отметились особыми происшествиями, разве что пару раз Степану и Родиону снова пришлось с ведрами бегать к колодцу, чтобы раздобыть заветную воду для гигиенических потребностей коллектива группы.
От этой поездки у молодой пары осталась толстая стопка фотографий с красотами Кавказских гор. Но дальнейшие отпуска решили проводить уже где-нибудь в сельской местности южнее Воронежа, где летом погода не хуже, чем на море, а у сельских хозяев можно снять сарайчик или комнату с отдельным входом.
Но вот сейчас можно было лишь строить планы, потому что за окном – начало февраля. На две недели они переехали к родителям Степана – в квартиру, где он был прописан и жил раньше. Потому что сами родители отправились в загородный пансионат и предложили молодой семье все это время пожить у них, наслаждаясь преимуществами комфортного быта.
Утром воскресного дня они встретили ароматным напитком из сушеного иван-чая с лимоном и медом, делясь впечатлениями от прошедшей рабочей недели.
— Наша творческая интеллигенция – явление особое и неповторимое, — вслух размышлял Степан. – Нет, речь не о всех, половина – люди вполне вменяемые, могут и фрондировать, и позубоскалить, но, если понадобится – и на фронт воевать пойдут за свою страну, то есть, за нашу. Это люди, как правило, тихие, их не очень слышно. Но есть и вторая половина. С завышенной самооценкой и болезненными амбициями. «Есть все остальные, и есть Я». По такому принципу и живут. С одной мыслью живут – найти лазейку и свалить на Запад, типа, там их великую личность оценят в полной мере. А оттуда будут нашу страну помоями поливать, дескать, нет в ней творческой свободы. Только вот он, кусок говна прозападного, как себе эту «свободу» представляет? Если здесь государство полностью финансирует его творческие экзерсисы, то разве оно не вправе условия ставить? А хочешь оставаться «свободным» — печатай себе на кухне через копирку столько экземпляров своих трудов, на сколько терпения хватит. Либо картины свои на барахолке продавай, а не в выставочном зале. Либо озвучивай свои песни на тусовке своих друзей, а не в концерт-холле. В своем выборе каждый сам себе хозяин. Хочешь свободы от еды – питайся утренним туманом. Хочешь свободы от женщин – мастурбируй себе под одеялом, можно под музыку. И с творчеством то же самое. А вот переберется он за рубеж, сначала ему неплохие подъемные дадут – за то, что Советский Союз в своем интервью или в статье с дерьмом смешал. А потом – все! Деньги там считать умеют. Если ему повезет, то найдет тех, кто его «творческую свободу» с потрохами купит и будет платить только за то, чего от нашего гения потребует, а за то, чего у оного гения левая нога захочет. Ему-то, плательщику, шоу нужно. Доходное. А не повезет с покупателем таланта – сиди на «вэлфере» или разгружай хлебные машины ранним утром, а еще и жена от тебя сбежит к более успешному человеку, потому что она либо там скурвится, увидев столько соблазнов вокруг, либо уже изначально такой была, раз когда-то выбрала такого, как ты. И другую уже не найдешь, потому что «там» жена – удовольствие дорогое, да и бесплатные любовницы там существуют исключительно в среде малолеток из уличной шпаны. А ведь, положа руку на сердце, ты и сам перебежал ради красивой жизни, а «свобода творчества» — это так, отмазка для наивных слушателей. Ну ладно, допустим, он там вписался, творит уже в новых условиях, молодец, я за него рад, что нашел он в жизни счастье. Но если так – то и живи себе своей красивой жизнью и создавай свою аудиторию из себе подобных и местных жителей. Но к нам-то зачем пытаться свое искусство подсовывать?! Уходя – уходи, отстав – отстань! А не пытайся перед бывшими своими согражданами, которых считал и считаешь «лохами» и «совками», изображать из себя гуру и сэнсея, если не Ошо, то точно паломника, совершившего хадж.
Рассуждения Степана прервал звонок в дверь.
— Кого это еще с утра принесло? – удивилась Настя.
— Сейчас увидим, — Степан поднялся, подошел к двери и глянул в глазок.
— Там какая-то кукла Мальвина пожаловала, а с ней еще один чел, — сообщил он Насте и открыл дверь.
— Громенков Степан Максимович? – официальным тоном спросила незнакомая девушка лет двадцати пяти с необычным серебристо-пепельным цветом волос и раскрыла перед ним красное удостоверение КГБ СССР. Ее спутник стоял чуть поодаль.
От неожиданности Степан чуть не потерял дар речи. Впрочем, он тут же справился с собой и довольно развязно произнес:
— Признаться, никогда не ожидал такого интереса к себе. Вообще-то, диссидентские сборища я не посещаю, самиздата не держу, в синагогу не захожу даже ради покупки мацы, а приемник у меня настроен не на «вражьи голоса», а на самую патриотическую радиостанцию «Маяк». Но если сомневаетесь, то – прошу! – он сделал приглашающий жест вглубь квартиры.
Девушка на его нагловатые интонации отреагировала совершенно спокойно:
— Молодой человек, мне по барабану ваш самиздат, а мацу под радио «Маяк» покушаете потом без меня. Я пришла попросить вас о помощи.
— Ого! – удивился Степан. – И чем же моя скромная персона может помочь такой могущественной организации, как Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР?
— Карл у Клары украл кораллы, Клара украла у Карла кларнет, — передразнила его чекистка. – Что делать, если я из тех людей, которые хуже геморроя? Сколько ни делай им добрых дел, им все мало.
— Мадам, насчет геморроя спорить не берусь, вам виднее, но вы точно меня ни с кем не путаете? Я вас вообще вижу впервые и не помню, чтобы делал для вас какие-то «добрые дела».
— Как же, Степа, а кто мне когда-то озвучил «правило правой руки» на скамейке во дворе этого самого дома?
Степан судорожно хватанул ртом воздуха и ошалело уставился на собеседницу:
— Реште?! Не может быть! Так ты… выбралась тогда из Лабиринта?
— С твоей помощью. Кстати, позволь заново представиться. По паспорту и по жизни я теперь Валентина.
— Но как получилось, что ты снова попала в двадцатый век и новую физическую оболочку?! – воскликнул Степан.
— Одну минутку, уважаемый хозяин квартиры, — вдруг вмешался Виталий, который до этого скромно держался в сторонке. – Нельзя ли чуть более подробно? А то мне как-то некомфортно среди посвященных чувствовать себя единственным идиотом. Согласно паспорту, которым пользуется эта таинственная дама, я ей в прошлом немножко муж и из-за этого в последние сутки не по своей воле оказался втянутым в какие-то непонятные события со знаком «минус». От капельки ясности я бы не отказался.
— Вообще-то, и я бы с удовольствием послушала, — сказала Настя. – К тому же, тема скамейки во дворе этого дома сразу накручивает у меня целый блок воспоминаний.
Валентина махнула рукой:
— Можешь им все рассказать. Только не сейчас, тут каждая минута на вес золота. Вот этого «в прошлом немножко мужа» надо на некоторое время спрятать где-то за чертой города. Иначе его вычислят и убьют.
— Вы что-то на пару натворили? – с беспокойством спросил Степан.
— Нет, мы-то как раз самые законопослушные, а вот те, кому зачем-то понадобились наши скальпы – явно какие-то гуроны с хулиганскими замашками.
— Сейчас срочно буду думать, — отозвался Степан и даже поднял глаза к потолку.
Но его раздумья пресекла решительно фразой Настя:
— Послушайте, девушка… Валентина! Это, конечно, очень благородно с вашей стороны, что вы спасаете своего бывшего мужа, но вот допустите на мгновение, что мой муж, кстати, не бывший, а настоящий, мне может быть очень дорог. Представили? А вы сейчас собираетесь впутать его в какую-то очень опасную для него историю. Вы считаете, что я должна быть от этого в восторге?
— Настя, я вас прекрасно понимаю, — отозвалась Заладьева. – Если Степан разделяет ваше мнение, мы немедленно уйдем, и больше вы нас никогда не увидите – по целому ряду причин.
— Нет, не разделяю! – резко сказал Степан.
Он сделал два шага по коридору, развернулся, прошел обратно и произнес:
— Настя, эта девушка – из прошлого. Не из моего прошлого, как ты наверняка сейчас подумала, а из общего. Она из Древнего мира, того, что существовал две тысячи лет назад, и сейчас уже второй раз оказалась в теле жительницы двадцатого века.
— Интересно, если я себя сейчас ущипну, это мне поможет? – пробормотал Виталий. – Вообще-то, я как-то глючил один раз в жизни – когда в детстве надышался краской. Но сейчас, кажется, краской не пахнет.
— А в чьем теле и когда она была в первый раз, ты уже догадалась, Настя? – напрямик спросил Степан. – И тогда мы с тобой оказались обязаны ей жизнью. Иначе нас бы порезали, как канцелярский картон.
— Вырица, — коротко сказала Настя.
— Не понял.
— Ты забыл, что Алена прилетела из Белграда и ей улетать через Москву только завтра утром? Мы возьмем у нее ключ от ее дачи, и там этот молодой человек сможет отсидеться все время, пока ему угрожает опасность.
— Ну, надо же, какая у меня жена! – просиял Степан. – Смотри, весь мир, и завидуй! Так что, звонишь Алене?
Настя уже стояла возле телефона и набирала номер Алены. Услышав ответ, она быстро заговорила:
— Аленка! Срочно! Нужен ключ от твоей дачи! Не могу всего по телефону сказать, но это очень важно. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю. Так… Понятно. Понятно.
Она повесила трубку.
— Алена сказала, что там с замком какие-то нелады, открыть сможет только она сама. Тем более, что мы с ней все равно сегодня увидеться собирались. Сказала нам ехать туда и ждать ее там, она чуть позже подъедет.
— Отлично! – обрадовался Степан. – Так что, на вокзал?
— У нас машина, — подала голос Заладьева.- Степа, у меня к тебе еще просьба. Человеку как-то придется продержаться в феврале в дачном домике. Ты не можешь захватить для него все то, что в такой ситуации ты взял бы для себя?
— Не вопрос!
Степан принялся набивать сумку, Настя – ему помогать, а Валентина вдруг подумала, что завтра вечером она летит в Тегеран с почти суточной пересадкой в Белграде, значит, они с этой незнакомой Аленой точно попадают на один рейс «Москва – Белград».
Когда все четверо оказались в автомобиле, а Виталий включил зажигание, Заладьева вдруг спохватилась:
— Машина-то твоего Сашки. Конечно, завтра я пригоню ее обратно в Москву, но доверенности-то у меня нет.
— И фиг с ней, — успокоил ее Виталий. – На трассе «Москва – Ленинград» гаишники на предмет угона машины останавливают ночью. Днем без причины, то есть, от балды, тебя останавливать не станут.
— Степа, ты, кажется, обещал все рассказать, — напомнила Настя, когда автомобиль выехал со двора.
— Рассказываю, раз уж Валя разрешила. Но ты только не падай в обморок и не начинай думать, что ты попала в палату психбольницы.
И Степан начал свое повествование о событиях более чем годовой давности – тех, что он видел собственными глазами. Иногда Валентина его поправляла.
Когда он закончил, в машине установилось молчание, которое первым нарушил Виталий:
— Получается, что все последние сутки рядом со мной все же находилась моя бывшая жена?
— Не она, а ее оболочка, — поправила Валентина. – Но если у тебя на бывшую зуб еще не перестал расти, можешь меня слегка придушить. Я безропотно приму экзекуцию, зная, что она адресована не мне.
— Да, Валюша, с торжественным собранием ты, конечно, оставила Чарли Чаплина нервно курящим в стороне, — сказала Настя. – Дальше – больше. Нас вызывают свидетелями на суд над какими-то урками, которые в один голос заявляют, что я отколошматила семерых железякой, а Степка, гад, это подтверждает, но меня уверяет, что я в это время находилась в состоянии сомнабулизма.
— А если бы я рассказал тебе правду, ты бы мне поверила? – усмехнулся Степан.
— Конечно, нет. Но ты все равно должен был рассказать.
— Нет, ну нормальная логика! – возмутился Степан.
— Валя, я все, конечно, понимаю, — вдруг вспомнила Настя еще одну подробность. – Но вот матерные надписи на стене зачем было-то оставлять? Или это явилось чем-то типа выплеска эмоций человека из Древнего мира, вдруг попавшего в двадцатый век?
— Так вы еще общественный суд надо мной устройте, — сердито сказала Валентина. – И приговорите к публичному покаянию. А то получается, что Степана сделала объектом внимания КГБ, сама нагло хожу в оболочке Виталиковой экс-мегеры, но только вот тебе, Настя, торжественно заявляю, что на стенах упражнялись твои ученики, а физруку надо срочно добирать недостающий авторитет.
Проехав почти через всю Вырицу, направляемый Настей Виталий перед тем, как повернуть, на одну из застроенных деревянными домами улочек, притормозил возле скромного на вид сельского магазина.
— Что ты там забыл? – поинтересовалась Настя.
— Мы же споем «Венсеремос!» по случаю моего новоселья? А именно в таких вот магазинах, где большинство полок – пустые, ром с Острова Свободы все равно будет радовать глаз входящим.
Вместе со Степаном он отправился вглубь небольшого строения, и вскоре они вышли, звеня чем-то в авоськах.
Когда подъехали к даче Алены, попасть на участок оказалось легко: калитка не запиралась. Теперь оставалось ждать прибытия самой Корневской с ключом от входной двери. Разумеется, участок был занесен снегом, и к дому пришлось протаптывать тропинку. Тут Виталий всех удивил. Он извлек из кармана кусок проволоки, довольно необычно его изогнул, сунул в замочную скважину и произвел какие-то странные манипуляции.
— Прошу! – сказал он, распахнув дверь.
— Класс! – восхитился Степан. – Ты точно не из мафии?
— Есть такая мафия, — скромно кивнул Виталий. – Называется – «инженерно-техническая интеллигенция».
Оказавшись внутри, парни принялись растапливать печку, а девушки – пытаться изобразить на столе немудреную закуску.
Несмотря на зиму, тепло от печки в небольшом помещении начало разливаться довольно быстро.
Степан разлил по граненым стаканам подозрительный напиток, продаваемый под названием кубинского рома.
— Ну что, гостья из прошлого, со вторым тебя пришествием в наш двадцатый век! Надеюсь, тебе у нас понравилось?
— А я все не могу привыкнуть к мысли о том, что рядом человек из другой эпохи, — призналась Настя. – Двадцать веков назад! Немыслимо! Все, что было тогда, я могу представить только по книгам, а еще больше – по фильмам. Степа, помнишь, как на Кавказе мы во время стоянки сходили в местную киношку? Было написано, что фильм «от 16 лет», но почти весь зал состоял из младшей и средней школоты. Вспомнил? Фильм «Клеопатра» с Элизабет Тейлор.
— Употребление за обедом некоторых имен может повредить пищеварению, — слегка поморщилась Заладьева при упоминании о Клеопатре. – Во всяком случае, так диетологи говорят. А детям лучше смотреть фильмы про Чебурашку. Там даже старуха Шапокляк – вполне добродушный и обаятельный персонаж.
Уже раскрасневшийся от выпитого рома Виталий вдруг предложил:
— А давайте-ка составим план на будущее. Как я понял, Валя, завтра вечером ты улетаешь в командировку, и если с тобой ничего не случится по пути в аэропорт, то там тебе уже не будет ничего грозить?
— Почему же? Будет. Но только не от той компании, которая к нам с тобой неровно дышит сейчас, а от совсем другой. Не говорящей, скажем так, по-русски. Но надеюсь, что и там выкручусь и вернусь в хорошем расположении духа.
— А дальше? Тут-то тебя в покое не оставят.
— Не оставят, — согласилась Валентина. – И долго обороняться, как все последние сутки, у меня не получится. Рано или поздно прикончат. Значит, остается только один выход.
— Какой?
— Контрнаступление.
— Ого! – воскликнул Степан, переглянувшись с потрясенной Настей. – Даже не зная, против кого?
— Узнаю непременно, — пообещала Заладьева.
— Но как это – в одиночку против какой-то мощной неведомой силы?! – воскликнула Настя.
— Ничего, после Древнего мира мне не привыкать.
— Ну, насчет того, что «в одиночку», это ты, Настя, слегка поторопилась, — медленно проговорил Виталий. – Тут еще одно насекомое малость пожужжать способно. Короче, Валя, как только из командировки приедешь – я на твоей стороне сразу в эту тему вписываюсь.
— Твоя девушка может стать вдовой, еще не выйдя за тебя замуж, — напомнила Валентина.
— Если так, то найдет другого. А тебе в твоем деле лишняя пара рук и ног не помешает.
— Две пары, — поправил его Степан.
Все с изумлением уставились на него, а он продолжил:
— Я, конечно, не супермен. Так себе, обычный парень. Героем никогда не был, но и сворачивать с половины пути привычки тоже не имею. И уж коли так получилось, что для Вали я стал первым встреченным ею жителем двадцатого века, то пусть будет так, как на Востоке, где хозяин за сохранность гостя ставит свою голову. Да и голова эта у меня варит все же довольно неплохо. Короче, я тоже вписываюсь.
— Степа, ты забыл, что сейчас тебя слушает Настя, — тихо сказала Валентина.
— Да, слушаю! – сказала Настя. – И скажу только одно: я горжусь тем, что у меня такой муж. И благословляю его на все дальнейшее, хоть мне и страшно до невозможности.
— А я горжусь тем, что у меня такая жена, — подхватил Степан. – Но, Валя, это еще не все. Есть еще один человечек, которому я хочу все рассказать. И абсолютно уверен, что и он в стороне остаться не захочет.
— Ты про Серго? – спросила Настя.
— Ну!
— Тогда я и про себя скажу, — произнесла Настя внезапно затвердевшим голосом. – Я всего лишь женщина, толку от меня немного. Но в войну как раз женщины часто из боя раненых на себе выносили. Да и тыл на себе вынесли. Вот и я для Степы постараюсь остаться таким же крепким тылом. А значит, и для тебя, Валя. Так что можешь и на меня рассчитывать во всем. Но и это еще не все. Сейчас Алена подъедет, хозяйка этой дачи, моя лучшая подруга. Ее муж Станко – он не просто югослав. Он серб, и стержень в нем – сербский. Ты вот по пути обмолвилась, что через Белград полетишь. Значит – вместе с Аленой. Станко тебя там и встретит и о тебе позаботится.
— Видишь, Валя, сколько народу в одночасье за тебя готовы встать? – улыбнулся Степан.
— Спасибо вам, ребята, — с чувством проговорила Валентина. – За все спасибо. Честно скажу, не ожидала я, что в двадцатом веке такие люди живут. В мое время все иначе было, хотя я и там не была совсем уж одна. Вместе со мной последний бой с римлянами на горящей гексере приняли еще двое. Один был моим любимым человеком, другой – одним из далеких предков вашего народа.
— Но ты проговорилась, что у тебя и здесь есть любимый человек, — улыбнулся Виталий.
— Да. Тот, кто на «Мосфильме» закрыл меня от пули ликвидатора. И выяснилось, что это уже не первая наша встреча. Но оба раза вихрь событий тут же раскидывал нас в разные стороны. Когда все опасности будут позади, вы поможете мне его найти?
— Конечно, поможем! – заверил ее Степан. – Из-под земли его достанем!
Выпитый ром понемногу начинал приводить сидящих за столом в состояние неестественной праздности и какого надуманного веселья. Степан взялся рассмешить Настю и Виталия, начав в деталях рассказывать про особенности поведения «гостьи из прошлого» во время ее первого появления в двадцатом веке. Его рассказ время от времени прерывался взрывами хохота. Когда он закончил, Виталий и Настя принялись состязаться в остроумии, наперебой комментируя выходки девушки из Древнего мира.
— Заканчивайте надо мной стебаться, — не выдержала Валентина. – Вот вас бы сейчас выдернуть в будущее на две тысячи лет вперед! И посмотреть, как вы там будете блистать своей эрудицией перед ефремовскими звездопроходцами.
— Да, интересно бы было, вот только не светит никому это будущее, — вдруг погрустнела Настя. – Я смотрю, все забыли, что у нас впереди. Мертвая планета и ядерная зима. И это уже навечно.
— Неужели никак не избежать? – с тоской спросил Виталий.
— Валя, думаю, пришло время задать тебе этот вопрос, — сказала Настя. – Вот ты не такая, как мы. Наделенная сверхспособностями проникать из одного времени в другое, из мертвого тела в живое. Может, ты способна на что-то еще большее? Скажи, ты можешь… остановить ядерную войну?
Мгновенно в комнате дачного домика установилась тишина. Настолько разреженной и даже вакуумной была эта тишина, что в помещении стал даже слышен скрип снега под ногами кого-то из редких прохожих на зимней почти безлюдной улице.
А затем раздались приближающиеся шаги, и дверь открылась. В комнату вошла Алена, которая тут же окинула взглядом сидящих за столом.
Но если на Виталия она глянула лишь мельком, то на Валентину уставилась столь пристально, словно узрела перед собой привидение.
— Со мной что-то не так? – удивленно спросила Заладьева.
— Нет, все так, — медленно проговорила Алена. – Признаться, Белихина, я не ожидала тебя еще когда-нибудь встретить, тем более – в компании моих друзей. Надо полагать, ты собралась сделать «русскую рулетку» массовым видом спорта?
— У меня нет готового ответа на этот вопрос, — отреагировала Валентина. – Единственное, что я поняла – это то, что моя «альтер эго» успела еще где-то отметиться не с самой лучшей стороны.
— Алена, если вы раньше когда-то встречались, она все равно тебя не узнает, — вмешалась в разговор Настя. – Это не та Валя. То есть, в физическом смысле она та же самая, но личность в ней находится другая.
— Я не поняла, Настя, это ты мне сейчас содержание детского стишка процитировала? – удивилась Корневская.- Хоть корова и моя, но, простите, я – не я?
— Сравнение с коровой я, пожалуй, пропущу мимо ушей, — сказала Валентина. – Но понятно, что круг посвященных придется срочно расширить. И кому это делать, как не тебе, Степа?
— Понятно, кому же еще? – вздохнул Степан и принялся воспроизводить рассказ о произошедших невероятных событиях – теперь уже для Алены.