Её доставили к нам в прошлое воскресенье. Диагностирование прошло успешно, и доктор Грэм заверил всех, что она действительно больна. Он сказал это таким довольным голосом, как будто её расстройство доставлЯло ему наслаждение. Причем такое, от которого становится не по себе. Когда речь зашла о выборе личного психиатра, Я не раздумывая, предложил свою кандидатуру. Мне казалось это отличной возможностью попрактиковаться и сделать первые шаги в реальной работе. Но, к моему великому сожалению, получил отказ. Главврач аргументировал это тем, что Я новичок, а случай серьезный. Как будто они мне не доверяют. «Настолько серьезный?» — спросил Я. «серьезнее не бывает» ответил он. Что ж, проходив с грустной миной пару дней, Я решил не опускать рук и попробовать выкрасть для себя хоть какого-нибудь пациента. Не все же мне бумажки да кофе разносить. Однако, к радости или печали, от моих ненавязчивых (как мне кажется) просьб они мастерски отнекивались, и в итоге Я остался ни с чем.
Нужно сказать, она привлекла мой глаз, как только мелькнула в коридоре больницы. Её привели, укутанную в старый дождевик, еще сырой от недавнего ливня. Капли струей скатывались по скользкой материи и разбивались о пол. Состояние, в котором пребывала будущая пациентка не вызвала на лицах опытных врачей никакого удивления. Её оперативно раздели, вымыли и проводили в специальную комнату. «Когда она принимала душ (принимала смешно сказано, потому что она просто сидела в ванной, а её голое тело протирали губками две медсестры) её коленки дрожали, и руки немного подергивались, будто в конвульсиях» рассказывала одна из медсестер. А когда её ослабевшую вели в палату, где она могла бы поспать, тут-то Я и подловил момент, чтобы взглянуть на ту, что привела в смятение многих медсестер.
