— Тебе больно? Скажи, ты страдаешь ещё больше? — где-то во тьме звучал мерзкий скрипучий голос.
— Ооо, ему очень больно, — отвечал ему второй, старческий женский голос, — Ты куда это собрался? Ты опять отключаешься? Не смей, нам тебя ещё мучить.
Вдруг тьма загорелась ярким красным светом, а затем появился яростный рык. Рык пытался разорвать мозг. Разрушить черепную коробку. Он кусал каждый нейрон. Он пытался всей тушей выломать решётку ментальной тюрьмы.
— У нас тут новый питомец. Идан, скажи мне, ты не любишь быть один? Или ты может любишь боль и унижение? Ну так выпусти меня, и я тебе устрою этот карнавал сразу же.
Этот голос был спокойный. Его басистое рычание даже успокаивало, но после его слов сразу раздался дикий и сумасшедший хор смеха. Как будто шутку резко оценили гиены, болгарки, бормашина стоматолога и стая диких собак.
Опять вспышка, и к смеху присоединился дикий рык и головная боль. Идан хотел, чтобы ему на голову упала фура и этот адский оркестр замолчал.
— Бип бип! Идан, никакой фуры не будет! Ты один в этом пути! Но из-за большой любви к тебе, я могу тебя под неё кинуть и сломать тебе пару костей! — а вот и шакальный голос, он мерзко заржал, а остальные его поддержали.
— Закрыли рты, псы шелудивые! Скоро всех вас в костёр кину! Будете как полешки трещать! — крикнул в кровавую пустоту Идан.
— Ты ещё смеешь огрызаться? Это не мы у тебя взаперти, а ты заперт с нами! МЫ СОЖРЕМ ТЕБЯ! — больше басящий голос не звучал спокойно, теперь он был полон злобы и сочащейся ярости.
