Катька

Глава 1 «Катька»

Катьке двенадцать лет. В районном центре под названием «Закиваевка», где она обитает, у неё нет ни дома, ни родителей, она даже не ходит в школу. Катька — сирота и бомжиха. Нет, конечно, когда-то районные власти и милиция пытались её упечь в детский дом, но она сбежала оттуда уже через неделю. И если кто-то спрашивал, почему она не захотела там остаться, то Катька отвечала просто: «не «климатило». Потом всё изменилось. У местных властей появилось дурацкое слово – перестройка, оно было написано практически везде: на плакатах, на стенах. По сто раз в день Катька слышала его из динамика, висевшего у местного клуба. А у ментов назрели какие-то свои проблемы, личные. Катька мельком слышала, что зарплаты якобы у них убавили. Вот они и забегали словно взмыленные кони, кто на рынок, кто по коммерсантам. Конюх дед Матвей, почему-то называет их бандитской крышей. Почему именно крышей, да ещё и бандитской, Катька сначала понять не могла, а уж потом кто-то ей объяснил, что крыша это типа, как оберег. Вот по этим-то причинам, её жизнью, больше никто особо не интересовался. Сбежав из детского дома, она занялась своим нехитрым бизнесом. Набирала в полях семена подсолнуха, выбирала из них самые крупные, жарила их с солью и продавала на улице у рынка. Поначалу, постовые милиционеры прогоняли её, но потом сказали ей, что она может торговать, если каждый вечер будет отстёгивать им двадцатку. Катька, конечно же, согласилась, учитывая, что к вечеру семечек продавалось рублей на пятьдесят. Ментов на их узловой станции было очень мало, ну хорошо, если наберется с десяток. Из них: один гаишник, одна «малолетка», это которая по делам несовершеннолетних, один опер, два участковых и пять тех самых постовых. Последние постоянно ходили бухие. Местные барыги, торговавшие спиртом роялем, Катьку за конкурентку не считали, потому и не обижали. Чтобы купить хлеба, пачку чая и сахар, Катька зарабатывала без сильного напряга. Её жилище своеобразное, обычный, старый, наполовину разломанный строительный вагончик, стоящий на свалке. В нём когда-то обитал сторож со стройки. Раньше вагончик стоял на автомобильных колёсах. Но в одну из ночей Катька проснулась от того, что вагончик стал вдруг раскачиваться, а за его стенами стали раздаваться пьяные мужские голоса. Разумеется, она побоялась выйти в ночную темноту и посмотреть, что там твориться. Когда всё стихло, Катька заметила, что её домик потерял горизонтальность и немного покосился на бок. А утром она обнаружила, что вагон попросту стоит на кирпичах. Вот такое было у Катьки горе.

Глава 2 «Родители»

Катька жила с родителями в двухкомнатной квартире. Их трёхэтажный, многоквартирный дом располагался прямо в центре районной станции и почему-то назывался «хрущёвским». Кто такой Хрущёв, она естественно не знала, но судя по тому, как отец Катьки часто упоминал эту фамилию, она решила, что Хрущёв — это талантливый строитель. Квартира была большая, с высоким потолком и даже с балконом. Всего в нескольких метрах, практически под их балконом располагался фонтан, который после войны соорудили пленные немцы. И, как ни странно, фонтан безотказно работал, но вот воду он брызгал, как говорила бабушка, уже не так, как в том далёком сорок шестом году. С её слов, первые два года после войны, начиная с весны, возле фонтана собирались безногие и безрукие инвалиды-калеки, бывшие солдаты и офицеры. Часть из них, к фонтану приезжали на самодельных тележках, кого-то приносили на руках добрые люди. И весь этот контингент, по ночам беспробудно пьянствовал. Огрубевшие от войны, бездомные и никому не нужные, они, размахивая культяпками пели матерные песни, после чего засыпали в цветочных клумбах. Милиция поначалу их не трогала, но однажды, приблизительно в году сорок седьмом, за день до праздника Победы, к фонтану рано по утру подъехали несколько полуторок с милиционерами. Довольно быстро загрузив полусонных бедолаг в кузова машин, милиционеры увезли их в неизвестном направлении. Бабушка сказала, что после этого случая, местная детвора находила в фонтане ордена и медали за мужество, за взятие и освобождение разных иностранных городов. Возможно, награды случайно оторвались, когда захмелевших мужичков грузили в машины, либо кто-то специально срывал их с пропотевших и пожелтевших гимнастёрок. Больше на станции этих горемык никто не видел и их дальнейшая судьба никому неизвестна. Бабушка также рассказывала, что родители Катьки любили свою квартиру и за её толстые стены называли её «Брестской крепостью». Зимой там было всегда тепло, а летом прохладно. Отец работал в ЖКО слесарем, кроме работы он подрабатывал тем, что чистил канализацию в квартирах у людей. Зная его, как человека пьющего, за шабашку ему платили редко, в основном расплачивались разведённым спиртом. Приходя домой мертвецки пьяным, он завсегда скандалил с матерью, бил её, выгонял из дома. Мама в то время работала уборщицей в продуктовом магазине, а по ночам мыла полы на вокзале. Очень уставала. Катька хорошо помнит, как мама приходила домой очень уставшая, садилась на стул и с грустью смотрела в окно. А ночами, когда пьяный отец, перевернув в доме всю мебель засыпал, она заходила в чулан и закрыв платком рот, рыдала навзрыд. Однажды, к ним пришли два каких-то мордоворота, на вид довольно крепкие, со страшными чертами лица. Они стали о чем-то разговаривать с родителями на кухне, а Катьку же, на время разговора закрыли в другую комнату. После того, как эти двое ушли, отец и мать долго о чём-то спорили друг с другом. Из обрывков фраз Катька поняла, что говорили они о каком-то переезде. Мама тогда плакала и кричала отцу, что никуда из этой квартиры и шага не сделает. А через месяц…через месяц их обоих нашли мёртвыми в каком-то притоне. После смерти родителей её забрала бабушка, которая и сказала Катьке, что папа и мама отравились паленой водкой. Почти полгода, пока Катька прожила у бабушки, она не могла смириться с этой бедой. Часто ревела по ночам. Но на этом, беды не закончились. Весной бабушку положили в больницу, а вскоре не стало и её. Деньги на похороны, соседи и подруги, с кем она поддерживала хорошие отношения, собирали буквально по крупицам, обходя все дворы. После похорон Катька вернулась в квартиру, где жила с родителями. Школу она забросила, стала повсюду собирать пустые бутылки и сдавать их в пункт приема стеклотары. Деньги за это были не ахти какие большие, но всё же.
Однажды в один из дней, рано утром, в дверь квартиры постучали. Катька открыла. Вошли двое мужчин. Катька их узнала. Именно они приходили за месяц до смерти родителей. Один из них, у которого на лице имелся хорошо видимый рубцеватый шрам, грубо приказал Катьке, чтобы она быстро одевалась и собрала в мешок необходимые ей вещи. Глядя на их бандитские рожи, Катька не стала с ними пререкаться и внутри себя надеялась, что, выйдя на улицу ей удастся убежать прочь. Однако она просчиталась. От двери квартиры до машины, стоящей у подъезда, тот, что со шрамом, своей рукой, словно железной клешнёй, крепко обхватил запястье её тоненькой ручонки и тащил Катьку в неизвестность. Вот так и оказалась она в старом вагончике на свалке.
Уезжая, один из громил присел перед ней на корточки и противно жуя жвачку, промямлил:
— Если не дай боже, я увижу, что ты шлынгаешься возле квартиры, то засуну в мешок и отвезу за сто первый километр. Ты меня поняла?!
Ей ничего не оставалось, как молча согласно кивнуть.
— Ну вот и молодчина! – криво улыбаясь сказал он, хлопнув напоследок Катьку пальцем по носу. Она конечно же испугалась и больше не появлялась у своего дома. Так и началась у Катьки её новая жизнь. Каждый свой день, проведённый на свалке среди всеобщего хлама и мусора, она изо всех сил старалась провести с пользой. Научилась готовить грибные супы в найденной измятой кастрюле, ловила мелкую рыбёшку на заросшем лимане, собирала в посадке смородину, которую потом продавала. Собранные пустые бутылки мыла до блеска речным песком и сдавала в пункте приёма стеклотары. На вырученные деньги покупала себе кое-какие продукты и дешёвую одежду. В общем, делала всё, чтобы выглядеть по-человечески. Один раз в неделю ходила в баню. Так и шли дни, недели и месяцы.

Глава 3 «Гаишник Леха»

С «гаишником» Лёхой, Катька познакомилась в середине мая, когда в один из дней возвращалась на свалку в свой вагончик. Высокий, худощавый, с веснушками на лице милиционер, облокотившись на переднее крыло старой «канарейки» покручивал от безделья деревянным полосатым жезлом и подозрительным взглядом наблюдал за идущей по обочине дороги Катькой. В обеих руках у неё были авоськи, доверху заполненные пустыми бутылками. Когда она поравнялась с ним, он строгим голосом спросил:
— Так, и что это мы здесь бродим, одни, без родителей?
Катька остановилась и посмотрев на него, как обычно врачи в дурке смотрят на пациентов, иронично произнесла:
— Извините, я не заметила, что зашла под ваш любимый «кирпич».
Милиционер оттолкнулся от машины и попытался схватить её за руку.
— Э…малолетка сопливая! Тебя, наверное, надо отвезти к твоему папе, чтобы он всыпал тебе ремня за дерзость к представителю власти?
Катька резко убрала свою руку и скривила губы:
— Ты опоздал, он умер….
— Ну…, значит к маме.
Катька, сдержанно дополнила:
— И мамы… тоже нет.
Милиционер, с увесистым значком «ГАИ» на форменной рубашке, неожиданно сдался, и после секундной паузы, растроганно спросил:
— Давно?
— А тебе какая разница? Что ты ко мне пристал? Я что, наступила на карбюратор твоего драндулета?
Видя, что Катька не по-детски взвинчена, тот очевидно почувствовал себя виноватым и до максимума смягчил тембр голоса.
— Ну, ты это…извини. Я же не знал. Тебе сколько лет?
— Двенадцать…
— А живёшь то где?
Катька кивнула головой в сторону свалки:
— А вон там. Видишь вагончик?
Он выловил взглядом виднеющуюся из лесопосадки плоскую крышу строительного вагончика.
— Вижу. Так ты бомжуешь?
— Это может ты «бомжуешь», а я там живу, — огрызнулась Катька.
Оглядев ещё раз Катьку и содержимое её авосек, милиционер мягко улыбнулся:
— А зовут как?
— Катька…
— Екатерина великая значит?
Катька молчала.
— А ну-ка садись. – Мент открыл ей заднюю дверь «канарейки».
Надув губы и холодно произнеся: «Спасибо, я как-нибудь сама», Катька засеменила в сторону свалки. Наполненные пустыми бутылками авоськи стукались о её худые ноги, отчего раздавался звон стекла.
Милиционер сел в машину и проехав несколько метров остановился, вышел из «канарейки» преградив собой ей путь.
— Говорю тебе садись, я довезу, — настойчиво, не превышая голоса сказал он.
Катька опустила авоськи на землю и встала в оборонительную стойку.
— Я в вашу ментуру не поеду!
Он опять улыбнулся:
— Да не бойся ты, не в отдел. До свалки подброшу. Слово даю.
Катька пристально посмотрела ему в глаза, словно давала служителю закона последний шанс не соврать:
— Офицерское?
Милиционер слегка смутился:
— Ну…конечно.
— А без ну?
Он выпрямился будто готовился к принятию присяги.
— Да. Офицерское.
Пока ехали он наблюдал за ней через салонное зеркало заднего вида. Эта худенькая чумазая девчонка, с растрёпанными на голове волосами, одетая в старые джинсы и в растянувшуюся от частых стирок футболку вызвала у него неописуемую жалость. Чего уж говорить, только при виде её исцарапанных и в ссадинах рук, его сердце до боли сжималось. Высадив Катьку у вагончика и не удержавшись от любопытства, он попросил разрешения посмотреть её жилище изнутри. Та разрешила. Для спартанской жизни здесь было всё: топчан, стол, табурет, печь «буржуйка», какая-то необходимая посуда.
Милиционер по-отцовски посмотрел на Катьку.
— М-да…Жить, конечно, можно, но ты ещё слишком мала для самостоятельности. Слушай, а давай я поговорю со своим начальством, и мы оформим тебя в детский дом?
Она тут же бросила на него сердитый взгляд.
— Ты же дал честное слово? Офицерское…
Милиционер тяжело вздохнул:
— Да это я так, к слову. Ну, всё, я погнал, — он с улыбкой протянул ей руку. – Меня кстати Лёхой зовут. Глядишь, ещё свидимся. Если будет нужна помощь, приходи либо в отделение, либо к фонтану в центре. В основном я там.
Катька ничего не ответила и только взглядом проводила его до машины.
Встреча с Катькой взволновала Лёху до глубины души. «Сейчас бы конечно ей в школу, родителей приёмных, или на худой конец в детский дом» — думал он, уезжая со свалки. В его голове даже мелькнула мысль об удочерении, но вспомнив, что на попечении у него больная мама, Лёха отодвинул эту идею в сторону.

Глава 4 «Афган»

Первым человеком, кого Катька встретила в свой первый день жизни на свалке, был безногий Витька по кличке «Афган». О том, что у него такая погоняла, она узнала чуть позже. Обе ноги у Витьки по его рассказам оторвало, когда он служил в Афганистане. Во время боя ему прямо под ноги упала мина и очнулся он уже в госпитале А ещё, на правом предплечье у Витьки татуировка в виде гор, над которыми имеется надпись: Афганистан 1980–1982 год. Чтобы сделать такую памятную картинку нужно было всего ничего – сжечь один каблук от сапога и уже затем потыкав обычной швейной иголкой в сажу творить сей шедевр. «Афган» родом из Казахстана. Кроме родителей у него никого не было. Есть какие-то дальние родственники по линии матери, но где они живут ему не известно. Была девушка. Как только она узнала, о том, что с ним произошло, она тотчас нашла себе другого ухажёра, а вскоре и вышла за него замуж. С горем пополам довезли его домой из госпиталя сотрудники военкомата, ну и как водиться потом забыли о нём. А жил он в небольшом посёлке, где буквально несколько домов стоит. Пока родители у Витьки были живы они ухаживали за ним, а когда умерли, соседи написали пару писем, одно министру обороны, другое в военкомат, с просьбой предоставить ему инвалидное кресло. Через полгода Витьке пришло два ответа: от министра обороны и из общества ветеранов. Министр написал, что Родина гордится Витькой и желает ему крепкого здоровья. А общество ветеранов напомнило, что за ним сохраняется право на бесплатный венок. В итоге, через знакомого плотника соседи сделали Витьке тележку, собрали ему в дорогу немного денег и отвезли на вокзал. Так впервые без ног, рассчитывая только на свои силы, он поехал в Москву, чтобы поискать клинику, где смогут сделать протезы. За эти самые протезы Витька хотел отдать врачам дом, который остался ему от умерших родителей. Но в Москве на вокзале приключилась первая беда, он заснул от усталости в зале ожидания, а у него украли документы, ну и конечно же самое главное — собранные односельчанами деньги. Через несколько дней его голодного и грязного на вокзале заметили бандюганы и заставили попрошайничать. Витька рассказывал, что били его сильно, если он не набирал нужной суммы. Через два месяца он сбежал от них куда глаза глядят. Так и очутился на нашей станции. Витька живёт в землянке, которую вырыл сам, стоя на своих культяпках, невдалеке от Катькиного вагончика. Катька часто слышит, как он поёт под гармошку песни. Сразу становиться ясно, что Витька опять нажрался. Денег он собирает больше всех, кто живет на свалке, но пропивает их за один день. Иногда Катька и Витька вместе просят милостыню возле церкви, особенно на Пасху и на Троицу. К сожалению, его тележка приходит в негодность и скоро надо делать новую, но он даже не откладывает на это деньги. Его землянка находится в низине и когда он едет на станцию, то с трудом поднимается по тропинке. А если застревает, что есть силы кричит на всю свалку: «Катька! Иди сюда помоги!» Приходится Катьке идти и выталкивать его на самый верх, где начинается более-менее ровная дорога.
Когда они разговаривают, Витька занимается нравоученьями. Вот и вчера они с ним встретились у фонтана в центре.
— Кать, а который из них твой дом то? — прищурившись глядя в сторону хрущёвок спросил Афган.
Она с грустью посмотрела на одну из пошарпанных трёхэтажек.
— Вот этот, крайний.
— А этаж Катюх? Этаж то какой?
— Афган, ты забодал. Зачем тебе это?
— Сама же говорила, что как ни будь покажешь.
– Цветы на балконе видишь?
Витька посмотрел на балкон, затем с недоумением перевёл взгляд на Катьку:
— Кто-то живёт в твоей квартире, иначе все цветы давно бы завяли.
Катька развернулась к дому спиной. Из её глаз выкатились слёзы.
— Я знаю. Но мне Афган, туда никак нельзя. Они сказали, что, если я подойду к дому хотя бы на метр, тогда мне хана.
Витька озадаченно почесал затылок.
— А может тебе к главе района сходить? Объяснишь ему, что мол так и так, квартира родителей царствие им небесное, а меня мол насильно выпихнули на свалку. Вот он и проверит, глядишь ментов подключит. А хочешь, я с тобой к нему поеду?
Катька вдруг на секунду представила, как она в застиранной до дыр кофте, в рваных джинсах и в кедах, закатывает в кабинет главы района скрипучую тележку с пьяным Афганом. Понимая, что это выглядело бы ужасно, она
отрицательно мотает головой.
— Нет Афган, и к нему я тоже не пойду.
Витька на минуту замолчал, а потом как ужаленный крикнул:
— Кать, я понял! Тебе надо к нему ехать. – Он неуклюже ткнул указательным пальцем руки в небо.
— К нему это к кому? – Катька сквозь слёзы удивлённо посмотрела на Витьку.
— Да к Горбачёву! В Кремль! Скажешь ему, что его фотка у тебя в вагончике к стене приколочена. Типа он в авторитете для тебя. Клянусь тебе, они любят такое от народа слушать. Вот ты ему и скажешь, помоги, мол, то да сё…
Катька бегло огляделась по сторонам и нагнувшись цыкнула Витьке в ухо.
— Ты чё несёшь, придурок?! Загребут нас с тобой сейчас по самое ни хочу.
Витька ухмыльнулся:
— Куда они меня без ног? Меня же поднимать надо, чтобы в машину засунуть. А менты, знаешь какие брезгливые? – Он достал бутылку с самогоном и, сделав несколько глотков, занюхал рукавом.
Катька спешно собрала в коробке из-под обуви брошенную людьми мелочь.
— Всё Афган, поехали. А то мне ещё бутылки мыть.

 Глава 5 «Работа»

Лето выдалось жарким. На станции проходя мимо столовой Катька заметила объявление, на котором было написано: требуется посудомойщица. Она зашла в фойе и подошла к буфетчице.
— Здравствуйте. А вы не могли бы взять меня на работу?
Та, серьёзно посмотрев на Катьку, с удивлением поинтересовалась:
— А тебе сколько годков, доченька?
— Четырнадцать, – соврала Катька, и выпрямилась, изо всех сил стараясь казаться выше.
— Малость подрасти надо, голубушка. Родители то твои где?
— Нет их. Умерли.
Буфетчица переменилась в лице и вышла к Катьке из-за прилавка.
— А не врёшь?
— Не вру.
– Ты постой здесь, а я зайду к заведующей, поговорю с ней.
Катька, согласившись кивнула головой.
Через несколько минут буфетчица вернулась в сопровождении женщины полного телосложения, чем-то смахивающую на воспитательницу из некогда любимого для Катьки мультика про Карлсона. Она подошла к Катьке и точно так же, как мадам Фрекен Бок, уперев руки в боки басовитым голосом рявкнула:
— Как зовут?
— Катька…
— А ежели, ты упадёшь у меня здесь от работы?
— Да я справлюсь, вы только возьмите меня. – Катька незаметно скрестила за спиной на руке два пальца. Афган говорил, что так надо делать на удачу.
Заведующая посмотрела на буфетчицу.
— Смотри, Клава, под твою ответственность. Отведи её на мойку, там гора грязных тарелок. Завтра банкет, нужно всё успеть помыть. Справится, значит, пусть остаётся.
Катька обрадовалась. В этот день она работала до позднего вечера. Перед уходом из столовой буфетчица Клава её досыта накормила, да ещё и завернула в газетку несколько котлет и немного хлеба.
— Вот возьми, — она всунула свёрток в Катькину тряпочную сумку, — поешь, коли проголодаешься.
Катька заметила, как у буфетчицы увлажнились от слёз глаза. Клава, утерев их салфеткой, предупредила Катьку.
— Завтра утречком надо прийти пораньше, будешь помогать мне накрывать банкетный зал.
Спала Катька, будто убитая, без сновидений, а утром с рассветом побежала в столовую. Столы накрывали часа два, всё ровненько и красиво раскладывали. В полдень, к столовой начали съезжаться машины, в основном, это были чёрные «Волги». Сквозь дверную щель в мойку Катька наблюдала за входящими в обеденный зал гостями. Выглядели они ну прямо очень важно: мужчины все в костюмах и с большими животами, а женщины же наоборот: худенькие и в роскошных платьях.
— Ишь, как слетелись, — сказала вошедшая в мойку буфетчица Клава. — Одно слово – начальство! А тут. Господи, хоть пропади… Заведующая то наша всех лично встречает. Говорит, что новый назначенный глава района якобы с супружницей своей будет. Ох и достанется же подруга нам с тобой сегодня.
Катька по-взрослому тяжело вздохнула и понятливо покачала головой. Клавка буфетчица и Катька, выглядела просто сногсшибательно. Ради таких гостей им выдали под роспись новые фартуки, а к ним белоснежные косыночки. Когда банкет был в самом разгаре и присутствующие на нём личности порядком захмелели, заведующая сказала Клавке, что гостям надо вынести жареного поросенка. Положив поджаристого до корочки хрюшку на поднос, Катька и Клавка понесли его в зал, где им предстояло поставить поднос именно перед главой района. Катька очень стеснялась, но выхода не было. Между тем в зале играл оркестр из местных музыкантов, все веселились, пили, говорили тосты. Катьку слепил свет, падающий с надраенных до блеска люстр, она боялась споткнуться и упасть. Пьяные вдрабадан гости, завидев, что им несут поистине королевское блюдо, сразу стали громко аплодировать. Заведующая, расплываясь перед ними в улыбке, указав Клавке и Катьке рукой перед кем необходимо поставить поднос. От волнения Катька даже зажмурила глаза, и как только поднос коснулся стола, она развернулась чтобы уйти, но вдруг, кто-то цепко схватил её за руку. Кто это был Катька, пока не поняла, но первая мысль была такая, что это Клавка придержала её около себя, дабы насладиться лучами свалившейся на них славы за внесённого в зал украшенного овощами жареного поросёнка. Поэтому, доверившись этой идиотской мысли, Катька незамедлительно открыла свои глаза и тотчас почти остолбенела. Еле сдерживая ярость и поигрывая от злости желваками, на неё в упор, смотрел тот самый тип, который несколько месяцев назад вывез её на свалку. Его рябая физиономия с безобразным шрамом, наверное, навсегда засела в Катькиной памяти. По испуганным лицам окружающих и непосредственно заведующей столовой, она поняла, что это и есть новый глава района. Быстрым шагом Катька пошла обратно в посудомоечную ощущая на себе всем своим нутром пронизывающий до костей его убийственный взгляд. Банкет закончился около двух часов ночи. После того как все разъехались, Катька с Клавкой до самого рассвета мыли посуду и полы. На вопрос буфетчицы: почему Катька так себя некультурно повела с главой района – она ничего не ответила. Всю дорогу на свалку Катька переживала, что теперь глава района обязательно найдет её, ведь он помнит, где находится вагончик. Сначала она решила на время попроситься пожить к Афгану, но потом отогнала эту идею. Витькины пьянки ей были противны. В итоге она успокоила себя тем, что попросту накручивает ситуацию, а на самом деле всё будет хорошо.

Глава 6 «Разведка»

Жуткая встреча в столовой с этим типом со шрамом, всё-таки заставила Катьку серьёзно призадуматься. Она никак не могла до конца поверить, что этот страшный бандит, который вышвырнул её на свалку, вдруг стал главой района. Она ещё раз вспомнила про тот случай, когда он приходил к ним домой с таким же, как и он сам мерзким утырком, и они о чём-то беседовали с родителями Катьки на кухне. Ведь именно после этой встречи с ними, мама кричала отцу, что никуда из своей квартиры не съедет. А хмельной отец тогда сидел на табуретке и опустив голову молча курил. Утром Катька увидела, что банка из-под кильки, служившая пепельницей, была переполнена окурками. И вот теперь, её мучил уже другой вопрос, каверзный: является ли смерть родителей после разговора с этими бандитами случайностью? И тут же, Катька сама ответила на свой вопрос: «Не верю я мама, что ты так просто оставила меня одну из-за этой проклятой водки. Да, ты выпила, но не думала, что умрёшь…Ведь так?».
Так или иначе, Катька решила провести разведку, дойти к своему дому и узнать, кто же поселился в их квартире. Со своей идеей она поделилась с Афганом, рассказав ему и о том, что произошло на банкете в столовой. Он одобрил её план, но посоветовал взять его с собой в качестве поддержки. Катька сразу отказалась, сказав ему, что это дело касается только лично её и поэтому пойдёт одна.
На следующий день перед работой Катька пошла в районный центр. Подойдя к фонтану, она стала рассматривать окна и балкон их бывшей квартиры, надеясь, что хоть кто ни будь появиться в поле зрения. Время шло, а в окнах и на балконе, так никто и не появился. Не желая смириться с тем, что она зря пришла в такую даль, Катька решилась зайти в подъезд и подняться на площадку второго этажа, где жила их соседка, бабушка Вера. «Уж у неё-то я всё и разузнаю» — подумала она. В подъезде стояла приятная прохлада, да и вид его изнутри заметно преобразился. Уже не было ни одного матерного слова на стенах и лестничных маршах. Повсюду переливалась свежая краска. Пол выложен красивой плиткой. Вместо единственной когда-то лампочки, сейчас стояли современные светильники, вместо железных лестничных перил стояли деревянные, покрытые черным лаком. Катька осторожно и крадучись поднималась по лестнице. Но как только она подошла к двери квартиры её бывшей соседки по площадке, Катька вдруг услышала за спиной мужские голоса. Она испуганно повернулась и обомлела. В сопровождении двух амбалов по лестнице поднимался глава района. Ну а дальше всё произошло именно так, как Катька и представляла себе наихудший вариант от её затеи сюда прийти. Молниеносно схватив Катьку огромной ручищей за шею и задрав ей подбородок вверх, а затем прижав к стене, глава района брызгая слюнями проговорил ей прямо в лицо.
— Я вижу, что с первого раза ты меня так и не поняла?! Не всосала? А ведь я же внятно тебе разъяснил, что, если ты здесь появишься, я раздавлю тебя как собачью блоху.
От нехватки воздуха у Катьки закружилась голова и померкло в глазах. Она молча смотрела на него сквозь наполнившие глаза слёзы, сжимая кулаки. Он небрежно и по-варварски швырнул её на пол приказав тем двоим, кто его сопровождал.
— Бросьте эту тварь в машину, но только на пол, чтобы никто не видел. И смотрите, чтобы не дёрнула от вас. Я сейчас спущусь. У подъезда дома стоял чёрный внедорожник с тонированными стёклами. Катьку, как велел глава района кинули на пол. Один их охранников остался на улице, другой с ней в салоне. Она свернулась калачиком и наблюдала за охранником. Тот вообще ничего не говорил и лишь изредка косился на неё. Минут через пять на переднее пассажирское сиденье машины грузно плюхнулся глава района, второй охранник сел на водительское место. Тому охраннику, который находился рядом с Катькой, глава района кинул какую-то тряпку.
— Завяжи-ка ей глаза.
Тряпка была грязная и пахла бензином. От этого запаха у Катьки стали слезиться глаза, и она зачихала. Ехали около двадцати минут. Куда её везут, Катька не знала, но готовилась к худшему. Сейчас она вспомнила про Афгана, проклинала себя за то, что не взяла его с собой. Ещё она подумала, что если её убьют, то она скоро увидит маму. Значит, так будет суждено. После этих горестных мыслей ругать себя ей уже не хотелось. Остановились. Было слышно, как водитель-охранник и глава района вышли из машины и стали открывать какую-то металлическую дверь. Вернулись быстро, что-то положили в багажник и поехали дальше. Затем была короткая остановка. Катька услышала, как открылась дверь, где сидел глава района. Он вышел из машины, дав охранникам указания:
— На обратном пути заберёте меня. А эту, проучите так, чтобы запомнила.
Они поехали дальше. Дорога пошла с колдобинами и ямами. Катька узнала эту дорогу. Без сомнения, её везли на свалку. Вскоре остановились.
— Ну, вот и приехали, — с иронией в голосе сказал охранник, в ногах у которого она лежала. Он взял Катьку за шиворот и вытащил из машины.
— Ну-ка быстро на землю!
Она послушно села, поджав под себя исцарапанные ноги. Тряпку с глаз не снимали. Кто-то из них связал ей руки за спиной проволокой. Катька съёжилась в ожидании внезапной боли и конца своей жизни. До неё донёсся металлический скрежет и одновременно со смехом охранников на её голову обрушился поток вязкой и пахучей жидкости. Её было настолько много, что поначалу она затекла Катьке в рот и в уши и конечно же под одежду. Все волосы на голове тут же слиплись. Кто-то из охранников подошел к Катьке и очевидно, чтобы не испачкать свою руку, чем-то жёстким приподнял ей подбородок.
— Ещё раз появишься там, пеняй на себя.
Машина рванулась с места, а вскоре и затих шум её двигателя. Катька разрыдалась от навалившейся безысходности и безграничной обиды. Наплакавшись, она понемногу успокоилась. Дёргая по очерёдности руки, пыталась сорвать с них проволоку, но безрезультатно. Повязка на глазах не спадала, а только сильнее прилипла к лицу. Что есть силы, Катька закричала:
— Афган! Афган!
Катьке на миг показалось, что тёплый ветерок, подхватив её крик разнёс его воздушными потоками по всей мусорной свалке. Ещё несколько раз своим истошным криком она звала на помощь Афгана и замолчала, как только услышала за спиной чей-то голос. Катька испуганно на него обернулась.
— Кто здесь?!
— Катька! Ты что ль? Вот едрит Мадрид! Да, не бойся, это я дед.
— Какой ещё, дед?
— Со свалки.
— Циклоп?
— Ну да, он самый. Эт, Витька-то проклятущий, меня так за выбитый глаз и прозвал. Антихрист чёртов!
Одноглазого старичка, которого Афган почему-то всегда при встрече называл Циклопом, Катька видела всего лишь пару раз. Он тоже живёт на свалке, но ближе к трассе, и поэтому виделись они очень редко. Циклоп этот, со слов Афгана — безобидный, собирает в основном стеклянные банки, моет и продаёт их по дешёвке торгашкам молока на рынке.
— Дед, подойди, сними с моих глаз повязку, – попросила Катька, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. Тот осторожно снял повязку с её лица и отшвырнул в сторону.
– Господи, что за нелюди, — сказал он, удаляя сорванным рядом листом подорожника краску вокруг её зажмуренных глаз. – Ну вот, попробуй-ка тепереча открыть.
Катька открыла и прищурилась от яркого солнечного света.
— И руки развяжи. – Она повернулась к нему спиной.
Освободившись, Катька оглядела себя с ног до головы. Вся одежда, голова, лицо, руки, ноги, были полностью залиты зелёной масляной краской. Две пустые жестяные банки из-под краски лежали тут же рядом.
Катька заплакала и пролепетала:
— Дед, что же мне теперь делать? — Я же не в жизнь не отмою это. Как я появлюсь завтра на работе?
— Ты дочь главное не волнуйся, – подбодрил он её. — Пойдем сейчас ко мне, есть у меня малость керосинщика, глядишь, смоем эту нехристь.
Старик взял Катьку за руку и повёл в сторону своей землянки. Уже там, она рассказала ему о том, что случилось. Тот жалостливо слушал Катьку, покачивая седой головой.
— Ничего тут доченька не поделаешь, – изъяснился он. — Приходится нам терпеть. Вон на прошлой неделе, молодежь приезжала сюда на мотоциклах. Все стриженные наголо. Стреляли по банкам из оружия. Я крикнул им, чтобы прекратили, так они по мне стали стрелять. Еле ноги унёс. Благо посадка за землянкой, там и сховался.
Краска смывалась плохо, Катька взяла нож и лезвием стала сдирать её с кожи.
— Главное с лица убрать, — рассуждал дед, – а остальное сотрёшь мокрым песком у карьера. Сегодня там водица прогрелась, сходи, потри, а посля искупайся. – Он протянул Катьке обломок зеркала и тряпку. Сколько Катька не мучилась на карьере, но смыть всю краску с лица, так и не смогла. Идти утром на работу решила в платке. Ночь прошла в кошмарных снах, несколько раз она вскакивала с топчана. Ей казалось, что кто-то крадется к ней, протягивая костлявые руки.

Глава 7 «Неприятности»

Увидев на лице и на волосах у Катьки следы от краски, буфетчица чуть было не упала в обморок.
— Катенька, что случилось? Почему ты вся в краске?
Катька, ничего не ответив, подошла к раковине и принялась мыть посуду.
В посудомоечную вошла заведующая. Она посмотрела на Катьку, затем кивнув головой в сторону своего кабинета, сказала:
— Зайди.
Катька, на ходу вытирая руки об фартук поплелась за ней. Заведующая уселась в кресло, достала из кошелька несколько денежных купюр, скрупулезно пересчитала и положила на край стола.
— Вот тебе расчёт. Иди домой с Богом.
У Катьки из глаз выкатились слёзы.
— Не выгоняйте меня, пожалуйста. Мне нужна работа. Хотите, я буду ещё чистить картошку, воду таскать. Только не выгоняйте.
Заведующая хлопнула ладонью по столу.
— Ты как себя повела с главой района?! Подумаешь, схватил тебя за руку! Может он комплимент тебе хотел сделать?! А ты знаешь дрянь такая, что у меня теперь проблемы из-за тебя?! Убирайся вон!
— Ну, пожалуйста…
— Я сказала, иди с Богом! Всё! Разговор закончен! — Заведующая встала из-за стола, подошла к двери и с грохотом распахнула её.
— Быстро на выход!
У ворот столовой Катьку догнала Клава – буфетчица. По всей вероятности, она слышала весь разговор Катьки и заведующей. Глаза женщины были полны слёз.
— Вот, держи, — она взяла Катькину руку и положила на её ладонь три измятые пятирублёвые купюры, зажав их её же тонкими пальцами.
— Забыла ты доченька второпях…Главное не расстраивайся. На заведующую-то не серчай, она хоть начальница и строгая, но как баба — хорошая. У неё проблем тоже, как и у тебя деточка — выше крыши. То пожарники приходят, то милиция, то им это не так, то другое. В итоге приходиться ей всех за даром-то кормить. А знаешь сколько едят? Ого-го! Первое им надо, второе надо, да ещё и от салатика не откажутся. Я ведь тогда после банкета мельком услышала, как глава района строго – настрого приказал заведующей выгнать тебя и не пускать больше в столовую. Иначе говорит, ответишь по закону за эксплуатацию детского труда. Вона-как!
Обняв на прощанье Катьку, Клавка вся в расстройствах убежала в столовую.
Катька же пошла в сторону вокзала. Там она иногда подметала перрон и начальник вокзала ей за это платил из своего кармана небольшие деньги. «Может и сегодня получиться подработать» — подумала Катька, переходя железнодорожный переезд. Сзади послышался шум мотора и обернувшись она увидела проезжающую мимо неё милицейскую канарейку с тем же самым гаишником, который подвозил её в прошлый раз до свалки. Завидев Катьку, он остановил машину на обочине и вышел, не скрывая улыбки.
— А…знакомая личность. Куда это мы собрались? – спросил он.
Катька сделала на лице любимую гримасу, ту, что Афган называл «волчьим взглядом».
— Надо мне вот и иду. А ты что, опять калымишь?
— Калымит грузчик, а я служу народу. Тебе вот, например. Кстати, видел тебя утром у столовой. – Он лукаво к ней пригляделся. – А что это у тебя с лицом? Никак в краске? Хипуешь, типа того?
— Забор красила, – остановившись прямо перед ним приврала Катька, пригладив перепачканные в краске волосы. — А тебе то что? Крутишь своей безмозглой палочкой и крути себе.
Она сорвалась с места и заторопилась в сторону вокзала.
— Ты это…дело к тебе есть! – крикнул ей в след гаишник. – Заработать не хочешь?
— Я на ментов не работаю, – не оборачиваясь ответила Катька.
— А машину помыть, сможешь? Оплата двойная.
Услышав про двойную оплату, Катька застопорилась и развернувшись подошла к нему.
— Уж не эту ли? – сохранив на лице самообладание она вопросительно кивнула подбородком на старую «копейку».
Он слегка хлопнул рукой по капоту.
— Ну да, её родимую.
— А сколько заплатишь?
— Четвертак!
Катька повеселела:
— Годится!
— Сгодится, если будешь называть меня по имени.
Катька смущённо вздохнула:
— Ну, хорошо…Лёха.
Вода в песочном карьере, куда они приехали мыть машину, не остывала ни днём ни ночью. Весь месяц стояла невыносимая жара. Лёха сидел на торчащем из-под песка, размером с экскаваторный ковш каменном валуне, сняв ботинки и поджав к груди колени обхватив их руками. Он курил, наблюдая, как старательно Катька моет машину.
— Слышь, Кать? А ведь ты врёшь мне, что забор красила? – спросил он. – Я много раз их красил, но так испачкаться в краске, не получалось.
— А ты бы мог на своей работе, кое-что для меня узнать? – вопросом на вопрос ответила Катька, игриво щурясь от солнца.
— Смотря что, – серьёзным голосом ответил Лёха. – Если это в моих силах, то почему бы и нет.
Катька вылила воду, перевернула ведро и села на него напротив Лёхи.
— В прошлом году в апреле у меня умерли мама и папа, – грустно произнесла она. — Их нашли в чьей-то квартире на станции, там они отравились водкой… Мне бы адресок узнать. Сможешь?
Лёха пожал плечами:
— Думаю, что смогу.
Катька поочерёдно вытряхнула песок из стареньких кед и встала с ведра.
— Ну, всё, я пошла.
Лёха понятливо кивнул головой и уже убирая пустое ведро в багажник, вдруг спохватился, достал из кармана обещанный за мойку машины четвертак.
— Кать! Подожди! А деньги?!
Она на секунду остановилась и громко крикнула:
— Денег не надо! Мне нужен адрес! Буду ждать!

Глава 8 «Находка»

Ещё не было и семи утра, когда Катька побежала на окраину свалки, куда со вчерашнего вечера два КамАЗа свозили много старой мебели и прочего мусора. Добравшись до места выгрузки, Катька обнаружила, что пришла она самая первая. Во всех прошлых случаях к её приходу там уже хозяйничал Витька — Афган. Он хоть и без ног, но по мусорным кучам лазить мастак. Катьке несказанно повезло, не успев взобраться на самый верх она наткнулась на практически целенький мягкий пуфик. А через несколько минут её находки пополнились. Из добычи: вешалка на ножке, железный подмятый умывальник и кухонный шкафчик. Всё найденное предстояло перенести в вагончик, а расстояние было приличным. Появилась идея унести всё за один раз. Нет, это была не жадность, скорее – практичность. Катька нашла оторванную заднюю стенку шифоньера, сделала в нем отверстие и просунула проволоку, чтобы было за что тянуть. Получились те же сани, но только летние. Аккуратно всё на них сложив, она тронулась в нелёгкий путь к своему вагончику. Отдыхала через каждые двадцать, а то и тридцать шагов. Наконец, а прошло около часа, Катька дотащила свой ценный груз до вагончика. Находясь в состоянии безграничной радости, она занялась благоустройством, и как это говорят: улучшением условий для своего существования. Пристроив кухонный шкаф и повесив умывальник, Катька спустилась за мягким пуфиком. Взяв его в охапку, стала подниматься по лестнице в вагончик. Тут произошло неожиданное: оторвалась мягкая крышка пуфика и изнутри что-то вывалилось на землю. К своему удивлению, она увидела, что это был свёрток, а конкретно — тряпка, обмотанная изолентой. «Какой тяжёлый» — подумала Катька, взяв его в руки. «А вдруг бомба» — мелькнуло в её голове. Она на минуту замешкалась в нерешительности. Набравшись храбрости, Катька присела на корточки и стала осторожно разворачивать липкую изоляционную ленту. Из-под тряпки показалось что-то железное, а уже развернув всё, Катька увидела пистолет. Лёгкий холодок пробежал по её спине. Оглядевшись по сторонам и не увидев вокруг никого, она засунула тяжёлую находку под футболку и забежала в вагончик. Закрывшись на крючок, Катька стала его внимательно рассматривать. Рукоятка пистолета казалась очень прохладной несмотря на жару. Как оказалось держать пистолет в руке было вовсе и не страшно, а очень даже ничего. Катька даже почувствовала себя смелее на окружающей её мрачной свалке. На пистолете она разглядела только две цифры, остальные же выглядели то ли стёртыми, то ли попросту сбитыми. Во всяком случае на их месте имелось множество царапин. Пистолет Катька спрятала под тумбочку и выйдя из вагончика принялась затаскивать забытую второпях вешалку с ножкой. Уже отдышавшись, зажгла примус и поставила чайник. Отпивая из алюминиевой кружки чай, она усердно думала о том, что же ей делать с этим пистолетом. Затем в её голове совершенно ясно появилась мысль, что тот, кто спрятал его в пуфик, обязательно спохватится и приедет на свалку, чтобы найти пропажу. И если он не обнаружит там мягкий пуфик, то несомненно обойдёт всех, кто здесь обитает. И тогда ей точно конец. Испугавшись хоть и выдуманной, но вполне предположительной развязки, она решила вечером положить оружие обратно в пуфик и отнести его туда, где нашла. Но тут же как это у неё бывает передумала. Вытащив пуфик из вагончика, Катька отнесла его в овраг, расположенный за лесной посадкой, облила керосином и подожгла, а пистолет надежно перепрятала. Ночью ей плохо спалось, и она прислушивалась к каждому шороху за стенкой. Под утро Катька решила, что сходит за советом к Афгану. Уж Витька то наверняка знает, как ей поступить с пистолетом и что предпринять для своей безопасности.

Глава 9 «Леха гаишник»

Лёха проснулся рано. Трусцой выбежав во двор к турнику он сделал пару кувырков, подтянулся несколько раз, и, умывшись водой из колодца, зашел завтракать. Проснулась мама. Анна Павловна ласково пригладила волосы на его голове и села за стол напротив него.
— Ешь хорошенько, – сказала она. – А то ведь опять пропадёшь на весь день.
— Не волнуйся, ты же знаешь, всё будет хорошо, – успокоил её Лёха. Он вспомнил, что хотел рассказать маме о той девчонке со свалки.
— Знаешь, я тут недавно по работе был на свалке за станцией, – заговорил Лёха. — Там я встретил девочку. Представляешь, ей двенадцать лет, и она сирота, живёт прямо на этой самой свалке.
— Как же так сынок? – удивлённо спросила его мама. — Она же ещё совсем ребёнок. – Анна Павловна разнервничалась и заёрзала на стуле.
– Тебе нужно немедленно сообщить о ней в городской отдел опеки.
Лёха, отпивая чай отрицательно покачал головой.
— Не могу, понимаешь, я дал ей слово, что ни в отдел и вообще никуда сообщать о ней не буду.
— Лёша, какое слово? Кому ты дал? Она же наверняка голодает, не обута небось и не одета, – возмутилась Анна Павловна. — Девочку нужно срочно спасать.
— Она мне сказала, что у неё нет желания ехать в детский дом, – оправдался Лёха и в подробностях рассказал ей о своём разговоре с Катькой. Анна Павловна сдержанно его выслушала.
— Алёшенька, ну хотя бы привези её ко мне, — попросила она. — Я эту бедняжку отмою и хорошенько покормлю. Да и пусть немного поживёт у нас.
Лёха обрадовался, что мама изъявила желание познакомиться с Катькой, но говорить ей об идее удочерить девочку пока не стал. Решил, что для начала надо их просто познакомить друг с другом.
— Я попробую, — пообещал он, — но не думаю, что она согласится. – Лёха посмотрел на часы.
— Всё, мне пора в отдел. Пока, до вечера.
Поцеловал маму и сняв с вешалки фуражку с жезлом он вышел из дома.
После планёрки Лёха зашёл в дежурную часть. Дежурным по РОВД был его друг, Виталька Самохин. Вместе они учились в Чебоксарской школе милиции. Лёха подсел к сидевшему за пультом Виталию.
— Дружище помоги, информация нужна.
— Конкретнее говори.
— Мне бы выборку сделать по обнаруженным трупам за апрель прошлого года. Позарез нужно.
Виталий пожал плечами.
— Да без проблем. Сделаю. Когда заберёшь?
— Около пяти вечера.
— Хорошо.
Лёха решил в конце дня заехать на свалку и передать Катьке то, что она просила. Тем временем Катька, проснувшись, пожарила яичницу, поела, и, положив в сумку вчерашнюю находку, пошла к Афгану. Тот был у себя, разделывал тушку кролика рядом с землянкой. Его руки были по локоть в крови. Появление Катьки его обрадовало. Не виделись дня три.
— Здорово Катюх. Садись, сейчас освобожусь, попьем чайку. Прикинь, — он показал рукой на кролика, – вчера качусь такой мимо почты, а на дороге этот бедолага от боли корчится. Почтовка отъезжала от почты и придавила его.
Видно, с ближайшего сарая выскочил. Чей, хрен его знает. Ну…я и взял. А что, дохнет ведь, ни туда, ни сюда.
Катька села на кирпич и стала наблюдать, как Витька ловко управляется перочинным ножом.
— Слушай Афган, ты же мне друг? – заинтригованно спросила Катька.
— Ну, друг. Конечно, друг.
— Тогда поклянись, что разговор останется в секрете.
Витька вымыл в ведре руки, вытерев их о свою футболку. Затем налил в кружки кипятка, положил в них по листочку мяты и серьёзно посмотрел на Катьку.
— Ты же знаешь мать, я в этом деле могила.
Катька отпила глоток чая и поставив кружку на ящик из-под бутылок, служивший Афгану столом, вытащила из сумки тряпочный свёрток с находкой.
— Вот, – тихо произнесла Катька, положив свёрток рядом с Афганом. – Мебель старую выгрузили. Нашла внутри маленького стульчика.
Афган развернул тряпку и увидев пистолет на несколько секунд обомлел.
— Охренеть. Это же «тэтэшник». — Он взял пистолет в руки, повертел, и чем-то щёлкнув вытащил из рукоятки магазин.
Катька внимательно следила за каждым его движением. В магазине пистолета были патроны.
— Бля…Под завязку, – важно сказал Афган. – Серьёзная «волына». Мечта киллера. Хозяин его, наверное, икру мечет. Ты, что делать будешь со стволом?
— Я… не знаю, – неуверенно ответила Катька. — Ещё не решила.
— Я бы не взял, – сказал Витька. — За него башку отшибут. А если он ещё и палёный, тогда вообще в асфальт живьём закатают.
— А ты бы мог меня научить из него стрелять? — спросила Катька.
Витька удивленно взглянул на неё.
— Так-то, конечно, могу. Но тебе-то это зачем? – Ты что в киллеры собралась?
Она неохотно улыбнулась.
— Да нет. Просто, на всякий случай.
Афган, не переставая удивляться Катькиному хладнокровию слабо ухмыльнулся.
— Ну, ты мать даёшь…Взрослеешь наверное?
Катька стеснительно улыбнулась.
— Ладно, – снисходительно буркнул Витька, возвращая ей пистолет. — Вечером прогуляемся в карьер, так уж и быть, научу.
Катька убрала пистолет обратно в сумку.
— На станцию сейчас хочу сходить, может, подработку найду, – сказала она. – Тогда зайду к тебе после восьми.
Афган кивнул головой:
— Приходи.
Всю дорогу к вагончику Катька размышляла: «Почему в моей жизни появился этот пистолет? Почему не велосипед, который мне так нужен? Почему не дамская сумочка, с которыми сейчас ходят все девчонки на станции?». Но сколько бы Катька ни мыслила, всё бес толку. Она так и не смогла найти ответы на эти вопросы.
Было начало восьми часов вечера, когда Лёха заехал в дежурку.
— Держи. – Виталька протянул ему распечатанный лист оперативной сводки за определённый период времени. – Здесь то, что ты просил.
Поблагодарив его, Лёха, сидя в машине пробежался глазами по тексту сводки. В регистрации за четвертое апреля значилось, что в квартире пять, дома семь по улице Льва Толстого, без внешних признаков насильственной смерти были обнаружены трупы мужчины и женщины. Хозяйка дома состояла на учёте, как организатор притона. Результаты вскрытия трупов показали о наличии в крови скончавшихся алкогольного суррогата. Говоря простым языком это было отравление.
«Печальная история» — подумал Лёха. Сначала он решил, что не даст Катьке читать эту сводку, но вспомнив, как она упорно драила его канарейку лишь за то, чтобы узнать правду о смерти родителей, Лёха решил ничего не утаивать от неё и рассказать правду.
Вечером Катька зашла за Афганом, и они пошли вглубь свалки. Афган был слегка выпивши, и Катьке пришлось тянуть за собой на верёвке тележку, на которой он сидел. В карьере по его указанию она поставила на кирпичи старое ведро.
— Ведро — это мишень, — чётко, как бывалый командир разъяснил он ей.
Затем Афган рассказал и наглядно показал Катьке, как устроен пистолет ТТ, научил её проводить сборку и разборку оружия. Наконец дело дошло и до самой стрельбы. Витька скрутил самокрутку, закурил и, передёрнув затвор, изложил Катьке, что является самым важным при стрельбе.
— Вытягиваешь руку с пистолетом, — говорил он, — целишься, и плавненько нажимаешь на крючок. Смотри внимательно.
Раздался выстрел, ведро, пошатнувшись, упало с кирпичей. Катька удивилась Витькиной меткости.
— Круто! – воскликнула она и сбегав к мишени, поставила ведро на место.
— А можно теперь я? — спросила она.
— На. — Он аккуратно вложил пистолет в её ладошку. – Зажми пальцы. Так, молодец. А теперь прицелься и плавно нажми на спусковой крючок.
Катька, прищурив левый глаз выстрелила. Ведро подпрыгнуло и свалилось с кирпичей. Витька изумлённо воскликнул.
— Ну ты мать снайпер! Вот не думал, что с первого раза влепишь в десятку.
— Еле удержала, — с гордостью сказала Катька. — Он чуть не выскочил у меня из руки.
Витька вытащил магазин.
— Шесть патронов осталось. Шмальни ещё разок если хочешь, а пять оставь.
Катька отмахнулась.
— Нет, больше не буду. Ты прав, оставлю, может, потом постреляем.
Он с подозрительностью посмотрел на Катьку.
— Катюх, ты какая-то странная. Давай выкинем эту пушку? Запалишься, чего доброго. А в ментуру только попади, повесят на тебя все убийства за год и какой ни будь душманской дури в карман подбросят. А…Катюх?
— Нет Афган. – Катька забрала у него из рук пистолет и поставила его на предохранитель, как он её и учил. – Я его никому не отдам.
Тот достал бычок от самокрутки и закурил.
— Мне дед сказал, что на прошлой неделе тебя краской облили? Почему мне ничего не рассказала?
Катька махнула рукой.
— Забудь. Я сама виновата. – Она взяла с земли камень и швырнула в овраг.
Однако, Афган не отстал с расспросами и Катьке пришлось рассказать о том случае.
— Суки! Бляди! – орал он на весь карьер. – Шакалы! Справились с малолеткой. Эх, мне бы сейчас мои ноги, пасти бы им порвал!
— Всё, успокойся, – промолвила Катька и взявшись за верёвку, привязанную к его тележке, потащила Витьку в сторону землянки.
Когда она вернулась к своему вагончику, то увидела уже знакомый ей ментовский жигулёнок с мигалками. А сам гаишник сидел на ступеньке лестницы ведущей в её вагончик. Катька вдруг вспомнила про пистолет, находящийся при ней в сумке, и не доходя до вагончика повесила сумку за ручки на торчащий из ствола дерева сучок. Увидев Катьку, Лёха тут же вскочил на ноги, поправил на голове фуражку и галстук на воротнике рубашки, словно вовсе не Катьку встречал, а генерала милиции.
— Здравствуй, Катя! – поздоровался он.
Она устало присела на край лестницы.
— Здрасте…
Лёха протянул ей листок, который дал ему Виталька из дежурки.
– Тут, то, что ты просила.
Катька стала шёпотом читать, слегка шевеля обветренными и потрескавшимися губами. Прочитав, она свернула лист несколько раз и убрала его к себе в карман.
— Спасибо. Если хочешь я могу помыть машину ещё раз?
Лёха улыбнулся.
— В прошлый раз ты её хорошо отмыла, и она до сих пор чистая. Я рассказал о тебе своей маме, и она приглашает тебя в гости. Ты согласна?
Катька не подала вида, что удивилась такому неожиданному предложению.
— Да можно, но сейчас не могу, у меня много дел. Если только через пару дней.
Лёха обрадовался, что Катька согласилась.
— Тогда я заеду?
Она пожала плечами.
— Ну…заезжай.
Гаишник радостный уехал.
Дождавшись, пока его «канарейка» скрылась за поворотом, Катька сняла с дерева сумку с пистолетом и зашла в вагончик.

Глава 10 «Притон»

Утром Катька одела единственное в её гардеробе платье, подаренное мамой. Белое в чёрный горошек. Благодаря тому что оно было куплено на вырост, то сейчас это платье соответствовало и росту, и телосложению. К нему по цвету подошли и туфли-лодочки, найденные на свалке. Как ни странно, они были в хорошем состоянии. Положив в пакет варёное яйцо, кусочек хлеба и бутылку с водой она пошла на станцию. Стояла летняя жара. У продуктового магазина Катька встретила деда со свалки. В это время он был здесь всегда, если, конечно, не болел с похмелья.
— Здорово, дед, – поздоровалась с ним Катька.
Тот, посмотрев на неё, встрепенулся.
— Катька, боже ж ты мой! А я ведь тебя и не узнал. Вон, какая красавица. Ты куда вырядилась?
— В кино. А ты, дед, смотри опять то не напейся. Афган мне сказал, что прошлую ночь ты в карьере проспал. Не дошёл до землянки то?
Дед тяжело вздохнул.
— Не дошёл…Катюшка. Единственный глаз и тот мать его подвёл.
— Ты вот что дед, зайди-ка в магаз, купи мне бутылку водки. Мне же не дадут, а очень надо. – Она протянула ему деньги.
— Ну, надо так надо. – Он юркнул в открытую дверь магазина и через минуту вышел с бутылкой водки «Русская».
– Держи.
— Спасибо дед. – Катька спрятала бутылку в тряпочную сумку. — Сам то как? Вижу, накидали тебе? – Она кивнула на кепку с мелочью, лежащую у его ног.
Он наморщился, махнув рукой.
— На хлеб я набрал. С голоду уже не помру.
— Ну, ладно, я пошла.
Дом семь на улице Толстого, тот, что был указан в документе, который принёс ей гаишник Лёха, она нашла не сразу. На нём почему-то не было номера, и Катька пару раз проходила мимо него. Это был старый двухэтажный деревянный барак с тремя полуразрушенными подъездами.
Поднявшись по деревянной лестнице на второй этаж, Катька нашла нужную ей квартиру. Пригладив ладонями волосы она постучалась в дверь.
— Кто там?! – донёсся женский хриплый голос изнутри.
Катька вдруг растерялась не зная, что ответить, но в самый последний момент из неё вырвалось.
— Это соседка. Из другого подъезда.
Дверь наполовину приоткрылась и в проёме показалось страшная пьяная физиономия женщины лет пятидесяти. Из квартиры повеяло сильным самогонным перегаром.
Женщина колючим взглядом осмотрела Катьку с головы до ног, затолкнула ногой обратно в квартиру высунувшуюся кошку.
— Чего брешешь? – сказала она Катьке. — Я там всех знаю, а тебя никогда не видала. Или говори кто ты такая, или иди к чертям собачьим!
— Я по делу, – сказала Катька, вытащив из сумки бутылку водки. – Выпить нужно, а не с кем.
Увидев бутылку водки, женщина живо подобрела, но подозрительности не потеряла.
— Ну, заходи, – сказала она, отойдя в сторону, чтобы впустить Катьку во внутрь.
Катька вошла, та тут же закрылась на ключ.
– Пошли на кухню, – буркнула хозяйка.
В квартире был ужасный беспорядок. Грязный пол, переломанная мебель, в раковине гора немытой посуды и много, много тараканов. Кроме запаха самогона пахло протухшими яйцами и чем-то ещё из области канализации.
Смахнув засаленной тряпкой со стола крошки, женщина подвинула Катьке табуретку, сев рядом с ней.
— Ну раз пришла тогда наливай, – сказала она, поставив два граненных стакана и блюдце, на котором лежали два кусочка хлеба и очищенная луковица. — А пока наливаешь, говори, кто такая будешь. Тутошних малолеток я знаю всех, а вот тебя, что-то пропустила.
Женщина достала из пачки папиросу и закурила, потом замахала туда-сюда рукой, чтобы затушить огонь на спичке.
Катька достала бутылку с водкой, открыла и наполнила один стакан до краёв. Всё это время женщина смотрела на неё сверлящим взглядом.
— А себе? – сказала она с некой иронией в голосе.
Катька нерешительно замотала головой.
— Я…пока не хочу. Пропущу первую. – Это выражение Катька вдруг вспомнила в последнюю секунду. Так часто говорила мама отцу, когда они выпивали дома. Хозяйка взяла стакан и преподнесла его к носу. Понюхала. Затем поставила обратно на стол.
— Одна не буду, а вдруг ты меня отравить хочешь. Давай-ка подруга наливай и себе.
Не ожидая такого поворота событий, Катька, скрывая волнение взяла бутылку. Её рука затряслась словно осиновый лист. Дребезжащий звон стекла об стекло разнёсся по кухне. Чтобы не уронить эту проклятую поллитровку ей пришлось встать с табуретки и уже обеими руками доливать поганую водку. Женщина между тем не спускала с неё глаз.
— Как тебя зовут? – уже спокойно спросила она после того, как Катька налила водки в свой стакан.
— Катька. А вас?
— Меня Веркой кличут.
Верка протянула руку со стаканом к Катьке, чтобы как полагается чокнуться за знакомство. Катька сделала то же самое. Понимая, что женщина без неё пить не станет, она поднесла стакан к губам и сделала один глоток. Из глаз тут же брызнули слёзы, водка обожгла Катьке горло отчего перехватило дыхание, и она чуть не задохнулась. Верка буквально всунула ей в руку хлебную корку и кусочек лука.
— На-ка занюхай, – почти в приказном тоне сказала она Катьке.
Еле отдышавшись, Катька заметила, что в голове у неё зашумело и появилось чувство какого-то пофигизма. Но она тут же взяла себя в руки, боясь того, что водка спутает все её планы и она никогда не узнает, что на самом деле тут произошло с родителями. Верка выпила ещё.
— Что же ты Катюха, мне, старой тётеньке мозги запудриваешь? – повеселев в голосе и порозовев в щёчках проговорила Верка.
Катька напряглась. Верка откусила хлеб, следом луковицу и активно заработала челюстями. От её пьяного чавканья Катьку слегка подташнивало.
— Ты дурёха думаешь, что я не вижу, что это твой первый в жизни глоток водки? – продолжала Верка своё дознание. – Думаешь, если Верка увидела пузырёк, то значит проканает? Давай, колись, кто тебя сюда послал. Менты что ли? Козлы эти!
Катька вдруг почувствовала, как нарастает Веркина супер-агрессия. На столе ни к месту лежал самодельный здоровенный кухонный тесак. Испугавшись, что та схватится за него, Катька решила, что молчание ни к чему хорошему не приведёт и она сказала всё как есть на самом деле.
— Тётя Вера, в прошлом году в апреле у вас…у вас умерли женщина и мужчина. Скажите, пожалуйста, как они попали к вам?
Верку будто подменили, она замолчала и остепенилась. Она смотрела на Катьку, как смотрят люди в одну точку, когда их настигает тяжкое воспоминание.
— Да, есть за мной такой грех, – сказала она с грустью. — Царствие им небесное. Хорошие были люди. – Верка налила водки тут же выпив содержимое до дна, поморщилась, занюхала куском хлеба.
— А ты почему о них спрашиваешь? Знакомые что ли?
Обида словно ком подкатилась откуда-то изнутри и застряла у Катьки в горле. И ком этот был настолько большим, что даже проглоченная слюна проходила через него с сильной болью.
— Родители…- сиплым голосом выдавила из себя Катька.
Верка на секунду замерла.
— Бог ты мой…Прости, дочка, – умоляюще сказала она. – Я ведь с пьяну подумать об этом не могла.
— Так как же тётя Вера они к вам попали? – немного успокоившись спросила Катька.
— Родственничек привёз с собой. Я-то их раньше никогда не видела. С виду люди простые. Они, выпивши все были. Николай, тот который родственник, принёс водки, много выпивали. Я уснула, а когда очнулась, тут уж по квартире менты шастают. Говорят: «Вставай Верка, спишь как лошадь, а у тебя, мол, трупы в квартире».
— А он кем доводится вам, ваш родственник? – спросила Катька.
— Племяш мой. Сейчас большой человек. Раньше то он помощником депутата был, а теперь вот главой района стал.
После этих слов Катька насторожилась.
— А как он выглядит, тётя Вера? А то встречу вот так и не узнаю своего главу района, стыдно мне будет. – Катька слукавила, она лишь хотела удостовериться в самом страшном для себя. «Неужели, это тот самый человек, который вывез меня на свалку» — подумала она. «И он же потом приказал своим бандюгам вылить мне на голову целую канистру краски».
— Шрам у него на лице, вот так, – Верка провела пальцем поперёк своего лица, – ножом его в тюрьме порезали.
После этих слов Катька уже не сомневалась о ком идёт речь. В ней даже проснулось некое презрение к Верке.
— Что же ваш племянник квартиру вам хорошую не даст? – язвительно поинтересовалась она у Верки.
Та опять налила себе водки и залпом выпила. А потом вдруг со злобой произнесла:
— Да жлоб он поганый! У него раньше погоняла была – палёный, всё из-за того, что с малолетства водку палёную бадяжил. Мамка его алкоголичкой была, лет десять назад как померла. Зато шалаве своей хату сделал в центре, рядом с фонтаном. Хоть бы раз сигарет привёз, да пожрать чего. Хрен там! Жадный, собака! Весь в мать свою пошёл. Она то ещё хлеще была сука, вот Господь и прибрал. Верка продолжала наливать и пить. Видя, что та порядком пьяна, Катька встала, достала из кармана последние пять рублей и положила на край стола.
— Завтра болеть будешь, похмелишься.
Верка, беспричинно бранясь и шатаясь, шла за Катькой к выходу. Даже не попрощавшись с ней, Катька хлопнула дверью и устремилась на улицу. Ей хотелось как можно скорее глотнуть свежего воздуха. Идя по улице, она мысленно перебирала в голове подробности их разговора. Теперь Катька понимала для чего к ним в квартиру приходили двое амбалов, один из которых стал нынешним главой администрации района. Они настойчиво предлагали родителям съехать с нашей квартиры. Причин много. Во-первых: дом очень старинный, в квартирах высокие потолки, окна и балкон выходят прямо к фонтану. К тому же рядом находится старая церковь. По выходным звон колоколов всегда радовал маму, она была очень набожным человеком. Судя по всему, мама с папой не согласились на их условия и тогда под каким-то предлогом эти двое выманили их из дома, где-то напоили, после чего привезли к Верке. А уж там и налили им эту паленую водку. Милиционеры, обнаружив тела в притоне даже не стали проводить проверку откуда эта водка и из чего она сделана. С того дня и начались Катькины мытарства, окончившиеся свалкой. Всю дорогу к вагончику она проплакала, сжимая пальцы в кулаки. Катька не знала, как ей жить дальше.

Глава 11 «Лёшка – он друг»

Провожая сына на дежурство, Анна Павловна попросила его привезти в гости Катьку. Поэтому вечером после службы, Лёха поехал на свалку в надежде застать девчонку в вагончике. Катька стирала в тазике у вагончика свои вещи и когда заметила подъезжающую к ней милицейскую канарейку вытащила руки из воды спешно вытирая их о свои шорты. Лёха вышел из машины, не скрывая радости что застал Катьку на месте.
— Привет, Екатерина!
Вообще Катька не любила, если кто-то чужой неожиданно появлялся у её жилища, но этот гаишник был уже вроде бы как друг. Тем более, что он помог выяснить адрес, где были обнаружены её родители, а это для неё было весьма важно.
— Здрасте… – поздоровалась Катька.
— Я это…за тобой приехал, – сказал Лёха. — Мама просит привезти тебя к ней погостить и очень расстроится если я приеду домой один.
Катька молча смотрела на гаишника ошарашенная таким предложением.
— Ну что, поехали? – По выражению его лица было не сложно догадаться что в случае её отказа расстроиться не только мама, но и он сам.
— Я…даже и не знаю, – нерешительно проговорила Катька. – Мне вон ещё белье надо развесить.
— А давай я помогу тебе? – улыбнувшись попросил Лёха.
— Ну…давай.
Слава Богу белья было не много. Лёха, засучив рукава форменной рубашки принялся отжимать мокрое бельё, а Катька развешивала вещи на натянутой между деревьями проволоке. Закончив эту нехитрую работу, Катька, переодевшись в чистое закрыла вагончик на замок и села в машину.
— Поехали, но только ненадолго, – сказала она. — А то мне завтра надо рано идти в церковь на службу.
— Не переживай, — успокоил её Лёха. – Я отвезу.
Катьке понравилось, что Анна Павловна встретила её словно родную дочь. Они все вместе пили чай с пирогами, играли в лото. Мама Лёхи просила её остаться у них переночевать, но Катька категорически отказалась. Когда Лёха вёз Катьку обратно в вагончик, он заметил, что она несколько изменилась. Вернее, стала очень задумчивой. Ему даже показалось, что Катька резко повзрослела.
— Ну вот и приехали. – Он остановил машину у вагончика.
— Спасибо, мне очень понравилась у вас, – сказала Катька. – Я пошла.
Она вышла и хлопнув дверью ушла в темноту. На душе у Лёхи было жутко и неспокойно, будто кошки скреблись. Ему было стыдно за себя, ведь он офицер милиции, а позволяет себе оставить ребёнка одного ночью на страшной свалке. Но ничего поделать было с этим нельзя, он дал слово Катьке, что не сообщит об этом никому. В то же время его поражала её смелость и выдержка. Заставь кого-либо одного здесь провести хотя бы одну ночь, уверен, сбегут от страха тут же. Он поехал домой, твёрдо решив во что бы то ни стало, решить с мамой вопрос об опекунстве над Катькой.
Перед сном Катька положила под подушку найденный ею пистолет. Почему то, так ей было спокойнее. И сейчас она мысленно составляла в голове план следующего дня. Сначала надо будет сходить в церковь, оттуда на засолочную базу.
Тамошний директор уже знает Катьку и без всяких вопросов даст ей подработать. Худо ли бедно, а ведро картошки как плата за работу, да ещё сверху тридцать рублей — это хорошо. Потом ей надо найти Афгана по очень важному делу. На этой последней мысли Катька затерялась в полудрёме. Приехав домой со свалки, Лёха ещё долго сидел с мамой на кухне. Сначала ему пришлось её долго успокаивать и убеждать в том, что Катька в безопасности. Хотя в душе он тоже испытывал беспокойство. Наконец решившись, Лёха рассказал маме об идее с опекунством. Анна Павловна, смотрела на него с улыбкой.
— Лёша, сынок, ты прекрасно справишься с этим.
Он тяжело вздохнул, будто стоял перед сложным в своей жизни выбором.
— Ма, ты же знаешь, что я днями пропадаю на работе, а приезжаю поздно. А с ней надо разговаривать, общаться, помогать ей делать уроки в конце-то концов.
— С уроками Лёша я и Катя разберемся без тебя, – подметила Анна
Павловна. – А вот отцом и другом для неё должен стать только ты. Поэтому выбери свободное время, поговори с Катей и дуй в отдел по опекунству. Очень много бумаг надо будет тебе собрать. Но слава Богу, тебя хорошо знают в районе, соседи уважают. Думаю, если что они соберут подписи за тебя.
Лёха согласно кивнул.
— Хорошо. В конце недели я заеду к ней и поговорю.
Анна Павловна, как она это делала всегда, когда Лёха её радовал, ласково погладила его по голове.
— Иди спать, дорогой. Завтра тебе опять рано вставать.

Глава 12 «Чиновник»

В кабинете главы района раздался телефонный звонок. Звонила секретарша. Он взял трубку.
— Да, слушаю.
— Николай Сергеевич, пришла ваша тётя.
— Лена, я же сто раз предупреждал тебя, что для неё меня никогда нет, – раздражённым голосом произнёс он.
— Я помню, но она говорит, что у неё для вас срочная новость.
— Трезвая?
— Как бы да.
— Ну, хорошо. Пусть проходит.
В проёме полуоткрывшейся двери показалась голова тёти.
— Коленька, можно войти?
— Проходи.
Всем своим недовольным видом Николай Сергеевич дал ей понять, что времени для долгого разговора у него с ней нет.
Верка прикрыла за собой дверь.
— Садись, – произнёс он, кивком головы указывая на стул. – Только давай покороче. Дел очень много. Если опять пришла за деньгами тогда сразу уматывай.
Верка заёрзала на стуле.
— Я племянничек зря не прихожу, и ты сам об этом знаешь, – укоризненно проворчала она. – Приходила на днях ко мне девчонка. Такая шустренькая, лет двенадцати. Говорит, родители мои у вас померли в прошлом году. Хочу, мол, знать, как всё произошло. И вся такая хитрющая, хитрющая. Прямо не ребёнок, а сущий дьявол.
Глава района заворочался в кресле и с любопытством прищурил глаза.
— И ты, конечно же, ей всё рассказала?
Верка быстро перекрестилась.
— Что ты Коленька, господь с тобой. Я ей сказала, что пьяная я была, не помню всего.
— И что, девчонка эта? Дальше то, что?
— Ничего, посидела и ушла. Проводила я её с Богом.
Николай Сергеевич посмотрел в сторону окна.
— Говоришь…ведьма?
Верка сделала вид, что не расслышала.
— Что, что Коленька?
Он махнул на неё рукой.
— Всё, ладно, проваливай.
Достав из кармана червонец, он бросил его на край стола. – Ещё раз пустишь кого, выселю тебя из твоей норы и отправлю жить на свалку. Ты меня поняла?!
Верка схватила денежную купюру и тут же спрятала её в карман.
— Поняла Коля, поняла. Никому ничего.
Вскочив со стула, она трусцой побежала к двери, за которой тут же скрылась. Новость, которую принесла его тётя, заставила главу района призадуматься. «Получается, что я не до оценил эту девчонку? – подумал он. – Нет ты только посмотри на неё, нашла же как-то сучка и Веркину хату?» Он вдруг вспомнил, как встретил её в подъезде того самого дома у фонтана. «Стало быть, она приходила, чтобы разнюхать, кто сейчас живёт в их квартире. Не вовремя всё это. Тем более, что сменился прокурор района. Этот с первого дня назначения спит и видит, как бы мне в глотку вцепиться. Подмять под себя всё хочет, да упыря своего посадить вместо меня. Если девчонка дойдёт до него, тогда мне конец. Надо что-то предпринять».
Он нервно заходил из угла в угол кабинета ощущая себя загнанным на флажки волком. Пришедшая в голову единственная мысль показалась Николаю Сергеевичу спасительной, и он не мешкая набрал номер секретаря.
— Вызови ко мне старшего моей охраны.
Через минуту вошёл охранник. Василий, а именно так его звали отличался от всех предыдущих охранников недюжинной физической силой. Но даже у этого по своим меркам огромного детины была большая проблема: он был олигофреном. Николай Сергеевич знал его ещё с юности. Когда-то вместе они трясли челноков и дальнобойщиков. Именно Василия он недавно и просил проучить эту соплячку с помощью краски.
— Садись Вась. – глава района дружелюбно показал ему рукой на кресло. — Ты помнишь ту девчонку, которую ты так искусно обмазал краской?
Охранник заулыбался, оскалив большие зубы.
— Да, помню, Николай Сергеевич.
— Ты понимаешь, Вася, – издалека начал глава района. – У меня опять возникли кое-какие проблемы из-за неё. Влезает она в мою жизнь, не хочется мне свою репутацию подпортить. Выручишь шефа своего? – И тут же, не давая охраннику опомниться добавил: — Помнится мне, ты джип мечтал выкупить в администрации, но всё как-то у тебя не получалось. Вроде, как денег у тебя что ли тогда не было таких. Я думаю, что сейчас, это не проблема. С удовольствием помогу тебе, причём безвозмездно. Считай это моим подарком.
Охранник расплылся в счастливой улыбке.
— Шеф, да я всё ради вас сделаю. Да я …, да я горы сверну!
Глава района сделал вид, что он тронут таким душевным признанием.
— Тебе Василёк не придётся воротить высокие горы. Дело то, пустяковое.
Охранник истомился.
— А, что делать то, шеф?
Николай Сергеевич сделал многозначительное выражение лица.
— Нужно сделать так, — тихо сказал он, — чтобы эта девчонка заткнулась…навсегда заткнулась. Сечёшь?
Охранник Василий удивлённо посмотрел на шефа. Его глаза забегали и где-то там в центре мозга перед ним стала вырисовываться предстоящая райская жизнь. Он вдруг представил себя за рулём почти нового японского джипа, на котором он стразу же рванёт в Сочи, где непременно уже безо всякого труда заарканит красотку с длиннющими ногами.
— Так…это…- едва произнёс он.
— Ну…и? – протяжно спросил Николай Сергеевич. – Можно ли мне давать распоряжение, чтобы завтра джип уже ждал своего нового хозяина?
— Д…да, – согласно кивнув, выговорил Василий.
— Ну, вот и славно, — Николай Сергеевич улыбнулся и несколько раз похлопал охранника по плечу. — Как только дело сделаешь, вагончик сразу сожги.
Николай Сергеевич встал с кресла, подошёл к бару, достал два фужера и налил в них коньяк. Один из фужеров он протянул охраннику.
— За твой успех Вася! За твою новую и интересную жизнь, которая тебя ждёт!
Как только Василий ушёл Николай Сергеевич сел в кресло, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и устроившись поудобнее задремал.

Глава 13 «Страшная и безумная ночь»

Утром Катька пришла в церковь, купила свечку, поставила за упокой родителей и отстояла службу вместе со всеми прихожанами. Как же ей было хорошо в этот момент, она чувствовала себя лебединым пёрышком, который парит высоко в небе. Катьке даже показалось, что прямо на неё с поднебесья смотрят улыбчивые глаза мамы. Их церкви она побежала на засолочную базу куда любой желающий мог прийти и подработать. Подростков директор базы брал с неохотой, потому как во время работы они зачастую баловались, кидались друг в друга овощами. А вот Катьку он пускал без лишних разговоров, зная о том, что свои десять рублей она отрабатывает честно. И хотя работа была не из лёгких, зато на свалку после изнурительного труда Катька шла довольная, в одной руке она несла полную сумку картошки, в другой килограмм лука. Придя в вагончик, Катька первым делом отварила картошку в мундире, нарезала в тарелочку лука. К тому же у неё осталось несколько помидоров. Катька выбрала их из кучи полусгнивших овощей, привезённых на свалку из рынка. Включив, свой любимый транзистор «альпинист» она стала кушать, как вдруг услышала за дверью голос Афгана.
— Катюх, ты здесь?
Она вышла.
Афган сидел на своей тележке, совершенно в новом камуфляже. На его груди поблёскивали три медали. Он был побрит и пострижен. Таким она его никогда ещё не видела. Катька рассмеялась, пережёвывая картошку.
— Афган, ты не жениться собрался?
Тот широко улыбался, приглаживая на голове стриженые волосы.
— Да кому я нужен Кать. Просто у меня сегодня день рождения. Я же за тобой приехал. Такси подано. – Он постучал ладонью по тележке.
Катька, спустившись по ступеням дружески обняла его и поцеловала в щеку.
— Прости. Я ей Богу не знала.
— Не парься, — буркнул он. — Пойдём ко мне, там дед шашлык жарит. Мясник на рынке мне сегодня кусочек хрюшки подогнал, за то, что я у ворот с его рекламой до закрытия просидел. Гуляем!
Мечтавшей пораньше лечь спать, Катьке ничего не оставалось, как согласиться. Через час они уже сидели у землянки Афгана и ели шашлык с Катькиной картошкой. Афган с дедом пили самогон, а Катька чай. Было очень весело, дед рассказывал смешные истории, а потом Афган взял старую гитару, которую они нашли на свалке среди привезённого мусора и пел под неё песни. Когда перевалило за полночь, Катька пошла к себе. Уснула она мгновенно. Разбудил её странный шум. Зазвенело пустое ведро, то, что она ставила на ночь у порога. Так Афган научил её делать, назвав это растяжкой от незваных гостей. Катька, испуганно подняла голову. Во тьме вагончика она увидела силуэт человека. Первая мысль была такой, что это был дед, которого они кличут Циклопом. «Может, просто забрёл по пьянке» — подумала она. Но вспомнив, что рост у того, как это говорят: метр с кепкой, версия с дедом сама по себе тут же рассыпалась. Рост же этого неизвестного гостя был куда выше. Она даже заметила, что он стоял, пригнув свою голову из-за низкого потолка.
Дверь вагончика была полуоткрыта. От охватившего её страха Катька замерла. С каждым шагом он приближался всё ближе и ближе и вот уже лунный свет, проникающий сквозь щели в стене, полностью осветил вторгшегося в вагончик человека. Катька его узнала. Это был тот же самый охранник главы района, который с идиотским смехом совсем недавно выливал на её голову масляную краску. Она машинально выхватила из-под подушки пистолет и направила на него. Здоровенный амбал с выступающей вперёд нижней челюстью, увидев в руке у Катьки пистолет усмехнулся.
— Ты сейчас выбросишь на пол свою игрушку, и мы с тобой немного поговорим. А если закричишь, то я тебя убью.
В ночной тишине Катька услышала барабанную дробь своего сердца.
Сделав рывок в сторону топчана, охранник попытался схватить Катьку за шею, но увернувшись она ткнула стволом пистолета ему в бок и дважды нажала на спусковой крючок. Глухие выстрелы отбросили нападавшего в угол, где висел умывальник. Рухнув на пол, тот успел лишь произнести: «Ах ты…сука…».
После того, как он затих, Катька, не выпуская из руки пистолет ещё около минуты пребывала в замешательстве. Воздух внутри вагончика наполнился запахом дыма и крови. Она чихнула, вытерла рукавом рубашки глаза, затем словно опомнившись кинулась к двери.
Пробежав по окутанной ночной мглой лесополосе и исцарапав лицо ветками деревьев, Катька неожиданно быстро для себя оказалась перед землянкой Афгана. Она громко постучала в дверь.
— Кто там?! – донёсся из землянки сонный голос.
— Афган, это я Катька! Открой! Слышишь меня?!
За дверью послышалось ворчание и шорох. Увидев Катьку, Афган поначалу не обратил внимание на её испуганное лицо.
— Заходи…Ты чего это по ночам слоняешься? – Афган зажёг керосиновую лампу и неспешно вскарабкался на деревянный ящик у самодельного стола. – Али случилось чего? А?
Катька молчала и смотрела на него потерянным взглядом. Тут-то и шлёпнулся на пол пистолет, который она держала за спиной. Афган бросил на него взгляд.
— Ого! Ты Катюх прямо как Рембо, с пушкой стала ходить.
Катька по стене опустилась на корточки.
— Афган… я убила его, — пролепетала она. — Он лежит на полу.
— Да кто он то, Кать? – ничего не понимая спросил Афган.
— Ну… тот, кто облил меня краской. Помнишь, я тебе тогда ещё рассказывала?
Афган нагнулся под деревянные нары и достав оттуда недопитую бутылку самогонки плеснул содержимое в стакан. Затем слез с ящика и опираясь руками в пол подтащил своё тело к Катьке.
— На-ка выпей, сейчас тебе надо успокоиться, – он взял со стола стакан и протянул ей. Она поднесла стакан ко рту, но противный душок спиртного заставил её сморщиться.
— Блин, Афган, как ты только это пьёшь…
Катька уж было хотела отказаться, но он, выхватив стакан из её руки буквально влил водку ей в рот.
Она раскашлялась и лихорадочно замотала головой.
— Всё всё, сейчас будет полегче, – успокоил её Афган. — Отдышись и говори, что случилось.
Удивительно, а Катьке и вправду стало легче. Она рассказала ему о том, что произошло. Тот внимательно её выслушал и лишь в конце переспросил.
— А это точно, тот охранник? Может ты мать ошиблась, и завалила какого-нибудь грибника? – Афган рассмеялся.
Катька в слезах мотнула головой.
— Да он это, точно он. Тогда, когда они везли меня в машине, он ещё завязал мне тряпкой глаза.
Афган досадно вздохнул.
— Видать, ты этому главе района на толстую кишку наступила.
Он посмотрел на старенький будильник.
– Пол второго. Через два часа рассветёт. Пошли к тебе, покажешь труп. Спрятать бы его надо, как ни крути искать ведь будут. Наверняка кто-то знает, что он к тебе пошёл.
— Я боюсь, Афган, – с дрожью в голосе сказала Катька. – А вдруг, он был не один и нас уже ждут там?
Афган поднял с пола пистолет, понюхал отверстие ствола, после чего засунул его к себе в карман.
— Не дрейфь! Ты же со мной!
Ночь стояла удивительно тихая. Было лишь слышно, как колёса инвалидной тележки натыкаются на мелкие камушки и высохшие сломанные ветки. Приблизившись к вагончику и увидев торчащие в его дверном проёме мужские ноги Афган понял, что Катька не шутила.
— Ты стой здесь, а я слазию посмотрю на его харю, — сказал он.
Афган слез с тележки, перезарядил пистолет и с помощью рук стал карабкаться по лестнице вверх. Через минуту он уже скрылся в темноте вагончика. Катька видела, как внутри он чиркал зажигалкой. Наконец, Афган высунул свою голову наружу.
— Катюх, я сейчас пихну его вниз. Ты только не пугайся.
Тело охранника скатилось по ступенькам вниз и распласталось на земле. Одежда его задралась, и Катька отчётливо увидела две кровавые дырки между рёбрами.
— Знатно ты его вальнула, – сказал Афган спустившись следом за скатившимся трупом. – Прямо в самое сердце.
Он продемонстрировал Катьке перепачканные кровью охранника ладони и
достав из внутреннего кармана прихваченную из землянки поллитровку, жадно сделал несколько глотков спиртного.
— Ты Кать не ошиблась. — Он протянул ей коричневое удостоверение. – Это и взаправду вертухай из администрации. Смотри, что я ещё нашёл.
Афган показал ей пластиковую бутылку наполненную судя по запаху бензином. — Сжечь тебя хотел. Сто пудов. Вот же сука…
— Что мне теперь с ним делать? – обречённым голосом спросила Катька, глядя на труп.
— Тут у тебя рядом траншея есть, – смекнул Афган. — Давай оттащим его туда, а утром решим, что делать дальше. Оставаться здесь тебе нельзя. До утра побудешь у меня.
Спрятав труп охранника, они вернулись в землянку Афгана. Допив остатки самогона, тот крепко уснул. Катьке же не спалось, она сидела на ящике осознавая, что ситуация, в которую она попала, ничто иное как тупик. Было очень тяжело и больно ощущать себя никому не нужной в этом большом мире. С тех пор как она потеряла родителей, Катька на себе испытала то, отчего мама старалась всегда её уберечь – от жестокости и равнодушия. Множество раз мама заслоняла её собой от разбушевавшегося пьяного отца, который хватал в руки что не попади, пытаясь ударить Катьку.
Теперь то Катька понимала почему при жизни мама часто прикладывалась к алкоголю. Она просто не могла устоять перед свалившимися трудностями: пьянством отца и безденежьем. Вот и выбрала для себя водку. Если бы кто знал, как сейчас Катьке не хватает мамы, пусть пьяной, хоть какой, но лишь бы живой…Увидев на столе тетрадку с ручкой, Катька вырвала чистый лист и стала писать. «Афган, ты не сердись, но я решила так, что, если мне нет житья, значит так тому и быть. Этот гад отравил маму и папу из-за нашей квартиры. Ну, той, помнишь, про которую я тебе рассказывала. Сейчас он хочет убить меня. Мне Афган некуда бежать. Я подумала так: уж если он охотится на меня, значит я сама пойду к нему. Афган! Спасибо тебе, что ты был для меня другом. Не забудь, что тебе надо заказать у мастера новую тележку, твоя то скоро совсем развалится. И ещё прошу тебя об одолжении, найди гаишника по имени Лёха, он дежурит в центре у фонтана, ездит на старой «канарейке». Скажи ему от меня огромное спасибо. Всё. Прощай Афган. «Катька».
Она положила записку на стол и стала ждать, когда на будильнике стрелки покажут шесть утра.

                           

Глава 14 «Если жизнь теряет смысл»

Лёха проснулся, как обычно в семь часов утра. Сегодня предстоял особый день. После работы он заедет за Катькой, привезёт её к маме, где и скажет, что хочет взять над ней опекунство. Буквально на днях он ездил в опекунский отдел. Там, сотрудникам опеки, Лёха рассказал о Катьке и о своём желании стать её опекуном. Те, выслушав его, сказали, что препятствий никаких не будет, главное, чтобы девочка дала на это согласие. А Кате он так и скажет, что ей надо возвращаться в детство, снова ходить в школу, гулять с подружками, получать образование и жить счастливо единой семьёй. Эмоции переполняли Лёху, и он с нетерпением ждал вечера. За сына радовалась и Анна Павловна, ведь принять такое решение было ответственным делом. Поэтому, провожая его на службу, она всячески старалась его поддержать.
— Езжай, сын с Богом. К вашему приезду я испеку пирог, думаю, что Кате он понравиться.
Тем временем, Катька, одетая в любимое платье, которое ей когда-то покупала мама и со сделанной второпях косичкой, сидела на скамейке напротив администрации района. Дождавшись, когда к зданию подъехала чёрная волга и из неё вальяжно вышел глава района, тот самый человек со шрамом, она неспеша направилась к дверям здания. В руке у Катьки был пакет, когда то, найденный на свалке, на нём красовался рисунок с изображением воздушных разноцветных шаров и надписью: «Детям – счастливое детство!». В коридоре администрации было пока безлюдно, народ в основном сюда приходит к девяти часам. Катька увидела висевшие на стене часы, они показывали восемь утра. Остановившись у кабинета главы района она заметила через полуоткрытую дверь сидевшую за столом секретаршу. Та суетилась, раскладывала на поднос чашки, ложки, печенье, очевидно собиралась занести всё это в кабинет главе района. Катька замешкалась и уж было направилась к выходу, но тут услышала за спиной стук каблучков от туфель секретарши. Катька оглянулась. Молодая симпатичная блондинка быстрым шагом вышла из приёмной главы района и буквально трусцой побежала в другой конец коридора. В руке у неё был электрический чайник. Уловив момент, Катька вошла в приёмную, подошла к двери с табличкой «глава района» и без стука потянула на себя дверную ручку. Местный чиновник стоял к вошедшей Катьке спиной и разговаривал с кем-то по служебному телефону глядя в окно. Она достала из пакета пистолет, взвела курок и дождавшись, когда тот повернулся к ней лицом, выстрелила в него два раза. Глава района, вскинув руки отлетел к стене, и сползая по ней на пол оставил на обоях красный след. Через секунду он сидя застыл на полу с безжизненно повисшей головой. Катька развернулась и вышла из кабинета. Всё что будет дальше её уже не волновало. Как ни странно, но на душе у неё стало спокойно и легко. Ей казалось, что в этот миг рядом с ней улыбаясь идёт её мама. Только лишь на улице она увидела, что до сих пор держит пистолет в своей руке. Бросив его обратно в пакет, она побежала в сторону свалки. Ни разу не останавливалась чтобы отдышаться. Забежав в вагончик, Катька схватила со стола банку с водой и стала жадно пить, делая большие глотки. Напившись, она опустила голову и увидела, что стоит в луже ещё не высохшей крови охранника. Катька поочередности убрала ноги из кровяной лужи, закрыла дверь изнутри на крючок и вытащив пистолет забилась с ним в руках в угол вагончика.
Проезжая по главной улице райцентра, Лёха заметил бегущих ему навстречу вдоль забора детского садика нескольких своих коллег. Судя по их лицам, он понял, что все они были явно чем-то напуганы. Следом за ними в буквальном смысле слова нёсся милицейский «Уазик», в котором также находились сотрудники отделения. Лёха развернулся и поехал за ними. Уже через минуту он понял, что все они спешили в администрацию, где уже стояла толпа из местных жителей райцентра. Он выскочил из «канарейки» и забежал в здание администрации. Внутри, у открытой двери, ведущей в кабинет главы района, стоял бледный начальник отделения милиции, который не пропускал внутрь набежавших зевак, пришедших в администрацию по своим делам. Лёха мельком увидел лежащего на полу в кабинете, в луже крови, главу района. Начальник Лёхи, раскинув по сторонам руки, судорожно кричал:
— Близко не подходить! Сейчас эксперты подъедут. Кривошеев! – крикнул он одному из участковых. — Всех свидетелей и очевидцев происшествия загоняй в соседний кабинет и никого оттуда не выпускай до приезда следователя. Запиши с их слов приметы преступника и быстренько передавай по радиостанции на посты для задержания.
Как всё случилось и кто убийца, ещё никто толком из присутствующих не знал. Постояв несколько минут в коридоре, Лёха уже собирался выйти на улицу, как вдруг из его радиостанции, прикреплённой на ремне и из радиостанций стоявших рядом сотрудников ППС донёсся торопливый голос участкового Кривошеева:
«Внимание всем постам! Внимание всем постам! Всем записать приметы преступника! – После непродолжительного шипения и помех в эфире опять прорвался голос Кривошеева. – Приметы: Преступник — это девочка – подросток, на вид двенадцать – тринадцать лет, рост около сто тридцать сантиметров, худощавого телосложения, волосы светло-русые, заплетены в косичку. Была одета: платье бежевого цвета, на ногах обувь коричневого цвета. При себе имела пакет. Всем соблюдать осторожность так как преступница вооружена предположительно пистолетом. Побежала в сторону свалки. Постам и автопатрулям необходимо выдвинуться в указанный район и провести зачистку».
Лёха, словно остолбенел. Все приметы якобы преступницы совпадали с приметами Катьки. «Не может быть» — взволнованно подумал он. Ему не хотелось верить в услышанное. В его голове никак не укладывалась мысль о том, что маленькая и тихая девчонка могла совершить убийство. «Но, зачем ей убивать главу района?» — задавал он сам себе вопрос. «Это какая-то ошибка!». И лишь только сев в «канарейку» он вспомнил, что совсем недавно она просила его узнать адрес, где обнаружили мёртвыми её родителей. Ещё тогда Лёха подумал, как важна ей эта информация. Она ведь даже машину у него помыла, только лишь бы он ей помог.
Чтобы никто не успел сесть в его машину он нажал газ до упора и поехал на свалку прямыми дорогами, чтобы оказаться у вагончика Катьки самым первым. Не доезжая до места, Лёха услышал по радиостанции доклад участкового начальнику отдела:
— Сергей Васильевич! В одной из траншей, той, что на свалке, обнаружен присыпанный землёй труп мужчины. А рядом стоит строительный вагончик, он закрыт, кажется изнутри, потому что из него слышен чей-то плач, похожий на детский. Возможно девочки. А если это и есть та самая преступница?! Что нам делать?
Через секунду ему отозвался голос начальника отдела.
— Так! В вагончик не вламываться! Хотите, чтобы она ещё кого-то завалила?! Провести оцепление, я уже к вам подъезжаю.
У Лёхи в горле образовался ком. Слёзы сами выкатились из глаз. Он вытер их рукавом кителя. Когда он подъехал к вагончику там уже стояло оцепление из прибывших немного раньше, чем он сотрудников отделения милиции. Большая часть жителей станции, не желая пропустить развязки такого, по их мнению, сенсационного происшествия, воспользовались всеми видами транспорта: мотоциклами, велосипедами, верхом на лошади, лишь бы оказаться в эпицентре события. Лёха подбежал к начальнику.
— Товарищ майор, разрешите я зайду в вагончик.
— Ты что сума сошёл, она вооружена! – закричал начальник. – Сейчас приедет городской ОМОН, и они будут штурмовать.
Лёха, еле сдерживался от гнева.
— Да какой ОМОН! Она же ещё совсем ребёнок! Просто обстоятельства загнали её в угол!
— Отойди отсюда и не неси чепуху, – уже немного успокоившись сказал начальник отделения.
— Товарищ майор, я знаю эту девочку, – не унимался Лёха. – Я выведу её оттуда, и ничья кровь не прольётся.
Майор посмотрел на стоявших Кривошеева и своих заместителей, затем на Лёху.
— Ты уверен, что у тебя получиться это сделать? – спросил он его. – А если она тебя в заложники возьмёт и потом потребует сюда автобус или какой ни будь вертолёт? И смоется отсюда. Кто тогда будет нести ответственность?
— Я уверен товарищ майор, что выведу её, – с дрожью в голосе сказал Лёха. – Разрешите? Очень вас прошу.
— Ну…иди, – нерешительно произнёс тот. – Только поосторожнее.
Лёха прошёл сквозь оцепление и направился к вагончику. Толпа людей, увидев идущего к вагончику инспектора ГАИ молниеносно затихла. Лёха тихо поднялся по лестнице и прислонился губами к щели в двери.
— Катя…это я, Лёха, гаишник. Мне надо поговорить с тобой. Ты откроешь?
За дверью доносились Катькины всхлипы.
— Я понимаю, ты сейчас никого не хочешь видеть, — продолжил Лёха. — Но мы вроде как друзья с тобой? Если ты не будешь возражать, я помогу тебе открыть дверь. Я поддену проволочкой крючок, и она откроется. Ты только не стреляй в меня… Хорошо?
Катька не отвечала. Он снял висевший на гвозде кусок проволоки и загнув один конец просунул её между дверью и косяком. Крючок поддался. Дверь со скрипом приоткрылась. Лёха на секунду закрыл глаза и замер. Толпа зевак, услышав скрип двери с испугу отошла назад, а уж когда Лёха просунул голову внутрь вагончика, то вообще наступила гробовая тишина.
Лёха увидел Катьку, сидевшую на корточках в углу. Она смотрела прямо на него опухшими и мокрыми от слёз глазами. Худенькими пальцами рук она крепко обхватила рукоятку пистолета, направленного в свой подбородок. Увиденное шокировало Лёху, и он с трудом отыскивал для неё слова.
— Катенька, я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, – тихо сказал Лёха, боясь даже пошевелиться. – Ты думаешь, что весь мир против тебя, но это не так…Ты не одна, у тебя есть друзья. У тебя есть я, в конце концов. Понимаешь? Я обещаю тебе, что не оставлю тебя в этой ситуации. Мы обязательно найдём выход и победим. А когда мы победим, ты забудешь всё плохое навсегда. И мама моя, тебя очень ждёт… Знаешь, а ведь я сегодня хотел тебе сказать, что хочу взять над тобой опекунство, если конечно, ты не будешь против. Катька вдруг разрыдалась.
— Он убил мою маму и моего папу! Он отравил их и отобрал нашу квартиру! Он привёз меня на свалку, а потом издевался надо мной: облил меня краской, выгнал с работы! А я просто хотела заработать немного денег, чтобы купить себе поесть!
У Лёхи в горле образовался ком, который буквально сковал всю его гортань. Донёсся нарастающий шум двигателя и сквозь грязное стекло маленького окошка вагончика, расположенного чуть выше стола, боковым зрением он увидел подъехавший к людской толпе автобус. Из него выскочили вооружённые в бронежилетах омоновцы. Лёха был уверен, что ему дадут закончить разговор с Катькой и он выведет её из вагончика безо всяких эксцессов. Но шум подъехавшего автобуса очевидно Катьку разволновал, она словно чувствовала угрожающую для неё опасность, поэтому разрыдалась вновь.
– Он по…слал охранника, чтобы у…бить меня. Мне бы…было очень страшно одной! Слышишь?!
Лёха закивал головой. Он ни на секунду не отводил от неё своего взгляда и боялся лишь одного: находящийся в её руках пистолет мог выстрелить от малейшего случайного нажатия на спусковой крючок. Сейчас было необходимо дать ей выговориться. Одно лишнее произнесённое им слово, может поставить точку в этом разговоре и тогда…тогда всё. Моментами эмоции захлёстывали её, и Лёха не находил себе места. Он корил себя за то, что не приехал к Катьке днём ранее.
– Да, я слышу, Катя. Скажи…ты можешь мне поверить, что я буду бороться за тебя?
Катька молчала и смотрела на него. Ему вдруг показалось, что в её взгляде промелькнуло желание поверить ему. От этого Лёха даже почувствовал, как его сердце стало биться по-особенному, радостно что ли…
Начальник отделения подозвал к себе командира ОМОНа.
— Так, капитан. Сейчас мой парламентёр проводит с ней переговоры, но вижу, что ни к чему хорошему они не приведут. Пустое это дело. Она ему сейчас там всякую лапшу вешает и всё это растянется на неопределённый срок. Поэтому, обойдите вагончик сзади, мягко столкните моего офицера и вламывайтесь внутрь вагончика. И помните: это не ребёнок, это – убийца представителя так сказать власти. Действуйте!
Лёха заметил, что Катька успокоилась.
— Кать, а можно я зайду к тебе? А то так неудобно стоять на одной ноге на лестнице.
Она согласно кивнула, но в этот момент кто-то схватил Лёху сзади за шиворот и скинул с лестницы. Уже падая, он мельком увидел врывающихся в вагончик омоновцев. Первый из них держал перед собой пуленепробиваемый щит. Лёха что есть силы закричал:
— Назад! Куда? Назад твари! – Двое других удерживали его на земле.
Раздался выстрел. Лёхе показалось, что он проваливается сквозь землю, его слух отключился, а в глазах появилась белая пелена.
Он пришёл в себя от того, что кто-то грубо хлопал его по щеке.
— Да очнись же ты! – услышал он перед самым своим лицом.
Лёха открыл глаза и увидел перед собой омоновца.
— Что…с девочкой? – тихо спросил он.
Тот отвёл взгляд в сторону.
— Застрелилась…твоя девочка.
Всё что происходило дальше, Лёха помнил плохо. Уже потом спустя неделю, ему расскажут, что он вскочил с земли, подбежал к начальнику отдела и ударил того несколько раз по лицу прямо на глазах у толпы. При этом кричал ему: «Что ты наделал, мразь! Она же поверила мне и могла остаться в живых!». Со слов знакомых, омоновцы его тут же свалили на землю, надели наручники и увезли в психиатрическую больницу, где десять дней подряд Лёхе кололи сильные успокоительные уколы. Практически всё это время с него не снимали смирительную рубашку. Маму к нему не пускали, но она часами стояла под окнами палаты, где он находился. Стояла и тихо плакала. Уже потом Лёхе рассказывали, что следствие было скоротечным, свалку прочесали, а после всех следственных мероприятий Катькин вагончик сожгли. Главу района увезли хоронить в другую область, якобы туда, где жили его родители. Прошёл месяц. Руководство отделения милиции, учитывая пошатнувшееся эмоциональное состояние своего сотрудника, отправило Лёху в отпуск. Начальник милиции не стал выдвигать в отношении него претензий по поводу избиения. Из своего дома Лёха никуда не выходил, с мамой не разговаривал. Однажды, когда он находился в доме один, в дверь позвонили. На пороге он увидел безногого инвалида на тележке, одетого в военный камуфлированный костюм. Его сопровождал пожилой старичок.
— Ты, Лёха гаишник? – спросил его инвалид.
— Я…
— Тогда вот возьми и прочти. – Он протянул Лёхе свёрнутый лист бумаги.
— Это её записка, которую она оставила у меня. Там и про тебя написано.
Лёха взял записку жадно впиваясь глазами в аккуратно написанные строчки, потом присел у открытой двери и заплакал.
— Сегодня сорок дней, – сказал инвалид. – Он протянул Лёхе руку.
— Я «афган», то есть Витька. Просто Катька дала мне такую погонялу. Но я на неё не в обиде. Назвала, так назвала… А это, – он кивнул на старика, — это Иван Филипыч. Катюха его дедом называла. А я – циклопом. Но Филипыч на нас за это не обижается. Правда же, Филипыч?
Старичок молча закивал седой головой.
— Давай малость посидим, помянем девчонку, – сказал Афган, вытащив из-под камуфляжа бутылку водки.
Лёха кивнул:
– Заходите…
Они выпили, объяснили Лёхе, где находится Катькина могила. После чего ушли, обещая, как ни будь зайти. Несколько месяцев по району и области ползли слухи, что на станционном кладбище, у одной из могил, часто видят плачущего мента.

                                                                           

  

Еще почитать:

Разбитое сердце короля.

Собаке собачья смерть

После битвы — Тихий крик

Грусть. — Измена.