Карты

Кабак. Стоит запах табачного дыма. У меня в руках карманная пара из двух троек. Ужасная комбинация. Но главное в покере не проявлять эмоции. Я сижу с каменным лицом, а мои противники лишь гадают, что у меня за карты. Все мы словно львы, яростно сражающиеся за окровавленный труп антилопы. Пять косарей. Большая сумма. На эти деньги можно было купить себе продукты на две недели или заказать себе какую-нибудь проститутку на ночь. Однако, когда дело идёт об азарте и лёгких деньгах, тебе становится на это наплевать.

Сейчас был черёд Прорухина. Этот старикан – гадкий малый. Знаю его я очень давно. Таких гнусных людей ещё стоит поискать. Как-то играли мы вчетвером в дурака подкидного, а этот хрыч такое учудил. Во время игры ему так везло, что казалось, он подмешал карты. Однако дело было со всем в другом. Оказывается, за стеной была камера, которая прекрасно рассматривала наши карты. А наблюдатель лишь говорил этому старику в наушник, который было не видно за его грязными волосами, что делать. Так я и проиграл свою наскрёбанную пятихатку. Вот и шли мы вместе с моим товарищем Михалковым, обдумывая, как этот чёртов старикан смог нас обыграть, и обговаривая, у кого будем в этот раз занимать бабки. Не успели мы выйти на другую улицу, как к нам подбежал молодой парень и сказал, что он видел в дырке стены камеру. “Сучий пес!” – выругался я и побежал со своим товарищем обратно в кабак. Этот ублюдок получил по заслугам. Но он не раз ещё пытался проворачивать такие фокусы, однако мы стали более осмотрительны, потому его следующие попытки нас обмануть стали тщетны.

Итак, старик посмотрел на карты и, высунув сигарету после долгой затяжки, сказал:

– Что же, ребята, – начал он, смеясь, – судя по вашим рожам, мне стоит поднять ставки, – его правая рука потянулась к фишкам. – Давайте, тысяча – предложил старик, сделав довольное лицо.

Он не блефует, у него и вправду хорошие карты. Видно по его горящим глазам, ждущим, когда кто-то ответит на ставку. Что же, пусть играет, но я, пожалуй, сброшу.

– Пас, – сказал я.

Михалков поддержал меня, а вот Пятаков решил доставить. Время вскрываться.

Прорухин открыл свои карты, и у него оказалось каре из четырёх семёрок, а у Пятакова – стрит.

– Твою мать! – выругался тот.

– Ха-ха! – засмеялся Прорухин. – Благодарю за вашу щедрость, – и схватил добычу своими загребущими ручонками.

Пятаков, расстроившись, решил запить свою печаль пивом, пока Прорухин мешал карты. Мне было очень жалко этого мужика. Ему было сорок-сорок два года. Жена от него ушла из-за его пристрастия к азартным играм, дети даже не звонят, а сейчас на почве этого всего он подсел на героин. И эта новая зависимость уже проявляла себя во всей красе: бледная кожа, бесчувственные глаза, шаткая походка и одежда, которая была вся испачкана в его собственной блевотине. Не знаю, о чём он сейчас думал. Наверно, о том, как бы сейчас было хорошо, если бы ему удалось соскочить с иглы, бросить игру в покер и начать всё с начала. Однако скорее всего у него уже не было просто на это сил. Легче взять и вколоть себе шприц в свою гнилую вену, забыв обо всех проблемах, и продолжать делать это дальше до тех пор, пока сам окончательно не выдохнется и не сдохнет от передозировки. Да, он пытался слезть. Но ничего не вышло. Он уже был в крепких цепях героина. Скоро ему конец…

Дальше я перевёл свой взгляд на карты, быстро переходящих то в одну, то в другую руку Прорухина. Они были частью моей жалкой жизни. Пятьдесят два. Стандартная колода. Казалось бы, как эти сраные куски картона могли определять мою жизнь. Они рассчитывали, сколько я должен был сэкономить на еду на этой неделе, сколько занять денег у моих друзей и родственников или своровать у добропорядочных людей, которые накопили свои пожитки непосильным трудом. Чувствуешь себя каким-то паразитом общества, который лишь питается чужими ресурсами и достижениями. Так и прожил я целых пятнадцать лет. Пятнадцать лет! За это время люди достигали невероятных успехов в жизни: становились известными писателями и художниками, получали образование, находили вторую половинку и заводили семью. А что я? Мне двадцать семь лет, и вся жизнь моя основана лишь на покере, грабеже и алкоголе. Я бесполезный член общества, который если исчезнет, то всем будет наплевать. Так даже было бы и лучше…

Тут мои размышления прервал неожиданный гость, вошедший в наш кабак. Это был молодой человек, примерно, лет двадцати, одетый в чистый тёмный костюм и на котором был тёмно-красный, почти вишнёвый, галстук. Лицо его было круглое, с ямочками на щеках; глаза отражались синевой; острый нос гордо глядел вперёд, и зализанная белоснежная причёска показывала, как он прилежно относился к своему внешнему виду. “В первый раз пришёл” – подумал я. – “Маменькин сынок.” Когда-то и я был таким. Эх, зачем же мне пришла тогда идея в голову попробовать поиграть на деньги.

– Эй, господа, – обратился к нам молодой человек, – можно к вам присоединиться?

Мы все взглянули на него, а после перекинулись взглядами меж собой.

– А ты случайно не маловат для этого, мальчик? – спросил его Прорухин.

Поднялся смех. Однако парень подождал, пока мы не утихнем, и продолжил:

– Возраст, – начал он, отвечая на колкий упрёк Прорухина, – не определяет умственные способности человека, а тем более опыт игры в эту незамысловатую игру под названием покер, – и потянулся к карману, достав оттуда тысяча рублей. – Раздавайте фишки.

Мы удивились количеству денег в его руках. Даже сам Пятаков, сидевший за барной стойкой, отлепился от своей бутылки пива и пошёл обратно к нам.

– А я смотрю, – засмеялся Прорухин, – ты очень уверен в себе. Что же, присоединяйся к нам. Но мы не будем поддаваться, – закончил он, выдавив широкую улыбку на лице, и попросил Михалкова дать ему фишки.

На самом деле, я был очень рад, что малец присоединился к нам. Сегодня мне нужно оплатить за аренду квартиры, иначе эту ночь я буду проводить на теплотрассе. Старуха не будет сдерживаться. Я и так не заплатил за два месяца проживания. К счастью, тогда её сына сбила машина, потому у меня был ещё один месяц, чтобы накопить денег. Мне необходим выигрыш.

Михалков посчитал фишки и предоставил их парню. Все мы уселись на места и начали игру.

Прорухин взял колоду и стал раздавать карты. Эти картонки прилетали в руки игроков и показывали нынешнюю ситуации их жизни. Когда тебе падают плохие карты, тебе так и кажется, что они лишь смеются над тобой, а когда хорошие, чувствуешь снисхождение с их стороны. К счастью, сегодня мне выдалась удача! У меня на руках была пара тузов. Отлично! Только нужно не показывать свои эмоции, иначе всё будет насмарку. Итак, минимальная ставка – пятьдесят рублей. Я доставил, и все сделали тоже самое, кроме мальца. Он поднял до сотни. “Ублюдок!” – выругался я про себя и взглянул на него с вопросительным выражением лица. – “Неужели ты так уверен в своих картах? Или же просто играешься со мной?” Он тоже кинул на меня свой взгляд и в ответ лишь улыбнулась. “А ты не промах, малец, – подметил я. – “Не показываешь эмоций. Но я сделаю хитрей” – и поднял до полторы сотни. “Что теперь будешь делать?” – спросил его я своим укоризненным взглядом. Но он лишь снова улыбнулся и поднял уже до двух сотен. Я кипел от злости. Как же мне хотелось вмазать этому ублюдку! Я словно тигр, пытающийся в отчаянии поймать шуструю антилопу c желанием распотрошить и вырвать её кишки. Однако она хитрее, и мне приходится, прикладывая ещё больше сил, капаться в догадках, что у этого сукина сына за карты. “Да пошло оно!” – подумал я и сделал окончательный выбор. – “Посмотрим, что ты за лошадка такая.” Когда моя рука уже схватилась за фишки и была готова поставить её в кучу, чтобы доставить, парень неожиданно произнёс:

– А вы уверенны? – спросил он, словно видя всего меня изнутри.

Я поколебался, и моя рука остановилась, словно прижатая якорем к столу. Так, мои ноги начинают снова дёргаться, только уже от злости. “Успокойся! Утихомирь гнев!” – приказывал я всему своему телу и разуму. – “Этот урод лишь хочет вывести тебя из себя. Ты на пределе. Сделай вдох и выдох. Отлично, теперь нужно ответить на его вопрос.”

– Да, уверен, – сказал я ему. – А ты, малец, уверен ли в своей дерзости?

– Это лишь такой стиль игры – ответил он мне. – Вижу, он вам не очень по душе, – здесь парень облокотился рукой на стол и продолжил. – Хотя, скорее всего, вы сами часто играете таким же образом. Скажите, какого это жить без каких-либо целей и ориентиров? Что чувствуете, когда все вокруг так и кричат вам, хотя и неформально, что вы никчёмен. Обидно? Знаете, у вас есть ещё шанс изменить свою жизнь, в отличие от вашего друга. – произнёс он и указал на Прорухина. – Так что советую, стараться изо всех сил, чтобы сделать это. Иначе вы так и проживёте всю свою жизнь, как он, – здесь парень замолчал и подождал моей реакции. Однако мне нечего было сказать. – Итак, чего же мы ждём? – продолжил он. – Вы же вроде бы сказали, что уверены в своих картах. Однако нынешняя ситуация говорит совсем о другом. – закончил он и фыркнул.

Все изумлённо сначала взглянули на него, а после на меня. Они видели, что я был на пределе. “Какого чёрта этот малец пристал именно ко мне?” – спрашивал я про себя. – “Понял бы к Пророхину, но ко мне…” Сердце моё колотилось всё быстрее и быстрее. Казалось, что оно сейчас остановится. Мой разум был затуманен словами этого парня. “Скорее всего, вы сами часто играете таким же образом. Знаете, у вас есть ещё шанс изменить свою жизнь” – проигрывал я снова и снова в своей голове. “Да откуда ты ублюдок вообще можешь обо мне что-то знать?! – кричала вся моя душа в ответ на это. Так я бы ещё долго мог просидеть. Однако нужно было что-то сделать. Тогда на нервной почве – мой разум улетел далеко-далеко за пределы моего тела – я решил повысить ещё на сотню. Все удивились и доставили. Но парень долго пронизывал меня взглядом и сказал:

– Эх, я думал, – вздохнул он и выпрямился на своём стуле, перестав облокачиваться на стол, – что вы одумались. Ладно, начнём игру, – и его рука наконец взяла фишки и доставила.

“Неужели!” – обрадовался я, – “Наконец смогу увидеть твои чёртовы карты, урод.”

Прорухин стал открывать три карты: первая была червовая пятёрка, вторая – пиковый валет, а третья – пиковая десятка. Да, было бы лучше, если бы выпал ещё один туз. Однако у меня ещё есть шанс. Все, кроме меня и Прорухина, сделали “чек”. Сейчас был мой черёд. Итак, нужно подумать. Я начал перебирать все действия каждого моего противника и оценивать свои и карты на столе. Мне мог выпасть ещё туз: шанс этого три целых семь десятых процента. Для любого другого игрока такая возможность была бы никчёмной. Но, как я считаю, это хоть что-то. Все пропустили ход. Даже этот малец! Возможно он ждёт моего хода. Или же ему выпали не те карты. Я обратил всё своё внимание на этого парня, чтобы найти хоть одну частичку неуверенности в нём. Однако он спокойно сидел на своём стуле, положив ноги на стол. Мой разум мотался то к одному, то к другому решению. Однако время поджимало. Тогда я решил всё-таки поставить пятьдесят рублей в качестве проверки. Тут уже Прорухин сбросил: испугался. Пятаков и Михалков поддержали. Остался малец. Тигр крадётся к антилопе. Он посмотрел на свои карты и положил руку на одну из стопок фишек. Я задержал дыхание, а сердце забилось как ненормальное. Весь мой мир словно был сосредоточен на этой игре. Ничего не волновало меня вокруг: ни дырявые, облезлые стены; ни грязный потолок, покрытый жирными пятнами; ни играющий на гитаре молодой парень, на котором была чёрная модная шляпа; ни наступивший только что вечер и ни прекрасный вид из окна. Карты рады, что мы уделяем им столько внимания. Только вот мои две скорее задыхались в объятиях моей руки. И это я понял только после того, когда парень кинул взляд на них. “Чёрт! – выругался я. – “Мне крышка!” Парень взял фишки и поставил двести. Меня будто ударили молотом по голове. Мои мозги превратились в кашу, и я не мог предпринимать какие-то решения. “Блять, блять, блять, блять! – кричал я всем голосом про себя. А этот ублюдок лишь улыбался.

Все сбросили. Осталась моя очередь. Он странно смотрит на меня своими голубыми глазами. Они заколдовывают меня. Я словно кукла, а он – кукловод, который играет мной, как ему заблагорассудится. Моя рука не по моей воли берёт фишки и доставляет. Парень засмеялся:

– Тебя легко заставить, – произнёс он. – Если нужны деньги, ты на всё пойдёшь. Осталось только продать свою грязную задницу. До этого недалеко.

“Почему я терплю это? – возникала лишь одна мысль у меня в голове. Я мог сейчас наброситься на него и отрезать ему яйца. Но нет. Я терплю. Открывается четвёртая карта.

“Туз!” – обрадовался я. – “Теперь можно было идти на все бабки!”. Карты решили порадовать меня сегодня. “Давай, зализанный пидор!” – укоризненно я смотрел на этого мальца. – “Делай ставку, сука!”. Словно слыша меня сейчас, он пошёл на все деньги. “Отлично!” – воскликнул я. Тигр уже рядом с антилопой. Я отвечаю, смешивая свои последние фишки в кучу. Остаётся пятая карта. Прорухин достаёт её из колоды и кладёт её на стол. Для меня этот момент будто длился минуты, хотя на это хватило пяти секунд. Я чуть не упал со стула от нетерпения, но, к счастью, удержался. Итак, пятая карта. Бубновый король. Я стал быстро перемешивать эту информацию в своей голове, ведь времени на это было мало: у меня “фуллхаус”, у него же может быть пара с одной из этих карт, или тройка, или стрит. Делим три на один в голове. Получается тридцать три процента. Значит, скорее всего у него либо пара, либо тройка. Но стрит…

– Вскрываемся, – сказал малец.

Тут словно всё замедлилось: проходящие мимо люди, играющий на гитаре молодой музыкант и моё дыхание. В этот момент я лишь повторял про себя: “Тридцать три процента, тридцать три процента”. Его рука с двумя картами медленно приближалась ко столу. Моё сердцебиение участилось. И вот долгожданные карты. Мне выстрелили прямо в лоб. “Стрит” – с горечью сказал я про себя.

– Теперь же вы, – обратился ко мне парень, сделав довольную рожу.

Я вскрылся. Пот стекал с моего лба ручьём: я проиграл все деньги.

– Ну вот, – засмеялся парень. – Как же теперь вы будете оплачивать за квартиру?

Я удивился: откуда он знает, что мне нужно заплатить за два месяца проживания. Меня охватила злоба, словно пламя. Я взял стул и бросил в него. Он упал. Все подбежали ко мне, чтобы остановить меня. Но я был неуправляем. Я подошёл к нему и стал бить по морде с такой силы, что после трёх ударов его физиономия была похоже на жёваную жвачку, смоченной кровью. Было понятно: он умер. Люди оттащили меня и бросили в стену. Я ударился головой и услышал в свою сторону негодование и матюки:

– Ты ебанутый? – кричал мне Прорухин. – Какого чёрта ты его избил?

Мне было наплевать на слова этого сраного старикана, как и на всё в принципе. Я утихомирился: пламя потушили. Однако внутри меня возникло чувство отвращения, и мне хотелось вырвать. “Что за херня?!” – раздался голос по моему телу. Тут я посмотрел на парня, точнее на то, что от него осталось. Теперь он смотрел на меня, разинув большую улыбку. Куски мяса вываливалась у него изо рта, и кровь вытекала, точно из него выжимали вишнёвый сок. “Чудовище!” – кричал я. Но в ответ мне удавалось лишь услышать какое-то кряхтение с его стороны. Он пытался что-то сказать, но его попытки приводили к ещё большому кровотечению. Я долго смотрел на этот ужас, но неожиданно озарился яркий белый свет в его груди. И тут перед моими глазами пробежала вся моя жизнь, абсолютна вся. Потом свет потух, и я погрузился во мрак. Ничего. Однако потом передо мной стали появляться образы Прорухина, Михалкова и Пятакова. Они встали вокруг меня и стали смеяться, кричать. Я не понимал, что происходит. Но они продолжали и продолжали смеяться, выкрикивая всякую бессмыслицу: “Мы породили тебя! Ты наше создание! Живи, как скажем мы! Делай то, что скажем мы! Умри, как скажем мы!”. Я орал, плакал, бился в истерике, не понимая, за что мне это всё. “Ты – ничто!” – крикнул мне кто-то. Я повернулся и увидел мать…

Тут всё стихло. Я вернулся в обычное состояние.

– Вызывайте скорую! – орал во всю глотку Михалков.

Тут уже бармен взял в руки трубку и хотел позвонить. Однако в ответ ему я прокричал, выйдя из паралича:

– Какая скорая, пидоры?! Сейчас ещё и менты вместе со скорой приедут. И что, блять? Меня повяжут, сука!

– И что же ты предлагаешь? – спросил Михалков.

– Что, что блять! – воскликнул я. – Закопать этого пидора! А деньги поделим!

Все согласились. Только бармен сначала стал возмущаться, но после я уговорил его, как обычно делаю с такими неженками. То есть подошёл, взял его за воротник рубашки и вмазал по морде.

– Теперь понял?! – спросил я его.

Он кивнул мне головой в ответ.

В итоге мы вывезли его за город на машине и закопали в лесу. Едя в машине, я думал о словах этого парня и о той ситуации, когда убил его. “Кто он?” – возникал лишь этот вопрос в моей голове, – “Ангел?”. А, когда я лично закапывал его, у меня текли слёзы.

– Что такое? – спрашивал меня Прорухин. – Зато деньги не потеряли. Да даже немного получили авансом за его наглость.

– Он был ещё таким молодым. – всхлипывал я.

После мы приехали в бар и стали делить деньги. Однако я лишь стоял в стороне и курил сигарету.

– Эй! – прокричал мне Михалков. – А ты чего? Иди к нам и дели деньги.

Тут я вспомнил те слова: “Мы породили тебя! Ты наше создание! Живи, как скажем мы! Делай то, что скажем мы! Умри, как скажем мы!”. Меня передёрнуло. “Нужно менять свою жизнь” – решил я. – “Она моя! И только моя!”

– Забирайте мою долю, – сказал я и потушил сигарету. – Мне плевать.

Я пошёл на выход.

– Что такое? Почему? – спрашивал недоумённый Михалков.

– Да забей на него! – произнёс Прорухин и махнул рукой. – Не хочет – мы заберём.

Я вышел на улицу и улыбнулся.

Так и началась моя новая жизнь. Спасибо тебе и прости меня, малец.