Приключения Олжика и Вовки Как мы запускали мышку

КАК МЫ ЗАПУСКАЛИ МЫШКУ

Во всем виноват Вовка. Это я говорю точно. Это он придумал запустить мышку в космос или хотя бы, как он сказал, «в околоземное пространство». Он на эти вещи мастак. Вова постоянно придумывает что-нибудь такое, после чего даже страшно вспоминать. И я, конечно, попадаю вместе с ним. Хотя если честно, достаётся нам обоим поровну.

Вовка — это мой друг. Мы с ним учимся в 6-ом «В» классе, школы №200. Ему 12 лет, ну и мне тоже 12. Он сам худой как кощей — я его часто обзываю (так, шутя) «сушеный Шварценеггер» или «голодная швабра». А он называет меня «шаровая бомба» или «опухший бегемот». Хотя я совсем не толстый, а так, чуть-чуть, может быть, полноват. Как говорит моя мама, «в меру упитанный». Я вообще считаю, что лучше быть как я, полным мускулов, чем как Вовка — дохляк, с дерева упавший. Он к тому же носит одежду под хип-хоп и gangsta-rap, типа 50 Cent и Kanye West и ходит, крутой, как в мешке из-под сахара. Зато у него башка варит — о-го-го. Компьютерный гений. Он сам себе собрал компьютер, у него в комнате стоит. Ну, в общем, умный ужасно. Наверно, в десять раз умнее меня. Нет, где-то в пять.

Пока про этого хакера говорил, забыл совсем себя представить. Ну, меня зовут Олжас, я обычный пацан из обычной школы. У меня есть сестра старшая Гульнар и маленький братик Азамат. Он смешной, но страшно плаксивый.

Ну, короче, сидели мы как-то на алгебре. Я помню, еще вешал плакатик с надписью «Куплю мозги» сзади на воротник Сашке Ли. Он сидел впереди меня.

— Слышь, бомба, — сказал мне Вова с самым серьезным видом, — у меня тут идея есть…

— Иди ты, — обиделся я. — Дистрофан.

— Нет, я серьезно, Олжик. Давай соберем ракету.

— Какую ракету?

— Обыкновенную, для запуска в космос или, на худой конец, в стратосферу.

— А ты знаешь, как ее делать? — спросил я просто так. Он-то знает все на свете. Умный дурак.

— Да знаю, — отмахнулся Вовка с видом эксперта по запуску ракет с девяностолетним стажем, — с Интернета скачал кое-что, а остальное сам знаю. Там не очень много надо. Несколько соединений химических.

— Да ну, неинтересно, — соврал я.

— Мы же не просто ракету запускать будем, — зашептал он, выпучив глаза, — мы…

— Пирожков! — сказала Динара Кудайбергеновна, наша учительница по алгебре, — ты уже все сделал?

Пирожков — это фамилия Вовки. Я его еще иногда называю Пирожком. Но редко, потому что на эту кликуху он обижается и лезет драться. Но со мной, конечно, драться бесполезно. Одного моего удара достаточно.

— Да, Динара Кудайбергеновна, сделал, — ответил Вовка и повернулся к своей тетради. Я забыл сказать, что он сидит впереди, рядом с Сашкой, на которого я вешал плакатик.

— Тогда сиди спокойно и не мешай Утепову, — сказала учительница и опять уткнулась в журнал, — у него и так «тройка» выходит за четверть. Если хорошенько ее натянуть. За уши.

Через минуту он кинул мне скомканную бумажку. Я развернул ее и прочел: «Мы на ракете запустим мышку». Я написал: «Какую мышку?». Вовка ответил: «Кампучийскую». Я спросил: «Почему кампучийскую?» Он разозлился: «Да обычную, идиот, с хвостом и с лапами. В качестве космонавта». Больше нам не удалось переписываться, потому что Динара Кудайбергеновна заметила это и пригрозила поставить «двойку» за поведение.

Наконец, урок кончился, и мы вышли в коридор.

— Вот, смотри, — Вовка разложил на подоконнике листок с изображением ракеты, из хвоста которой вырывалось чудовищных размеров пламя, — это отделение для горючего. — Он ткнул пальцем в нижнюю часть. — Это стабилизаторы, это сопло, а вот здесь, — Вовка указал на среднюю часть, где был нарисован какой-то червяк с усами, — жилой отсек. Там будет сидеть космонавт.

— Мышка?

— Да.

— А ракету ты из чего сделаешь?

— Из картона.

— Она же сгорит на старте.

— Не сгорит. Нижняя часть будет из жести, а остальное пропитаем особым составом негорючим. Стартовую площадку сделать просто. За пять секунд соберу. Я все уже продумал. Будет круто!

Скажу честно: Вовка выдумывает такое, что никому в голову не придет. И всегда что-нибудь суперинтересное, у меня аж руки чешутся. Например, другие пацаны из нашего класса. Чем они занимаются? Или в YouTube уставятся на целый день или в компьютерные игры режутся, пока глаза не вывалятся. Мы с Вованом тоже любим и телевизор смотреть и игры компьютерные (особенно бродилки типа GTA), но иногда так надоедает, что хоть компьютер выбрасывай. И вдруг у Вовки появляется настолько крутая идея, что мы вскакиваем с места и начинаем искать себе на задницу приключения. Но что интересно, все осуществляется не по нашему плану, не так, как мы задумывали, а со всякими проблемами. Так случилось и в этот раз.

После уроков мы пошли к Вовке. Была весна, и по арыкам вдоль дороги текли бурлящие потоки грязной воды. Вовка придумал пускать кораблики из бумаги. Они уносились очень быстро и потом тонули в волнах.

— Слышь, Вовка, — сказал я, бросая камешки в кораблик, — а где мы достанем химические соединения, о которых ты говорил? Их вроде не продают?

В кабинете химии на втором этаже. Там есть лаборатория, сам видел, когда у седьмого класса там урок был. Нас с Сашкой попросили тогда коробки с химикатами выгрузить из машины. Я думаю, в этой лаборатории должно быть то, что нам надо, — ответил он, спуская на воду огромный «Титаник», сделанный из целой газеты.

— Ты что? Украсть? Это же воровство! — возразил я. Жутко не люблю воров. Помню, как-то у меня утащили адидасовские кроссовки. Настоящие, не подделку. Я очень тогда расстроился. Мне их сестра купила на день рождения. А папа мой говорит: «Лучше умри с голоду, но чужого не бери». Мне нравится это выражение.

— Да мы воровать не будем! Воруют только козлы. Мы возьмем чуть-чуть из каждой банки. Нам ведь не много надо.

— Все равно кража…

— А мы там записку оставим, — сказал Вовка с таким видом, будто закон Ньютона открыл: поднял палец и выпучил глаза, — так и так, уважаемая химичка, мы у вас тут чуть-чуть взяли порошка. Напишем, что взяли не для плохого дела, а для опытов, не сердитесь, пожалуйста, ученики вашей школы. Понятно?

— Понятно. Только нам потом попадет.

— Не попадет, — махнул он рукой, — если ты, дурак, не подпишешься в записке: «Пирожков В. и Утепов О.»

— Сам дурак, — ответил я автоматически.

— Ладно, пошли. Будем ракету клеить.

— Пошли, — сказал я, перешагивая через арык, где терпел крушение Вовкин «Титаник», расползаясь во все стороны.

У Вовки дома мы нашли несколько листов картона и коробку из-под обуви, из которых мы склеили верхнюю часть. Я занимался вырезанием деталей, а Вовка, собственно, конструировал. Он постоянно заглядывал в чертеж с какого-то хакерского сайта, чтобы не ошибиться. До этого мы никогда не строили ракет, поэтому нам пришлось помучиться, и мы провозились до вечера. Вовка все время жаловался, что у меня кривые руки и что я неправильно все выкроил. Я отвечал, что сделал все отлично, просто это у него перелом задней подмышки и аллергия мозга.

Наконец, ракета была готова. Оставалось только покрасить ее и приделать жестяной низ для горючего. Выглядела она не очень красиво: везде на поверхности были пятна и потеки клея.

— Давай покрасим ее в черный цвет, — предложил Вовка, — а сбоку напишем «NASA».

— Что за «NASA» такая? — спросил я.

— Американское космическое агентство. Или нет. Лучше просто: USA.

— Почему USA? Ее же мы сделали, а не американцы. Давай напишем «Казахстан». Или «Школа N 200».

— Нет, давай лучше с одной стороны «Олжас», а с другой — «Владимир».

— О, это классно! Только покрасим не черным, а красным или зеленым.

— Ты что, — покрутил пальцем у виска Вовка, — какой зеленый? Ракета должна быть черной. Это солидный цвет. А то получится как китайская игрушка. Еще предложи ромашки нарисовать!

— Кстати, — осенило меня, — почему бы не использовать китайские бомбочки для нашей ракеты? Они же тоже вверх взлетают…

— Олжик, — сказал Вовка тоном учителя, объясняющего тупому ученику элементарное правило, — НИКОГДА не прикасайся к петардам китайского производства!

— А че? Они классно взрываются…

— А мне они чуть глаз не выбили, — он показал на свою бровь, — видишь шрам?

На следующий день мы покрасили ракету полосками — черными и зелеными. В жилом отсеке мы устроили помещение для космонавта-мышки. В обшивке был иллюминатор из кусочка прозрачного пластика, чтобы мышка могла обозревать окрестности и видеть, что происходит. (Это я придумал). Внутри кабины я также нарисовал на стенках всякие картинки, интересные для мышки: сыр, кукурузные палочки, большого Микки Мауса и несколько сцен из жизни мышей. Вовка сказал, что я ерундой занимаюсь, все равно она не будет смотреть на эти каракули. Не до этого ей будет. Я сказал, что космонавту будет не так страшно, если на стенах своей каюты он сможет видеть привычные для него вещи. Надо же ему чем-то развлекаться во время длительного полета вокруг Земли.

— Вокруг Земли она летать не будет, — отрезал Вовка. — Она долетит до верхних пределов атмосферы, а потом упадет обратно и сгорит в плотных слоях.

— Как сгорит? — встревожился я. — Как сгорит? А как же тогда мышка? Она тоже сгорит, что ли?

— К сожалению, да, — констатировал Вовка, приклеивая стабилизатор к корпусу, и высунув кончик языка, — наши возможности не безграничны. Мы не можем построить орбитальную станцию. Пока еще.

Он взял в руки ракету и стал, прищурив глаз, проверять свою работу.

— Это будет путешествие в один конец. «Уан-уей тикет». Мышкой придется пожертвовать. Наука здесь бессильна.

— Нет, так не пойдет, — сказал я твердым голосом, — я мышку убивать не хочу.

— Да ты что, Олжик? Во всем мире ученые ежедневно валят кучу мышей и крыс для опытов. А потом изобретают что-нибудь суперполезное. Новый квантовый компьютер, например.

— Ну и пусть, — сказал я, — а мы не станем валить.

— Хочешь, мы потом ей памятник поставим? Из гипса. У меня и гипс есть,— предложил Вовка, набивая рот печеньем, которое принесла нам его мама, тетя Лена.

Нет, — не сдавался я. Мне было очень жаль бедную мышку. Не знаю почему. Просто я люблю животных. Как-то я с одним придурком побакланил из-за того, что он кошку сильно мучил.
Запускай тогда ракету без меня. Или без мышки.
Ладно, — нахмурился Вовка, — что-нибудь придумаю.

Минуту он сидел, задумавшись, смотря на ракету и пиная ногой кровать.

Эврика! — вдруг закричал Вовка так, что я даже вздрогнул. — Мы сделаем для мышки парашют! Да, да. Когда ракета сгорит и развалится, мышка плавно спланирует на землю и спасется! Пойдет?
Точно, — обрадовался я, — это ты круто придумал! Ну и башка у тебя! Только парашют может тоже сгореть…

— Нет, — сказал он уже роясь в ящиках в поисках подходящего куска ткани для парашюта, — мы приделаем его к жилому отсеку, а сам отсек обклеим фольгой.

— Классно! Ура-а!

Я начал мастерить парашют для космонавта, а Вовка стал делать жестяной низ, где будет находиться горючее. Парашют получился красивый: в цветочек. Вовка прикрепил его к отсеку сверху, сложил и закрыл верхушкой ракеты. Наконец, все было готово. Мы были горды своей работой, и нам не терпелось запустить ракету.

— Давай покажем ее кому-нибудь, — предложил я.

— Кому?

— Ну, пацанам.

— Нет, не надо. Не сейчас. Мы позовем их, когда будет запуск.

Теперь надо было достать эти химические соединения, чтобы из них сделать топливо. Поход за ними в школьную химическую лабораторию был назначен на два часа ночи того же дня. Мы сели разрабатывать план похищения сокровищ. Через полчаса мы придумали следующее:

«1. Вовка сообщает маме, что идет ночевать у Олжика. Олжик говорит своим родителям, что ночует у Вовки.

До двух часов ночи играем в компьютерном клубе.
Ровно в два подходим к окнам лаборатории, залезаем на второй этаж по решеткам первого и пробираемся внутрь.
Берем нужное и смываемся».

Как видите, все было очень просто. На бумаге.

В десять часов вечера мы встретились у компьютерного клуба. Я вообще не умею говорить о природе и все такое, типа там долины, равнины и дымка над рекой. Но тогда была такая клевая погода, что я даже запел по дороге песенку Земфиры, которая называлась «До свиданья». Помню, еще пахло этой… как ее… сиренью. Ничего запах. Мне нравится. И еще мне нравится бродить по ночному городу. Так классно! Попробуйте сами как-нибудь. Везде огни горят, машины блестят, летние площадки работают. Как там у Цоя: «…Видели ночь, гуляли всю ночь до утра…»

Мы просидели в клубе до двух часов ночи, затем направились к школе. Обошли ее кругом и обнаружили, что свет нигде не горит, ни в одном окне. Значит, в школе никого нет. Да и кто может быть здесь поздно ночью?

— Пошли теперь подойдем к окнам химии, — сказал Вовка шепотом.

— Пошли, — сказал я и почему-то испугался.

Мы подкрались к окнам и стали их рассматривать. На окнах первого этажа были решетки, так что залезть на второй этаж, казалось, будет не очень трудно.

— Давай ты первый, — прошептал Вовка, глядя наверх.

— Почему я? Давай ты лезь. Потом я.

— Ладно, — сказал он и стал карабкаться по решетке, — страхуй меня.

Вовка долез до второго этажа и остановился.

— Чего ты там застрял? — крикнул я.

— Да тихо ты, не ори, — ответил Вовка, повиснув там как макака в зоопарке, — тут не за что уцепиться дальше! Залезай сюда и подтолкни меня.

Я начал забираться вслед за ним. Он тут начал смеяться надо мной.

— Ой, не могу,— затрясся Вовка от смеха как больная шимпанзе на дереве, — Олжик, ты представитель вида древесных бегемотов. Ха-ха-ха! Ой, сейчас упаду!

— Заткнись, урод, — обиделся я, — а то скину к черту, чтобы ты головой треснулся об землю. Давай лезь дальше!

Он встал на мои плечи ногами и дотянулся рукой до карниза верхнего окна. Хорошо, что я такой здоровый. Другой бы не выдержал такой супернагрузки.

— Открыто, — сказал Вовка и толкнул окно. Потом он забрался внутрь и дал мне руки, чтобы втащить меня.

— Смотри, не порвись пополам, дохляк, — отомстил я ему за приколы надо мною.

Забравшись в кабинет, мы стали всматриваться в темноту, чтобы увидеть, где что находится.

— Ни фига не видно. Давай свет включим, — предложил я Вовке.

— Да ты что? Дурак что ли? Увидит кто-нибудь, тогда нам кранты! — зашипел он. — Эх, блин, фонарик забыл. Вот идиот!

— Ты прав в первый раз в жизни.

— Давай так искать, наощупь. Тут у окна светло, можно прочитать.

Мы стали ходить вдоль высоких стеллажей и искать нужные нам составы. У Вовки в руке была коробочка, куда мы собирались поместить их.

— Вот, нашел, — обрадовался Вовка, — сера. Так, пересыпаем полбаночки. Готово. Теперь ищем селитру.

Через полчаса мы нашли почти все, что требовалось. Мы и не думали, что все обойдется так быстро и легко. Но тут случилось что-то страшное. Я споткнулся обо что-то на полу и упал на стеллаж. Стеллаж, со всеми банками, склянками, пробирками и бутылками, с ужасным грохотом повалился на пол. Вовка аж подпрыгнул от ужаса. Даже в темноте были видны его глаза, от испуга выпавшие из черепа.

— Идиот! Дурак! Свинья ты жирная! Ты что наделал?! — закричал он, размахивая руками. — Не можешь свои опухшие мослы выше поднимать? Слоняра! Что теперь делать будем?

— Выползать в коридор, пока не задохнулись, — сказал я, поднимаясь и наступая на разбросанные банки, — я тут что-то ядовитое опрокинул. Апчхи!

Вся комната вдруг наполнилась такой едкой вонью, что мы пулей выскочили из лаборатории. В коридоре мы отдышались, чихая и кашляя, а на Вовку напала истерика, и он начал прикалываться надо мной:

— Ну ты упал! Га-га-га! Я думал — землетрясение началось. Га-га-га! Как мешок с навозом, га-га-га!

Пока он там загибался со смеху, я решил отомстить ему еще раз и спрятался в туалете за дверью. Вовка, обнаружив, что меня нет, перестал смеяться.

— Эй, Олжик, ты где? Э — э, кончай мозги парить! Выходи. Слышь, дурак? Куда ты спрятался? Думаешь, мне страшно? У меня же нет нервов! (По голосу было слышно, что он перепугался). Нам… это самое… пора идти уже. Олжик! Олжик!

Когда он приблизился к двери туалета, я выскочил из-за двери и закричал страшным голосом. Вовка издал душераздирающий вопль в двести децибел громкостью и, отскочив назад, ударился спиной об здоровенный фанерный стенд, который висел на стене. Стенд, недолго думая, свалился на него и оказался на Вовкиных плечах как огромный воротник. То есть Вовка пробил головой эту штуку и застрял в ней.

— Дебил! Бомба шаровая! — опять начал ругаться Вовка. — Я не могу голову вытащить! Помогай давай, быстро!

Но тут мы чуть не померли со страху, потому что услышали чьи-то крики внизу, на первом этаже.

— Э-э-э! А-а-а! Чего-о! — раздавался жуткий голос. — Кто-о-о?! Уш-ш-а! И-и-и!

У нас побежали мурашки по спине и даже по животу.

— Что это? — спросил Вовка дрожащим голосом, стоя все еще со своим дурацким стендом на шее.

— Не знаю, — ответил я шепотом, — может, привидение…

Раздался звук упавшего железного ведра и опять крик:

— Выходи-и! Убью!

Потом опять что-то упало, что-то загремело по лестнице, разбилось где-то стекло, и завывание повторилось:

— У-у-у! Догоню!

Вовка с перепугу ринулся искать дверь лаборатории, забыв о стенде на шее. Он начал бегать по коридору, тыкаясь фанерой в стены, и страшно кричать. Я тоже потерял всякое самообладание и побежал за ним. На лестнице что-то опять упало и загромыхало. В конце концов, я поймал Вовку и освободил его несчастную голову.

— Смываемся! — крикнул я, и мы ринулись в лабораторию.

Не помню, как мы оказались на улице. Мы бежали как сумасшедшие всю дорогу до дома. Как мы потом узнали (нам рассказал Сашка Ли), в школе находился сторож — старый дед семидесяти лет. Как мы могли упустить из виду, что должен быть сторож? В общем, дело было так: когда я напугал Вовку до смерти, сторож проснулся от его дикого крика и от шума упавшего стенда. В его службе это был первый случай, когда кто-либо нарушал покой школы. Дедушка сам очень испугался (конечно, от обезьяньего визга Вовки любой в штаны наложит) и, поднявшись по лестнице, остановился между первым и вторым этажом. (А спал сторож на первом этаже). Дальше идти он побоялся и в панике начал кричать что попало (а в пустой школе эхо хорошо раздается), и кидать вверх, на второй этаж, все, что ни попадется под руку: ведра, швабру, всякие палки, свои сапоги. Сначала крикнет: » А-а-а! Кто-о!», а потом — шарах! — кидает что-нибудь. Его то мы и приняли за привидение. А он нас принял за чертей, наверное. Ну какой, скажите, грабитель будет орать во всю глотку и надевать на голову стенды, когда делает свое дело?

Мы как-то не подумали о том, что каждый из нас скажет родителям, вернувшись домой в три часа ночи. Кроме того, оказалось, что когда я упал на тот идиотский стеллаж с банками, какое-то вонючее, синего цвета вещество попало на мое лицо. Это заметил Вова, когда мы подошли к моему подъезду.

— Ого, Олжик, у тебя вся морда в краске, — сказал он, тыкая пальцем мне в щеку.

— Где? Врешь!

— Да честно! Вот здесь, у виска и на шее. И на подбородке чуть-чуть.

Я потер лицо рукой.

— Стер?

— Нет.

— А сейчас?

— Не-а. Она вообще не стирается. Во попали…

— Что делать будем? Что мы предкам скажем?

— Не знаю.

Портфели у нас были спрятаны в кустах. Ночевать нам пришлось в подвале моего подъезда, ключи всегда лежали у меня в кармане. Мы нашли два старых матраса и легли на них. Мы долго не могли уснуть, потому что Вовка стал смеяться над моей синей рожей, а я за это бил его по сушнякам. Проснулись мы в десять утра. Вовка замотал мое лицо какой-то тряпкой, будто у меня зуб болит, и мы пошли в школу на третий урок. Домой я идти побоялся.

Вся школа гудела как пчелиный рой и говорила о дерзком ночном ограблении химической лаборатории. Учительнице мы сказали, что ходили к зубному врачу, а она спросила: «А Володя тебя за ноги держал? Или за руку?» Весь класс выпал тут же в осадок от смеха. Но сейчас мы не обратили на это ни малейшего внимания. У нас душа периодически уходила в пятки, — мы боялись, что нас вычислят. На второй этаж я бы не пошел даже за лимон баксов. На переменке Вовка прибежал с зеленым лицом и сказал:

— Там менты пришли!

— Где?

— В химии. Сам видел.

У меня появилось нехорошее чувство в ногах и заныло сердце.

— Нам кранты…

Нам жутко хотелось свалить с уроков немедленно, но мы мужественно досидели до конца шестого урока. Каждую минуту мы ждали, что зайдет отряд полиции и скажет: «Вы обвиняетесь в ограблении государственного учреждения! Вы арестованы! Прошу следовать за нами!» Но этого, к большой нашей радости, не произошло. Прозвенел звонок, мы сорвались с места, и через секунду были на улице.

— Уф-ф! — выдохнул я и упал на траву. — Пронесло…

— Зря мы так быстро выскочили, — сказал Вовка.

— А че?

— Могли навлечь подозрение.

— Да кто видел? Все рванули как на марафоне.

Кстати, те химические соединения, которые мы взяли, Вовка, молодец, не потерял в суматохе, а вынес. Он положил тогда коробку в карман. Так что у нас теперь было все необходимое для старта, кроме космонавта.

Настроение у нас было отличное, мы опять смеялись. По дороге домой мы помогли толкнуть заглохшую машину и оказали помощь одной бабушке, затащив ее тележку с сумками по лестнице. Мы гордились собой и были ужасно довольны.

— Давай поскорее достанем мышку, — сказал я Вовке, когда мы пришли к нему домой, — я хочу побыстрее запустить ракету.

— Сначала отмоем твою синюю рожу, а то как ты домой пойдешь?

Пока он искал растворитель, я позвонил домой, чтобы не волновались. Вовка взял ватку, намочил ее растворителем и начал оттирать краску.

— Слышь, а где мы возьмем мышку? — спросил я.

— Надо подумать.

— Может быть, у пацанов есть?

— Откуда у них мыши?

— Ну, может, кто дома держит.

— Дома держат крыс, обычно, а не мышей.

— А твой Кешка сможет поймать?

— Не верти головой. Твою жирную морду фиг ототрешь. На, сам вытирай дальше. Чуть-чуть осталось.

Пока я оттирал краску, Вовка пинал ногой кровать. Это значило, что он напряженно думает.

— Придумал! — закричал он и побежал рыться в своих ящиках, где всегда находилось все, что нужно. Почему, не знаю.

— Что ты придумал?

— Мы поставим мышеловку!

— Как я сам не догадался…

— Куда тебе, неандертальцу с недоразвитым мозгом!

Наконец, великий ученый и изобретатель В. Пирожков вытащил на свет божий ржавую мышеловку с толстой скобкой, которая взводилась и со страшной силой придавливала жертву, если та чихнет на приманку.

— Эта не пойдет,— заявил я, — зачем нам дохлый космонавт?

— Олжик, иди, сделай операцию на мозг. Мы ее переделаем, конечно. Сделаем клетку с захлопывающейся дверцей. Мышка забирается туда, дверца — хлоп! И готово.

— Ты гений!

Вовка раздулся от гордости на полкомнаты и лопнул.

— Кстати, — предложил я, — я знаю, где водятся два миллиона триста восемьдесят пять тысяч сто двадцать три мыши!

* * *

Чердак был страшно пыльный и темный, прямо как в фильмах ужасов. Но мы люди бесстрашные и ничего не боимся.

— Я забыл сказать, — широко зевнул Вовка, — здесь могут водиться ядовитые гусеницы вида Uksus puksus.

Мне вдруг показалось, что по мне ползают тысячи отвратительных мохнатых гусениц.

— А-а-а! — заорал я и стал хлопать себя повсюду.

— Да не ори, я пошутил.

Своими криками и шумом мы вспугнули голубей, которые там жили. Они хлопали крыльями, улетали и возвращались через слуховое окно, курлыкали что-то возмущенно.

— Смотри, сколько их, — сказал Вовка и стал пробираться через всякие коробки к открытому окну в крыше, — давай поймаем.

— Только ничего с ними не делай.

— Нет, ты что. Я их, наоборот, люблю. Вообще, я давно мечтал завести пару голубей, или побольше. Нравятся мне они.

— Мне тоже нравятся. Смотри, какой классный. С мохнатыми ногами.

— Олжик, у меня идея! Давай сделаем голубятню. Я в одном фильме такую видел. Будем их разводить.

— Круто. После того, как запустим ракету.

— Да. Давай ставить мышеловку.

Мы установили клетку около балки, положили кусочек сыру, который я взял дома из холодильника, и открыли дверцу. Теперь надо было только ждать.

— А пока сделаем топливо для нашего пилотируемого космического корабля «Союз-ВО-1».

— «ВО» — это «Вовка Отмороженный?» — спросил я.

— Нет. «ВО» — это «Вспухший Олжик».

Мы не надеялись, что кандидат в космонавты попадется быстро, но полезли на чердак на следующий же день, как пришли из школы. К нашей большой радости, в клетке сидела маленькая мышка и усердно грызла прутья мышеловки.

— Ура-а-а! Круто! Базару нет! Yes!

Мы подбежали к клетке. Мышка была совсем маленькая, наверное, это был мышонок. Она забилась в угол и смотрела на нас своими крошечными глазками.

— Боится, — Вовка постучал пальцем по клетке. Мышка вздрогнула.

— Не пугай ее, — сказал я, — пусть успокоится. Ее надо накормить, чтобы она к нам привыкла и не боялась. Сейчас я её достану.

Бедная мышка, наверное, знала, что я ничего ей плохого делать не буду, и спокойно дала себя взять в руки. Может быть, она чувствовала, что я люблю животных. Это правда, вы знаете. Я стал гладить её пальцем и говорить:

— Не бойся, дура серая. Я тебя не съем. Я не Кешка. Ты скоро полетишь в космос.

— Дай я подержу, — зачесалось у Вовки, — ну дай.

— Не дам. У тебя она убежит.

— Ну дай, ну чуть-чуть. Она же должна ко мне привыкнуть.

— Ладно, только не упусти.

Вовка взял её своими кривыми щупальцами и начал с ней беседовать:

— Ну что, зверюга? Привет.

И как гаркнет прямо ей в морду:

— Космонавтом будешь?!

Мышка от шока укусила его, спрыгнула на землю и смоталась. Я дал Вовке подзатыльник и заорал:

— Чё ты орёшь! Чё ты орёшь, идиот!? Придурок! Псих! Суслик блохастый!

Я нес его на пинках до самой улицы. Там мы сели на теплый камень и стали думать.

— Ну что? — вопил я. — Обломись, корова! Где теперь пилота возьмем? Иди, руками лови! Кешка поможет.

— Умри, семейство бобовых, — огрызался Вовка.

Через минуту он вскочил и крикнув: «Щас приду!», убежал. Спустя полчаса он вернулся с какой-то коробкой в руках. Рожа у него была довольная-довольная.

— Что у тебя там? Кенгуру что ли?

— Хомяк! — просиял Вова.

— Где ты его взял?

— Купил в зоомагазине.

— Он будет вместо мышки?

— Ага.

— Так он там задохнулся давно, наверное! Хоть бы дырку сделал в коробке, садист.

Жилой отсек строился для мышки, а хомяк, как известно, побольше размером. Я боялся, что он туда не поместится. Но Вовка начал убеждать меня, что влезет и в доказательство стал пихать хомяка в ракету, подталкивая его пальцами в зад.

— Ты, фашист! — заорал я. — Дай мне.

Я положил кусочек колбасы в жилой отсек, опустив ракету набок. Хомяк понюхал-понюхал и залез туда. Потом я взял нижнюю часть ракеты и вставил в жилой отсек. Все просто. Мы стали наблюдать за хомяком через иллюминатор. Он совал свой нос то туда, то сюда и везде нюхал.

— Все, — сказал Вовка, — пошли запускать!

Мы, еще раньше, пригласили наших пацанов из класса. Они ждали на улице. Как только мы вышли, за нами еще увязалась толпа щеглов из нашего двора. Все смотрели на нашу ракету, где были крупными буквами выведены наши имена, и падали на асфальт от восхищения и зависти. Я гордо взял ракету в руки и торжественно понес ее на место старта, за гаражи. Вовка поставил корабль на стабилизаторы (крылья так называются) и зажег шнур, смоченный селитрой. Шнур зашипел, задымился и начал гореть, разбрасывая искры.

— Отходи! — закричал я.

Все разбежались на безопасное расстояние и стали смотреть. Огонь дошел до дна ракеты и — БАХ! Она рванула вверх со страшной скоростью, а из дна вырвалось ослепительное пламя.

— А-а-а! У-у-у! Ур-ра!! — заорали мы все. — Получилось!!

На высоте ста метров горючее вдруг кончилось, и ракета стала падать. Но тут раскрылся мой парашют в цветочек, и жилой отсек плавно полетел куда-то далеко за соседние дома. Мы так его и не нашли.