Из третьего пепла

(*)

– Магрит, не надо резкостей, – Рудольфус де Рэ всё ещё ожидал от меня бури. Конечно, нелегко признавать то, что ты снова остаёшься ни с чем, что тебя опять хотят использовать, вытряхнуть всю твою память и использовать по своему усмотрению.

Ричард снова хочет причинить мне боль. На этот раз не из мести, а из заботы о своей дочери, которой нет места ни в нашем мире, ни в мире людей. Пока нет. Этот мерзавец всё продумал – он сотрёт её личность и мою, заменит новой. И его долг закрыт. Всё, больше он ничего никому не должен.

Рудольфус де Рэ имеет все основания полагать, что я сейчас продолжу своё буйство. Но на буйство нужны силы, а откуда их взять, если перед глазами вспышки жёлтой ярости? Когда-то я читала, что ярость красная. Не знаю, то ли автор был фантазёром, то ли со мной неладное, но сейчас моя ярость не имела ничего общего с красным. Она была похожа на яркое солнце, которое слепит, да так слепит, что голова кипит, пульсирует и вызывает мигрень.

Ненавижу. Надо было его убить. Жалела…дура!

– Магрит? – позвал Рудольфус.

Киваю – я тут, господин хороший. Да, вы открыли мне правду, но сделали её из своих побуждений. Наверное, и вас я должна ненавидеть, но не слишком ли много на одну Магрит?

Чтоб вас…

– Я слышу, да, – поднимаю голову, солнце пульсирует прямо в сознании, противно и ярко. Очень ярко.

– Так не пойдёт! – Рудольфус решителен, что ж, он дитя войн, он не считается ни с какими слабостями других. Зато он знает, как действовать.

Мгновение, и передо мной стакан с тёмной жидкостью.

– Пей, – мягко советует де Рэ.

Извольте! Ещё четверть часа назад я бы усомнилась, может быть и попыталась отказаться, а теперь горькая и горячая жидкость легко скатывается в горло и уходит в желудок. Пусто. Как пусто в душе.

Неужели навсегда пусто? Впрочем – было ли во мне наполнение? Может я всегда была такой пустой?

– Ещё, – Рудольфус подталкивает новый стакан.

У меня дрожат руки, но выпиваю. Горечь обжигает горло повторно, но на этот раз меня встряхивает. Тьма, что я пью вообще? Я же не люблю крепкое!

– Теперь поговорим, – де Рэ садится напротив меня и я с удивлением замечаю, что его взгляд печален. Первая мысль ясна: играет!

Вторая разумна: а я ему кто, чтоб играть?

– Ричард своё отживает, – эту мысль я уже слышала, но теперь воспринимаю её иначе, – его срок подходит к концу. Я не нуждаюсь в его услугах и в его интригах. Мне гораздо ценнее будешь ты. А чего ты удивляешься? Ты специалист по проклятиям, с опытом преподавания и с нотками совести. уже по этим трём пунктам ты выше Ричарда.

Удивляюсь? Да я уже ничему, наверное, не удивлюсь. Это просто у меня лицо такое, де Рэ!

– Мы можем поменять его планы, – продолжает Рудольфус, – тебя и его. В конце концов, Каталина его дочь, ему и возиться с нею. Он, разумеется, хитро придумал – стереть вас обеих с моей помощью, а после дать вам жизнь, хоть и хорошую, но среди…людей.

– Вы могли бы рассказать мне. Знаете, словами… – я усмехаюсь. Горечь выпитого поднимается во мне, делает безрассудной.

– А ещё я мог бы сброситься со скалы, но не сделал этого! Магрит, ну в самом деле – ты бы мне поверила?

Ага, догнала бы и ещё три раза поверила. Одно дело, когда тебе говорят о чём-то, другое – когда ты сам становишься свидетелем разговора, выводящего к проклятой правде. Нет, Рудольфус прав, я бы ему не поверила. Но что мне теперь делать? мстить Ричарду? Убивать его? Менять его план?

– Вот и я о том, – Рудольфус читает мои ответы и сам. Не нужны ему мои слова.

Надоело мне. Ричард, Каталина, Карлини…все надоели. Разобраться не могут между собой, а в итоге Магрит достаётся один бред. С разных сторон. Нет, хватит! Всех хватит!

– Вы с Ричардом хорошие друзья? – спрашивает Рудольфус вдруг спокойно. Это странное спокойствие даже пугает. Да и речь шла ведь о другом.

– Наверное, – я не знаю ответа. – Мы учились вместе. Общались, вроде даже приятельствовали. Потом он открыл своё агентство в людском мире, а я своё. Где-то сотрудничали.

– А потом?

А потом я сделала лютую дрянь, подставила Ричарда из какой-то идиотской капризности, он меня не выдал, но сжёг моё агентство, лишив меня и мою неприкаянную Габи работы и жилья. Пришлось идти с мольбами к профессору Карлини. И что на сегодняшний день? Магрит понижена в правах, Карлини меня ненавидит, Габи мертва.

Из нуля в минуса. Молодец, Магрит!

– Вы и сами знаете! – я огрызаюсь, хотя не должна. Но он не злится.

– Хорошо, – соглашается Рудольфус, – чего ты хочешь?

Чего я хочу? Спать. Спать так долго, сколько смогу. Спать и не видеть снов. А больше ничего не хочу.

– Для Ричарда, – подсказывает Рудольфус. – Ты хочешь его уничтожить?

И здесь я не знаю ответа. с одной стороны – да, я желаю ему мести, всей собранной ненавистью желаю, но с другой – у меня больше нет сил. Нет сил на жизнь, а на месть? Откуда найти хоть какие-то силы?

Я слаба. Я слаба так, как никогда прежде. Жизнь, которая вроде бы начала успокаиваться, снова сбрасывает меня в омут. Я почти начала верить Ричарду! А он?

Ненавижу. Не за саму идею даже ненавижу, а за то, что он растоптал мою веру. Осколки того, что я ещё имела. Веру в завтрашний день, в опору, в надежду.

Как опостылело! Нет никакой веры, и завтра нет. А опора с надеждой – руины, те руины, что остались ещё от моего сожжённого агентства!

– Магрит? – Рудольфус зовёт. Ему нужен ответ, война, драка.

А мне ничего не нужно.

– Я не знаю. Я ненавижу его, но я больше не могу ничего. Я устала, простите.

– Не извиняйся, – мягко улыбается де Рэ, – думаю, ты ещё в растерянности. Знаешь, я тебе предлагаю ещё подумать. Но пока, прежде, чем ты что-то решишь или не решишь…не показывай Ричарду того, что ты его ненавидишь. Сможешь?

– Нет, – честно отвечаю я. – Он всё поймёт по моему взгляду. Лучше сказать, что я знаю.

– Ты же ведьма! – возмущается Рудольфус, но осекается, раздумывает. – Ладно, Магрит, хочешь, скажу тебе одну тайну? Но между нами?

Мне не нужно больше тайн. И полуправд. И вообще ничего. Солнце в сознании гаснет, и как из сумерек проступает, наконец, и кабинет де Рэ и сам он – непривычный, встревоженный и какой-то взъерошенный.

Даже смешно.

– На самом деле, я ненавижу Жанну д`Арк. И своего предка. Жиль де Рэ связал своё имя с её именем, объявил себя и своих потомков её последователем. Она горела на костре, а он собирал артефакты и обрывки ее вещей, что не растащили люди. Эту традицию продолжили и позже, а я…

Рудольфус и сам смеётся, отмахивается, а я ошарашено смотрю. Нет, меня ещё можно удивить! Тьма! Чудны пути твои! Неужели… неужели?

Он ненавидит предка? Великого Жиль де Рэ, принесшего магическому и людскому миру столько головной боли? А ведь почитает его на наших глазах. И объявляет себя его преемником.

– Просто я действительно считаю, что нужно развести мир людей и мир магии, – продолжает де Рэ, – а как это сделать обычному магу? А вот если ты потомок того, кто служил легендарной сожжённой ведьмы… Магрит, ты меня понимаешь?

– Увы, – я выдавливаю из себя ответ с трудом. Я сражена наповал. Это, определённо, удар.

– Жанна была, говорят, особой нервной, – объясняет де Рэ, – а мой предок любил её безумно. Или не её, а её силу. В любом случае, после её казни, он окончательно свихнулся и многих замучил во имя великой магии и идеи возрождения Жанны. Это бремя, Магрит. Это тень, которую я использую в своих интересах, но которая давит меня. Временами я думаю о том, что я не хочу иметь такой фамилии, а в другой раз боюсь – а вдруг я также, как Жиль, свихнусь и буду мучить людей во имя идеи? Но пока это удобный инструмент, понимаешь? я притворяюсь, что мне есть дело до того, что было века назад и есть те, кто в это верит и идёт за мной. Я строю идею вокруг образов, ярких, символичных, а они идут за мной. А я… я притворяюсь, Магрит.

Не знаю, что должно было произойти, чтобы удивить меня в эту минуту больше. даже если бы обвалился потолок и рухнул бы на пол дракон, я бы, наверное, не обратила внимания – признание де Рэ, от которого все столько слышали фанатичного и восхищавшего и о Жанне, и о его предке, были, мягко говоря, впечатляющими. По факту, он признался мне в том, что просто использует историю в своих интересах и лжёт.

Но кто из нас не лжёт? Он имеет свою карьеру в магическом мире, он как политик, так что – это всего лишь его оружие. Одно из оружий. Но прозвучало неожиданно.

– Я не знаю, что вам сказать, Рудольфус, я немного…меня смутили, – я понимаю, что он ждёт ответа и признаюсь в несостоятельности своей реакции.

– Значит, я хорошо притворяюсь? – он кивает головой, удовлетворённо вроде бы, но мне кажется, что в глазах его проблескивает тоска.

Интересно, сколько раз он говорил эту правду? Кому?

– Ты первая, кому я рассказал это. За долгие десятки лет первая, – он будто бы слышит мой невысказанный вопрос. – Не думаю, что ты меня выдашь. Ведь не выдашь?

Де Рэ смотрит на меня испытующе, и я чувствую внезапно приливающую краску к щекам. Его взгляд смущает меня ещё больше, чем неожиданное признание. Странное чувство, на самом деле, непривычное. Он посвятил меня в свою тайну, как будто бы уже ожидая от меня чего-то, уверенный, в том, что я на его стороне.

– Не выдам, – соглашаюсь я, отвожу глаза от него. На него тяжело смотреть. Нет, дело не во внешности самой, а в том, что его взгляд выносить трудно. Он как будто бы ищет в разуме нужное, испытывает.

– Притворяйся! – легко советует де Рэ, – как я притворяюсь. И решай, как поступим.

Поступим? уже мы?

– Он отживает своё, мне нужны преданные люди, а не интриганы, – напоминает Рудольфус, снова угадывая мои мысли. – Ты не одна, Магрит. Это уже не ваши личные разборки.

– Я не хочу воевать, – я знаю, что мои слова – риск. Но это правда. Всего тридцать лет прошло с того момента, как магический мир и людской начали постепенное схождение после долгих войн, и что же? опять? Расходиться? Будет кровь – явно будет.

Де Рэ смотрит спокойно, но в глазах его такая же желтоватая ярость. Я узнаю её слабое свечение.

– Война будет, – чеканит он, – и очень скоро. Тебе придётся решить, на чьей ты стороне.

На чьей стороне? На стороне самой себя, в конце концов! Можно?

– Ладно, – он смягчается, – я понимаю, ты в шоке и в расстройстве. Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Хорошо, я не настаиваю. Пока держи себя в руках, пожалуйста. Сможешь?

– Не представляю, – честно отвечаю я. – Но я попробую.

Мне надо выиграть время. Надо уйти от странного взгляда Рудольфуса де Рэ, от кабинета его отдалиться, собраться с мыслями и сделать то, что нужно. Наконец-то выбрать себя.

– Иди, отдыхай, – он кивает, – мы поговорим завтра.

Я выхожу в смятении. Меня шатает и ведёт, и взгляд Рудольфуса, который я чувствую спиной, не добавляет мне опоры.

Надо выбрать себя, только себя. Нет, не только. Есть ещё один человек, о котором я должна позаботиться. Во-первых, потому что только мне, похоже, по-настоящему есть дело до этого человека. Во-вторых, потому что кое-кто будет страдать, если я спутаю ему карты, и…

– Ричард! – он последний, кого я сейчас хочу видеть.

– Ведьма! – он пугается, но быстрее берёт себя в руки. – Ты чего по коридорам шастаешь?

– А ты? – лучшая защита – нападение и я нападаю. Потому что надо притворяться, в этом де Рэ прав.

– Я здесь работаю.

– Ну и я здесь не пауков гоняю!

Неловкое молчание. Больше всего я хочу разодрать ему лицо ногтями, но так я ничего не добьюсь. Да и ногти жаль, и сил у меня нет.

– Как дела? – самый умный вопрос, который можно задать в коридоре.

– Нормально, – и мой самый умный ответ.

– Магрит, я рад, что ты с нами, – Ричард всё-таки решается что-то добавить к своему вопросу, пользуется ситуацией, желая усыпить мою бдительность. – Я понимаю, что де Рэ – это не тот, за кем ты пойдёшь, но осталось немного и я…Каталина будет счастлива. И мы все будем жить иначе. Не так он нам и будет нужен.

Я пытаюсь понять, верит ли он сам во всё это или просто мне лжёт, и не могу. Полумрак коридора – отличное прикрытие для лжеца.

– Ты чего? – удивляется он, – не веришь?

– Вообще-то, я просто подвыпила, – признаюсь я и мстительно добавляю: – с де Рэ. Знаешь, он на самом деле, не так уж и плох. Видный очень.

Полумрак скрывает лицо Ричарда, но по долгой паузе и по нервному смешку я понимаю – ему мои слова не по нраву. Страх труса: до чего договоримся мы с де Рэ?

– Влюбилась, что ли? – смеётся он, но ему не смешно. Наверное, он и сам чует, что де Рэ его подход не нравится, а может страхуется. Не дурак ведь был.

– Нет, но вообще, я ведьма свободная, творю, что хочу, – я смеюсь, это жёлтовая яростная истерика прорывается.

Ричарду мой ответ не нравится.

– Ты совсем пьяна! – он выдыхает с облегчением, которое явно недолго, но хоть как-то сдерживает тревогу. – Знаешь, осторожнее. Де Рэ недалеко ушёл от предка.

– От диких обезьян?

– Каких ещё… – Ричард спотыкается. Он понимает, наконец, что я издеваюсь, ругается. – Магрит, нам надо поговорить. Серьёзно поговорить.

Я серьёзнею.

– Завтра. Приходи, поговорим.

Я не жду ответа, я ухожу раньше. Мне больше нечего ждать.

– Я приду! – кричит Ричард мне вслед, голос его обеспокоенный. Но я не оборачиваюсь. Понервничай, дорогой мой друг и враг, понервничай, а завтра будет утро, новый день и тебе будет очень весело. Жаль, что я этого не увижу.

***

На самом деле, я совершенно не представляла, чем и как буду уговаривать Каталину пойти со мной. На каком основании я ей скажу, что она должна оставить своего отца, пусть и пренебрегающего, ни разу её не навестившего и пойти за собой?

Я ей кто? Мать? её мать, благополучно испортив ей жизнь, скрыв правду от Ричарда и от самой девчонки, утопилась. А я греби!

Нет, могу не грести, конечно, но сдаётся мне, что кто-то всё-таки должен, иначе развития событий я не представляю.

Девочка спала, как и полагается спать ребёнку в ночной час. Но я была не права, когда решила, что сон её глубок. Она была в полусне-полуяви, смятении и нездоровье этого сна.

– Ой…– она почувствовала какое-то движение в комнате, тотчас сон оставил её, она села в постели, охнула, увидев меня.

– Не бойся! – остерегла я. – Каталина, не бойся меня.

Она и не боялась. В последнее время, мы виделись довольно часто. Это Ричард не приходил к своей дочери и всеми силами пытался задвинуть память о ней подальше, а заодно и меня к ней отрядить в людской мир хотел, но я не он.

Каталина не должна отвечать за поступки своих отца и матери. Я должна предложить ей выбор. Да, она ещё мала, чтобы выбирать, но ей придётся.

– Не боюсь, – она смотрела на меня хмуро, разбуженная, встревоженная, непонимающая. И какая же молодая! Я в её годы выбирала себе парту подальше от линейки мадам Франчески, а эта?

Куда ей идти? а мне?

– Ты уже взрослая, в некотором смысле, – мрачно начала я. – Каталина, ты прекрасно понимаешь, что тебе нет места в мире магии.

– Знаю, – она закрыла лицо руками, – я позор своих отца и матери.

Так, вдох-выдох, не с того ты начала, Магрит! Как тебя вообще преподавать пустили? Ты же вообще разговаривать с людьми не умеешь!

– Нет, дело не в этом! Ты не позор, просто…

Я осеклась. Что «просто»? просто мы, магическое общество, плевать хотели на тех, кто рождается в наших рядах, но не имеет и капли магии? Мы не просто презираем вас, мы вас отправляем на службу к себе, испытываем на вас зелья и амулеты, тестируем заклятья, не считаясь с вашими чувствами.

Да какими чувствами? Мы с жизнями вашими не считаемся!

– Сначала, – выдохнула я, – Каталина, у тебя…

Она отняла руки от лица. Слёзы катились по её щекам, вздрагивали тонкие плечи, но она силилась не всхлипнуть в голос. До чего ж мы её довели?

– Плачь, если хочешь, – мой собственный голос дрогнул, а рука неловко коснулась её спины. – Но сейчас я хочу тебе кое-что предложить. Понимаешь, мне тоже нет здесь места.

Нет, «тоже» было лишним! Магрит, соберись, соберись! Чего ж ты несёшь всё время не то?

– Вы же ведьма! – возмутилась Каталина. Она кривила рот, от сдерживаемых рыданий у неё разошлась икота, но плечи перестало сотрясать нервной дрожью. – Как это?

Как-как… как соломенный тюфяк!

– У нас свои расхождения. Кто-то хочет одного и говорит об этом и всё ведёт к своей цели, а кто-то против.

Она не понимала. Не могла понять. Выращенная в заботах матери, которая боялась за свою несчастную дочь и лгала до последнего и ей, и всем вокруг, девчонка не могла понимать этого мира. Она не знала нашей ситуации, да чего уж там она? Я, живущая в этом мире, практикующая ведьма, и то ещё недавно знать не знала какого-то там Рудольфуса де Рэ!

Поёжилась я невольно. Чёртово имя. Сложное, мрачное и вызывает самые странные предчувствия.

– Мне нет места, – я говорила правду. Самой себе в этом трудно было признаться, но легко оказалось сказать подобное девчонке, что была ещё несчастней меня. – И я ухожу.

– Уходишь? – она неправильно меня поняла и успела испугаться. Да, я не была ей близким человеком, но всё же связывала её с обществом других магов, и она помнила мою заботу о ней. а теперь меня не должно было быть в её мире.

– Ты можешь пойти со мной, – предложение было идиотским, но оно совершенно точно заставило бы Ричарда нервничать.

Долгую минуту я была уверена, что Каталина откажется. Это было неразумно – идти со мной, когда у тебя под боком отец, всё равно родной.

Но я не была на её месте. Меня не отвергали, и из любимой дочери я не превращалась в изгоя собственной семьи за короткий день. Меня изначально оставили на попечение Академии, а Каталина…

Она хлебнула горя за короткий срок. Она успела узнать, что не ведьма, что мать лгала ей и обманывала отца. И потеряла мать, и встретила холодное презрение от всех. И потеряла связь с Академией, где её не любили, но всё-таки там был её дом несколько лет. А потом отец попытался сплавить её подальше, но вот – она вернулась к нему, а он даже не взглянул на неё ни разу.

Как она только с ума не сошла? Как вынесла?

– Я, конечно, не настаиваю, – добавила я, но Каталина уже решилась:

– Сейчас идём?

– Да.

– Папа знает?

– Нет.

Я ждала, что она передумает, но она только коротко кивнула и спустила ноги с кровати на холодный пол.

– Я сейчас, можно? – спросила она. От сна в её голосе ничего не осталось.

– Да, конечно! – я не знала и сама, что нам теперь делать, куда я пойду, и как я буду потом объяснять столь вольное передвижение, будучи пониженной в правах, но знала точно – с меня хватит и надо уходить, а если при этом удастся отомстить Ричарду и заставить его понервничать, что ж, отлично!

Я приготовилась ждать долго, но Каталина меня удивила. Она собралась неожиданно быстро, в считанные десять минут переоделась и даже нацепила плащ с капюшоном, вытащила сумку, пошуршала…

– Ловко, – не удержалась я, когда Каталина взяла сумку в руки. Явно тяжёлую, но небольшую.

– Я сама думала сбежать, – спокойно ответила девчонка, – только не знала куда.

– А сейчас ты знаешь, куда мы идём? – её слова мне не понравились. Возможно, хорошо, что я забираю её с собой, а то так с пренебрежением Ричарда она могла и похуже побега что-то сделать, но уже с собой.

– Мне всё равно, – отозвалась Каталина, – я готова.

– Подожди, – попросила я и первая вышла в коридор. – Ступай за мной тихо, ни звука. Поняла?

Штаб Рудольфуса охранялся хорошо, но проблема была в том, что расчёт охраны ставился на тех, кто пожелает войти в штаб, а не выйти из него! Феноменальная недоработка для противника мира! Впрочем, не мне учить де Рэ войне, и вообще…

Нет, это не было недоработкой. Я упивалась своим злорадством почти десять минут, пока мы с Каталиной ползли по тёмному коридору, но когда оказались на улице, и я взглянула на оставленный нами штаб, всё злорадство пропало.

Рудольфус де Рэ стоял у окна в своём кабинете. Магический свет освещал его фигуру, не позволяя его спутать с кем-нибудь. Он явно нас видел.

– Ой…– поёжилась Каталина и прижалась ко мне, невольно, порывисто, ища защиты.

Я думала, он нас остановит, но он только смотрел, а когда я попятилась – приветливо помахал мне рукой.

– Что это…– бедняга не соображала ничего, но я не отставала. Справедливости ради, этот маг выводил меня из равновесия, смущал и сбивал с толку практически каждую встречу.

– Пойдём, – рыкнула я и потащила Каталину за собой.

Погони не было. Рудольфус де Рэ отпускал нас в ночь. какие планы он преследовал? Чего ждал? Почему позволил?.. я не знала, я не могла этого знать – я никогда не была родом из войны и не знала масштабов его решительности.

Каталина не спорила. Она бежала за мной через ночь, хваталась за мою руку. Бежать было недолго. Немного до закрытой местности, а там я нас перенесу. Она не жаловалась, не спрашивала, лишь держалась за свою сумку и за меня.

(*) (История Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины», «Руины», «Неудачница», «Искушение», «О терпении», «Метла», «Без надежды», «Неправда», «Из первого пепла», «Лучше промолчать», «Из пепла второго», «О начале падения», «О тёмных мыслях» и «О первой правде»)