В моей любимой Чехословакии весна. Я умираю. Скорее, уже умер. Холодно. Как это умирать? Такое чувство, будто ты разлепляешься с телом, выходишь из него. И душа твоя ликует. Она, наконец-то, свободна. Выше и выше…
Я Густав. Я словак, из села Вышний Славков. Я лесоруб и плотник. На дворе Вторая мировая война. Чехословакия — союзница Германии.
А пока я лежу на зеленой траве. Мелькают мысли, образы. Что-то радует, от чего-то стыдно. И вспоминается один эпизод. Я очень надеюсь — он вошел в историю…
Август 1932 г. Я иммигрант. На пароходе вместе с ирландскими переселенцами я пересек океан.
В Нью-Йорк я приехал на заработки. Долго пытался найти работу, но это не так просто. Смутное время, в Америке царит Великая депрессия. Безработица. Я готов взяться за любой труд, чтобы заработать. Ведь дома, в Словакии, меня ждет моя жена Маришка.
И через неделю я и еще десять моих товарищей были наняты на строительство небоскребов на Манхэттене. Мы были монтажниками-строителями. 14 башен Рокфеллер-центра — это не шутки, ребята!
В последний месяц строительства руководство Рокфеллер-центра предложило нам поучаствовать в рекламе небоскребов. 260 метров над улицами Нью-Йорка пугали нас меньше, чем голод и безработица. Мы были молоды и бесстрашны. Мы верили в свое будущее.
Во время съемки нас было 11. В полдень мы сидели в ряд на стальной балке небоскреба на высоте 260 метров без страховки. Мы обедали, смеялись и непринужденно болтали, будто это нам ничего не стоит.
