История о «красном солнце» и «синем море» Часть 2.

Прошёл почти год после удивительных событий. Много всего произошло не только с нами, но и в мире вообще. Весной началась эпидемия неизвестного ранее человечеству вируса, который передается воздушно-капельным путём и воспаляет лёгкие, что-то вроде вирусной пневмонии, вакцины пока нет. Каждый день количество заражённых увеличивалось, поэтому решался вопрос о карантине в нашей стране. Мы с Соней также переписывались, но редко, наверное потому, что рассказывать в письме о своей каждодневной рутине было неинтересно, поэтому в каждом нашем послании была какая-то интрига. Окончив школу и успешно сдав экзамены, я в середине июля поехал поступать в её город на психолога, о чем ей сообщил в одном из последних писем. В её городе ситуация была благоприятной, зараженных было мало, но я все равно немного опасался. Я с усилиями, но поступил и был этому рад, что мне теперь никуда не придется уезжать, но по родителям все равно уже скучал. Все что я хотел теперь, это только увидеть Соню.
Я уведомил ее в последнем послании, чтобы она приходила сегодня на крышу, как это было раньше. На дворе был конец июля, закат был позже по времени начала. Я поднялся вновь на крышу, немного раньше назначенного времени. Прошло только 11 месяцев, но я как будто бы испытывал жамевю. Даже было немного страшно высоты 17 этажа, но это прошло. Знакомый открывался вид на город, воспоминания проносились перед моими глазами и вот, я её совсем скоро увижу вновь. Я смотрел и любовался задумчиво красотой. Вдруг она пропала, кто-то подкрался и закрыл мне глаза ладонями. Я сразу узнал ее нежные руки, это была она. Я обернулся и не верил своим глазам, впервые за 11 месяцев она стоит передо мной, но несколько изменившись, у нее другая прическа и Соня стала еще красивее за время разлуки в силу возраста. Мы очень крепко и мило обнялись и стояли так довольно долго. Каждый из нас был рад этой встрече, мы разговаривали, перебивая друг друга, так уж сильно каждый хотел рассказать что-то интересное, произошедшее за это время. Мы даже почти не замечали заката, только болтали обо всем, что с нами произошло, хоть мы и писали друг другу об этом.
— Помнишь, я тебе писала, что мы попали в финал? Так вот, неделю назад мы выиграли и через месяц мы поедем уже на другой этап, но только не знаю как все с этим вирусом, но я очень рада.
— Здорово! Рад за тебя, что ты теперь занимаешься тем, чем тебе нравится и что ты добилась таких успехов. Я тоже поделюсь с тобой новостью, я поступил, хоть и еле-еле, но поступил и теперь останусь здесь и никуда не уеду, теперь мы будем постоянно проводить время вместе.
— Это так круто! Я так волновалась за тебя и очень рада, что у тебя все получилось. —
Так обо всем болтали, лишь под конец заката замолкли и насладились моментом полного исчезновения солнца.
Перед тем как разойтись, она мне сказала:
— Прости меня, пожалуйста, что не сказала раньше, я порвала случайно твою фенечку, зацепившись ею, мне так жаль, — сказав это она протянула ее мне, порванную в том месте, где нитки уже подгнивали, я помню это место, когда она была ещё на мне.
— Ничего страшного, по крайней мере, ты теперь радуешься жизни, а фенечка, не беспокойся о ней, она своё прожила, я тебе новую сплету, какую захочешь.
— Спасибо большое, я подумаю какую хочу.
Она согласилась, чтобы я ее проводил до дома. Мы шли по, уже знакомому нам, пути. А вот и её пятиэтажка, она ничем не изменилась за 11 месяцев и, думаю, не изменится и за 11 лет.
— Я так была рада этой встрече, — сказала она с восторгом.
— Да, я тоже. Теперь мы можем встречаться сколько захотим. Я думаю где-то, через дня 3 можно будет вновь встретиться, у меня просто еще дела будут.
Она кивнула головой, мы обнялись и разошлись, ожидая каждый встречи.
Но, совсем неожиданно, спустя пару дней объявили карантин в стране, на улицу выходить было теперь нельзя, а значит и нашим встречам приходит конец. Очень жаль, что я встретился с Соней только один раз после моего приезда. Я очень соскучился по ней за долгое время разлуки и хотел многое ещё узнать. И тогда мне пришла в голову одна мысль, и теперь нужно было как-то передать ей письмо с указанием, что делать, но начался карантин. На свой страх и риск, я пробежался бегом туда и обратно, так как её дом был недалеко. Послание оставил в почтовом ящике. Идея заключалась в том, чтобы пообщаться с ней ночью с помощью фонариков и азбуки Морзе, которую я оставил в письме.
Наконец наступила ночь. Я вышел на крышу дома и пытался глазами отыскать дом Сони. Найдя его, я дал сигнал фонарем. Но ответа пока не было. Немного подождав, мне пришел ответный сигнал. Я еле мог разглядеть в такой тьме силуэт Сони. Чтобы фонарик не перегорел от количества включений/выключений, мы скрывали ладонью свет, прислоняя ее к фонарику, тем самым имитируя включения/выключения. Мы продолжали тему того, что с нами произошло, но уже намного медленнее.
Этой ночью было прекрасно всё, кроме расстояния между нами.
— Слушай, а что для тебя красивее звездное небо или закат? — спросила она вдруг меня.
— Хм, я никогда не задумывался, потому что для меня оба явления красивы. Но, отвечая на твой вопрос могу сказать, что всё-таки это звездное небо. Что-то новое происходит каждую ночь, а в ней каждую минуту или даже секунду и так интересно за всем этим наблюдать. Но закаты я больше люблю, так как на них я с тобой вместе.
— Это так мило, я тоже больше люблю закаты, потому что там ты, мой любимый философ.
Прошло достаточно много времени, но поговорили мы мало, вследствие длительности передачи сигналов. Она сказала, что ей уже стало холодно и что она уходит, с обещанием завтра тут же встретиться.
Я попрощался с ней. Когда она ушла, я ещё остался наблюдать звезды. Сотни созвездий и тысячи звезд, которые их образуют, россыпью светили в небе. Я лежал и думал, быть может на каких-то из этих звезд, живые существа также смотрят на них и мечтают. Какие-то звезды слегка мигали, будто давая сигналы, но проверив их по азбуке, ничего не выходило. Не знаю, сколько я пролежал, но меня начало клонить в сон, поэтому я встал и пошёл обратно в квартиру.
Общаясь таким образом, мы выходили каждую ночь на крыши своих домов и разговаривали, благодаря азбуке Морзе. Но в одну из ночей, я совершенно не дождался ответа. И после этого, приходя каждую следующую ночь на крышу, ответа больше не последовало…
Я думал, что же произошло с Соней. Мысли были разные, от того, что у нее просто сломался фонарик или родители узнали о её походах на крышу, до того, что она заболела тем самым вирусом. Лишь потом, я узнал, что выпал самый худший вариант, в который я до конца не верил. Соня заболела этой заразой, о чем написала мне в письме, присланным мне несколько дней спустя после отсутствия ответа. Я был в недоумении и думал, где она подхватила этот вирус, когда на улице карантин. Все мысли теперь были о том, что будет с ней дальше.
Так и просидел я пару дней, ничего не соображая и очень волнуясь. Я не мог больше этого выносить, я хотел её увидеть. Ночью я сбежал из дома и, взяв велосипед, поехал к ней в больницу. У меня не было мысли о том, что я заражусь, что меня поймают, были мысли только о ней. По пути к больнице, я нарвался на наряд полиции и чуть было меня не поймали, еле ускользнул. Повезло, что у меня не было светоотражателей, только поэтому мне удалось скрыться. Приехав на место, я сначала изучил территорию, огражденную забором, но через который я мог бы вполне перелезть. Проехав круг, я нашел кусты, где и спрятал велосипед от возможной кражи и затем, чтобы, если придется убегать, то я мог бы вернуться всегда за велосипедом обратно. Я перелез через забор и думал, что делать дальше. Я очень хотел её увидеть, но совершенно не понимал, где она находится, знал только, что больные вирусом располагаются на первом этаже, вследствие того, чтобы не заразить случайно кого-нибудь при транспортировке на верхние этажи. Оставалось только понять, в какой она палате и какое это было окно. Было темно, лишь свет полной луны тускло освещал территорию. Я пытался разглядеть её сквозь тьму палат, и мне повезло, что она оказалась в первой палате. Она ещё не спала, читала при свете фонарика. Я узнал это лицо, оно было не таким, каким я его видел в последний раз, лицо было еле освещенное, но даже так можно было различить, что оно бледное и имело вид болезненный. Я постучался, она привстала с кровати и пыталась разглядеть меня, но поняв, что это я, рванулась ко мне, несмотря на слабые лёгкие. Мы разговаривали через слегка открытую небольшую форточку.
— Как твоё здоровье? — я еле выговаривал слова. Увидев её в таком виде и вообще увидев, я не знал что говорить. В моей голове были миллионы мыслей, что сказать, но, ни одну из них я не смог реализовать нормально и сказать ей.
— Пока, что плохо, но это пока. Думаю, что я смогу побороть болезнь. Я так рада, что ты приехал.
Через каждые несколько слов у неё случалась одышка, мне даже стало грустно от того, что я заставляю её мучиться.
— Я тоже очень соскучился по тебе, мне написали, что ты в больнице. Я так хотел тебя увидеть, что не выдержал и приехал сюда. Я очень хочу тебя обнять, но нас разделяет это окно.
Она покраснела, это было еле заметно на её бледном лице.
Неожиданно Соня прислонила свою ладонь к окну.
Я понял намёк, и прислонил свою ладонь к её. Я немного чувствовал тепло от её руки, но нас разделяло всего пара сантиметров окна. Я только думал о том, что я могу сделать, чтобы ей стало хоть чуть-чуть легче. Мне просто хотелось разбить это окно, обнять ее как в первую нашу встречу крепко-крепко и просто похитить ее отсюда. Она улыбнулась, смотря на наши руки, которые никак не соприкоснутся. Мы молчали, никто не знал, что сказать в такую минуту.
— Все будет хорошо, не волнуйся. Я смогу побороть эту…
— Кто здесь?! — грубо спросил неожиданно мужской басистый голос.
Это был охранник, когда он посветил на моё место, меня там уже не было.
Едва услышав голос, я побежал прочь от окна и только поэтому, мне удалось избежать возможной погони.
Но те слова, которые она говорила и дающие мне надежду, были последними, которые я слышал от неё. Несколько дней спустя мне пришла весточка от её мамы, о том, что Соня находится в реанимации, в состоянии тяжелом, и как она говорила, мучительном, и что завтра на закате у больницы ей сделают эвтаназию.
Прочитав это, я был в растерянности, я не мог поверить в то, что завтра её больше не станет.

Узнав об этом, я пришёл задолго до начала события к больнице и просто ждал, когда её выкатят. Я сел в кустах напротив больницы, чтобы меня не поймала полиция, закрыл лицо руками и задумался.
— Неужели это конец? Неужели я увижу своими глазами как умирает, ставший родным мне человек?
Подобные мысли заполняли голову и воспоминания проносились передо мной, к горлу подступал огромный ком и я пытался сдерживать слёзы.
Неизвестно сколько я просидел в кустах, но вдруг я увидел, что 2 человека в специальных защитных костюмах выкатывают кушетку с человеком. Они катили лицом ко мне и я понял, что это она. На ней была кислородная маска, и было слегка слышно, что она уже еле дышала. С кушеткой была еще капельница, видимо это был тот раствор, который убьёт Соню.
Я не заметил, как наступил вечер и начался мой последний закат с ней, хоть она и была не со мной. Мне было плевать, насколько красив он был, я просто наблюдал за Соней, за каждым её движением, вдохом, который она делала с усилием, даже морганием. Пытался насладиться ею, разглядывая каждый миллиметр её лица и каждую складку на одеяле, которые образуют её тело.
Тянулось это все ужасно долго, но когда все кончилось, один из них сказал:
— Вот и всё. Ты готова?
Только она успела дать согласие, как я рванулся из кустов к её кушетке.
— Не-е-е-е-т, не надо, пожалуйста, не умирай! Со-о-оня!
Я уже не контролировал себя, я просто не мог верить в то, что она прямо сейчас уйдёт из жизни на моих глазах. Один из врачей меня поймал, посчитав за сумасшедшего, и оттаскивал от Сони. Когда я понял, что мне уже не вырваться из плена, я смирился и поддался течению. В последний раз я посмотрел на Соню. Несмотря на то, что она была в кислородной маске, я смог различить её милую улыбку.
— Ты все-таки пришёл. Спасибо тебе. За всё, за всё.
После этих слов она закрыла глаза и больше уже не открывала…
Я не слышал её последних слов, я просто потерял контроль над собой и был в отчаянии.
Меня привели в приемную больницы, где дали успокоительного. Но это была ловушка, так как пока я приходил в себя на меня вызвали наряд полиции и далее увезли в отделение. Отделался только штрафом за нарушение карантина.

Спустя несколько дней после трагичной смерти Сони, мне пришло 2 письма. Первое было от мамы Сони, она писала в нем, что очень сожалеет о случившимся, давала мне адрес кладбища и координаты могилы Сони, чтобы попрощаться с ней.
Также писала о том, что передаёт мне письмо от самой погибшей, что Соня, как она пишет, просила передать это дорогому ей человеку.
Закончив первое письмо, я открыл второе. Оно было написано небрежно и кривым почерком, видимо, она очень старалась, но не могла. Но, даже несмотря на это, текст был вполне читаем. Буквы в некоторых местах были размыты, похоже из-за слез.
«Дорогой Кирилл. Если ты читаешь это письмо, значит я уже мертва и моё последнее желание было исполнено. Трудно мне  в последние часы осознавать, что через совсем скоро меня уже не станет, ведь я столько еще не сделала в своей, как оказалось, короткой жизни, столько не сказала ласковых слов родным людям, не сказала тебе, как сильно тебя люблю и как сильно ты мне стал дорог… Не узнаю теперь, чем закончится роман, который не дочитала. Можно сколько угодно продолжать этот список. Но ещё мне было хуже от боли и мук, которые меня преследовали. Я до конца верила, что я смогу победить болезнь, но, увы, нет вариантов вылечить пока что болезнь, только иммунитет, который у меня от рождения был слаб. Прости, что я тебе тогда сразу не сказала, что, возможно, шансов нет, я не хотела тебя расстраивать, я и сама не думала, что в тех стенах оборвется моя жизнь. Я очень хотела чтобы ты не волновался, когда ты и так был на взводе по поводу всего, что со мной случилось и поэтому я сдерживала боль и муки, стоя перед тобой тогда, а когда ты внезапно убежал от охранника, я просто повалилась на пол и, пытавшись набраться воздуха, чуть не потеряла сознание. Ты для меня стал тем человеком, ради которого я хотела жить и радоваться. Когда мне было тяжело, я всегда вспоминала тебя, и ты будто давал мне мотивации, словно ты был для меня музой. И только поэтому я добилась таких успехов в своих начинаниях и баскетболе за такой маленький срок. Очень жаль, что в рассвете своих сил и возможностей я по своей же глупости умираю, не нужно всё-таки было мне тогда выходить на улицу гулять с новыми подругами. Не задается у меня вообще никак дружба. Но знаешь, а ведь закат и вправду удивительное явление. Необычайную красоту показывает нам солнце, вот и я на закате своей жизни решила в последний раз увидеть его, ради этого последнего мгновения жизни мои родители даже заплатили денег, чтобы всё это организовать и чтобы я больше не мучилась. Я не придумала желания лучше чем это, ведь уже совсем скоро я буду лежать и смотреть, вспоминая тебя и наши с тобой закаты на крыше. Ты просто стал тем, кто покорил мое сердце, будто ворвался в него без стука и не снимая обуви. Всё что я хочу теперь, чтобы ты не забывал обо мне, хотя я знаю что не забудешь, ведь мы столько всего вместе пережили… Я запомню тебя тем, кто открыл во мне чувство прекрасного и показал мне радость жизни. На прощание просто хочу сказать спасибо за всё за всё и за то, что я умру, смотря на прекрасный закат, а не скинувшись с крыши. Прощай, спасибо тебе.»
Закончив читать её исповедь, я заревел как мальчишка, на мой плач прибежала бабушка и, дав мне таблетку, чтобы мне стало легче, успокаивала меня. Так тоскливо было у меня на душе, так грустно было осознавать, что впервые полюбив по-настоящему чужого человека теряешь его буквально по щелчку пальца…

Эпилог

Лишь через полгода, зимой, карантин смягчили и можно было спокойно выходить на улицу и передвигаться по ней. Первым делом я решил съездить на могилу к Соне. Пока я ехал на автобусе я думал, что же сказать ей, но абсолютно ничего не приходило в голову, как тогда у окна палаты.
Зайдя на кладбище и пройдя множество могил, я остановился у одной из них. Вот она небольшая могила, таких много на этом кладбище, но эта была особенна, потому что придя к ней я ощутил её присутствие, наверное так бывает. Я встал напротив неё и совершенно не знал что говорить. Поэтому говорил все подряд, что приходило в голову.
— Привет Соня, давно не виделись, хотя мы уже и не увидимся больше. Мне так жаль, что все так обернулось, я многого ещё не успел сказать тебе, как и ты мне. Знаешь, с тобой, я впервые почувствовал понятие любовь. Любовь к родственникам, учителю, наставнику, совсем не такая как к противоположному полу, что-то необычное ощущается в этом чувстве, тебя просто манит к любимому человеку, как меня манило к тебе. И я понял одну очень важную вещь, что лишь в искренней любви к человеку находишь настоящее счастье и я, как понимаю, ты тоже нашла в этом свое счастье. Так печально, что тебя не стало и вместе с тобой не стало и этого счастья между нами. Я буду помнить о тебе всегда, той, ради которой я жил. Покойся с миром, Соня.
Закончив речь, я положил рядом две розы и ту самую порванную фенечку.
— Пусть она будет напоминать обо мне, и что я буду приходить и навещать тебя.
Слезинка невольно скатилась по щеке. Постояв ещё немного над могилой, я пошёл оттуда. Меня сопроводил мощный поток ветра, который соврал шляпу с моей головы.
— Наверное, она спасибо говорит, за то что пришёл. ­­
Возвращаясь с могилы Сони, я решил не ехать на автобусе, а пройтись пешком, хоть и было далеко и немного холодно. Никаких мыслей не приходило мне в голову. На улице был уже конец февраля. Идя по совершенно иному пути, я зашел в один из переулков, где у мусорных баков  услышал скуление, которое явно просило о помощи. Подойдя к ней, я увидел небольшую коробку, укрытую какой-то тканью, а в ней маленького, беззащитного, замерзшего и, видимо, голодного щеночка. Мне стало его настолько жалко, что я взял коробку и как можно скорее понес домой. Уже дома, всё устроив для его проживания, я кормил щенка соской, которую еле нашел дома. Я невольно подумал, что это Соня, что как будто она переродилась в этого щенка и что вот я её вновь спасаю от неминуемой смерти. Я влюбился в этого щенка, в эту милоту и дал ему имя Соня…