На центральных часах в фойе Карнеги-холла 19:28, до концерта остается полчаса, Эд на это время остается наедине с собой. Пока все зрители распределяются и располагаются на своих местах, в ожидании прекрасного музыкального вечера. Эдди Хоппер, закрывшись в гримерной, не то, чтобы концентрируется на будущем выступлении, а больше пытается себя успокоить. Из концертного зала в это время эхом отдается весь гул и суматоха, словно из большого и заброшенного ангара.
Комната была небольшая и вмещала в себя небольшой кожаный диванчик, гримёрный стол, журнальную «банкетку» и старинный антикварный стул. Эд, сильно зажмурил глаза, закрывая ладонями свои уши, чтобы немного приглушить весь гул, который доносится из-за пределов гримёрной комнаты. Он сидел на диване, голова его была направлена в пол, и своими локтями опирался на колени. В это время, его воображение уносилось на окраину озера, его малую родину – город Уоррен. Старый пирс, на котором местами проломлены доски, кочующая лодка, пришвартованная на канат, и вечное волнующееся озеро. На этом месте ощущалась безмятежность, внутренняя гармония и одиночество.
Вдруг последовал громкий и глухой стук в дверь. Это был один из работников Карнеги-холла.
— Мистер Хоппер! – пытается достучаться работник.
— Да?!
— Вы готовы? Публика вся собралась. Мы ждем только Вас, мистер Хоппер.
— Ещё минуту, пожалуйста.
— Хорошо, я пойду предупрежу мистера Родриго. – поспешил работник.
Эдди привстал, поправил рубашку, снял с дверной вешалки свой пиджак и глубоко вздохнув в себя, выдохнул обратно. Эд был уже спокоен и готов к новому для себя вызову. Выйдя из гримёрной, Эд шёл по старому коридору Карнеги-холла за своей мечтой.
15 января, 2001 год
Начало: 20:00
Нью-Йорк, Концертный зал «Карнеги-холл»
Дирижер: Джузеппе Родриго
При участии Национального Государственного Симфонического Оркестра
Соединенных Штатов Америки во главе Джузеппе Родриго
Солист: Эдди Хоппер
Программа: Людвиг ван Бетховен,
Фредерик Шопен, Пётр Ильич Чайковский
Концертная программа была насыщенной, и выступления Эдди, как солиста была в сопровождении оркестра и без него. Джузеппе Родриго ожидал своего коллегу прямо за кулисами, Эдди должен был открыть концертную программу лично.
-Ты готов, мой друг? — поправляя бабочку на шеи Эда, спрашивает Джузеппе.
— Да, — кивая головой, ответил Эдди.
— Ну, хорошо. Это твой вечер, очаруй их! – Глядя в глаза и похлопав за плечи, Джузеппе направил его движением руки на сцену.
В зале приглушенный свет, световые пушки на против сцены направлены на Эдди Хоппера. Все пять ярусов Карнеги-холла полностью заполнены до отказа, так же, как и основной партер зала. Всё внимание было приковано в одну сторону, где, подойдя к микрофону, Эд казался слегка окоченелым от будоражащей его обстановки. В Карнеги-холл на некоторое мгновение воцарилась оглушительная тишина. И в следующий миг, зал поприветствовал аплодисментами Эдди Хоппера, как тому следует традиция.
— Добрый вечер! Уважаемые дамы и господа. – скованно начал Эд. -Я рад Вас приветствовать в этом невероятном и потрясающем концертном зале. Для меня это дебют на этой сцене и большой подарок судьбы. Оказаться на сцене, где играли такие великие люди как Пётр Ильич Чайковский, Людвиг ван Бетховен, Лучано Паваротти и многие другие не менее известные авторы, – скромно стоя, держа перед собой руки в замочке и осматривая пришедшую публику, говорит Эд. – Большая честь для меня. Хочу пожелать Вам приятного вечера и насладится незабываемой атмосферой Карнеги-холла.
Гости зала ещё раз поприветствовали Эдди аплодисментами. Эд Хоппер приклонился перед публикой и последовал к фортепиано. В это время один из работников Карнеги-холла быстро пробежал мимо сцены и забрал микрофон.
Не поддаваясь собственной внутренней тревоге, Эдди, сидя за роялем, медленно закрыл глаза. Словно погружаясь в сон, улетая за своими снами. Это как из детства, когда Эдди всё время мечтал и погружался в бесконечную пелену своего воображения. Музыка для него является воплощением мечты. Когда его пальцы касаются клавиш и звучат первые ноты – это и есть момент единения Эдди и мечты.
Багатель № 25, Ля Минор, «К Элизе», утонченное произведение Бетховена, пронизанное лирикой любви. Этим произведением начал свой концерт Эд. Его игра была изыскана, давая себе волю импровизации, Эдди Хоппер цеплял каждого гостя этого зала. Казалось, что в его игре была видна легкость, но напряжение, которое присутствовало в его руках, пальцах, ногах и тем более внутри головы, невозможно было передать. Только лишь мимика лица выдавала его чувства и напряжение. Но музыка, которую он играл, проходила через каждую клетку его тела. Чувства Эдди Хоппера в этом произведении шли от сердца к сердцу каждого сидящего этим вечером в Карнеги-холл.
Для большинства из публики такое начало концерта оказалось неожиданностью, ведь по программе, Эдди должен был начать с произведения Фредерика Шопена «Осенний вальс». Со стороны Эдди это могло показаться безрассудством и слабостью, которое он не побоялся проявить публично. Подобное поведение было присуще Эдди, этим он мог удивить и влюбить, но также и отвернуть от себя специфичную публику, для которой было непозволительна, подобная спонтанность музыканта.
Всё же, доиграв, Эдди услышал гром оваций всего концертного зала. Публика осталась неравнодушна и почувствовала те эмоции, которыми решил поделиться Эд.
Приклонившись перед публикой, Эд устремился за кулисье, остудить своё волнение.
— Стакан воды, пожалуйста, — сразу же откликнулся Эд.
— Держите, мистер Хоппер, — кто-то из музыкантов оркестра ответил, протянув стакан с водой.
— Всё в порядке, Эд? – спросил Джузеппе.
— Да. Играем дальше по программе, — запивая водой, какие-то таблетки, Эдди ответил.
Моментально вернувшись на сцену, Эд и публики ещё раз взаимно друг друга поприветствовали и концерт продолжился дальше по программе.
Каждое выбранное произведение, исполняемое Эдди и оркестром Джузеппе Родриго, по-новому открывалось и влюбляла в себя публику. Преподнося своё ощущение и настроение в каждую мелодию, Эдди заставлял под новым углом услышать и ощутить, уже всем до боли любимую музыку. Это порождало за собой, новое восхищение произведениям, величайших музыкантов своего времени.
Концерт подходил к своей заключительной части, где Эдди Хоппер солировал один. На его лица отчетливо выражалось чувство удовлетворения и гармонии с музыкой, окружающей обстановкой Карнеги-холла и с публикой. Абсолютно все, сидящие в зале, неистово восхищались и в какой-то мере, даже были обескуражены музыкальной дерзостью Эдди Хоппера.
Последним произведением, которым закрывал программу Эд, стало «Размышление», оп. 72, №5 Петра Ильича Чайковского. Тем самым, отпуская своего утонченного и капризного зрителя, не только с грудой впечатлений и восхищений, но и с возможно глубокими размышлениями обо всем вокруг. Удивительно, но даже столь глубокое и осмысленное произведение, оставляло после себя осадок облегчения, чувство легкости, как что-то завершенное с успехом, после чего следует обычно выдохнуть и счастливо улыбнуться.
Эд Хоппер стоял перед возбуждённой и удовлетворённой публикой, они не отпускали его на протяжении десяти минут. Для многих, сидящих в зале зрителей, загорелась новая звезда в созвездии классической музыки. Весь колорит Манхэттена был на столько впечатлен, что отбрасывали все тени с новичка этой сцены. А сам герой вечера Эд, купался в овациях без капли надменности.
Чуть позже в гримерной.
— Поздравляю, мистер Хоппер! Это успех! – бурно жестикулируя и прихлопывая, восторгался некий мужичок.
— Благодарю! Приятно слышать, — стоя поприветствовал, по-джентельменски обняв собеседника, Эд.
— Настолько очарованной публики, я давно не встречал, — удивляясь сам, отмечал мужичок. – Мистер Хоппер, вы должны гордиться собой!
— Здесь нужно много прекрасных людей отметить, без оркестра Джузеппе, вас и замечательных зрителей, ничего бы не получилось, — говорит Эд, — я всё еще пребываю будто в эйфории, — продолжает он.
Этим мужичком является Тим Беренштейн, один из первых, кто обратил на талант Эдди Хоппера в более раннем возрасте. Мистер Беренштейн один из руководителей знаменитой и почетной музыкальной консерватории в Сан-Франциско. На одном из музыкальных фестивалей в Мичигане, тринадцать лет назад, мистер Беренштейн и заметил юного таланта Эда, с которым у них потом были тесные взаимоотношения. Внешне, мистер Беренштейн был невысокого роста, с плотным животом и смешными усиками Чарли Чаплина. В сочетании с классическим костюмом и миниатюрной шляпой, Тим Беренштейн с звучной еврейской фамилией, был похож на мужичка с берлинских улиц, 70-х годов. И не скажешь, что он один из руководителей известной музыкальной консерватории в США.
— Слушайте, мистер Хоппер, поговаривают, здесь присутствовал на концерте известный музыкальный критик из Европы, — присев на диванчик, продолжает разговор, Тим. – Это может быть толчком для прорыва на европейскую арену – подмечает Беренштейн.
— Возможно вы и правы, но я пока не задумывался об этом, — спокойно отвечает Эд.
— Вы подумайте, а я наведу справки кто бы мог это быть, — говорит Тим. – И на следующем концерте в Вашингтоне, я бы уже лично с ним встретился. – твёрдо настаивает Тим.
— Хорошо, мистер Беренштейн, — Эд протягивает Тиму бокал с красным вином. – За «Карнеги-холл». – Восхвалено звучит из уст Эдди.
— За «Карнеги-холл»! – Повторив слова Эдди Хоппера, выпивает полностью бокал вина Тим.
В дальнейшем их разговор немного затянулся. Это напоминало собой беседу между учеником и учителем. Тим Беренштейн оказывал для него большую поддержку, выступая в роли наставника и друга на протяжении его карьеры: от хваленого ученика, до восходящей звезды. Давая профессиональный взгляд и оценку, Тим порой был строгим и не запинался, но Эдди это редко касалось. Они были похожи темпераментами, оба вспыльчивые, но на удивления многим еще в юные годы обучения, Эдди и Тим сработались.
— Позвольте вас оставить, мистер Хоппер, — вставая, обмолвился Тим. – Вам нужен отдых.
— Хорошо вечера, мистер Беренштейн, — Поблагодарил Эдди своего наставника.
— Он уже удался! До встречи. – Подмигнув, прикрыл двери гримёрной Тим.
Эдди медленно собирался к себе в номер, который находился в самом Карнеги-холле. К десяти часам вечера, Эд уже изрядно был измотан. Эд закинул пиджак на правое плечо, взяв с собой остатки вина в бутылке, закрыл за собой дверь в гримёрную.
— Мистер Хоппер, в фойе вас ожидает дама, — подойдя в тот же момент, сказал работник Карнеги-холла, — Она представилась, как Сильвия Рейд, — закончил молодой человек.
— Что?!Серьезно? – удивленно ответил Эд, — Лили ещё здесь? Спасибо большое! – Эд, полушёпотом задался вопросом и поблагодарил.
Эдди, обратно зайдя, оставил вино и устремился к Лили. Для него это было неожиданностью несмотря на то, что он забыл совсем о ней, за разговором с Тимом. Сам приезд Лили, на концерт по личному приглашению Эдди, было для него сюрпризом. Ещё за месяц до концерта на Манхэттене, Эд отправил телеграмму с официальным приглашением и указанием контактов для ответа. От Лили не было никакого ответа.
— Лили! Ты ещё здесь?! – чуть запыхаясь, словно догоняя кого-то, говорит Эд. – Извини, я совсем забыл, разговаривал с мистером Беренштейном в гримёрной. – искренне, извиняется Эдди.
— Всё хорошо, Эдди. Ничего страшного, я понимаю, — тихо отвечает Лили.
— Тебе куда сейчас? Может прогуляемся, я провожу, — скромно спрашивает Эд.
— Здесь недалеко отель, где я на ночь остановилась, — ответила Лили.
— Отлично, — коротко ответил, Эд.
— Концерт был потрясающий! Я осталась в полном восторге, — делится впечатлениями, Лили. – Я горжусь тобой, как гордились бы твои родители, -утвердительно отмечает она.
— Спасибо большое, Лили. – Эдди, был милостив.
— И Эд, извини, — ещё не выйдя, перед порогом остановила Лили, — извини, что не ответила на твоё приглашение, не перезвонила. – Лили сказала, глядя в глаза.
— Это уже не важно, ты ведь здесь в итоге, — Эдди секунду посмотрел Лили в глаза и обнял.
На улицах Манхэттена было снежно. Множество огней повсюду, жёлтые такси, высотки – поражали своей красотой. Город накрывало снежной пеленой. Хлопья снега, медленно падающие с неба, только украшали Манхэттен. Обстановка в городе была сказочной, Манхэттена олицетворял собой дух современного мегаполиса. Каждый в этом городе, мог ощутить себя свободным и абсолютно не похожим на других.
Лили и Эдди, выдвинулись по 7-авеню в противоположную сторону от Южного Центрального парка к отелю. Ходом до туда всего пару кварталов. Им некуда было торопиться, их встреча была долгожданной
Еще почитать:
Гражданские права
10-й сон Володи. По картине Наны Нариманбейли
Вой на луну
Пифагореец — Глава 6. А в это время в Афинах
«
»
25.12.2018
