Детские воспоминания или побег из ада: путь без цели. Рандомные истории реальных людей. История №1

Я росла обычным добрым ребёнком, любящим свою семью, всегда тянувшимся к маме и сестре, пыталась получить внимание и немного тепла. Однако на деле ожидания и реальность выглядели совсем иначе. Мечта об идеальной семье разбилась на глазах ещё с раннего детства. Моя мама ежедневно отравляла жизнь каждому члену семьи. Это была властная женщина с её странными понятиями о жизни, чрезмерно суеверная и с «большими жирными тараканами в голове».

Она получала удовольствие от подавления личности человека, иногда складывалось ощущение, что она чревовещатель, а ты словно кукла с рукой в заднице. Первое, что она разрушила, — это жизнь моего отца.

Изо дня в день моя мама подавляла его уверенность в себе постоянными претензиями и оскорблениями, влезая во все его мужские дела, пыталась всё сделать самой, выбивая у него из рук все инструменты, а после того, как у неё ничего не выходило, пилила его, какой он никчёмный мужик и ничего не может сделать по дому.

В принципе, по жизни она решала всё за моего отца, не давая ему высказать собственное мнение, при этом катая его на эмоциональных качелях. Элементарно, когда мой отец шёл в магазин и покупал белый хлеб, не посоветовавшись с ней, придя домой, он выслушивал огромную тираду из разряда: «Какого хрена ты мне не позвонил? Зачем ты купил белый хлеб, ведь я его не люблю и он вреден для моей фигуры? Почему ты не позвонил и не посоветовался со мной в этом вопросе, ведь я знаю лучше тебя!» И на следующий же день, когда мой отец шёл в магазин, он звонил ей и спрашивал, что купить, на что в ответ слышал: «Какого хрена ты мне звонишь? Я тебе что, мамочка за тебя думать?! Решай сам, что покупать!»

А по возвращению домой всё начиналось по-новой: крики, претензии и очередное унижение. В итоге мой отец превратился в абсолютно безвольное существо, которое делает всё, что она скажет, лишь бы ему не делали мозг, начал пить, чтобы забыться и не слышать мою мать, перестал думать своим мозгом, доверяя все семейные вопросы матери. На этом она не остановилась.

Чтобы окончательно его уничтожить и подчинить, в момент, когда у него появилась возможность уехать в город учиться и продвинуться по своей карьере, она начала манипулировать им истериками и угрозами того, что полезет в петлю, аргументируя это тем, что он будет ей изменять. И чтобы наверняка, специально растратила все его деньги, отложенные на учёбу. В результате он потерял возможность продвинуться по карьерной лестнице, а потом было уже поздно из-за отсутствия денег и возраста. Так как денег еле хватало даже на еду, семья ходила полуголодной.

После того как моя мать закончила с отцом, и он уже не мог ей ни в чём возразить, она принялась за меня и сестру. Первое, с чего она начала своё воспитание, — это рукоприкладство.

С четырёх лет моя мама начала меня бить всем тем, что под руку попадётся, а именно: бляхой армейского ремня по ногам, розгами хлыста по лицу с истошными криками и унижениями, швыряла кружку с кипятком в меня и мою сестру. А если мы пытались защититься или возразить, это только больше бесило её, и она превращалась в дикого зверя с выпученными глазами, смотрела так, что кровь стыла в жилах. Чаще всего моя сестра постоянно огрызалась с матерью в разговоре, когда та её оскорбляла, за что получала ещё больше. Мама накидывалась на неё с кулаками, хватая за волосы, наматывала их на кулак и била сестру головой об стену. Я же в этот момент не могла стоять в стороне и смотреть на это, у меня сжималось сердце от увиденного, и накатывались слёзы. Взяв себя в руки, я пыталась их разнять, закрывая руками свою сестру, отчего мама впадала в ярость, кричала на меня, что я продажная тварь и защищаю сестру из-за того, что сестра дарит мне вещи.

Она била меня, разрывая на мне майку, швыряла об стену, а после чего шла в детскую, сгребая мои вещи, и бежала к входной двери, чтобы выкинуть на улицу. Я, естественно, ей сопротивлялась, вставала перед дверью, разводя руками, не давая ей пройти, на что она бежала к окну, как сумасшедшая, и открывала форточку, выкидывая вещи с криками: «Мразь продажная, мать продала за вещи». При этом мой отец стоял в стороне, наблюдая за всем этим. С каждым днём становилось всё интереснее.

Однажды я пришла домой, зашла в ванную помыть руки и увидела на потолке какие-то непонятные иероглифы, нарисованные карандашом. Я спросила маму: «Что это у нас на потолке нарисовано в ванной?» На что она мне ответила: «Это рунический став, защита от колдовства соседки Нинки, которая живёт сверху. Она старая блядина, порчу на меня навела». В этот момент в моей голове пронеслась мысль, что у моей матери не всё в порядке с головой, появились первые подозрения.

Далее она искала фантомы через камеру телефона, ходя по квартире со свечой. Я подошла к отцу поговорить с ним о психическом состоянии матери, что её нужно лечить, на что он мне ответил: «Да она поехала крышей из-за щитовидки, принимай её такой, какая она есть».

Я долго искала к ней подходы, пыталась и воевать с ней, и задобрить, но ничего не работало. Она всегда находила причину для скандала, всё было ей не так. Сложно было кому-то признаться в том, какая у меня семья, да и мне бы никто не поверил, потому что моя мама на людях носила маску доброй, милой и тихой женщины. На работе мама всегда улыбалась, тихо разговаривала, была со всеми вежлива и учтива, пряча за маской свою истинную природу.

Иногда у неё бывали проблески света, выходила её вторая личность, она была ласкова, заботлива, обнимала меня и гладила по ноге, но, к сожалению, в эти моменты я испытывала отвращение, будто вонючий бомж обнимает меня, а не мама.

Порой мне становилось грустно оттого, что я наблюдала картину, как моя тётя миловалась со своей доченькой, говоря, какая она у неё самая красивая и как она её любит, слёзы накатывались от увиденного. Мне очень хотелось быть на месте дочери тёти, но, увы, это невозможно, и приходится принимать свою ситуацию такой, какая она есть.

Как-то раз я пыталась угодить своей матери, решила сделать приятное, пожарить картошку. Стояла у плиты, мешая деревянной лопаточкой картошку, мама подошла, отобрала её с криками: «Как ты мешаешь?!?» И ударила меня по рукам раскалённой лопаткой, обожгла мне руки, ушла в другую комнату и даже не извинилась.

Вместо извинений она молча кинула мне в лицо купюру в 100 рублей. Успокоившись, я посмотрела на свои руки, увидела там шрам, мне было больно не от физической боли, а от душевной, я чувствовала шрам у себя на сердце. День за днём мучения продолжались, помимо сумасшедшей матери прибавилась ещё и бабушка по маминой линии, которая приехала к нам в гости.

Мама решила оставить маленькую меня на бабушку и ушла на работу с отцом. Бабушка позвала меня на кухню кушать суп с рыбой, я терпеть не могла рыбу, поэтому сказала ей, что не буду это есть, на что она взяла газету, соль и насыпала её в угол, заставив меня стоять на коленях на газете с солью в углу. Я чувствовала, как соль разъедает мои колени, оставляя шрамы, мне было больно. Когда мама пришла с работы, я даже побоялась ей рассказать о случившемся, так как не было смысла искать защиту.

Наступила ночь, вроде бы всё ужасное позади, все собираются спать, и я начала проваливаться в сон. Как резко подскочила моя бабушка с кровати, начала махать крестом в пустоту с криками: «Уйди, чёрт окаянный, свят! Свят! Свят!». Я спросила её: «Бабуль, что происходит?», на что она ответила, что чёрт приходил и начал душить её во сне, собирайся на улицу, пойдём с тобой смотреть на Млечный путь. Я встала, оделась, вышла на улицу, она начала показывать созвездие малой и большой медведицы. Я честно не понимала, что я здесь делаю и что вообще происходит.

Кажется одно: моя бабушка сошла с ума вместе с матерью, и теперь понятно, почему мама такая.

На утро я просыпаюсь и вижу, что моя бабушка сидит у телевизора и смотрит клипы. Я подхожу к ней и спрашиваю: «Бабуль, что за песня играет?» На что она ответила: «Я клип смотрю, где ты с Димой Биланом поёшь». Я удивилась и не понимала, что происходит с моей бабушкой, почему она говорит всякую ерунду. После чего она добавила: «Я тоже в клипе снималась, я даже кассету с собой привезла», и включает клип с Шакирой: «Видишь, какая я была молодая и красивая!». В этот момент мне хотелось вызвать скорую бабушке, однако я не понимала, почему мои родители ещё этого не сделали, видя состояние бабушки.

Вечером я отпросилась погулять с подружками у мамы. Придя домой, я пошла в душ, слышу, как моя мама начала копаться в белье. Я спрашиваю маму: «Что ты делаешь?» На что она мне отвечает: «Как что?! Кровь на трусах ищу, а то вдруг ты уже не девочка!». Я была в диком ужасе от происходящего, моя мама перешла уже все границы разумного. «Если ты принесёшь мне ребёнка в подоле, я тебя закопаю, а, нет, сначала оторву тебе башку, а потом закопаю!! Иди делай тест на беременность», — прокричала мама. В свои 12 лет было жутко и неприятно слышать от мамы такие слова недоверия, поэтому, чтобы успокоить её, я пошла в туалет и сделала то, что она просила. Тест показал отрицательный результат, мама выдохнула. Мне было непонятно, почему она подозревает меня в подобном. Однако позже выяснилось за разговором с бабушкой по линии отца, что когда моя мама была маленькой, её мать приводила домой своих любовников, и один из них сексуально домогался её, скорее, это послужило психической травмой для неё. Она всё время боялась моего раннего вступления в половую жизнь, тем самым запугивала беременностью и заболеваниями, передающимися половым путём.

Благодаря внушённому страху моей мамы, я как-то однажды спаслась от насилия со стороны коллеги моего отца по кличке «Карабец». Как-то раз, когда мне было пять лет, моя мама оставила меня на работе у отца. Я бегала счастливая, беззаботно собирала одуванчики, как вдруг заметила на себе странный взгляд, отдалённо напоминающий взгляд кота на свою добычу. Долго присматриваясь, Карабец подошёл вплотную ко мне и с оживлённым интересом задавал вопросы: «Как тебя зовут, девочка, и сколько тебе лет?». На что я ему ответила, показав пять пальцев и произнеся имя «Арина». Пока мы разговаривали, к нам подошёл мой отец, сказал, что он отлучится ненадолго по делам и, уходя, оставил меня на Карабца. Оставшись со мной наедине, Карабец позвал меня в котельную и посадил на старый диван, достал видеокассету. Включив мне порнофильм со словами: «Смотри и запоминай, сейчас мы это будем делать». Смотря на происходящее в фильме, я чувствовала страх и тревогу за саму себя. В этот же момент он взял пачку сигарет со стола и сказал: «Я пойду покурю, а ты сиди здесь и никуда не уходи». Пройдя пару шагов, он остановился, передумав, взял меня за руку,

сказал: «Хотя нет, пошли со мной». Мы вышли с ним на улицу, моя рука была крепко сжата его рукой, он начал курить. Пока он курил, мне было страшно, собравшись с мыслями, я решила действовать. Сказав ему, что у меня расстегнулся «сандалик», он отпустил мою руку, я наклонилась, взяв ловким движением руки горстку песка, кинула ему в глаза и резко побежала в сторону дома. Добежав до дома, я стала кричать и звать маму, потому что мне было страшно. Убедившись, что мама дома, я спряталась под одеяло и долгое время не вылезала. Рассказывать о случившемся я не стала, так как думала, что родители мне не поверят, а вместо этого будут ругаться и обвинять в том, что я всё выдумала…

С тех пор я научилась скрывать свои страхи и переживания, пряча их глубоко внутри. Каждый день был похож на предыдущий: постоянные унижения, физическое и эмоциональное насилие, которое я терпела молча. Никакого утешения не было ни от отца, ни от бабушки — они были слишком поглощены своими собственными проблемами. Я пыталась найти утешение в учёбе, но даже в школе я чувствовала себя не в своей тарелке.

С одноклассниками у меня не складывались отношения, они не понимали, через что я проходила. Я была тёмной лошадкой, всегда сидела в углу класса, стараясь не привлекать к себе внимание. Мои рисунки и сочинения были единственным способом выразить себя, но даже в этом я боялась быть оценённой. Каждый раз, когда учительница хвалила меня, в голове звучали слова матери: «Ты никчёмная, не думай, что у тебя что-то получится».

Время шло, и я начала осознавать, что должна вырваться из этой ловушки. Я мечтала о жизни вдали от дома, о том, как однажды уеду и начну новую жизнь. Эти мысли давали мне силы. Я начала копить деньги, делая мелкие подработки, как только представилась такая возможность. Мечта о свободе становилась все более реальной, и я понимала, что единственный способ выжить — это уйти.

Однажды, когда у меня наконец накопилось достаточно средств а сама я достигла совершеннолетия, наконец решилась на рискованный шаг. Я написала прощальную записку, в которой объяснила, почему ухожу. Я знала, что это может вызвать бурю, но больше не могла оставаться в этом аду. Собрав свои вещи, я тихо вышла из дома в ту ночь, когда мама была на дежурстве.

Я не знала, куда иду, но чувствовала, что это решение — единственное верное. Ночью улицы казались мне безопасным убежищем, где я могла быть свободной. Я направилась к ближайшему вокзалу, где планировала сесть на первый попавшийся поезд.

С каждой минутой, провиденной вне дома, я чувствовала, как гнетущая тяжесть, которая всегда сидела у меня на плечах, начинает исчезать. Я не знала, что ждёт меня впереди, но была уверена, что это будет лучше, чем жизнь, полная страха и боли.

На вокзале я остановилась, чтобы перевести дух. В этот момент ко мне подошла молодая женщина, которая, заметив мои тревожные глаза, спросила, всё ли в порядке. Я не смогла сдержать слез. Она предложила мне помощь, и я, наконец, почувствовала, что не одна.

Это была новая глава в моей жизни, полная неожиданностей и испытаний, но я была готова. Я знала, что могу справиться, ведь теперь у меня была мечта — мечта о свободе, любви и нормальной жизни.