Истина

Декабрь, 475 года н. э.

– Ну и стужа, – войдя, после дозволения, произнес центурион. – Во имя Юпитера, пусть эти собаки до одного вымерзнут у ворот!

Сняв шлем центурион, представил такого же цвета волосы, как иней на его багровой пенуле. Ему всего сорок четыре года, но выглядит старше. Высокого роста, широк в плечах, вытянутое, бледное лицо украшал шрам над левой бровью, доходивший до орлиного носа. Открытый взгляд, ряд ровных зубов, как оскал у хищника. И огромные руки, похожие на кувалды, которыми он, то и дело размахивал в сторону стен форта:

– Завтра мы все будем пировать у Плутона! Я вырву сердце каждому варвару!

– Я не за этим тебя звал, – прервал его юноша, одетый с отличием военного трибуна. – Прошу садись, – глаза его выражали спокойствие, но смотрели так пронзительно, что прошедшему сотни сражений центуриону стало не по себе.

Юноша, с правильными чертами и статью. В нем сочетается красота и задумчивость, сила и невозмутимость. Он более чем в два раза моложе центуриона, а уже прославил свое имя, как выдающийся полководец. Немного печальный сидел на обычном походном стуле. На мгновение погрузившись в мысли, посмотрел в окно, где звездное декабрьское небо горело, как огни его родного, находящегося далеко отсюда города.

Центурион повиновался, сел за стол покрытый красной кожей, на котором, под тусклым сиянием свечей, проглядывалась карта окружающей местности. Рядом стоял бронзовый кувшин и золотой кубок, украшенный затейливыми орнаментом, в виде головы льва.

– Сколько их? – спросил трибун.

– Легат, – центурион старался не смотреть ему в глаза. – Наш отряд разведки сообщает, что у них шестьсот солдат конницы, тысяча двести – пехоты и пятьсот лучников.

– Но через два дня, – продолжил он. – Ваш легион, отправленный на запад, вернется. И мы одержим достойную по…

– Сенат против, – прервал его трибун и центурион вновь почувствовал на себе пронзающий, как лезвие меча взгляд. – Поддержки не будет. Войска не могут не выполнить волю сената.

– Проклятые гиены!!! – вскочил центурион и начал расхаживать по комнате. – Эти толстосумы отправляют нас на верную смерть! Ещё и глумятся над нами! Император стал марионеткой в руках сената, какой позор! Потому эти стервятники, снаружи, так веселятся! Пусть только сунутся сюда, я заберу с собой их всех!!! Клянусь богами!!!

Легат стал мрачнее, поднес к губам кубок с чистой водой и сделал глоток. После продолжил:

– У нас четыреста солдат: пятьдесят – конница, сто пятьдесят – лучники и двести пехота. Мы оставим форт на рассвете.

– Безумие. Боги забрали твой разум, – с ужасом посмотрел на него центурион. – Легат, за этим рвом, – он, помчался к окну и стал вновь грозить кулаками. – Две тысячи триста вооруженных дикарей! Мы в ловушке!

Легат встал и указал на карту:

– К северными воротами примыкает лес, за ним река, там по узкому проходу с малочисленным войском, вброд, мы сможем пересечь её.

– Но дальше болота, – вглядываясь в карту, произнес центурион.

– Нет. Там деревня и союзные войска готовые принять нас.

Легат прошел к окну. Свежий ветер заглушал огонь внутри и очищал разум.

– За что ты сражаешься? – спросил он центуриона, так же глядя в окно.

– За честь своих предков! – не задумываясь, ответил центурион. Легат обернулся, в этот миг мороз прошел по коже от его леденящего кровь взгляда.

– Прости, – почти шепотом произнес центурион. И опустил глаза. Восемнадцать лет назад, по приказу императора семья Легата жестоко казнена. Его дядя имеющий влияние в сенате. Добился, чтобы мальчика помиловали, воспитывал его как своего сына. Два года назад женил его на знатной особе и вскоре скончался. – А ты, – стал более уверено говорить центурион. – Легат, за что ты сражаешься?

– За свои ошибки, – невесело улыбнулся Легат, взгляд его стал более спокойным, но внутри пылал холодным, пронзительным светом. – Чтобы признать их необходимо мужество, чтобы исправить их, мужеством необходимо обладать.