ИСТОРИЯ ОДНОГО ПОРТРЕТА Часть 1. Письмо счастливому солдату

Пока не поведаешь кому-нибудь свою историю, она может казаться ничего не значащей… и даже случайной. Но ведь ничего случайного не бывает. Стоит только начать свой рассказ, как он наполняется СОДЕРЖАНИЕМ и ты уже можешь разобраться в чём-то и даже понять для себя что-то важное! А для кого-то история твоя станет уроком или подсказкой, источником света – этаким маяком в непроглядном житейском море! И это уже некий промысел, а не просто какая-то «случайность».

«Не ищите любви, ищите того, кто принесёт вам счастье.» (Меган Фокс)

Света ещё училась в школе. Ей было 16 лет, когда она, как и другие робкие девчонки из её класса, написала письмо «счастливому солдату» на адрес в/ч N20222 в Приморский край.

Но пусть не ищут сегодня девушки эту воинскую часть, она уже более 20 лет, как расформирована, и даже Царские двухэтажные казармы разобраны по кирпичику…

А тогда это письмо обычным путём дошло до клуба нашей ракетной части ПВО и спокойно лежало на столе в библиотеке вместе с другими такими же письмами.

Комсорг дивизиона, заглянувший в библиотеку к Наталье Алексеевне за последним номером «Комсомольской правды», выбрал наугад несколько писем, как средство дружеской работы с личным составом…

Сижу в казарме за письменным столом. То ли составлял какой-то эскиз наглядной агитации, то ли рисовал очередной портрет (командиры использовали мои способности художника). Ко мне подходит наш комсорг и щедрым жестом, как счастливый билет на экзамене, бросает передо мною конверт:

– Юра, тебе письмо! Но не от родителей!..

Я удивился:

– Мне?.. А от кого?!..

– От незнакомки… У тебя же нет девушки. А тот солдат хорош, которого ждёт девушка!

В графе «кому» читаю: «Счастливому матросу»… Лёгкое волнение необычайно светлого ожидания пробежало у меня по лопаткам… Вероятно, это мгновение и называется счастьем?

– Хорошо, Серёга, но я же не матрос…

– «Матрос» или «солдат» – какая разница! В этой ситуации я всего лишь посыльный…

– Понял, товарищ старший сержант!

Итак, «Здравствуй, Счастливый матрос!» Так начиналось письмо, обращённое ко мне. Но ни я, ни она, конечно не могли даже предположить, что этим обращением начинается самая невероятная и трудная история!

Бритоголовый мальчик в погонах ефрейтора, задумался над вскрытым письмом: и всё-таки, почему «Счастливый»? Слово-то какое эфемерное и представляющееся мне чем-то далёким и призрачным – почти сказкой… И почему «матросу»? Мне даже неловко было ей отвечать – этой девочке наверное хотелось переписываться с МАТРОСОМ в чёрной бескозырке с золотыми якорями на лентах! А я был в простой солдатской пилотке со звёздочкой…

В ответном письме она написала, что думала, на Дальнем Востоке служат только матросы, а теперь поняла, что и солдаты тоже… Это подняло мне настроение!

Так я впервые стал переписываться с девушкой. Вообще в армии у меня всё было впервые: впервые начал бриться, стрелять из автомата, стоять ночью на посту, чистить всю ночь картошку в наряде, да много чего – впервые… А теперь вот и с девушкой переписываюсь!

Мы с нею наверное никогда в жизни и ни к кому не подошли бы, не познакомились первыми – что я был стеснительным, что Света. Но за нас это сделала почта! Так сказать, организовала нам заочную встречу. Как я благодарен за это нашей любимой Почте!!! Без неё я, живущий в городе на Каме и попавший по долгу службы в Приморье, не познакомился бы с девушкой из далёкого провинциального Сибирского городка!

Первым делом мы обменялись фотографиями. Письмо с её фото было событием трепетным, как первая встреча! На чёрно-белом снимке с чьим-то отрезанным плечом в белой блузке, на меня смотрела девушка со слегка склонённой головой в сторону того плеча и длинными, ниже груди мягко вьющимися волосами. Это была простая русоволосая девушка с большими серыми глазами, спокойным и прямолинейным взглядом, немного грустная, но строгая и серьёзная. Видно было, что снимок любительский, не специально для меня сделанный, а просто вырезанный из того, что было у неё на тот момент. Света извинялась, что не нашла другой фотографии, а на этой она фотографировалась со своей старшей сестрой. Всё это говорило о простоте и душевности. И письма наши были простыми и наивными, как мы сами. Главное – у нас были одинаковые мысли и чувства, мы понимали друг друга. Это было самым важным для нас обоих – через повествования наших дел мы делились восприятием этого мира и своим отношением к разным ситуациям. Мы так часто писали друг другу, что каждую неделю я ждал её привычное «Добрый день!»

Между нами начинали зарождаться робкие Волшебные отношения… которые воплощались в моих первых стихах – о свете звезды в ночном небе, о снежинке на ладони, которая не тает…

После того, как наш взвод пару раз побывал во Владивостоке и потом, когда я съездил в увольнение к своему дяде в порт Находку, меня всё более увлекала романтика моря… Сохранились зарисовки из этих путешествий. Где-то на подсознании мне хотелось быть моряком, может быть и от того, что первое письмо Светы было адресовано матросу.

Я даже думал о том, что после армии буду устраиваться на флот – послужить тайному желанию Светы!

Весь мир со всеми дорогами был тогда открыт передо мной, я много размышлял об этом и зачитывался философскими сочинениями в солдатской библиотеке, но так и не нашёл рационального пути.

Оказывается, его просто не существует! Это я понял только в зрелом возрасте, когда уже испытал на себе разные формальные направления и все они оказались пустыми… На самом деле есть только один путь – служения ближнему, тому, перед кем открыто твоё сердце. Я убеждён, что этот внутренний путь – служения человеку – и есть самое главное в жизни. А то, что сложится внешне – всё второстепенно!

В армии мне приснился небыкновенный сон: у меня – белоголовый сынишка! Мы с ним играем на улице, он бежит впереди меня, такой смышлёный, оглядываясь улыбается… Я ещё никогда не испытывал – ЧТО значит быть отцом! Даже после того, как я проснулся, он продолжал присутствовать в моём сознании, а может и в параллельном мире, потому что потом стали происходить какие-то чудеса…

Во-первых, это Волшебство наших отношений, а потом, одно за другим, события последующих лет, связанные между собою этой волшебной нитью…

Долгожданная демобилизация!

«730 дней в сапогах» закончились, как полёт в космос! А мечты о море остались лишь мечтами…

4 ноября 1984 года. Лайнер ИЛ-86, на котором мы вылетели из военного аэродрома «Воздвиженка», не смог приземлиться в Москве по погодным условиям и мы полетели дальше – в Ленинград. Домой прямых рейсов не оказалось, а только через Свердловск. Когда прилетел в уральскую столицу, территориально я оказался посередине – между Светланой и моими родителями…

И ведь была первая «ребячья» мысль – поехать к Свете прямо сейчас, какой есть – в шинели, в кирзовых сапогах… «Счастливый солдат»!

Но я обещал родителям…

Не читал я тогда Евангелия, в котором написано: «Да оставит человек мать и отца своего, и да прилепится к жене своей и будут одна плоть». Пусть к невесте…

Симпатичный дембель с золотыми пушечками на чёрных петлицах легкомысленно сел не в тот поезд! Я поехал домой, к маме с папой…

Кажется, это было моей самой первой ошибкой молодости, из-за которой вся дальнейшая жизнь, словно телега, нагружаемая событиями, всё тяжелее и тяжелее катилась по дороге…

Вот что значит, «хранить честь смолоду» – не захламлять своего сердца, чтобы в течение всей жизни видеть перед собою это лёгкое, дивное и неповторимое Начало!

Мы ещё никем не заслонили друг друга в наших сердцах и эта сила притяжения помогала нам продолжать переписку.

Света уже закончила школу и собиралась поступать в медицинское училище, готовилась к вступительным экзаменам. Я устроился на работу дизайнером на автомобильный завод в своём родном городе и тоже готовился к экзаменам в высшее художественное учебное заведение.

У нас было стремление как-то определиться в жизни и этими планами мы делились в своих письмах.

На следующий год я всё-таки поступил в университет в Краснодаре по своей любимой специальности – художественная и техническая графика!

Когда меня провожали заводские друзья и подружки, они спели мне песню студента на прощание:

«Во французской стороне,

На чужой планете

Предстоит учиться мне

В университете…»

Да, Краснодар был для меня «французской стороной». В той песне были и такие слова, которые запали в мою душу:

«И покинет отчий дом

Мученик науки…»

И ещё:

«…Если на чужбине

Я случайно не помру

От своей латыни…

Если насмерть не упьюсь

На хмельной пирушке,

Обязательно вернусь

К вам друзья-подружки!»

С этими грустными мыслями я и уезжал в чужой южный город…

Со Светой у нас только начинали завязываться душевные отношения и мне было неловко, что я так и не встретился с нею после армии, уехав ещё дальше, на «чужбину». И когда я вернусь? И вообще, вернусь ли?..

В университете я приобрёл множество друзей и подруг, общение с которыми развивало меня каждый день. Это не только большие аудитории и профессора, но и – общежитие, домашние задания, быт, стирка, готовка пищи, прогулки по городу, походы в магазины, кафе, рестораны, утренние пробежки в парке, отдых и купание в Кубани… в общем, целый мир!!!

И я уже начинал понимать, что теряю Светлану. Ведь она своей скромностью и целомудрием не была похожа на смелых кубанских девушек… И это было очень серьёзным испытанием! По сравнению с ними Света, холодная северянка, не торопилась открывать передо мною своих чувств…

Ну конечно, на какие чувства можно было рассчитывать, если мы даже и не виделись и, кроме писем, у нас ещё ничего и не было! Тревога и смятение колыхали мою душу:

Для тебя я, наверно помеха.

Ты не помни совсем обо мне –

Будто я на чужбину уехал

И пропал там по чьей-то вине!

Там не буду я ждать твоих писем,

Не напишешь ты мне «Добрый день!»

Может быть… Может быть лишь приснишься –

Доброй памяти светлая тень!..

Будут новые дрУги, быть может,

И любимую встречу в тиши…

Лишь подумай, как путь жизни сложен…

Нет!

Постой!

Если «Да» – напиши!..

Она не написала мне «Да» в моём понимании, но сообщила, что тоже поступила на учёбу – в медицинское училище в Нижнем Тагиле и живёт в общежитии, на адрес которого я и отправлял ей потом письма.

После первой же сессии я нашёл повод и полетел на своих первых каникулах к другу однокласснику в Тюмень в день его рождения! Он заболел туберкулёзом и лежал в больнице. Побыл я у него один день и обратно на поезд, через Свердловск. И снова – город, «что посередине»…

Только, в этот раз Света оказалась намного ближе. Два с половиной часа в электричке – и я в Нижнем Тагиле!

Это был какой-то белый трепет перед первой встречей – я не чувствовал ни себя, ни своих ног, помню только БЕЛЫЙ искристый снег и яркое солнце в глазах!..

Было утро четверга, 23 января 1986 года. Удивительно быстро нашёл общежитие, захожу в двух- или трёх-этажное БЕЛОЕ здание, обращаюсь к вахтёрше и минуты через три ко мне по коридору выходит скромная маленькая девушка в БЕЛОМ халате… Я чуть не обомлел!

Мы неловко улыбались и стеснялись друг друга. Ей на тот момент было 19 лет, а мне 23. Мы уже целых три года переписывались и вот, наконец – встретились…

Она сходила накинуть пальто и шапку и мы пошли гулять по старинному шахтёрскому городу, городу юности моего отца! Здесь он начинал работать на военном заводе, а после армии – шахтёром.

В этот город отец потом привозил меня с сестрёнкой ещё в нашем детстве. Мне тогда запомнился в музее первый в мире паровоз Черепановых.

А сейчас мы гуляли со Светой по брусчатой мостовой, через трамвайные линии, вдоль парка с красивыми старинными фонарями и на нас смотрели окна домов в стиле русского классицизма XIX века…

Однако, Крещенский мороз загнал нас к моим родственникам. Мы пообедали у них, и там я часа два рисовал её портрет карандашом на бумаге формата А3. Она спокойно сидела на стуле и с окна на неё падал мягкий дневной свет. В лице Светы читались осторожность и доверие, простота и скромная мудрость… Она не смотрела прямо на меня, не улыбалась в лицо, в ней была внутренняя улыбка какого-то умиротворения и… тихого очарования неизвестным будущим!..

Но всего этого я тогда не понимал, а лишь срисовывал те оттенки, что видел на её лице. Это сейчас я анализирую и понимаю её состояние. Сейчас бы я, окажись там, никуда не отпустил бы это милое сокровище. Ведь тогда нас посетила судьба… Это видно было по её глазам!

Мы ещё погуляли по городу, держась под руку, но по обоюдной и почти детской скромности, расстались на трамвайной остановке – мне надо было ехать на вокзал, домой к родителям, а ей в общежитие. Я держал в своих ладонях её замёрзшие белые ручки, дышал на её пальчики, чтобы согреть, и мне как-то жаль было расставаться с этой маленькой милой и скромной девушкой, райской птичкой впорхнувшей в мою душу!

Но на душе у меня было не спокойно, и Света, рассмотрев это во мне, сказала с некоторой грустью: «У меня такое ощущение, что мы больше никогда не увидимся».

До этой минуты расставания у нас был разговор о будущем, но что же я ей наговорил… – о неведомых и сложных путях, которые нас ждут впереди…

А меня действительно ожидали новые искушения насыщенной студенческой жизнью. Всё это уже заслоняло моё смятенное сердце, и Света наверное видела и понимала больше, чем я осознавал.

И пока наши трепетные чувства вместе с прошлой и будущей жизнью нежно касались наших заиндевелых ресниц и дрожащих губ напротив друг друга, к нам решительно подкатил трамвай и увёз её …навсегда!

В заднем стекле её силуэт помахал мне рукой и, показалось, на щеках её блеснули слёзы… Это были первые и последние слёзы, которые мне довелось увидеть у неё…

Какие же мы были глупые! Каким же я был глупым!!! До меня ещё не дошло тогда, что надо было остаться в этом городе на пару дней, сходить с нею в кино, обстоятельно обсудить все наши переживания и отношения, обогатиться новыми эмоциями, чувствами и незабываемыми впечатлениями – чтобы получше узнать друг друга… Тем более, каникулы и никто меня не гонит прочь!

Но я по своей инфантильной незатейливости пошёл на вокзал, легкомысленно полагая, что если мы сейчас встретились, то, когда захотим, можем так же запросто встретиться опять.

Но жизнь не прощает ошибок. «Запросто» встретиться у нас не получилось. Прошло ещё долгих три года, пока наша перписка то прерывалась больше, чем на полгода, то вновь возобновлялась…

Мы регулярно поздравляли друг друга со всеми праздниками и днями рождения, поддерживая связь.

Света после окончания училища работала в аптеке в своём родном городке, и наверное уже практически обдумывала свою судьбу, потому что вдруг, неожиданно для меня, сменила род деятельности – увлеклась фотографией! Она изучала химический процесс и работу со светом, сюжетную композицию – как бы приблизилась ко мне в творческом изобразительном плане! Нам стало ещё интереснее переписываться.

Действительно, в аптеке можно было просидеть всю жизнь и так и остаться одной… Видимо, вдохновляясь моим примером, она тоже уехала жить куда-то к чёрту на кулички, в какой-то уральский посёлок Новая Ляля и работала там фотографом в клубе! Жила в общежитии с печным отоплением, приносной водой из колонки и с такими(!) «девушками»…, о которых ей не хотелось говорить. Но о них она расскажет мне потом, в другой жизни…

А тогда Света писала мне: «Если я вдруг увижу тебя здесь, то на моих глазах появятся слёзы… Слёзы радости.»

И потом даже: «Если ты приедешь, то я, как говорится, пойду за тобой…»

А это уже было признание! Хотя и скромное, деликатное, но глубоко пережитое… Это был её ответ на мой стих: «Если ДА – напиши!»

Мне надо было только доучиться. Но как это было сложно! Сложно остаться собой в этом бурном студенческом водовороте…

А ведь это не только лекции и практические занятия, но и – поездки с преподавателями всем курсом на искусствоведческие практики в Ленинград – северную столицу, в Киев – столицу древней Руси, многие часы в библиотеке за изучением мирового искусства, рисование с натуры на улицах, практика в паталого-анатомической лаборатории медицинского института, дополнительная учёба в театральной студии и на психологическом факультете, сельхозработы, путешествия в Горячий Ключ и на бардовский фестиваль с палаткой на Чёрное море, посещение киноклубов, филармонических концертов… Студенческая жизнь била ключом по всем направлениям жизни! Но в этом большом южном городе она только разбила моё неокрепшее любовью сердце.

Я оказался заложником пленительных очарований – за время учёбы пережил две влюблённости и их потери… Крал по ночам розы с клумб для студенческой подруги сердца, мы даже посещали вместе школу бального танца! А когда ехали в ночной электричке с подснежниками, она спала, положив голову на моё плечо! Ну какое юношеское сердце не растает в этих обстоятельствах!?

Моя чувственность доводила меня до крайностей – и я забывал об учёбе… Но когда моя подруга решила выйти замуж за своего бывшего парня, я хотел утопиться в Кубани и курил, как чёрт… Благо, не запил.

Мне тогда вспомнить бы тоже о своей «бывшей» девушке! Ведь это были для меня – знаки.., которых я не видел, как слепой котёнок… Однажды, рисуя на улице людей с натуры, я очутился возле храма и зашёл во внутрь. Стал присматриваться к людям и обратил внимание на очередь из понурых фигур к священнику возле аналоя. Тогда я ещё не был крещён и поэтому не понимал, что происходит в храме. В этот момент оттуда, куда стоит очередь, выходит девушка вся в слезах после исповеди. Я стоял у неё на пути рядом с большой колонной и поэтому она шла почти прямо на меня! Вид её поразил меня… До этого я никогда не видел человека в ТАКОМ состоянии души! Мне бы самому в пору вот так полакаться, но – кому!?.. И не предполагал, что это и есть та самая Лечебница душ человеческих, в которую люди стояли в очереди! Никто не надоумил молодого студента… А мне эта ситуация показалась странной и страшной… Это заплаканное трагичное лицо девушки неслучайно предстало перед взором – чтобы я, может быть, содрогнулся о своём будущем и… о слезах МОЕЙ девушки!

Но не было надомною никакого духовного наставника и я оставался невменяемым и чувственным романтиком. В противовес мне, Света всегда умела сохранять стабильность в этом бушующем море жизни.

Мы даже договорились однажды назначить переговоры по телефону. Она хотела поговорить со мною о том, что не выскажешь в письмах… Но переговоры так и не состоялись – что-то у меня не сложилось. Вернее, в моём сердце она уже была заслонена другой девушкой…

В последнем легкомысленном письме балбес, который пишет эти строки, написал: «Прости меня, я кажется женюсь…»

Этими словами я как бы отпускал её от себя и давал ей свободу… А на самом деле я наверное убил в ней те лучшие чувства, какие могут быть в человеке!

После получения диплома и переезда со своей новой студенческой подругой в город Псков, столицу древней архитектуры, я устраиваюсь учителем рисования в сельскую школу. Это было романтично…

Однако, очередной кризис отношений выталкивает меня за борт жизни и, как паршивого щенка, относит обратно к памяти о Светлане…

Какая-то сила не даёт мне ходу к новым отношениям… Мама моей новой студенческой подруги доводит меня до эмоционального срыва, и я хлопаю дверью в сельском доме, где они жили и, на ночь глядя, в отчаянии ухожу в зимний лес, иду, не разбирая дороги, утопая в снегу и не страшась стать добычей диких зверей… В какой-то момет в ночном небе надо мной высвечивается призрачным островком образ …моей далёкой Светланы!

Был дерзкий порыв сесть в поезд, как есть, и поехать сразу к ней, на Север! Но мне было стыдно перед нею за моё последнее письмо! Ведь я отпустил её и думал, судя по себе, что не может такая хорошая девушка долго быть одна – мы целых ДВА года не переписывались! Я боялся её потревожить. И считал, что теперь я её просто не достоин…

Вскоре я нашёл работу дизайнером на Псковском заводе и в первый свой отпуск поехал к родителям в родной город.

Дома навожу порядок и натыкаюсь на письма Светы… Господи! Ну почему вдруг снова меня так сильно и тревожно потянуло к ней?.. Даже несмотря на всё, что со мной произошло! Ведь, приехав домой, я уже наполовину доехал до неё!.. Но мне не хватило ВЕРЫ в Чудо! Меня останавливал некий «ложный стыд» за моё «предательство».

И, будучи дома, я даже не спросил совета у моего отца по столь жизненно важному делу! Он наверняка сказал бы: «Конечно, сын, поезжай к ней и всё узнай. Это поважнее, чем твоя работа в Пскове».

Как же я сейчас жалею, что при жизни отца не пользовался его опытом! Мне всегда хотелось всё делать по своему.

Только сейчас, когда его уже нет, я постоянно мысленно обращаюсь к нему и вспоминаю – ЧТО он говорил или, КАК бы он сказал?

Ох, если бы я только знал, испытывая эту тревожную тягу к ней, что Света всё ещё ждала меня!!!… И ох, как прав был комсорг Серёга, когда сказал, что хорош тот солдат, которого ЖДЁТ девушка! Мне надо было только позвонить ей… Тогда, наверное, решалась наша судьба… Ведь мы были на самом пике молодости – Светлане 25, мне 29. Мои родители тоже в этом возрасте поженились.

Никогда нельзя пренебрегать чувством тревоги – оно посылается нам от Бога!

Вероятно, тот светлоголовый мальчик, который приснился мне в армии, очень-очень хотел прийти в существование своего бытия и поэтому уже из последних сил старался привести наши существа друг к другу!

Это как в фильме «Назад, в будущее», где Мартин, попав в прошлое и ненароком нарушив ход событий, пытается помочь своим будущим юным родителям встретиться на выпускном балу, чтобы ему родиться!..

Но я всего лишь смалодушничал, просто оставшись в своих сомнениях, печалясь об утраченном и ни на что уже не надеясь – фактически собственноручно порвал эту Волшебную нить между нами!

Поэтому, как только я сошёл с поезда на Псковскую землю, Господь сразу разложил перед нами другой сценарий. Он одновременно подвёл к нам обоим наших неслучайных «двойников»: к ней – соседа по дому, такого же, как я, симпатичного «балбеса» и даже в прошлом МАТРОСА(!), служившего моряком-подводником совсем рядом со мною, во Владивостоке на острове Русском. А ко мне – мою коллегу по заводу, такую же русоволосую простую и скромную коренную псковичку, леди-ФОТОГРАФА!

Чувство симпатии, а потом и душевные обязательства сыграли свою роль…

У Светы и у меня почти в одно время рождаются дети… Те самые, которые очень хотели воплотиться в этот удивительный мир!

А мы начинаем заново учиться любить, но уже не тою Волшебною, почти детской Любовью, а другою – трудной, земной, через страдания, терпение и самоотречение…