тояли жаркие августовские дни. Крестьяне молотили хлеб. В воздухе - тучи пыли. День и ночь, то там, то здесь монотонно жужжали соломотрясы молотилок. Близ станиц, на токах, зачастили скирды сбойны и соломы. А на полях раскинулась желтеющая стерня, усеянная рядами копн. Кое-где, на перепутьи, встречались мажары ядреных арбузов. Шумными ватажками бежали казачья детвора. -Дядя дай кавуна! -У тебя банька нема! Дорога шла над Кубанью. Извилистая здесь река! Точно табунное лассо, крутится она вокруг станиц. Утопают хутора, да богатые станицы в высокой многолистной акации. Много растет пирамидальных тополей. Но еще больше - садов. Из-за них не видно ни бедняцких мазанок, ни богатых казачьих, крытых цинком, домов. Выбегали на пыльную дорогу длиннохвостые тушканчики, садящиеся на кочковатую обочину и, почесав лапками носики, скрываются в кукурузе. Иногда перебегал трусливый заяц, прыгал, будто подбитый, по черному нару. В синем мареве проплывает тяжеловесные дудаки. В знойный день с утра до вечера поют в воздухе неугомонные жаворонки. Хороша Кубанская равнина летом. Домотканым цветастым рядном раскинулась она на сотни километров. Сходится горизонт у высоких курганов, крошечным становится небо в глубоких балках, а минешь их - и снова степь ровная да широкая. Едешь по ней, любуешься, и кажется, нет в мире краше и лучше Кубанского края! Мы ехали на трех подводах. Железные бочки так сильно накалились, что сидеть близ них было невозможно. Потому большую часть времени мы шли пешком по пыльной дороге. В густом Красном лесу наш обоз сделал первую остановку. Мы уже успели присмотреться друг к другу, привыкнуть. Фомин стал нашим другом и признанным руководителем. Был он скромным, немногословным и твердым. Гассана же мы с первого дня боялись. Властный, суровый и быстрый в решениях, он скоро запугал нас своими грубыми манерами. Король, слывший до этого времени среди колонистов "богом", вдруг притих и даже стал заискивать передо мной. В лесу разожгли костер, общими силами наварили картошки. Гассан, строго глядя на Короля, спросил его: -Это ж кто тебе дал королевское звание? Небось, сам? Король молчал. Это рассердило чеченца. -А вот я не имею никакого звания, а могу тобой командовать, хотя ты и Король. А ну сходи в лес за дровами! -Я у тебя не работник.. -Што?! - вспыхнул чеченец и встал. -Живо! Фомин, наблюдавший за Гассаном, улыбнулся. Мы, малыши, трепетали. Король противился. -Ах ты, гад рыжий! Ты еще будешь сопротивляться? Думаешь, в колонии не будет никого выше тебя? Гассан схватил Короля поперек туловища, мигом опрокинул его на траву и сделал ему "салазки" т.е пригнул ступни ко лбу... -Ой, пусти Гассан! -Пойдешь, гад? -Брось, Володя, - сказал Фомин. -Ну что ты с "меньшевиками" связался? Король нехотя ушел за дровами. Теперь подошла моя очередь. -Дай казак, померять пояс - сказал он. Я, отдал не только пояс, но и кубанку, хотя тот ее не просил, беспрекословно. Он померял их и, возвращая, сказал: -Не налазит...А жаль... Возьми да никому не отдавай. А если кто возьмет, скажешь мне... Я был несказанно рад, что так легко отделался от этого страшного человека. На четвертые сутки, к вечеру, мы переехали понтонный мост через Протоку и въехали в станицу Славянскую. Станица была большая. Недалеко от моста расположилась пристань. На причалах стояли речные пароходы, баржи. По мостовой широкой улицы сновали автомобили, и тут же прошла с мычанием череда. У большого базара шумно разговаривали подвыпившие казаки. Тяжело пыхтела электространция, улицы залились ярким светом. Наряженные казачки бродили по асфальтовому тротуару, лузгая "насинья". Проехав два квартала, мы завернули в переулок. Я заметил издали красивые, с цементовой облицовкой, дома и почему-то подумал, что это и есть колония. Лошади заржали и сами вошли в открытые железные ворота. Мои предсказания оправдались: дома принадлежали колонии. Я представил, что сейчас выбежит орава озорных ребят, окружит нас и начнет осматривать. Но ничего подобного не было. Нас встретил Константин Васильевич, Яшка и пожилая кухарка Эмилия Трафимовна. -Ну як, хлопцы, ехали?-спросил Костыль. -Ничего. Только пылюка заела - ответил Гассан. -Идите на кухню, поужинаете, а потом поедете на ферму.. -Как вы долго ехали - сказал мне Яшка. -А мы на своем рысаке это же расстояние пробежали за шесть часов...Я уже на ферме два дня прожил! После вкусного ужина заведующий позвал к себе в кабинет Короля. -Зачем это он его? - спросил я Яшку. -Духу давить.. -За что? -За воровство. Ты думаешь, Костыль забыл, как он инспектора обокрал? -А разве он знал, что то сделал Король? -Эх, Сережка, ты еще не знаешь нашего Костыля... Это не человек, а сыщик какой-то...Еще ты только что надумаешь сделать, а он уже все знает... Уже ехидно улыбается и спрашивает: "Ну, шо?" -Яшка, а чего его Костылем зовут? -Чего? А так... Это вместо "Константин Васильевич"...Сокращенно... Гляди, Король вышел от него, плачет... -Бил? -Что ты! Словами бил...Вот попадешься ты когда-нибудь к нему..."А ну стань, як следует, да посмотри мне в глаза"-сказал. Душа в пятки входит, как к нему идти...Лучше бы на расстрел...А отругает и тебе легче станет... -Эй вы, пацаны, поехали!- крикнул кто-то. -Поехали на ферму! Обоз снова тронулся.
Ферма - бывшее имение помещика Крыжановского. Расположена она в трех километрах от станицы близ реки. Ферма имела четырехугольную форму: с трех сторон - хозяйственные постройки - конюшни, склады, сараи, гаражи. Перед въездом - большое здание. Это резиденция агронома - заведующего фермой. А в самом центре -большое общежитие колонистов. Сбоку фермы тянулись тучные сады. Наступившая ночь сделала наш въезд незаметным. Еще никто не ложился спать. Воспитанники - маленькие и большие - играли на дворе в чехарду. Пели, кричали, смеялись. -Пацаны, наши с Краснодара приехали! - крикнул кто-то в сумеречной темноте. -Новичков привезли! -Братва, сюда! Нас окружили, не дав даже распрячь лошадей. Перед нашими глазами засверкали спички. Зажгли факела, принесли с конюшни фонари. Один малыш присмалил Гассану брови... Тот, громко выругавшись, ударил малыша носком сапога в живот. -Ой, страшный какой! -Пацаны, убегай - азията привезли! Кое-кто трухнул, побросав и спички и факела. Я, вероятно, произвел приятное впечатление. -Слышь, казак, идем к нам спать...Прямо на дворе...Законно! Закурить у тебя есть? Вскоре однако, товарищи, приглашавшие меня, разочаровались во мне: я был некурящий. -Что ты за колонист? Наверно, не рыба ни мясо? В эту ночь все сто шестьдесят колонистов не могли уснуть. Уже прозвенел звонок - время спать, а на ферме слышны были горячие споры. Кто прибыл в колонию, что за люди - это далеко не безразлично для каждого колониста. Пришлось главному агроному - Григорию Трифоновичу успокаивать ребят. -Спите уже...Завтра все узнаете... -Да, с ними приехал какой-то горец...Куда вы его положили? Еще обокрадет... -Не бойтесь...Я его поселил к себе в кабинет. -Вот страшный! Я это чирк ему под нос, он мне носком прямо под селезенку...А глаза у него, как фонари..Держись, пацаны, надает он нам масликов! Раннее утро. Сладкий последорожный сон кажется чудесной сказкой. Не хочется даже открыть веки, хотя солнце бьет прямо в глаза. Слышен колокольный звон. Сначала тихий, потом все громче и громче. -Какого он черта там развенелся? -Разве уже шесть часов? -Будь он проклят, этот звонок! -Сегодня же сорвем его. Я мгновенно открываю глаза и вижу перед собой незнакомые, заспанные лица. Где я? Что это за люди? Динь-динь, динь-динь. -Хлопцы, вставайте, - басит агроном, похаживая по комнатам. - Ишь разоспались, як у тещи на пуховиках. Он быстро стягивает одеяла с ребят, щекочит ноги, переворачивает их. -Да дайте же Григорий Трифонович, еще немного всхрапнуть. -Я вам всхрапну! А работать кто за вас будет? -От работы лошади дохнут. -Работа дураков любит - говорит кто-то тихо, но агроном услышал. -А ну кто это из умников нашелся? Ребята нарочито вступают в споры, лишь бы лишний раз потянуться. И все же, как не хотят они вставать, через пять минут все общежитие превращается в рой пчел: волнуешься, жужжишь. То в одной, то в другой комнате уже сами колонисты кричали: -Вставай, пришел! -Пошли купаться! -Пацаны, купаться! Потягивающихся, любителей поспать до обеда, силой стягивают с постели, обрызгивают холодной водой. И вот более сотни ребят и девочеу бегут к реке. -Го-го-го-о! -Пошли заплыва-ать! -Заплыва-ать! И в этом людском потоке бегу и я, хотя заранее даю себе слово даже не касаться воды. Мне не хочется отставать от ребят, я невольно поддаюсь их жизнеутверждающей силе. На минуту я сливаюсь с этими совершенно незнакомыми подростками - большими и маленькими, грубыми и милыми, красивыми и уродливыми и забываю, что я новичок, что я еще неполноправный член этой семьи. Они бегут рядом со мной и разговаривают - как с давнишним товарищем. Кто знает, может сегодня уже, вот после того как я вместе с ними окунусь в мутную воду реки, кончится мое посвящение и начнется новая, радостная жизнь. Пристань. Заросшая вербой и бузиной бухточка. С дамбы ведут земляные порожки. По срезам широкой реки - песчаная коса. На той стороне - густые сады. Отсюда видны крупные яблоки. Мы все раздеваемся. Я выбираю куст и прячу пояс и кубанку, закутав их в брюки. Я оглядываюсь назад и вижу солидную тушу агронома. -Посолить, Григория Трифоновича! -Я тебе посолю, Сметана - говорит он, беловолосому подростку, улыбаясь. -Пацаны, посолим Григория Трифоновича! И со всех сторон летит грязь. Белое тело агронома пятнится. Но он не сердится. Он незаметно подкрадывается к Сметане и, схватив его за руку вымазал грязью ему голову. -Га-га-га! -Вот это так "насалил"! Остальные разбегаются. Агроном победоносно идет в бухту, откуда все за течением заплывают. Я сижу на карче и смотрю в воду, старательно прячу крест на шее. Прохладно. Пробую рукой воду - тепло. Ко мне подходит Яшка с ребятами. -Что же ты не купаешься?-спрашивает он. -Я не умею. У нас не было глубокой реки.. Мы купались в коленках. -Лезь научим. -Я боюсь. -Чудак-человек, воды боишься...Лезь, будем держать... -Утону... -У нас не утонешь...Всегда спасем...Лезь, Сережка - и Яшка толкнул меня в спину. Я упираюсь, судорожно цепляясь за коряжину. -Э, да у него крест. -Да ты что, в бога веришь? -Нет...То есть да.. Нет. Это мне бабушка повесила. -Скинь эту чертовщину в речку... - Яшка перегрызает засаленный шнурок и бросает его вместе с крестом в воду. Глаза мои увлажняются. Потом ребята вымазывают меня всего грязью. -Теперь полезет! -Ну, спускайся - сказал мне Яшка, протягивая руки. Не помня себя, я вошел в воду по грудь. Ребята подхватили меня под руки и потащили к косе. -Болтай ногами! Да смотри не захлебнись... И вот я сижу на песчаной косе, тяжело дыша. -А отсюда по течению поплывешь сам - говорит Яшка и убегает от меня. -Яшка! - крикнул я, но Яшка с ребятами поплыл на ту сторону за яблоками. -Яшк-а-а! Я утону.. -Не утонешь!-несется гулкое эхо. Из-за верб с "захода" вдруг хлюпнулись в воду ребята. Вместе с ними, брызжа во все стороны плывет агроном. Ребята цепляются за его ноги, подныривают, "топят", а один даже сел на него верхом. Агроном весело балуется с ребятами в воде: одного придавил тяжелой рукой за голову - голова мгновенно скроется под водой, но сейчас же вынырнет - в другом месте; другого схватит за ногу... Я так увлекся этим зрелищем, что забыл об опасности, и когда ребята плыли мимо меня, я совершенно свободно погрузился в воду и поплыл вместе с ними, почему-то усиленно болтая ногами и высоко взмахивая руками. Так я и приплыл вместе с ними к берегу. Став снова на землистые участки, я почувствовал какое-то облегчение. Отсюда видно было, как заречные казачата гоняются за колонистами. Колонисты ныряют в реку со всего разбега, держа в зубах вязанки яблок. -Держи их!- раздаются голоса. -Лови воров! Слышен второй звонок. -Пацаны, на завтрак! За стол загонять никого не приходится. В столовую бегут с особым подъемом. Некоторые находу надевают штаны, рубашки и, сломя голову, мчатся занимать первую очередь. -Опять кондей- говорит Яшка, принюхиваясь, издали. - По запаху чую. И когда он только кончится! Еще не открывалось окно в кухню, а колонисты уже расхватали чашки и ложки и сидят за столами. Столовая не вмещает всех, и многие, в том числе и я, ожидают второй очереди. Летят вверх деревянные ложки стучат алюминиевые чашки, крича, слышен мат... Здесь нет официанток. Сами колонисты - дежурили развешивают черный хлеб порциями и раздают их ребятам. Девушки подносят пшенный суп, заправленный салом. За особым столом сидит Гассан со своей грушой и исподлобья поглядывает на всех. Рядом с ним имеется свободные места, но сесть за них никто не решается. Входит агроном. -Поживей, поживей, ребята -говорит он. - осталось полчаса. -Кондер слишком горячий, Григорий Трифонович. Агроном садится рядом с Гассаном. Я прислушиваюсь к их разговору. -Ну, Володя, надумал?- говорит Григорий Трифонович. -Надумал. -Куда же? -В кухню. -Ну, вот и прекрасно. Отдохнешь три дня и за работу. -Я и сегодня могу... -Нет, уж ты отдохни, хотя денек. Осмотрись. ...После завтрака все колонисты, кто не имеет постоянной работы, собираются у звонка...Григорий Трифонович держит в руках большой лист бумаги и читает нареди на работу. Почти половина колонистов посылаются поименно на огороды, в поле, в сады. К каждой группе прикрепляются руководители воспитатели и старшие рабочие. -А ну его, я на огород не пойду - слышу я ребят. -На быках не буду ишачит... Надоело.. -Я за вас пойду - говорит агроном. -Скородить? Да я и борони еще не видел. Пошлите лучше в сад. -Копны возить? Да ну их. Вчера и так все ноги поколол.. -Дело ваше. Но знайте: кто не работает - тот не ест. -Меня пошлите на бакшу.. -Все, приехавшие вчера из Краснодара, будут отдыхать три дня - объявляет агроном. -Вот лафа! - говорит Король, потирая руку. - Отдохнем. Я подошел к агроному и сказал: -А я не хочу отдыхать.. Я хочу работать. Григорий Трифонович широко раскрыл глаза. Колонисты, слышавшие мои слова, окружили меня. -Иди за меня работать. Я отдохну - говорит один. -Не перебивай, я первый подошел. Слышь, браток иди за меня попаси свиней..Век не забуду. Могу заплатить... -Тебя как звать?- спросил агроном. -Сергей.. -Сволочь, медаль хочет заработать- язвительно сказал Король. -Идите, хлопцы, на работу, идите. Чего вы к нему пристали? Никто ни за кого не будет работать. По моему адресу несутся негодующие возгласы: -Подлиза кугутская. -Подожди, мы тебе устроим.. Я едва не плакал. Агроном, выпроводив всех на работу, подошел ко мне и сказал: -Ты, Сережа, еще не знаешь наших ребят. Они не любят работу...А ты, видно, не испорченный мальчик, привык трудиться. По рукам вижу...Нужно тебе с начало присмотреться к ним...Это же бывшие беспризорники. Напрасно ты вперед их выскочил. Лучше дня три отдохни, пройдись по ферме, да будь скромнее, никого не трогай, но и не дрейфь... а то забьют. Если трудно будет, заходи ко мне, помогу. Иди в склад, получишь там постель.Григорий Трифонович ушел к себе в контору. Между тем часть колонистов вернулась с "работы". Кое-кто убежал к реке, остальные забежали в сад. Человек десять притворились больными. Я пошел мимо сада к складу. Вдруг мимо моего уха что-то прожужжало. Я оглянулся и увидел покатившийся к траве камень..."Неужели они будут меня бить?"-подумал я с тревогой. Но вот лопатку кольнуло: это второй камень попал в меня. Я схватил его и кинулся в сад, но там уже никого не было..Еще почитать:
Воскресенье
Учитель
Равнодушные
Неизвестный
«
»
